ГЛАВА 54. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДОВАЛО
ПРОЛОГ
Что же творится на этом свете, господа-товарищи (не говоря уже о том)? Даже не пытайтесь ответить на этот очевидно бессмысленный вопрос. Многие пытались, да безуспешно: кое-кто умом тронулся, а некоторые даже ударились в религию, благо новые времена всячески тому способствовали. Но и там бедолаг поджидали крайне неприятные сюрпризы, как-то: очевидная коррумпированность и нечистоплотность церковных иерархов, абсурдность религиозных представлений об окружающем нас мире… всего и не перечислишь, да мы и не собирались этого делать. Нет уж, уважаемые, не дождетесь от нас унылого перечня всех ужасов и прочих неудобств нашего с вами бытия. Еще чего! Есть тысячи других способов расстроиться, ибо поводов к тому – море, даже океан, имя которому –Жизнь.
Ну, и Бог с ней. Пусть катится по своей накатанной колее в неизвестность. Все равно чему быть – того не миновать.
Вот и меня, раба божьего, закоренелого еретика и, по совместительству, серафима четвертого класса Парамона, не миновало. Да еще как не миновало! В очередной раз поманило нас с Хомяком, Пришельцами да демоническим духом Азазеллом в светлую даль нечто нераспознанное, да на этом все и кончилось. Светлый путь уперся в тупик, что, впрочем, и ожидалось с самого начала очередной эпопеи. А в этом самом тупике, должен заметить, ничего хорошего не было, нет, и не предвидится. Тем не менее, твердо помня азбучную истину о недопустимости впадения в грех уныния, пришлось как-то прозябать и дальше, и даже делать вид, что все в порядке. Временные трудности, вот и весь сказ!
Впрочем, если быть последовательным и точным, не всех они коснулись. Это я о проклятых Пришельцах говорю, будь они трижды неладны. Как только запахло жареным, Бяка и Бука обменялись многозначительными взглядами, и, пробормотав что-то о срочном божьем задании, умчали на своем старом НЛО в неизвестном направлении. Азазелл проводил Пегаса тяжелым взглядом, но, вопреки ожиданию, не погнался за дезертирами, а достал кисет, набил трубку гаванской махоркой, и тяжело задымил.
РАЗДЕЛ 1. РОВНО ВДВОЕ ЛУЧШЕ
- Скатертью дорога, - мстительно прошипел вдогонку бездельникам Хомяк, - баба с возу – кобыле легче. Короче, на все воля божья!
Мы закивали: мол, разумеется, а как же иначе? Без воли Всевышнего никуда! Дух хотел, было, даже перекреститься по поводу упоминания имени Создателя всуе, да вовремя спохватился, вспомнив, как в прежние времена действовало на него лично и ему подобных представителей нечисти крестное знамение.
Помолчали. Слово попросил новоиспеченный серафим, бывший представитель отряда куньих класса млекопитающих Шатун.
- Все сказанное вами, безусловно, верно, но, к сожалению, относится к разряду избитых, или азбучных истин, а то и вовсе благоглупостей, - бестактно начал он издалека. – Привыкли вы тут ни черта не делать, ссылаясь на волю Провидения, а ее ведь, как известно, на хлеб не намажешь! Раз уж послал нам Господь испытание в виде провала всех начинаний, надо делать выводы… или вообще что-то делать, а не сиднями сидеть и бормотать несуразности! Мы ведь тут не огарки какие-то собрались, а, можно сказать, божьи избранники! Бог же не стал бы, кому попало, раздавать серафимские должности… а кое-кому и ордена Андрея Первозванного!
Хомяк укоризненно взглянул на меня и покачал головой: стыдно, мол, господин хороший! Как будто сам не прослыл самым отпетым бездельником в светлом ряду небожителей высшего ранга. Я же, как и было предписано разного рода святыми писаниями, проявил неслыханную кротость и ограничился тем, что показал старому прелату язык да покрутил пальцем у виска.
Гризли замолчал и изумленно уставился на своих старших товарищей. Ему, наивному животному, все еще представлялось, будто в небожители попадают лишь существа, лишенные недостатков, преисполненные благости и доброжелательства… ангелы, одним словом! А тут такие, можно сказать, монстры – старые брюзги, мизантропы и безбожники ни с того ни с сего пополнили ряды небесного, можно сказать, генералитета! Не научился бывший (а, может, и не бывший?) хищник анализировать события и делать правильные выводы из наблюдений.
Мы с интересом наблюдали, как на звериной морде отражалась трудная работа недалекого ума. Не медвежьего рассудка, честно говоря, это дело – пытаться понять сущность небесной иерархии, когда подобное и самому папе римскому не ясно. Я, между нами говоря, сам порою недоумеваю, за что нам эдакое счастье выпало, почему старик Всевышний нас заметил, и, можно сказать, благословил.
- Продолжай, хищник, - прервал, наконец, Хомяк, тягостное молчание, - что из всего сказанного следует? Или следует последовать?
От подобных формулировок не только слабый рассудок животного мог бы зайти за разум! Даже у меня в голове помутилось. Только старина Азазелл, немало не смутясь, изрек:
- Товарищ Шатун, вероятно, хотел сказать, что надо делать выводы, то есть вывести ситуацию из-под контроля, либо, наоборот, взять оную под контроль!
- Час от часу не легче, - злобно подумал я, - вот же ведь языки без костей! Дать бы им обоим по шее за суесловие, да не получится, уж больно здоровы, проклятущие! Особенно старина Дух…
А Хомяк, воспользовавшись своим неотъемлемым правом хозяина, тут же снял перчатки и стал лениво хлестать своего рогатого денщика по щекам, выговаривая:
- умничать стал? Старших перебивать вздумал? Кто тебе слово давал? И, вообще, как стоишь перед офицером, скотина?
И Азазелл, гроза Вселенной, вынужден был все это терпеть! А куда ему было деться? Не сам же себе он выбирал повелителя! Божья воля есть воля божья, и никуда нельзя было деться от этого факта.
- Да прекратите же, наконец, - взмолился гризли, - Бог же на вас смотрит! Каково ему приходится, как вы думаете?
Мы подумали – и прекратили: то ли устыдились, то ли испугались.
- Молодцы, братцы, - прогремело с небес, - четверку вам всем за понятливость и сообразительность!
Гризли, с присущей ему одному звериной реакцией, молнией пал ниц и взревел так, что у нас с Хомяком мурашки по телу забегали:
- Свершилось! Господи, помилуй!
Мы переглянулись и также пали ниц, причем Дух забыл при этом выплюнуть или хотя бы загасить окурок.
Бог неторопливо сошел с облака, подошел к нам и отвесил бывшему демону полноценную затрещину.
- Вы что, не следите за прессой? – строго спросил он, и, не дожидаясь ответа, продолжил: - Не информированность, между прочим, также является одним из тягчайших, если не сказать, смертных, грехов, дорогие товарищи божьи рабы! Ведь изданы же соответствующие законы и указы о вреде курения, да и Минздрав, как будто бы, всех предупредил… кстати, что там у тебя в кисете, дай-ка попробовать! Надеюсь, не откажешь создателю всего сущего в подобной малости?
