Зеркало

 ЗЕРКАЛО В. А. Быков

День заканчивался как всегда, источник, легкий ужин, вечерняя прогулка вокруг озера. Только лягушки, доселе мной не замечаемые, орали на все голоса. То ли надвигающиеся тучи, несущие небольшой дождь, то ли потепление к вечеру, то ли время пришло начать петь любовные серенады, не знаю, но орали они в тот вечер по-сумасшедшему. И кто, придумал, что горланят они «ква-ква», как бы не так. Над гладью воды неслось «ка-ка-ка», «ку-ку-ку», «ке-ке-ке», «мрек», и несколько голосов неуверенно произносили «кау-кау». В общем, никто не пел так, как им предписывалось, полная самодеятельность, пущенная на самотек.
Сумерки уплотнялись и народу становилось всё меньше, можно было насчитать человек десять гуляющих, равномерно рассредоточенных по берегу. Пройдя полкруга по набережной, я зашел в аппендикс озерка, самое темное место берега. Сверху очень плотно склонялись деревья, затеняя мокрую дорожку, огни недалёкой кафешки не дотягивались сюда. Под ногами что-то засветилось, приглядевшись, я понял, что это разбитое зеркало. Размер его был странно большим для этого места. Кроме отдыхающих тут никто не ходил, и представить, что кто-то таскал в своем ридикюле зеркало размером с журнал «Огонёк», было трудно. А зеркало изначально было именно таким, оно упало на тыльную сторону и как бы расползлось вширь, сохранив форму. Нескольких фрагментов не хватало, видимо кто-то вытащил для своих нужд, непонятно правда, что можно делать с острыми кусками стекла. Хотя, и мне, наверное, мог бы пригодиться небольшой обломок. Хозяйка попросила почистить сток под ванной, фонарик не помогал и обломок пригодился бы мне заглянуть в неосвещенные места. Но нагибаться было лень, и кто-то услужливо подсказал: - «Да ну и хрен с ним, не видно, и не надо, домой скоро». Мысль о доме согрела душу, и я побрёл дальше. Только метров через двадцать я вновь вспомнил о находке, приличный кусок зеркала, размером с пластиковую карточку, кто-то поставил на ствол дерева, использовав огрызок сучка как подставку. Ну, думаю, придется всё же взять, нагибаться не надо, да и хозяйка все равно не отстанет.
Тихонько взяв за острые кромки, положил в карман и стал додумывать приятную мысль о доме. Обежав ещё пару раз озерко, потопал домой. Разделся, принял душ и только тогда вспомнил об осколке, аккуратно достал и прислонил к коробке с одеколоном. Мельком посмотрев на отраженье, прогнал мысль о широкой морде, которая не входит ни в одно зеркало и занялся своими вечерними делами.
Следующий день прошёл в обычных заботах отдыхающего, питье минералки, еда, прогулки, сон. Вечером, увидев зеркальный обломок, подумал, что завтра с его помощью попробую побриться, и отправился спать.
Вода, принимаемая здесь как лекарство, делает свое дело и будит почти в одно и тоже время. И в эту ночь, спотыкаясь, на ощупь сходил по делу и, засыпая на ходу, побрёл обратно к кровати. В обломке стекла отражался свет с улицы, в комнате можно было разглядеть мебель и разбросанную мной одежду. Уже засыпая, подумал, - «Откуда взялся свет? Перед моим окном стоят десятиметровые деревья, чуть дальше огромный овраг, и кому в черной южной ночи надо что-то освещать?» Так и не додумав, провалился в сон.
На следующую ночь все повторилось, только в зеркальце я посмотрел специально. Оно явно что-то отражало, но что, так я и не понял. За окном полнейшая темнота, а в комнате, от отражения стекла был сумрак, в котором, впрочем, можно было явственно разглядеть шкаф и кровать. Попытка подумать ни к чему не привела, и я пошел досматривать цветные сны праведника.
