Двадцать семь

Дорога чёрной лентой уходила вдаль, не оставляя никакой возможности предвидеть конец пути или поворот. Ночь быстро спускалась на пустынную трассу, поглощая сантиметр за сантиметром дорожного полотна. Птицы замерли в тот сумеречный час, не доносилось ни единого звука их пения. Тишина. В салоне машины царила духота, она удушливой волной накатывала на водителя и застилала глаза мутной пеленой, скрывая то малое, что можно было разглядеть на дороге, освещённой передними фарами. Ни одного фонаря или указателя. Машина набирала скорость, как будто желая поскорее вырваться из этого окутанного сумеречной тьмой места. Но дорога всё не кончалась – «ягуар» мчался по трассе, и, казалось, что он обладал собственным интеллектом, не желая подчиняться хозяину.
Впереди пара жёлтых огней. Они появились внезапно. Слишком внезапно. Очень большая скорость. Нет, водитель не успеет затормозить. Нет, не успеет…

Двадцать семь.
Она проснулась от внезапной головной боли, тупой и настойчивой, казалось, кто-то хотел ей что-то сказать, но не мог выразить это словами. Мучительная жажда узнать, что именно. Серое недвижимое небо за окном пыталось раздавить дом своей тяжестью. Душно и пыльно. Ни единого дуновения ветерка. Она поднялась с постели и перешла в ванную, плохо понимая, что делает. Долго смотрела на себя в зеркало. Что-то не так. Но что? Холодная вода, с глухим гулом разбивавшаяся о дно раковины, отдавала каким-то болотным запахом, совершенно несвойственным для хлорированной воды. Тишина. В доме не было никого, ни единой живой души. Только она. Натянув джинсы и свитер, заколов волос и убрав постель, она покинула спальню. Мрачный лестничный пролёт, лестница, ведущая в холл, такой же мрачный и душный. Все окна закрыты. Она спустилась в холл и прошла в столовую. На столе накрыто на одну персону, но есть не хотелось. Совсем. Не слышно ничего, даже поскрипывания и стоны старого дома сегодня, казалось, затихли и настороженно ждали чего-то.
Она развернулась, мутным взглядом оглядев комнату, и вышла оттуда. Нет, там решительно нечего делать. Нужно покинуть этот дом. Парадная дверь, вешалка, темно-синее полупальто, сапоги до середины голени. Зонт? Нет, зонта не нужно: вряд ли пойдёт дождь. За её спиной глухо стукнула дверь, закрывшись. Она обернулась, думая о том, что больше туда не вернётся. Ни за что. Душно. Невыносимо душно. Всё замерло, всё казалось неживым. Идти, неважно куда, только не оставаться на месте. Она покинула только зацветший сад и закрыла за собой тяжёлые ворота. Пустая улица. Скучно. Впереди длинная аллея, по правую руку начинается автострада, слева такие же тёмные дома. За аллеей есть станция метро, там можно встретить кого-нибудь. Кого угодно, лишь бы поговорить и развеять эту пустоту.

Двадцать шесть.
Её шаги заглушались душным воздухом и звучали, как будто издалека. Тяжёлое небо заглядывало в рваные дыры крон деревьев своими серыми грустными глазами, желая выплакаться, но не находя слёз. Только бы исчезла эта духота. От неё в ушах начинало гудеть, а воздух с трудом просачивался в лёгкие. Она вдруг поняла, что у её прогулки есть какая-то цель. Она не просто вышла на улицу, потому что не могла больше оставаться в доме, нет, ей нужно было куда-то прийти. Но, куда, она пока не знала. Но скоро она поймёт это. Очень скоро, нужно только добраться до станции и сесть на поезд. Почему так тихо?

Двадцать пять.
Справа замаячила какая-то тень, будто кто-то шёл следом. Она обернулась. Никого. Нужно идти дальше. Не стоять на месте. Шаг, шаг…нет, то был не мираж, там действительно что-то есть. Она остановилась и повернулась назад. Ничего. Снова вперёд к станции. А тень всё мельтешит справа и немного позади. На ней не возможно сфокусироваться – она исчезает. Жутко. Воздух не двигается, он тяжёлым грузом давит на замерший мир. Деревья по краям дороги, выложенной ровными камнями, протягивают свои ветви к прохожим. Они пытаются зацепить их, склоняясь всё ниже и ниже под весом тяжёлого воздуха. Кто-то идёт следом. Теперь она в этом уверена. Она чувствует его. В животе зашевелилось что-то холодное. Ветер, хотя бы немного ветра.

Двадцать четыре.
Наконец вырвалась из темной аллеи. Преследование, кажется, закончилось. Она облегчённо вздохнула и зашагала к серой арке входа на станцию метро. Конца улицы не видно. Неизвестно откуда взялся туман. Он медленно опускался с низкого тяжёлого неба и обволакивал дома, рекламные щиты, деревья. Не было слышно ни единого звука, лишь только её шаги. Глухие и тихие. Почему никого нет на улице? Туман медленно наползал на арку, стараясь скрыть от неё вход в подземный лабиринт. Нет, она успеет войти туда прежде, чем эта белая завеса отделит её от мира. Шаги становятся быстрее. Дверь уже совсем близко. Она касается пальцами холодного поручня и толкает дверь.

