Смерть в белом халате

5 мая

Нужный дом затерялся между серыми панельными многоэтажками одного из спальных районов города. Молодой человек в джинсовом костюме с большим черным пакетом в руках остановился посреди двора и огляделся. Босс правильно выбрал место. В центре красовалась бестолковая одноподъездная "свечка". "Медицинская, 18" - гласила табличка. Именно этот дом был ему нужен. Дверь обшарпанная, без замка, даже без кода, лифт наверняка не работает, население - старушки да, многодетные мамаши. Все как везде.
Парень вошел в подъезд, открыл пакет, вытащил оттуда металлический чемоданчик с красным крестом, мятый медицинский халат и шапочку. Сняв джинсовую куртку, он облачился в белое, положил пакет под лестницу и направился к лифту. Кнопка не загорелась.
- Черт!
Пришлось идти пешком.
Поднявшись на седьмой этаж, молодой человек отдышался и позвонил в однокомнатную квартиру.
- Кто там? - спросил старушечий голос.
Зрачок глазка потемнел. Бабка не открывала незнакомым людям.
Парень поправил шапочку, мысленно поблагодарив босса за верную стратегию, и вежливо, но громко произнес:
- Бесплатное медицинское обследование!
Несколько секунд ничего не происходило, молодой человек успел подумать, что на сей раз хитрость не сработала, но хозяйка зазвенела ключами, и дверь открылась.
Старушка была невысокой, худощавой, в старом линялом халате и тапках на босу ногу. Она чем-то напоминала дедовскую меховую шапку: выцветшие рыжие волосы кое-где были тронуты сединой, брови практически не выделялись на пергаментной коже цвета старой газеты, а пуховой платок, наброшенный на плечи, только усиливал сходство.
Бабка внимательно осмотрела лестничную площадку, но молодой человек пришел один.
- Вот хорошо! - обрадовалась она. - Наконец-то власти о стариках решили позаботиться! Проходите на кухню!
Парень тщательно вытер ноги о половик в коридоре, разулся, оставив кроссовки за дверью.
- Ой! Не разувайтесь! Не разувайтесь! - засуетилась хозяйка.
- Как можно! Вам убираться тяжело, а я полы пачкать буду! Даже не настаивайте! Чистота - залог здоровья.
Бабка прикрыла дверь и прошла вслед за гостем.
Кухня была под стать самой хозяйке: маленькой и неопрятной. Обстановка была небогатой, такой же, как на сотнях других кухонь сотен других пенсионеров: старенький, времен Брежнева, гарнитур, неуклюжая газовая плита "Россиянка", стол, накрытый цветастой клеенкой, табурет, стул, большая цветущая герань на подоконнике, дешевый тюль на окнах.
В воздухе витал запах сладкого. Парень сел на табурет, поставил чемодан на колени и выложил на стол потрепанную тетрадь.
- Глафира Петровна, - представилась бабушка.
- Очень приятно, - ответил молодой человек, - Илья. На что жалуетесь, Глафира Петровна?
- На все! - старушка поставила к столу небольшой стул и села. - Ноги слабые, голова часто болит. В ушах стреляет, особенно, когда с кровати встаю.
- Спите плохо?
- Плохо, ой плохо! Иногда по полночи без сна лежу. Каких только средств не испробовала! Ничего не помогает.
- Давайте, я вас послушаю.
Илья вытащил из чемодана стетоскоп. Старушка начала расстегивать пуговицы халата.
- Сейчас появилось много новых лекарств, - заметил молодой человек. - И не только от бессонницы.
- Да-да, - закивала головой Глафира Петровна. - Все время новые лекарства появляются. Придешь в аптеку, и не знаешь, что от чего.
Парень приложил холодный кружок стетоскопа к груди женщины.
- Так. Хорошо. Повернитесь. Хорошо. Желудок не болит?
- Слава Господу, не жалуюсь.
- А сердце?
- Сердце болит. Иногда будто переворачивается. Вздрогнет, думаю, все, остановилось! Но обходится пока, - бабка перекрестилась. - В груди колет, особенно, когда лифт не работает и пешком ходить приходится. А лифт у нас почти всегда не работает. Уж дед Степан сколько раз с коммунальщиками ругался, а им все равно. Заявок много, говорят.
Молодой человек убрал стетоскоп в чемодан.
- Я вам от бессонницы рецепт выпишу, а от сердца, у меня с собой капли есть. Я вам могу их оставить. А денег не возьму.
Глафира Петровна обрадовано всплеснула руками.
- Ой, Илюшенька! Большое вам спасибо! Может, чайничек поставить? Не хотите чайку?
Молодой человек кивнул.
- Спасибо. С удовольствием. А то целый день по квартирам хожу, устал. Да и проголодался, если честно.
- Так у меня сосисочки в холодильнике. Может сварить?
- Нет, сосисок не нужно, просто чай. Да, чуть не забыл! Вам придется расписаться, что я к вам приходил, а то начальство не верит, думает, будто я не людям помогать хожу, а на дискотеку или вообще дома сижу. Не доверяют! Поэтому требуется ваша подпись. Вы ведь не откажете мне, Глафира Петровна?
Бабушка ласково посмотрела на парня.
- Конечно, не откажу! Где расписаться нужно?
Врач положил перед женщиной лист бумаги, на котором мелким шрифтом было что-то напечатано.
- Это объяснительная записка, - пояснил Илья. - В строчках наверху напишите свое полное имя, фамилию, отчество, а также паспортные данные. У вас есть паспорт?
- Я его наизусть помню. В Собесе часто всякие бумажки заполнять требуется.
Старушка нацепила на нос очки и крупным дрожащим почерком написала все, о чем ее просили.
- Второй экземпляр! - Молодой человек положил перед бабушкой новые бумаги, и та, не читая, подписала их.
- А давно ты так работаешь? Наверно, институт еще не закончил, - бабка незаметно перешла на "ты", чему Илья даже обрадовался.
- Третий год уже работаю, а институт закончил. В прошлом году.
- Какой молодец! Помощник родителям! А у меня вот, никого нет. Не дал бог детей, да и мужа не дал, - старушка отвернулась и украдкой вытерла глаза. - Даже поговорить не с кем! Только и остаются соседки-подружки.
Молодой человек наклонился над столом, дотянулся до Глафиры Петровны и положил руку ей на плечо.
- Главное, чтоб человек счастлив был и не болел. Вот и вы не болейте! А я вам лекарства оставлю.
Бабушка всхлипнула, выключила плиту и налила в чашку кипяток.
- Вот, Илюшенька, чайку попей!
- А вы разве не будете?
Бабка отрицательно покачала головой.
- Сердце чегой-то разболелось.
Парень улыбнулся и вытащил из чемодана небольшой пузырек с мутной белой жидкостью.
- У вас есть вторая чашка?
Бабка достала из шкафа стакан и протянула Илье. Молодой человек вылил в стакан примерно половину пузырька. Добавив воды из-под крана, он отдал лекарство старушке.
- Выпейте, Глафира Петровна! Для сердца самая лучшая микстура.
- А не много лекарства-то? Сколько капель?
- Я вам только половину дозы дал. Остальное вечером выпьете. А название я на бумажке запишу. Если понадобится, вы его в аптеке купите.
Старушка поднесла стакан к носу.
- А отчего запах горький?
- Все лекарства горькие. Пейте, пейте, легче станет.
Глафира Петровна вздохнула и сделала несколько глотков.
- До дна. Иначе не подействует.
Бабка выпила и села на табурет.
- А теперь, отдыхайте! Я пойду.
- Илюшенька, а название-то напиши!
Молодой человек не ответил. Он закрыл металлический чемодан с красным крестом на замок, снял медицинскую шапочку, вылил в раковину чай. Старушка смотрела на него мутным взглядом, потом опустила голову, покачнулась, и упала на пол. Илья перешагнул через нее, вытащил из кармана резиновые медицинские перчатки, вытер стакан, бросил в него несколько таблеток и залил водой. Пузырек и стакан приложил к ладони Глафиры Ивановны.
- Все вы на бесплатный сыр надеетесь, - негромко сказал он. Бросил пузырек на пол, открыл входную дверь и вышел на лестничную площадку.

