Свитки Серафима. Продолжение 1

3.

Леха сладко потянулся, прищурил глаз на солнце и лениво размышлял сколько времени.
- Проснулся? Уже почти двенадцать.
Саня бойко перемещался по номеру с мобильным телефоном, набрал номер и, получив ответ, стал разговаривать. Лехе вставать не хотелось, но неудобно было подслушивать чужой разговор, поэтому он все-таки поднялся и прошлепал в ванную.
- Да, я на месте, - кому-то в телефон сообщил Сашка. – Все, как и говорили. Да. Пока по плану.
Стены номера не позволили Лехе проявить деликатность, и он все равно слышал весь разговор.
- Сколько еще у меня есть времени? - пытаясь, перейти на шепот, что Саше удавалось плохо, он продолжал свой таинственный разговор, - Если он не вернется сегодня, то ночью шансы уже будут равны нулю.
Каждое новое слово его доброжелательного соседа еще больше запутывало Леху в мыслях и догадках, поэтому он попытался сконцентрироваться на привычных помывочных процедурах. Он облокотился на умывальник и исподлобья посмотрел на свое отражение в зеркале - на месте глаз тонкие щелочки, волосы растрепаны в катастрофически хаотичном направлении... Он открыл кран с холодной водой и подставил под ледяной поток голову.
- ...Чемодан у него, - услышал сквозь шум воды Леха и замер.
"Вот это новости! - пульсирующая мысль, замешанная на удивлении и пробившем с ног до головы страхе, завладела Алексеем, а вдогонку ей понеслось - Кто он, этот Александр? Было ли случайным наше знакомство? Сейчас еще окажется, что он следил за мной с самого начала!?..."
- И долго ты так будешь полоскаться в умывальнике? - Саша стоял в дверном проеме и едва сдерживал смех, - Видел бы ты себя сейчас!
Леха вздрогнул от этого бесшумного появления, но постарался не показать своего волнения, которое с ураганной силой бурлило у него внутри.
- Ну что, сегодня будешь предпринимать новую попытку навязаться родственничкам?
- Я еще не решил, - пробубнил Алексей через полотенце, в которое поспешил зарыться лицом, чтобы не выдать себя.
- Так и будешь таскаться по городу со своим грузом? - Саша был настойчив.
- А что делать? Мне нужно заняться делом, но прежде выполнить обещание, которое я дал деду. Передам чемодан и буду свободен.
Он пытался вести себя так, словно никакого разговора и не слышал. Собираясь, Леха внимательно следил за выражением лица кареглазого знакомого. Но видимо, Сашка отлично владел собой, потому что кроме благодушного спокойствия его лицо ничего не выражало.
- Спасибо за приют, - уже совсем успокоившись, начал прощаться Алексей.
- Если тебя опять не пустят, можешь вернуться.
Сашка хотел сказать еще что-то, но тут его мобильный телефон проиграл веселую мелодию.
- Да. Отлично. Только я вспомнил о нем, как все сложилось. Значит все должно получиться. Я его встречу на вокзале. И тогда сможем решить проблемы. Пока.
- Я ушел, - сообщил Леха уже из коридора, стараясь скорее убежать из-под бдительного ока странного соседа по номеру.
- Пока, - Сашка высунулся в коридор. – Да. У меня в номере ожидается подселение, но если что - место найдем.
Махнув рукой, Алексей спустился вниз, оплатил номер, и окунулся в дневной свет. Идя по центральной улице в сторону библиотеки, он впервые задумался, что же дед положил в чемодан. Вначале этот вопрос его совсем не заботил. Но после всех мытарств с грузом, после многократного перетаскивания чемодана по этому уездному городку, Лехе уже хотелось знать, что же такое важное дед мог положить внутрь. Теперь вспоминая инструкцию деда, Леха сопоставил кое-какие странности. Например, ключ от поклажи он оставил у себя, сказав, что у его сестры есть такой же.