Двадцать три.
Порыв холодного ветра втягивает её вовнутрь, и на неё обрушивается шквал голосов, шума и грохота. Всё это происходит так внезапно, что оглушает и заставляет замереть в нерешимости. Что дальше? Нужно купить билет. Касса. Она пошарила в карманах и нашла там смятую купюру. Подаёт её в окошко, где сидит безликая кассирша. Монеты непривычно громко стукнулись о металлическую тарелку. Она сгребла сдачу, жетон и пошла к турникету. Толкотня. Но она не может разглядеть ни одного лица. Все люди, проходящие мимо, стоящие неподалёку, сидящие на скамьях в ожидании поезда, одинаково безлики. Невозможно разглядеть их лица, будто кто-то стёр их ластиком. Она пыталась вглядеться в их глаза, но они казались пустыми, несуществующими. Она спустилась на эскалаторе в подземный тоннель. И здесь духота. Остановилась. Скоро подойдёт поезд надо лишь немного подождать. Неуютно. Кажется, что находишься среди оживших мертвецов или духов. Тени мелькали вокруг.
Поезд остановился у платформы с оглушающим высоким свистом, от которого кружится голова. Она вошла в вагон. Все сидячие места заняты. Остановилась в углу у окна, отвернувшись от других пассажиров, которые наводили на неё ужас своей неопределённостью. Состав тронулся. Ярко освещённый холл станции быстро исчез позади. Тьма поглотила вагон. Теперь она могла видеть пассажиров, отражавшихся в окне. По телу пробежала дрожь. Как это страшно – находиться среди безликих теней, одинаковыми невидящими взглядами взиравших на неё. Она отвернулась к стене, переключила своё внимание на карту метро. Только не думать об остальных. Краем глаза она опять заметила тёмную тень, преследовавшую ей на аллее. Не хочется оборачиваться. Дрожь. Прикрыв на мгновенье глаза, она втянула в себя воздух. Взглянула в окно и от неожиданности вскрикнула. Она встретилась с мутным взглядом отражавшегося в тёмном стекле человека. Он внимательно смотрел на нее, и, казалось, что-то хотел сказать. Моргнула, обернулась. Никого. Что за наваждение?
Все стёртые лица в вагоне обратились к ней. Они поглощали её своими размытыми взглядами и заставляли содрогаться. Дрожь пробежала по телу. Она отвернулась к стене, чтобы скрыться от этих невидящих взглядов. Но больше пугали не они, а тот человек, что смотрел на неё с вагонного стекла. Кто это? Темноту за окном периодически прорезали светлые пятна фонарей. Они мигали, каждая вспышка на мгновение взрезала тьму и заставляла вздрагивать. Она почти физически ощущала чьё-то присутствие за спиной, но страх, животный страх не позволял ей повернуться и даже отвести взгляд от исписанной юными хулиганами стены.

Двадцать два.
Остановка. Ещё одна. Кажется, пора выходить из этого адского состава,…но так страшно обернуться и пройти мимо этих страшных стёртых лиц, взгляды которых обращены на неё. Они как будто ждут чего-то. Поезд замедлил ход и вскоре замер на освещённой холодным электрическим огнём станции. Никого на платформе. Она развернулась и двинулась к выходу. Двери за ней автоматически закрылись. Теперь быстрее бежать отсюда, не задерживаться здесь больше ни минуты.

Двадцать один.
Она быстро шагала к эскалатору. Турникеты, безлюдье и, вот она, дверь, ведущая на свободу. Пальцы коснулись холодной металлической ручки. Она подняла глаза и вскрикнула от неожиданности и испуга. Тот человек, что смотрел на неё из окна поезда, стоял за её спиной, она вновь видела его отражение. Её взгляд был прикован к его лицу, худому и бледному, но чёткому. Превозмогая страх, она всё же заставила себя обернуться. Но там никого не оказалось.

Двадцать.
Мир изменился, она поняла это ещё тогда, когда покинула пустой дом. Прерывистое дыхание. Она почти бежала по безлюдной улице, точно не представляя себе, куда должна попасть. Ноги сами несли её. Дышать становилось ещё труднее. Один бесконечный небоскрёб сменялся другим, и невозможно было поверить в то, что все они были пусты. Откуда-то изнутри подступала волна страха. Куда она идёт? Зачем? Духота и туман отделяли её от этого странного мира. Кружилась голова. Она переходила пустые дороги, огибала одно здание за другим и, казалось, уже совсем запуталась. Но ноги, не подчиняясь разуму, направляли все тело к неизвестному. Цель уже близка. Ещё немного. Шаги чуть замедлились. Она увидела перед собой серое здание в десяток этажей. Стеклянные двери открывались в обширный пустой холл. Эхо от её шагов прокатилось по нему и смолкло где-то перед дверьми лифта на противоположной стороне. Нерешительно она пошла к ним.

Девятнадцать.
Седьмой этаж. Кабина лифта медленно поползла вверх. Скрежет взрезал тишину, замершею вокруг. Своим появлением здесь, она возмутила этот умирающий мир. Да, теперь она с уверенностью могла подобрать это определение к месту, в котором всё не так. Толчок. Двери расползлись в стороны. Тёмное помещение. Ничего невозможно разглядеть. Осторожными шагами, на ощупь, она вошла во мрак. Двери позади неё со скрипом закрылись. Она медленно двигалась вперёд, глаза понемногу привыкали к темноте. Вот она уже может видеть захламлённое помещение: коробки, сваленные у стен, мелкий мусор на полу, который постоянно попадается под ноги; части сломанной мебели. В воздухе витает какой-то странный запах старости. Она не знала, куда идти, поэтому просто шагала вперёд по коридору, по обе стороны которого были двери. Все двери были деревянными с большими ручками в виде древних печатей.
Восемнадцать.
Металлическая дверь с небольшим стеклянным окном. Она подошла к ней и заглянула в окошко. Маленькая комната, заставленная шкафами. Картотека. Она толкнула дверь, та поддалась с первого раза. В лицо ударил влажный запах пыли и плесени. Она вошла внутрь, не зная зачем. Поочерёдно открывала ящики, заполненные папками с бумагами. На каждой папке было имя. Бэн Леви, Бертруда Льюис, Бродерик Ласс… Эмили Морисон… Это имя…Оно ей знакомо. Она достала папку. Внутри заключения врачей, судмед эксперта, патологоанатома, офицеров полиции, показания свидетелей. Она умерла? Это её имя? Где она? Впервые она задумалась над тем, что ничего о себе не помнит: не помнит своего имени, возраста, своего прошлого. Не знает, кто она и как здесь оказалась.
Уильям Мартин. Его она видела в метро. Он тоже умер?

