Абракадабра Панова Лилия в память о безвременно ушедшей подруге

"Абракадабра-Скалябра-Бухабра."
Скажи мне, над чем ты ржёшь,
 
 и я скажу, кто ты.
 
 Палыч.






 Абракадабра-Скалябра-Бухабра.
Если вам не знакомо слово "Бухабра", то вы, конечно же, не бывали в деревне
Запердуевке, о которой и пойдёт речь в нашем повествовании.
 Вся проблема в том, что юмор автора далеко не всегда будет
понятен неподготовленному (читать: неподготовившемуся ржать) читателю. Ну и
не очень-то хотелось.
 Сперва познакомимся с нашими героями - Трепыхашкой и
Торопыжкой, вечно голодными, на подкашивающихся ногах братьями-близнецами.
В общем-то, они не злые были, только постоянный зов чрева делал порой из
них зверей, и братья в беспамятстве творили нечто неописуемое, необкакуемое
и +(пожалуй, не буду продолжать описание этого "нечто", а то наши маленькие
читатели пополнят свой запас ненормативной лексики ещё парой совсем
ненужных им выражений.)
 То, что Трепыхашка и Торопыжка никогда с первого раза не
попадают, куда им требуется, говорить не приходится. Собственно, о том
самом месте, куда неизвестно для чего конденсировались близнецы, и пойдёт
речь.
 В общем, ехали они, ехали.+ Так бы и ехали себе в смердящей
электричке меж бомжами и чревовещающими картёжниками, да вот только по
вагонам перестали носить кошатину и вяленых мышей, поэтому пузики у наших
героев стали напевать сперва гимн СССР, затем "Боже, царя храни" и, когда
брали верхнее "фа", разбудили близлежащих мохнатых бомжей, похожих на пчёл,
прибитых газетой и брошенных в далеко не стерильную лужу. В общем, (да что
же это я всё время пишу "в общем"?!), Трепыхашка с Торопыжкой, смекнув, что
за "Боже, царя храни" последует "Роза чайная" Киркорова и Распутиной,
которую братья снести никак не могли, решили спасать положение и стали
пробираться к дверям электрички, перешагивая через спавших младенческим
сном хануриков. Братья искренне верили, что на следующей остановке должны
продаваться копчёные собачьи копчики или, на худой конец (хм-хм-хм, можно и
на толстый), клопы в маринаде. Каково же было удивление Трепыхашки и
Торопыжки, когда на станции, где они сошли, не оказалось ни того, ни
другого. Более того, ярко-розовый с голой девицей плакат гласил, что
торговля на платформе категорически запрещена.
 Тем временем желудки уже допевали припев "Розы чайной": "
Ууу-е! Я не вижу тебя, ты не видишь меня"+ Действительно, ни Торопыжка, ни
Трепыхашка, хоть и являлись обладателями двух пар глаз, не видели ни
единого продуктового в радиусе пятисот метров. Электричка пофыркала,
попукала и решила не ждать стоявших в оцепенении братьев.
 Оправившись от шока, они вспомнили, что у одного из
пассажиров из сумки торчал и дразнил всех, показывая язык и факи, батон
колбасы из вшей. Ничего, что вши выловлены из голов тех самых близлежащих
бомжей; всё-таки мясо+ ни один, ни другой брат не догадались объегорить
пассажира с батоном колбасы из вшей. В полнейшем отчаянии Трепыхашка,
положив руки в карманы Торопыжки, и Торопыжка, положив руки в карманы
Трепыхашки, двинулись. Не, не головой двинулись, а в путь. Хотя, мне
встречались и такие, что с голодухи и головой двигались. Но речь не о них.
Сойдя с платформы, братья уткнулись в шаткий, держащийся на единственном
гвозде забор с красными петухами, сидевшими на нём, пытавшиеся ковырять в
клюве ногами. Жаль, что петухи были деревянными, иначе в следующий момент
ковырять в клюве было бы некому.
 За петухастым забором стояло 5 домов и 1 сортир. На столбе
висела железная длинная плесневело-жёлтая табличка: "Деревня Запердуевка.
Добро пожаловать!" Под табличкой располагалась доска объявлений, на которой
только единственный запердуевец оставил свой след: " Меняю 100 пар новых
валенок на Nokia 3310 б/у. Обращаться в сортир с 14 до 17. Стучать 3 раза".

