11. Каприз в 2-х частях Продолжение

Шла я к оврагу, минуя Дом и домовых, не хотелось расслабляться, терять боевую злость. Что буду делать, что говорить, кому – понятия не имею. Прямо так в лоб заявить: отдавай Царицу, иначе хуже будет! Хуже… Интересно, а что я могу? Мышонок из мультика с одуванчиком «нападавший» на медведя: «Не подходи! Не подходи!» За мной правда кое-кто стоит, и даже стоят. Если всех перечислить – немалая армия получится, но не лучшая. Вот бы Лешик не спал… Тогда бы мы их враз задавили. Ну, да! Такие они дураки, то-то они летом тихо сидели. Да и кто это – ОНИ? Толком ведь не знаю. Что-то мне Дедушка сказал про день равноденствия? Надо до него успеть? Или продержаться? Вот балбесина, настолько кипела гневом, что через уши пар шел, не слышала половину.
Ну, Вилкомир! Подлец хренов! «Люблю тебя…»
Я вскипела снова до одури. Но параллельно существовала еще тихая, но здравая мысль: «Не злись. Плохо думаешь. Ничего вокруг не замечаешь. Тебе сейчас не гнев нужен, а хитрость». Тут я еще больше взбесилась. Ненавижу дипломатию. По мне так лучше пять минут подраться, чем целый день завуалированные гадости друг другу говорить.
Попробуем подойти с другой стороны. А собственно, что произошло? Тебе что редко в любви признавались? И часто любили на самом деле? Что-то ты так не психовала. Действительно, не психовала. Посмеивалась иногда про себя, иногда вслух. Но не психовала. В чем же сейчас разница? Сумел обмануть. Это раз. Значит первая причина в том, что я опростоволосилась, вот и злюсь на себя за то, что поверила. Лопухнулась короче. Есть! Псих наполовину утих.
Два… что же во-вторых? Ищи девочка, ищи хорошая… Если не найдешь, - можешь разворачивать оглобли. В таком состоянии только морды бить можно, а ты все равно не умеешь. Так что, лишь глупостей наделаешь. Два – это то, что ты идешь туда, но не по своей воле. Чушь! По своей. Мне надо во всем разобраться, а для этого в самый кратер приходится лезть. Если не разберусь, - лопну от разрыва желчного пузыря. Значит, это не два.
Два… Ну что ты уворачиваешься? Что елозишь? Чего перед собой-то кривляешься. Любишь ты его, любишь. И нечего вскидываться, видишь, в точку попала.
Да, я снова взбеленилась. От гнева помутнело в глазах. От чего злость-то, давай разбираться. Он меня обманул.
В чем?
Он не просто меня любит, ему чего-то от меня надо.
Жениться. Так это как-то обычно происходит с влюбленными.
Ему не просто надо жениться, он еще от этого чего-то ждет.
Интересно, а как ты думаешь, те, которые сочетаются браком, они ни на что друг от друга не рассчитывают? Не всегда дело в деньгах, но уж о том, что будет кому подать стакан воды в старости, поверь, думают все.
Он по заданию женится!
Ошибочка. Вспомни хорошо сыр-бор, который ты видела? В чем состояла загвоздка? От чего собственно злились «соратники» Вилкомира?
Кстати, о соратниках. Я их не разглядела, но рожи у них были, как из тупого ужастика. Кто это был интересно?
Вот уже и спокойнее стала рассуждать. Значит, если Вилкомир и имел какие-то иные цели при знакомстве с тобой, то впоследствии они изменились. Значит, возможно… Я повторяю – возможно, он действительно меня любит.
Так, а чего же он все-таки хочет от нашего брака?
Вот пойду и прямо спрошу: Вилкомир, ты, правда, еще не предлагал, но если захочешь на мне жениться, то объясни, пожалуйста, зачем тебе это нужно? Прекрасная речь!
У нас есть сейчас один вопрос, который мы можем сразу начать обсуждать… если он жив, конечно…
Сердце мое внезапно сорвалось со своего привычного места. Я ощутила физическую боль от одной только мысли, что с ним могло что-нибудь случиться. Так что, может быть, я иду туда или сама на заклание, или его спасать. Нет, он жив. И с ним все в порядке. У него есть проблемы и очень серьезные, но в целом он владеет ситуацией. Значит, вернемся к тому единственному вопросу, который может быть задан сразу по появлении. Потому что крутить и молча ждать подходящего случая, может быть, неделю, я не смогу. Не тот темперамент.
Итак, он знает, что я видела их заседание… Но он не знает, как долго я наблюдала за ними, что поняла, а что не поняла. Как мне надо вести себя, чтобы он подумал, что я знаю больше. А я просто спрошу: «Ну, Вилочка, выкладывай-ка свою версию происходящего». Может, что и получится выудить. Как бы к Царице подобраться?
Нет, об этом нельзя говорить вообще. Сначала надо осмотреться. Я пришла выяснять свои бабские проблемы. Влюбленная женщина – страшная дура… по себе вижу. Счастье какое, что я до сих пор этого не знала.
А вообще… Счастье какое, что я это узнала…
Слезы хлынули из глаз сразу потоками, я ослепла и села там где остановилась. Странный рев – и горький и радостный. Только что сжимавшееся в гневе сердце расплавилось и ликующе стучало во все ребра, которые находило рядом. Это ж надо! Влюбиться! И когда! И где! И в кого! Я ведь даже не заметила, когда это произошло. В яме? Нет, наверное, раньше. Или потом… Не знаю. Ведь я до сих пор и не признавалась сама себе в этом, А что? Стыдно. Полюбила красавчика. Вот дура! Я смеялась, размазывая сопли.
- Ну, что наревелась?
- Как там, Ховала?
- Кому-то очень надо чтобы ты туда дошла. От ваших-то понятно. А вот от них – интересно… Ни одной души, ни живой, ни навьей. Вообще.
- Хованчик, а ты чей?
- Я колобок, колобок…- «миленько» звучала эта песенка его хрипло-сипловатым голосом.
- Не, ну правда! Ты из Нави или Яви?
- Такой симпатяга везде пригодится. Не морочь себе голову, я немного подскочил и там проживаю, где хочу. Симпатичнее мне все же тепленькие. Я сам-то какой, помнишь еще?
- Помню… - я засмеялась.
- Пойдешь за меня замуж, если князь не возьмет?
- Что?!! Начнем с того, что меня еще никто не звал. Это мы решили, что я и есть та невеста. А закончим тем, что… замуж я еще не собираюсь, рано мне.
- Правда, правда. Чего суетиться. Тебе сколько лет-то?
- Много, но для этого всегда будет маловато.
- Ну, вот и ладушки, пошли, пока коридор держат. А то, может, все-таки сховать?
- Не надо, я вообще не хочу, чтобы тебя видели. Можешь так?
- Могу, коли надо.
- А они по силовым линиям тебя не увидят?..
- По чем, по чем?
- Ну, так, как я видела с закрытыми глазами.
- Ты что, дурочка совсем? Я ж для тебя специально показывался. Заметила, у меня на синих струйках были розовенькие всполохи, а на зеленых – желтенькие, - понравилось?
- Ой, дурят меня, как хотят. Понравилось, понравилось. А как мне научиться быть невидимой?
- Ну, совсем чтобы… Не знаю. У вас людей очень много всего. Ну, а для каждого другого случая можно и приспособиться. Но, зачем тебе? Ты мне еще не надоела. Я с тобой побуду.
- Спасибо, Хованчик. Пришли.
Спасибо Ховале, он отвлек меня разговором, и я перестала нервничать. А после такого обильного ревоизвержения чувствовала себя расслабленной и даже сонной. Легкая апатичность была очень кстати. Кого хочешь, собьет с курса. Даже приступ любви прошел.
И все же, когда вышла на аллею, стало немного знобить.
Вилкомир стоял на террасе. Он ждал меня. Знобить стало значительно сильнее. И ни одной мысли в голове. Только в глаза ему не могла посмотреть. А так об этом мечтала, когда злилась.
Я подошла, с трех метров чувствуя его тело так сильно, будто он входил в меня, но и тогда не подняла глаз. Проходя мимо него, сказала:
- Замерзла, чай горячий с коньяком нальешь?

