Общественная польза

Каково быть 44-летним, обычно нетрезвым жителем Балтимора без определенных занятий, с вечно пустым карманом, ютящимся в крохотной комнатушке без телевизора с полинявшими, как сама жизнь, обоями? Не слишком-то приятно. А тут еще день не задался с самого начала: холодное серое небо, не менявшее цвета всю последнюю неделю, разродилось утром мерзким моросящим дождем, одиннадцатичасовой автобус закрыл двери перед самым носом, последнюю мелочь сожрал телефон-автомат, так и не дав услышать долгожданную фразу, вроде «Вы наняты!», выдав полную ей противоположность. Сегодня понедельник, значит бар Сэнди Уоркета откроется только в четыре. Впрочем, идти туда не имеет никакого смысла: кредит давно исчерпан, и Сэнди, как бы терпелив он не был, без наличных больше не нальет.
Сейчас полдень, а податься совершенно некуда. Возвращаться домой глупо, а бесцельно бродить под дождем еще глупее. В такой ситуации можно надеяться только на чудо, а значит надеяться не на что.
Но на этот раз чудо не заставило себя ждать. В нескольких шагах на мокром безлюдном тротуаре сиротливо лежал кошелек. Небольшой кошелек с вышивкой, внутри которого обнаружилось двадцать долларов и немного мелочи.
Лучшего и желать было нельзя. Теперь даже можно отправиться домой, чтоб в четыре заявиться в бар, зажав в руке хрустящую двадцатидолларовую бумажку.
На пустынном тротуаре внезапно появился человек. Как из-под земли вырос. Мужчина приятной наружности, с длинными черными волосами, неуловимо похожий на индейца, хоть и в аккуратном костюме. Незнакомец широко улыбнулся, увидев кошелек в руках Фила Эверета, 44-летнего жителя Балтимора без определенных занятий и с вечно пустым карманом.
- Здравствуйте! – «индеец» протянул руку для рукопожатия, перехватив ручку своего кейса левой рукой. – Я очень рад, что вы нашли мой кошелек. Я уж думал, что он совсем пропал. Кстати, забыл представиться – Дэвид Райт.
- Меня не интересует ваше имя. Кошелек мой, потому что я его нашел. В нем нет никаких документов, визиток или тому подобного. На нем не вышито никаких имен или инициалов, на худой конец. Приятно было с вами поболтать, но я, видите ли, спешу.
- Содержимое меня не интересует, мне нужен сам кошелек. Он дорог мне, как память: его вышила моя мать. Если вы отдадите его мне, я оставлю вам все деньги, и плюс ко всему исполню самое заветное ваше желание в награду за то, что вы будете так добры.
- А вы, видно, не шутите! Ладно, я согласен – держите свой кошелек. Мое самое заветное желание – это…
- Я знаю, какое ваше самое заветное желание. Считайте, что оно исполнено. А теперь прощайте.
«Индеец» в буквальном смысле растворился в воздухе.
Насчет желания, это он конечно лихо загнул. Но деньги-то настоящие, и это главное. Фил Эверет двинулся домой со счастливой улыбкой, не обращая внимания на дождь.

В четыре он, как и собирался, оказался в баре. Посетителей было еще мало, лишь стайка завсегдатаев оккупировала ряд табуретов у стойки, потягивая пиво из пузатых стеклянных кружек. С другой стороны стойки сам Сэнди Уоркет протирал стаканы длинным, некогда белым полотенцем, насвистывая никому не известную мелодию. Услышав колокольчик, он широко улыбнулся, готовясь встретить нового посетителя, но улыбка оставила его лицо, когда он увидел, кто пришел.
- Слушай, Фил, я не хотел бы грубить, но ты войдешь сюда, только если у тебя есть наличные на выпивку, или ты хочешь заплатить по счету.
- Я не обижаюсь, – Эверет достал из кармана купюру. – У меня сегодня и вправду есть наличные.
У стойки послышался удивленный шепот и несдержанные смешки, и на Фила уставилось множество любопытных глаз.
- Ты ограбил банк или нашел, наконец, работу? – Сэнди Уоркет явно не верил в чудеса.
- Нашел, только не работу.
Фил Эверет опустился на один из табуретов и поведал всем собравшимся о том, что произошло с ним утром. Способ появления «благодетеля» и обещанная награда вызвали новый хор голосов.
- И какое же твое самое заветное желание? – наконец спросил один из мужчин за стойкой.
- Мое заветное желание…
В этот момент Сэнди Уоркет пододвинул к нему кружку с пивом, уверовав если не рассказу, то деньгам. Эверет облизал губы и, осторожно взяв кружку двумя руками, словно боясь, что она исчезнет, отхлебнул… Уже через секунду он выронил кружку из рук, сплевывая то, что успел отпить. Его лицо было белее мела.
- Что с тобой? – Сэнди Уоркет и все посетители бара удивленно и даже испугано уставились на него.
- Не знаю, у меня во рту будто бомба разорвалась, все равно, что кислоты выпил. – Голос Эверета дрожал, как и он сам.
Сэнди Уоркет приподнял кружку, понюхал ее содержимое, посмотрел на свет и осторожно отпил крохотный глоток.
- Пиво как пиво! У тебя, Фил, похоже белая горячка! Попробуй-ка еще раз.
Уоркет протянул ему кружку, Фил трясущимися руками попытался ухватить ручку, но чуть не выронил. Тогда Уоркет, держа кружку в своих руках, дал Филу сделать глоток. Результат оказался тем же. Фил вскрикнул и, опрокинув стул, выбежал в туалет, где долго полоскал рот, поливал водой лицо, шею, руки. В голову ему пришла страшная мысль… Он медленно вышел из туалета, удрученно склонив голову. Собравшиеся, продолжая громко обсуждать случившееся, как один повернулись к нему, ожидая, что он скажет.
- Знаете, когда-то давно жена таскала меня на собрания Анонимных Алкоголиков. – Эверет устало прислонился к стойке. – Там все мы нараспев повторяли одну и ту же фразу: «Мое самое заветное желание – никогда больше не брать в рот спиртное». Вот оно мое самое заветное желание… Двадцатку оставь себе, Уоркет, это мой долг. Прощайте…
 
Он вышел за дверь под напряженное молчание сидящих, прятавших изумленные лица.
Дождь все продолжался, и Фил Эверет, 44-летний житель Балтимора без определенных занятий и с вечно пустым карманом, жадно ловил ртом холодные капли.
Надо же, не обманул. Так заветное желание исполнил, что хоть вешайся. Он медленно побрел по улице к своему пустому и неуютному дому, злой и на удивление трезвый, поминая недобрыми словами всех магов, волшебников, и прочих, кому положено быть шарлатанами, а не исполнять настоящие желания.
Длинноволосый мужчина в аккуратном костюме, с кейсом в руке, стоял, облокотившись на стену. Он проводил взглядом удаляющуюся фигуру Фила Эверета, недобрыми словами поминая всех известных ему людей:
- «И для чего галактическая полиция отправила меня сюда на исправительные работы? Тоже мне общественная польза – помогать таким вот отсталым дикарям из низших рас. И главное за что – ну подумаешь, телепортировался в неположенном месте!».