И, не дожидаясь ответа, отнял у Азазелла трубку, да и кисет заодно. Изящно затянувшись, Господь заметил:
- ты бы хоть приличный табак курил-то, дражайший! Что за мерзкая махорка! Отведайте-ка лучше моего табачка!
От подобных предложений во все времена отказываться принято не было… да и бестактно было бы отталкивать руку дающего, тем более – такую руку! Десницу, можно сказать. И мы дружно потянулись к божьему портсигару.
Затянулись раз, другой – и, как будто, в Рай попали. А что тут удивительного? Все, чего бы ни коснулась длань Провидения, наполняется чудесной силой, в том числе и табак.
Господь насмешливо, но в то же время благожелательно следил за нашими раскрасневшимися блаженными лицами, как бы говоря: - что, понравилось? Это вам не какая-нибудь “Ява”, или, не ночи будь помянут, “Беломорканал”!
Мы бросились, было, наперебой благодарить Всевышнего, но он предостерегающе поднял руку:
- Оставьте вы свои нелепые благодарности себе, точнее сказать, приберегите их для кого-нибудь попроще! Мне от вас другое нужно.
Наступила тягостно длинная пауза. Наконец, голос подал самый глупый, бестактный и бесстрашный из нас – Дух:
- Ты не мог бы уточнить, вернее, сформулировать, о, Всевышний, - заблеял он своим противным завывающим голосом, - чего же от нас требуется? Мы ведь на все готовы, за нами не заржавеет, сам знаешь… а без приказа такого наворочать можем, таких дров наломать, что и тебе, извини за выражение, тошно станет!
Бог даже трубку выронил.
- Еще раз убеждаюсь в том, что бестактности нет предела, - торжественно и мрачно произнес он. - В прежние времена подобные высказывания назывались ересью и богохульством, но мы, слава Богу, не при феодализме живем! Только поэтому не стану пугать всех собравшихся Геенной огненной и устраивать аутодафе, а ограничусь незначительным порицанием.
С этими словами Господь отвесил всем присутствующим по небольшому подзатыльнику, и продолжил:
- Сто раз ведь повторял, что требуется от вас всего лишь одно: сеять разумное, доброе, вечное, а там – будь, что будет! Это в общих чертах, а в данном частном случае всем присутствующим еще раз придется вмешаться в мировую политику, хоть я ее и терпеть не могу, сами знаете! Тем не менее, политика вещь интересная, если преодолеть естественное чувство брезгливости и временно утратить совесть. Берите пример с Америки, у которой нет друзей, а есть интересы! Кстати, кроме друзей, янки не хватает и кое-чего другого, в том числе ума, чести, совести… всего и не перечислить! Сейчас они как раз приходят в себя после последних потрясений, и совершенное напрасно это делают, ибо там - пустота. Давно за ними наблюдаю, и не перестаю удивляться: как можно существовать, не имея души? А ведь существуют, да еще как существуют! Нам бы с вами так! И при этом совершенно не мыслят, вопреки утверждению незабвенного Декарта! А пора бы, давно пора! Ничего, я сейчас предоставлю им некоторые поводы задуматься!
Господь, хитро прищурившись, лукаво взглянул на меня.
- А помнишь ли, Парамоша, тот приснопамятный эпизод с поп корном? – Как бы, между прочим, спросил он.
- Так точно, ваше высокопревосходительство, как можно такое забыть! – молодецки гаркнул я, хотя мне стало несколько не по себе. Почему-то сразу же вспомнились унылая зловонная темнота Нью-йоркской канализации, которую пришлось нам два года ремонтировать, события в Афганистане, американская революция, наконец…
- Так вот, - продолжал Всевышний, - вынужден признать свою ошибку. В том приснопамятном случае ты был как раз прав. Можешь еще раз пожелать какому-нибудь нехорошему янки подавиться, причем не обязательно кукурузой!
- Уже пожелал! – радостно воскликнул я, - пусть он, проклятый, кренделем подавится!
- Уже исполнено, - улыбнулся Создатель, - читайте прессу!
Из Небытия возникла газета “Нью-Йорк Геральд Трибюн” (New-York Herald Tribune), где на первой полосе гордо красовался орел Горбуш с фингалом под глазом. “Президент подавился бубликом!” - Гласил заголовок. Далее корреспондент сообщил, что, потеряв сознание, глава самого могущественного в мире государства приложился своим ликом к какому-то твердому предмету на полу.
- Это только цветочки, - многозначительно произнес Бог, - я ведь в дальнейшем могу исполнить и другие подобные пожелания! Впрочем, пока что пусть живет. Есть насчет него некоторые планы… посторонним знать их, кстати, вовсе необязательно, - строго добавил Господь, видя, как Дух изнемогает от любопытства. – Ладно, вам и только вам сообщаю: одна революция – хорошо, а две – ровно вдвое лучше! Делайте выводы сами, господа.
Тут даже самые непонятливые из нас четверых, а именно – Дух, Хомяк и Шатун, сообразили, что Горбушу предстоит еще раз разрушить все устои капиталистической системы, возглавить какой-нибудь Конвент или нечто подобное… правильно, Всевышний! Так их, проклятых! Как говорится, за гордыню и лицемерию, да и еще за одно место. Будут знать!
- Ваша же непосредственная задача заключается в подтачивании и подрыве опор империалистического союза, - наставлял нас Бог. - Можете устроить несколько государственных переворотов где-нибудь в Аргентине, Пакистане, хоть в Таиланде! Все на вашем усмотрении. Инициатива в данном случае только приветствуется. Если кто-то выразит недовольство, так сразу ему и объясните, что я велел! На все воля моя! До встречи!
И Господь нас покинул. Мы не расстраивались: не в первый раз! Как покинул, так и вернется. А не посетит нас – значит, не заслужили. Ладно, потом заслужим! Во всяком случае, будем стараться.
С этой мыслью и отправились мы к ближайшей… вы думали, церкви? Нет, закусочной! Хомяк заказал себе две порции кумысу, шашлык да кварту церковного кагора, ибо римскому папе можно. Только вот к свинине никак не мог привыкнуть старик, хотя давно пора бы уже было. Дух купил две пачки дьявольского зелья – сигарет “Петр Первый”, а Шатун ограничился жбаном меду да горбушей свежемороженой. Я, по привычке, хотел торт “Наполеон” съесть, да откуда в жалкой забегаловке возьмется это кулинарное произведение искусства? Пришлось ограничиться кружкой пива да воблою вяленой, хотя терпеть не могу ни то, ни другое. Смотрю – и Дух дюжину пива заказал, да и Хомяк с медведем крепились-крепились… да и не заметили, как упились. И зашел у нас разговор о том, как же понимать божью фразу; “одна революция хорошо, а две – лучше”. Все-то было нам понятно, одно только вызывало вопросы: а кому же ее, родимую, совершать? Янки – нация для социальных потрясений профессионально непригодная, подлая и меркантильная, как гайдаровский мальчиш-Плохиш, или, того еще хуже, Главный Буржуин. Кому там на баррикады выходить, да красными знаменами размахивать – совершенно непонятно нам было. С другой стороны, вариант экспорта революции также сразу же отпадал. Какой там экспорт! Еще на таможне живьем сожрут.