Семнадцать.
Она бесцельно бродила по коридору, пытаясь привести мысли в порядок. Страх сменялся ужасом. Что же всё-таки происходит?

Шестнадцать.
Она спустилась на первый этаж и уже хотела покинуть здание. Зачем она вообще сюда пришла? Внезапно появилось желание зайти в маленькую комнатку за стойкой портье. Почти бегом она дошла до двери. За ней была единственная ярко освещённая комната, заставленная химическими средствами и предметами для уборки. Она уже хотела уходить, когда её внимание привлекло старинное радио, совершенно не соответствовавшее окружающим его вещам. Она покрутила колёсико громкости. Одни помехи. Бесполезно. Надо уходить. Развернулась и за спиной услышала хриплый низкий голос.
- Склеп… Иди туда…
Она медленно повернулась и снова подошла к радио. Но единственное, что теперь можно было от него услышать, это помехи.
Склеп? Какой склеп? Что это было?

Пятнадцать.
Она бегом поднималась по лестнице на седьмой этаж. Дверь картотеки уже в двух метрах от неё. Но что она там будет искать? Она внутри, распахивает ящики, ищет папку с именем Эмили Морисон. Вот она.
«Эмили Морисон захоронена в фамильном склепе на Северном кладбище».
Северное кладбище. Значит, туда ей нужно попасть.
Первый этаж. Дверь. На улице сумрачно и душно. Толпы каких-то странных существ. Они похожи на людей, но у них нет лиц, они стёрты. Все они поворачивают свои несуществующие лица к ней, к Эмили Морисон, захороненной на Северном кладбище. Она старается увидеть в витринах своё отражение. Неужели, она тоже не имеет теперь лица? Задыхается от быстрого бега. А они всё смотрят. Их взгляды сводят с ума. Бежит. Но куда? Она не знает, где находится кладбище. Автобусная остановка. Она садится в первый подошедший автобус. Водитель смотрит только на дорогу. В салоне никого, она одна. За окном мелькают серые дома, выступая вперёд из тумана. Бесконечная дорога. Так спокойнее. Автобус выехал за город, пустынная дорога. Она была уверена в том, что водитель знает, куда ей нужно попасть. Он ни разу не остановился. Лишь перед высокими, массивными железными дверьми автобус затормозил.

Четырнадцать.
Кажется, день начал клониться к закату. Как это бывает, когда не замечаешь, что время летит очень быстро. Она с трудом приоткрыла тяжёлые ворота и вошла на территорию кладбища. Это место было святым, но в то же время она не могла отделаться от ощущения, что там присутствует что-то тёмное и злое. Шаги очень медленные. Страшно. Она там совсем одна. Или не одна? Надгробья и кресты спали в сгущавшихся сумерках. К ним было страшно приблизиться. Она шла между ними, осторожно огибая ограды, направляясь к мрачным каменным строениям – склепам. Они огромными холодными глыбами нависали над землёй. Начинало холодать. Наконец-то. Она прошла мимо склепа, над дверью которого была выбита красивая надпись «Морисон». Страшно заходить туда.

Тринадцать.
Внутри сыро и темно. Она медленно подошла к стене, где были плиты с именами всех захороненных здесь членов семейства Морисон.
«Эмили Морисон 1986 – 2005».
Она протянула руки и дотронулась до холодного камня.
«Неужели я умерла? Как? Разве это возможно? – проносилось в её голове».
Едва пальцы коснулись холодного камня, в сознании сразу же возникли яркие видения.
Она несётся на высокой скорости по пустой трассе, не видя ничего перед собой. Столкновение. Резкая, нестерпимая боль в животе. Крик. Она лежит на белой постели в больнице. Больно дышать. Сплошная линия на приборе. Близкие ей люди плачут у белого гроба.
Она отдёрнула руки и обнаружила, что по щекам катятся горячие слёзы. Это правда?