* * *

Подниматься по лестнице было тяжело. Мусорное ведро заполнилось еще вчера, но дед Степан забыл его вынести. Мусоропровод находился на площадке между этажами и пожилому человеку пришлось обойтись без помощи лифта.
- Не могли на каждом этаже сделать, - бубнил Степан Дмитриевич. - Лифт вечно не работает! Коммунальщики проклятые! Хоть бы перилла покрасили! Не подъезд, а помойка! А кто здесь окурков набросал?!
Опустошив ведро, дед поставил его на заплеванный пол и вытер рукавом лоб. В подъезде было тихо, поэтому он услышал, как в одной из квартир седьмого этажа что-то упало. Потом из-за неплотно прикрытой двери раздался приглушенный голос. Оставив ведро на лестничной площадке, Степан направился вверх по лестнице.
Поднявшись, он увидел на пороге пред квартирой Глафиры Петровны мужские кроссовки. Дверь была приоткрыта, и дед подошел ближе. В это время на лестничную площадку вышел молодой человек в белом халате с медицинским чемоданчиком в руках.
- А я-то думал, воры! - разочаровано выдохнул Степан Дмитриевич.
Парень вздрогнул.
- Здравствуйте!
- И вам не болеть. Как здоровье Глафиры Петровны? Неужели ей стало плохо, и она скорую вызвала?
Дед внимательно посмотрел на паренька и отметил, что для врача тот слишком молод, скорее всего, учится в институте. Да и шапочка была ему великовата, да и кто из врачей сейчас носит шапочки?
Молодой человек наклонился, чтобы обуться, Степан Дмитриевич заметил, на руках юноши резиновые перчатки.
- Может, меня послушаете заодно? В последнее время кашель не проходит, давление скачет, да в ушах шумит.
Молодой человек смутился.
- Извините, график! Никак нельзя опаздывать.
- А вы быстро! - Степан Дмитриевич посмотрел на дверь. - А Глаша закрываться не будет?
- Я ей лекарство дал. Сейчас она полежит и закроет. - Парень покашлял. - Вы ведь нас все равно вызовите, пойдемте, я вас послушаю. Где вы живете?
Дед торопливо спустился по лестнице, повозился с ключами и распахнул дверь своей квартиры.
- Проходите в комнату.
Молодой человек разулся, оставив кроссовки за дверью. Степан Дмитриевич неодобрительно посмотрел на недальновидного врача.
- Не боитесь, что украдут?
- Кому нужны мои старые кроссовки?
- Знаете нынче молодежь какая?! Мы ведь раньше не то что кроссовки, чужую бумажку брать стыдились! А сейчас, глазом моргнуть не успеешь!.. Я даже когда мусор выбрасывать хожу, и то дверь на ключ запираю. Мало ли чего случиться может! А вы присаживайтесь на диванчик. - Степан Дмитриевич опустился рядом. - Мне бы давление измерить!
- К сожалению, у меня нет соответствующего прибора.
- Нет? - растерялся дед. - А что есть?
- Стетоскоп.
Парень открыл чемодан, и старик заглянул внутрь.
- Так вот же! Лежит! Тонометр!
- Ах, да! - парень смутился. - Думал, я его в клинике оставил! Тогда давайте измерим давление.
Дед закатал рукав рубашки, молодой человек пристроил ему на руку манжет и стал накачивать воздух.
- Ну? Сколько там?
Врач приложил стетоскоп к худой руке старика и посмотрел на стрелку.
- Хорошее у вас давление. Нормальное. 120 на 80. Может, другие жалобы есть?
Степан Дмитриевич недоверчиво посмотрел на врача.
- Может, от головной боли чего посоветуете?
- Анальгин можно. Только внимательно читайте инструкцию.
Парень поднялся, убрал тонометр в чемодан и направился к выходу.
- Ох! - Степан Дмитриевич хлопнул себя по лбу. - Ведро мусорное на площадке забыл! Нужно подняться, а то заберет кто-нибудь!
Молодой человек нахмурился, но ничего не сказал. Под пристальным взглядом деда он пошел вниз, а Степан Дмитриевич, кряхтя, поднялся по лестнице.
Ведро стояло там, где его оставили. Дед тоскливо посмотрел на мусоропровод.
- Отродясь у меня нормального давления не было. Подозрительный какой-то! Интересно, чего он Глафире наговорил?
Преодолев еще один лестничный пролет, старик позвонил в дверь однокомнатной квартиры. Никто не ответил.
- Глафира Петровна, это я! - дед стукнул кулаком по клеенчатой поверхности, и входная дверь открылась. - Ты чего не заперлась-то?
Степан Дмитриевич прошел в комнату, потом заглянул на кухню. Женщина лежала на полу, рядом с ней валялся пузырек от лекарства.
- Глафира! - дед попытался растормошить старушку, но та не двигалась. - Померла ты, что ли?
Поняв, что женщине плохо, старик набрал 03, а потом 02.
 
* * *

Спустившись на первый этаж, молодой человек достал из-под лестницы пакет и переоделся. Досадливо морщась, он вышел на улицу и вытащил из кармана сотовый телефон.
- Алло. Михаэль? Это я... Да. Сделал... Возникли небольшие трудности. Когда я выходил, меня встретил старик. Пришлось пройти в его квартиру, измерить ему давление... Поверил, наверное. Не знаю... Нет, дверь не запер. Сейчас подожду, пока дед уйдет и закрою. Он сможет меня опознать, надо его убрать... Я не виноват! Так получилось!.. Ладно... Ключи взял... Да. Как обычно. Если б не дед, никаких проблем бы не было. Отбой.
Парень нажал "сброс" и отошел в сторону. Через несколько минут он услышал вой милицейской сирены.
- Черт бы побрал этого старика!
Он снова набрал знакомый номер.
- Михаэль, старика обязательно нужно убрать. Он вызвал милицию.
Парень вздохнул. По-хорошему, дверь старухи нужно было закрыть на ключ. Но не мог же он закрыть ее при деде?! Теперь ничего не поделаешь. Он положил телефон в карман и направился к остановке.

Ночь с 11 на 12 мая

Второе отделение психиатрической клиники имени Кащенко представляло собой печальное зрелище: длинный коридор с палатами по обе стороны, потертый линолеум, тусклые лампочки, вмонтированные в потолок и закрытые решетками, столовая с колченогими табуретками и маленькая ниша в стене, где располагался поцарапанный письменный стол. За этим столом круглосуточно сидят люди. Днем - медсестры, ночью - дежурные. В противоположном от входа конце коридора - двери в ординаторскую и медицинский кабинет.
Виктор улыбнулся. Подумать только, целый месяц прошел с тех пор, как он тут работает. Пролистав журнал дежурств, молодой человек нашел свои первые записи о ночных происшествиях.
"10 апреля. В половине третьего ночи Матвеев бегал по коридору, швырялся табуретками в столовой. Грозился зарезать заведующего. Поймали, привязали к кровати, вкололи успокоительное. Остальных пациентов, которые проснулись от грохота и криков, уложили спать".
"12 апреля. В начале одиннадцатого у эпилептика случился приступ. В три пятнадцать из палаты вышел Савичев. Принялся махать руками, громко кричать, чтобы из его палаты убрали цыганку. Успокоил, уложил в кровать. Пообещал принять меры".
Виктор вспомнил, как впервые постучал в дверь ординаторской и, запинаясь от волнения, попросил принять его на работу...

Заведующий вторым отделением больницы, которую студенты ласково называли "Кащенкой", вежливо кивнул, указывая на стул.
Комната была уютной. Тяжелые шторы создавали приятный полумрак, делая пятна на протертом ковре практически невидимыми; рядом с большим столом стояло старенькое кресло, в углу притулился стеллаж со стеклянными дверцами и небольшой диванчик.
- Да, - вздохнул врач, - небогато у нас, кхе. Зато коллектив приятный. Никифоров Геннадий Андреевич, - представился он.
- Плеханов Виктор.
- Присаживайтесь.
Геннадий Андреевич был высоким жилистым мужчиной с большими ладонями и узловатыми пальцами. Лицо его было широким и добродушным, белый халат, как заведено в больницах, мятым, но чистым. Мужчина полностью соответствовал образу "заведующего отделением" - представительный, внушающий невольное уважение тяжелым взглядом и квадратным подбородком. При разговоре он подкашливал, словно в горле у него что-то застряло.
- Значит, вы хотите, кхе, устроиться ночным дежурным, - уточнил заведующий.
- В этом году буду защищать важную курсовую работу, хотелось бы…
- Ощутить на собственной шкуре, что значит быть психиатром, - улыбнулся Геннадий Андреевич.
- Именно. И подзаработать.
- Ну, я бы не стал рассчитывать на многое. Работа несложная, высокой квалификации не требует, - врач кашлянул. - Единственное пожелание: хорошая физическая подготовка. Но с этим, я вижу, у вас порядок.
Молодой человек выдохнул. Похоже, его приняли.
- Раз вы по собственной инициативе, добро пожаловать! - Заведующий посмотрел на часы. - Дежурство начинается в шесть вечера, уходить будете утром, в восемь. Отделение у нас тихое, буйных, кхе, мало, впрочем, Ольга Николаевна все вам расскажет и с больными познакомит. Она старшая медсестра; по совместительству - моя правая рука. - Геннадий Андреевич снова кашлянул. - В ваши обязанности будет входить наблюдение за порядком. Если понадобится физическая сила, вмешаться сумеете?
Виктор кивнул.
- А сколько у вас пациентов?
- Пять человек. Некоторых больных пришлось перевести в другие отделения - крыша течет, ремонтировать некому, в общем, кхе, сами понимаете. Психиатрическая клиника не самый важный объект. Администрация города нас не посещает, чиновники не интересуются, ну, а больные не жалуются, - врач усмехнулся. - Только студенты приходят. Но долго не выдерживают, сбегают. Тяжело.
Плеханов опустил глаза. Он не понял, с кем Геннадию Андреевичу тяжело: со студентами или с пациентами, но уточнять не стал.
- Ольга Николаевна работает здесь уже семь лет, так что можете смело к ней обращаться. С правилами поведения она вас ознакомит. И еще, - врач нахмурился. - Не называйте клинику "Кащенкой". Петр Петрович, между прочим, умнейшим человеком был, основы организации лечения разработал, трудотерапию ввел, хотя, кхе, вам в институте об этом должны были рассказывать…