Поговорили, посудачили, да так и не пришли к какому-то определенному выводу. Словом, решили на Бога понадеяться. Все равно все будет так, как он прикажет. С этой мыслью Шатун внезапно поднялся на крыло и улетел, судя по всему, в самый дальний и темный лес – рыть берлогу, в которой задумал дожидаться новой американской революции.
- Что ему от Бога-то будет! – в ужасе подумал я. – Сказано же было: “Подрывать устои империализма”. А разве спячкой можно чего-нибудь добиться на мировой арене?!
- А я, пожалуй, в Турцию пойду, - размышлял вслух Хомяк, - ибо народ там вредный, суннитского корня, и вера у них, черт знает, какая, и в НАТО состоят, что Богом не очень-то приветствуется.
- Смотри, старик, как бы на кол не посадили, - озабоченно пробормотал я, - есть у них такой старый добрый обычай! Тем более, что они уже заражены западными ложными ценностями, а ты к ним полезешь, скорее всего, со своим радикальным шиизмом…
- Бог не попустит! – торжественно парировал мой выпад служащий двух религиозных конфессий. – Приходилось иметь дела и кое с кем похуже ваших приснопамятных янычар, и, знаете ли, боялись-то все как раз меня, а не наоборот. Чего стоит моя исламская революция! Эх, да что с вами, гяурами и еретиками разговаривать! Азиаты ведь, не поймете!
С этими словами престарелый имам-понтифик уверенно направился, как ему показалось, в сторону Анкары. Но я-то ясно видел, что выживший из ума аятола-папа уверенно побрел в сторону Северного полюса. Что было делать бедному денщику? Пришлось Азазеллу поплестись следом за хозяином. И остался я, как всегда, один. Оглянулся, посмотрел по сторонам – где, мол, Америка? И пришел к парадоксальному выводу: везде. Куда ни пойди – непременно в США попадешь, как в прямом, так и в переносном смысле. Либо через Северный, либо через Южный полюса, но все равно ведь путь приведет либо к нам, в Евразию, либо в Западное полушарие, чтоб его от Земли черти откололи. Кроме того, так далеко ходить и не надо. Кругом нынче видны ослиные уши подлых янки, повсюду протянули они свои загребущие руки и, как водится, при этом еще и ноги на стол положили. Стало быть, можно в любой точке, объявленной Штатами сферой их дурацких государственных интересов, считать, что ты как бы находишься в стране Желтого Дьявола. А это, ни много, ни мало, и есть вся наша планета! Так что можно начинать подготовку Второй Великой Американской Социалистической революции прямо здесь и сейчас. Сказано – сделано! И начал я готовиться. Зашел в ближайший букинистический магазин, купил по дешевке работу В.И. Ленина “Государство и революция”, его же “Апрельские тезисы” и стал их штудировать. Много чего полезного для своей миссии там нашел, одного только не обнаружил: что делать? Вернее, книга такая у Ильича была, да совсем не про то. И стало мне так грустно, так печально, что руки опустились, и побрел раб божий Парамон, куда глаза глядят.
Брел и брел я по пыльной дороге то ли на восток, то ли на юг, не разбирая пути, и все время думал о том, что нет на свете справедливости. Какая там справедливость, прости меня Господи! Друзья да компаньоны меня покинули, болезни же остались на прежнем месте; требовалось что-то сделать, а что и как – один Бог ведает. Шум гигантских крыльев вывел меня из состояния задумчивой депрессии.
- Куда путь держишь, или, говоря языком Нового Завета, quo Vaduz, Парамоша? – Раздался в вышине звериный рык.
Я нехотя поднял голову. Метрах в двадцати над землей гордо реял, вернее, парил крылатый медведь, нагло рассматривающий одинокого путника своими поросячьими глазками.
- А то ты не знаешь, старый каннибал, - проворчал я, - не стыдно тебе дезертировать, бросив друзей в трудную минуту?
- Стыдно! – Прогремело сверху. – Поэтому я и здесь. Не стал берлогу копать, не серафимское это занятие. Бог ждет от нас подвигов, и, чувствую, дождется!
- Что ты несешь такое? – возмутился я. – Это что, угроза самому Всевышнему? А ну-ка, срочно кайся!
Шатун спикировал вниз, мешком шлепнулся на дорогу, и запричитал:
- Господи, прости меня, старого пушного дурака! Ум-то мой, сам знаешь, с наперсток, язык, как помело, вот и сболтнул опять что-то лишнее! Спасибо слуге твоему Парамону, вовремя остановил, а то такого бы еще наплел! Смилуйся же, всем ведь известны размеры твоего милосердия!
- В самом деле? – Прогремел заинтересованный, как нам показалось, глас божий, - ну-ка, опиши в общих чертах!
- Оно безразмерно и беспредельно, Боже, - нашелся старый зверь-интриган, - и имеет форму, как мне кажется, гигантской бочки меда, ежесекундно наполняемой благодатью из рога изобилия, которым является твоя воля. Или, лучше сказать, оно подобно бесконечной долине, поросшей морошкой и голубикой, по которой текут ручьи, изобилующие лососевой рыбой – не больше и не меньше!
Медведь замолчал и, прикрывая лапой глаза, исподтишка уставился на небо, пытаясь разглядеть лик Всевышнего в ослепительном сиянии его ореола.
- Продолжай, продолжай, почему замолчал? – Иронично воскликнул Создатель, - ловко у тебя получается, черт побери!
Однако перепуганный и сбитый с толку гризли словно язык проглотил. Пришлось вмешиваться в разговор мне.
- Знаешь, Боже, - вкрадчиво начал я издалека, - не судил бы ты его строго! У него и словарный-то запас, похоже, истощился, и умственные способности перенапряжены так, что вот-вот с ума сойдет. Животное, одним словом! Ты уж простил бы его… ну, и меня заодно!
- Пощады? – с пафосом, и, я бы сказал, даже театрально воскликнул Бог, - вот уж не дождетесь!
И рассмеялся, довольный достигнутым этой фразой эффектом: гризли даже из лежачего положения умудрился упасть в обморок.
- Вот так фокус, - проговорил он сквозь смех, - а еще раз так можешь? Ладно, вставайте, а то, как бы не застудиться!
В следующий миг мы уже сидели на каком-то облезлом бревне, а напротив нас на гигантском кряже величественно восседал набивающий трубку Господь.
- Вам не предлагаю, - как бы невзначай бросил он, - вы же знаете, что пора бы и избавляться от вредных привычек. Впрочем, на все воля моя. Могу хоть сейчас навсегда закодировать или заговорить всех присутствующих от алкоголизма, наркомании и табакокурения. Если бы не пресловутая свобода выбора, так бы и поступил. Но, как говорится, сказанного не воротишь, а Бог двух слов не говорит. Верно, товарищи?
- Архиверно, Господи! – В восторге завопил Шатун, - и, главное, архискладно!
- Опять ты со своим неуместным подхалимажем? – Строго нахмурился Господь, - смотри, доиграешься, образина! Я тебя возвысил до небес, но могу ведь и в исходное состояние вернуть, не принимая во внимание прежних заслуг! Ладно, проехали, закуривайте, товарищи!
Закурили предложенные Богом сигары.