 Несмотря на столь скудное количество объявлений, держащий
столб, казалось, истекал потом и тихо про себя матерился.
 Трепыхашка и Торопыжка посочувствовали столбу и двинулись на
поиски магазина. Долго искать не пришлось - запердуевский магазин скрывался
за сортиром. Его стеклянные двери блестели чистотой, но новое горе постигло
братьев: продуктовый был закрыт: "Между нами дверь стеклянная! Между нами
тишина! На+ на+ на+ х+" - не унимались желудки.
 Торопыжка и Трепыхашка долго чесали репы, попы. В конце
концов, решение родилось само собой. Только что кончивший смену продавец
валенок вылез из сортира и поведал братьям о своём давнем намерении
совершить кражу со взломом. Близнецов мало волновала цель их сообщника.
Желудки уже затянули "O sole mio", поэтому Трепыхашка с Торопыжкой
настоятельно потребовали преступить черту закона немедленно. Сортирщик
вроде бы запротестовал, не готов, мол, надо план продумать+ но Трепыхашка с
Торопыжкой так грозно уркнули животами, что их сообщнику пришлось поджать
хвост (или что там у него+).
 В это время из-под забора выглянула ржавая кочерга. Она была
уже немолода и не так красива, как прежде. Её грациозный изгиб давно был
покарёжен о горб деда взмахом ручищи бабы Параши. Но женское любопытство
по-прежнему бурлило в её чугунно-стальной душонке.
 -Ага, - сказал Торопышка Трепыхашке, - вот эта дура нам и
поможет.
 Кочерга обиделась на "дуру" и даже хотела притвориться
поленом, но у неё что-то не очень удачно получилось, прямо скажем.
 Трепыхашка, не долго думая, отковырнул доски от
заколоченного окна магазина, чем привёл в совершеннейший экстаз кочергу,
оказавшуюся в сильных мужских руках, вообразившую себя приносимой в жертву.
Однако, снова оказавшейся в кустах кочерге недолго пришлось витать в
облаках. Поначалу она думала, что в кусты её затащили неслучайно, и всё же
она ещё вполне эффектна и привлекательна. Но, пролежав в зарослях
час-другой, хмурые мысли вновь овладели ею:
 -Все мужики козлы! Вонючие уроды!... - кряхтела кочерга,
припоминая измены многочисленных ухватов и веников.
 Но вернёмся к Трепыхашке и Торопыжке. Влезши через окно в
продмаг, первым делом братья накинулись с поросячьим визгом на окорок.
Потом, пошарив под прилавком, нашли 3 сосиски из мяса тетёрки пенсионного
возраста. На полках валялись конфеты сомнительной этимологии. Брать их
братья не рискнули. Однако, кроме 7 копеек в кассе, журнала PLAYBOY,
залитым чем-то непонятным и бутылки со странной надписью "Бухабра", ничего
обнаружить не удалось.
 Сортирщик заплакал, как грудничок, от обиды, на что
заботливый Трепыхашка предложил ему титьку. Это оскорбило мужское
достоинство сортирщика. Он был не только торгашом, но и мужчиной. Поэтому
он гордо задрал подбородок и собрался испариться, но гордость сыграла
роковую роль: задранный подбородок врезался в дверной косяк. Сортирщик
очень огорчился: в жизни он не говорил так много нехороших слов на х., п.,
м., б., е. да и вообще на все буквы алфавита. Трепыхашка и Торопыжка
искренне сочувствовали сортирщику, с чавканьем пожирая сосиски, облизывая
пальцы, не переставая при этом искать золото и бриллианты в носу.
 Покончив с провизией, Трепыхашка предложил откупорить
"Бухабру" . Но зажидившийся Торопыжка решил не соображать на троих и
избавиться от Сортирщика, который выл в углу, как облезлый, ободранный
пёс.
 Торопыжка что есть мочи завопил: "ЧП! ЧП! Милиция! ААА!!!"
Сортирщик вылетел со свистом в окно и, тихонько попукивая и сверкая
шершавыми пятками, скрылся в кустах, где томилась сентиментальная кочерга,
которая, воспользовавшись моментом, выместила злость на сильную половину
человечества на сортирщике. Что она ему отбила, лучше промолчу. Добавлю
только, что нехороших слов на м., б., х., е. и другие буковки дядя сказал
очень много, ну ОООчень много. За последние часы его мужское достоинство