Размышляя, Алексей, уже в который раз, обошел библиотеку и в узком проулке остановился возле зеленой двери. Мысленно пожелав себе удачи, он постучал.
- Иду, иду.
Маленькая старушка распахнула дверь.
- Здравствуйте, - улыбнулся Алексей. – Я от Михаила Васильевича. Я его внук, - тут он сообразил, что в какой-то степени он внук и для старушки.
- От Миши. Внук. Лешенька, проходи-проходи.
Старушка радостно заулыбалась и засеменила в глубину квартиры. Прикрыв за собой дверь, Леха проследовал за ней, с удовольствием вдыхая ароматы свежей выпечки и теплого уютного дома. В комнате был приятный полумрак, который очень гармонировал с черно-белыми фотографиями на стенах. С интересом Алексей рассматривал лица своих родственников, знакомых и неизвестных, полу стертые следы истории. В нем проснулся исследователь, захотелось узнать, что связывало этих людей, какова была их жизнь.
- Садись, Лешенька, садись. Сейчас тебя чаем напою, с пирожками.
Леха почувствовал, как непроизвольно начинает улыбаться. Как раз об этом он мечтал последние два дня. Пирожки были румяные, горячие. Попивая чай, Алексей рассказывал о деде, обо всех событиях, что произошли за те года, что баба Маша не видела своего брата. Постепенно разговор дошел до момента приезда и вечера, когда Алексей впервые постучал в зеленую дверь в доме возле библиотеки.
- А я на работе была, - закивала баба Маша. – Я уборщицей в библиотеке работаю. Где же ты, бедный, ночевал?
- Да в гостинице, попутчик пустил. Еле нашел гостиницу, темнота у вас ночью жуткая. И странные вещи происходят.
Старушка удивленно хлопала глазами. Тогда Леша рассказал о поведении незнакомца, что бродил ночью вокруг библиотеки. Был в его рассказе тайный умысел. Справедливо предположив, что, живя рядом, баба Маша должна знать все события квартала, он надеялся услышать от нее объяснение.
- Да кто ж это может быть?! – старушка задумалась. – У нас городок тихий, все на виду. Вот только… да, наверное, это Витька Смуров. Только он у нас постоянно возле библиотеки вьется или друзья его. Обычно они у Витьки дома собираются, песни какие-то завывают, где ни слова не понять, в черном ходят. Мне Светка из библиотеки рассказывала, что все книги по магии и религии прочитал. А у нас, хотя городок небольшой, но библиотека завидная. Еще с царских времен книги есть. Прадед мой, Дмитрий Иванович, библиотеку эту собирал дома, когда еще тут церковь была. Потом его коллекция стала частью библиотеки.
- А что Смурову нужно от библиотеки?
Леха очень заинтересовал рассказ бабы Маши, он уже интуитивно чувствовал материал для дипломного проекта. Все-таки не спроста выбрал когда-то Алексей профессию историка.
- Кто говорил, что клад они ищут. Только откуда тут клад? Что-то другое там.
- Ой, я забыл, - спохватился Леха. – Дед просил передать.
Он втащил чемодан из коридора. Баба Маша озадаченно смотрела на груз.
- Да что же это! Мишка сума сошел. Ребенку такую тяжесть таскать по всему городу. Поставь пока к стеночке, я посмотрю потом.
- Только ключа нет, - пожаловался Леха. – Дед сказал, что у вас дубликат.
- Был ключик, был. Найти только надо. Это ж наш фамильный чемодан, - старушка засмеялась. – Как куда ехали, обязательно его брали. Он хоть и старенький, но еще весьма крепкий.
- Я заметил, - теперь и Леха засмеялся. – Надо мне в вашу библиотеку заглянуть.
Он был доволен, что, наконец, избавился от ненавистного багажа, и все так удачно сложилось.