Проснулся я будто от толчка, в комнате было тихо, только темноты не было, а был какой-то желтоватый сумрак. Вчера вечером я опоздал на источник, и ночь прошла спокойно, без беготни. Теперь, проснувшись, я вспомнил об осколке зеркала, который отражал неизвестно что, лежал и вглядывался в тёмные углы комнаты. Вдруг я заметил чуть видное желтоватое пятно на потолке, размером с ладонь, которое не стояло спокойно, а чуть шевелилось, как отражение луны в садовой бочке. Сев на кровати, я повертел головой, ища, что могло быть причиной этого светлого пятна, и наткнулся на зеркало, которое лежало на газете, брошенной на стол. Чтобы выяснить всё до конца, я встал с кровати, подошёл к столику и оторопел, обломок не отражал, а излучал свет. Зеркало светилось каким-то туманным, желтоватым светом. Не трогая его руками, я стал рассматривать его со всех сторон, стараясь не дышать и не делать резких движений. Толща стекла стала дымчатой и светилась, как будто изнутри её чем-то подсвечивали. Я с опаской провёл рукой над лежачим зеркалом, световой зайчик перебрался на ладонь, потом снова прыгнул на потолок. Постояв ещё маленько, я ничего лучшего не придумал, как бросить на осколок ученическую тетрадь, служащую мне записной книжкой. Утро вечера мудренее, говорили предки и они были правы, завтра разберемся.
Утром, помня о ночном происшествии, я с любопытством принялся разглядывать зеркальце. Ничего выдающегося оно из себя не представляло. Толстый обломок стекла, довольно ровная и плоская лицевая поверхность, тыльная покрашена серой краской, из-под которой по краям осколка, проглядывает оранжевая. Всё, ничего интересного. Я таких за свою жизнь видел десятки. Повертев его в руках, я все-таки для себя решил, что ночью ещё раз хорошенько его рассмотрю, если свечение снова повторится.
Вечером, занимаясь своими делами, я всё поглядывал на осколок, и ничего особенного в нём не происходило и не отражалось, кроме моих настороженных глаз. Выключив свет, я долго лежал в темноте, пытаясь разглядеть ночной зайчик, но, видимо задремал. Спал я часа полтора, снилась мне какая-то ерунда – сполохи и тени, неясные движения и далёкие звуки. Проснулся я резко, будто не спал, в комнате стояла тишина, но темнота уже была разбавлена светом, исходившим от зеркала. Подсев к тумбе, я стал наблюдать за обломком, потом взял одеяло, обернулся им и твердо решил сидеть хоть до утра, но узнать, чем это закончится. Через час наблюдения мне показалось, что свет, исходящий из зеркала, стал ярче.
На какое-то время я, видимо, заснул. Когда открыл глаза, изменения в зеркале стали заметнее. Зеркало стало не таким матово-жёлтым, более прозрачным, в нём можно было разглядеть какие-то прямоугольные очертания. Время от времени свет внутри зеркала колебался, менял место, и зайчик на потолке перемещался, то, слабея, то, усиливаясь. Часам к трём ночи стекло стало прозрачнее, и я уже мог разглядеть в нем некую комнату, скорее библиотеку, напоминающую мне век девятнадцатый, виденную мной на старых картинах и фотографиях. Изменив позу, я заметил, что изображение в зеркале перемещается, будто я смотрю через какое-то отверстие в стене. Я стал, не торопясь, разглядывать комнату. Две стены были полностью заняты. Одна – стеллажами с книгами, обрамляющими массивную дверь, в другую был встроен большой мраморный камин строгой английской конструкции. Небольшой круглый столик, покрытый тяжелой скатертью, стоял в центре комнаты. Окно было задрапировано плотной шторой, не пропускавшей ни лучика света. На столике лежало несколько книг, здесь же стоял тяжелый литой подсвечник на три свечи. Свечи горели, и я понял, что это они излучали желтоватый, неровный свет. Всё это казалось нереальным, как будто я заглядывал в какой-то кукольный домик через маленькое оконце, и сделанный мастером на утеху зрителю, ценителю миниатюр. Я просидел перед зеркалом до утра, пытаясь разглядеть еще что-то, но с появлением света за окном, стекло затуманилось и к утру снова приобрело свой прежний вид, ничем не отличающийся от тысячи других.