- Виктор! - к дежурному подошла стройная светловолосая тридцатипятилетняя женщина в белом халате и косынке. - У нас новый пациент.
- Буйный?
- Наоборот. Пойдемте, я вам его покажу.
Плеханов поднялся со стула и отправился вслед за женщиной.
Дежурство началось час назад, однако, из-за предстоящей комиссии, старшая медсестра не спешила домой, а Павел - парень, дежуривший вместе с Виктором, - приходить не торопился. Плеханов мысленно поблагодарил судьбу за то, что благодаря Ольге Николаевне новый пациент не станет для него сюрпризом, и он сможет заранее подготовиться к трюкам вновь прибывшего. Все-таки одному дежурить как-то неуютно. Нет, Виктор не боялся, просто предпочитал перестраховаться. Неприятности в клинике ему были не нужны.
Старшую медсестру Плеханов уважал ничуть не меньше, а может, даже больше, чем заведующего вторым отделением. Рагузова Ольга Николаевна работала в клинике семь лет и за эти годы не только стала куратором пациентов, но и взяла на себя многие обязанности Никифорова. Например, занималась поиском ночных дежурных, распоряжалась закупкой лекарств, заведовала мелкими хозяйственными делами, которые требуют особого внимания. Геннадий Андреевич любил называть Ольгу Николаевну своей "правой рукой". За время работы в больнице, Виктор полностью уверился в правоте заведующего. Рагузова была ответственной и умной женщиной, она много читала и обожала вставить в разговор поговорку или пословицу, правда, не всегда к месту.
В девять часов вечера обитатели клиники не спят. Официального "отбоя" нет, вместо этого больным сообщают, что пора ложиться спать, в палатах выключается свет, и второе отделение погружается в полумрак. Лампочки под потолком в коридоре горят круглосуточно, но света дают мало, поэтому не мешают пациентам, а дежурные могут видеть, кто из больных вышел из комнаты.
Медсестра открыла дверь четвертой палаты, и Виктор увидел лежащего на кровати в позе эмбриона человека. Тело его было напряжено, глаза закрыты, лицо спрятано в коленях.
- Это Олег Павлович, - пояснила женщина. - Очень сложный случай. В контакты не вступает, не двигается, лежит все время в одной и той же позе.
- Какой у него диагноз? - шепотом спросил Плеханов.
Ольга Николаевна прищурилась и внимательно посмотрела на лежащего человека. Громко, чтобы тот слышал, она произнесла:
- Это вам лучше у врача спросить. Но, по-моему, он просто притворяется. Его подозревают в убийстве, - а потом негромко добавила. - Такие случаи трудно распознать, гораздо проще с теми, кто изображает шизофреников или психопатов. А этот ни на что не реагирует. Поди, разберись: то ли он на самом деле болен, то ли хороший актер в человеке пропадает.
- А почему с другими проще?
- Они по книгам готовятся. Купят учебник по психиатрии или в библиотеке возьмут, проштудируют, перед зеркалом потренируются, и к врачу. На словах лих, а на деле тих.
На мелочах попадаются. Некоторые, например, шизофреников изображают, или белую горячку. Мол, слоны зеленые им мерещатся. А это невозможно. У алкоголиков галлюцинации мелкие: мыши, тараканы, ящерки, насекомые разные.
- Откуда вы столько знаете?
- Поработайте здесь семь лет, и не такое узнаете.
Виктор посмотрел на "эмбриона".
- А как он ест?
- Внутривенно вводим питательный раствор. Долго на нем не протянешь, но по-другому его кормить не получается. Видите, он голову между коленей спрятал, из-за этого носовой катетер поставить нельзя. Если он притворяется, долго не выдержит. Если же на самом деле болен… - медсестра вздохнула. - У меня для вас еще одна новость. Деликатного характера.
Они вышли в коридор, и женщина покосилась в сторону ординаторской.
- Сегодня к нам привезли молодого человека. Важные люди привезли. Из городской Администрации. Он не болен, но они просили подержать его здесь несколько дней. Для острастки. В воспитательных целях. Я уж не знаю, как они с Геннадием Андреевичем договорились. Царь птицам орел, а сокола боится. Паренек - активист экологического движения. Слишком активно выступал. А любопытной Варваре нос на базаре оторвали. - По интонации Ольги Николаевны Виктор понял, что сложившаяся ситуация женщине не нравится. - В палату он идти отказывается, говорит о нарушении прав человека, в общем, все очень неприятно. Пусть он в ординаторской сидит. Можете его к дежурству привлечь, пусть какую-нибудь пользу принесет. Зря и его ужином кормили?! Скучно Афонюшке на чужой сторонушке. К тому же, звонил ваш помощник - Павел, он заболел и не сможет сегодня с вами подежурить, поэтому помощь со стороны будет очень кстати. Один в поле не воин. Сменщика найти сложно, но в следующее ваше дежурство мы найдем вам сменщика.
- Я все понял, Ольга Николаевна. Не беспокойтесь.
Медсестра грустно улыбнулась, и Плеханову показалось, что в этот момент она выглядела намного старше своего настоящего возраста.
- В нашей жизни всякое случается. С властями не поспоришь. А мальчик неплохой - добрый, вежливый. Только напуган. А кто бы на его месте не испугался? Вы уж с ним помягче! Юноша молод, не терпливал холод.
Виктор проводил женщину до выхода на лестничную клетку и пошел в ординаторскую.

* * *

На стук никто не отозвался, и Виктор открыл дверь, не дожидаясь приглашения. В ординаторской было темно.
- Есть тут кто? - негромко спросил Плеханов
- А? Кто здесь? Я буду жаловаться! - раздался в ответ высокий испуганный мальчишеский голос.
Зажегся торшер, и Виктор на секунду зажмурился, а когда глаза привыкли к яркому свету, увидел за столом сонного молодого человека в ярко-зеленой футболке. На вид ему можно было дать не больше двадцати пяти, а по голосу и того меньше. Он был похож на взъерошенного цыпленка, минуту назад проклюнувшегося из яйца, только серьга в левом ухе несколько портила образ.
Парень пригладил растрепанные волосы и с облегчением произнес:
- Ты, наверное, дежурный. А я Антон. Будем знакомы!
- Плеханов Виктор.
Молодые люди пожали друг другу руки.
- За психами следишь? - парень подмигнул, открыл ящик стола и достал бутылку пива. - Будешь?
- Нет, я на дежурстве.
- Давай! Дежурство - не боевой пост. Вот на посту действительно нельзя, а на дежурстве, отчего не выпить? Тем более пиво - не водка.
- Нет. Даже не уговаривай. Откуда у тебя бутылка?
- С охранником внизу познакомился, с Федором. Из больницы он меня не выпустил, но пиво купил. Да ты садись, посиди со мной, а то снова засну! Расскажи про психов, и как ты с ними управляешься!
Антон говорил исключительно восклицательными предложениями, будто на митинге выступал. Виктор был рад новому собеседнику, но ему не понравилось, как молодой человек назвал пациентов. Раньше Плеханов называл их точно так же. Раньше, пока не познакомился с ними поближе и пока не понял, что они ничем не хуже него.
- Не называй их "психами". Они такие же люди, как ты и нет гарантии, что сам не окажешься на их месте.
Эколог гоготнул.
- Тебя не инструктировали? - удивился Плеханов. - Тогда слушай и запоминай. Если по твоей неосторожности или невнимательности случится неприятность, отвечать сам будешь. - Виктор набрал в грудь побольше воздуха. - В клинику запрещается приносить колюще-режущие предметы. Никаких ножниц, пилочек для ногтей, перочинных ножей, карандашей, ручек и сотовых телефонов с наружной антенной. Впрочем, телефоны никакие нельзя приносить. Я, например, свой на дежурство не беру. Бутылку, когда пиво выпьешь, оставишь прямо здесь, в отделение не бери и в туалет ничего подобного не выбрасывай. Если больные стекло увидят, могут всякие неприятности случиться. Есть у нас один такой… Лучше сюда, в корзину под столом. Уборщица по утрам мусор выносит. И никаких украшений.
Антон дотронулся до серьги в левом ухе и укоризненно посмотрел на Виктора.
- Нет, сережку не сниму! Это память!
- Какая память?! Забыл, где находишься? В прошлом году тут была комиссия. Ольга Николаевна рассказывала, пока проводили обход, у одного из профессоров пациент шнурок на ботинке развязал, а потом на нем повесился. Так что снимешь свою сережку! И вообще, одежда должна быть с минимумом деталей.
- Я и так в футболке! В чем ходить-то?
- Пока можешь взять халат моего сменщика, а утром попроси у санитарок чистый.
Антон пожал плечами.
- Ну, если ты такие страхи рассказываешь… Но сережку все равно не сниму!
- Как хочешь. Если что-нибудь случится, отвечать сам будешь.
Парень хитро прищурился.
- А чего это ты все "сам отвечать будешь"! Боишься психов-то?
- Не психов, а пациентов, это первое. А второе, я их не боюсь, но случиться может все.
Плеханов замолчал, а эколог, заговорщически подмигнув, сказал:
- Я уже устал здесь сидеть. Как только меня привезли, я им скандал устроил, чтобы не смели меня в палату определять. Пока не в палате - не псих! Лучше уж здесь, на диване посплю, а то проснешься однажды в смирительной рубашке!.. - Молодой человек зевнул. - Скучно. Я тут по шкафам пошарил, но даже газеты с анекдотами не нашел. Сплошные медицинские справочники. Тоска! Может, разомнемся? Пройдемся по отделению, и ты меня с пациентами познакомишь?!
Виктор с сомнением посмотрел на парня.
- Да ладно тебе! - Антон продемонстрировал открытые ладони. - Ничего я с ними не сделаю. К тому же, судя по всему, меня отсюда раньше, чем через пару-тройку дней не выпустят. Знаю я их! А то, и неделю здесь жить придется!
Плеханов кивнул.
- Только халат надень.
- Зачем? Психи, небось, уже десятый сон видят!
Виктор махнул рукой - исправлять Антона, чтобы тот не называл пациентов "психами" было бесполезно, и с серьезным видом ответил:
- Рано. К тому же, некоторые вообще ночью не спят.
Антон пожал плечами и открыл дверцу шкафа.