- Загляни, там есть, что посмотреть. А жить у меня будешь. Постелю тебе на диванчике.
- Спасибо. Не хотел бы только стеснить.
- Что ты! Мне веселее будет.
Несказанно обрадованный тем, что ему все-таки удалось пристроить чемодан и свалить с себя эту ответственность по приему-передаче, отъестся так жаждаемых домашних пирожков и прояснить свое жилищное положение на ближайшее время, Леха заглотнул удивительно теплый для осени воздух, который притянула за собой зеленая дверь. Он вышел в переулок, при свете казавшийся просто очаровательной старой улочкой городка со своей историей, которая из-за рассказов бабы Маши стала для Алексея весьма любопытным объектом.
 - Тебя скоро ждать? - поинтересовалась хлопотливая старушка.
 - Если обещаете, что на обед будет борщ, то вернусь в два часа как миленький!
 Он завернул за угол и медленно пошел к главному входу библиотеки. Ступени были большими и высокими, что задавало всему зданию какое-то важное и грандиозное настроение. Леха потянул на себя массивную ручку двери, которая превосходила своей высотой его рост раза в два и была сплошь покрыта резьбой какими-то знаками и орнаментами, чем очень походила то ли на древнюю клинопись, то ли на сумасшедшую идею какого-то местного плотника. Дверь не поддалась. Он решил, что не рассчитал с силой и потянул еще сильнее, но результат остался прежним. Алексей посмотрел на часы - почти полдень. Такое время никак не могло считаться обеденным для заведений подобного рода.
Алексей засунул руки в карманы и задумчиво поднял глаза вверх. Высокая деревянная дверь в самом верху была обшита по краю листами какого-то металла, на которых тоже были выбиты знаки, суть которых слабо воспринималась с такого расстояния и под таким углом зрения. Чтобы лучше рассмотреть то, что он увидел, Алексей шагнул назад пару раз. Но осмотр "достопримечательностей" не состоялся, потому что внимание его отвлек легкий скрип, раздавшийся справа. Леха повернул голову на звук и увидел, как из небольшой двери, которая буквально спряталась за правой толстой колонной, вышел мальчик с парой-тройкой книг подмышкой. Естественно, такой шанс проникнуть внутрь здания, после произошедшего с ним замешательства у предполагаемого главного входа в библиотеку, Алексей не упустил.
Несмотря на будний день, в библиотеке стояла гробовая тишина. "Такое ощущение, что этот паренек был здесь единственным посетителем за весь день," - подумал Леха, осматриваясь в большом холле. Атмосфера, тем не менее, была истинно библиотечная - через верхние оконца со старой мозаикой пробивался яркий солнечный свет, оставляя на портретах известных и именитых писателей предыдущих поколений, развешанных на противоположных от входа стенах, разноцветные пятна. Стены обрамляли по обе стороны лестницу с массивными перилами, явно древесного происхождения, но окрашенными в белый цвет. Причем, по всей видимости, покраска их состоялась весьма и весьма давно - то тут, то там были видны явные серые трещины и зияли темные дыры на месте отколовшихся кусков краски. Если бы в библиотеке были мыши, то и они ходили бы на цыпочках, дабы не нарушать состояние законсервированного покоя, который царил здесь.
Пронизанный тишиной, Леха старался даже дышать негромко, боясь разрушить ощущение покоя. Тут дверь, что скрыто притулилась под главной библиотечной лестницей открылась и выпустила на волю Оксану, строгого господина, что уже встречался Алексею в ресторане и маленького невообразимо худого мужчину в потрепанном пиджаке.
Интуиция подсказала Лехе, что следует отвернуться, и сделать вид скучающего зеваки. Так он и поступил, размеренно пройдя вверх по центральной лестнице, затем сделал небольшой разворот на левую галерею, чтобы оказаться над людьми, что громко переговаривались у лестницы.
Оксана и строгий мужчина спешили к выходу.
