Код 500-700

***


Шестеро выживших разведчиков, которые в бою были отрезаны от остальных, шли к условленному заранее месту встречи на берегах реки Санта-Элена. Им очень хотелось добраться туда. Каждый мысленно представил, как Че переправляется через Рио-Гранде…На рассвете они подошли к деревне Ла-Игуэра. До нее было метров 400. Партизаны спрятались в зарослях кустарника, как прячутся в свои норы звери. Но убежище было не очень надежным. Идти к месту встречи днём было рискованно, поэтому они стали наблюдать за тем, что происходило в деревне. Здесь было много военных, а это означало, что в деревне размещается штаб противника. Это предположение подтвердилось, когда над ними пролетели вертолеты и сели в Ла-Игуэре. Оставшиеся в живых бойцы были уверены, что Че уже в Наранхале, ждет их... Им и в голову не могло прийти, что он арестован и теперь находится в этой самой деревне.

В половине восьмого вечера, когда в окнах глиняных лачуг зажглись свечки и карбидные лампы, у школы в Ла-Игуэре появилась группа боливийских «рейнджеров» вместе с тремя пленниками и двумя трупами. Одного из них солдаты буквально тащили по земле. Это был партизанский командир Эрнесто Че Гевара. Руки их были связаны за спиной. Пленников закрыли в местной школе, представляющей из себя глинобитный дом с черепицей, в котором было лишь две классных комнаты, разделённых между собой перегородкой. Симона Кубу и раненного в лицо Хуана Пабло Чанга заперли в одном из классов вместе с трупами двоих товарищей. Че поместили в другом. Его развязали и дали аспирину от боли в раненой ноге.
Забытый богом городишко пребывал в состоянии тревоги и ожидал нападения уцелевших партизан в любой момент. Вокруг школьного здания были размещены два концентрических заслона охраны, а на ближних подступах ещё и многочисленные дозоры.
Конечно же, как только Че Гевара был взят в плен, у него отобрали рюкзак с личными вещами и дневники. Вся предшествующая жизнь Эрнесто Гевары детально запечатлена в море бумаг, куда он заносил свои впечатления, описания событий, в дневниках, сохранивших наиболее личные его чувства и переживания, в письмах, в статьях, интервью, протоколах, речах и пометках на полях книг. Его жизнь проходила в окружении многочисленных свидетелей. А теперь его дневник находился в телеграфной конторе, в нескольких ярдах от места, где Че держали под стражей. Впервые в жизни Эрнесто Гевара оказался лишён ручки и бумаги, оказался человеком побеждённым по существу, потому что не мог по своему обычаю сообщить о положении дел. Дальнейшее о его судьбе можно строить только на основе признаний его врагов.
Один из охранников, находившихся на посту в помещении, где был заключён Че, рассказывал несколько лет спустя:
«Я видел одну вещь, которая показалась мне явным оскорблением пленного партизана; это было, когда вошёл Карлос Перес Гутьеррес, схватил его за голову и плюнул в лицо. Че не стал терпеть этого – он плюнул в ответ и так пнул обидчика, что тот согнулся пополам. Я не знаю, куда он его пнул, но видел как Карлос Перес Гутьеррес свалился на пол, а Эдуардо Уэрта и другой офицер схватили Че».
После этого вызвали санитара, который промыл раненую ногу Че дезинфицирующим раствором, и это была вся медицинская помощь, которую ему предоставили.
Несколько раз солдаты заходили посмотреть на Че, но не было никакой возможности вести беседы с живой легендой, человеком всегда необщительным и сохранявшим известное отдаление даже от близких людей. Ну а насколько же сильна должна быть отчуждённость к незнакомцам, а тем более к врагам. Некоторые из посетителей даже спрашивали он ли убил их друга.

Около 10 утра один из партизан предложил послушать радио и узнать последние новости. Они включили транзистор на минимальную громкость, и все склонились над ним. Все радиостанции – «Радио Альтиплано», «Радио Санта-Крус», «Радио Бальмаседа» – передавали одну и ту же страшную новость о том, что партизанский командир Рамон, легендарный майор Эрнесто Че Гевара погиб в бою в ущелье Юро. Передавали, что командир партизан был одет в куртку такого-то цвета, носил две пары часов… Герильерос сразу же поняли, что всё кончено: все эти годы Тума был рядом с Че, преданный, самоотверженный, поэтому Че не хотел расставаться с вещами, которые Тума оставил ему. Перед смертью он уже не мог говорить, но Эрнесто понял его. Че носил его часы и при первой возможности мечтал переслать их сыну Тумы, который родился, когда тот был уже в Боливии. Тума знал сына только по плохой фотографии.