* * *

В палате было темно. Тусклый свет коридорных лампочек с трудом проникал через толстое оргстекло двери, а в больничном саду не горел ни один фонарь. По стенам крались темные пятна, превращаясь то в лошадь, то в огромный хищный цветок, клацающий челюстями с тонкими, как иглы зубами. Не было слышно даже дежурного, который прохаживался по коридору каждые полчаса, разминая ноги и проверяя своих подопечных.
Савичев перевернулся на другой бок и закрыл глаза.
- Кровь! - зашептал кто-то. - Кровь! Земля требует крови!
Александр Алексеевич закрыл уши руками, но голос звучал в его голове.
- Что же ты, Саша, другу не помог?! Почему на помощь не позвал?
- Я не мог! - крикнул Савичев. - Не мог! Не мог!
Голос его прозвучал пугающе громко. Он оглянулся на дверь, сбросил одеяло и вскочил. Худой, невысокий человек сорока с небольшим лет, с всклокоченными волосами, он бегал по палате, размахивая руками.
- Оставь меня в покое! Я ничего не мог сделать! Ничего! Я не виноват! Не виноват! Кровь! Оставь меня в покое! Не виноват!
- Я все знаю, - шептал голос. - Убийца!
- Нет! - Савичев подбежал к окну и уперся лбом в металлическую сетку. - Это ты убила его! Нечистая! Это ты его убила! Ты! Ты! Нечистая!
Голос замолчал. Александр Алексеевич судорожно вздохнул и зажмурился. Постояв у окна несколько минут, и поняв, что голос исчез, он вернулся в постель. Накрывшись с головой одеялом, Савичев зажмурился и стал вспоминать.

Апрель 1986 г.

У ворот N-ского Высшего Военного училища всегда было многолюдно. Выходить за кованую ограду учебного заведения запрещалось, поэтому курсанты курили рядом с воротами. Они весело шутили над проходящими мимо девушками в коротких юбках и обсуждали командиров.
- Доценко выгоняет, даже если страницу учебника перевернешь не вовремя, - пожаловался долговязый молодой человек с рыжими коротко стрижеными волосами. - Скоро наряды вне очереди объявлять будет.
- Он себе спокойную атмосферу создает, - поддакнул низенький худощавый паренек с отличительными знаками ефрейтора. - Завалит на экзамене. Обязательно завалит. Эх! Нам бы последний годик вытерпеть! И будем лейтенантами.
- Ты у них всегда-а на хорошем счету был, - третий курсант - полноватый парень в очках с замотанной изолентой дужкой - выпустил из носа тонкие струйки дыма и хлопнул ефрейтора по плечу. Он говорил, слегка растягивая гласные, но в голосе его чувствовалась уверенность. - Не бо-ойся, Сашка, мы тебя в обиду не дади-им. Я лично, если даже младшего лейтенанта присвоят, не особенно расстро-оюсь.
- Мы с Игорьком и на младшего лейтенанта согласны, - подтвердил рыжий. - Для девчонок главное погоны, а карьеру можно и с младшего начать. Потом, глядишь, ты нас к себе возьмешь.
Ефрейтор ослабил узел галстука, расстегнул верхнюю пуговицу темно-зеленой форменной рубашки.
- Если Доценко завалит, может быть, тоже буду младшим. Сигарета есть?
Игорь протянул Александру свою.
- Докуривать бу-удешь?
- Давай. Все равно времени нет. Через пять минут нужно быть в аудитории. Опоздавшие к Доценко учатся за дверью.
- Р-р-разговорчики! - раздался за спиной резкий грубый голос. - Смир-р-рна!
Молодые люди вытянулись, щелкнули каблуками и замерли. Высокий мужчина с погонами подполковника внимательно осмотрел курсантов.
- Что за вид?! Почему пуговицы расстегнуты?! Где фуражки? Вы - будущие офицеры. Честь нашей армии! Гордость! Пример! - он обернулся к ефрейтору, в зубах которого тлела сигарета, и поморщился.
- Кто таков?
Парень поспешно вытащил окурок изо рта.
- Ефрейтор Савичев!
- Два наряда вне очереди! А увижу с сигаретой еще раз… - подполковник нахмурился, посмотрел на расстегнутую пуговицу и ткнул пальцем в грудь провинившегося. - В таком виде ко мне на занятия не приходите. А сегодня от своей лекции я вас освобождаю.
Александр сглотнул.
- Так точно!
Офицер, удовлетворенно хмыкнув, направился в сторону училища.
- Теперь точно завалит, - ефрейтор застегнул пуговицу и поправил галстук. - Наверняка слышал, что мы про него говорили.
- Силен мужик! - рыжий Алексей посмотрел на часы. - Тебе теперь полтора часа гулять, а нам лучше не опаздывать.
- Может, составите мне компанию? - жалобным голосом попросил Александр.
- Не тру-усь, Сашка, мы за тебя Ильича-а попросим. Он, как-никак, поглавнее Доце-енко будет.
- Ладно, идите на лекцию, а то и вам достанется.
В это время к ограде подошла пожилая цыганка в длинной юбке и цветастом платке. Волосы ее были заплетены в сложную косу, на шее звенело монисто, на пальцах красовались перстни с огромными, явно фальшивыми камнями. Женщина пристально посмотрела на курсантов черными глазами и затянула:
- Позолотите ручку, вьюноши! Всю правду скажу! Жизнь у вас несчастливая, короткая! Смерть болезная, близкая! Я помогу беду отвести!
Рыжий оценивающе посмотрел на старуху и засмеялся.
- Иди себе, бабка! Нашла, кого сказками пугать!
Игорь тоже улыбнулся и поправил на носу очки.
- Леха пра-ав. У меня те-етка по отцовской линии колдуньей была. Так что зна-аем, как народ обманываете.
Цыганка протянула руку через прутья решетки и положила морщинистую ладонь на руку Игорька.
- Легко умерла женщина, да только нет ей житья на том свете. Нерожденный ребенок ее мучает, грызет изнутри!
Игорь вздрогнул, вырвал руку из цепкой хватки цыганки и отшатнулся от забора.
- Иди-и, куда шла. Не-ечего народ пугать!
Ефрейтор подмигнул друзьям, подошел вплотную к прутьям и протянул цыганке пятьдесят копеек.
- Мне скажи, как беду отвести!
Алексей хрюкнул, сдерживая смех, когда пожилая женщина стала разглядывать ладонь Савичева.
- Сглаз это, - уверенно сказала старуха. - Страшная жизнь у тебя будет. Темная. Вижу смерть близкую, но не твою, а вот этих, которые рядом стоят и зубы скалят. Все вижу! Женщины их убьют, а тебя не тронут. Тут уж мне верить можешь. Только кровь живая нужна. Твоя кровь! Будет кровь - будешь жить.
Цыганка наклонилась, плюнула на ладонь парня и накрыла своей рукой.
- Эй! - Савичев отдернул руку и вытер ладонь о штаны. - С ума сошли?
- Вали отсюда! - рыжий со смехом перекрестил воздух. - Нечистая!
Старуха подняла руку, заслоняясь от жеста молодого человека, и прошипела:
- Женщина на драконе будет виновата в твоей смерти. Женщина с сотней медных глаз!
- Тьфу, - плюнул рыжий. - Точно ненормальная. Пойдем, Игорек, а то к Доценко опоздаем.
Молодые люди ушли, а ефрейтор, обиженно посмотрев на цыганку, сказал:
- Что же вы, женщина! Деньги взяли, да еще на ладонь плюнули!
- Зато жить будешь! - старуха в цветастом платке улыбнулась, обнажив кривые зубы. - Обоих друзей своих переживешь. Но запомни, вьюноша, земля крови твоей требует. Будет кровь, останешься жив!
Савичев махнул рукой.
- Идите, куда шли.
Цыганка подняла руку и начертила в воздухе знак.
- Жить будешь!

* * *

Вечером друзья собрались в комнате общежития. Саша разгадывал кроссворд, Игорь, заложив руки за голову и довольно улыбаясь, лежал на койке, Алексей сосредоточенно пересчитывал деньги.
- Ну, как прошла лекция у Доценко? - поинтересовался ефрейтор.
Игорь покосился на Алексея, и, видя, что тот не собирается говорить, ответил:
- Как обы-ычно. Сначала он выгнал Петро-ова с Китаевым, потом ему показалось, будто Сере-ега Ивлиев кому-то записку передает, в о-общем, к концу лекции осталось примерно половина группы.
- А про меня говорил?
- Твоя фамилия не упоминалась, - уклончиво ответил Алексей, не отрываясь от основного занятия. - Двадцать пять, двадцать семь...
- Значит, говорил.
Игорь нахмурился, надул щеки и передразнил.
- Курение недопусти-имо! Вы - будущие офицеры! Приме-ер! Гордость!
- Хватит глупостями заниматься, - прервал рыжий. - Деньги у кого-нибудь есть? Рубля не хватает.
Саша полез в карман висящей на спинке стула форменной рубашки и разочаровано вздохнул.
- Забыл. Я ж последнее цыганке отдал!
- Ну, геро-ой! - засмеялся Игорь. - Что она тебе сказала, когда мы ушли-и?
- Ничего умного. У тебя деньги есть?
Игорь достал из кармана рубашки три рубля и протянул рыжему.
- На все-е возьми. Мы сегодня празднуем.
- Что празднуем? - спросил Савичев
- Твое избавление от сме-ерти, конечно! Выпьем за же-енщину на драконе!
Молодые люди засмеялись. Рыжий ушел, а Саша вернулся к кроссворду.
- "Звериная общага", семь букв.
- Теремо-ок.
- Подходит. - Савичев вписал ответ и прочел следующее определение. - "Одно из зоогеографических царств на суше; охватывает Северную Америку, Европу, Азию и Северную Африку". Восемь букв.
- Арктогее-ея.
- Откуда ты знаешь?
- У И-ивлиева спрашивал. Он все знает. Мы этот кроссворд уже реша-али. Найди другой.
Из открытой форточки донесся визг тормозов. Молодые люди подбежали к окну. С высоты пятого этажа было хорошо видно, что на обочине у ограды училища лежит покореженный красный мотоцикл, рядом с ним, неестественно вывернув руку - мотоциклист в большом шлеме и черной куртке, усеянной клепками.
- Пойдем, посмо-отрим! Он, наверное, в поворот не вписался.
К тому времени, как друзья спустились на первый этаж, у красного мотоцикла собралась небольшая толпа.
- Вызовите скорую! - крикнул высокий широкоплечий человек в военной форме с погонами подполковника. Он сидел на корточках и держал мотоциклиста за руку, пытаясь нащупать пульс.
- Это Доценко!- прошептал Савичев. - Я не пойду!
- Да ла-адно тебе! Не каждый день мотоциклисты в ава-арию попадают! - Игорь потащил Александра за рукав.
Мотоциклист поднял руку, показывая, чтобы с него сняли шлем. Подполковник осторожно расстегнул ремешок под подбородком пострадавшего. Мотоциклистом оказалась девушка. Длинные темные волнистые волосы ее рассыпались по земле. Она застонала и попыталась подняться.
- Не вставайте, - предупредил Доценко, - может, вы себе что-нибудь повредили. Сильно болит?
Девушка покачала головой.
- Где парень?
- Какой парень?
- Рыжий, в футболке. Он выбежал на дорогу, а я не успела затормозить и сбила его! - Девушка всхлипнула и закрыла лицо руками.
- Он здесь! - в пятнадцати метрах от лежащего на обочине мотоцикла у куста сирени стоял полный мужчина с большим пакетом в руках. - Кажется, он умер!
Игорь подбежал первым и в изумлении замер. Голова лежащего на земле рыжего парня был разбита, вокруг собралась небольшая лужица крови. Савичев судорожно вздохнул, узнав друга.
- Леха! Леха! Ты жи-ив?! - почти истерически взвизгнул Игорь.
Алексей застонал.
- Леха! Мы сейчас скорую вызовем! - Молодой человек засуетился. - Ты, главное, не двигайся! Ладно? Сашка! Бегом к телефону!
- Не надо, - одними губами прошептал Алексей. Изо рта его потекла тонкая бордовая струйка.
- Леха! Держи-ись! - всхлипнул Игорь. Глаза его за стеклами очков казались огромными озерами в половодье.
Савичев наклонился и приложил руку к вывернутой шее друга. Пульс был, но Саша видел, как из тела Алексея уходит жизнь. На глаза ефрейтора навернулись слезы, а через несколько секунд, несдерживаемым потоком они потекли по щекам.