Бессонная ночь дала о себе знать, я не пошел на водопой и проспал до обеда, и во сне продолжая заглядывать в это странное окошко.
На другую ночь, я заранее запасся печеньем и мармеладом, не зная, сколько и чего мне ждать от этого ночного бдения. Днем, при внимательном осмотре обломка, на ум пришла мысль о голограммных пластинках, одно время очень популярных. Я знал, чтобы что-то увидеть, нужен был источник света, но тут была кромешная тьма снаружи, а свет шёл изнутри зеркала, как из проекционного фонаря. Ничего внешне необычного я не нашёл, перевернул осколок, на всякий случай отражением вниз, и решил ночью всё выяснить, если конечно, получиться.
Часов до двух я читал, потом, тихонько перевернул зеркало и выключил свет. Осколок уже стал почти прозрачным, и комната просматривалась очень хорошо. В течении часа я пытался разглядывать надписи на корешках книг, рисунок на паркете, ещё какие-нибудь мелочи, зевал, мысль пойти спать приходила всё чаще, как вдруг ДВЕРЬ ОТКРЫЛАСЬ. Я не поверил своим глазам! От неожиданности и непонятного страха у меня волосы на голове зашевелились, и в паху что-то провалилось. Я вытаращил глаза и перестал дышать, горло перехватило, и холодные судороги сковали всё тело. Дверь открылась, и в комнату вошла женщина. Произошедшее было настолько неожиданно и невозможно, что первое время я ничего не соображал, и, просто смотрел на происходящее. Женщина была молода и очень красива, каштановые волосы заплетены в косу и уложены на затылке, длинное черное платье охватывало всю её фигуру, жёсткий воротник-стойка плотно прилегал к горлу, подчеркивая красивый подбородок и гордый профиль вошедшей. Картину дополняли изящные руки с длинными нервическими пальцами. На левой руке средний палец был украшен огромным перстнем с камнем, который отражал красным огни свечей. Я с трудом перевёл дух, и, затая дыхание, стал наблюдать за женщиной. Мысли о машине времени, о спиральной вселенной, о каких-то прошивках чего-то, лезли мне в голову. Юношеское увлечение фантастикой оставило свои впечатления, и я лихорадочно пытался подобрать какое-то разумное объяснение происходящему. Ничего не найдя в памяти, я стал просто наблюдать за изображением. Изображение, вот, пожалуй, слово, которое хоть как-то описывало происходящее
Женщина подошла к стеллажу, немного постояла, глядя на корешки книг, выбрала одну и села в кресло у стола. Почувствовав, что моё тело затекло, я позволил себе немного пошевелиться, принимая более удобную позу. Между тем, женщина сидела в кресле, замерев, как бы в ступоре, глядя на стол и, не видя его.
Минут через десять она очнулась, открыла книгу, рассеяно полистала и снова закрыла. Потом, оглянувшись на дверь, она расстегнула пуговицу платья на груди, достала листок и вложила его в книгу. Поднявшись, поставила книгу на место, аккуратно выровняла ряд, снова легко потрогала ладонью только что поставленную книгу, и пошла по комнате, пересекая её посередине. Я могу поклясться, что в это время она посмотрела на меня. В испуге я отпрянул от зеркала, и изображение выпало из моего поля зрения. Через минуту я рискнул снова заглянуть в осколок, увиденное меня немного успокоило. Женщина сидела в кресле, положив голову на скрещенные на столе руки, лицом вниз.
 Я не знаю, сколько прошло времени. Я очнулся только тогда, когда за окном забрезжил рассвет и зеркало стало приобретать свой изначальный вид.
Женщина за столом больше не пошевелилась, видимо уснула, а может, картинка как-то остановилась, не знаю, я не готов был думать и практически сразу, как был в одежде, заснул.