- Как вы думаете, чего нам в данную минуту не хватает для полного счастья? – Спросил, хитро прищурившись, Господь, и сам же себе ответил:
- Не знаю, как вам, а мне лично недостает Азазелла с его оригинальным дьявольско-бардовским песенным репертуаром. Дух, к ноге!
В ту же секунду предстал пред нами взъерошенный и запыленный бывший демон, волочивший за воротник своего вечно спящего хозяина.
- Вызывал, Господи? – Развязно спросил он. – Всегда к вашим услугам! Как я догадываюсь, от меня требуется что-то новенькое?
- И что-нибудь грустненькое, - весело подтвердил догадку беса Всевышний, - а то что-то стало приедаться мне хорошее настроение! Раз, два, три, начинай!
Дух извлек из необъятного кармана старую домбру, настроил ее под лад семиструнной гитары, задрал голову кверху, да как завоет! У меня волосы на голове зашевелились, и даже Хомяк проснулся и стал спросонья совершать намаз. Причудливая мешанина из фуг Баха, опер Верди и концертов Рахманинова, сопровождаемая каким-то совершенно идиотским текстом, свела бы с ума любого композитора, но мы тут, слава Богу, не музыканты собрались! Так что сидели мы тихонько и слушали, слушали тоскливое завывание, издаваемое черным козлоподобным созданием с крыльями и ореолом над рогами:
Новый сюжет.
Здесь и дальше – насколько возможно
(Вплоть до точки начала конца),
Исходя из гипотезы ложной –
Злобной шуточки лже-мудреца,
Заявившего, будто на свете
Не бывает отныне чудес,
Отметая все домыслы эти,
Будем верить в Великий Прогресс.
Будем верить – а как же иначе?
Ну, нельзя по-другому никак!
Надо верить – вот наша задача.
Кто не верит – тот сам себе враг!
Так представим на суд дилетанта
Этот новый печальный сюжет,
Где смешались тупые константы
С тем, чего и на свете-то нет!
Так, вернувшись в исходную точку,
Как в сомнительный старт бытия,
Каждый в путь свой идет в одиночку,
В заморочку – и Бог нам судья!
Сознавать это крайне печально,
Если думать об этом всерьез…
Но не бойтесь: сюжет изначально
Был задуман, как некий курьез!
Тем не менее, все-таки как-то
Мир куда-то тихонько бредет.
Это факт, и подобного факта
Не признать невозможно! Так вот,
Господа, если верить охота,
Приготовьтесь к дальнейшим скачкам
Ваших судеб – от быстрого взлета
До падения вниз… к облакам.
(Или глубже, а, может быть, ниже –
Вплоть до дна – только где это “дно”?
Я, признаться, пока что не вижу,
Где, да как затаилось оно).
И прошу вас при этом смиренно
Не принять за чудовищный бред
Этот глупый, зато откровенный
И до боли печальный сюжет!
- Браво! –Воскликнул Бог. – Нам бы так излагать научиться! Изящно, но туманно. Так, не всем представляется возможным понять, о каком таком “сюжете” идет речь?
- Я и сам не знаю, Господи, - с несвойственным ему смирением отвечал Дух, - но смею предположить, что тебе-то, как раз все известно, в том числе и расшифровка моего экспромта.
- Верно! – весело воскликнул Создатель. – Консенсус найден!
После чего лик божий приобрел сугубо официальное выражение, и мы осознали: шутки кончились.
- За работу, товарищи! – С пафосом воскликнул Бог. – И только попробуйте мне разбрестись, кто в лес, кто по дрова! Я вам тогда таких дров наломаю! А для начала устрою показательную экзекуцию.
В следующее мгновение к ногам Всевышнего рухнул НЛО Пришельцев, из люка которого тут же вывалились Бука и Бяка с поднятыми руками.
- Господи, прости! – Завывали старые мизантропы-серафимы, - что угодно, только не в Ад!
РАЗДЕЛ 2. ТОЛЬКО НЕ В АД
- А куда же еще? – Как будто бы, удивился Бог, - вы и задачки порою задаете!
- Так ты простишь нас? – скулил Бука, а Бяка подтявкивал:
- Может быть, искупим, отработаем, так сказать, свои прегрешения?
- Ну и ну, - отозвался Всевышний, - как любил повторять товарищ Ленин: “Один дурак столько вопросов может задать, что и сто умных не ответят”. А тут сразу два. Что же мне теперь, двести мудрецов вызывать? А где их, между прочим, взять? Со всех эпох собирать, что ли – с бору по сосенке?
Застегнув китель на все пуговицы, Господь произнес тоном, не терпящим возражений:
- Все ответы на ваши вопросы можно найти в Большой Британской энциклопедии, или, в крайнем случае, в компьютерной базе данных Библиотеки Конгресса США. Шутка! А сейчас снимайте-ка пока штаны!
(Пронесло, - одновременно подумали Пришельцы, - кажется, отделаемся поркой).
- Частично верно, - весело откликнулся на не весьма оригинальные мысли Бог, - порка, несомненно, имеет место быть. Но это, товарищи провинившиеся, только начало! За ним последует продолжение, да еще какое! Неужели вы всерьез рассчитываете отделаться жалкими двумястами “горячих”? Наивные вы все-таки существа, господа серафимы! Эй, Вурдалак, Самуил! Приступайте!
Возникшие из ниоткуда старый профос Вурдалак и слуга его Вампир вместе с пророком Самуилом, прославившемся своей жестокостью, хладнокровно приступили к выполнению своих профессиональных обязанностей. Бука визжал и каялся, а Бяка каялся и визжал, но розги как свистели, так и свистели.
Так, весело и незаметно, прошел вечер и наступила ночь. В темноте экзекуторы то и дело промахивались, так что досталось и спящему Хомяку, и бодрствующему мне. Шатун сжался в комок и неистово крестился: наивный зверь всерьез рассчитывал уберечься от заслуженной кары таким примитивным способом. Бог не мог удержаться от смеха, глядя на него. –
- Смотри, смотри, Парамоша, - воскликнул он, - и радуйся, ибо есть еще дураки, большие, чем ты сам! Эх, гризли, ты бы еще на шкаф забрался, прячась от возможного божьего гнева. Под стол, под стол спрячься!
Смеялись все, лишь Пришельцам да экзекуторам было не до смеха. Другие занятия нашлись у них, причем весьма срочные.
Наконец, все кончилось. Бог встал, и произнес:
- Спасибо вам, добрые люди и животные, порадовали своего создателя. Так что продолжения не будет, и ограничимся тем, что было. Итак, коллектив в полном сборе, полон творческих планов, энтузиазма и энергии… вам и карты в руки. Я вас больше не задерживаю. Время пошло, жду результатов. Одним словом, вперед без страха и сомнений!
Господь исчез столь стремительно, что мы и попрощаться не успели, не то, что уточнить некоторые детали своей миссии. Как всегда, предстояло идти туда, не знаю, куда и делать то, неизвестно что. Впрочем, нам не привыкать! Особенно Пришельцам – профессиональным бездельникам и прирожденным мизантропам.
Мы неторопливо закурили с самым умным и важным видом, и только туповатые Дух и Шатун недоуменно переглядывались, временами бросая на нас завистливые взгляды. По-видимому, им казалось, будто нам что-то известно о характере предстоящей работы. Никто и не подумал их в этом разуверять. Напротив, приняв позы мыслителей, Пришельцы сделали вид, что думают о чем-то важном и серьезном, а я стал расхаживать взад-вперед, как Ленин в Смольном накануне 26 октября 1917 года. На душе, конечно же, кошки скребли, и бес сомнений бушевал в голове, но виду подавать не имело смысла.