* * *

На третий день после похорон, Игорь и Александр приехали на пригородное кладбище. Погост был старым и пустынным. Рассохшиеся кресты похороненных двадцать лет назад людей, укоризненно взирали на живых, осмелившихся потревожить их покой, венки блестели фальшивым золотом, будто подмигивали, а деревья подставляли под ноги длинные узловатые корни. Свежие холмики новых могил пахли мокрой землей. Вороны, не пугаясь незнакомцев, бесстыдно воровали с тарелок конфеты в промокших обертках и печенье. После дождя, кладбище казалось чисто вымытым покойником, приготовленным к последнему путешествию.
С фотографии на небольшом памятнике, весело улыбался коротко стриженый парень. Даже на черно-белой фотографии можно было угадать цвет волос - рыжину выдавали веснушки на носу и щеках.
Игорь положил на могилу друга две белые розы и судорожно вздохнул.
- Ты как? - ефрейтор крепко сжал плечо товарища.
- Норма-ально. Голова болит.
- Сколько ты выпил?
Молодой человек закрыл глаза.
- В общей сложности бутылок пя-ять.
- За три дня?
Саша сглотнул, а Игорь, сняв очки с замотанной изолентой дужкой, еле слышно заметил:
- Те-етка у меня беременной умерла.
- Ты о чем? - по спине Александра пробежал холодок.
- По-омнишь, что цыганка сказала? Му-учается теперь моя тетка на том свете. Ребе-енок нерожденный ее грызет.
Савичев вздрогнул.
- Не смей так говорить! Это неправда!
- Почему-у неправда? Правда. На пятом ме-есяце она была. Уснула однажды и не просну-улась. То ли инсульт, то ли инфаркт во сне произошел. Она даже не заме-етила, как на небе оказалась.
Он посмотрел на могилу с краткой надписью: "Плетнев Алексей Олегович. 11.04.1964 – 28.04.1983" и вытер ладонью глаза.
- Не смей так думать! - огрызнулся ефрейтор. - Выдумки! Ведьма старая из ума выжила, а ты теперь думать будешь! Мало ли что она сказала!
Игорь опустился на колени перед могилой и, не оборачиваясь, устало спросил у ефрейтора:
- А же-енщина на драконе, скажешь непра-авда?
- Какая женщина?! Какой дракон?! - Саша пытался поднять друга на ноги, но тот был слишком тяжелым для худого и низкорослого Савичева. - Это совпадение!
- Значит, - еле шевеля губами, сказал Игорь, - ты то-оже все понял.
Александр толкнул молодого человека так, что тот упал на влажную после дождя траву, и крикнул.
- Ничего я не понял! Сказки! И дракон, и женщина, и медные глаза! Хватит!
- Дракон - это мотоцикл. На бензоба-аке нарисован был. И мотоциклист женщиной оказался. А медные глаза - это клее-епки на куртке. Все сходится.
- Ничего не сходится! - крикнул Саша. - Сказки!
- Не кричи, - тихо сказал Игорь. - Лехе бы это не понравилось.
Савичев замер и устало вздохнул:
- Я потерял друга. Не хватало, чтобы ты…
Игорь поднялся и отряхнул брюки.
- Цыганка сказа-ала, как я умру?
- Нет.
- Не ври! - Игорь внезапно схватил Александра за лацканы пиджака. - Я ведь не посмотрю-ю, что ты мой друг! Так врежу - искры посыплются!
Савичев зажмурился:
- Бей. Ничего она мне не сказала. Как только вы ушли, она тоже ушла.
- Но я все равно скоро умру-у! - Игорь побежал по тропинке, спотыкаясь о торчащие из земли корни деревьев. - Я то-оже умру! - крикнул он. - И ты-ы будешь виноват!
Саша побежал следом.
- Подожди! Игорь! Она мне ничего не сказала! Честное слово!
Савичев споткнулся и чуть не упал, а впереди споткнулся Игорь. Александр подбежал к другу. Тот лежал на животе и не шевелился.
- Она ничего не сказала! Ты не умрешь! - ефрейтор протянул руки, чтобы помочь Игорю подняться, но тот захрипел, из груди его послышался слабый стон.
Александр попытался перевернуть друга на спину, но голова лежащего на земле парня не двигалась, она словно приросла к мокрой земле.
- Игорь! - ефрейтор испугался. - Игорь! Хватит! Она правда ничего мне не сказала!
По дорожке потекло что-то темное. Кровь! Савичев с усилием рванул Игоря на себя и тот безвольно перевернулся на бок. В землю, в том месте, куда упал Игорь, был вбит острый алюминиевый колышек - разметка для ограды. С серого металлического штыря капала кровь. Лицо лежащего молодого человека было залито красным; единственный глаз был открыт, но уже ничего не видел.
- Игорь! - закричал ефрейтор. - Игорь! - крик тонул в шелесте листьев, исчезая среди крестов и памятников, уходя под землю. - Не умирай!
Он оглянулся в поисках людей, но увидел лишь высокий деревянный крест могилы, для ограды которой и был вбит алюминиевый колышек.
"Цыганова Лидия Матвеевна", - гласила надпись.
- Нет! Игорь! Не умирай!
Александр опустился на сырую землю и прижал друга к себе.

* * *

Когда сторож вернулся из города, чтобы закрыть кладбищенские ворота на ночь, увидел припаркованный у входа жигуленок. Поздних посетителей нужно было выпроводить. Сторож прошелся по главным дорожкам, и, никого не обнаружив, свернул на второстепенную. У одной из могил он увидел парня с разбитой губой, который сидел рядом с чем-то темным и качался из стороны в сторону.
- Эй, ты домой собираешься? Темнеет уже! Не боишься ночью на кладбище-то?
Молодой человек посмотрел на сторожа невидящими глазами и лег на землю.
- Эй! Парень! Тебе плохо?!
Сторож побежал к юноше, но замер на полпути. С земли на него смотрело мертвое окровавленное лицо другого молодого человека. Парень с разбитой губой лежал на земле, обнимал покойника и царапал руку открывалкой для пива.
- Кровь! Нужна кровь! Иначе я умру! - шептал он, заливаясь слезами.

Ночь с 11 на 12 мая

Когда Виктор и Антон вышли из ординаторской, Плеханов увидел, что на полу в коридоре в позе эмбриона лежит Олег Павлович - тот самый недавно поступивший пациент, с которым Ольга Николаевна познакомила дежурного пару часов назад. Над ним, склонившись, стоял огромный загорелый мужчина.
- Вставай! - бубнил он, несильно пиная "эмбриона" носком тапка. - Вставай!
Виктор ахнул. Пациент увидел людей в белых халатах, попятился, потом отвернулся и побежал в свою комнату.
Антон смотрел на лежащего человека, открыв рот. "Эмбрион" не шевелился.
- Что он с ним сделал?!
- Не волнуйся. - Виктор подошел к Олегу Павловичу и попытался его поднять. - Помоги. Нужно отнести его в палату.
Поза человека была неудобной, мышцы напряжены до предела, нести его было тяжело. Молодые люди положили больного на кровать.
- Он всегда так лежит? - спросил Антон.
Плеханов кивнул и шепотом добавил:
- Говорят, он притворяется.
Эколог хмыкнул.
- Не завидую. А второй кто? Который убежал?
- Матвеев. Нужно его привязать.
- В каком смысле? - удивился парень.
- Если человек перестает контролировать свое поведение или нарушает правила клиники, его приходится привязывать к кровати. С Иваном Борисовичем такое бывает. Пойдем. Я вас познакомлю.

