Девочки мальчика

А надо влюбиться, девчонки, влюбиться
Пока на дворе золотые деньки
Т.Овсиенко «Надо влюбитьтся»

Правда, поэтизируя любовь, мы предполагаем в тех, кого любим, достоинства, каких у них часто не бывает, ну, а это служит для нас источником постоянных ошибок и постоянных страданий. Но уж лучше, по-моему, пусть будет так, то есть лучше страдать, чем успокаивать себя на том, что женщина есть женщина, а мужчина есть мужчина.
А. Чехов "Ариадна"

Я ехал в метро с двумя девушками: одной - моей бывшей, другой - просто моей девушкой. Сейчас девушкой. Ситуация, согласитесь, всё-таки не из приятных, и немного щекочет, щекотлива то есть. Одна из них (назовем её условно Аней, будь она хоть Катей во плоти) была высокой, коротковолосой для девушки девушкой, с чуть большим ртом (как Салли, подруга Холдена Колфилда), который совершенно удивительно, всеми зубами, губами в свое время ставил мне засасывающие поцелуи, которые были особливо засасывающими в тот момент, когда я ну никак не ожидал, что будет сам факт поцелуя (так было с нашим первым, поцелуем, разумеется), другая - была не в противовес первой тоже достаточного роста, чтобы не дышать, весьма к ночи будет сказано, мне в пупок, но при этом (вот поразительно) волосы имела длинные, красивые (назовем, условно, девушку Катей, хоть она по паспорту в Москве прописана и не была, а змейки её волос мы будем звать маленькими Димами, которые извивались по её голове, пытаясь достичь сладострастия), поцелуй её был мягче, как бы сказал мой друг, не так брутален. Но не менее страстен, разумеется. Ибо как он мог быть страстен менее, когда, во-первых, он был страстен более, а во-вторых, та любовь была серьезней предыдущей, с девочкой, которую мы условно назовём уже, во-первых, не девочкой, а во-вторых, не менее условно, Аней.
Итак, я ехал с ними в метро. А вот как получилось, что ехали мы с ними, а не с одной, моей девушкой, и стайкой её рокочущих подружек. В действительности, мы собирались ехать только с Катей, для чего и одевались в гардеробе в институте, но тут из-за угла неожиданно выскочила (то есть не выскочила, а просто вышла, сумкой виляя, на работу собираясь) так называемая Аня, которая, поговорив с нами, пошла затем до метро с нами. Это, впрочем, не было ничем из ряда вон выходящим, потому что с Аней к тому времени у нас уже были нормальные отношения, мы остались друзьями и после того, как поссорились, и теперь рады бы дружить семьями, да ни у неё, ни у меня семьи (жены и мужа, соответственно) не было, а родители друг друга не знали, и вряд ли подозревали о существовании друг друга (это более сказано для красного словца, для которого, как известно, не жалеют и отца). Итак, мы пошли к метро, а идти было пять минут, и все эти пять минут мы болтали исключительно с Аней, потому что нам было что вспомнить, а с Катей тоже было, но возможно - интимнее, а может быть Катя была менее разговорчива. Шли зимой, был снег, было достаточно прохладно. Я заметил - у Ани новые джинсы, чуть похожие на бриджи, сейчас модно так. Мы вошли в метро, я снял шапку, между ними возник тоже краткий обмен двумя фразами, пока я снимал шапку, а потом мы вновь стали разговаривтаь с Аней. Мы спустились на станцию, и сели в вагон. Мне и с ней, и с ней было ехать три остановки. И между нами происходит следующий разговор:
Начала его Аня, неожиданно, впрочем.
Катя, а как ты находишь его спину.
Аня, я нахожу его спину ничего, впрочем один однокурсник сказал, что она у него не накаченная, не эротичная то бишь, но вообще ничего, думается мне. Там нет эрогенных зон, в отличии от моей. На моей есть.