Мы просидели возле камина всю ночь. Я не стала хитрить, ловчить. Я просто подняла глаза и спросила:
- Ты можешь объяснить мне, в чем тут собака зарыта?
И он начал говорить. Сначала медленно, подыскивая слова, затем его как прорвало.
Вилкомир был из невров, племени вильцев. Он еще помнит небольшое поселение в несколько домов, в которых жили последние, верные духу народа, невры. Вильцы не сливались ни с какими племенами на протяжении тысячелетий, сколько помнят себя. А помнят они себя с очень давних пор, еще с тех, когда топоры из железа только появились. Племя жило в центре Европы, но, не соприкасаясь, не перенимая, не желая той цивилизации, которую осваивали другие славяне. Древний тотем племени – волк, был их и защитой и проклятием со стороны соседей, с которыми их разделяли еще и непроходимые болота. Про невров говорили, что они оборотни, их боялись. Невзначай заблудившиеся и попавшие в их села чужаки, вынуждены были оставаться доживать свой век в племени. Это был один способ обновления крови. Другой – девушки. Но под страхом смерти запрещено было против воли приводить себе жену. Изгнания из племени не существовало, если невр не мог ужиться ни с кем, и на общем собрании не находилось ни одного соседа, который согласился бы взять его к себе в дом, то невра убивали. Девушек брали только тех, кто был согласен уйти жить в лес с любимым на всю долгую жизнь. То, что здесь оказывалось не одинокое зимовье, обычно действовало благотворно на невест, да и сами невры были чрезвычайно внимательны к новоприбывшим, ведь это будущая мать нового невра. Она должна полюбить свою новую родину, свой новый народ, его обычаи. Пока она не привыкала, ей не назывались. И только после рождения ребенка, вместе с ним она проходила посвящение в племя…
Невров напрасно считали оборотнями. Они не были таковыми… тогда. Да, они искренне верили, что первый их предок был волк, полюбивший женщину. Но сами они не превращались в волков, когда гнали отряды захватчиков, иногда все ж проникавшие через болота. Настоящие волки преследовали врагов. Потому что человек приручил собаку, а невр заключил союз с волком, и союз этот был незыблем на протяжении многих и многих столетий. Но цивилизация (как способ развития общества) невров была иного толка, нежели наша. Чувство леса, его законов, изучение их, углубление знаний привело к овладению законами более тонких планов, то есть к освоению магии. Постепенно невры освоили трансформацию и теперь уже совершенно свободно могли становиться волками, но ненадолго. Потому что человеческое сознание, переходя в мозг животного, претерпевал необратимые последствия. Скажем, ему там было настолько хорошо, что, невры, занимающиеся трансформацией слишком часто, постепенно перестали возвращаться. Может быть, не захотели, - так решили последние ушедшие вслед за ними. И действительно, агрессивная соседствующая цивилизация уже не могла оставить в покое территории невров. Начало происходить осушение болот и дальше - все понятно.
- Но жить по законам, которые составили себе те, заболотные, мы не в состоянии. Они не для нас.
Последние двенадцать дворов стояли в этом Лесу. Здесь я родился. Отец мой был князем, но… я мог бы им стать и не по праву рождения, а по праву единственного, кто остался. Почему не ушел?…
Я и сейчас не уверен, что прав, но все это попахивает трусостью, и уходом от трудностей. Знаешь, у нас были совершенные люди… Судя по мне не скажешь? И все же, мне хочется возродить, пусть маленькое государство, но живущее по законам моих предков. Но, об этом позже.
Сейчас главное что, я знаю, мучит тебя.
Родился я здесь, здесь мы и жили несколько последних столетий. Но Черным лес был не всегда. Эта граница – овраг, она перемещается каким-то образом. Сейчас ситуация ровно наоборот, нежели была 300 лет назад. За эти годы (мои последние сородичи «ушли» всего 20 лет назад) мы научились ладить с навьями, населяющими Черный Лес. Князь всегда был связующим звеном между людьми и нечистью, и не без права голоса. Так как сами между собой они никак не могли договориться, им нужен был третейский судья. Сначала функции судьи были номинальны, сейчас власть сконцентрировалась в моих руках… Но что это за власть! Они мне не перегрызли до сих пор горло только потому, что каждый из них хочет занять мое место, и знает, что другие хотят того же. А, окрепнуть настолько, чтобы иметь силы на это, я никому не даю. Я для них князь, но и заложник. В любой момент могу быть разорван… С ними что ли строить мое государство? Или ждать 300 лет, пока все вернется на свои места? Мы, невры, живем, конечно, долго, но столько ждать я не смогу. Ведь надо же еще построить, надо же еще чтобы люди народились… Я хочу объединить оба Леса, убрать овраг, Тогда произойдет равновесие, и Черный Лес перестанет быть Черным, а Белый - Белым, станет один Зеленый лес, в котором навьям найдется место, но придется жить по общим законам, которые мы и создадим при участии Святобора и его челяди.
- Стоп! Стоп! Вилкомир, тут ты что-то не то говоришь… Ты видел лес сверху?
- Конечно видел. Я ж тоже ведьмак.
- Что значит, - тоже?
- Значит, не знаешь?
- Подожди, сейчас не об этом. Ну, и ты не увидел никакого сакрального знака на Лесе… из Леса… Ну, что из себя представляет Лес сверху?
- Н-нет.
- Ладно... Но есть в твоих планах какая-то ужасная ошибка. Я пока не могу ее определить... Тем более, что идея твоего Государства – просто великолепна. Она меня немного слепит. Расскажи, что произошло сейчас.
- Видишь ли, последние годы Волхв ослаб… или еще что-то произошло, но его стало не видно и не слышно. Навьи давно решили захватить Белый Лес… Не так как я, надеюсь, ты понимаешь. Я сколько мог, оттягивал этот момент, пытаясь направить поток, который все равно вот-вот прорвется, в нужное мне русло. Я хочу использовать их…
- Как бы они тебя не использовали…
- В этом есть опасность, я знаю. Но у меня нет выхода. Или уходить, бросать Лес на произвол навей…
- Послушай, ты тут зазнался совсем от Единочества своего княжеского. Ты что считаешь, что ТАМ никто не живет, или живут одни подберезовики, которые сидят под своими шляпками и ждут, когда их придут срезать? А не пора ли тебе было просто уйти в тот Лес?
- Уход… Побег… Князь сбежал, бросив свою землю…
- Ну и апломба у тебя! Что ты здесь бросаешь? Что? Семью, народ?
- Да. Здесь же не одни навьи живут. Не забывай, мой народ ушел недалеко, он весь в этом лесу и живет. И потом, те, которые были всегда волками, они тоже чего-то ждут от меня.
- Да… Задачка. Ну, ладно. Как я вписываюсь в твои планы, я приблизительно поняла, хотя это, конечно, чистая утопия. Ты просто меня не знаешь, если думаешь, что я и есть твоя невеста. Ты хоть представляешь, что такое для нормальной женщины мои годы? Я вот-вот выйду из рожающего возраста, не говоря уже о том, чтобы родить не одного, а целый народ.
- Это все неважно. Ты говоришь глупости. Это даже не трудности. Я старше тебя лет на сто, и хоронить себя еще не собираюсь…
- Н-нда…- я с уважением посмотрела на него. От растерянности даже замолчала, сбилась с мысли.
- И вообще, все не так примитивно, как ты себе представила…
- Ну, ладно, оставим пока мои представления и твои идеи на будущее. Поговорим о настоящем. Под каким соусом меня собрались есть эти ублюдки?
- Я сказал, что если ты станешь моей, то и Белый лес будет под моей властью, так всегда у людей. Они поверили.
- Ты, по-моему, тоже…
- Вобщем… я так думал. Но то, что произошло, не изменило ничего. Это еще лучше. Жена – союзник…
- Ага, соратник…
- Я не знаю, я чувствовал, что был прав…
- В одном только был не прав, но в ключевом: нельзя ничего решать за меня. Вот поэтому я и не подхожу тебе. Я не жена по природе своей. И даже не муж по другой ее статье.
- Я же не знал этого, когда увидел тебя!
- Вобщем, так! Насчет наших с тобой матримониальных отношений мы поговорим позже, если оба останемся живы. А сейчас прорисуй мне вкратце ситуацию, что происходит в данный момент.
- Сейчас… Сейчас они успокоились на время. Первое мое обещание сбылось, теперь они несколько дней подождут… Если кто не пронюхает, что мы в разных лодках плывем.
- А какое первое обещание?
- Что ты придешь сама.
- Ну, ты…
- Ты же обещала.
- Хорош бы ты был, если бы я, ничего не ведая, заявилась сюда.
- Ничего бы не было. То есть было бы то же самое. Немного было бы иначе, если бы ты согласилась стать моей женой.
- Немного… - я не удержалась, чтобы не съехидничать, - А как Корша, он на твоей стороне?
- Корша не просто мой слуга… Он… Ну, в общем мы, тут и там, пару раз спасали друг друга. Просто ему нравится быть именно тем, кто он есть.
- И все же ты не все мне говоришь. И это меня настораживает.
- Я просто не успел. Царица у них.
- Как?! Разве не в твоем доме?
- Нет. Мне пришлось ее отдать. И пока ты у меня, а она у них, они еще подождут какое-то время. А за это время нам надо…
- А за это время нам надо выкрасть Царицу!
- Слушай, нельзя, конечно, чтобы она погибла. Но не лучше ли пока оставить ее в покое? Это ведь она хранит овраг… и для меня она в общем-то враг.
- А для меня – друг. Вот и первая ссора. На самом деле, Вилкомир, я думаю, что мы с тобой чего-то недопонимаем. Чего-то я, в чем-то ты не прав. Кое-что я знаю, но объяснить не могу. Давай подождем. Единственное, пока мы ждем, - выкрадем Царицу.
- Ничего себе – подождем.
- Я обещаю тебе не вынимать ее из этого хрустального гроба, в который вы ее засунули, пока ты не поймешь, что нельзя иначе, хорошо?
- Или пока мы не станем врагами. Если ты захочешь уничтожить мой Лес… Только в этом случае ты станешь моим врагом.
Я ему поверила. Опять поверила. Господи, какие же мы доверчивые становимся к тем, кого любим!