* * *

Матвеев притворялся спящим. Он лежал на спине, грудь его равномерно вздымалась, из носа отчетливо слышался тонкий свист.
- Настоящий человек-гора, - шепнул Антон, останавливаясь в дверях.
Тусклый свет лампочек давал недостаточно света, чтобы рассмотреть лицо лежащего на кровати человека, однако было видно, что у Матвеева смуглая кожа, дряблые щеки, покрытые редкой темной порослью и мясистый угреватый нос.
Виктор молча взял ремни и начал пристегивать пациента.
- Эй! Ты чего делаешь?!
Матвеев проворно схватил Виктора за руку. Плеханов вырвался:
- Нечего было вытаскивать его в коридор!
- Кого? Я что? Я ничего! Я спал!
- Так я тебе и поверил! А ну, протяни руки! - Виктор знал, что в подобных случаях нужно отринуть вежливость и брать силой и властным голосом.
Матвеев вдохнул. Плеханов испугался, что тот начнет кричать, но Иван Борисович молча выдохнул и позволил себя пристегнуть.
- Ну и козел же ты! - печально констатировал пациент. - Мне надо было проверить, вдруг он притворяется.
- И как? Проверил?
Матвеев довольно улыбнулся.
- Псих он.
- Иван Борисович, - Виктор поманил Антона подойти ближе. - Это наш новый сотрудник. Будет помогать мне с дежурством.
Медведеподобный мужик с мясистым носом и недельной щетиной, оскалился и громогласно посоветовал Антону:
- А ты спроси у него, куда старого дежурного дели! Спроси-спроси!
- Пойдем, - Виктор потянул Антона за рукав. - Не обращай внимания. Никуда мы дежурного не дели. Заболел. Если послезавтра не придет, будут искать замену.
- Козел он был! - крикнул Иван Борисович. - И ты козел!
Молодые люди вышли из палаты Матвеева, и Виктор вопросительно посмотрел на эколога.
- Ты не против, что я тебя как сотрудника представил?
- Нет, - лицо Антона расцвело от широкой улыбки. - Это даже хорошо! Может, уважать меня будут! А какой диагноз у этого дядьки?
- Геннадий Андреевич поставил диагноз "шизофрения", только честно тебе скажу, думается мне, этот бугай абсолютно здоров!
Брови молодого человека медленно поползли вверх.
- Да ты не удивляйся! - махнул рукой Плеханов. - В психушках такое часто встречается. Договариваются с заведующим и лежат себе. Матвеев, думаю, именно такой. Либо уголовник, либо от жены прячется, либо с криминалом связался. Да мало ли какие причины могут быть. Только ты никому не говори!
- Ладно. А тут все такие?
- Какие?
- Ненормальные!
Виктор засмеялся.
- Пойдем, покажу.

* * *

- Вставай, Саша! - прошептал голос. - Земля требует крови!
Савичев вздрогнул и открыл глаза. Судя по темноте за окном, до утра было далеко.
- Мне нужно острое! Очень нужно! Острое!
Александр Алексеевич осмотрелся, но в его палате давно не было ничего острого. Всю обстановку составляли две скрипучие кровати с металлическими пластинами вместо панцирной сетки, пыльная тумбочка со сменой белья и пластиковая вешалка для одежды - разрезать ей руку было невозможно. Савичев вздохнул. Может, в других палатах что-нибудь найдется? К эпилептику вчера приходила сестра, но она вряд ли принесла нож. А вот открывалку - могла. Эпилептик любит консервы.
Савичев осторожно открыл дверь и выглянул в коридор. Дежурного на месте не было...

* * *

Пациенты жили в палатах, располагавшихся по левую сторону коридора. С правой стороны протекала крыша, и помещения пришлось закрыть. Первые две комнаты пустовали. В третьей на кровати сидел невысокий грустный человек неопределенного возраста. Глаза его были закрыты, он тихо мычал, раскачиваясь из стороны в сторону. Больничная пижама была надета наизнанку, на коленях лежал грязный носовой платок. Мужчина вздрагивал, поводил плечами и наклонял голову на бок, будто стараясь рассмотреть нечто скрытое под платком. На скрип открывающейся двери человек не отреагировал.
- Семенов Павел Петрович, - Плеханов подошел к пациенту и погладил его по голове. - Тихий, замкнутый, чрезвычайно спокойный. Он еще никогда никому не доставлял неприятностей. Правда, Павел Петрович?
Мужчина постучал по тумбочке.
- Антон, - представился эколог.
Семенов поднял голову. Глаза его загорелись, он вскочил, обошел вокруг испуганно взирающего на него молодого человека, и начал ощупывать его с ног до головы.
- Все нормально, - успокоил Виктор Антона. - Это такой ритуал.
Павел Петрович достал из кармана джинсов парня в белом халате водительские права и пристально посмотрел на фотографию.
- Где-то я вас уже видел, молодой человек, - задумчиво сказал он и водворил права на место. - Определенно видел.
- Может, по телевизору? Мы часто выступаем!
Но Семенов уже вернулся на кровать и снова начал раскачиваться.
- Какой у него диагноз? - тихо спросил Антон, когда они вышли в коридор.
Виктор улыбнулся.
- Врачебную тайну открыть требуешь? Мания у него. Один в квартире жил, от одиночества с ума сошел. Наткнулся однажды на статью о приметах, прочел все книги, которые сумел найти по этой теме, и теперь шагу не делает без оберегающих действий. По дереву стучит, лишь бы не сглазили, в одной тапочке никогда не ходит, все время что-то новое придумывает. Посмотри завтра утром, как он с кровати встает. Сначала двадцать минут с открытыми глазами лежит - от трехсот в обратном порядке считает, одеяло обязательно левой рукой откидывает, левую ногу на пол ставит. Потом уж правую. И снова сидит, считает. Потом одеяло в валик скатывает, на тумбочку кладет. По стене рукой проводит, потом по лицу. В общем, у него целая система. Уж не помню, что в каком порядке он делает, только уходит на этот "оберег" около двух часов. Представляешь? И злится очень, если ему кто-нибудь мешает. А если собьется, то обязательно сначала начинает. А так, он тихий. К другим не пристает, не дерется, в общем, никакого беспокойства не доставляет. А он тебя действительно только по телевизору видел? - Виктор с любопытством посмотрел на смутившегося эколога.
- Не только. Не хотел тебе говорить. Думал, он меня не вспомнит. - Антон почесал затылок. - Павел Петрович преподавателем работал, "Уголовное право" у нас вел. Умный мужик был. Два раза меня на экзамене заваливал. - Антон помолчал. - Сын у него года два назад погиб, вот он из университета и уволился.
- Как погиб?
- Несчастный случай. Он акробатом в цирке работал. С высоты упал и разбился.
Виктор помолчал.
- Понятно теперь, почему с ума сошел.
Они прошли мимо четвертой палаты, где лежал "эмбрион", и мимо пятой, где ворчал Матвеев.
Шестая комната поразила Антона. Аккуратно застеленная кровать, тумбочка, накрытая салфеткой, никаких бумажек на полу, разбросанных вещей - чистота и порядок. У окна стоял худой печальный юноша с острым носом и огромными, на выкате, глазами. Пижама его была выглажена, не было складок даже на локтях и коленях, словно он никогда не садился.
- Пятьдесят девять, - констатировал пациент.
Виктор подошел к нему и шепнул:
- Знакомьтесь, Сергей Сергеевич, это Антон. Будет помогать мне с дежурством.
- Восемнадцать.
- Очень приятно, - Антон опасливо протянул руку, и молодой человек мягко ее пожал. - А что вы считаете?
- Он все считает! - крикнул из-за стенки Матвеев. - Счетчик, хренов! Рыба пучеглазая!
Пациент вжал голову в плечи, присел, закрыв уши руками. Плеханов похлопал его по плечу.
- Не бойтесь. Иван Борисович сегодня наказан.
Человек-счетчик вздохнул и шмыгнул носом.
- А я все не сплю, - тихо произнес он. - Уже сто тридцать восемь ночей подряд. Вон, и под глазами круги. А этот не унимается, зарезать хочет.
В дальнем конце коридора послышался грохот.
- Виктор Евгеньевич! - крикнул кто-то. - Скорее!
- Это эпилептик! - Плеханов побежал, Антон поспешил следом.
В последней по левую сторону коридора палате на полу лежал человек. Он извивался всем телом, выгибаясь дугой, его трясло. Изо рта текла слюна.
- Скорее! - Виктор вытащил из кармана деревянную палочку и попытался засунуть ее в рот эпилептику. Человек корчился, бился головой об пол, стучал ногами и вертелся. Подойти к нему не было никакой возможности.
Антон стоял, не зная, чем может помочь и что вообще следует делать в таких случаях. Из книжек он помнил: главная опасность для эпилептика - прикусить язык или подавиться им, но с началом приступа сделать было ничего нельзя.
- Не стой столбом, - Виктор сердито посмотрел на молодого человека, - дай подушку, чтобы он себе макушку не разбил!
Антон схватил с кровати подушку, сунул ее под голову изгибающемуся человеку.
- Придержи его!
Эколог опустился на колени, попытался удержать голову эпилептика на подушке. Тот дергался и извивался с необыкновенной силой, Антон взмок. Наконец судороги ослабли и прекратились.
- Теперь он будет спать, - сказал Виктор. - Молодец, ты здорово помог.
- Как же ты один с ним справляешься?!
- Я ему помогаю!
Антон обернулся. В суматохе он не заметил еще одного пациента, а тот все время находился в палате. Невысокий, пожилой, приятной наружности человек с любопытством разглядывал новичка.
- Вы новый доктор? Очень приятно! Очень, очень приятно. Новый доктор!
- Он не доктор, - сказал Виктор, но мужчина в пижаме уже протянул Антону руку.
Парень ответил на рукопожатие. Человек показался ему вполне здоровым: внимательные умные глаза, аккуратно причесанные волосы, оживленные движения.
- Савичев Александр Алексеевич, - представился мужчина, - очень приятно.
- Антон.
- Заглядывайте в гости. Моя комната под номером семь. Счастливый номер. Никаких сквозняков, сплошные удовольствия и манная каша утром. Заглядывайте обязательно. Седьмая палата. Заглядывайте в гости.
Антон попытался выдернуть руку из цепкой хватки пожилого человека, но тот не отпускал.
- Цыганка, правда, приходит, но она больше по моей части. Если все время причесываться, ветра не будет. Цыганка, да, по моей части. Ветра нет. Нет ветра.
Виктор осторожно взял мужчину за плечи, тот сразу присмирел и сгорбился. Плеханов подозрительно прищурился.
- Александр Алексеевич, что вы здесь делали?
Савичев покраснел.
- Я не хотел его пугать, честное слово! Он сам упал! Я ничего не делал! Правда-правда! Ничего не делал.
- Я верю. Но больше сюда не ходите.
Пациент приложил ладонь к груди.
- Не приду! Клянусь! Только и вы исполните обещание. Выгоните цыганку! Обязательно! Выгоните! Выгоните!
Дежурный кивнул, и они вышли из палаты эпилептика. Савичев отправился в свою комнату, а Виктор указал рукой на нишу в стене, где стоял большой поцарапанный письменный стол и стул.
- Во время дежурства я сижу здесь. Можешь пока отправиться в ординаторскую, вздремнуть, а лучше - иди в палату. В начале коридора, перед комнатой Семенова есть две свободные. Там кровати удобнее, чем диван в ординаторской.
- Ну, уж нет! - Антон поднял указательный палец. - Я не псих, чтобы в палате ночевать!
- Но тебя все равно никто не увидит. А я никому не скажу.
- И не уговаривай, - категорично заявил эколог. - Я сам себе противен буду, если стану спать на кровати, где лежал сумасшедший! К тому же, там двери не запираются.
Плеханов понял: на самом деле молодой человек боится находиться в непосредственной близости от пациентов. Дверь ординаторской закрывалась на ключ, а у палат не было даже задвижек, чтобы больные не смогли запереться.
- Не бойся! Я же буду сидеть в коридоре! И увижу, если кто-то выйдет из палаты.
Антон поежился.
- Спасибо за заботу, но я лучше на диванчике. Кстати, ты мне про человека-счетчика рассказать не успел. Что они с Матвеевым не поделили?
- Если следовать моей теории - исходить из понятия, что Матвеев вовсе не сумасшедший, - то это для привлечения внимания и подтверждения легенды. А "счетчик" на самом деле болен. Все считает: слова, шаги, кто сколько раз по коридору прошел, сколько раз ему давали лекарство, сколько мух в комнате, все подряд. Диагноз у него сложный - психоз какой-то.
- Маниакально-депрессивный?
- Нет. МДП в новое отделение перевели. Ну, и, слава Богу. У них весной обострение начинается, а нам тут Матвеева достаточно - здоровый он или больной.
 - А смешной дядька, который просил тебя цыганку выгнать? - спросил Антон.
- Савичев самый натуральный сумасшедший. Никаких сомнений. Вены режет.
- Самоубийца!? - ахнул эколог.
- Нет. Шизофреник. Патологическая тяга к крови. Если где-нибудь подходящую вещь найдет, с помощью которой можно кровь пустить - сразу руки протыкает.
- Ужас. А зачем ему кровь?
- Длинная история. Как-нибудь расскажу. Нравится ему кровь. Вены вскроет, и сидит, смотрит на лужу. Цыганка ему нагадала: чтобы не умереть, нужно обязательно руку или ногу до крови разрезать.
- Да уж! А с виду вполне представительный пожилой человек! Сразу ней поймешь, болен или здоров! Про цыганку рассказывает.
- Это бред. У него и галлюцинации бывают, правда, в основном слуховые: шум, голоса, шепот.
Виктор помолчал. Пришла пора возвращаться, но он хотел задать Антону вопрос.
- Ты, как здесь оказался? Мне Ольга Николаевна какую-то жуткую историю рассказала.
Антон загадочно улыбнулся.
- Я, вообще-то, за экологию выступаю, против городской Администрации. Являюсь помощником главы студенческого профсоюза! Наша деятельность не понравилась властям. После сегодняшнего выступления они меня сюда и поместили. Нервы полечить.
Виктор опешил.
- Просто так? Без объяснений?
- Хорошо, в милицию не сдали! Я там ненароком витрину разбил... Представляешь, эти козлы хотят новый закон ввести, а про окружающую среду не думают! Везде одни деньги!
Виктор нахмурился. Похоже, в клинике действительно лежат не только больные люди.
- Ладно, я дежурить пойду.
Антон кивнул на прощание и отправился в ординаторскую.