Двенадцать.
Она сидела на холодных ступенях, ведущих в склеп. Ей было плохо. Слёзы лились ручьями, она не знала, что теперь делать.
«Как это может быть возможным? Я не могла умереть! Нет, не могла!»
- На самом деле умирать легко. Всё намного проще, чем ты думаешь.
Она подняла заплаканные глаза и взглянула на говорившего. Он стоял у покосившегося креста, сложив руки на груди, почти чёрные глаза смотрели на неё в упор.
- О чём вы? – Эмили не узнала свой голос, впрочем, она слышала его впервые.
- Ты умерла, но тебе не больно, - проговорил он.
Это его голос она слышала в радиоприёмнике. Низкий, с хрипотой.
- Кто вы?
- Я отведу тебя туда, где ты должна быть.
- А где это?
- Скоро узнаешь.
Он приблизился к ней.
- Пойдём.
Его губы растянулись в дьявольской улыбке, коварной и соблазнительной. Он протянул ей руку.
Эмили уже поднялась на ноги и протянула руку навстречу. Но вдруг она усомнилась в правильности своего выбора и отступила назад.
- В чём дело? – спросил он.
У неё по спине пробежали мурашки. Нет, он не сможет привести её туда, куда она должна попасть. Он уведёт её совсем в другое место.
- Я не пойду с вами.
- Почему? – он приблизился на шаг.
- Не хочу, - Эмми отступила ещё на шаг.
- Я помогу тебе, - он приблтжался.
- Нет, вы не сможете мне помочь.
Эмили отходила назад, пока не упёрлась в холодную дверь склепа.
- Ты хочешь остаться здесь? – его голос перешёл в шёпот, проникающий в душу и пробуждающий страх.
- Нет.
Он совсем близко. Тёмные глаза прожигали насквозь. Её сердце колотилось всё сильнее.
- Здесь, где лежит твоё мёртвое тело. Ты больше не принадлежишь миру живых, - он схватил её за плечи и вжал в каменную стену. – Хочешь остаться?
Эмили почувствовала сильную боль в животе. Крик.
- Нет! Нет, я не хочу здесь оставаться! – выдохнула она, когда боль утихла.
Он схватил её за руку и потащил к кресту, возле которого стоял недавно.
- Или, может быть, здесь? – он толкнул её к могиле.
Эмили упала на колени. Тело вновь пронзила боль, которую чувствовала женщина, умиравшая от смертельного ножевого ранения, истекая кровью на холодном полу ванной комнаты. Он поднял её на ноги и толкнул к следующей могиле. Маленький мальчик умирал от тяжёлого недуга.
- Здесь? – третье надгробье. Боль в груди. Сердечный приступ у успешного бизнесмена.
Он поднимал её и снова заставлял падать на колени. И при каждом падении её пронзала боль. Невыносимая, предсмертная боль. По лицу стекали слёзы, она не могла сопротивляться. Не могла даже кричать. Просто повиновалась его движениям.

Одиннадцать.
- Ты всё ещё хочешь остаться здесь? – его голос был совсем близко, но она уже не открывала глаз. Было больно, холодно, и, кажется, шёл дождь.
- Нет, - одними губами произнесла Эмили. – Я хочу покинуть это место. Здесь слишком много страдания.
Он поднял её на руки и понёс куда-то. Её было всё равно, лишь бы согреться и унять боль. Её сознание провалилось в небытие.

Десять.
Эмми открыла глаза и поняла, что не может двигаться. Руки, ноги, шея, голова, пальцы – ничто не подчинялось разуму. Она лежала на просторной мягкой кровати. Что-то тугое стягивало талию, а лицо было словно покрыто тонким слоем глины. Она лежала неподвижно и пыталась понять, что происходит и где она находится. Секунды сменяли друг друга. Ничего вокруг не менялось. Потом скрипнула дверь, и она услышала звук шагов. Она попыталась взглянуть на приближавшегося к ней человека. Тёмное пятно. Он подошёл совсем близко к кровати, и теперь Эмми смогла разглядеть его. Это был её новый знакомый. Он был одет во фрак. Сел на кровать, в руках у него были лакированные красные туфельки. Он приподнял левую ногу Эмми и обул туфлю, затем проделал то же самое с другой ногой.
- Что со мной? Почему я не могу двигаться? – прошептала Эмили.
- Потому что ты – кукла, - ответил он, и на лице его опять заиграла та дьявольская улыбка.
- Я что?
- Ты – кукла, - повторил он, - и сейчас я поведу тебя на кукольный бал.
Он крепко взял её за талию и поднял с кровати. Она не могла ничем пошевелить, её тело не повиновалось ей. Он поставил её перед большим зеркалом.

Девять.
Эмили ужаснулась. В зеркале она увидела своё отражение. Она выглядела, как настоящая фарфоровая кукла. Тело было затянуто в пышное голубое платье до колен, на талии лежал широкий пояс. На ногах были лакированные красные туфли с круглыми носками. Тёмные прямые волосы стали тугими кудрями, перетянутыми синей лентой. Лицо было бледного фарфорового цвета, на щеках неестественно горел алый румянец, невероятно длинные ресницы обрамляли серые глаза.
- Нравится? – спросил он, стоя за её спиной.
- Нет.
- Нет? – он удивился и ещё раз оценивающе взглянул на свою куклу. – Жаль, а мне нравится.
Он развернул её к себе лицом, поднял и перекинул через плечо. Эмили слышала удары своего сердца, они оглушали её. Он нёс её по тёмным коридорам. Все окна были завешаны, вокруг царил полумрак.
- Тебе нравится у меня в гостях? – наивным тоном спросил он.
- Нет! – резко ответила она.
- Нет? – в его голосе послышалась почти детская обида. – Почему?
- Потому что я не хотела сюда идти.
- Ты не можешь сказать этого с уверенностью, ведь ты не пришла сюда, тебя привели.
- Интересно, кто был так добр ко мне? – Эмили сама не поняла, откуда появилось это ядовитое чувство презрение. Оно нахлынуло внезапно. И, наверное, причиной ему было бессилие, поработившее её.
Он ничего не ответил, лишь как-то загадочно хмыкнул.
Сзади, из темноты появилась маленькая фигура. Сначала Эмили подумала, что это карлик, но, когда фигура приблизилась, она разглядела мальчика с невероятно красивыми голубыми глазами, в праздничном костюме.
- Ты принёс новую куклу? – звонким голосом спросил он, поравнявшись с пленителем Эмми. – Она мне нравится, - продолжил он, не дожидаясь ответа. – Можно мне взять её себе?
- Нет, - отрезал мужчина.
- Почему? – весёлость сразу же исчезла из тона мальчика. Теперь он говорил холодно и зло.
- Потому что эта кукла не для тебя.
- А для кого она? – капризничал он. – Для этих, новеньких?
- Нет.
- А для кого?
- У тебя мало игрушек? – поинтересовался знакомый Эмили.
- Они все старые. Я хочу новых!
- Только не эту!
- Но почему?! – от его крика у Эмили всё похолодело внутри. Это был демонический вопль, высокий и душераздирающий.
- Повторяю: потому что она не для тебя!
- Прекратите говорить обо мне, как о какой-то вещи! – не выдержала Эмили.
Но они даже не обратили на её возглас внимания.
- Для кого тогда?! – вопил мальчик.
- Для меня.
Мальчик даже остановился, услышав эти слова.
- Ты заберёшь её туда? – тихо спросил он.
- Да.
Мальчик остался стоять там, где стоял, насупившись и с изумлением глядя на хозяина дома.
- Что значит «туда»? – обеспокоено спросила Эмили.
- Скоро узнаешь, - лукавым тоном ответил он.
Они остановились перед большой деревянной дверью. В полутьме Эмили не могла точно разглядеть узор на двери, но она видела очертания барельефов с устрашающими лицами.