Несколько дней затишья. Для размышлений, для подготовки, для составления плана… Нет, «вечный бой, покой нам только снится»… Самый опасный противник – Вилкомир. Если он и может расслабиться, то мне нельзя. Потому что главный предатель живет в моем сердце – моя любовь. Она может меня обмануть, предать, толкнуть на ошибку… А я на ошибку не имею права. Сейчас.
Но… утро вечера мудренее… И, хотя солнце уже послало своего вестника - рассвет, но бессонная ночь дает о себе знать, - засыпаю. Надо отдохнуть, возможно, придут мысли толковые… Потому что я не знаю в чем неправ Вилкомир, как же я могу убедить его что он не прав?

Как тиха звездная ночь в лесу. Когда это было? Я плыву на облаке между кронами деревьев, сама легкая, как это облако. Трогаю нежные листья, заглядываю в гнезда спящих птиц. Перевернулась на спину… Звезды, звезды… ворожат своим хороводом. Или облако мое кружится? Я поднимаюсь с облаком все выше и выше, а вот и Луна красным яблоком нависла над горизонтом. Какая она бывает разная…
Моя рука, пошевелившись, наткнулась в облаке на что-то холодное. Я испуганно села, и развела туман руками: в облаке лежала Царица! С закрытыми глазами, поникшей короной вялая и бесчувственная. Я взяла ее в руки, прижала к груди. Как оживить ее, как разбудить?
И она зашевелилась! Сначала чуть-чуть, затем тело ее напряглось, и Царица открыла глаза:
Смотри!
Я смотрела ей в глаза. Сначала было больно, будто кто пальцами давил в зрачки, но затем я увидела наш Лес… Но он уже был не символический, в виде знака Инь-Ян и овраг не рассекал его на две запятых. Дремучая его половина наполнилась черной шевелящейся массой, которая ползла в Белый Лес, пачкая его, и постепенно он становился грязно-белого цвета. Скоро весь Лес стал одного цвета - серого…
Я слышала голос… Не знаю чей это был голос, женский, или мальчишки, повторяющего урок: « И создал Вышний Правь… И разделила Правь белое от черного, огонь от воды, небо от земли, Навь от Яви, и стала Законом… И стал в мире порядок… И держится Хаос за пределами круга… И едина Правь для мира Навьего и Явьего… и не стать миру одним целым, ибо Хаос будет везде и разорвет он обережный пояс Сварога…»
- И Лес наш станет ржой на теле Матушки-Земли, - «говорила» мне Царица… - и ржа расти начнет, съедая на пути своем все, как саранча…

Я проснулась, будто не спала вовсе. Спасибо, Змеюшка! Все мне тупой надо разжевывать… Конечно! Вот в чем просчитался Вилкомир! Всему есть свое место и свое время… Придется ему триста лет подождать, если, конечно, мне удастся его убедить.
- Ну, ты и дрыхнешь! Я уж думал, - будить тебя придется.
- Хованчик, ты здесь давно?
- А я и не уходил никуда.
- Все слышал? Что думаешь, прав Князь-то? Поможем ему в деле таком благородном?
- Либо ты спятила, либо я, когда тебя узнал. Не разглядел во все свои глазелки, что дура ты набитая.
- Что ж я такого глупого сказала?
- А то… Крутани мозгами-то! Вилкомир-то твой хоть и ведьмак знатный, но видит-то он только жопу коня, и думает, что весь конь такой. Вырос он здесь, впитал их законы, думает как они! Выходит, это хорошо, чтоб с ними управляться, но в Белом лесе он ни бум-бум… Нет у него, как у меня, кругового обзора!
- Как у тебя точно нет, - я засмеялась.
- Что это ты, матушка, развеселилась. Вчера пупок носом ковыряла, а сегодня, мотри-ка – перья распушила!
- Да, потому что я знаю, в чем Вилкомир ошибся, теперь и ему смогу доказать!
- Ну, это-то могла и у меня поспрошать, я б тебе сразу сказал…
- Да-да, Хованя, но не догадалась. Мне кое-кто другой подсказал…
- Кто?
- Догадайся!
Хованя сощурил несколько глаз, потом расширил их до блюдец и ахнул:
- Никак Сама… Тшшш…- заткнул сам себя, и весь меленько затрясся подмигивая мне всеми глазками по очереди, мол, - подтверди!
Я важно кивнула. Он тут же испарился. В дверь постучали.
- Войдите! – вошел Корша, на лице его была гримаса, выражающая видимо улыбку, - Корша, привет!
Я помахала рукой, он еще больше скривился и закивал головой. В руках у него был поднос с завтраком. Я вскочила и взяла поднос.
- Корша! – интересно, почему люди, когда говорят с иностранцами или глухонемыми начинают орать? И я не стала исключением. Взяв его за плечо и смотря ему в глаза, спросила, - Князь дома?
Он покивал головой, помычал и тыркнул пальцем в пол. Я все поняла, - Вилкомир в холле.

- Князь! – я сбежала по лестнице, - У тебя есть краски?
- Какие краски?
- Любые. Акварельные, масляные… не знаю какие еще бывают. Любые!
- Есть. Корша, принеси краски для госпожи, - нормально, я уже не гостья, - госпожа. Ладно, проехали. Не время сейчас по мелочам торговаться.
Корша принес какие-то банки. Я их открыла, - краски. Замечательно. Теперь бумагу… А! Плевать. Я убрала со скатерти на столе все, что было приготовлено для завтрака, и вылила на нее с пол-литра белой краски, затем открыла несколько других банок, пока не нашла черную, и налила примерно столько же в белую лужу черной краски. Ничего не нашла лучше собственного пальца, которым и перемешала это месиво.
- Смотри на свой «Зеленый» Лес и думай! Думай Вилкомир! Некогда нам спорить, нам надо быстрее договариваться.
Вилкомир стоял в оцепенении. Ну да ладно, расцепенивать его мне некогда. Мне надо что-то делать! Только что?!!
Энергия во мне бурлила и маршировала, но применения ей я не находила. Ну, вот разве только скатерть испортить… Я носилась из угла в угол гостиной.
- Ну? Не дошло еще?
Вилкомир зашевелился. Он подошел к столу, собрал скатерть и вынес ее на улицу, там бросил с террасы. Вернувшись, почему-то не кинулся ко мне со словами: «Дорогая моя! Как же я был слеп! Благодарю тебя, ты открыла мне глаза! Теперь все будет так, как ты скажешь!» Он бросился в кресло и там снова оцепенел.
Я готова была перевернуть стол, кресло вместе с ним, но вместо этого почему-то подошла и присела возле его ног, заглядывая в глаза…
- Скажи хоть что-нибудь…

Но промолчали мы еще очень долго. Дня два не меньше. Это молчание непонятным образом не разделило нас, а объединило. Слов не надо было для того, чтобы он держал мои ладони в своих, гладил меня по волосам (и совсем не как собаку!), глядя или в огонь, или куда-то вглубь себя… Так и сидели мы днями и вечерами рядышком, иногда он прижимал меня к себе и так мы замирали надолго перед огнедышащим камином. Если огонь затихал, и оставались угли, неслышно появлялся Корша, подкладывал дров. Так же неслышно он уносил не тронутую еду, приносил свежие закуски. Мы только иногда пили, я коньяк, Вилкомир водку…

Но все же наступил момент, когда Вилкомир встрепенулся. Окинул взглядом еду на столе…
- Корша! – интересно, зачем он кричит? Тот ведь ничего не слышит, но каким-то образом всегда знает, когда его зовет Князь, - Завари-ка нам чаю, моего. А мы пока поедим. Ты не хочешь? Я что-то проголодался.
- Да уж, было время. Два дня не ел.
- Да? – Вилкомир слегка удивился.
- И что мы после чая будем делать?
- Царицу твою добывать.
- Если бы им был во мне интерес, можно было меня на нее обменять. А я уж, как-нибудь вывернулась бы…
- Им нужны вы обе, но лучше она. Это для меня ты – единственная, а им нужен просто Белый, то есть с того конца. Волхва им не взять, даже сейчас, когда он ослаб. Поэтому нужна ты. Но не необходима. Так что я бы тебя сейчас запрятал получше, а уж сам бы расхлебал ту кашу, что заварил.
- А что ты будешь делать?
- В одном ты права, опираться мне на них не стоило. Стану я Князем всего леса, - они потребуют своих прав, таких же какие имели здесь. А этого я делать не собираюсь…
Та-ак… Додумался. Неужели ему так важно завладеть всем Лесом? Что важнее для него: создание ретро-неврского государства или власть над тем государством, что получится? Но спорить не хотелось. Тем более, что ближайшая цель у нас оказалась общей. Там разберемся. Единственное, а это главное, похоже, он понял, что нельзя убирать границу-овраг, а за него «отвечает» Царица.
И все же горечь будущего расставания затянула мне сердце корочкой льда…