* * *

Виктор сел за стол и написал в журнале о том, как Матвеев вытащил Олега Павловича в коридор, о приступе эпилептика. Следовало проверить, как там "эмбрион".
Олег Павлович сидел на кровати и жевал колбасу. На вид ему было около тридцати. Выглядел он великолепно - небольшие, но явно заметные бицепсы, приятное лицо, открытый взгляд, тонкие, почти девичьи брови. Если у него нет супруги, наверняка есть множество подруг.
- Вы! Вы… - Плеханов опешил. Он не ожидал увидеть человека, пролежавшего без движения целый день, не отреагировавшего на то, что огромный психически нездоровый мужик вытащил его в коридор, сидящим на кровати. Про себя он уже считал сомнения Геннадия Андреевича ошибочными и был уверен в психическом нездоровье "эмбриона".
- Угу, - мужчина проглотил откусанное и вытер ладонью рот. - Нехорошо получилось. Матвеев меня пребольно головой об пол стукнул, прежде чем вы пришли.
- Значит, вы не больны?! - Плеханов попятился обратно к двери.
- Да не волнуйтесь вы так! Я не сумасшедший. Проголодался жутко. Пришлось в холодильник соседней палаты заглянуть. Благо, товарищ Счетчик дрыхнет без задних ног. - Он снова откусил колбасу. - Правильно Матвеева привязали, - сказал он жуя. - Нечего потенциально опасным психам по коридорам шляться. Пусть полежит ночку, подумает о своем поведении. Если умеет думать.
- Я буду вынужден сообщить о вас заведующему, - предупредил Виктор. - Геннадий Андреевич подозревал, что вы притворяетесь.
- А зачем сообщать? Что вы с этого иметь будете? Лишнюю головную боль. Может, договоримся? - Олег Павлович подмигнул, но тут же нахмурился. - Я тут, между прочим, не по собственному горячему желанию сижу, а потому что обвинили меня в том, чего не совершал. Слышали, наверное, шайка орудует, одиноких стариков убивает? Вот на меня и повесили одно такое убийство. А я не виноват! Пришлось на ходу соображать, как от тюрьмы отвертеться.
Виктор скрестил руки на груди.
- Просто так никто никого ни в чем не обвиняет.
Мужчина усмехнулся.
- Вы, молодой человек, слишком мало на свете прожили, чтобы знать, какие безобразия у нас в стране творятся! Обвиняют! Еще как обвиняют! И ботинками пинают побольнее, чем Матвеев! Любопытство меня подвело. Возвращался с работы, лифт, как всегда, сломался, пришлось на восьмой этаж пешком подниматься. На шестом дверь открытую в квартиру увидел, и нет бы, дураку, мимо пройти! Заглянуть решил. А там старичок на полу, кровь везде… Ужас. Тут менты понаехали, меня скрутили и в "бобик". Попинали по дороге, сволочи! Все мои заверения мимо ушей пропустили! В общем, беспредел. Ну, думаю, убийство повесят. Тем более, мне один лейтенантик усатый так и заявил. Раскрываемость у них плохая, в общем.… Слушать меня никто не стал бы. Закричал, на пол свалился. С тех пор стараюсь не шевелиться.
Плеханов нахмурился. Верить ли этому человеку? Действительно ли он здоров? А вдруг, его болезнь именно в том и заключается, чтобы притворяться здоровым, который притворяется больным? Или он на самом деле убийца?
- Полежи вот так целый день! - вздохнул "эмбрион" и потянулся. - Думал, помру! Все затекает, мышцы судорогой сводит, а разогнуться нельзя, иначе - тюрьма. Хорошо, хоть ночью врачи по домам расходятся. Только дежурные остаются, а с ними и поговорить можно, и договориться, - Олег Павлович многозначительно помолчал. - Записали в журнал, как меня Матвеев в коридор вытащил? Хорошо. Теперь можно будет разминаться иногда. Благо, стекла матовые, из коридора не видно, а стены тонкие, когда кто-нибудь по коридору идет - все слышно. Если на кровать залезть не успею - на полу лягу. Все подумают, будто это Матвеев меня стащил. Очень удобно! - мужчина засмеялся и вытер руки о пижаму. - Олег Павлович, - представился он.
Виктор не стал протягивать руку, вместо этого холодно спросил:
- И не стыдно вам?
- А чего стыдного? В тюрьме хуже. Вот разведаю обстановку, договорюсь с врачом. Напишут мне справочку, мол, болен человек, нельзя его в тюрьму, нужно лечить. Полечат немного и домой отпустят! Хорошо!
- А зачем открылись? Лежали бы себе спокойно, и мне хлопот меньше.
- Ну, - Олег Павлович шмыгнул носом. - Во-первых, это чисто случайно получилось - не ждал вас так рано. А во-вторых, если уж застали меня в таком виде, может, через вас получится про Геннадия Андреевича разузнать: стоит ли заведующему отделением признаваться или просить друзей, пусть они меня в другое отделение определяют. Ну, как? Стоит?
- Не знаю. - Плеханов пожал плечами. - Спите. Я пошел дежурить. О вас ничего не скажу до поры до времени.
"Эмбрион" потянулся и взбил подушку.
- Хорошо. Хоть ночку нормально полежу разогнувшись. Вы, это, разбудите, когда посторонние придут.
Плеханов покачал головой.
- Не буду я вам помогать. Сами выкручивайтесь. Достаточно и того, что сохраню вашу тайну.

