Моя зелёная жизнь

Я смотрю на крючковатые пальцы деревьев, которые с каждым днём всё больше покрываются зелёной шерстью листвы, я смотрю не весенние талые лужи снега, в которых отражается пух облачной дымки и кусочки золотого солнца, если повезёт, после дождя можно разглядеть еле различимые радужные краски веселого горбатого коромысла. Каждый охотник желает знать…Папка научил меня радуге, первый раз ее показал, первый рассказал про фазана…Я смотрю вниз и вижу серый асфальт, кто-то когда-то сказал, что он скучает по асфальту зимой. Да, эта зима была слишком долгой: я забыла, какой он. И теперь я разглядываю каждую неровную складку асфальтового серого чуда, вглядываюсь в каждый камушек, чтобы успеть запомнить его не в летней пыли, а в солнечных блёстках талого снега. Закрываю глаза, вдыхаю аромат весны и вспоминаю.

Я увидела его в метро, проносящемся мимо гудящем поезде, двери раскрылись, а я так и стояла перед открытыми дверьми и не могла оторвать свой намагниченный взгляд от его серого. Потом мы улыбались и мне не нужно было в этот день ни лекций, ни маминых пирожков с яблоками, ведь настоящая ароматная весна, которую я так долго ждала, пришла ко мне перед раскрывшимися дверьми обшарпанного вагона, в тот день я летала. В первый раз.

Я помню тёмно-вишнёвую трубку нашего старого телефона, помню, что мои сумасшедшие пальцы бегали по кнопкам, помню какие-то цифры, помню его голос, ломающийся с какой-то едва уловимой смешинкой.

Он принёс ландыши на первое свидание, душистые маленькие цветочки с огромными зелёными листьями. Когда-то в детстве нам говорили, что это слово произошло от «ланьих ушек», на которые так похожи широкие продолговатые листья.
Я рассказала ему это, он рассмеялся, назвал меня выдумщицей и сказал, что не признаёт цветов: слишком дорогие, слишком красивые. Зачем он это сказал?

-Я тебя люблю...
-Я тебя сильнее…
Тысячи бессвязных слов и стонов каждую ночь наполняли мрак всё той же комнаты, долгие разговоры при свете луны, бесконечные клятвы и признания, такие, которых я не слышала даже в кино. Наша жизнь стала ночной, как у летучих мышей…Странно. Я не задумывалась тогда, что они вампиры…

Я думала, мы любим друг друга.
Как-то ночью я словно отделилась от своего тела и парила высоко в сумеречном небе, где-то среди звёзд, я будто бы уносилась высоко ввысь, забыв о старой общажной комнате с тараканами, о моих разбросанных на полу вещах, забыв о времени, о предосторожности, обо всём, обо всех… Лёжа на мокрых простынях, я разглядывала его лицо и понимала, что с этой весной, с этим человеком и началась моя жизнь. Моя жизнь… Как весна – зелёная и наивная.

«У меня СПИД. Звони, когда захочешь по*****»
У меня звенело в ушах, я кричала и не слышала собственного крика. Бессмысленно было рвать на себе волосы, рыдать, просить пощады…Он ушёл, оставив дверь открытой, от циничных жестоких слов после бурной ночи любви я пришла в себя только тогда, когда увидела вожделённые взгляды его полуголых соседей… Любовь???!! Обман? Зачем? Чтобы уволочь с собой в могилу и мою зелёную жизнь??!

Целый год. Больницы, врачи в белых халатах, бесконечные иглы, глухая ненависть и безразличие ко всему, презрение «друзей» и родственников. Боль. Слёзы. И снова боль.

Весна особенно невыносима, когда ты умираешь. Всё вокруг движущееся, ликующее, смеющееся отдаёт уколом шприца, всё новым и новым… Я не смогла устоять: всего лишь один шаг, и я летала, улетала вновь…Уже с окна. Далеко от боли и от его лживых ласк, далеко от рыданий, раздирающих душу, далеко от своих воспоминаний и маминых горячих слёз, далеко от слов «я не хочу умирать»…Я улетала.

Я смотрю вокруг и вижу серый асфальт, кто-то когда-то сказал, что он скучает по асфальту зимой. Да, эта зима была слишком долгой: я забыла, какой он. И теперь я разглядываю каждую неровную складку асфальтового серого чуда, вглядываюсь в каждый камушек, чтобы успеть запомнить его не в летней пыли, а в солнечных блёстках талого снега, краснеющего от моей зелёной жизни…