Весь следующий день увиденное не давало мне покоя, я снова и снова проживал прошедшую ночь. Ничего путного, объясняющего происходящее, я не придумал, только ещё больше забил себе голову временными коллапсами и континиумами. К вечеру нетерпение моё достигло предела, я уже не мог читать, сидел в темноте и ждал картинки. Всё повторилось, как в прошлую ночь, зеркало засветилось, просветлело, и я увидел уже знакомую комнату. Почти всю ночь в комнате никто не появлялся, я уже было, подумал, не привиделась ли мне женщина, как пламя на свечах дернулось, и в библиотеку зашла она. Ничего в облике её не изменилось, разве, что в движении появилась некоторая порывистость и нервность. Женщина сразу подошла к полке, где лежала заветная книга, протянула руку, немного замешкалась, и взяла рядом стоящую. Она едва успела повернуться спиной к полкам, как распахнулась дверь и, в библиотеку влетел мужчина. Именно влетел, настолько быстро он ворвался в комнату, в три прыжка преодолел расстояние от двери до женщины, подойдя вплотную к ней, стал размахивать руками и что-то кричать. Голоса слышно не было, видимо, это было не предусмотрено конструкцией зеркала. Появление ещё одного человека меня не удивило, как будто я ждал чего-то подобного, реакция моя была спокойной, почти никакой, не считая глуповатого и неуместного возгласа: «Оппа!» Я еще ближе придвинулся к зеркалу, стараясь не упустить ничего.
Вошедший был красив, черные крупные кудри покрывали его голову, смуглое лицо с тонкими чертами было искажено гневом. Белая рубашка с жабо расстегнута у ворота, широкие рукава болтались в такт движениям его рук. Женщина стояла, как замороженная, гордо подняв голову, закрыв глаза и, прижимая к груди книгу. Перестав кричать, мужчина замер на мгновенье, и вдруг неожиданно ударил женщину ладонью по лицу, наотмашь, мне даже показалось, что я услышал звук пощечины. Ударив, скандалист быстро выбежал из комнаты, захлопнув двери так, что свечи чуть не погасли. Все произошло настолько быстро, что ни одной мысли не успело посетить мою голову, я сидел, открыв рот и наблюдая за происходящим. Женщина стояла не шелохнувшись, только голова её была повернута вправо и чуть откинута назад, то ли от удара, то ли от инстинктивного движения защититься от следующего.
Сколько она так стоял а, я не знаю, мне показалась, целую вечность.
Постепенно голова её наклонилось вперед, она сделала несколько шагов и села в кресло. Не поднимая головы, положив руки с книгой на колени, так она и просидела, пока зеркало, затуманившись, не отняло у меня возможности видеть финал этой дикой сцены, пришедшей как будто из какого-то романа.
 Обычные заботы отдыхающего не могли отвлечь от мыслей, которые роились у меня в голове. Я смотрел на людей, машины, а видел только стоящую женщину с закрытыми глазами и выражением муки на лице. Чувства переполняли меня, мне было жаль её, почему-то жаль и мужчину. Я понимал, что это, скорее всего, семейная пара, выясняющая отношения, и мне было одновременно страшно, оттого, что происходило со мной и того, что я смогу ещё увидеть. Вечером, после прогулки вокруг озера, я поспешил домой, чтобы подготовиться к предстоящей ночи. Хозяйка, видимо, меня ждала, последнее время я её редко видел, она что-то приболела. Но сегодня ей полегчало и она была настроена поговорить. Я рассеянно слушал её рассказы о прожитой жизни, с подробностями и именами, а мысли все время крутились вокруг зеркала. Кстати, почему оно у меня всегда лежит на столе, надо его поставить на ребро, как телевизор, так будет удобней. Через два часа кивания головой, которые говорили хозяйке, что я её внимательно слушаю, она отправилась спать, а я поспешил в свою комнату. Осторожно