А вы летом куда поедете?
Мы поедем, наверное, отдыхать.
Аня чуть-чуть подумала, и поправила сумку на плече, котрая падала, потому что куртка была скользкая, из такого материала сделана. Я вспомнил, что Бекки Тэтчер поссорилась с Томом Сойером, потому что он сказал: «Да это что, а вот когда мы с Эмми Лоренс...». После этого произошла неприятная сцена женской ревности, вылившаяся в наказание Тома учителем. Из-за излишнего шума. Аня чуть меня развернула лицом к свету и сказала:
Катя, посмотри, по-меому, он совсем оброс, раньше он стригся так, что сверху оставалось чуть побольше, а по бокам чуть поменьше.
Да, девочки, а потом мой папа сказал, что моя голова - яйцевидная.
Девочки прыснули.
Вот и неправда - хором продекларировали они.
Аня, сверкнув глазами, не осталась в долгу:
А снизу?
Что - снизу? - не поняла её более приличествующая приличию Катя.
А снизу - какие волосы? - и ехидно подмигнула куда-то.
Катя того знать не могла, потому что не видела. Аня, впрочем, упивалась своим положением. На одном дыхании выдохнула:
С кудряшками!
Сказала она это так аппетитно, что мне захотелось домой и супа. И крендель, впрочем, с чаем.
Ничего странного - нашлась бойкая Аня.
Я возгордился: какая бойкая Аня!
Тим, а ты помнишь, - не отставала Катя, - как мы провели четыре дня у твоего друга, пока он уезжал на дачу.
Помню, - сказал я, и взял, объятый соответствующими воспоминаниями, Катю за руку.
Взял бы и за что другое, соотвествующее воспоминаниям, но куртка её была застегнута. Поэтому взял Аню. Аня взвизгнула, но в её взвизгивании не было ничего супротивного тому, что я сделал. Скорее неожиданное восхищение моей реакцией, моим действием, которое я смело уподоблю цветам запоздалым. Кате не понравилось, что я взял Аню так, поэтому она ещё надбавила:
Он не умеет нормально ногти стричь.
Аня вошла в раж:
Особенно на ногах!
Катя, поняв, что имеет дело с серьезным соперником, взяла более примирительный тон:
А как тебе его глаза?
Это было мне неинтересно, потому что глаза - на виду.
Прекрасны, -сказала Аня, вовсе не заинтересовавшись этой тематикой.
Достаточно скудно, - сказала Катя, разочарованная ответом Ани, - Я ночью разговариваю - и он это знает - вновь маршевидно, победно заявила она.
И более открыто:
Мы - спали.
Аня - юморная:
С лица спали?
Кате не понравилось:
Нет, вместе спали.
Аня соврала:
Мы тоже. Это было так чудесно, в новый год. Я отказалась ехать к бабушке, родителям объявила бойкот, я накрыла хрусталь, скатерть белую, всё сготовила очень вкусно. Поотом приехал Тима, мы встретили новый год, потом посомтрели красивый эротический фильм - и пошли того.
Последняя фраза совершенно не вязалась с вышесказанным. Я удивленно убрал руку с Ани, переместил на радостную от того факта Катю.
Катя гневно возразила:
Ты врешь! Ну и как он это делает?
Аня покраснела, что, впрочем, было оправдано - не пристало девушке распространяться о сих занятиях невинных, в вагоне метро проезжая.
Хорошо. Он весь такой худенький...
Обе девочки пришли в умиление, это стало целой темой дял разговора, поэтому дальнейший разговор передаем без отнесения к определенному лицу:
Мало кушает!
Да нет! Он ест много - не в коня корм.
Такой прямо миленький...
Красив, как ангел!
Я невозможно стеснялся, но на всякий случай напряг упругие мышцы под курткой. Скорее всего - из самоумаления.
Зато он мне не изменял никогда! - выпалила Катя, победно глядя на Аню
А мне тоже, - вроде бы резонно заметила Аня.