Так было всегда…Так, но не так. Я никогда не успевала полюбить, как уже начинала расставаться. Это природа мужчин такова? Или просто мне чрезвычайно «везет» на захватчиков-властелинов? Может быть, я подсознательно таких выбираю? Да не выбираю я ничего. Они сами меня всегда выбирают. Еще до того, как что-то могло прорасти, я уже чувствовала, как меня начинают ощупывать с точки зрения собственника… и не только физически. С физическим пленом, то есть потерей права собственности на свое тело, я, может быть, и смирилась бы. Ведь, если люблю, то для чего же оно мне самой нужно? Только чтобы подарить его своему любимому. Но вот права собственности на меня как личность, я никому не давала, и отдавать не собираюсь…
А при чем здесь Лес и Вилкомир?
Но ведь случилась почему-то у меня такая ассоциация…
Ему тоже необходимо властвовать, владеть, иметь… Я верю ему, что он меня любит. Но в состоянии ли он отказаться от меня во имя этой любви? Бред какой-то несу… Замок! Замок меня любил так!
Ну, вот! Нашла единственный пример бескорыстной и безусловной любви и тот - Привидение.
Почему мужчине необходимо право собственности? При этом он готов быть «подкаблучником», но ОН ИМЕЕТ НА ТЕБЯ ПРАВО, и этого ему уже достаточно. Хотя, кому как, многие только начинают с этого…
Что-то я весь род мужской одним мирром помазала, и под одну гребенку причесала. Если тебе не повезло, это еще не значит, что весь мир – дураки! А все мужчины – сволочи, или точнее, в нашем случае – собственники.
Вероятно, что, скорее всего, я в корне не права. Мужчина – обладатель женщины, но он ее хранит, защищает, ценит… как свою собственность. Женщина выходит за мужа, значит, прячется за него… Телохранитель тоже командует своими хозяевами, как идти, как себя вести… Мужчина отвечает за выживание своего физического рода… Так пусть и не сует свой длинный нос в дела духовного плана.
А кто кстати, сует? Тебе чаще обидно, что им по барабану твой внутренний мир. Делают вид, конечно, спрашивают, кивают, ахают и соглашаются… до поры до времени. А потом, когда решают, что приручили - начинают объяснять тебе, что ты дура, и думаешь все не так! На самом деле, им туда и не хочется соваться, это тебе необходимо соединение душ по высшему разряду. И на равных правах…
Мать! Ты совсем озверела! Хватит чушь-то пороть. Старая дева рассуждает о том, какие все мужики сволочи. Цирк! Ничего я в этом деле не понимаю. Не было у меня удачно завершенного опыта. Так что, ученый-теоретик, оставь «ненужные споры, лучше гор могут быть только горы»…
Со стороны кухни донесся шум и грохот битой посуды. Мы с Вилкомиром сорвались с места.
Среди черепков стоял Корша с веником в руках и размахивал им в разные стороны. Увидев Князя, он отбросил веник и начал отчаянно жестикулировать и мычать.
- Так… Понятно, Корша, успокойся. Шликуны обнаглели, мало того, что в дом забрались, еще и по банкам шарились.
Я взвизгнула – под ноги мне покатился черный шерстяной шарик. Корша схватил веник и помчался за ним.
- Совсем плохо дело. Значит, они в курсе наших с тобой планов. Шликуны так, шваль, мелочь. Но донесут до Худича, не успеем и сами ноги унести, не то что Царицу твою вытащить.
- А чего он в банках искал?
- Да, действительно! Сейчас посмотрим… - Вилкомир перенюхал, рассмотрел все черепки, потом стеклянные банки с травами стал открывать и по очереди нюхать, - Ничего не понимаю… Ладно, давай заварим чай, может, что и прояснится.
- Знаешь, хорошая мысля всегда приходит опосля. Мне кажется…
- Ах, ты дрянь такая! – я даже испугалась, думала это мне, - Нет, ты посмотри, умудрились в чай сон-травы насыпать. Совсем меня за идиота держат. Думают, не почувствовал бы. Или для тебя засыпали?
- Неважно. Главное, этим можно воспользоваться.
- Да? Что-то я не соображу как.
- А, представь, что ты выпил этого чаю, или я выпила. А на самом деле никто ничего не выпил! Что из этого можно выгадать, я тоже еще не придумала…
- Но это уже кое-что!
Я почувствовала сильные подергивания за волосы. Ховала пристроился опять на голове и дергает. Я догадалась, хочет, чтобы я посмотрела в его глазелки. То, что я увидела, меня несколько напугало. Вокруг дома был густой туман, а в этом тумане ворочались большие темные тени. Причем вокруг всего дома. Ховала подергал у меня над правым ухом, я посмотрела в ту сторону, взгляд разрезал туман как лазерным лучом. Постепенно мы добрались до живых существ, ими оказались волки, они тонкой, но длинной струей стекались к дому Князя. Вокруг них еще не было тумана.
- Князь! Мы в засаде. То есть, не мы в засаде, а нас обложили. А твои сородичи сюда идут. Они еще не знают, что мы окружены… Думаешь сами пробьются?
- Нет, не думаю. Иди наверх, в свою комнату. Сейчас ты мне только помешаешь. Не надо, чтобы они тебя видели. А вот мне придется показаться. Если что, - ты спишь. А уж с сон-травой или сама по себе, пусть гадают. А я успею «чайку» попить, если что.
- Вилкомир, у тебя дом хорошо защищен? Смотрю, у тебя черти прямо по кухне шарахаются, под подушкой у себя я ничего не найду?
Ховала опять щипнул меня за волосы. Но я тряхнула в ответ головой, так, что он чуть не свалился.
- Корша проверит. Иди быстрее. А про защиту… ты права, усилим. Я на этих шликунят и внимания не обращал. Но сейчас…
- Вилкомир, ты уверен, что моя помощь не нужна?
- Сейчас нет. Я буду… Ну, в общем, свидетели мне помешают. Это не цирковое представление. Не волнуйся, все будет в порядке. Ничего пока сложного нет. Хорошо, что ты предупредила. Ты так хорошо видишь?
Я пожала плечами. Не могла же я сказать ему, что у меня на темечке Ховала сидит. А сама я не умею так смотреть. Почему не могла сказать? Самое хорошее оружие, это тайное оружие. Если зайдем в тупик, то придется выложить козыри, но пока… прибережем для себя.
 
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день… Дружба дружбой, а табачок-то врозь. Значит, любовь у меня сама по себе, а заначка сама по себе… Выходит, это не любовь. А, какая она должна быть? Ты что ли, знаешь? Начиталась книжек про истерических дамочек, которым эта самая любовь – единственное, что вообще имеет смысл в жизни. А тебе не так? И какой вообще смысл в жизни? НЕ ЗНАЮ!!! Отстань, не до этого сейчас.