прислонил обломок к будильнику, благо тот был удобно наклонён, получилось неплохо. Стекло ещё отливало серебром и я, подумав, решил свет не гасить, а набросил на абажур светильника плотный свитер, часть комнаты опустилась в полумрак. У меня было накуплено всякой желтой прессы, которую я читаю только в отпуске, и я погрузился в скандалы и интриги, время от времени поглядывая на зеркало. Когда я в очередной раз посмотрел на осколок, он уже стал прозрачным, и я быстро подсел поближе. Женщина уже была в комнате, сидела в кресле, книга с письмом лежала у неё на коленях. Не открывая её, она просидела около часа, опять глядя сквозь пол, как в трансе. Как зашел мужчина, я не видел, упустил этот момент, увидел только, что он уже стоит около неё и что-то тихо, но настойчиво, говорит. Сделав вид, что ей это все безразлично, женщина демонстративно открыла книгу и углубилась в чтение. Демонстрация вызвала новый взрыв гнева, он выхватил книгу из рук женщины и швырнул её в сторону камина. На лету книга раскрылась, и из неё выпал листок, который плавно спланировал к ногам скандалиста. Подняв его, мужчина развернул записку и начал читать. По мере прочтения лицо его искажалось, по нему пробежали судороги, рот перекосился. Женщина сидела наклонив голову, сжавшись в комок, кресло вокруг неё как бы увеличивалось, поглощая её согбенную фигуру. Вдруг спина её распрямилась, голова поднялась, глаза были полны гнева и решимости. Она как кошка бросилась на обидчика, пытаясь вырвать письмо из его рук, одной рукой схватив его за волосы, другой норовя ухватить заветный листок. Мужчина сначала опешил, потом рванулся, схватил её за руку и сильным рывком отшвырнул к камину. Но она и не думала сдаваться, снова бросилась на него, и сбитая с ног уже ударом кулака, вновь отлетела к камину. Быстро встав на колени, она оглянулась, схватила каминные щипцы и вновь бросилась на обидчика. Удар пришелся мужчине по левой руке, которой он пытался защититься, вторая все еще сжимала листок. Следующего удара он дожидаться не стал, схватил со стола литой подсвечник и бросил в сторону женщины. Всё погрузилось во тьму, я пытался что-либо разглядеть, но все было тщетно, темнота была кромешная. Только тогда я перевёл дух, меня била мелкая дрожь, но не от страха, скорее от перевозбуждения. Придя немного в себя, я выключил свет в комнате, силясь разглядеть что-нибудь в темном осколке. Вдруг, какой то желтый проблеск появился внутри, я увидел мужчину с зажженным светильником, стоящим в дверях. Видимо он выходил и принёс новый подсвечник. Комната осветилась неровным, качающимся светом, выхватившем из темноты тело, лежащее на спине. Мужчина медленно подошел к женщине, опустился на колено, и высоко подняв канделябр, попытался заглянуть ей в лицо. Наклонившись, он тотчас отпрянул, увидев, видимо, что-то страшное. Это, приглядевшись, увидел и я, тёмное пятно расплывалось по каменному полу, прямо под головой женщины. Соскочив на ноги, мужчина сделал два шага назад, и, не выпуская из рук подсвечника, стал напряжённо вглядываться в лицо жертвы. Тело лежало неподвижно, бледное лицо резко контрастировало с кровавым пятном, все более разливавшемуся по полу. Случилось непоправимое, мужчина это понимал, лицо его приобрело выражение растерянности и страха, губы что-то шептали. Постояв так и немного успокоившись, он медленно развернулся и вышел из комнаты, место трагедии опустилось во мрак. Оказавшись в полной темноте, я перевёл дух и только тогда включил свет, меня бил озноб и зубы довольно явственно постукивали. Ощущение реальности происходящего было полным, если до сих пор подсматривание в зеркало напоминало какую-то игру, что-то ненастоящее, то