Вот и неправда, - подытожил разговор я, и рассказал Ане следующую историю - Знаешь, Аня, в те дни, когда в курилке института я безмятежно с тобой расцветал, читал охотно Гауптмана, и тебе я изменял. А было это следующим образом...
Я не успел докончить, потому что Аня, побоявшись упасть в глазах соперницы, спешно заверила всех в своей правоте и невинности, что, может быть, было уже и лишним:
Неправда! - твердо заявила она, и решила устроить запоздалую сцену ревности- Ты! - кричала она, - Ты посмел, глядя в мои нежно-васильковые, незатуманенные глаза, в этот момент с другой сношаться! Подлец и... - душегубец, вот ты кто! Значит пока я, неопытная малышка, отдвала тебе свой девичий сок под деревьями в моем доме на диване, ты, подлец, позарился на искушенное в боях с мужчинами тело уже матерой развратницы, гребаной, черт возьми, потаскухи, которая тебя завлекла? Нет тебе прощения!
Патетичность речи Ани выбила меня из колеи, а Катя, в свою очередь, тихо торжествовала.
Ну вот, - сказала она, -а со мной он мне хранит невинность.
Все ненадолго замолчали, но потом разговор снова вошел в привычный свой тон, спокойный, как и плавное покачивание электрички.
Он ко мне приезжал раза по три на неделе, - заявила Аня словно между прочим.
Ко мне он приезжает один, оно, конечно, нехорошо, но зато со мной у него глаза - нежные, карие. А с тобой?
Ох, а ведь его глаза чудесны, не находишь?
Да, кстати, и попа - ничего.
Губки - сладенькие, - резонно вмешался я.
Обсудив всё это, мы ехали дальше.
Чудесно, - сказала Катя неопределенно про что.
На определенной станции метро мы распрощались с Аней, помахали ей ручками, и поезд увез её чуть непропорциональный, Салликолфилдовский рот в туннель, а мы, взявшись за руки, отправились домой.
По приезде ко мне домой, мы с Катей (Аня с нами, ясно дело, не поехала, что, впрочем, даже и хорошо, потому что вид их обеих рядом с диваном, на котором они обе имели счастье лежать в разное время, неизбежно навел бы меня на разные размышления, такие, как, например, не разболтались ли у меня пружины на диване, кто там лучше получился на фотографии и, неизбежно же, какая была погода за окном, когда там лежала Катя или Аня) долго не засиживались, а пошли гулять по разным местечкам (Miss Течка). Погода к тому чрезвычайно распологлала - тепло вполне для зимнего периода, легкая шапка опять же.
Мы оделись и пошли гулять. Около моего дома я знал все проулочки, я немало в свое время побродил там, и не один к тому же. Мы сначала прошли по улице Ани, свернув в перулок Кати, но другой, а потом, посидев во дворике Тани, свернули в Алисин Тупик, где, посмотрев, как играют в футбол мальчишки на площадке Маши, свернули было к бару Марины, но денег имели мало, поэтому через арку Светы вышли на проспект, который раньше носил название Калининский, а теперь именовался Новый Арбат.
Тебя нисколько не смущает, что мы ехали с Аней? - спросил я, воодушевясь.
Вообще-то мне это не очень нравится, - неопределенно отреагировала Катя.
А что конкретно тебе не очень нравится, - задал я деловой вопрос.
Мне...Она когда сидит в столовой, так натягивает свои колготки, что они торчат у неё где-то в районе пупка, половина колготок на виду. По-моему, это достаточно безвкусно.
Да, мне тоже больше нравится, когда очаровательные девушки хорошо пахнут и ходят трусиками наружу, -то ли возразил, то ли опошлил я.

15-25 февраля 2005 года

P.S. Автор настойчиво настаивает на том, что, несмотря на то, что второй его рассказ в этом сборнике заканчивается женскими трусиками, он не является вуаеристом, экзгибиционистом и поганым извращенцем, хотя до конца он, конечно же, в себе не разобрался.


Рецензии