Сравнительная характеристика двух спектаклей

Сравнительная характеристика двух спектаклей, двух премьер Симферополя. «Моя прекрасная леди» Б.Мартынова и «Немного нежности» С. Пальчиковского.
 Режиссёрами люди должны становиться тогда, когда знают - всё! Когда не бывает уже ошибок, промашек, неточностей: ни в эпохе, ни в обычаях страны в которой происходит действие, ни в костюмах, ни в манерах... Критиками становятся, - когда идеальность знаний – превосходит совершенство… Режиссёр-критик. Решиться на это трудно, если не сказать больше. Ответственность - обязывает! Пальчиковский – решился… Раскритиковал… Чужое, не своё…
 Непогода… Да, Элиза Дулиттл и профессор Хиггинс встречаются дождливым вечером, и ничего тут не попишешь. Всё написал уже – Шоу, а Мартынов – не меняет сюжетов. И упрёк ваш – не понятен.
 А вот в спектакле Сергея Пальчиковского «Немного нежности» героини сидят на скамейке в целлофановых плащах, именуемых в народе «презервативами», и вдруг с недоумением говорят: «Ой, кажется, дождь начинается! Пойдём скорее отсюда!» А вырядились-то тогда для чего? Так что, господин Пальчиковский, напрашивается вывод, что, вероятно, своё… – как обычно - не пахнет?! У себя – всё хорошо! Всё отлично!
 Пальчиковский не замечает героини в мюзикле Мартынова. А зал, восьмисот местный зал, до отказа заполненный зрителями, наоборот: чувствует её отсутствие. Когда она уходит – её действительно не хватает, и её возвращения ждут с нетерпением. А с появлением её - глаза у зрителей начинают сиять… Ей действительно – рады!
 А ещё Пальчиковскому не хватает комика Дулиттла. Для него, вероятно, всё должно быть стандартным: соль – солёной, сахар – сладким, все герои мюзикла – комиками… Но, у Шоу – Дулиттл – философ! И именно эта его черта привлекла внимание профессора. И именно этот склад ума позволил ему стать в последствии пэром, а отнюдь ни скоморошество. Это вам - не Украина, товарищ Пальчиковский, это – Англия! Тут комиков в парламент – не берут.
 Зато у Пальчиковского – все героини – миленькие, добренькие, безобидненькие овечки, а вернее, - дамочки в полном соку. И, не понятно, как(?) и за что(?) их смогли сдать в дом престарелых? А когда они мирятся после ссоры, в которой не поделили жениха, - это вызывает умиление, их действительно становится жалко! Рабыни-затворницы какие-то в 21 веке в цивилизованной Франции. Идите на волю, милочки!
 Теперь о выборе пьесы. В мировой драматургии существует огромное множество великих произведений о старости. К примеру «Король Лир». Но Пальчиковский – вероятно не дорос ещё до Великого. Он ставит пьесы попроще. Такие, которые поймут все, даже кошки на подушке. Поймут и умилятся… А театр должен идти впереди зрителя. Вести за собой, заставлять думать, а не пережёвывать всем известные истины. Спектакли делаются для юного поколения. Для тех, кто не видел, не слышал, не познал ещё – ничего. А, выбирая то, что попроще, вы тратите театральные деньги, лишая молодое поколение – Великого! Настоящего! Они так и не узнают, что оно – есть! Оно пройдёт мимо них… Мне, простой уборщице, - стыдно за вас…
 Теперь о сне. Отнюдь, господин критик, до сцены с обучением Элизы, - зал – не спит! Он смотрит и слушает, раскрыв рот и затаив дыхание, чтобы не пропустить, не прозевать ни одного слова, ни одного движения… Потому, что на сцене – вся труппа. И каждому режиссёр и хореограф выставили, выверили роль! И каждый оригинален, самобытен, интересен… Мартыновские спектакли принято смотреть по нескольку раз, с разных точек. И каждый раз - заметишь то, чего не увидел в предыдущие разы. Это особенность Мастера. Он делает спектакль для каждого действующего лица. Свой отдельный, неповторимый спектакль.
 А у народного артиста Украины Николая Ивановича Андрусенко – это не худшая роль. И согласие его исполнить её, говорит о доверии режиссёру, о желании быть со всеми, быть – причастным... Вам это, господин режиссёр, снова трудно понять? Ваши заслуженные артистки играют убогих, я думаю, совсем по другой причине… От безвыходности…
 Теперь о месте действия на сцене. Вы пишите, что зрителям приходилось сворачивать шею, следя за действующими лицами… Знаете, я постоянно провожу опрос зрителей после спектакля, так вот никто из них даже не заметил этого «неудобства» А вот на вашем спектакле, люди, сидящие с боков неумело выстроенного зрительного зала и смотрящие чаще всего на макушки и в спины актёрам, - действительно жаловались на действительное неудобство.
 Теперь о рояле. Вы думаете у Хиггинса – не было рояля? У Шоу Элиза повторяла, подбирала по слуху, услышанные мелодии, а сам Хиггинс не мог обучать красноречию, не развивая слух своих учеников. Он не мог допустить монотонности. Того, что некоторые люди всегда говорят «на одной ноте». Это убого, не интересно. Такого не должно быть. Для этого – и рояль.