сейчас всё казалось явью, настолько реальной, что мне впору было начать подвывать от страха. До утра я просидел на стуле, искоса поглядывая на зеркало, боясь увидеть там ещё что-то страшное, хотя, что могло быть ужасней произошедшего. Всю первую половину дня я проходил как сомнамбула, видя и не видя окружающий меня мир. После обеда я решил немного поспать, если получится, ночь была бессонной, какая будет следующей, непонятно, и вообще, хватит ли у меня смелости еще раз заглянуть в зеркало, я не знал. Вечер был скомкан, все валилось из рук, мысли постоянно возвращались к событиям прошлой ночи, и чем ближе подходило время моих ночных бдений, тем больше я сомневался, надо ли мне смотреть с это проклятое зеркало. Ещё днём я убрал обломок в тумбочку, потому что, когда я видел в нем свое отражение, мне в голову лезла одна и та же мысль. Я стал свидетелем преступления, и чем дольше я об этом молчу, тем больше я становлюсь его соучастником. Но что делать с этим, я не знал, ведь заяви я об этом, меня непременно признают ненормальным и ничего, кроме неприятностей с врачами и милицией, меня не ожидало. Безысходность ситуации доводила меня до исступления, рядом не было ни друзей, ни жены, никого, с кем бы я мог разделить тяжёлую ношу. Время перевалило далеко заполночь, я сидел одетый на заправленной кровати и не мог решиться достать обломок из тумбочки. Наконец, часа в три, я достал и установил зеркало на его место у будильника. Выключить свет в комнате я не мог, сидеть в темноте перед этой ужасной вещью было выше моих сил. Опять меня выручил свитер, и я с опаской заглянул в зеркало. Оно было кристально чистым, и то, что я увидел, было настолько неожиданным и страшным, что у меня голова мгновенно покрылась холодной испариной. В комнате горело шесть свечей на двух подсвечниках, один стоял на столе, другой на полу, ярко освещая происходящее. Каменная плита перед камином была вывернута и отодвинута в сторону, рядом с ней возвышалась гора вынутой земли. Согнувшись, в яме по пояс, копался мужчина, орудуя неким подобием лопаты, рядом валялись кирка и лом. Чуть поодаль, лежало нечто, завернутое в грубую, серую ткань. Что это, нетрудно было догадаться, и от этого знания вдвойне становилось не по себе. Через какое то время мужчина перестал копать, разогнулся и внимательно осмотрел комнату, как будто почувствовал, что появился еще кто-то, явно нежелательный. Я чуть отодвинулся, как будто мужчина мог заметить меня, но продолжал наблюдать за происходящим. Убийца, а это был именно он, перестал оглядываться, опершись на руки, вылез из ямы, подошел к ужасному свёртку и замер над ним. Я не дышал, по крайней мере, мне так казалось, и наблюдал за происходящим. Постояв, мужчина взял сверток с одного края и потащил его волоком в сторону ямы. Не останавливаясь, практически с ходу, убийца сбросил свой страшный груз в яму и взялся за лопату. Вдруг какая то мысль посетила его, он оставил лопату и спрыгнул в яму, наклонился, и через какое то время вылез оттуда. В руке он держал перстень с солитёром, видимо это был рубин, потому что красные звездочки ярко вспыхивали в нем, разбуженные двумя светильниками. Коротко посмотрев на него, он сунул его в карман и опять взялся за лопату. Мужчина был молод и крепок, работал не останавливаясь и через короткое время яма была засыпана, плита с помощью лома была задвинута на прежнее место. Землю, которая осталась сверху, он деловито засыпал в два мешка, видимо заранее приготовленных, и исчез с ними за дверью. Только сейчас, после ухода мужчины, до меня стал доходить истинный смысл увиденного. Было совершено самое тяжкое преступление, убийство, и сейчас я стал свидетелем попытки его скрыть.
