Мариновская флотилия

 

- Эй, Крюков, здорово!
- Здравствуй, Федор...
- Ты молитвы не забыл?
- Нет, многие еще помню. А что?
- Да надо, чтоб ты пришёл ко мне на чердак - обсуждать строительство корабля для плавания по Карповке. Чувствуешь, солнышко припекает, вроде бы в дорогу зовет. Так что давай «краба», - и он крепко, по-мужски пожал мою руку.
- А кто на собрании будет? - спросил я, сильно заинтригованный предложением Федора.
- Да не собрание, а совет, - поправил он. - Давай завтра после школы, как пообедаешь, так приходи. Понял?
Федор круто развернулся и морской походкой, вразвалочку запылил к своему дому.
Федор Мельников был для мариновских пацанов огромным авторитетом. Знаток различного огнестрельного оружия, к тому же владелец немалого арсенала, который состоял из автоматов, карабинов, пистолетов и различных гранат. А уж от патронов и прочих военных штучек, чердак просто ломился. Всё это было собрано на окрестных полях и в окопах на местах боев. Он учил нас разбирать и собирать оружие, ввинчивать и вывинчивать запалы у гранат, как обращаться с «прыгающим» вернее сигучим порохом, учил и многим другим хитростям.
Помню, ходил Федор в какую-то спецшколу, но часто оттуда сбегал, объясняя свои побеги тем, что все это он уже изучил и сдал экстерном. Знали мы что Федор страдал каким-то недугом, однако про болезнь он никогда не распространялся.
Вот и долгожданное завтра наступило.
На пролетевших незаметно уроках восстановил в памяти молитвы: «Отче наш». «Живые в помощи», кое-что из литургии... Раньше-то, когда с мамой часто ходили в церковь, знал я их много. Бывало, и по дворам на Пасху и в другие церковные праздники ходил с молитвами: за них мне как-то щедрее подавали. Но Федьке-то они зачем?
Последний звонок - и я на улице. Только свистнул - через две-три минуты мой верный пес Пират уже вертелся у ног. Наскоро перехватив, что было дома из еды, а еды её как таковой у нас ни когда в доме не было, побежал к Мельнику, сказав маме, что иду к Сереге Сосе. Это был мой друг, помощник и, можно сказать, единомышленник. Серегу прозвали Сосой из-за того, что на уроке в первом классе он заснул с соской во рту - все никак не мог с ней расстаться. У Серёги был брательник, Толик Мотях, прозванный так по имени их матушки тети Моти. Бывало, как уйдем за патронами да бродим по степи голодные и усталые, а Мотях идет и ноет: «Мамка Мотя-а, куш-тавати хочу-у!...» Будто мы сытые... И как мы его терпели?
На чердаке у Мельника уже были Соса и Мотях: чистили какой-то ствол от ржавчины. А рядом Антроп с Нычиком полевой телефон накручивали - пытались устранить какой-то дефект. Федор сидел на ящике из-под снарядов и, увидев меня, сказал:
- Ну, вот и капеллан пришел. Пора!
Подсели ближе к Мельнику, подперев подбородки чумазыми кулаками, сосредоточились, внимая хозяину чердака.
- Ребя, я давно мечтаю собрать команду единомышленников для постройки наших кораблей, чтобы отправиться в путешествие. Пусть не кругосветное, а, скажем, в Персию или Константинополь, то есть в Стамбул...
И Федор стал приводить примеры, из которых следовало, что дело это - раз плюнуть. В старые времена Стенька Разин в Персию на веслах, да под парусами хаживал. А еще раньше князь Олег в Царьград ходил... А какая в ту пору техника была? Можно сказать, никакой! Вот и получается, что само время толкает нас на сооружение кораблей, только самое главное в плавании - это надежная конструкция кораблей и дружная команда.
- У кого какие мнения? - спросил Федор, одевая настоящую капитанскую фуражку с крабом, достав ее из висевшего рядом вещмешка. Мы раскрыли рты от восторга.
Витька Антроп поднял руку.
- Говори!
- Ух ты какая! Где взял?
- Так, - оборвал его Федор, - давай по делу.