* * *

Выйдя из палаты Олега Павловича, Виктор решил проверить, не случилось ли чего-нибудь за время его отсутствия. Матвеев мирно спал, выводя носом затейливые рулады, Семенов и человек-счетчик тоже спали, а вот Савичева в палате не было. Плеханов подошел к двери в туалет и постучал.
- Александр Алексеевич! Вы здесь?
- Да.
Виктор облегченно вздохнул - неприятности отменяются. Он вернулся к столу.
Десять минут спустя из туалета никто не вышел. Плеханов снова подошел к двери.
- Александр Алексеевич! У вас все хорошо?
На вопрос никто не ответил. Виктор осторожно толкнул дверь, и она медленно открылась.
На полу около унитаза сидел Савичев. Голова его была опущена на грудь, руки бессильно лежали на коленях, он задумчиво смотрел на небольшую лужу крови, которая собиралась прямо под ним.
- Что вы делаете?! - Виктор подскочил к мужчине.
Савичев поднял голову и невидящими глазами уставился на студента. В руке больной держал гнутую алюминиевую вилку.
Плеханов отобрал столовый прибор, расстегнул пояс на брюках и перетянул им предплечье мужчины. Запястье Александра Алексеевича было исколото, из нескольких ранок капала кровь.
- Только этого не хватало! - Виктор посмотрел на лужу. - Вытекло немного. Не смертельно.
Савичев послушно зажимал ремень и глупо улыбался. Нужно было срочно звонить Ольге Николаевне, чтобы она сообщила заведующему. Но откуда у Савичева вилка? Все приборы в столовой на строгом учете - это холодное оружие!
- Сидите здесь! - приказал Плеханов. - Я сейчас приду. Поняли?
Александр Алексеевич не ответил.
Виктор забежал в ординаторскую, растолкал задремавшего на диване Антона и приказал ему следить за Савичевым. Сам спустился на первый этаж и от охранника позвонил старшей медсестре.

* * *

К тому времени, когда во втором отделении собрались все, кого касалось ночное ЧП, Виктор успел отмыть Савичева от крови и отправить в постель. Александр Алексеевич не сопротивлялся; будучи полностью погружен в собственные мысли, он смотрел на перебинтованное запястье невидящим взглядом и улыбался.
- Как же так! - возмущался Геннадий Андреевич. - Откуда у него, кхе, вилка?
Виктор пожал плечами.
- Из столовой, наверное, украл.
- Или родственники передали, - услужливо подсказал Антон.
- Родственники! - взмахнул руками заведующий. - Гнать в шею, кхе, таких родственников!
Ольга Николаевна принесла стакан.
- Что это?
- Валерьянка. Успокойтесь, Геннадий Андреевич!
Врач залпом выпил лекарство и обхватил голову руками.
В ординаторской, кроме них, находилась полная женщина - повариха, обслуживающая второе отделение.
- Я не виновата, - заявила она. - Вилок приношу ровно пять, и столько же забираю. Не мог он у меня вилку стащить!
- Значит, все-таки родственники! - заведующий потер виски.
- В последнее время к Савичеву никто не приходил, - вмешался Виктор. - Он сам как-то жаловался, что его забыли.
- Мало ли чего он скажет, - Ольга Николаевна вытерла платочком глаза. - Если б вы не проверили, он бы умер! Додумался бы в шею вилку воткнуть, или в глаз - и умер бы!
- И что теперь будет? - спросил Антон, который все это время стоял у двери.
- Ничего не будет. Кхе. За Савичевым будем следить мы, а за столовыми приборами те, кому это положено.
Повариха скрестила руки на груди, но ничего не сказала.
- А милиция? - Виктор вопросительно посмотрел на заведующего. - В милицию позвонить?
- Зачем? Рядовое происшествие в психиатрической клинике. Летального исхода не было? Не было. Значит, и милиции здесь делать нечего. Пациент руку поцарапал, кхе, - наша вина, недосмотр. Все. Вопрос закрыт. Виктор! Я прошу вас пристальнее следить за пациентами. И, спасибо, кхе, за своевременное вмешательство.
- Я пойду?
- Да. Возвращайтесь на дежурный пост, остальные - по домам!
- И я? - улыбнулся Антон.
- А вас, молодой человек, я, к сожалению, отпустить не могу. Устраивайтесь, как вам удобно. Утром вам принесут чистую пижаму.
- Пижаму?! - возмутился эколог. - Если уж я попал в такую ситуацию, то не надо мне пижамы! Чем я тогда от больных отличаться буду?! Давайте халат, как у врачей! Вон, Виктор и тот в халате! А я, почему в пижаме ходить должен?! Перед людьми стыдно!
Геннадий Андреевич согласно кивнул.
- Вы правы. Будет вам чистый халат с биркой, как у дежурных. А сейчас, всем до свидания!

* * *

Когда все разошлись, Виктор записал происшествие в журнале и отправился в палату к Олегу Павловичу. "Эмбрион" не спал.
- Ну и ночка! - Плеханов устало потер глаза.
- Да уж. Можете не рассказывать. Я слышал, как Антон Савичева ругал, пока вы звонить бегали.
- Здесь такие тонкие стены?
- И двери неплотно закрываются. А парень явно не стеснялся в выражениях, когда увидел Савичева в туалете. - Олег Павлович засмеялся. - Представляете, возмущался, что его здесь заперли, обещал Савичеву пойти в милицию. Чувствую, просто так это дело не закончится.
Виктор махнул рукой.
- Ничего не будет. Геннадий Андреевич не станет с милицией связываться. И Администрации перечить не будет. Почему, думаете, заведующий Антона приютил? Испугался, что клинику дотаций лишат. Тогда он вообще без работы останется. А то и без диплома.
- Все так серьезно? А со стороны похоже на детские игры.
- Они самые. Раз уж вы в курсе дел, не знаете, может, к Савичеву действительно кто-нибудь приходил сегодня днем?
- Не знаю. Может, и приходили. Вы не забывайте, я же без движения лежу. Позу меняю, только когда никто не видит, а через стены не очень поймешь, кто говорит. Только если кричать будут, или ругаться, как Антон.
- Понятно. - Виктор грустно улыбнулся и зевнул. - Я пошел на пост. У меня зачет завтра, подготовиться надо. Отдыхайте.
Олег Павлович вытянулся на кровати и закрыл глаза.

* * *

Ближе к утру, когда Виктор подумал, что не сумеет прогнать сон и заснет прямо на тетради с лекциями, к нему пришел Антон.
- Ты почему не спишь? – спросил Плеханов.
- Размяться решил. - Антон потянулся. - Скучно там одному сидеть. Компьютера нет, из литературы - сплошные медицинские справочники, да счета на лекарства.
- Шел бы спать. Если в палату идти не хочешь, пользуйся моментом. Завтра днем тебе выспаться точно не удастся - в ординаторской обычно всегда полно народа. К тому же проверка скоро, врачи спешным делом порядок наводят.
- Ну и ладно! Как меня отсюда выпустят, я сразу в милицию напишу, мол, голодом морили, сна лишали, и вообще! Почему меня здесь заперли? Митинги законом не запрещены!
- Ты б поменьше выступал!
Молодой человек ухмыльнулся.
- За меня боишься или за себя?
- Я за себя не боюсь. Я всего лишь ночной дежурный. Один из многих.
- В смысле? А сколько всего дежурных?
- Четверо. Дежурим по двое, через ночь. Один на посту сидит, здесь, за столом, второй в ординаторской. Конечно, это все неправильно, по трудовому кодексу надо бы не через ночь дежурить, а через две или лучше три. Но где столько дежурных найти? Да и денег на это выделяют крохи. Если на всех делить, ни один дурак не согласиться.
- А ты согласился? Через ночь - это ведь тяжело.
- Тяжело. Но не бросать же их. - Виктор показал глазами в сторону палат. - Да и Ольгу Николаевну жалко. К тому же, если ночь выдается спокойная, можно вздремнуть на часик-другой. Да и меняемся. Но сейчас мой напарник заболел, а замены пока никакой нет. Ты очень вовремя появился, будешь мне помогать. Сегодня, по крайней мере. Завтра, кстати, вторая смена придет: Константин Иванович - очень серьезный мужик. Медик. Его на второй Чеченской войне контузило, а потом он на пенсию вышел. Никому сорокашестилетний вояка не нужен. Вот дежурным и подрабатывает. Он обычно за столом сидит, а в ординаторской - его знакомый. Тоже бывший врач. Они тебя медицинскими байками замучают. Всю ночь рассказывать могут.
- Значит, нормально поговорить здесь можно только с тобой?
Виктор пожал плечами.
- Константин Иванович тоже неплохой собеседник.
- Староват только.
- Иди спать. Я тебе серьезно говорю. Спокойные ночи здесь редко бывают. Не упускай момент. Думаю, до утра уже ничего не случится.
Молодой человек удалился, а Плеханов посмотрел на часы. До окончания дежурства осталось четыре часа. Ночь взяла все неприятности, которые могли произойти, и Виктор надеялся, что ничего экстраординарного больше не произойдет. К зачету надо было подготовиться. Главное, не заснуть.