Ветка рябины

 

 Моему дорогому отцу посвящается.


Я сижу на берегу небольшой быстрой прелестной речки. Сзади меня старое кладбище, на котором похоронены многие известные и даже, знаменитые люди, связанные с литературой, искусством и другим творчеством. Кладбище расположено на высоком холме, с которого, как с горы, видны далеко окрестности местности. На другом берегу картофельные поля, слева видны огороды жителей, дорога ведет вдоль леска к большому бетонному шоссе, расположенному на высокой насыпи. За ним живописная небольшая деревенька. Все окрестности, весь этот пейзаж знакомы мне с детства и, практически, я не нахожу в нем существенных перемен, а, ведь, прошло столько лет! Но здесь все как прежде, почти как прежде, создается впечатление, что время остановилось, что я все таже девочка, которая присела отдохнуть, после беготни с ребятами или после далекой прогулки вдоль реки. Я в детстве очень любила гулять одна по этому берегу реки. Думала, рассматривала реку, небо, деревья, срывала иногда цветы или лакомилась вяжущими рот, но такими привлекательными, имеющими такой особенный, ни с чем не сравнимый вкус, ягодами черемухи, спелыми и сладкими. И мне, взрослой, кажется, что я все таже девочка, сейчас вернусь домой, к маме и папе, а завтра мы с папой поедем на рыбалку, и будет чудесное утро, затем жаркий летний день, будет весело и интересно, никаких забот, а только радость и упоение жизнью в разных сельских ее проявлениях, приключения, встречи, игры.
Я держу в руке веточку красной рябины, она уже поспела и сейчас не лето, а осень, но день по-летнему теплый. Я бросаю в воду иногда по одной ягодке и слежу, как глупые уклейки пытаются схватить горькие несъедобные для них ягодки, но разглядев как следует, с отвращением бросают эту затею.
Вспоминается мне летнее раннее утро. Очень рано, 4 часа утра. Папа собирается на рыбалку. Я просилась с вечера взять меня с собой, он ответил, что будить меня не будет, но если я встану сама, то, что ж, он не против, возьмет. Папа, конечно, думает, что я, десятилетняя девочка, ни за что не проснусь так рано сама, он уходит без завтрака, тихо-тихо, все спят, взяв с собой только удочки, подсачек, садок и сумку с подкомкой и снастями. Но я просыпаюсь, я не из тех, кто не умеет проснуться во-время, если это зачем-то необходимо. Я быстро встаю, одеваюсь, ежась от холода выхожу на открытую террасу.Папа удивлен, но не спорит, договор есть договор. Кроме вязанного свитерка, он заставляет меня надеть телогрейку, на реке по утрам очень холодно, а когда лодка быстро несется, свежий ветер так и обдувает влажной прохладой, запахом реки и тумана. Да-да, тумана, над рекой, в такое утро, лежит густой-густой, как облака в небе, туман. Еще не рассвело как следует, бакены еще горят и их плохо видно в тумане. Папа сидит на корме, управляет мотором, но смотрит куда-то в сторону, рассеяно, задумался о чем-то, и мне приходится, частенько, кричать ему, перекрикивая с трудом гул мотора: «Осторожно, бакен!». Тогда он резковато поворачивает ручку управления вправо или влево и лодка круто уходит в сторону, пройдя в последнюю минуту совсем рядом с бакеном.
Наконец, минут через тридцать, мы приплываем на нужное место. Его, папа узнает по раздвоенной березке, растущей низко над рекой. Теперь надо точнехонько встать на определенном расстоянии от берега, поставив лодку поперек реки и, одновременно, бросив два огромных камня с носа и с кормы лодки. Камни обмотаны веревкой, закреплены на носу и корме, и заменяют нам якоря. Камень на корме, куда я уже перебралась, поменявшись местами с папой, бросаю я. Осторожно, камень тяжеловат для меня, напрягаю все силы, стараясь не рухнуть вместе с ним в воду, не поднять целый фонтан и не вымокнуть под ним. Удалось, хотя не всегда получается с первого раза, иногда быстрое течение сносит или разворачивает лодку раньше, чем камни достигнут дна. Тогда приходиться поднимать их, на веслах возвращаться вверх по течению, и повторять всю процедуру вновь.
Уселись. Папа бросает в воду тяжелые шары из глины с намешанной туда паренной пшеницей. Это подкормка, она бросается в одном и том же месте каждый раз и привлекает рыб. Папа сидит на носу лодки, дальше от берега, а я на корме, ближе к берегу.
Наживляем удочки. Сегодня пробуем ловить на пшеницу. Вчера Андрей, известный в поселке рыбак, говорил, что рыба начала брать на пшеницу.
Я довольна. Пшеница легко насаживается на крючок, прекрасно на нем держится и значительнее приятнее, для меня, во всяком случае, чем опарыши, мотыль, черви или ручейник, эдакие личинки, неведомых насекомых, почему-то особенно для меня противные.
Ловим «в проводку», так называется метод, когда рыбаки, сидя в лодке, бросают леску со снастью в воду прямо у борта, а затем отпускают по течению на всю длину лески. Когда поплавок начинает « скрести» воду, дойдя на конца, ловким, плавным движением руки приходится возврашать его на первоначальное место. Впрочем, когда рыба начинает клевать, поплавок не успевает дойти до последней точки, а резко подпрыгивает, потом уходит под воду, и вот, именно в этот момент, надо «подсечь» рыбу, чтобы она не сошла с крючка, который еще не заглотила как следует, а так, слегка «попробовала».