- Надеюсь, вы понимаете разницу между тем, что вы нам показали и тем, что нас интересует, - сердито бросил строгий маленькому, словно мальчишка мужичку. - Совсем другое изображение.
- Откуда мне было знать, что это подделка! Мне говорили, что Сакральный Дар подлинный.
- Вас обманули, - довольно злобно ухмыльнулся строгий, стоявший лицом к центральной лестнице и потому хорошо видный Алексею. - Выясните, где находится подлинник. Тогда будем говорить.
Они покинули здание. Алексей, как обычный посетитель библиотеки стал спускаться по лестнице, словно только что тут оказался. Потрепанный мужичок пробежал мимо.
- Скажите, а где у вас читальный зал? - успел задать ненужный вопрос Алексей.
- Наверх и направо.
Мужчина даже не остановился. Тяжелая дверь в левой галерее наверху захлопнулась.
«Очень доброжелательно», - саркастично подумал Леха. - «Какой все-таки странный город. Что-то у них тут происходит. Вот бы понять, что именно». Его очень заинтересовали все загадки, что успел преподнести город за короткое пребывание Алексея здесь. Сгорая желанием разгадать их, он переступил порог читального зала.
Приятный полумрак внутри большой вытянутой залы, куда сразу же попал Алексей, оттенял давно требующие ремонта стены. Свет от настольных ламп был уютен - словно маленькие солнышки согревали место каждого читателя. Мягко ступая по темно-синей дорожке, Леха оказался возле женщины за конторкой и, словно пугаясь собственного голоса в этой пыльной тишине, поинтересовался, может ли он взять книги. В его голове уже зародился небольшой план действий по разгадке тайн уездного города, кроме того, следовало заняться дипломным проектом.
- Что вас интересует? – женщина улыбнулась.
- Только я не записан в вашу библиотеку, - поспешил предупредить Алексей.
- Я могу вас зарегистрировать прямо сейчас. Так что вы хотите?
- Что-нибудь по истории этого города и …, - Леха помолчал, - все, что есть о Сакральном Даре.
Может быть, ему лишь показалось, но в глазах женщины он заметил что-то похожее на испуг.
После регистрации читательского билета, Алексей смог удобно расположиться с кипой книг за одним из столов.

4.

Голодный и оборванный Степка медленно брел по дороге. Солнце стояло в зените и припекало русую макушку. За месяц скитаний он почти забыл, что было с ним в городище. Нужда и бесприютность заменили все воспоминания о страннике, пепелище и остром страхе перед самим собой.
- Поберегись! С дороги!!
Бодрый голос и лошадиное ржание позади, заставили Степку отшатнуться к обочине. Утерев потное грязное лицо, мальчик безучастно проследил за повозкой. Немного проехав вперед, возница придержал пегую худую лошадку и обернулся на Степку.
- Эй, мальчонка! – дядька в повозке был бородат и добродушен. – Далеко собрался?
Степка подошел ближе.
- Дяденька, возьмите меня с собой.
- У, ты какой шустрый. А знаешь ли, куда еду?
- Мне все равно, дяденька.
- Сирота что ли?
Степка шмыгнул носом и безучастно сказал, как было.
- Городище кочевники сожгли.
Бородач пристально глянул на мальчика и кивнул.
- Лезь в телегу.
Повозка медленно покатила по ухабам. Возница порылся в мешке рядом с собой и сунул Степке горбушку черного хлеба. Горбушка была засохшая, пахла мокрым сукном и плесенью, но Степка впился в нее зубами и не отпустил, пока все не съел.
- Спасибо, дяденька.
- Как тебя звать-то?
- Степка.
- А меня Лука. В монастырь я еду. А коль тебе все равно некуда идти, значит и тебе туда дорога. По многим городищам прошло дикое войско. Все убогие, да бесприютные в монастырь бредут, спасения ищут. Да только одного не знают, что спасение-то не за стенами монастырскими.
