Борьба за жизнь

 Солнце уже давно скрылось за далеким горизонтом, и лучи его едва освещали простиравшееся над головой безоблачное небо, придавая ему теплый кремовый оттенок необыкновенной красоты… Поочередно вспыхивали редкие, еще не столь яркие огоньки холодных звезд, мерцая словно мимолетный проплывающий мираж, едва донесенный до человеческого сознания. Воздух словно замер, лишившись легкого ветерка и прохлады, и тишина покрыла слегка освещенные оранжевым светом долины, поднявшись на самые вершины высоких холмов, с их покатыми склонами и протекавшими, словно в ущельях гор, маленькими речками, журчание которых еле слышно нарушало стоящую поблизости тишину, не долетая до самих холмов. Здесь было абсолютное спокойствие. Все словно заснуло глубоким непробудным сном. И здесь не было людей, уже не было.… Лишь изредка эта картина нарушалась звонким голосом, отчаянным и ужасно тоскливым, долетающим до висящего над холмами круглого диска Луны. Это было не просто отчаяние и не грусть, это выли волки, и боль их передавалась в их громких криках, поднимаясь до небес и снова опускаясь на оранжевые просторы долины.
 Сегодня все было по-другому, не так, как вчера, как еще раньше, когда не приходилось вести борьбу за свободу. Люди, охваченные сознанием своего превосходства, решили взять верх над природой, полностью подчинить ее себе, любым путем, пусть даже этот путь принесет ужас и страдание их будущим подчиненным.
 Волки бродили на склонах холмов, и, поднимаясь к вершине, тоскливо глядели на одинокий лунный диск, словно видя в нем отражение своей нынешней слабости и беспомощности перед воцарившейся жестокостью. Их были десятки, но многие едва выжили после очередной погони – битвы за выживание. Они хромали, а некоторые, не пройдя нескольких шагов, с жалобным тихим воем падали на землю без сознания, а очнувшись, не поднимались на ноги, лишившись сил, но просто лежали на земле, спокойно, без движения, глядя на Луну глазами, переполненными болью и страданием.
Так они и погибали, не подав ни единого признака жизни, больше не издав не единого звука, в последний раз взглянув на Луну - единственное, что могло их успокоить и притупить жгучую боль, оставленную глубокими ранами, пропитавшимися теплой кровью.
 Люди загнали их на холмы, и теперь каждое утро приходили сюда на охоту, как они это называли. На самом же деле это была не просто охота, а безжалостное истребление беззащитных животных, которые не могли причинить вред вооруженным с ног до головы десяткам жестоких убийц. Да, они были слабы и ничтожны, потеряв былую силу и величественность, перед которыми трепетали люди, и теперь единственное, что могло спасти их и помочь в неравной борьбе, была скорость и выносливость для мучительной долгой погони. Они бежали от врагов, жалобно скуля, хотя еще недавно побег казался таким далеким и немыслимым.
 И теперь, когда даже Луна покинула их, скрывшись за далеким, самым высоким холмом, уже ничто не могло осветить путь и вселить надежду среди бесконечной тьмы, повисшей над равниной.
 В редкой толпе жалких, хромающих животных еле плелся волк, стараясь подняться повыше по покатому склону холма. Его раны были столь глубоки и тяжелы, что кровь почти полностью покрыла пушистый серый мех и алыми струйками стекала на землю с каждым его шагом. Он изнемог и ослабел от жгучей боли и слабости, ножом прорезающей еле живое тело. Движения несчастного были медленны и неуклюжи, а лапы то и дело подгибались, заставляя его упасть, но он шел, он отчаянно двигался за ранеными товарищами, несмотря на все мучения и страдания, медленно поедающие его погибавшее существо. Он тихо стонал, слегка раскрыв кроваво-красную пасть, пытаясь вдохнуть хоть маленький ничтожный глоток воздуха, а на груди чернела запекшаяся кровь. Холодные стрелы пронзили его в легкое, и он задыхался, шаг за шагом приближаясь к неминуемой гибели.
 Сегодня они убили не только его, но и его беззащитного детеныша. Несчастный волчонок даже не успел познать окружающую его природу, понять ее красоту и величие, унеся с собой лишь быструю отчаянную погоню, свист стрел и пронзительный голос отца, бегущего на помощь к раненому сыну. Он пулей мчался к вершине одного из ближайших холмов, под натиском жестоких, жаждущих власти охотников, но его настигли и окружили, громко крича и ухмыляясь, пугая оружием и злобно стуча об землю ногами. А он, несчастный, растерянно и испуганно метался из стороны в сторону, пытаясь хоть как-то сбежать, чтобы выжить и помочь своему отцу, уже раненому в переднюю лапу. Но все напрасно… Первая стрела зацепила его за подогнувшуюся лапу, и, когда он опустился на землю, вторая вонзилась в незащищенную открытую грудь. Его мертвое тело, окрашенное в алый цвет сочившейся сквозь рану крови, терзали и кромсали. Они издевались над ним. Они разрывали его на куски, совершенно позабыв про то, что когда-то в нем билось юное маленькое сердце, разливая тепло, тихо и размеренно. Нет, для них он не был живым существом, таким же, как они, а всего лишь жертвой, очередной жертвой, которую они должны были уничтожить. И они сделали это, лишив его всякой возможности еще раз взглянуть на мир, который он так плохо знал и так мало видел…
 Когда отчаянные вопли раненого отца, потерявшего своего ребенка, донеслись до охотников, окруживших мертвое тело волчонка, они пустили в него стрелу, попав в легкое. Он был ранен смертельно, и ему оставалось жить не более двух часов, а его ребенок, еще недавно резво бегающий по высоким холмам, лежал на пороге одного из них, мертвый и истерзанный, в луже ярко красной крови.
 Теперь, когда набег на время прекратился, и, измотанный, раненый, он еле держался за последнюю хрупкую веточку жизни, перед глазами всплывает недавняя страшная картина: разорванное на куски маленькое тело и десятки жестоких убийц, неминуемо надвигающихся на него. Силы покинули его полностью, и, изнемогая, он медленно опустился на землю с жалобным, невыносимо тоскливым стоном. Для него все закончилось, игра, которую затеяли люди, была им проиграна, но его товарищам еще предстояло защищаться от постоянных набегов охотников, вступать в поединок с величественной смертью и продолжать эту тяжелую, приносящую боль игру, имя которой Борьба за Жизнь.
 
 Тула, июль – август 2005