Черный квадрат

Серая блестящая лента асфальта сквозь преддверие дневного марева забегала за горизонт мимо провожающего друзей города под аккомпанемент Синатры. Джентльмены купались в рассвете, щурясь от пока еще ленивого солнышка, выходившего на охоту за остывшим разумом, и нехотя плавно перемещаясь навстречу дивному завтраку, ожидающему их пустые желудки. Ночь, проведенная в задушевной беседе, сдобренной превосходным чаем и легкими наркотиками, оставила в сердцах звенящую волну человечности, на гребне которой они и выплеснулись на борт Титаника, где их радушно приветствовали дети Каспия.
В ожидании пищи разговор перекатывался с левого берега на правый и обратно, но внезапно его ленивый бег был остановлен добравшейся-таки до дремавшего сознания Перекупа информации о стоимости Черного квадрата.
- Дайте мне миллион Бакинских и я нарисую сто одиннадцать таких квадратов!
Какой-то металлический звук возбудил тут же погасшее чувство нереальности происходящего. Жонглер внимательно оглядел товарища, пытаясь схватить его за подсознанку, после чего фразы, ритмикой напоминающие стук ножа о доску при шинковке овощей кулинаром, с остановкой лишь на поправку очков на переносице, подкосили начавшее уже было слагаться благополучие Перекупа, базирующееся на способностях в области геометрии:
Нет, дорогой мой юноша, тебе никогда не нарисовать даже одной стороны того квадрата. И я скажу тебе почему. Неужели ты думаешь, что на Земле столько богатых сумасшедших, готовых выложить целое состояние за добросовестно закрашенную фигуру? Черный квадрат – это и есть Козевич. Чтобы это понять, надо знать все его творчество, жизнь, проникнуться чувствами, вложенными в каждое произведение. Все мировоззрение Божемира, вся его суть упорными уступами бессонных ночей слагалась годами в стремянку на небеса… где вырисовывалось нечто угольное, с каждым творением все яснее; временами кусочки чуда пропадали, но только для того, чтобы возникнуть вновь, переливаясь до рези в глазах всеми цветами радуги… Вот так душа творца разливается словно в рюмки, в его детища, и, резюмируя праздник, на посох ставится последний стопарь, зияющий черной дырой в вечности, остающейся призрачным следом в уходящем от нас прошлом…
На тарелке дымился кусок баранины, щекоча ноздри пряным ароматом. День обещал быть жарким…



В соавторстве с паном Болтуном Злобным-Пшешушем