- А где? – засыпающий от монотонного колыхания телеги, Степка оживился.
- Где? Да внутри других стен. Внутри каждого.
- И внутри меня?
- И внутри тебя. Тпру… приехали.
Лошадка переминалась с ноги на ногу и тыкалась мордой в высоченные ворота толщиной верно не меньше локтя. Дядька Лука постучал в ворота, и спустя минуту телега остановилась на монастырском дворе.
- Жди тут, - велено было Степке.
Задрав голову, он смотрел на слепящие маковки и кресты, сияющие в синем небе. Впервые за время скитаний Степка начал что-то ощущать. Робкие ростки чувства покоя и надежды затронули душу мальчика. Очень хотелось плакать. Маленькая слезинки спряталась в уголках глаз Степки, но он так и не заплакал.
Лука шел по двору с высоким темным монахом, который вблизи оказался молодым мужчиной с острым взглядом. Чернота одежды старила его, набавляя с десяток лет. Степка почему-то испугался и сжал ладошками борт телеги, в которой сидел, так что побелели костяшки пальцев.
- Ступай за мной, - сухо сказал монах.
Степка покорно проследовал за ним. Несколько раз он все же обернулся на дядьку Луку, но тот уже занялся своими делами.
С этого дня Степка стал жить при монастыре, помогая то в кухне, то на подворье вместе с несколькими мальчишками, что, как и он, приблудились неизвестно откуда. Привыкая к новому месту, хоть и спокойному и довольно сытому, Степка все же постоянно чувствовал тайную тревогу в сердце. Нечто изредка тяжестью наваливалось на него, да так, что и вздохнуть нельзя было, и хотелось бежать куда-то, а куда Степка и сам не знал. И словно в высь стремилась душа его, но билась о клетку, в кровь, разбиваясь и забываясь в своей боли.
Иногда, когда выдавалась свободная минутка от работы, Степка приходил к Луке и помогал ему растирать краски, готовить доски для работы. Лука был богомазом. Восхищенно наблюдал мальчик, как из-под руки дядьки Луки появляются чистые, светлые лики апостолов, ангелов и Богородицы. Только в эти минуты было ему хорошо.
Так часами сидел Степка рядом, а когда дядька Лука заканчивал работу, то принимался учить мальчика грамоте или иконописи. Очень любил Степка это время, когда можно было выводить палочки азбуки, складывать из них слова или наносить краску на доски. Только в такие минуты ощущал Степка близость к синему небу, словно яркими красками играл мир вокруг, и было тепло и покойно как в руках странника.
Когда исполнилось Степке двенадцать лет, уже смог он овладеть началами мастерства богомаза, так что дядька Лука был очень доволен учеником. В монастыре, заметив склонности мальчика, стали меньше загружать его остальной работой и давали время для уроков у Луки, а так же духовных бесед с монахом Иоанном, тем самым черным и высоким человеком, которого так испугался Степка в начале. Живой и восприимчивый ум мальчика не мог не радовать Иоанна, но природная суровость и прямолинейность не позволяли проявлять чувства. Потому все же оставалась некая боязнь между ними.
И никому на свете Степка не рассказывал о страннике и страшном железном стержне внутри своего сердца, что мог заставить повернуть целую армию кочевников на городище. Но память не давала ему забыться. Все чаще видел Степка глаза странника, внимательно смотрящие в его душу. Мучился ночной бессонницей, когда тихий голос, словно река тек в его голове. Слов он не запоминал, только ощущение, что странник просит его о чем-то или предупреждает.
Настал момент, когда ни минуты не мог Степка провести без мысли о страннике. Мучительны стали образы памяти. Руки сами выводили на пергаменте во время урока грамоты слова «странник», «верь и спасешься». Старательно зачеркивал Степка подобные вольности, чтобы ни одна живая душа, даже дядька Лука, не смогла прочесть те слова, какими кричало его сердце.