Я понимал, то, что довелось мне увидеть, было очень давно и каким то неясным образом дошло до наших дней, в этом странном послании, приобретшем вид зеркала. Но от этой мысли не становилось легче, наоборот, понимание того, что преступление осталось безнаказанным, и убийца спокойно дожил свою жизнь, больно отдавалось в сердце. Незаметно подкрался рассвет и зеркало, пройдя стадию тумана, вновь превратило в обычный обломок стекла, покрытого амальгамой. Состояние угнетённости и невозможности что-либо поменять, преследующие меня последние три дня, достигло своего апогея. Я жил, а скорее, выполнял функцию отдыхающего, ел, пил, ходил гулять, но основная моя жизнь бала там, ночью, с другой стороны стекла. И вот, достигнут финал, страшнее которого я ничего не мог даже представить. Наступила пустота, конец, крах, и я понимал, что если ещё что-то произойдет, все равно это не будет иметь никакого значения. Следующую ночь, да и последующую, зеркало стояло у меня на тумбочке, спать я не мог, сидел, обложившись газетами и мучительно ждал утра. Обломок в положенное время проходил стадию прозрачности, но ничего, кроме черноты, в нём нельзя было разглядеть. Света я не гасил, не завешивал лампочки, потому что понимал, скорее всего, в эту комнату никто, никогда не войдет, и тайная могила так и останется тайной. Ещё через пару дней мои ощущения притупились и я, все так же просиживая ночь с газетами и радио, стал подумывать о переходе в нормальный режим. Так бы, наверное, и произошло, если бы не одно событие. На пятую ночь, мельком глянув в зеркало, я вместо темноты увидел ГЛАЗ. Это был совершенно живой, человеческий глаз. Почти нормального размера, он смотрел на меня чуть удивленно, внимательно ловя мои движения, и в нем читалась попытка осмыслить увиденное. От неожиданности я оторопел, потом бросился к выключателю и погасил свет. Я забился в угол между кроватью и шкафом, и оттуда пытался разглядеть этот страшный глаз. Сколько я не таращился, ничего не мог увидеть в непроглядной темноте этой южной ночи, ни одного лучика света. Мысль, что незнакомец давно уже меня разглядывает, подняла волосы на голове и выбила пот по всему телу, дальнейшие размышления усугубили моё состояние. В том, что это был глаз убийцы, я нисколько не сомневался, и то, что он скоро поймет, что свидетелем его преступления мог быть я, еще глубже ввергло меня в ужас. Ощущение стороннего наблюдателя, которому ничего не грозит, до сих пор присутствовало во мне, сейчас я понял, что стою на грани, когда события с той стороны вплотную коснулись меня. Мысли работали быстро, я, понимая, что меня не видно, нашел осколок на тумбочке, заведя руку сзади, взял его за торцы, прижал лицевой стороной к настенному ковру. Другой рукой нашарил на кровати газету, и положив зеркало в центр листа, стал тщательно заворачивать его. Я проделывал это, как-то быстро успокоившись, инстинктивно понимая, что осколок угрожает мне, моему благополучию, моей жизни, наконец. Я заворачивал его в сверток до тех пор, пока на кровати не кончились газеты. Только тогда я осмелился включить свет, оглядел комнату, как будто хотел удостовериться, что в комнате ничего не изменилось. Держа сверток в одной руке, я нашел в тумбочке плотный, тёмный пакет и положил газеты туда. Вынес его в коридор и поставил около двери. Я уже знал, что завтра с утра пойду на озеро и положу этот сверток в контейнер около вечерней кафешки. Днем, когда посетителей не было, в этом контейнере сжигали отходы, и лучшего выхода из ситуации я не видел. Заснул я неожиданно быстро, решение принятое мной, видимо, сдвинуло мою задавленную психику с мёртвой точки. Утром, захватив пакет, я отправился на озеро. Контейнер был до половины забит пластиковой посудой, бумагой и дощечками от ящиков. Я, засунул сверток в мусор поглубже, и облегченно вздохнув, пошел по дорожке вокруг озера. Путь мой проходил через место, где было разбито злополучное зеркало. Кто-то, видимо ногой, сгрёб мелкие осколки с асфальта на землю, и они поблескивали в лучах утреннего солнца. Отойдя немного, подняв взгляд, я резко остановился, как будто упёрся в кирпичную стену. Чья-то игривая рука поставила большой обломок зеркала на огрызок сучка, с которого ещё недавно я снял своё страшное приключение. Я опустил глаза, прибавил шагу и пошел, не оглядываясь, по дорожке. Страшная история, похоже, ещё не закончилась.
 
 Железноводск. 30.04.2006.