Зарисовки

Ушедшему

…хлопнув незакрепленной створкой в окно ворвался терпкий утренний ветер. Закружил по комнате, потрепал прозрачные желтые занавески и по стенам запрыгали блики. Смахнул со стола ворох старых писем, фотографий, обрывков и клочочков бумаги. Слегка толкнул легкое плетеное кресло с забытым кем-то потрепанным плюшевым мишкой. Кресло закачалось, мишка упал на пол.
Мигала разноцветными лампочками стереосистема, музыки не было. Пепельница на журнальном столике была полна окурков и черного пепла от сгоревшей бумаги. От дуновения ветра закружилось серое облачко и осело. Воск от сгоревшей до основания свечи - бессильной свидетельницы глухого отчаяния ночи – застыл на столе причудливыми наплывами.
Ветер шаловливо-гулко прокатил по полу опрокинутую вазу, разметал высохшие лепестки цветов. Еще раз взметнув крылья занавесок, вылетел в окно. Тихонько стукнула створка…




Старый тополь

Пилили старый тополь…
Он был большим и старым, и не «пушил» поздней весной. Он был единственным выжившим в процессе «благоустройства и озеленения» этого старого и тихого района недалеко от центра Москвы. Раньше на пятачке между небольшим заводиком, техникумом и жилыми домами была маленькая зеленая рощица, там играли дети, натягивая веревки между стволов и делая «домики», на низких ветвях сооружая невообразимые конструкции, называемые «шалашами»).
Потом часть деревьев засохла, их спилили, но новых не посадили. Сносились старые дома, вместо них вырастали новые элитные многоэтажки, владельцам которых требовалось место под стоянку для дорогих иномарок. И это место находилось – еще несколько деревьев в один непрекрасный день исчезали. Потом завод заасфальтировал площадку перед проходной – тоже под стоянку. И старый тополь остался единственным.
А потом началась еще одна большая стройка. Дорога, которая так нужна, чтоб разгрузить соседнюю улицу. А тополь стоял как раз на середине будущей «проезжей части», и, разумеется мешал строителям самим своим существованием…
И вот прекрасным, теплым и удивительно спокойным летним вечером старый тополь спилили. Казалось бы – ничего особенного, это просто дерево… Но смотреть на это было невыносимо грустно… Наверное, он безмолвно кричал – не столько от боли, сколько от обиды…
Но люди не слышали. Людям нужна дорога. А дерево – ну кому оно нужно?



Вечерний пляж

…босые ноги почти по щиколотку утопали в мягком белом песке. Позади оставались маленькие следы, ласковая волна нежно слизывала их… раз, другой… и будто не было следов… брела по полосе прибоя… медленно, бесцельно… подобрав одной рукой подол платья, в другой руке болтались босоножки с тонкими ремешками… остановилась, обернулась медленно - нет следов позади… наверное, перенесли ее сюда по воздуху… перенесли и оставили на этом пустынном пляже, в царстве догорающего солнца…
…можно не спешить, время будто остановилось… лучики играли бликами на легких волнах, загорались и гасли озорные искры… полупрозрачный шелк алого платья мягко облегал загорелую фигуру, струился вдоль линии бедра... при каждом малейшем дуновении соленого ветерка нежно касаясь легкими складками голых ног... луч заходящего солнца, на секунду задержался на груди и утонул, высекая огненные искры в непослушных прядях рыжих волос... обвела взглядом вокруг – никого… одна, в компании бриза и прибоя… села на мокрый песок, не боясь, что морская соль разъест тонкий дорогой шелк… вытянула ноги, чтобы насладиться лаской набегающей волны, раз за разом обволакивающей ступни… скрипуче крикнула чайка, покружилась, снизилась, закачалась на волне, как маленькая лодочка… солнце стало огромным и особенно прекрасным в эти последние минуты заката… огненные полоски протянулись по воде, а игра волн превратила их в живое пламя. Скоро догорят и погаснут последние лучи, умрет закат… ночь одним махом накроет этот пустынный пляж бархатным плащом со стразами… сегодня не будет луны…



Утро

Солнечные лучи скользили по спящим неоновым вывескам, дробились в стеклах витрин, рассыпались сияющими искрами… умытый утренний город, потоки машин, мельтешение прохожих, суматошное бесконечное движение – все текло как будто вокруг, не касаясь и не затрагивая… шла, как будто в сияющем тумане, не замечая дороги, не видя ни лиц, ни домов, не слыша недовольного ворчания разбуженного города… …перед глазами, как в сумасшедшем калейдоскопе, мелькали картинки прошлой ночи…
…безумие страсти, фейерверк и марево удовольствия… … до сих пор ощущала на коже сильные и одновременно невероятно нежные руки… умелые пальцы, ласкающие каждый миллиметр кожи… …каждое прикосновение, посылающее огненные искры… неистовые сладкие и горячие губы, не пропускающие ни единого потаенного местечка… тягучее томление поцелуев, то легких, как касание крыла бабочки, то затягивающих в бездонный омут волшебства… дразнящие соприкосновения языков, заставляющие кипеть кровь… желание содрать с себя кожу, чтобы стать еще более обнаженной под шальным и горящим взглядом расплавлено-шоколадных глаз… …ощущение ничем не сдерживаемой мощи под ладонями… от прикосновения к гладкой и горячей коже зудят пальцы… …низкий, чуть хрипловатый голос "царапает", завораживает и отдается вибрацией где-то в самой глубине естества… …неистовая пульсация, попадающая в такт биению сердец… нет сил сдержать стона, рвущегося из глубины души… восхитительный коктейль из страсти с нежностью, дурманящий сознание, заставляющий забыть обо всем, кроме этих глаз, этих рук, этих губ…