И все же не сдержался Степка, когда словно живой стоял перед ним образ того, кто говорил с ним на краю леса в далеком детстве. Готовая доска для иконы оказалась под рукой мальчика и краски будто сами ложились на нее. Тщательно выписывал Степка лицо странника, представшего ангелом перед ребенком, старался показать ясный теплый свет от лика и протянутых рук, что хранили сияющее маленькое солнце-дар. Ничего не видел Степка вокруг себя и очнулся, лишь закончив работу.
Он поднял лицо от доски и встретился взглядом со строгими в эту минуту глазами дядьки Луки. Целую вечность, как показалось Степке, тот изучал небольшую картину - первую самостоятельную работу ученика.
- Ты вот что, - Лука неловко кашлянул. - Никому это не показывай.
- Почему?
- Не всем дано понимание. А ты страдать будешь, коль невидящий душой поглядит.
- Но почему, дядя Лука?
Степка чувствовал, как гулко ухает сердце, отдаваясь где-то и в горле и в висках. Непонятный страх перед неизвестным сузил сознание до невидимой точки.
- Господь даст, не узнаешь никогда почему, - дядька Лука помолчал и присел рядом. - Где ты лик-то сей видел?
Степка насупился.
- Ну, распустил губища-то, - богомаз толкнул мальчика в бок. - Хороша работа, похвалить тебя могу. Дар у тебя, отрок. Не всякий дар в добро человеку бывает, но всегда в добро людям. Смекаешь?
- Смекаю, - вздохнул Степка, вспомнив о том, как горело городище и холодел в сердце железный стержень. – Только и людям добра от меня не будет.
- Это ты зря. Дар для людей дается. Дарованному может быть проклятьем, но коль от Бога дар, то людям во спасение будет.
- Я людей погубил, - низко опустил голову Степка и рассказ все дядьке Луке.
Тот слушал внимательно, не перебивая. Затем, подняв лицо мальчика за подбородок, посмотрел в глаза.
- Запомни, только Бог может делать то, в чем ты винишь себя. Никому из людей не под силу это. Странник спас тебя, потому как ждет тебя Путь не из легких, но во славу Господа.
- Я желал, чтобы все изменилось, чтобы не было кузницы,- всхлипнул Степка. – И это произошло.
- Это случилось не по твоему желанию, но по воле Бога. А желание твое сердцем – это его голос, что указывал чего надо опасаться. Не по его воле было твое учение у кузнеца.
- Мне страшно что-то желать.
- Просто слушай сердце.
Лука взял икону, медленно провел пальцем по лику странника, по подсохшей краске. Лицо его сделалось печальным.
- А он все такой же, - тихо сказал Лука. – Ничего не бойся, Степка. Он защитит тебя. Когда я поверил в это, было уже поздно.
Недоверчиво Степка смотрел на мужчину.
- Вы знаете странника?
- Никто не может сказать, что знает его. И мало кому можно о нем говорить. Бог помог, что я тебе встретился. Ребенком я увидел его. Многое произошло, много путей пройдено, и потерял я его слова среди мира, испугался людской молвы. Что ж теперь жаловаться. Сам отказался - слабый человек. Запомни, отрок. Иногда человек сам не знает, что отказывается от самого главного в его жизни.
- А как понять, что оно и есть самое главное?
- Только сердцем. И лишь вера спасет тебя. Вера в свой Путь и свои силы. Не повторяй моей ошибки. Ладно, - Лука поднялся. - А твой рисунок мы никому не покажем.
Вместе они припрятали икону в потайной нише в келье Луки. Но Степка хорошо запомнил это место, потому что уже теперь испытывал непреодолимое желание бесконечно смотреть на лик странника, который словно питал его душу своим светом.