- Что ж, в путь-дорогу, товарищи, - произнес, наконец, Хомяк, - время не ждет, да и вообще…
- Начнем с Аргентины? – Как бы, между прочим, спросил Бука, - или прямо со Штатов?
- А, может, рассредоточимся? – Робко подал голос Шатун. – Мелкими, так сказать, группами, укрываясь в складках местности…
Его тут же подняли на смех.
- Молчал бы уж, раз не понимаешь, - назидательно проговорил Бяка, - сказано, не рассеиваться, значит, идем вместе! В колонну по двое – становись!
И тут же получил затрещину от старшего брата.
- Я тебе покомандую! – Злобно прошипел Бука. – Забыл, кто ты есть? На брюхе поползешь!
И тут же полетел в кусты, сраженный оплеухой Азазелла.
- Никаких ссор! – Рявкнул Дух. – С этой минуты я отвечаю за порядок и дисциплину во вверенном мне подразделении! Считайте положение военным, а меня – комендантом гарнизона… то есть, полевым командиром.
- Вот те раз! – Не воскликнул даже, а взвизгнул Хомяк, - своевольничаешь?!
Смирно! Равнение на середину! Вычисти-ка мне штиблеты зубной щеткой! У-у, шайтан!
И привычно начал хлестать денщика по щекам. И опять старине Азазеллу пришлось подчиниться - выполнить все прихоти своего своевольного и капризного начальника-самодура. Куда было деваться бедолаге? Как говорят немцы, “бефель ист бефель”, то есть, по-нашему, “приказ есть приказ”! Когда-то еще Бог снимет с него это проклятое заклятие, этот тяжелый двусмысленный крест дурацкой службы в качестве ординарца у одного из самых лютых деспотов, когда-либо живших на этой грешной Земле?
Серафимы, как уже было неоднократно подмечено, существа весьма и весьма быстроходные. Никакая ракета класса “земля-воздух” не угонится за самым ленивым и медлительным из них. Да и никому в голову еще не приходило ловить на мушку крылатые создания в сияющих ризах, сходящие с небес. Себе дороже выйдет! Еще с незапамятных времен всем было хорошо известно, что небожители могут и сдачи дать. Вон как Содому с Гоморрой досталось от двух мелких служащих небесной канцелярии! Но это, скажем так, к слову. Просто хотелось еще раз подчеркнуть, что высадились мы на побережье Аргентины в тот же самый миг, когда вышли в поход. Десантировались, отлупили попавших под горячую руку солдат береговой охраны, и зашагали в сторону Буэнос-Айреса.
А в столице происходило следующее.
На улицах южно-американского мегаполиса бушевали митинговые страсти. Камни и тухлые яйца, летящие в растерянных жандармов и правительственных чиновников, как бы повисли в воздухе, ибо летели непрерывным потоком, и все это под звон пустых кастрюль и разбиваемых витрин роскошных супермаркетов. Политический курс на прислуживание империи Желтого Дьявола, как и следовало ожидать, зашел в тупик, и богатейшая страна в одночасье превратилась в жалкого банкрота-попрошайку. Обозленные обыватели, совершенно утратив человеческий облик, высыпали на улицы, и выражали свое возмущение действиями правительства кто как мог.
Дух жадно вдыхал сомнительный аромат, издаваемый дохлыми кошками и тухлыми яйцами, и, по-видимому, предался воспоминаниям о своей нелегкой многолетней службе в Аду (адский серный запах, действительно, весьма напоминает амбре, распространившееся на городских авеню и площадях взбунтовавшейся столицы Аргентины). Пришельцы морщились и чихали: им, привыкшим к райскому благорастворению воздуха, было как-то неуютно, дискомфортно, что ли…что касается меня, то я не испытывал особенных неудобств. Довелось поработать автору этих строк и на мусорных свалках, и на ремонте городской канализации Нью-Йорка…да и вулканы, между нами, тоже не розами пахнут, а я последние две тысячи лет с них, можно сказать, и не слезал. Шатун и Хомяк, зажимая носы, подзатыльниками и пинками разгоняли всех встречных, будь то полиция или демонстранты. Вскоре на улицах столицы стало заметно тише и чище. Горожане попрятались по домам, и из окон, со смешанным чувством страха и любопытства, наблюдали за шествием странного отряда, не разделявшего населения на своих и чужих.
Когда в Буэнос-Айресе воцарилось хоть какое-то подобие порядка, Пришельцы захватили почти все теле-и радиоцентры страны и выступили с революционным воззванием к гражданам.
- Доигрались! – злорадно кричал Бука. – Будете знать, как следовать советам липовых экономистов из Штатов! Даешь социализацию экономики! Долой внешний долг! Бей кредиторов, этих негодяев, вампиров и упырей! Да здравствует Временное революционное правительство! Все на борьбу с интервентами и контрреволюционерами!
- Что он несет? – Недоуменно переговаривались мы. – Переворота-то еще толком не было! Откуда тут взяться революционным комитетам, интервентам да Советам Народных комиссаров?
- Оттуда! – Огрызнулся Бука, на минуту оторвавшись от микрофона. – Ждать, что ли, будем, когда эти ленивые латиноамериканцы соизволят, наконец, взяться за ум и наведение в стране революционного порядка? Сами все за них сделаем! У всех нас имеется богатейший опыт государственных переворотов и военных мятежей, диктаторского правления и построения утопий.
- Так-то оно так, - осторожно возражал Хомяк, - но ты, будь добр, растолкуй мне, непонятливому: о какой контрреволюции и интервенции идет речь, если сама революция еще не и начиналась?
- Экий ты бестолковый, брат Хомяк, - нетерпеливо вскричал экзальтированный Пришелец, - у тебя что, воображения не хватает? Нет революции – так будет, а где революция – там и контрреволюция, а где контрреволюция, там и интервенция. Надо же заранее подготовить население к возможным издержкам скачка развития исторического процесса!
На этот раз возражений у нашего славного понтифика не нашлось. Он безнадежно махнул рукой и отошел в сторону, ибо спорить с взвинченным мизантропом было не только бесполезно, но и опасно. Пришельцы, привыкшие мыслить и действовать энергично, беспощадно и масштабно, не принимали никаких возражений, дискутируя с реальными или воображаемыми оппонентами. Самым их излюбленным аргументом в спорах на любую, даже самую безобидную тему, был геноцид. Так погибло множество цивилизаций в Космосе, причем Богу они докладывали не об истреблении населения планет и галактик, а о “проведении ревизии состояния жизни в такой-то области Вселенной”. Господь, разумеется, все это знал, да смотрел на безобразия братьев-близнецов сквозь божьи пальцы.
- Некем, просто некем их заменить, - вздыхал он, - а то давно бы в расход пустил этих проходимцев!
Хоть Хомяк и носил звание заслуженного серафима третьего класса, и лично получил из рук Господа нашего бессмертие и неуязвимость, а все-таки как-то боязно ему было. Да что там Хомяк, кто угодно побледнел бы, взглянув на физиономии этих “ревизоров” даже тогда, когда они были в хорошем настроении.
