Червоточина

Ох и хороший он был человек! Лучший друг, лучший муж, лучший отец! Как он любил всех заранее, априори! «Юрка, ну ты клевый чувак». «Юрик, блин, только ты меня понял». «Юрец, ты мужик! Ты для меня такое сделал! Не забуду, клянусь!» «Юрашка, родной, мне с тобой никогда не скучно». «Папа, пойдем вместе погуляем».

Его улыбка была обаятельнее умилившей весь мир гагаринской.

Его готовность помочь любому была постоянна. Он любил тех, кому помогал. Ему нравилось быть таким – хорошим.

Его болезненно задевала кратковременность многочисленных дружб и любовей, в разгаре которых он забывал себя, сорил временем, деньгами, вещами – собой. Он отдавался дружбам целиком, пожаром, вываливая свой небогатый, но эмоциональный внутренний мир без остатка. И очень тосковал, когда очередная дружба затухала. Чем сильнее пламя, тем быстрее оно сжигает жертву. Имея склонность, но не имея способности к анализу, он видел, но не мог понять цикличности возникающих и уходящих дружб.

Ему даже завидовали. Его широте, доброте. Правда, с ним мало считались – он был безобиден, от него не надо было ждать подлости.

Он улыбался всем.

Когда в гололед он попал под машину и ему ампутировали обе ноги, область его передвижения сократилась до размеров квартиры. Спуск с пятого этажа без лифта в инвалидной коляске был нереальнее полета на Луну. Через месяц после возвращения из больницы он остался один. Никто не звонил. Никто не приходил. Жена кормила. Дети здоровались утром и говорили «спокойной ночи» вечером.
 
Он вошел в интернет, зарегистрировался на всех открытых для свободной регистрации литературных сайтах под разными именами. И стал писать. Он писал оскорбительные отклики на все, что попадалось. Он был достаточно начитан, чтобы придать оскорблению особую виртуозность. Авторы корчились, заносили его в черные списки, некоторые в ответах пытались выглядеть достойно, но он добивал, добивал, добивал. Он провоцировал скандалы на форумах. Скандалы развивались естественным путем до спада после вожделенной кульминации, но он изобретал новые. Он был методичен. Особенно страстно он глумился над теми, кто прилюдно признавался в своих недугах или несчастьях. Авторов было много, сайтов тоже, и пища его не иссякала. Он был счастлив.

Он стал самим собой.