Спустя два месяца появился в монастыре запыленный обоз дружины с рассказами о войне и ранеными. Орды кочевников продолжали набеги на городища по всей восточной границе, лавиной сметая на своем пути небольшие поселения и посады.
Среди дружины оказался и странный человек. Степка сразу заприметил маленького, юркого, очень похожего на кочевника мужчину. Варга, как звали его в дружине, по слухам был толмачом у одного из князей, а после заслан к кочевникам и даже занимал там высокую должность при хане. Теперь Варга вновь вернулся в княжеское распоряжение, был ранен и с обозом прибыл в монастырь.
Как оказалось, Лука неплохо знал толмача, посему того расположили в келье богомаза, и теперь Степка часами слушал рассказы о походах, обычаях кочевников и сражениях. Впрочем, очень быстро ему эти разговоры надоели, и он с новой силой желал поговорить со странником, хотя бы на минуту увидеть его глаза. Опять непонятная сила овладела душой Степки, и сила эта вновь водила его рукой, выписывающей на земле или пергаменте слова «странник», либо линии лика.
Очень хотелось Степке увидеть свою икону, но пока Варга был в келье - это было невозможно. Целыми днями мальчик либо сидел у Луки, выжидая момент, либо слонялся по галерее. Безумное нетерпение сводило сума. Ни о чем более не в силах думать, Степка жаждал минуты, когда достанет икону из тайника.
Среди безумия дней, он однажды смог дождаться, когда Варга поднялся после ранения и вместе с Лукой вышел на монастырский двор. Словно ночной вор Степка прокрался в келью и трясущимися от волнения руками достал икону. Жадными глазами впился он в изображение, ощущая, как покоем и счастьем наполняется сердце. Ничего не видел и не слышал вокруг.
- Сагаан-хан, - хриплый голос Варга, прозвучал над самым ухом Степки. - Откуда у тебя лик того, кто зовется кочевниками Светлый господин?
- Это мое.
Степка прижал икону к груди и, втянув голову в плечи, искал поддержки в глазах дядьки Луки, что вернулся вместе с Варгой в келью. Взгляд богомаза был печален.
Варга засмеялся, оскалив мелкие острые зубы.
- Я не собираюсь забирать у тебя икону. За меня это сделают твои затворники, стоит лишь им увидеть изображение.
Он с силой разжал руки Степке и, рассматривая икону, присел.
- Даровитая работа. Кто мастер?
- Я, - упрямо поджал губы Степка
- Не лги, волчонок. Ты не мог написать эту икону.
- Это его работа, - мрачно сказал Лука.
Варга смерил Степку взглядом. Не понятно, что было в нем более, жалости или насмешки.
- Тогда я не завидую твоей судьбе, волчонок. Великие испытания ждут того, с кем говорит Сагаан-хан и кого он одаривает. Когда появляется он в палатке военачальника, как говорят кочевники, то жди битвы. Я сам видел его лет пять назад на стоянке возле Большой реки. Сагаан-хан появился внезапно и никто не посмел остановить его. Самые храбрые воины каменели от его взгляда. Он прошел прямо к Тугулу, прозванного Храбрым. Мне пришлось быть там. Сагаан-хан велел поворачивать орду к северу от реки, на городище в равнине возле леса.
Степка вздрогнул. Очередная догадка заставила его похолодеть сердцем.
- На воротах городища висел кованый знак - колокол и сокол, - голос мальчика задрожал.
- Висел, - удивленно Варга положил икону на деревянный стол.
У Степки тряслись руки. В голове был сумбур, который никак не хотел укладываться в логические рамки. Стало очень страшно. Странник говорил не только с ним, странник устроил все так, чтобы городища не стало. Степка не мог этого понять.
Скрипнув, дверь кельи отворилась. Черный и строгий Иоанн появился словно грозовая туча. Короткого взгляда на икону было для него достаточно, чтобы туча разразилась грозой.
- Кто? - вопрос Иоанна прозвучал как удар плетью.
