Вера

Твоё имя - ветер. Дом Твой - крымские степи. Не оглядываясь, идёшь Ты по жизни. Магия в глазах Твоих. Золотые искры солнца рассыпаны по плечам. Гитара в руках и потёртая сумка на плече. Где Ты сейчас, мой ветер?
Алым облаком солнце опускалось за край горизонта под тихий шелест волн. На морском берегу в компании до черноты загорелых мужчин и женщин то и дело раздавались взрывы смеха. Июльская жара не сказалась на жизнелюбии этих детей Земли, оторванных на время от цивилизации и потому не ведающих сейчас о тревогах и суете мира. Казалось, мощная энергия стихий солнца, моря и гор, собранная здесь воедино, заряжала их своей бесконечностью и неисчерпаемостью. И именно за этим приехали они на этот пустынный берег. Но даже среди них выделялся один - своей какой-то отрешённостью и нездешностью. С взглядом, то ли в себя устремленным, то ли во Вселенную, тихо перебирал он гитарные струны, словно не слыша безудержного веселья окружающих его. Никто не знал, откуда он появился на этом берегу. Да это никого особо и не волновало. Стихийно образовавшаяся коммуна была рада любому доброму человеку, который прибьётся к их костру - на одну ли ночь или на неделю. А то, что Оо был добр и светел - сразу было понятно всем, хоть раз взглянувшим в Его глаза. Потому в расспросах не было нужды.
Вера, маленькая и худенькая москвичка, появилась в компании вместе со своей подругой - яркой и сочной такой шатенкой Любой. Ей здесь нравилось всё: море, запахи и атмосфера вечного праздника. Это так не походило на её серый и унылый образ жизни в городе, что, будь её воля, она осталась бы здесь навсегда. Пусть даже просто камушком под ногами этих искрящихся радостью шальных и свободных людей. Но и три недели счастья, выпавшего ей в это лето, она воспринимала как подарок судьбы. Люба смеялась над восторженностью своей подруги и пыталась перевести её из области созерцательной в нечто более реальное. Сама она с первых же дней появления здесь совершенно естественно вошла в ритм лёгких и необременительных отношений с коренастым питерцем Степаном. Вразвалочку, выдавая своё моряцкое то ли прошлое, то ли настоящее, уводил он подругу в уединённую бухточку между скал. И возвращались они оттуда счастливые, разомлевшие от удовольствия, а потому безмерно красивые. Тихая Вера, замирая от вида этой красоты, мечтала быть такой же прекрасной и лучезарной, как Люба. Но побороть в себе какой-то внутренний ступор не могла. Хоть и подкатывался шутливо к ней черноволосый и разбитной Гена. Что-то мешало ей расслабиться и отдаться во власть всеобщей чувственной гармонии. То ли скромность и зажатость "не видной", как она сама себя определяла, девушки. То ли внутренний какой-то стержень, какой и бывает чаще всего именно у таких маленьких и худеньких женщин. И всё бы так, возможно, и закончилось, если бы в один из дней не появился Он: светлоглазый, в выгоревшей до потери цвета рубашке и вытертых джинсах. "Привет тебе, сероглазый король!"- мысленно прошептала Вера. Словно из ахматовских стихов явился Он на этот берег, вмиг растревожил её сердце и безмятежный покой. "И пела кровь: блаженная, ликуй!"- пророчески пронеслась в голове строчка любимого поэта, напугав и обрадовав одновременно.
Если есть мечта - иди вслед за ней.
Если есть любовь - дай мне её.
Если хочешь сметь - обязательно смей.
И не бойся, слушай сердце своё.
Слова его безыскусной песни каплями благотворной влаги падали в душу Веры. И хотелось ей идти вслед за этой неведомой мечтой и сметь то, что не смела никогда. И слушать, слушать, слушать этот тихий голос. Казалось, никогда раньше не знала она ничего прекраснее этих песен и незамысловатых мелодий. Но и Он, завороживший Веру, пел как будто только для неё. Редкими быстрыми взглядами из-под ресниц ловил Он её трепет и дрожь. И иной, больший, чем прежде, смысл, обретали слова Его песен.
Нежный крохотный бутон я не трону,
Но раскрывшуюся розу - сорву.
И в калитку не закрытую дома
Ночью тёмною тихо войду.
И настала ночь. И остались у костра только Он и Вера. Даже ночные цикады устали соперничать с Его гитарой. И море притихло, почти неслышно качая свои вечные волны. И в этом безмолвии Он коснулся её губ своими твёрдыми, в мозолях от струн, пальцами. Раскрылись губы её, выдохнув полустон едва сдерживаемого желания. И ничего не боялась она больше, только бы длилось это мгновение в бликах догорающего костра. Казалось, нет больше её, Веры. В Его руках была какая-то другая, лучшая Вера. Красивая, манящая, желанная. Словно высвободилась она от оков правил и догм. И тело её пело в Его руках как гитара, и было податливым как воск. Исчезло всё вокруг. Их было двое на свете. И она отдала Ему свою долго ждавшую этого мгновения любовь. Утром только неведомо откуда взявшийся цветок в волосах Веры мог бы сказать о том, что мир её изменился. Да глаза Веры полыхали огнём ночной любви. И увидели все, что другая стала Вера: сильная и красивая. Сияла она разбуженной женской страстью и желанием. И прекрасна была, как вышедшая из волн морских Афродита. Только не видел её сейчас сероглазый странник. На рассвете ушёл он по пыльной дороге к другому костру. Бог весть, может быть, ждала его там другая Вера, которой так необходимо было стать сильной и красивой. Как новая гитара ждёт своего музыканта, который настроит струны её, чтобы подарить миру новые песни.
Имя Твоё - ветер. И слышат его в шепоте волн и шелесте листвы все женщины мира.