 А ещё специально для вас сообщаю по секрету: Лидия Карпова играет роль королевы! Весь сюжет в том, что королева должна принять цветочницу – за леди… Многие догадались сами…
 Во всём – важен результат. И в памяти у зрителей, посмотревших «Леди», осталась музыка и хорошее настроение. Двое мужчин, выходящих из зала вслед за мной, напевали мелодии из мюзикла Лоу. И я думаю, что на самом деле их было гораздо больше. И самое главное, что их никто не заставлял это делать. От вашего спектакля у меня тоже есть сильное воспоминание: упавший на пол горшок с искусственным цветком, усиленно выдаваемым за живой. Но я не опустилась бы до написания пасквиля только по этому поводу…
 А теперь насчёт «головы», стоящей на полке. Это макет строения человеческого речевого аппарата. Вы думаете: у учёного такого уровня его могло не быть? Он, вроде, не нищий, чтобы не иметь самого необходимого для своей работы… Смеяться над тем, что должно(!) быть – не очень разумно… В таком случае, следуя вашему примеру, можно посмеяться над тем, что у Пальчиковского есть нос! Ха-ха-ха!
 Зато у вас – сцена пуста. Свободна для игры, и ничего не отвлекает от её лицезрения, поэтому могут быть видны все огрехи, все ошибки, которых действительно не много. Потому, что ваш спектакль – не зрелищен, не театрален. Сели, встали, сказали. Актрисы скованы, и это не результат дряхлости их героинь, а недостаток вашего режиссёрского мастерства. Но вам – не стыдно и не страшно. Вы – единственный критик в нашем городе. Вам всё сойдёт с рук…
 Единственное ценное замечание об исполнителе роли Фредди. Я думаю, что будь в нашем театре художественный руководитель, он должен был бы издать распоряжение отправить всех поголовно в балетный класс - на час ежедневно, до обретения спортивной формы. А некоторых на два часа, дважды в день, без выходных. Но, увы. Всё останется по-прежнему. Но это касается только актёра, а не героя. Объяснить? Элиза не осталась приживалкой, подавальщицей туфель в богатом доме. Она решила строить свою жизнь. И пусть даже с этим недотёпой Фредди. Но – свою! И, чем недотёпистее он, - тем правильнее режиссёрское решение! Вот именно с ним! Но, будьте уверены, она сделает из него – профессора! Она уже знает: как?!! И снова о героине и об актрисе Наталье Красовской. После премьеры двое зрительниц, которые стараются не пропускать гастрольных спектаклей, увидев меня, сказали: «Спасибо! Какая там Стоцкая, какое там «Чикаго»?!! Сегодня мы получили массу удовольствия!» Знаете, я не думаю, что вы могли бы похвастаться таким сравнением. Да, вы были на уровне… На уровне Русского театра, не более. И в зале было больше половины мест – занято, и хлопали довольно – усердно, а некоторые даже встали. Правда, не ясно для какой цели? Вполне может быть, что для того, чтобы поскорее уйти… Но, не является ли эта спонтанная, зрительская похвала высшей степенью оценки работе актрисы, которая сегодня действительно затмила российскую звезду?
 Нельзя осудить мать, читающую своему ребёнку сказку за то, что она слегка заикается или голос у неё слишком звонок, или наоборот – низковат. Она читает ему сказку! И это уже достойно уважения. Да, Украинский театр имеет такую вот юную приму. И видит бог, мастерство её растёт от спектакля к спектаклю. И не театр виноват в том, что консерватории выпускают певиц не достойных восхищения Пальчиковского. О его пренебрежительном отношении к актрисам он пишет каждый раз. Угодить гурману – сложно. А у Красовской внешность Пушкинской Ольги Лариной. Из за которой разбиваются мужские сердца, отдаются в жертву жизни. Разве она не достойна называться Леди? И ещё у неё вполне достаточная школа певческого мастерства, чтобы спеть Элизу. И об этом судить - не Пальчиковскому.
 Молодость пролетает мгновенно, и чтобы роль престарелой цветочницы, обретшей пристанище в пансионе, не стала для актрисы – коронной, - она должна играть - леди! И будет играть - леди! Вопреки всем вашим желаниям!
 Знаете, почему я не предаю наш театр? Потому, что однажды старуха с клюшкой довольно улыбаясь вышла из нашего театра, и сказала мне: «Вот! Посмотрела спектакль, и год жизни прибавился!» Она вышла из нашего, а не из вашего театра.
 Я пытаюсь спорить с Пальчиковским, потому, что однажды не смогла уговорить девушку пойти на «Нелегалку». Не смогла из-за того, что она прочитала его статью, и поверила ей. Мне не удалось доказать ей, что это лучший спектакль десятилетия в нашем городе: и по воспитательному значению, и по гражданской значимости, и по художественному оформлению, и по актёрскому мастерству. И даже то, что главную роль исполняет великолепный артист, художник, чемпион мира, - не подействовало… Пасквиль - оказался сильнее. Настолько отвратительно выглядела эта великолепная «Нелегалка», оболганная критиком.
 Что плохого произойдёт, если кто-либо не посмотрит спектакль Пальчиковского? Говорят, что смех – продлевает жизнь. Да, на его спектакле смеяться зрители начинают с первой же минуты и смеются раз 20 на протяжении всего спектакля. Вероятно, не посмотревший и не посмеявшийся – не прибавит к своей жизни несколько дополнительных минут.
 Не посмотревший же спектакль Мартынова, - может сломать, исковеркать себе всю жизнь! Вы чувствуете разницу?
 Мартынову унизительно заступничество уборщицы, но что же делать, если в нашем городе больше некому заступиться за Мастера?