- Мне кажется, самое главное - надо обеспечить радиосвязь с большой землей! - выпалил Антроп. - А для этого у Кольки Митина надо выменять приемник. У них дома «Звезда» - так больно хорошо радиостанции ловит. А телефон - это так, для внутренних переговоров сгодится. Только, чтобы он заработал, надо в Прудбое или в лётном городке новые батареи достать.
Федор что-то записал в тетради.
Вообще-то я не знал, почему меня пригласил на «совет» будущий адмирал. Что-то про молитвы спрашивал...
Но идея с плаванием к неведомым берегам мне очень пришлась по душе. Тем временем Федор дал слово Сосе.
- Зачем нам какой-то приемник «Звезда»? Мы же не джаз слушать поедем, а для науки. Нужна хорошая радиостанция! Мы с Женькой организуем, - он глянул на меня, давая понять - мол, поддержи - У дяди Васи, завскладом, стоит большая радиостанция, но никогда не слышно было чтобы она работала.
- Да-да, - вспомнил я и подтвердил этот факт.
Все с удовлетворением отметили ценное предложение Сосы, и дело с обсуждением пошло, спорясь и с пониманием.
Дошли до главного: когда и из чего строить суда и где брать материалы. Доски на пилораме частенько были, но там сторож Никита Минаков уж больно страху нагонял своими трясущимися руками. Пацаны думали: это он от злобы.
Но только потом мы узнали, что контузило его сильно в войну, два года по госпиталям провалялся... Однако для желающих спереть доску для изготовления меча или автомата дядя Никита был грозой.
Тут я вставил из своего опыта, что доски можно к моему Пирату за ошейник привязывать, а он будет их к нам перетаскивать, ведь Пирата не один сторож не тронет.
Но лучшее предложение поступило от Мотяха.
- Что это мы будем горбатиться, по одной доске добывать, - возразил он. - Вон на реке суда готовые стоят. С лодок замки посшибать, ставь на них двигатель да паруса - и вперед! Как раз за летние каникулы туда и назад обернемся.
А не дай Бог, опоздаем? Ладно родители ругаться будут, а если учителка Раиса Яковлевна да Николай Устинович отчитают? Похлеще мамкиного ремня будет...
Федор подытожил результаты «большого совета»:
- Та-ак, связь практически обеспечена! Корабли найдем, только надо одну лодку присмотреть покрупнее для флагманского корабля. Да десяток досок для капитанского мостика и бака все равно нужны.
Мотях на это радостно добавил, что хороший подвесной дюралевый бак от самолета валяется бесхозным во дворе у Поздняковых, а нет - так с трактора или комбайна снимем.
Однако адмирал пояснил, что бак - это передняя часть корабля, но если добудем топливный бак то и он в пути конечно, пригодится. Для запаса пресной воды.
Я вновь попросил слово и высказал созревшее предложение о будущем двигателе. Мол, вижу его паровым, как у полуторки, что на дровах работает. Но пар будет не вверх с дымом уходить, а вырываться под давлением в воду, и мы, как торпедные катера, понесемся по Карповке. Только надо на котел клапан предохранительный установить, чтобы бак не разорвало, как у Дроновых на самогонном аппарате.
После этой идеи, видя загоревшиеся глаза друзей, я, похоже, из капеллана превратился в конструктора. Только мне порекомендовали, когда буду двигатель разрабатывать, не забыть про парус: все-таки экономия дров. Антроп сказал и про весла, но как уж мне не хотелось к кораблям еще и весла пристраивать... Куда сейчас на них уплывешь, коль одно весло еле-еле на горбу тащишь?..
Итак, что у нас набралось? Корабли, двигатели, паруса, радиосвязь... Явный тупик обозначился, когда стали думать, из чего делать якоря и где взять цепи? Насчет цепей было предложение -у хозяйских собак поотбирать. Правда, риск большой: псы больно кусачие... А что если с колодцев поснимать?! Мариновские колодцы по глубине чуть не до центра земли доходят. Решили: ночью перед отплытием и снимем. А что касается якорей, то предложили откручивать лапки с культиваторов и попарно крепить их болтами, - вот и приличный якорь получится, Федя расчувствовался и по-командирски хлопнул меня по плечу:
- Ты гений, Евгений, а то я думал: будешь у нас судовым батюшкой. Зачисляю тебя в инженеры нашего флота!