Корша первым зашел в комнату и тут же кинулся с веником куда-то в угол. Я уже не завизжала, только ногу поджала, когда черный комочек проскочил мимо меня... Корша помахал веником «туды-сюды» и вышел, положив веник у порога. Я осталась одна. Притворяться, что сплю, - не имеет смысла. Надеюсь, что меня никто не видит. Впрочем, на бога надейся, а сам не плошай… Откуда-то из черепушки выплыло очередное открытие, что я могу кое-что и сама сварганить. Если я поставлю непроницаемый для видения щит на комнату, это вызовет у НИХ подозрения. Значит, надо запутать.
Я легла на постель, и вставая с нее, не забыла оставить свою «фотографию», то есть голографический след меня лежащей, потом спиной походила по комнате, оставляя каждую десятую долю секунды свою «фотку» в пространстве… Через некоторое время комната была заполнена «менями». Пусть разбираются: сидящую меня в кресле «сначала» или то, что легло «потом» на кровать принимать за настоящую. Всех стоящих я заставила немного колыхаться, так будут незаметны мои шевеления в кресле. Короче, получилась «полна горница людей»… Можно расслабиться на время.
Вилкомир не ведает, что творит… Даже сейчас у него нет такой твердой уверенности, как у меня, что Навьи затеяли с ним свою игру, а его держат за болванчика. Как же, очень надо им, чтобы Князь женился. Зачем? Им надо убрать его с дороги, вот и пусть занимается делами сердечными, пока они свое дело делать будут. Отвлекающий маневр…
Кстати, об отвлекающем маневре! Это мысль. Мы тоже их отвлечем!
- Ховала, ты здесь?
- Почти…
- Что значит, - почти? Здесь или нет?
Послышался жуткий свист, очень похожий на свист Зеваны, но не такой. Казалось, можно оглохнуть, затем визг и вой… Стены дома тряслись, но выдерживали.
- Ховала! Что там?
- Да смотри, смотри! – он плюхнулся мне на макушку.
Да. Посмотреть было на что. Туман, в котором киселем плавали черные тени, разлетался клочьями, из них фрагментами торчали крылья, огромные птичьи лапы, хвосты самых разнообразных фасонов… Невдалеке бежала стая волков числом несметным. Ну, может быть и «сметным», но очень большим. Считать было некогда.
Хоть и очень было интересно, но у меня начала болеть голова, я отключилась от «телевизора».
- Хованчик, спрячь ка меня. Кто-то ко мне в голову лезет. Я посмотрю.
Увидела я снова Царицу. То есть, не сразу. Я «пошла» по тропинке боли, двигаясь в том направлении, которое приносило облегчение. Когда тиски, сжимавшие мозги, немного ослабли, я огляделась. Тропинка стала выглядеть достаточно материально, извивалась она среди болотной осоки, топей и ходунов-трясин. Стояли скелеты деревьев, покрытые серым мшистым налетом, воздух выглядел мутным. Тропинка «убежала» под огромный остов бывшего исполина, то ли дуба, то ли вяза, уже не похожего ни на то, ни на другое. В корнях была дыра, в которую и пришлось «входить», там, через некоторое расстояние показался мутный свет. Я вплыла в маленькую пещеру, где свет исходил от гнилушек, но достаточный, чтобы увидеть между корней хрустальный «гроб» со спящей Царицей внутри. Внезапно от ее тела отделилось другое, полупрозрачное, которое стало видоизменяться и постепенно превратилось в нарисованную змею. Ту, которая украшала платье из сундука Домани. Эта нарисованная змея подплыла ко мне и окружила то место, в котором я себя осознавала, образовав спираль сверху до низу… Боль из головы ушла окончательно, и я, как на резиночке, пролетела обратно в свое тело.
- Ховала! Ты можешь кое-что принести? Из моего гардероба у Кузьмича? Платье со змеей, Доманя знает какое.
- А она даст?
- Хованчик, не до шуток! И мне надо как-то связаться с Зеваной…
- Попробую.
Ховала исчез. Мысль моя заработала со скоростью сорвавшегося с горы скалолаза.
Грохот, который мысль произвела при своем приземлении, раздался почему-то в моей комнате… Что-то нелепое, с крыльями, собачьей головой и лапами шарахалось от одного моего привидения к другому, от того к третьему, снося на своем пути стулья, столы и, разбив дверцу шкафа, застряло в ней…
Я обалдела настолько, что смотрела на него, не предпринимая никаких защитных действий. И хорошо, потому что оно жалобно заскулило, повизгивая, пытаясь выдраться из дыры, но не могло. Выскочило из головы, что должна сидеть в кресле без движений, и я подошла к шкафу. Как всегда, забыв спросить: «кто там?», открыла дверь, и осторожно вытолкнула с той стороны маленькое собачье тело с крыльями, поймав его с другой. Оно жалобно поскуливало и тряслось, как пинчер на морозе.
- Ты кто?
- Я посланец богов… Семаргл, - жалобно протявкал Семаргл. Звучало это более, чем нелепо. Семаргл это действительно посланец, от Кузьмича знаю, но никогда не могла подумать, что он такой тщедушный…
- А ты меня не обманываешь?
- Нет…
- Тогда пошли в кресло, мне надо там сидеть.
- А ты кто?
- Вот, здрасьте? Тебя к кому послали?
- Мне сказали, сказать: « я от дедушки», а ты должна сказать, что ты – внучка.
- Я – внучка.
- Это хорошо! Потому что этих внучек тут! Я растерялся.
- Вижу. Так ты от Дедушки?
- Нет, я от Зеваны.
Он устроился у меня на коленях, спрятав лапки под животик, сверху я его накрыла кусочком пледа. Нервная дрожь постепенно утихла.
- И как же ты сюда добрался, такой… хороший, - решила не обижать я Семарглика.
- Меня Зевана послала…- хорошо, видать, она его «послала», - я должен тебе сказать, что они выходят…
- Кто выходит?
- Они… Она мне больше ничего не сказала.
- Ладно… А куда они выходят?
- Она мне не сказала.
- А ты сам видел?
- Видел. Они пошли к оврагу.
- Хорошо. И кто там был?
- Там был… Зевана… Магура… Тур… Святобор… Китоврас…
- Ну, ладно, хватит, я поняла. Теперь обратно сможешь добраться?
- Конечно! – я с сомнением посмотрела на него, - Ты только форточку открой, я немного устал, не пройду еще раз через эти стены.
- Тогда запоминай… - я стала шептать ему на ухо, чтобы лучше влезло, - и быстрее, тебе надо успеть их остановить!
Когда я «выкинула» его в окошко, и он, взмыв, исчез в небе, я потерла руки. Теперь надо как-то связаться с Вилкомиром.
На кровати материализовалось мое платье, оно легло на мое «привидение», сверху сел Ховала.
- Чего теперь будем делать?
- Посмотри, пока я переодеваюсь, не подглядывает ли кто, это раз. Два – где Князь, надо бы с ним связаться.
- Подглядывать… Было бы за чем подглядывать…
- Вот и закрой пару глазелок, нечего пялиться.
- Да я тебя насквозь всю вижу, чего стесняться?!
- Ховала!
- Ладно, ладно, вижу я твоего Князя. С волками он сидит на заднем дворе. Совесчание у них.
- Подслушай.
- Это нехорошо…
- Хорошо, Хованчик, хорошо. Подслушай.
- А все равно не понять. Они не словами…
- Так подсмотри! Ховала, не беси меня, еще пару часов и они очухаются. А, очухавшись, первым делом меня схавают!
- Что сделают, сховают?
- Нет Хованчик. Схавают, - это, значит, съедят на современном городском жаргоне.
- Ну… Вилкомир видит, как вся нечисть с болот куда-то двинулась… ага, а двинулась она сюда. Так, волки забеспокоились, пошли за нечистью. Вот и все. Теперь они все здесь.
- Замечательно!
- Ничего в этом замечательного не вижу.
- Тогда смотри, где Зевана со своими…
- Смотри сама, - и он опять плюхнулся мне на макушку, благо я уже успела переодеться.