Восемь.
Он открыл дверь, и поток странной, жуткой музыки ринулся в их стороны. Это можно было сравнить лишь со старинной музыкальной шкатулкой, колышки на барабане которой установила чья-то дьявольская рука. От непонятной мелодии по телу бежали мурашки.
Он поставил Эмми на пол и крепко взял за руку.
- Приглашаю вас на бал! – торжественно сказал она, и они вступили в мир сатанинского веселья.
Эмили с удивлением отметила, что теперь она может идти, но только туда, куда её направлял пленитель. Вокруг кружились сотни нарядных пар в масках. Их движения были синхронны, никто не выбивался из мрачного марша. Эмили старалась разглядеть лица танцующий, но все они были в одинаковых кукольных масках.
- Кто это? – спросила она у хозяина дома.
- Мои гости, - с достоинством ответил он, ведя её сквозь ряды танцующих к центру зала.
- Они тоже куклы?
- Нет, сегодня маскарад, поэтому они в масках.
- Почему все в одинаковых?
- Я так хочу, - он посмотрел на Эмми и улыбнулся, обнажая в улыбке ровные белые зубы. – Хочешь увидеть их настоящие лица?
Эмили сначала хотела отказаться, но любопытство победило страх.
- Да, - выдохнула она.
Они продолжали двигаться вперёд. Хозяин праздника выбрал из рядов танцующих одну пару и, остановившись перед ним, сорвал с них маски. Эмили вскрикнула и закрыла рот ладонью: перед ней стояли полуразложившиеся трупы. Кожа и мышцы, там, где они ещё не истлели, отошли от костей, глаза запали, носы представлялись чёрными дырами. Эмми отвернулась и вдохнула поглубже.
- Это сон! Это сон! – повторяла она тихо.
- Нет, это не сон, - радостно возразил он.
- Они все мертвы?! – ужаснулась Эмми.
- Как и ты, - ответил он.
- Я не хочу в это верить!
- Можешь не верить, но это правда.
- Почему это не может быть ложью?! Почему я должна быть мёртвой?
- Потому что такова жизнь. В ней свои законы, к которым вы, люди, не успеваете привыкнуть, сколько времени вам не давай, - он развернул её к себе и они закружились вслед за остальными парами в танце.
- Какие законы? – не поняла Эмили.
- Законы жизни и смерти.
- А кто ты? – в очередной раз спросила она.
- Твой спаситель.
- Нет, это неправда. Спасают не так.
- Откуда ты знаешь, как спасают? – усмехнулся он. – Ведь ты никого за всю свою жизнь не спасла.
- Что ты знаешь о моей жизни?
- Многое. И поверь мне, Небеса не принимают таких, как ты…
- Что ты имеешь в виду?

Семь.
Они кружились по залу. Блёклые свечи мелькали вокруг и маски, всюду маски. Внезапно Эмили, как ножом, пронзило. В толпе кружащихся пар она увидела лицо, ещё живое. Это был Уильям Мартин. Он стоял, не двигаясь, в самом центре толпы, и, казалось, никто, кроме Эмили, не замечал его. Она хотела что-то сказать, но не осмелилась открыть рот.
Хозяин праздника резко остановился, и Эмми почувствовала, что земля уходит из-под ног.
- А теперь заглянем кое к кому в гости, - сказал он.
Они опять ринулись сквозь толпу. Уильям Мартин пошёл за ними.
- К кому в гости? – насторожилась Эмили.
- Скоро узнаешь, - повторил он ненавистную ей фразу.
Они вновь остановились перед деревянной дверью. Он хлопнул два раза в ладоши, и всё убранство зала исчезло, музыка смолкла, гости растаяли в воздухе. Все, кроме Уильяма…
- Чёрт возьми, ну почему эти праведники всегда суют нос не в свои дела? – воскликнул хозяин и повернулся к оставшемуся гостю.
Эмили тоже повернулась.
- Чего тебе? – спросил хозяин дома.
- Куда вы идёте? – спросил Уильям.
- Не твоё дело. Уходи, тебе в другую сторону.
- Куда ты ведёшь её?
- Повторяю, это не твоё дело!
- Ты не должна идти с ним, - Уильям перевёл взгляд на Эмми. – Души вольны выбирать свою дорогу.
- О чём ты? – не поняла Эмми.
- Ты разве не знаешь, куда он ведёт тебя и кто он вообще?
- Нет.
- Иди своей дорогой! – угрожающе проговорил хозяин дома.
- Он – Собиратель душ, прислужник Сатаны. Он ведёт тебя к своему господину. Но ты не должна идти с ним, ты можешь выбрать.

