Карусель

…Все мы любовь по разному поем,
У каждой церкви есть свой голос –
 В пасху!
 Марина Цветаева



Ганька была великой хохотушкой! Ганька, это было ее краткое смешное прозвище. По-настоящему, ее звали Ганной, редкое имя. Родители были польской крови, хотя об этом напоминали только пожелтевшие фотографии в старинном кожаном альбоме. Альбом был огромного размера, потертой темно-красной кожи, с замысловатыми дореволюционными медными застежками. Что- то было в этом альбоме, что внушало с первого взгляда к нему безмерное уважение, даже можно сказать, почтение и подобострастие. Конечно, Вам может показаться все этой совершеннейшей чепухой, но «не судите опрометчиво», как говорит Святое писание!
В альбоме, были фотографии разных родственников и далеких, и близких. Были прабабка и прадед, чопорные шляхтичи. Прабабка с тонким узким носом, туго затянутая в корсет, красивые округлые руки в кольцах. В высокой прическе, бриллиантовый гребень. Кружева блузки, белоснежные, как пена. Выражение лица гордое и, вместе с тем, слегка растерянное. Скрытая нежность сквозила в ее взгляде, чувствовалась натура тонкая и романтическая. Прадед, в офицерском мундире, великолепные усы, орлиный нос, взгляд…. Даже на этой старинной выцветшей фотографии, был виден меткий ястребиный взор, великого кутилы и любителя женского общества. Так, впрочем, семейное придание и гласило, что прадед, после многочисленных романов, увлекся до потери сознания одной актрисой, оставил прабабку на многие годы, прокутил большую часть состояния и вернулся, ощипанный, поблекший, растерявший пыл, красоту, молодость и деньги к своей жене. Жена приняла, пожалела, пригрела. Больше раздоров не было, жили до смерти дружно.
Бабка и дед на свадебной фотографии выглядели столь счастливыми, что казалось, эта фотография сделана специально для рождественской открытки, что таких счастливых пар не бывает на свете, что невозможно выглядеть столь счастливыми на собственной свадьбе, когда столько хлопот и забот, столько позади разных разностей жизненных и впереди, столько неведомого. Большинство людей, на свадебных фотографиях, имеют слегка остолбенелый вид. Это и понятно. Коварный объектив фотоаппарата невозможно обмануть, он запечатлевает истинные движение и сомнения души, которые посещают в последний раз людей перед началом брачной жизни. Завтра, поздно сомневаться, завтра уже придет другая жизнь и нужно будет принять ее такой, какой она окажется, ну, или не принять. А сегодня, на свадьбе… щелк! И все сомнения, все обиды состоявшиеся и еще только надвигающиеся на молодоженов, уже явственно проступают на их лицах!
Отец и мать. Это уже времена иные. Прическа матери и костюм отца, навевают мрачные воспоминания об эпохе всевозможного дефицита, о культе личности, о репрессиях. Как-то, слегка, не назойливо, вспоминаются чьи-то рассказы по телевидению, прочитанные страницы книг, о ночных звонках в дверь, об арестах, о лагерях, об оскорблениях, о сломанных жизнях. Нет-нет, вы не подумайте. Ничего этого в жизни родителей Ганьки не было, Господь милостив! Все это обошло их стороной! Но, вот ведь, незадача! Глядя на фотографию их молодых, улыбающихся лиц, на руки, которые они держат как-то неестественно, на их чуть поджатые губы, нет-нет, да и вспомнится ненароком все вышеперечисленное.
А вот фотографии девочки Ганьки в носочках и косыночке, милой крошки, с чуть заметными веснушками на складном носике. Вот фотографии школьницы, вот юная девушка, с длиной косой и ясными, слегка раскосыми широко расставленными глазами. Вот она студентка на субботнике с лопатой в маленьких слабых ручках. Вот торжественная процедура - она получает диплом об окончании института. Вот день ее рождения, гостей полон дом, накрытый стол, все тянутся друг к другу с бокалами вина!
А вот ее свадебная фотография! Они с молодым мужем смотрят друг на друга так, словно не могут и никогда не смогут наглядеться! Смотрят так, как будто нет ничего более важного, чем видеть друг друга, быть рядом друг с другом, любоваться, гладить и ласкать! Держаться крепко за руки, поддерживать, охранять и оборегать друг друга.
Вот Ганька с первенцом, Андреем! Она, как всегда смеется, муж рядом, слегка обнял ее за плечо.
Вот муж держит на руках крохотную Зоську, а Ганька чуть сзади, ласково держит мужа за палец!
Везде она веселая. Всюду смеется, улыбается. Всегда довольная и счастливая!
Она и сейчас, посмотрите-ка, она и сейчас смеется, заливчато. Ее смех, как озорные ручейки, что звенят ранним утром в марте. Тоненькие струйки воды, бегут торопливо, собираясь из капелек, радостно возвещая о начале весны, собираются в один большой ручей весны, обновления и счастья!
Смотришь толстый альбом, мелькают лица, позы, глаза, фигуры… Думаешь, что это мне все напоминает? Что-то из детства, такое знакомое, быстрое, мимолетное! Никак не можешь вспомнить это слово, вертится на языке, не дается! А! Вспомнила!
Карусель!