Тут я почувствовал, как на лопатках моих что-то засвербело, - это на спине от Федькиной похвалы быстро-быстро стали прорастать крылья. Вдобавок ко всему мне же поручили и карту будущего плавания составить, а это было потруднее, чем двигатель придумывать.
Вопрос стал: чем команду кормить. Кто говорил, что надо уже сейчас раков ловить и в самодельный пруд запускать возле старой кузни: перед отплытием легко будет набрать. Можно также рыбу ловить и сушить. А то еще - под слань живую набросать: когда надо - лови черпаком да ешь... Правда, тут же высказали сомнение: зачем раки да рыба, коль они всегда за бортом - лови не ленись. А в море такую мелочь вообще есть не будешь. То ли дело кальмары там да осьминоги - одним существом вся команда сыта будет.
Больше всех против рыбы выступал Антроп, и, сказав, что знает, какой провиант нам в дорогу нужен, побежал домой. Без Антропа мы решили: клей вишневый собрать бы надо, на той стороне пацаны еще клей с деревьев не ободрали, глядишь, килограмм-другой вместо конфет сгодится.
Тут появился Антроп. Из-за пазухи он достал промасленный сверток. Я не выдержал и сказал:
- Фу! Ну и вонь... Что это ты принес?
- Воняет навоз на лопатке, а это сало для кулеша. В него бабка Мавреша именно такое сало кладет да еще приговаривает: «Кады ешь кулеш - поздоровешь да посильнешь» или «Казак без кулеша не наестся ни шиша». Останется пшена да соли достать, и блюдо сытное готово! Но, видимо, среди нас, кроме Антропа, казаков не было. поэтому шмат сала ему посоветовали отнести домой, так как на чердаке от него дышать стало нечем.
Я предложил: - А не взять ли нам в плавание несколько бутылок денатурата для адмирала вместо рома?
- Так разве его пьют? - удивился Федор.
- Еще как! Дядька Володя Гончаров, когда обедать садится, то обязательно рюмку гранёную денатурата выпьет да после ка-ак крякнет и до-ол-го потом выдыхает, будто архангел с небес трубит. И завсегда ложечкой арбузного меда закусит. У него и без кулеша ряха, как у племенного бычарика. Нам бы его в плавание уговорить, да, боюсь, тетя Поля не отпустит. Скажет, кто ж кизяки заготавливать будет?
Сила его по всему селу известна была. Иногда случалось, пара быков в горку арбу с сеном не тянет, так он слезет, зайдет сзади и арбу эту наверх вместе с быками да и вытолкнет. Ох, и сгодился бы он в плаванье, особенно когда на мель или забурунье налетим! Не Мотах же с Сосой корабли вытаскивать будут!
- Да зачем он нам на одной ноге? - возмутился Соса. - Он же в грязи на своем протезе утонет! Тогда уж лучше взять брательника твоего, Шурку!
Но тут за дядю Володю вступился Федор:
- Так и что, если одна нога? Вон Сильвер тоже с одной ногой был, а какие дела творил? Как он с пиратами расправлялся?! Почитай Стивенсона... Только у нас ребя, будет сухой закон: денатурат отставить.
По провианту к единому мнению так и не пришли, хотя Мотяху поручение дали - сухари готовить. И клей вишневый нужно вперед других пацанов с деревьев поободрать. Но дядьку Володю, вместо Сильвера, решили все же не приглашать. А то его жинка могла растрезвонить по всей Мариновке о нашей затее раньше времени. Шурка, мой старший брат, тоже не подходил из-за того, что был страшным курильщиком, да и драчлив чрезмерно...
Но тут еще более серьезный возник вопрос: надо ли брать с собой живность? К примеру, собак. Надо или нет? Охрана, все-таки, но чем кормить? Антроп предлагал взять у Мирона Кривова щенят и уже сейчас учить плавать. К отходу флотилии будут свои судовые барбосы-караульщики.