Шесть.
Комната менялась: со стен осыпалась красивая плитка, свет померк, пол вздулся буграми, потолок в дальнем конце зала начал рушиться, часть стены исчезла под обломками, оставив зияющую дыру, ведущую в бездну.
- Это правда? Ты собираешься отдать меня дьяволу? – спросила Эмили, со страхом глядя на Собирателя.
- Ты знаешь, что должна идти со мной. Ведь ты заставляла людей страдать.
- Нет, я не знаю и не хочу знать! А кто ты? – она повернулась к Уильяму. – И откуда ты знаешь про него?
- Я такой же, как и ты, заблудившаяся душа.
- В моём доме тебе делать нечего. Тебя, наверняка, уже ангелы заждались. Убирайся отсюда!
Эмили медленно отходила в сторону. Она никак не могла понять, что всё это значит. Ей просто не верилось в реальность происходящего. В общем, это трудно было назвать реальностью. Она никогда не верила в Бога, в ангелов и демонов. И вдруг оказалась в мире, который населяли эти мифические существа. А может и не в мире вовсе? Может быть, это лишь дурной сон?
- Пока ты не переступишь порог, ты вольна выбирать свою дорогу, - голос Уильяма вырвал её из мира грёз.
- Что?
- Ты можешь вернуться, ты ещё не умерла…
- Не умерла… - тихо повторила она.
- Убирайся! – прогремел собиратель. – Ты на моей территории и ты не можешь здесь указывать! Эта душа уйдёт со мной!
Эмили пошла вперёд к дыре в стене, невидящим взглядом уставившись в пространство. Мир рушится.
- Почему в Ад? – тихо спросила Эмми.
- Ты принадлежишь ему, - был ответ Собирателя.
- Я думала, что не принадлежу никому.
- Все чему-то принадлежат: Тьме или Свету. Тебя породила Тьма. Куда ты идёшь?
- Это ложь, люди свободны, - возразил Уильям.
- Размечтался! – Собиратель расхохотался низким заливистым смехом. – Вы, люди, так глупы. Мните из себя творцов своего счастья, рассуждаете о судьбе, но на самом деле все вы бесправны, и выбора у вас нет. Всё расписано, всё предрешено.
- Нет, ведь ты стараешься заманить душу во врата Ада. Она может переступить порог лишь по собственному желанию.
- И она выберет эту дорогу.
- А что если я выберу другой путь? – спросила Эмили, уже стоя на краю бездны.
- Ты сама знаешь, что выберешь именно эту дорогу.
Собиратель приблизился к ней, Уильям последовал за ним.
- Забери меня вместо неё, - громко сказал он.
Откуда-то сверху обрушился камень.

Пять.
- Что?! – Собиратель остановился как вкопанный и обернулся.
- Забери меня и отпусти её, - повторил Уильям. Ещё один камень полетел вниз и с грохотом прокатился по полу.
- Ты мне не нужен. Ты не для нас.
- Ведь так даже лучше, ты получаешь чистую душу, вместо падшей, - возразил Уильям.
- Ты ничего не понимаешь, ступай своей дорогой.
- Я хочу пойти туда, - настаивал Уильям.
- Ты мне не нужен. Такие, как ты, должны наслаждаться жизнью там, в солнечном Раю. В мой дом входят только те, кто не был создан для Рая, и это не ты.
- Рай, Ад – это лишь названия, на самом деле ты просто не можешь отказаться. Почему для тебя так важно забрать именно эту душу?

Четыре.
- А что если я откажусь идти вообще куда-либо? – спросила Эмми.
- Ты должна выбрать что-то, - ответил Уильям.
Она стояла у самого края обрушившейся стены.
- Я не хочу выбирать.
- Тогда пойдём со мной, - сказал Собиратель.
Эмили внимательно смотрела на него, пытаясь решить для себя: добро он или зло. В конце концов, добро и зло – это лишь точки зрения, относительно которых люди рассматривают свои деяния.
- Почему с тобой?
- Ты знаешь, ты чувствуешь, что мы похожи. Мы оба – порочные создания. Мы сеяли грех… Ты жестокая, коварная, несправедливая.
- Это не мешает тебе оставаться живой, - возразил Уильям.
- Ты – лгунья. Ты – гордость. А гордость – самый страшный грех. Скольких людей ты обманула, скольким разбила сердца, сколько людей страдало из-за твоего упрямства? Ты должна пойти со мной, ведь мы так похожи.
- Нет! Всё можно исправить, - не уступал Уильям.
- Что есть жизнь на грешной земле? Так или иначе, но ты окажешься там, по ту сторону двери. Это лишь вопрос времени. В жизни столько недостатков, так стоит ли её продолжать? – голос Собирателя понизился до шёпота.
- Любая жизнь бесценна. Нельзя просто так отказываться от неё!
- Мир людей так жесток. Зачем тебе в него возвращаться?
- Мир слишком прекрасен для смерти, слишком благодатен для убийства. Дышать – это так радостно, видеть – так чудесно. Ты хочешь сменить пейзаж жизни на выжженные равнины смерти?
- Перед тобой откроются невероятные возможности. Ты сможешь делать, что хочешь, не задумываясь о последствиях, - нашёптывал Собиратель.
- На самом деле в этом нет ничего привлекательного, - возразил Уильям.
- Ты создана Тьмой, вернись к своей природе.
- Никто из людей не создан Тьмой или Светом, все люди в равной степени добры и злы.
Эмили казалось, её разум заволакивает какая-то пелена. Она слышала лишь два этих голоса, и один из них неуклонно затихал, мерк перед другим. И это был голос Уильяма. Она уже почти решилась. Она – зло. Так много людей она заставила страдать и совершенно не жалела об этом. Она пыталась найти хоть каплю жалости к униженным ею, но не находила ничего. Она знала лишь то, что Собиратель прав. Ведь они так похожи.
- Ты готова? – тихо спросил он и протянул ей руку.
- Да, - она взяла его за руку, и они вместе вновь зашагали к двери.