Рано утром один из «рейнджеров» принес Че завтрак. Потом он рассказывал: «Пленный сильно хромал и, тем не менее, ходил по комнате. У меня возникло чувство, что он хочет обязательно с кем-то поговорить. И действительно, он сказал мне, что хотел бы поговорить с учителем».
Военный корреспондент Хорхе Торрико-Винсенти, который благодаря своему полуофициальному положению первым прибыл в деревню Игуэра, беседовал с двадцатидвухлетней учительницей Хулией Кортес. Она была последней собеседницей, с которой Эрнесто Че Гевара разговаривал перед смертью и у которой не было повода искажать свои показания:
«Когда я вошла в класс, то увидела человека с длинными волосами и спутанной бородой. На нем была грязная, вонючая одежда. Видеть все, это было неприятно. Он бросил на меня проницательный взгляд и спросил, учительница ли я. Когда я ответила утвердительно, он начал меня расспрашивать: сколько детей ходит в школу, привыкли ли они к учебе, получают ли в школе завтраки. Потом он мне стал рассказывать о Кубе, о том, что там для деревенских детей построили новые прекрасные школы. Я возразила, сказав, что Боливия бедная страна, на что он сразу же ответил: «Однако господа из правительства и генерального штаба ездят в роскошных «мерседесах». Мы перешли на другую тему. Я спросила его, был ли он с партизанами, когда они в сентябре захватили Игуэру. Вся группа потом примерно в четырехстах метрах от деревни попала в западню. Он сжал зубы и сказал: «Жители Игуэры — трусы. Они предали нас. Из-за них мы потеряли трех отважных бойцов...»

В 10 часов утра 9 октября на краю деревни приземлился военный вертолет, на борту которого были главнокомандующий боливийской армией Альфредо Овуандо Кандиа, Давид Лафуэнте Сото и кубинский эмигрант, находящийся на службе в ЦРУ, Гонсалес. На другом самолете прилетели генерал Хоакин Сентено и вице-адмирал Горацио Угартече. В горной деревушке, таким образом, собрались высшие чины боливийской армии. Один за другим они заходили в школьный класс, в котором находился раненый предводитель партизан. Когда вошёл его старый знакомый – Гонсалес, Эрнесто назвал его наёмником, и после этого их беседа превратилась в обоюдные крики и ругань. Гонсалес не выдержал и спешно покинул помещение, бросив за дверью: «Да, чёрт возьми – это он».
 Может быть, они прилетели только для того, чтобы лично убедиться, что Че Гевара пойман? Очевидно, нет. Ещё задолго до совещания командованию была отправлена телеграмма: «Добрый вечер. Последнее сообщение подтверждает, мы задержали 500». Шифр был прост: 500 – Че Гевара. Вариантов ответа было два: 600 – живой, или 700 – мёртвый. Собравшиеся в деревушке армейские чины получили шифровку от ЦРУ: «500-700». Потом они улетели в Валье-Гранде, расположенный неподалеку, чтобы обеспечить себе алиби.

В середине утра начались поиски палачей-добровольцев. Главный сержант Марио Теран попросил позволить ему убить Че, т.к. партизаны убили троих его приятелей. Сержант Бернардино Уанка вызвался прикончить товарищей Че. После часа дня настало время казни. Марио Теран первым вошёл в класс, но неожиданно пленный попросил его, чтобы еще раз пришла учительница Хулия Кортес. Теран вышел вон и признался, что не может убить Че. Тогда его изрядно напоили для смелости. Возможно, что Гевара ещё не догадывался о том, что его собираются казнить. Но когда Теран снова вошел в класс, в соседней комнате за тонкой перегородкой раздались выстрелы – Уанка в упор расстреливал Чанга и Симона. Че всё понял. Теран уже не мог просто уйти, притворившись, что проверял пленника. Спокойным, приветливым голосом он сказал Че Геваре, чтобы тот сел. «Зачем? — обречённо спросил пленник.— Застрелить меня ты можешь и так. Только передай Фиделю - моя неудача не означает, что революция кончена, она победит где-нибудь в другом месте. Алейде – жене - скажите, чтоб поскорее забыла меня, вышла замуж и была бы счастлива, - Эрнесто говорил всё быстрее, боясь не успеть, - и чтоб дала детям образование. Солдаты пусть целятся, как следует».
Теран растерялся. Он отвернулся было к двери, но затем вдруг выпустил первую очередь, услышав вызывающий оклик: «Стреляй, ты, трус. Ты убьёшь мужчину». Че упал на пол с перебитыми ногами, он корчился, полилась кровь. Во второй раз Теран прицелился. Гевара инстинктивно поднял руку, как бы пытаясь защититься. Пули пробили ему руку и прошли через грудную клетку, задев сердце. На стене школьного класса остались следы от пуль... Эрнесто умер не сразу. Несколько минут он лежал в агонии, задыхаясь от удушья: сердце остановилось, кровь медленно свёртывалась, кислород перестал разноситься по телу. Первые воспоминания детства Эрнесто были связаны с ужасными приступами астмы; последние в жизни тоже завершались удушьем. В помещение вошел старший лейтенант Перес, вынул пистолет, перевернул ногой тело Эрнесто лицом вниз и выстрелил умирающему в упор, в затылок.