Соса неожиданно предложил, обращаясь ко мне:
- Лучше б Женькиного петуха взять! И вес малый, и маневренный: лучше любой собаки. И летает, как орел. А уж долбанет клювом - так, как молотком по башке!
Петух и вправду был у нас настолько драчливым, что почтальонша уже отказалась нам почту носить. А частая гостья бабка Мавреша подойдет к нашему двору метров за сорок и шумит оттуда: «Танька, Шурка-а...» Чтобы загнали, стало быть, петуха в котух на время. Только потом баба Мавреша заходила в дом. Кошки и собаки двор наш обегали стороной: знали суровый нрав кочета.
Посему решили: есть, есть смысл петуха в плавание взять. А к нему и пару курей: все-таки с яичками будем, и охрана надежная.
Расходились поздно, горячо обсуждая предстоящие события. Тут я вспомнил и про ароматный и сытный кулеш: «Эх, съел бы мисочку и даже со старым салом! А вместо узвара-жменьку вишневого клея...»
Собирались каждый день. Докладывали Федору кто что достал, кто что сделал. Антроп с Нычиком подняли затонувшую лодку в ерике за кузней и уже принялись старыми тряпками ее конопатить. Там же, за кузней, нашлось с избытком лапок от культиваторов для якорей.
Очень торопили меня с двигателем - где и как его устанавливать.
Мой рисунок флагманского корабля всем понравился. Да как он мог не понравится, коль огонь в топке горел, пар сзади клубился, а на мачте флаг развивался в виде морской тельняшки. Мельников добавил:
- К флагу надо пришить две буквы: «М Ф».
Я спросил:
- Это что, Мельников Федор?
- Да нет - Мариновская Флотилия! - гордо ответил адмирал и строго спросил: - Что у нас с картой?
- Так ведь маршрут еще не обсудили! Я и не знаю в какую сторону карту рисовать.
Откровенно говоря, я не представлял, куда речка от колхозного сада поворачивает: дальше-то мне не приходилось забредать. Вот в сторону Калача мы часто ездили в район: то в больницу, то еще по каким делам. А особенно хорошо видно из кузова, полного зерна. Сидишь себе царем на золоте, жуешь пшеничные зерна и о чем только не мечтаешь по дороге на элеватор... А Карповка и так и эдак извивается мимо Ильевки - да прямо в Дон.
В общем, в эту сторону карта получалась, а в сторону Сталинграда никак.
На ближайшем из советов стали обсуждать маршрут. Если в Персию, это, значит, по каналу выйти в Волгу, а там и по Каспию недалеко до цели. Стали считать плюсы и минусы. К плюсам отнесли сад колхозный: зайдя с тыла, откуда сторожа не ожидают набегов, можно яблок нарвать для похода, ближе к Прудбою раков много водится, тоже подспорье. Вот, считай, и все плюсы. Зато минусов... И то, что никто не знал точно, где река какие повороты делает за садом, и то, что прудбойские пацаны драчливые, но, самое главное - на военном полигоне стрельбища начались, и Карповку нашу за садом перекрыли понтонным мостом. Военные точно нашу флотилию не пропустят, да и еще вооружение отберут с корабля. По моему проекту на флагмане пушечка с поворотным механизмом должна стоять, мы её могли притащить из блиндажа.
В общем, обсуждение плавания по течению реки плюсов более набрало. Первое, удобнее из ерика отплывать. От посторонних глаз подальше. Правда, кузнец Шёва мог нас засечь. Он, как на речку ни придешь, все в кузне молотками гремит да меха раздувает. Мы уж думали, он там днюет и ночует. Кузнец пообещал, что цепь нам на якоря даст - откует. Шева был не только славным специалистом по ковке металла, но и известным колбасным мастером. В Мариновке колбас вкуснее Шевы никто не делал. Мы у его рыжеволосого сына любой ценой выменять старались хоть на зубочек кусочек колбаски, да с чесночком... Эх, вот бы в плавание пару колясок, да только мечта эта несбыточная. Ой, увлекся я колбаской-то.