А бесноватый Бука продолжал выкрикивать какие-то бессмысленные, но крайне злобные фразы, угрожая стереть в порошок и согнуть в бараний рог всех реальных и мнимых противников еще не существующего правительства еще никогда не возникавшего аргентинского социалистического государства. Жители, затаив дыхание, замерли перед телевизионными экранами и радиоприемниками. Все, не сговариваясь, почему-то одновременно подумали: а не поторопились ли мы, изгоняя одного за другим пятерых президентов? А вдруг мы не так уж и плохо жили? Что за напасть наслал на нас Создатель?
- С сегодняшнего дня, - гремел Бука, - никаких контрреволюционных разговоров, не говоря уже о действиях! Я вам покажу Кузькину мать! Все по струнке ходить будете да “Интернационал” петь, не говоря уже о субботниках и партийных собраниях!
Посмотрели мы на него, посмотрели, да и повернулись к старине Азазеллу.
- Уйми-ка его: больше некому! – воскликнул Шатун, а Хомяк подтвердил:
- Именно некому, разве что Богу! Но не вызывать же Господа по каждому поводу, у него, поди, и своих дел по горло!
Дух кивнул, не торопясь, докурил сигару и вразвалку подошел к оратору, на губах которого уже выступила пена.
- Выступление закончено, - сквозь зубы процедил он, - заткни фонтан! Или имеются какие-то возражения?
Бука оторопело уставился на бывшего демона. Ему хотелось что-то возразить, но, поскольку был он серафимом пусть не умным, но хотя бы догадливым, сумел промолчать и тихо отойти в сторону.
- Давай, командуй, ваше превосходительство, - поклонился Азазелл Хомяку, - принимай бразды правления этой жалкой страной.
- А почему, собственно, все должен делать я? – Взвизгнул отъявленный бездельник имам-папа. – Других занятий у меня нет, что ли? Вон, сколько тут народу баклуши бьет! Пусть Шатун правит, если ему охота.
При слове “охота” гризли непроизвольно вздрогнул: ему, пушному зверю, вдруг привиделись суровые егеря, рогатины и прочие “прелести” медвежьей охоты. Он растерянно взглянул на нас, почесал загривок и покорно произнес:
- я готов!
- Как всегда, ко всему и на все, вплоть до каннибализма? – Грубо пошутил я.
- Готов к выполнению любого ответственного поручения, за исключением ереси, божбы и других занятий, не угодных Господу нашему, - нашелся Шатун.
Мы переглянулись: все-таки сообразительное животное нам досталось! Все схватывает на лету. И кроток, как агнец, даром, что людоед.
- поручаем тебе срочно осуществить в этой Богом забытой стране великую социалистическую революцию, - взял на себя инициативу я, - немедленно навести порядок, отказаться от внешнего государственного долга, перестать во всем ориентироваться на проклятых янки… словом, и так все ясно! Заодно подави все контрреволюционные мятежи и отрази возможные интервенции. Кстати, не забудь вернуть законному владельцу Мальвинские острова, да так, чтобы англичане туда и дорогу забыли!
На том и порешили. Действительно, давно уже пора было злополучным аргентинцам взяться за ум. Подурили – и баста! Еще никто ведь не доказал, что империалистический путь развития ведет в Рай. Пусть прогуляются в сторону коммунизма, или, хотя бы, социализма. Неизвестно куда выведет их эта дорога, но, что совершенно точно, только не в Ад. Это так же верно, как то, что Земля – третья планета Солнечной системы, что ей около пяти миллиардов лет, и что Бог милостив.
Остался недоумевающий хищник-серафим править взбунтовавшимися и в то же время напуганными аргентинцами, а мы отправились на север. Сколько предстояло еще совершить полезных и угодных Богу дел!
РАЗДЕЛ 3. ВСЕ ТОТ ЖЕ ГОРБУШ.
Над столицей великого и могущественного государства Желтого Дьявола лениво и как бы нехотя восходило солнце. Осветило оно Белый дом, еще не отремонтированное здание военного ведомства и физиономию крепко спящего президента Горбуша. Снились ему сотни миллиардов долларов на личных счетах, а также океаны виски и бренди, от которых его не так давно отлучили общими усилиями многочисленные родственники. А еще представилось правителю во сне, будто вся американская нация совсем перестала хоть что-то производить, и только знай себе доходы от биржевых сделок подсчитывает, да проценты от займов в казино да игорных домах просаживает. Вот это жизнь! И никакой тебе преступности, социальных потрясений, международного терроризма. Словом, спи себе, потребляй виски да виртуальным бизнесом занимайся. И все его, Горбуша, любят, хвалят, словом, нарадоваться не могут: какой простой техасский парень! Какой орел! Кондор, можно сказать!
И вдруг стали какие-то беспокоящие сюжеты в сонном мозгу возникать. То террористы “Боинг” захватят, то коммунисты в России и – страшно подумать – в самой Америке – к власти придут!
А еще вдруг приснился президенту сам Господь Бог. Стоит пред ним наш бедолага навытяжку, глаза навыкате, а Всевышний эдак неторопливо его распекает:
- мерзавец ты, братец, скотина империалистическая! Почему прервал прошлый эксперимент на полпути? Где результаты опыта построения социалистического государства в Северной Америке, я вас спрашиваю? Результаты где? Нет, чувствую, придется мне тобой заняться по-настоящему! Прошло время сюсюканья и либеральничанья, истинно говорю! Сейчас ты у меня запоешь, завертишься, как уж на сковородке… то есть, я хочу сказать, как черт на вербе! А ну, быстро меняй свои взгляды и политические убеждения! С сегодняшнего дня ты вновь убежденный марксист, или, если хочешь, маоист. И хватит уже мечтать о биржевом рае: нет его в природе! Уразумел, иродова образина? Или опять хочешь кренделем подавиться?
- Н-никак н-нет, ваше божеское величество, - с трудом выдавливает из себя почти онемевший от ужаса Горбуш, - куда прикажешь, туда и поведу страну… хоть к черту на кулички!
- Если так, - одобрительно говорит Всевышний, - то тогда все в порядке! Засучивай рукава – и вперед под пение “Марсельезы”! Или тебе “Интернационал” больше нравится? Кстати, сейчас вспомнишь все, что забыл о своем славном революционном прошлом! А ну-ка, запевай “Варшавянку”!
И бедолага президент, сам того не желая, взвизгивающим фальцетом завыл никогда не слышанную им песню варшавских пролетариев:
Вихри враждебные реют над нами, темные силы нас злобно гнетут…
- Вот в том же духе и дальше действуй, - одобрил его Господь, - желаю удачи!
Проснулся наш герой – и опять ничего понять не может. Смотрит на стену – а там вместо портрета Карла Маркса икона висит и портрет какого-то тощего господина по фамилии Линкольн. Что за чертовщина! Посмотрел он на свой китель, что на спинке стула у кровати висел – а там почему-то ни ордена Трудового Красного знамени, ни золотой звезды Героя Китая, ни даже красной гвоздики в петлице. Определенно, контрреволюционный заговор! А когда он в окно выглянул, волосы на голове зашевелились: вместо революционных плакатов – отвратительные рекламные щиты, статистика цен на акции крупнейших американских и транснациональных компаний и все в том же духе. Приехали, что называется!