Вот это ДА!!! Зевана сидела на пригорке, держа в руках Семаргла, а вокруг нее стояли Полкан, бизон какой-то (это, наверное, Тур), еще огненноволосая великанша. Она была не менее красива, чем Зевана, но другой, более женственной красотой. Рыжие кудри окутывали облаком голову, спускаясь на плечи и закрывая спину до талии. Лицо простовато на первый взгляд: глаза – большие круглые пуговицы, нос маленький, но весь такой кругленький, слегка вздернутый, налитые румяные щеки (так и хочется сказать – ланиты), яркие пухлые губы не делали рот похожим на цветочек, - большой чувственный рот, - хозяйка, которого, явно обладала необузданными страстями. Вкупе с черными глазами и бровями – собольими хвостами, эти пламенеющие губы делали обладательницу лица хищной красавицей, невзирая на мягкий нос и круглые щеки. Тело - налитой сибирской молодки, из тех времен, когда они попой орехи грецкие на лавке давили, проходя испытание на зрелость. Хотя, и были эти женские красоты прикрыты раскидистым плащем-балахоном, застегнутым на вороте огромной черной бляшкой с двумя перекрещенными молниями, а из-под него «шелковыми» складками выглядывала просторная рубаха, вытканная из чего-то небесного, более похожего на дождь, чем на какую-нибудь нить, но не разглядеть под всем этим массу женских прелестей было невозможно. Плащ красный, с фиолетовой изнанкой…
- Ховала, это кто? Красная такая?
- Магура-Перуница. Что, нравится?
- Потрясающе! А этот, глаза как угли, это кто?
- Чур.
- Он тоже с нами?
- Чуру не нравится, когда кто-то хочет сломать границу. Очень любит порядок. По-моему, даже слишком.
Чур стоял немного в стороне и смотрел в сторону оврага. Его худое, но не тощее тело было обтянуто черными штанами, куртку он снимал, чтобы остаться в белоснежной шелковой рубахе, с большим воротником и жабо. Жабо он тут же оторвал и выбросил. Потом стянул через голову и рубаху. Из вычурно разодетого франта вылез богатырь. Не Илья Муромец, конечно, но Алеша Попович, точно. Он достал откуда-то из штанов тесемку и повязал прямые, длиною до плеч темно-русые волосы, прижав их к голове. В левой руке Чур держал меч. Лицо, словно вытесано из камня, жесткое, но красивое. Прямые брови, прямой нос, рот узкой прямой полоской, - весь такой прямоугольный. Он готовился к бою, пока другие провожали взглядами удалявшихся… Лешего! Он шел со своим воинством вдоль оврага в сторону избушки. Леший был во всей своей красе, каким я увидела его в первый раз, в день рождения. На плече он нес ПАЛИЦУ! Интересно, какого дуба мы потом в лесу недосчитаемся? Трехсотлетнего или полутысячника? Нет, тот-то он наверняка, пожалел. А, может быть, у него эта палица уже лет тысячу имеется? И все дубы в лесу на месте.
За ним тянулись несколько медведей, кабанов, шли огромные величавые Лоси, а так же мелочь лесная. Наверное, та, которую удалось разбудить. Над ними кружили птицы: от орлов до мелких ястребов. Значит, Семаргл все верно передал. Но, что же это он делает так все явно?! Леший будто услышал меня, повернул вглубь леса и там растворился. Все равно – не фонтан. Ладно, прорвемся.
- Семаргл говорил еще про Китовраса, интересно, как он выглядит? На холме я больше никого не вижу.
- Полкан и есть Китоврас, соседей надо знать в лицо и поименно.
- А Святобор где?
- Ты что, с луны свалилась? А кто сейчас в лес ушел?
- Так Леший и есть Святобор?!!
- Ну, не каждый леший – Святобор, но Святобор – это точно леший.
- А я-то с ним так запросто…
- Да что с тебя взять! Если ты даже со мной фамильярничаешь…
- Хованчик, ты обиделся?
- Ну, вот видишь, - «Хованчик»! Ладно… но только не при посторонних, - Ховала явно издевался надо мной. Хотела его по макушке шлепнуть, но тут послышались шаги в доме.
В комнату вошел Вилкомир. Посмотрев на рой привидений, он подошел к кровати, глянул на нее и повернулся к креслу. Меня он не увидел. Ховало вместе с собой и меня спрятал. Вилкомир растерянно покрутил головой.
- Ты же здесь, я чувствую.
- Здесь, - я смахнула с головы Ховалу. Вилкомир шевельнул рукой, и все мои фантомы растворились в воздухе.
- В этом уже нет необходимости. Пока я в доме, по крайней мере. Почему я тебя не видел? – темнить не имело смысла.
- Ховала, покажешься?
- А чего на меня смотреть?
- Не надо. Действительно, чего мне на него смотреть? Переруг повел навей к оврагу. Что там, не знаешь?
- Будет битва.
- Это понятно. Встретит их там кто?
- Встретят. Зевана, Чур, Магура-Перуница…
- Это хорошо. Мне одному трудно с ними справиться, и еще тебя сохранить.
- Меня сохранять не надо. Я сама себя сохраню. Нам надо взять Царицу, пока их отвлекли наши.
- Она должна быть у Худича.
- Это где?
- В Пекле.
- А как туда добираться?
- В юго-восточном конце Леса есть Жженое болото, то есть высохшее. Там есть вход в Пекло.
- Царица не там. Я видела нормальное болото… Сейчас… направление… Если идти от дома, то тоже на юго-восток, но несколько южнее. Подожди, я попробую сверху…
- Не надо, знаю это болото. Упырина плешь… Не слабо…
Вилкомир задумался. Я ждала, чего он придумает. У меня, конечно, были свои идеи. Но нельзя же демонстрировать мужчине, что ты умнее его. Вдруг, что-нибудь сам придумает.
- Тебе придется пойти одной. Если с тобой будет Ховала, пройдешь до болота, а там уже будем мы, - не такой уж он и дурак, все также придумал, как и я, - На само болото не заходи, жди возле тропинки, от упырей Ховала не спрячет. Они кровь чуют, им смотреть не надо.
- Но, ты не знаешь, где спрятана Царица!
- Смотри сюда, - Вилкомир погладил перед собой воздух, как окошечко протер. В воздухе появился экран, на котором был виден дом и окружающий его лес, аллея, овраг…- Показывай где. Вот это болото?
Я мысленно прокрутила свой «поход» к Царице… Обнаружила похожую тропинку на Вилкомировой карте, повела по ней пальцем. «Зашла» на болото, и привела к точке, которая мне показалась именно тем местом, где я была.
- Где-то здесь. Под корнем огромного дерева. Такое очень огромное…
- Огромное? – Вилкомир скорбно усмехнулся. - Это бывшее наше Капище. Постараюсь быть там раньше тебя. И оттуда пойду навстречу. Если меня не будет долго, попробуй сама пройти. Сейчас Корша даст тебе чеснока. Это не панацея, но хоть что-нибудь…
Вилкомир стер карту и махнул рукой на кровать. Там опять оказалась моя голограмма. Я вышла за ним из комнаты… Как приятно чувствовать себя женщиной, когда за тебя все решают! И неплохо решают. Я хуже придумала. Вот тебе и щелчок по твоему зазнайству! Но мне почему-то очень понравился этот щелчок.
Оссподи! Это что еще кругом? Все было посыпано каким-то белым порошком.
- Вилкомир, у вас что тут, манна небесная просыпалась?
- Это Корша дом солью засыпал от шликунов. Но, если кто очень захочет посмотреть, спишь ты или нет, - это не спасет. Спрячься. Я не хочу, чтобы ты светилась вне дома.
- Ховала! Ой, подожди! – передо мной стоял Корша с гроздьями рябины связанными в виде шейного венка. Я наклонилась, Корша нацепил это на меня, потом достал из карманов чеснок. Я вздохнула, но тоже взяла. Корша заволновался.
- Нечего, нечего! Давай, рассовывай по щелям, - командовал Вилкомир.
Ах, как приятно было подчиняться! Все-таки во мне явно погибает настоящая Женщина. Я куда смогла, засунула дольки чеснока, и Ховала распустил свои чары. Корша только поморгал глазами и побежал из дома. Но не испуганно, а по деловому.
- Вилкомир, пока мы не вышли. Ты знаешь, мне кажется наших очень уж мало. Они, конечно, каждый стоит маленькой армии, но их всего пятеро и Святобор со своими на другом фланге…
- Не бабье это дело, - война, - засмеялся Вилкомир, - не волнуйся, все уже решено. Со мной пойдет только часть волков, остальные на помощь Святобору. Корша сейчас волотов вызовет, те в центр подойдут, ударим с тыла. Короче, шума хватит. Я пойду якобы к Жженому болоту, а ты мышкой попробуй проскользнуть… Только умоляю тебя, «не лезь поперед батьки в пекло»…
- Ого, налет цивилизации?
- Ну, не все так плохо в вашей цивилизации. Кое-что мне понравилось. Но об этом я позже расскажу, у нас будет много долгих вечеров возле камина…
И он поцеловал меня впервые! Но как?!!! Будто мы уже лет десять живем вместе, и он просто пошел на рыбалку! Вру, конечно, но страсти в этом поцелуе не было ни капли, а вот нежности столько, что у меня закружилась голова. Ховала забеспокоился:
- Эй, Князь! Я не понял. Ты что, видишь ее?
- Не волнуйся, я ее чувствую. От меня ее трудно спрятать.
Вилкомир взял топорик, засунул его за пояс, еще раз взглянул в мою сторону и, помахав рукой, вышел за двери. Я выскользнула за ним.
Во дворе на земле распластался Корша, он постукивал ладонью по мерзлой траве. Я не стала ему мешать своим вниманием, а пошла за Вилкомиром. Мне было интересно взглянуть на его войско.
Но, увидев огромную стаю волков, почему-то смутилась и повернула обратно. Не хотелось за ними подсматривать. Хотя, кое-какое сомнение смутно вертелось у меня в голове.
Когда это он успел все спланировать, если только минуту назад от меня узнал, что наши готовы к битве? И где будет Святобор, я же ему не говорила. Одно из двух: либо очень быстро соображает, либо знал, но проверял меня на откровенность. И то и другое, - не страшно.
Я успокоилась и стала обходить дом. Тропинка начиналась за другим углом.

Какое-то время мы шли молча. Потом не выдержала и подумала «вслух»: «Почему бы Овсеня не позвать на помощь? Он бы быстро все на свои места поставил. Или еще кого из тех, кто постарше?» Оказалось, что Ховала так же слышит, как Дедушка или Лешик. Он мгновенно отреагировал, и ответил так же, прямо в голову.
- Нельзя.
- Что нельзя? И почему?
- Хранитель знает.
- Почему его Зевана называет Звездочетом?
- А, почему, ты Дедушкой? Он и Звездочет, и Волхв, но главное, он – Хранитель.
- Хранитель чего?
- Слушай, а чего ты делала у него, если даже этого не знаешь?
- Ну, я думаю, Знаний…
- А, Знания, по-твоему, это что? Библиотека, что ли?
- Хованчик, какой ты умный, ты тоже все знаешь?
- Если бы мне было надо, знал бы. Но мне не надо. Так лучше, - знать только то, что хочешь. А он не только Знаний Хранитель, но и Порядка.
- И все его слушаются?
- Надо же кого-то.
- Все-все?
- Все-все имеет свои границы.
- В границах Леса? А, как же Черный Лес?
- Они вынуждены. Бунтуют иногда… Для них закон, что для коня уздечка, - не любят, но подчиняются. Для этого и существует Ведьмак.
- Князь, что ли?
- Сейчас Князь, раньше другой был…
- Значит, Хранитель главнее Князя?
- Если ты хочешь все разложить по трем своим полочкам, которые у тебя в голове, то не старайся, не уместится. Есть равновесие, а чем и кем оно достигается, это уже неважно.
- Ховала, давай посмотрим, что там, у оврага делается.
- Посмотрим.