дважды подвергалось покушению: и в моральном, и в физическом плане. Оставим
дядю в покое.
 А где же наши Торопыжка и Трепыхашка? Хитрюги-братья со
счастливыми рожицами, зажав заветную Бухабру между ног, прыгали по дорожке
и искали укромный уголок для опорожнения бутылки и дальнейших испражнений.
 В Запердуевке самым укромным местом был коровник. Никак не
хлев, а именно коровник. Потому что в обеденные часы в нём собирались тётки
коровообразного вида и полоскали и выжимали, а потом вешали сушиться на
солнышке мозги других. По ночам коровник пустовал. Именно в нём и
расположились наши герои. Маленький дискомфорт доставляла большая навозная
куча в углу, нестиранная паутина и военные учения клопов на подоконнике. Но
с клопами разделались очень радикально- слизали их с подоконника, заглушив
тем самым первый куплет гимна СССР, начавшегося доноситься из желудка.
 Бутылку откупорили, но из неё ничё нельзя было ни вылить, ни
высосать, ни выдавить. Абзац, короче. С горя Трепыхашка начал лакать из
пригоршни собственные слёзы. Торопыжка погрузился в медитацию, которая
больше напоминала созвучное ей слово, нежели её саму. Вдруг их обоих
осенило, ожелтило, озеленило и оголубило (хотя, думаю, последнее излишне,
поскольку таких в армию не берут, а ведь там самые деликатесные клопы):
дошло!
 Братья начали усердно тереть бутыль. Их старания не были
напрасны: из бутылки выполз джинн. Заплетающимся языком он прошамкал:
 - А чё ваще надо-то, а-а-а?
 Трепыхашка, которому после солёных слёз особенно хотелось
пить, изъявил желание вылакать водки. С джинном можно даже на брундершафт.
Джинн, громко икая и пытаясь удержать равновесие, заявил, стуча кулаком в
грудь, что он не Джинн, а временно скрывающийся Усана Бен Ладен,
зашифрованный кодовым названием Бухабра.
 Будучи чайниками в политике, и отроду не видившие по TV
ничего, кроме "Спокойной ночи малыши", Трепыхашка и Торопыжка единогласно
заключили, что, должно быть, "Усана" значит гипер-сильная трава, с которой
гогочешь так, что не уссаться невозможно. А "Бен Ладен", наверное,
коромысло. Только при чём тут коромысло они так и не взяли в толк.
 Собсвенно, было плевать и икать на то, кто был перед ними.
Слово "водка" уже было сказано и будоражило юные мозги, требовавшие
духовной пищи.
 Бухабра просёк, что хочет молодёжь и захныкал капризным
басом:
 -А вы мне сказочку расскажите?... про голубого щенка?+
Трепыхашка с Торопыжкой уверили Бухабру, что даже всё покажут и потребовали
себе пузырей, да побольше, побо-ольше.
 Вмиг перед ними выросла целая батарея бутылок со зловещей,
палёной, отдающей запахом нестиранных носок водкой.
 На этот раз было опущено мужское достоинство братьев. Они
гневно сверкнув очами, стали мочить Бухабру. С бедного узника бутылки мигом
сошёл весь хмель. Воя от боли и обиды, он плведал братьям страшную тайну о
своём интимном хобби консервирования носков. Самое обидное, что формалин
растащили некрофилы, грабившие магазин неделю назад, пришлось всё держать в
бутылках с водкой. Искреннее повествование Бухабры тронуло сердца
Трепыхашки и Торопыжки. Они заказали коньяк.
 Пили много, как обычно обсуждали баб и автомлбили. Потом
разыграли "Голубого щенка" со всеми подробностями. Бухабра хорошо спал в ту
ночь; лапу сосал как медведь.
 Трепыхашка с Торопыжкой хотели выпросить у него ещё бабок,
но джинн смог предоставить имтолько орду старух в чепцах со спицами и
манной кашей под мышкой. Братья решили со старухами не связываться;
запихнули Бухабру в бутыль, хотя он яростно сопротивлялся и вопил, что
будет жаловоться в Обком. Бутыль закинули в свежеограбленный продмаг.
 С остатками коньяка братья двинулись на платформу, чтобы
снова предаться процессу езды меж близлежащими пчелообразными бомжами,
дразнящимися батонами колбасы; чтобы после очередной песни желудков вылезти
на остановке в Запердуевке или Козлодоевке и искать очередную Бухабру, пить
и рассказывать о голубых щенках.