Три.
Расстояние до двери представлялось непреодолимым. Они шли вперёд, но, казалось, не двигались с места.
- Это неправильное решение, - продолжал уговаривать Уильям. – Ты ещё можешь вернуться к жизни.
- Зачем? – не глядя на него, спросила Эмми.
- Так много можно ещё исправить.
- Так почему же ты сам не вернёшься?
Он не ответил, но лицо его дрогнуло.
Откуда-то из пустоты появилась группа детей. Они стояли в углу комнаты и внимательно следили за происходящим. Среди них был и тот мальчик, что появился тогда в коридоре.
- Кто они, эти дети? – спросила Эмили.
- Ты действительно хочешь это знать? – тихо сказал Собиратель.
- Да.
- Искусители. Они заставляют людей совершать те или иные поступки. То есть, не заставляют, а подталкивают к воплощению замыслов, таящихся в человеческой душе.
- Почему они в твоём доме?
- Сегодня они – мои гости, - гордо заявил он.
Эмми вдруг ощутила странное чувство, будто что-то забыла сделать. И это было необычайно важно. Она должна понять. Она что-то упустила.
- Пути назад нет? – прошептала она.
- Нет.
- Есть, - опроверг Уильям. – Ты ещё не переступила порог.
- Она уже заключила договор, - возразил хозяин дома.
- Какой договор?! – испугалась Эмми.
- Теперь ты должна войти со мной в эти двери.
- Я ничего не подписывала! Не было никакого договора.
Дети приблизились. Казалось, их чёрные взгляды прожигают. Они шептали что-то хором. Эмми почудилось, что это был счёт. Искусители что-то отсчитывали.
- Ты дала своё согласие, теперь я не могу пройти через врата один.

Два.
Чем большее число доносилось из нестройного хора, тем сильнее запутывалась Эмми. Мысли метались в голове с невероятной скоростью.
- Что ждёт меня по ту сторону двери? – с волнением спросила она.
- То, что ты ищешь.
- А что я ищу?! – её голос срывался на крик.
- Свободу. Ты хочешь быть свободной от обязательств, от морали, от глупого общества, - Собиратель опять шептал, и от этого шёпота ей становилось страшно.
- Я не хочу быть одинока.
- Ты не будешь там одинока.
- Такая свобода равносильна одиночеству.
- Ты сомневаешься в правильности своего выбора?
Она выдернула свою руку из руки Собирателя и отступила назад.
- Нет, я не пойду! – сказала она.
- Ты не можешь отказаться.
Эмили ускоряла шаг назад, Собиратель надвигался на неё. Страх накатывал на неё волной, она уже почти захлебнулась в нём. Дети считали всё громче. От этого счёта у неё болела голова.
- У меня слишком много дел на земле. Мне ещё рано уходить.
- Нет, теперь ты не можешь вернуться! – Собиратель схватил Эмми и потащил её к двери.
- Нет! Я не хочу умирать! Отпусти меня!
Уильям сзади набросился на Собирателя, тот выпустил Эмми и наотмашь ударил нападавшего. Уильям отлетел в сторону. Эмили бегом бросилась к проёму в стене. Теперь она знала, что делать. Демон уже настигал её. Она почти у края, приготовилась к прыжку… Стальная хватка вновь сковала её.
- Нет! – кричала она, пытаясь вырваться.
Уильям поднялся и подошёл к ним.
- Я готов пойти с тобой, - сказал он с вызовом.
Собиратель лишь рассмеялся в ответ.
- Отпусти её! Позволь ей исправить ошибки.
- Почему ты не хочешь забрать его? – спросил мальчик-искуситель.
- Не вмешивайтесь! – рявкнул демон.
- Тебя наградят за него, - хмыкнул мальчик, - ведь он чист.
- Я просил не вмешиваться.
- Ты поступаешь глупо. Зачем Аду ещё одна падшая душа, если там миллионы таких. В твоих руках почти бесценный подарок, так прими его.
Эмми продолжала пытаться высвободиться, хватка понемногу ослабевала.
Тишина. Собиратель, казалось, размышлял над словами мальчика. Он отпустил Эмили, и теперь она стояла рядом, не двигаясь. Она вдруг заметила, что по щекам её катятся горячие слёзы. Всё смешалось. Она окончательно запуталась. Уильям протянул ей руку.
- Пойдём, - тихо сказал он.
Собиратель не слышал этих слов, он думал о чём-то, пустым взглядом созерцая стену.
Эмили вложила свою ладонь в руку Уильяма. Они медленно пошли к стене.

Один.
Искусители торжествовали. Дети уже знали исход, они к нему подтолкнули три запутавшиеся в себе души.
Уильям подвёл Эмми к самому краю. Она взглянула в его глаза и всё поняла, поняла его намерения, его мысли, его жизнь. Теперь нужно что-то менять.
Он закрыл глаза, обеими руками взял девушку за плечи. Его губы беззвучно прокричали лишь одно слово, которое хором повторили искусители:
- Один.
Уильям с силой толкнул Эмми.
Впервые она ощутила свободу. Свободу полёта и падения. Удар.