- Мое, - задохнувшись, Лука заслонил Степку.
- Перед Богом лжешь, - голос монаха сделался похожим на шипение.
Варга повалился на топчан и с любопытством наблюдал за происходящим.
- Мое это, - еще раз солгал Лука.
- Мазню в костер. Мальчишка будет наказан за богохульство. Уроки богомаза не пошли в прок. Или это ты, Лука научил его писать святые лики с посланцев сатаны?
- Никто не учил, - твердо Степка вышел вперед. - Я сам.
- Сам и ответишь. А богопротивную мерзость в огонь!
Иоанн больно ухватил мальчика за руку и повел прочь из кельи. Быстро под глухое уханье сердца промелькнула галерея. Пролеты лестницы вниз и Степка влетел в сырую коморку.
- Посидишь до утра. Завтра отец Федор решит, что с тобой делать, - неожиданно Иоанн вздохнул. - Огорчил ты меня, отрок. Эх…
Он махнул рукой и, заперев Степку, ушел.
Было холодно. Степка задрал голову и увидел, как в небольшой проем косятся лучи заходящего солнца. По двору провели лошадей в конюшню. Мальчик забился в темный угол, что показался суше. Все мысли покинули его, все чувства потерялись где-то, кроме горькой обиды на странника и на весь мир, в котором никому был не нужен такой мальчишка как Степка. Только Лука пытался защитить его, но не смог. А странник совсем оставил. Он не чувствовал его присутствия более, он почти ненавидел его, заставившего поверить в то чего не было или было не таким, как виделось. Это из-за него Степка был теперь таким одиноким и сидел в погребе. Степка немного поплакал. Было жалко икону и себя. На стене красным заревом отражалось пламя костра, что разожгли во дворе с приходом темноты.
Степка сходил сума, как только представлял, что горит лик странника, но тут же повторял про себя короткие злые фразы.
«Ну и пусть… ты меня обманул… ты виноват, что все умерли…городище разорено из-за тебя…». Сердце его разрывалось между привязанностью к страннику и болью. «Почему ты оставил меня…. Помоги… мне холодно и темно. Лучше бы я работал у кузнеца Угрюма. Ты сделал так, что городища больше нет. А теперь оставил меня…». Тяжелая пустота заполнила душу Степки. Никто не слышал его.
Погребенный под чувствами обиды и боли, он заснул тревожным сном, пока кто-то не стал трясти Степку за плечи.
- Вставай, тебе надо бежать.
Степка с трудом разлепил отяжелевшие веки. Дядька Лука совал в руки теплую одежду и узелок с едой.
- Беги, сынок. Ничего хорошего у тебя тут уже не получится. Отец Федор суров с отступниками, даже такими юными как ты.
- А вы?
Степка не мог не понимать, чем грозит Луке такой поступок.
- Я справлюсь. Битый уже. Может это как раз то, что я должен сделать в жизни. Когда-то я отступил, теперь искуплю грех. Наверное, и это было задумано странником, коль он свел нас вместе.
- Не говори о нем, - насупился Степка. - Он оставил и предал меня. Заставил думать, что я виновен в смерти всех, а сам все подстроил.
- Верь ему. Нам не знать, что ждет впереди, и от какой опасности спасаемся через боль.
- Я рад, что его лик сгорел.
В глазах Степки стояли слезы. Лука усмехнулся в бороду.
- Не правда твоя. Икона сокрыта в надежном месте. А сгорела пустая доска. Но ни Иоанну, ни отцу Федору не зачем об этом знать.
Степка неожиданно почувствовал, как легко стало на сердце. Лик был спасен. Продолжая злиться на странника, мальчик все равно тихо радовался. Попрощавшись с дядькой Лукой, испытывая тоску от расставания, которое обещало стать вечным, Степка пробежал по лестнице, затем через двор и проскользнул в маленькую дверь в воротах монастыря.