Включил телевизор – а там сплошная контра по всем программам. И лишь одна передача порадовала – оказывается, не умер еще революционный порыв в массах, появились наши – антиглобалисты, как они себя называют. Пощелкал по другим программам – и еще кучу поводов для оптимизма нашел: Куба пока что держится, не сворачивает со своего истинного и прекрасного пути, Китай набирает силу и вскоре покажет всем негодяям-капиталистам желтую Кузькину мать… словом, не все так плохо! Надо действовать, черт побери!
И, мурлыча себе под нос давно забытую всеми “Варшавянку”, Горбуш стал обзванивать всех известных ему революционеров, приглашая на работу в качестве советников и народных комиссаров.
- Приезжай, товарищ Карлос! Будешь у нас комиссаром народного просвещения. Адрес мой знаешь? Записывай! Да, да, Горбуш, ты все правильно понял! Не бойся, я опять с вами, товарищи! Что со мной было? Не знаю, не помню, да это и не важно. Звони!
- Алло, это товарищ Эскадрильо? Как там наши, держатся? Оружия подбросить? Деньги переведу сегодня же на твой счет. А вообще – приезжай, мы еще таких дел наворочаем!
И так до вечера. А вечером он уже разогнал Конгресс, объявил в стране военное положение, ввел продразверстку и всеобщую мобилизацию.
- Держитесь, мексиканские и канадские буржуи, - мстительно повторял он, отдавая приказы пентагоновским генералам, - я вам быстро организую лесоповал на Аляске!
Всю ночь просидел он над картой мира, поражаясь, сколько еще зла осталось на планете, рассчитывая направления главных ударов по враждебным капиталистическим режимам. И всю ночь покидали Америку, превращающуюся в гигантскую мышеловку, миллионеры и миллиардеры. Нескончаемый поток “Линкольнов” и “Мерседесов” мчался на юг да на север, пересекая пока еще плохо охраняемую границу. А навстречу этой гигантской механизированной веренице брела маленькая компания авантюристов, выспрашивая дорогу у случайных прохожих.
- Нет, еще не Штаты, - разочарованно вздыхал Азазелл, - это все Мексика. Бегут, бегут, проклятые! – Искренне радовался он, любуясь побелевшими от ужаса отвратительными лицами олигархов на задних сидениях роскошных автомобилей. – Ничего, скоро нигде вам не будет покоя! Даешь мировую революцию!
А Хомяк молчал, неодобрительно покачивая головой и как бы говоря: вах-вах! А не от шайтана ли все эти события?
Пришельцы также помалкивали, не зная, радоваться или печалиться надвигающимся событиям. Их так и подмывало удрать в глубины Вселенной на своем стареньком, но все еще надежном Пегасе, и только вековой страх перед Богом удерживал их от столь опрометчивого поступка. А я думал так:
- Конечно же, на все воля божья, ладно. Свершилась революция – хорошо. Но ведь и обратные процессы случаются, да как еще случаются! И что же, тоже радоваться надо? Нет, тут что-то не так!
И тут же крестным знамением отгонял греховные мысли. А они лезли и лезли в голову, и остановить этот поток не было никакой возможности.
Мы шли по прекрасной дороге, пролегающей в крайне неприглядной пустынной местности. Приближалась ночь, и встречные автомобили едва ли не ежесекундно слепили нас фарами; Азазелл пыхал на них огнем серным, а Пришельцы показывали водителям гигантские кулаки. И вдруг шоссе замерло.
- Ага, поздравьте друг друга, товарищи! – Воскликнул я. – Кажется, опустился железный занавес. Не завидуя, честно говоря, незавидной судьбе тех, кто опоздал покинуть эту Богом проклятую сверхдержаву.
В наступившей тишине и почти полной темноте мы молча пожали друг другу руки и устроили маленький пикник на обочине панамериканской трассы. Дух по обыкновению напился до безобразия, а Хомяк заснул сразу же после первого причастия, и только мы с Пришельцами всю ночь возбуждено обсуждали события и строили фантастические планы. Итак, божьи планы реализовывались. (А как же иначе?). Наш незабвенный и трижды неумный Горбуш вновь поменял ипостась, превратившись в неутомимого и беспощадного борца с мировым капиталом, и это радовало. И вновь возникала опасность контрпереворота, покушения на президента… да мало ли чего еще! Каждый из нас должен был выполнить какую-то таинственную, и вместе с тем святую миссию по поддержке, или даже спасению новой американской революции. Одинокий автомобиль, мчавшийся с юга, взвизгнул возле нашего бивака тормозами.
- Вам в Штаты, товарищи? – Спросил водитель на чистом испанском языке. – Могу подбросить!
- Спасибо, мы уж как-нибудь сами, - довольно бестактно отозвался Дух, - не хотите ли присоединиться к нашему столу?
- Некогда, товарищи, - был ответ, - меня вызвал сам президент! Уж какие тут привалы!
И машина стремительно сорвалась с места, унося своего седока в сторону Вашингтона. Вскоре за ней проследовала другая, третья… Дух, прекрасно видевший в темноте (а что тут удивительного? В Аду всегда темно), сообщил нам, что в каждом автомобиле к лобовому стеклу прикреплен портрет товарища Че Гевары, из чего следовало, что Горбуш опять собирает цвет профессиональных революционеров.
- Пока что он действует достаточно грамотно, - одобрил действия президента Хомяк, - и я бы на его месте поступил точно так же, хотя… честно говоря, терпеть не могу янки, будь они трижды правыми. Не хочу им простить поддержку этого неверного шаха Пехлеви!
- Ну, уж Горбуша-то можно теперь вычеркнуть из списка проклятых гринго, - пошутил Бука, - можешь смело записывать его в моджахеды, или даже в состав мусульманских святых! Революция ведь – святое дело, не так ли?
Не умничай, - огрызнулся Хомяк, - и вообще перестаньте меня подначивать! Я же нынче папа римский, и прекрасно это помню! А что порой срываются с губ моих всяческие непристойности наподобие “Аллах Акбар”, так это, так сказать, рецидивы заблуждений прошлого, а кто прошлое помянет…
Мы дружно рассмеялись и пошли дальше. Можно было, конечно, добраться до цели за миг, но куда нам было торопиться? События катились по той колее, которую проложил сам Бог, и незачем было их торопить. Успеем еще повоевать!
А вот и мексикано-американская граница. Уже издали разглядели мы великое множество солдат с американской стороны. Настроены они были очень решительно и злобно поглядывали в сторону южного соседа. Горбуш решил, по-видимому, не дожидаясь иностранной интервенции, напасть на соседей первым. Старик умнел просто на наших глазах!
Разумеется, нас обстреляли. Пули, повизгивая, рикошетировали от бараньих лбов Азазелла и Пришельцев, а мы с Хомяком на всякий случай спрятались за их спинами. Хотя Бог вроде бы пожаловал нам бессмертие и неуязвимость, а, тем не менее, было боязно, и лишний раз высовываться, все-таки не стоило. Дух хотел, было, ответить солдатам взаимностью, да Хомяк его удержал.