- Доктор Грэм, пациентка в двадцать шестой пришла в себя, - медбрат позвал врача.
Грэм поспешил в палату. Пациентка внимательно оглядывала стирильную комнату вполне осознанным взглядом.
- Как вы себя чувствуете, мисс Морисон? – спросил врач, проверяя её показатели.
- Разбито, - слабым голосом ответила она, переводя взгляд на доктора.
- Это понятно, вы попали в жуткую аварию.
- Аварию? – переспросила она. – Я разбилась на машине?
- Да, вы ничего не помните?
- Не многое, я помню, кто я, но не понимаю, как оказалась в больнице.
- Что ж, со временем вы сможете вспомнить всё. Хотя, всё вспоминать не стоит, иногда лучше оставаться в неведении.
- Вы правы, - согласилась Эмили. – Доктор, а вы верите в жизнь после смерти?
- Нет, это обман, созданный умирающим мозгом, - доктор Грэм улыбнулся и покачал головой. – А почему вы спрашиваете?
- Просто так.
- Доктор Грэм, прошу вас пройти в двадцать седьмую палату. У пациента остановка сердца, - прозвучало в динамиках.
- Я вынужден вас покинуть, - и врач исчез за дверью, оставив Эмми на попечении медбрата.
Она с трудом поднялась на локтях и села.
- Что вы делаете?! – возмутился медицинский работник. – Вам нельзя вставать.
- Я должна увидеть его, - хриплым голосом ответила Эмили.
Она спустила босые ноги на холодный пол и поднялась с постели. Ноги подкосились, голова закружилась, в глазах потемнело. Она схватилась за спинку кровати и поглубже вдохнула.
- Немедленно вернитесь на место, - приказал медбрат и хотел, было, уложить её в постель. Но стоило ему приблизиться, Эмми, что было сил, оттолкнула его и неуверенными шагами побрела к двери.
- Мисс Морисон, вам противопоказано подниматься с постели, - настаивал медбрат.
- Мне необходимо это…
Пол был холодным, но она почти не замечала этого. Единственное, что её волновало в тот момент, это пациент из двадцать седьмой палаты. Расстояние до соседней двери, как и когда-то во сне, казалось непреодолимым. Ноги почти не слушались её, всё тело болело. Вот, наконец, она добралась до распахнутой двери. Внутри было много народу: врачи, медсёстры, ассистенты. Все занимались реанимацией пациента.
Эмми приблизилась к кровати…
Это был он – Уильям Мартин…

- Мисс Морисон, что вы здесь делаете? – удивился доктор Грэм, обернувшись и увидев пациентку в чужой палате.
Но Эмили уже не слышала его слов. Рассудок отказывался верить в случившееся. Разве это возможно? Она медленно проваливалась в пустоту…

Через два месяца после выписки.
Эмили сидела в летнем кафе на площади. Ветер приятно трепал волосы, в воздухе разносился терпкий аромат свежего кофе. Она листала библию.
- Я думал, твоя религия – атеизм, - знакомый голос прозвучал над ухом.
Эмми подняла глаза и увидела его.
- Так было в прошлой жизни, - пожав плечами, ответила она.
- Теперь ты веришь в Бога? – он сел напротив неё.
- Я верю в человеческую доброту.
- А в Бога?
- Теперь, наверное, верю…
- Ты изменилась, - усмехнувшись, заметил он.
- Меня изменили, - парировала Эмили.
- Я?
- Нет, он.
Он улыбнулся.
- Вы странные, смертные.
- Зачем ты пришёл?
- Тебя проведать. Мне стало интересно, как ты поживаешь.
- Как видишь, хорошо.
- Ты очень сильно изменилась… Не соскучилась?
- Нет.
- А я по тебе соскучился, ведь мы были так похожи…
- Теперь всё по-другому, ты сам сказал, что я изменилась.
Она поднялась.
- Мне пора.
- Уже уходишь?
- Как видишь.
- Что ж, до встречи…
- Нет.
- Нет? – не понял он.
- Мы больше не встретимся. Я сделаю всё, чтобы этого не произошло, - улыбнулась Эмми.
- Почему? – удивился Собиратель.
- Мне не понравилось у тебя в гостях.
- И только?
- Я многое поняла, благодаря ему.
- Жаль… Тебе бы понравилось у нас, ну, там, куда ты не дошла, - он тоже поднялся на ноги.
- Прощай, - улыбнувшись, сказала она.
- Прощай.
Эмили уже собралась уходить.
- Кстати, - сказал демон. – Я не смог его забрать.
- Что? – Эмили повернулась к нему.
- Он был слишком чист. Теперь, наверное, нежиться на облаках, - пожал плечами Собиратель.
- Там, действительно, есть облака? – поинтересовалась Эмми.
- Почему ты спрашиваешь?
- Мне стало интересно.
- Ад и Рай для человека такие, какими он их хочет видеть. Если ты закажешь облака, будут тебе и облака.
- Спасибо тебе, - улыбнулась она.
- За что?
- За то, что ты есть. Ты многому меня научил. Но мы больше не встретимся… Я закажу облака…
Она развернулась и зашагала вперёд. Какое-то время Собиратель смотрел ей вслед, а потом развернулся и пошёл в другую сторону.
- Спасибо и тебе за твой урок, - пробормотал он.
Да, они больше никогда не встретятся. И он это понял, ведь она так изменилась. А жаль…