Битва была в самом разгаре.
Переруг стоял на «черной» стороне и гнал в овраг своих уродов. Что это Переруг, я догадалась, хотя никогда его не видела. Морда скользкая, глазки бегают, руки ниже колен… Мужик (или божок?) короче, – отвратительный.
Зевана отбросила лук и рубила своим коротким мечом навей, - абсолютно голых птиц, с человеческой кожей, на птичьих ногах торчали огромные когти, крокодильими хвостами они били наотмашь, но редко попадали. Еще у них были руки, длинные узловатые, с полуметровыми пальцами. Головы тоже похожи на человеческие, если бы не огромные клювы. Они налетали как разъяренные курицы, но сверху в них метала огненные шары Магура. Навьи корчились в пламени, цепляясь за своих же, которых тоже охватывал огонь… Хорошо, что еще такая ранняя весна, иначе лесу несдобровать, столько было пламени. Полкан бился за десятерых, в руках у него был топор, которым он размахивал по кругу, каждый раз разрубая до трех- четырех навей. Копытами давил недобитых. Вот где развернулся во всю ширь его темперамент. До этого, он мне больше напоминал спокойного, молчаливого (что само по себе разумеется) битюга, или бирюка, если говорить о его человеческой половине. Теперь же он больше похож на берсерка. Тур разбрасывал рогами «птичек», как цыплят, Чур шел за ним и тех, кого не добил копытами Тур, делил пополам своим мечом. Он действовал спокойно и методично, как хирург в операционной (или разделочник на птицефабрике). Половинки после этого уже не шевелились. Но слишком много было навей, они начинали окружать Зевану с отрядом… И тут послышался дикий визг!
Навьи всполошились, начали подниматься в воздух, где их ждала Магура со своими шаровыми молниями. Со стороны Черного Леса в овраг катилась орда монстров не хуже навей, только еще разнообразнее. Сначала я даже испугалась, но тут же поняла: это дивии люди, или волоты пришли на помощь. Испугаться было от чего. Вида они были самого разнообразного, и каждый будто из двух разных половинок сложен. Лица тоже, причем, у кого один глаз, у кого три, а те, кто имел два, то все равно - расположенных несимметрично. Корша, возглавлявший эту ораву, на их фоне был просто Аполлон. Через минуту битва разгорелась с новой силой!
- Ховалушка, давай к Святобору!
- Теряем время!
- Я иду, иду! Ты на секунду покажи!
- Секунда.
Святобор был прекрасен. Он работал палицей спокойно и размеренно, но валил по нескольку десятков уродов за раз. А его войско, знакомое мне по осеннему празднику, показывало, что умеет не только веселиться. И еще ожили деревья. Они, конечно, не бегали по лесу, но в их ветвях была тьма задушенных навей. Эта битва шла на территории Черного Леса. Хорошо. Значит, мы побеждаем! Сейчас еще волки подойдут с тыла…
- Ты не забыла, зачем мы здесь, а не там?
- Да-да… А что?
- А то, что посмотри-ка вперед.
- Мать моя – женщина!
- Хорошо сказала.
Я резко затормозила, потому что еще минута, и я врезалась бы в нечто очень мерзкое. На тропинке перед нами ковылял на коротких ножках синий пузырь, он явно торопился. Голова у него была шишкой и торчала прямо из пузыря, который являлся, видимо, и животом и спиной одновременно. Он бежал перед нами, но нас, кажется, не чувствовал. Спасибо Корше!
На всякий случай я слегка отстала, стараясь, все же, не терять его из виду.
Так мы «сладкой парочкой» и дошли до Дерева, он что-то каркнул. Ему ответили сверху таким же скрипучим звуком. Я подняла голову и обомлела. Этого чудища я не знаю!
- Юстрица, - подсказал мне Ховала.
Но мне это ни о чем не говорило. На дереве сидела огромная птица, но не такая, как те навьи, что дрались там, в овраге. Она была похожа на очень тощего страуса, только с обрубленными ногами. Глаза у нее были вывалившиеся из орбит чуть не до середины клюва.
- Что она из себя представляет? Она меня учует?
- Тебя – нет. Но как ты собираешься в нору забраться? Ты вон какая, а нора – вон какая! А то, что кто-то ковыряется под деревом, она мигом узнает.
Действительно, во сне же я нырнула туда без своего физического объема, а нора… Разве только кролик проползет, или лиса.
- А отвлечь ее никак нельзя?
- Как?
Действительно, как? Да и Упырь этот в добавок. Он, вроде собирался уходить, но почему-то топтался на месте. Сильно волновался, но не уходил.
- Ховала, покажи мне Вилкомира.
- Смотри, мало, чем поможет.
Вилкомир с волками уже немало упырей «сдули», и те валялись как лопнувшие шарики. Но и несколько волков уже лежало растерзанными. Упыри, которые поместились, присосались к их останкам, будто битва и не продолжалась. Так, Вилкомир еще далековато. Ждать его?
В голову ничего не приходило. Обнаружить себя? А если тут еще какая-нибудь засада?
- Нет тут больше никого, но на нас и этого хватит.
- Ховала, а ты совсем драться не умеешь?
- Я умею плеваться.
- Что?!! – я чуть не расхохоталась, несмотря на серьезность момента.
- То. Я плюну, так плюну. Расплавится.
- И Юстрица?
- Юстрица – не знаю, а вот этот пузырь – точно.
- Значит так, - мы сейчас к нему подходим и ты плюешь ему точно на макушку, потом отвлекаешь Юстрицу… Слюны-то хватит?
- Тебя что ли открыть? Не пойдет. Подождем.
- Ладно, покажи что там, на Жженом болоте!
Показался обгоревший полулес, полуплешь… Из чавкающей дыры выползали несметные полчища уродцев, которые тащились… В сторону Упырьего болота!
- Ах, ты ж гад! – это Ховала всполошился, - Худич выпускает из Пекла тварей! Это он зря делает, если Озем не в курсе, то ему… Короче, делаем твой план, потому что они нарушили Границу… Еще немного и заваруха эта уже будет намного шире вашего Леса…
Я подкралась к Упырю, и Ховала плюнул на него красным огоньком… Тот и крякнуть не успел, как превратился в жженый рыбий пузырь. Только синего цвета. Юстрица всполошилась на дереве. Я столкнула Ховалу с головы и бросилась к лазу… Пока я разгребала пошире лаз, наверху творилось что-то невообразимое, как кошаки дикие передрались. Но смотреть мне было некогда, да и слушать тоже. Вскоре дыра показалась мне вполне приемлемой, и я сунула туда голову… Хорошо еще, что за ней лаз расширялся.
Кое-как втиснувшись в нору, ободрав все, что можно было ободрать, я поползла по земляному тоннелю, благо он не разветвлялся, и мне не пришлось выбирать, куда ползти. Мешало еще платье, мне приходилось постоянно его задирать выше головы, потом из него выбираться и снова задирать. Зачем это Царица мне его показала? Даже не пригодилось.
Но я рано расслабилась. Первое что увидела я в пещере, когда выползла из норы, это худая, препротивная тетка. На голове барашки, пережженные химией и «пергедролью», на одном глазу бельмо, в другой еще противнее смотреть. А в руках у нее аквариум с Царицей.
- Ну, что лапочка, добралась до меня? Это хорошо. Я-то переживала, что кто-нибудь перехватит. Молодец, что пришла…
- Ты кто?
- Лихо я, Лихо, знакомая твоя старая! Мы, как старые подружки сможем договорится…
- Ах, старая знакомая! Ну, давай поболтаем. Чего хочешь за змейку?
- С тобой жить хочу, сладкая моя.
- А я вот, что-то не соскучилась.
- Да, больно привязчивая я, полюбила, жить без тебя прямо не хочется…
- А змейку отдашь?
- А чего? Мне эта змейка без надобности. Мне ихние распри не нужны. Я люблю тихо, по-семейному. Возьмешь к себе, так с приданым и бери.
- Ну, что с тобой поделаешь? Хорошего же сторожа они поставили. За компотик родину продаст.
- Так, моя родина там, где меня лелеют. А что с этих упырей взять? Они сами норовят меня покушать. Будешь лелеять?
Пока мы так «болтали», я видела, как тянутся из нее щу-пальцы в мою сторону… Она думала, что я все та же гусеница, над которой измывалась годами… Но я только улыбалась…
- Нет, не буду.
Сказала, когда пиявки доползли до моей защиты, которую я поставила в виде спирали вокруг себя, и беспомощно тыкались в нее жадными присосками. Спасибо платью, мне не пришлось даже напрягаться, чтобы держать силовое поле, только задала параметры, и Змея «заработала» сама. Не дураки были наши предки, расшивая свою одежду различными оберегами…
- Ах, ты-шш… - зашипела эта дрянь и попыталась куда-то нырнуть в корни дерева вместе с террариумом. Но теперь пришла моя очередь действовать.
Я схватила ее за юбку и отшвырнула от возможной лазейки. Потом взяла за шею и сказала тихо:
- У меня цветок Стожар в груди цветет, хочешь прикоснуться? Не боишься сгореть, тля?
Лихо завизжала, пытаясь вырваться, но у меня силы прибыло немерено. Я знала, что убить ее невозможно, поэтому еще пару раз встряхнула и сделала вид, что хочу прижать к груди. Она зашлась в истерике, и начала биться в конвульсиях. «Истеричка», - презрительно бросила я этой дуре, и отряхнула руки. Она осталась валяться на земле.
Аквариум лежал на боку, Царица безвольной веревочкой внутри. А, вдруг она уже мертвая?!! Стала искать камень, чтобы разбить этот хрустальный гроб, но ничего подходящего не было. Попробовала поколотить об корни, но, конечно, ничего не получилось. Кроме того, мне было страшно жалко смотреть, как змейка мягкой тряпочкой бьется об хрустальные стены. Хрусталь… Хрусталь… Что я знаю про хрусталь?
Да, знаю. Но сейчас не могу. То ли на эту тварь силы потратила, то ли под землей трудно сосредоточиться… Оставалась надежда, что Ховала там справился с Юстрицей, или, хотя бы, продолжает ее отвлекать.
Я сунула в лаз банку и поползла, толкая ее перед собой.