Значит, ерик - наша гавань. Дальше, как курятник проплывать будем, раки не хуже прудбойских, а за мостом засолочный пункт - это, ведь, соль да огурцы. Можно вместо яблок набрать. К соличке останется ещё корней чакана надергать из воды: бери, обжаривай в топке судна да с соличкой жуй - и никаких тебе препон в виде шлюзов да понтонных мостов.
В общем, порекомендовали: рисуй карту следования через курятник, мимо коровника на Ильёвку и в Дон. А там по Черному морю - куда хошь!..
- Ни куда хочешь, - одернул Мельник, - а на Севастополь пойдем. Конечно, зайдем и в город Ростов, как-никак Ростов-папа.
Нычик вставил: - Тогда и в Одессу-маму зайти неплохо бы.
Мельник сказал, немного подумав:
- Это нам не по курсу, но возможность захода в Одессу не исключается.
Придя в Севастополь, решили обязательно отсалютовать колыбели славы российских моряков. Даже запланировали на Сапун-гору подняться, гильзу там закопать с землей, взятой на месте Старой Мариновки. А оттуда привезти их земли и насыпать на холмике памятника возле нашего клуба. Тут же и текст для капсулы составили: «В память посещения героического Севастополя от Мариновской Флотилии, 1958 год.»
Нычик сказал, что лучше бы набрать земли с Мамаева кургана. Но Федор возразил: нет, здесь, на Мариновском выступе, народу полегло не меньше, и памятник здесь надо создать еще “грандиознее, чем стоит в Берлине.
- Только еще, ребята... В памятном тексте запишем всех, кто на наших кораблях пойдет. Каждого имя и отчество. После фамилии, я думаю, роспись неплохо бы свою поставить. Поэтому дома хорошо потренируйтесь, поработайте над росписью.
В воскресный день с утра пораньше, взяв по куску хлеба, я, Соса и Мотях отправились в Илларионовскую балку, на заготовку вишневого клея. Часа через три ходьбы добрались до заброшенного бывшего барского сада. Краснеющие вишни были кисло-горькими, зато клей приводил нас в восторг. Птицы заливались окрест, превращая заброшенный сад в райские кущи. Пчелы и бабочки кружили над головами, да нещадное солнце выжигало наши нечесаные чубы.
Вдруг где-то далеко-далеко ахнул взрыв - глухим раскатом донесся он до наших ушей, насторожив, встрепенув наши сердца неясной пока бедой.
- Пацаны, айдайте домой, - с тревогой сказал я.
- А чё шли-то? Команду кормить чем будем? - возразил Мотях, откусывая от ствола наплывы клея.
Но на душе стало неспокойно. Взрывы, не редко звучащие здесь, так не тревожили, как этот, глухой и надрывный.
Тихая, ясная погода тоже вдруг стала портиться, как это нередко случается в нашей степи. Верхушки тополей, торчавшие над балкой, заволновались, зашумели, забрасывая нас сорванной молодой листвой, перемешанной с пылью. Солнце, не успевшее подняться в зенит, куда-то исчезло, попрятав заодно и все, что над нами пело, трещало, жужжало. Даже цветы закрылись от надвигавшейся пыльной бури, закрылась белоголовая сныть.
Мы вылезли из балки. Ржаное поле, совсем недавно походившее на густые заросли тростника и укрывавшие нас едва ли не с головой, полегло. Прижало ветром жито к земле, да так, что не найти было приведшую сюда тропу. Дичающий ветер хлестал нас со всех; сторон, осыпая то песком, то дробью дождя.
Измученные, промокшие до нитки; мы вернулись в Мариновку; где и узнали, что нет нашего Федора Мельника: подорвался он на мине; которую пытался разрядить. Лежала мина и лежала долгие годы на дороге, сколько по ней проехало бричек; автомашин и тракторов... Словно копила она в себе зло и вот рванула в его руках.
Шестнадцать лет прожил на свете наш славный флотоводец. С ним погибла и Мариновская Флотилия.
Милиция вместе с саперами очистила Федькин чердак от смертоносного хлама. Как-то поднялись мы в осиротевший штаб: пусто и пыльно там было, только на гвозде весела капитанская фуражка, да на пустом ящике лежала раскрытая книга Стивенсона, со страниц которой смотрел на нас одноногий пират, словно звал в края неведомые.