Конечно, сейчас снасти и удочки совсем другие. Я уже не знаю их, но безоговорочно, им не доверяю. У меня сохранилось твердое убеждение, что ловить рыбу можно только на бамбуковое удилище, что леска должна просто аккуратно наматываться на крючочки, специально для этого прикрепленные на удочке, я не признаю катушек, считая, что они должны устанавливаться исключительно на спиннингах. Что делать, я не права, понимаю это, не спорю с современными продвинутыми рыбаками, не смею, но в глубине души…остаюсь при своем мнении.
Начинаются поклевки. Рыбы, привлеченные подкормкой, собрались, причем место сбора несколько ниже по течению, вода размывает глину и пшеница уплывает метра на два на три от лодки.
Поклевки идут одна за другой, то у меня, то у папы. Не всегда мне удается подсечь, частенько, к сожалению, рыбка срывается или уходит спокойно. Но все-таки, многие из них попадаются крепко на крючок, иногда так крепко удается подсечь, что мне трудно вытащить глубоко проглоченный крючок из рыбьей пасти. Тогда на помощь приходит папа. Интересно, что у меня попадаются подлещики и плотвички мелкие, граммов по100-120, а папе, крупные по 150-200 грамм. Замечательно выглядит рыба, когда ты подтаскиваешь ее близко к борту лодки, держа наготове подсачек, видны ее резкие сильные движения, очень красивы плотвички с красными плавничками, а подлещики, плоские, серебрянные, сильно упираются боком, тормозят, когда тащишь их, так, что каждый раз думаешь, что попалась какая-то крупная, неведомая, случайная, незапланированная рыба. Но, увы, это опять подлещик!
Но клюет, не всегда. Когда не клюет, мне быстро делается скучно, хочется спать, я укладываюсь свернувшись на дно лодки и засыпаю. Просыпаюсь от жары, солнце высоко, тумана давно и след простыл, а папа сматывает удочку, чтобы возвращаться домой. У него не густо, две-три рыбешки, но упорство настоящего рыбака не позволяют ему бросить рыбалку раньше назначенного времени.
Теперь я думаю, что часто папа задумывался во время рыбной ловли так, что даже не всегда внимательно следил за поплавком. Удивительный у меня был отец, талантливый, сколько идей, дел и планов возникало в его голове и, счастлив он был на их реализацию, много таланта дал ему Господь и многие-многие замыслы помог ему исполнить!
А то, вспоминается, другой случай рыбалки. Я уже старше, мне лет четырнадцать. Папа берет меня с собой ловить судака на спиннинг.Отплываем часов в пять вечера, солнце уже снизилось, и судаки, и щуки, как раз в это время, начинают брать, если они голодны. У рыб свои законы. То им слишком жарко, то слишком холодно, то ветренно и, каждый раз, погода отрицательно влияет на их аппетит.
Этот метод рыбалки называется «тюкалка». Ловим тоже с лодки, сидим также, как и при ловле плотвы, но якоря не нужны, лодка спокойно плывет по течению, а мы, все время делаем движения рукой со спиннингом вверх вниз, чтобы живой пескарь, который в этом случае является наживкой, все время опускался ко дну, так сказать, пескарем все время нащупываем дно. Долго не клюет. Наконец, что-то зацепило, папа дергает удилище вправо, влево, вверх и вниз, нет, полное ощущение зацепки. Но, внезапно, становится понятно, что клюнула большая рыба, какая-то невероятно большая. Папа осторожно пытается подвести ее к лодке. Это ему удается. Но, появившаяся голова щуки столь велика, что в подсачек не влезает. Азарт наш и волнение невозможно передать! Папа велит мне потихоньку подгребать к берегу на веслах, что я и делаю осторожно. Сам он выходит на песчаный пляж и подтягивает щуку на мелководье. Она так велика, страшна, своей огромной головой и пастью, что напоминает не рыбу, а крокодила. Папа предлагает мне взять ее под жабры и одним броском выбросить на берег. Я боюсь. Пожалуй боюсь не только и не столько щуки, как неудачи с броском. Ведь если ее сильно спугнуть она легко оборвет леску и уйдет, поминай как звали. В этот отчаянный для всех нас, включая щуку, момент, на пляже появляется молодой парень, который, с превеликим удовольствием выбрасывает щуку на берег. Все торжествуем. Все, кроме щуки. Она открывает свой огромный рот, с удивлением глядя на эту компанию, недоумевая, как это она, такая опытная и огромная, могла так глупо попасться.
Щуку потом взвесили – 7 кг, не вру, поджарили и съели. Она была необыкновенно нежная и вкусная, вопреки прогнозам.
На кисти рябины уже почти не осталось ягодок, все я раскидала в воду, некоторые уплыли, некоторые прибились к берегу, держатся стайкой на воде, никуда не уплывают, никуда не двигаются. Также и мои воспоминания, они никуда не уплывают, они всегда со мной. Детство, папа, беззаботность и радость возвращаются снова и снова, стоит мне присесть на этот бережок в погожий солнечный денек…