Когда я приближалась к выходу, меня до смерти перепугал Ховала, который влетел в нору и врезался мне прямо в лицо! Впрочем, испугались мы оба! Ругаясь, я выползла на свет божий. Ховала тоже ругался, но как! Непечатно, но красиво. Мы рассмеялись и, какое-то время, сидели возле Дуба, отдуваясь и легко переругиваясь.
- Ховала, я сейчас сосредоточусь, ты не мешай. Мне надо расколоть эту банку. Руками ее не возьмешь. И крышка как припаяна, не отковырять.
- Чего средотачиваться-то? Вечно ты дурью маешься… - и он плюнул в сторону банки!
Банка разлетелась на мелкие хрусталики, брызгами светящиеся искры в заходящем солнце. Царица с короной, больше похожей в этот момент на поникший петушиный гребешок, лежала совсем, как мертвая.
- Может, она умерла?
- Не думаю…
- Я тоже не думаю, - сказала я и взяла ее в руки. Подышала на глазки, но она не пошевелилась.
- Ты еще поцелуй…
- Иди-ка ты! – я засунула Царицу за пазуху и встала, - Пошли.
- Ну, ты даешь! Царицу в исподнее!... Пошли.
- Посмотри-ка, где там Вилкомир?
Ховала замолчал на какое-то время. Я не вытерпела:
- Ну, что там, покажи!
- Я лучше посмотрю в другую сторону… Да, там намного лучше. Святобор и Зевана идут к болоту…
- Где они, далеко?
- Через полчасика будут… Если успеют.
- Что значит, - успеют?! Ховала! Сядь мне на голову.
- Да, не буду, что пристала.
- Ховала, я с тобой поссорюсь! Иди тогда отсюда, знать тебя не хочу!
- Ну, сяду, сяду, что с того?
Вилкомир с оставшимися тремя волками отбивался от несметных полчищ тварей, похожих на саранчу, которые шли сплошным потоком, и не видно было им конца… Они совсем прижали Князя к трясине…
Я рванула изо всех сил! Внезапно Ховала так сильно дернул меня за волосы, что я чуть не опрокинулась назад.
- Пошел вон! Отцепись!
- Постой сначала! У тебя какая задача? Князя спасать или Царицу? Подожди, хотя бы минуту. Что ты можешь им противопоставить? Они сожрут тебя вместе с ней! Ты его уже не спасешь!
- Я попробую!
- Нет, не могу я с этими бабами! – он отцепился от меня и исчез.
Я мчалась через болото, каким-то чудом угадывая тропинку, иногда пробегала по зеленым полянкам, догадываясь, что под ними, и что было бы со мной, остановись хотя бы на мгновение. Но я летела. Сердце мое било в ребра, как в тамтам, и я бежала, падала и снова бежала… Рвать буду руками! Зубами, ногтями… На ходу я сбросила мешающие мне гроздья рябины, и бежала, бежала…
Пока не стукнулась о прозрачную стену и не упала… Мне в глаза смотрел Старик!
- Я не брошу его, - спокойно и твердо сказала я ему. И лицо Хранителя исчезло вместе со стеной.
В груди у меня бушевало пламя трех Стожаров, я снова бросилась вперед.
Когда увидела поле битвы, то на мгновение оцепенела. Но быстро нашла Вилкомира с его волками, их уже оставалось двое… Я пошла медленнее, собираясь с силами. Огонь, переполнявший меня, вырвался из моей груди через руки. Я направляла его, сжигая все на своем пути… И через некоторое время была уже рядом с Вилкомиром… Но, огонь мой иссяк, и я рухнула, как подкошенная. Ноги не шли, я ползла к нему… И не зря. В тот момент, как добралась до него, он упал… Двое волков не подпускали к нему тварей, но долго ли они продержатся?!! Я на четвереньках стала чертить круг, в центре которого было тело Князя.
Затем села, облокотившись спиной на него, и из последних сил стала возводить защитный экран, укрепляя силу обережного пояса-круга. Внезапно, твари начали замирать и через мгновение крошками осыпаться на землю… «Ничего себе, у меня экранчик получился», - подумала я, но тут же поняла, что не моих сил это дело. Потому что твари, которые подползали поближе, поднимаясь, будто замирали на мгновение, каменели, а потом, как переживший себя камень, рассыпались... Но их были тысячи, и они все перли и перли…
На груди у меня, из раскрытого ворота выглядывала Царица…
И в тот же момент, как я догадалась, что это она уничтожает тварей, с другого конца поля поднялся ураган, который взметал как пыль всю орду и уносил ее в небо… Не дай бог, когда-нибудь пролиться ей дождем, успела подумать я, прежде чем увидела, что это Хранитель стоит на противоположном краю и от него несутся ветром силовые потоки, вздергивающие тварей, как ураган саранчу…
Я схватила волков за хвосты и втащила в обережный круг, они оба упали и, если бы не их вздымавшиеся бока, можно было бы подумать, что мгновенно умерли.

Вилкомир застонал и зашевелился. Я поимела немного совести и отвалилась от него. Когда увидела, что он садится (значит, жив и достаточно здоров), закрыла глаза и расслабилась… Меня мгновенно закружило, как в водовороте, сначала медленно, потом все быстрее-быстрее. Мысли уже не успевали формироваться, превращаясь в сгустившиеся потоки, несущие меня по спирали водоворота куда-то вверх. Мне было и страшно, и хорошо.
Но потом началась тряска, движение все замедлялось, затем, на мгновение остановившись, я понеслась в обратном направлении…
Меня трясли на самом деле, даже били по щекам. Я бы давно подняла ресницы, но боялась получить в открытый глаз. Поэтому, собравшись с силами, я подняла руку и дала сдачи…
- Лада моя, жива!
Я разревелась. Вилкомир приподнял меня и, обняв сидел, ждал, пока я проревусь: «Поплачь, поплачь… Сейчас все пройдет». Как им нравится, когда мы ревем… Но ревела все равно.
- Чего она ревет-то, - послышался голос Ховалы.
- Ага, предатель, явился, - я открыла глаза, и перестала выть.
- Дак, кому-то надо было исправлять, что ты натворила! Василису-то чуть не угробила!
- Какую Василису?
- А кого в титьках спрятала-то? Василиска в титьки! Ну, умора!
- Ховала, заткнись! – рявкнул Вилкомир.
Да, что же это получается? Царица и есть Василиск? Ну да! То-то эти твари каменели, когда она выглядывала у меня из платья… Кстати, что с ней? Я полезла рукой за пазуху и вытащила Царицу, она снова спала, но уже не как мертвая веревочка, и корона совсем не была похожа на поникший гребешок.
- Ховала, она опять спит.
- Конечно, ей-то в хрустале сидеть, все равно что, тебе собственный яд пить. Заморозила она себя… Отойдет.

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