С тех пор летят года

-Я редко здесь бываю.
Она молчит.
-А, ты?
Кивок. Слабый. Скорее не для того, чтобы ответить. А чтобы отогнать клубящуюся перед глазами ночь.
-Я тебя раньше здесь не видел.
Она отвечает. Но так тихо, что об ответе можно лишь догадываться: "Да, но я не обязана быть заметной, не ты увидел меня, а я позволила себя увидеть"
-Тебе нравится гулять ночью?
Молчание.
-Красивые здесь у вас звезды.
Тихий вздох, толи от усталости, толи от скуки.
-А ты где живешь?
Она пожимает плечами. Копна волос рассыпается по ним. Только взгляд синих глаз можно расценить и как нигде и как где-то. Что, собственно, для нее равносильно.
-А я живу за два квартала отсюда.
Она качает головой. Похоже, что ей все равно. Но ей и правда все равно и с этим не поспоришь. А действительно, зачем ей знать, где он живет. Но потом она кивает. И как бы не замечая, потирает озябшие руки.
-Замерзла?
Молчание. Она только натягивает на руки шоколадно-черные перчатки. У нее - очень белые руки. Очень тонкие пальцы, ни колец, ни лака на ногтях.
-А чем ты занимаешься?
Она молчит, а потом как бы решается ответить, но пугается собственного голоса и шепчет:
-Гуляю.
-Нет, я имел в виду работу?
Она качает головой.
-А как же так?
Её волосы взвивает ветер.
-А, ты не похожа на других девушек - он не спускает с неё глаз, как будто боится потерять. Будто стоит ему, отвернутся, и она исчезнет. Заплачет чайкой и улетит в небо. Но пока он держит её взглядом и она остаётся. А может это ни он держит её, а она позволяет себя удержать - ни работы, ни квартиры, ни имени.
Она лишь разводит руками, но не улыбается, что дало бы намёк на шутку, и не смотрит в глаза, доказывая правоту. Она опять шепчет, что-то, но так тихо. И тишина, не противится, но, кажется, что она ничего не сказала.
Наступает утро, он уходит. А она остаётся лежать у края пирса, и глядеть на бегущую воду. На бегущую чужую жизнь, когда её собственная остаётся здесь, урчать, вылизываться и тихонько плакать. Когда никто не видит. Она, одинокая сиамская кошка.