- Ты же денщик, черт бы тебя побрал, - журил он своего ординарца, - солдат, можно сказать! Зачем же своих служивых собратьев-то по кочкам разносить?!
Дух молчал, и только глазками помаргивал: виноват, мол! Больше не буду, ваше благородие! Но по его глазам видно было, что бывшему демону до смерти хотелось подраться с задиристыми и высокомерными рейнджерами.
Американские вояки на всякий случай отступили куда-то в темноту, периодически постреливая в нашу сторону – для порядка, должно быть. Служба! И мы зашагали дальше.
Америка встретила нас темными зданиями и освещенными улицами, по которым передвигалось великое множество военных патрулей. Несколько раз нас пытались арестовать, но Дух решительно пресекал эти неумелые и неумные поступки. Для этого приходилось ему вновь превращаться в бешеного дьявола, полыхавшего огнем адским. Суеверные янки, видя перед собой образцовое исчадие Ада, с воплями разбегались, бросая винтовки М-16 и неистово крестясь на бегу.
- Вот олухи, - искренне удивлялся я, - что за нелепая затея – открещиваться от небожителей, как от каких-то нечистых!
Проследовали мы через множество маленьких и больших городов, дивясь неслыханному богатству проклятых империалистов и тайком злорадствуя по поводу приближающегося окончания их неправедного счастья.
- Придется господам немного раскошелиться, - потирал черные когтистые лапы Азазелл, - а то ведь в товарищи могут не принять! А, если не примут в товарищи – дело труба! Обязательно в контрреволюционеры запишут со всеми отсюда вытекающими последствиями…
Пришельцы и я одобрительно кивали, а Хомяк спал на ходу, так что пришлось Духу своего хозяина опять на горб взваливать. Ну, ничего, ему это привычно, да и не тяжело вовсе. Черти ведь, как известно, груза не боятся, да и серафимы, как известно, народ бывалый, шутя горы передвигают. А это вам не какого-то старикашку на спине таскать! Одним словом, Азазелл мог бы даже и не замечать столь незначительного груза, но он, подлец, все время нам жаловался на непомерно тяжелую участь денщика.
Подошли мы, наконец, и к столице, вокруг которой в страшной спешке и суете выкапывались огромные рвы да контрэскарпы, и повсюду укреплялись противотанковые “ежи”. Огромные толпы вчерашних капиталистов и мелких бизнесменов, мобилизованных в трудовую армию, таскали на своих непривычных буржуйских спинах мешки с землей, выкладывая из них причудливые фортификационные сооружения, придуманные, скорее всего, иностранными советниками Горбуша. Национальные гвардейцы и “зеленые береты” выполняли малоприятную роль надзирателей и конвоиров. В составе трудармейцев было много женщин, и одна из них показалась мне странно знакомой.
- Маргарет, - неуверенно окликнул я еще крепкую, богато одетую старуху, тащившую на согбенной спине огромную корзину с песком, - ты ли это?
- А, Парамон, - без всякого энтузиазма признала меня бывшая глава правительства одной недоразвитой страны, - какими судьбами? Сколько лет, сколько зим… и еще столько же тебя бы не видеть!
- Ладно тебе, - отвечал я, - все, что было, останется в прошлом! К тому же хоть я тебя в Ад отправил, я же оттуда и вызволил, так что могла бы хоть “спасибо” сказать! Какими судьбами тебя сюда занесло?
- Я же убежденная буржуйка и контрреволюционерка, Парамоша, - просто ответила старуха, - и никогда этого не скрывала. Сюда я приехала на всемирный съезд консерваторов и ультрареакционеров, а тут, видишь, такое началось! Спасибо старине Горбуше, запретившему массовые казни без суда и следствия. – “Пусть лучше землю копают, - заявил он, - все хоть какая-то польза… к тому же труд облагораживает и, в некотором роде, перевоспитывает”. И вот я здесь!
- И что же, - пошутил я, - чувствуешь нарастающее благородство? Или, хотя бы, тенденцию к перевоспитанию?
- А ну тебя совсем, - обиделась Маргарет, - тебе все шуточки, а я вот землю таскаю. Это в мои-то годы! С моими-то капиталами, с моим-то международным авторитетом! Чтоб эту вашу революцию вместе с Горбушем…
- Это кто тут хулит нашего славного вождя? – раздался грозный окрик часового. – Смотри, старуха, не просчитайся, не промахнись! А то уж я-то, точно, не промахнусь!
И конвоир заржал, как конь, над плоской солдафонской шуткой.
- Не стреляй в нее, служивый, - урезонил я солдата, - ей и так выпало столько, что не всякая лошадь вынесет. Пусть и за дело, а все-таки жаль ведь старуху. Мы же не изверги какие-нибудь, а солдаты революции, ведь верно?
- Так точно, ваше преподобие, - внезапно признал меня часовой, - революция должна быть гуманной! Даже по отношению к таким одиозным фигурам, как эта чертова реакционерка…
- Вот и договорились, - подытожил я, - ты уж ее не обижай, убогую! Бог ведь что говорил: “Иногда можно и простить!”. А Богу, как известно тебе, всегда виднее… вот тебе на табак, а вот и на подкормку этой уникальной старухи. Пусть за нас Господу молится!
И протянул солдату мешочек с золотыми соверенами, которые я в последнее время приспособился творить из небытия каким-то мне самому непонятным чудесным (или колдовским) способом на зависть и удивление ленивому и недалекому Хомяку. Сам не помню (и не понимаю), как этому научился, могу сказать только, что обошлось без алхимии и философского камня – чугуния, как я его назвал когда-то в шутку.
Над Белым Домом реяло красное знамя. Да что там над правительственным зданием – чуть ли не каждый дом был украшен алым кумачом. А из репродукторов гремел “Интернационал”.
Горбуш снова делал добрые дела – пусть не сам, пусть по воле божьей, но, тем не менее!
- Зайти, что ли, к нему? – вслух рассуждал Дух, - чай, и забыл уже нас! А ведь век должен меня благодарить, скотина неблагодарная, за чудесное исцеление от наркотической зависимости.
- Да и мне он должен быть по гроб обязан, - эхом откликнулся Бука, - за то, что замещал его, поди, целый месяц, пока он в джунглях прохлаждался!
Хомяк молчал, но видно было, что не очень-то его тянуло в логово бывшего повелителя “Страны Шайтана”, как он когда-то окрестил Штаты. Но, тем не менее, возражать не стал, и только проворчал:
- Кормить-то нас хоть будут по первому классу, я надеюсь, не поп корном?
Я руками развел: а черт, мол, его знает! Что там нынче входит в паек военного времени? Впрочем, меню главы государства даже в самые суровые времена было чуть-чуть разнообразнее и калорийнее пищи рядового гражданина…
РАЗДЕЛ 4. МЕНЮ РЯДОВОГО ГРАЖДАНИНА
Горбуш встретил нас подозрительно приветливо.
- Какая честь, какое счастье, - восклицал он, - неужели от самого Бога? Вот повезло, так повезло! Как там Бог, как его свита, все ли здоровы? Как там святой Георгий, мой, можно сказать, тезка?
- С Георгием все в порядке, - отвечал я, - а вот Андрею Первозванному, должно быть, все еще грустно! Орден-то его – вот он где!
И не без гордости продемонстрировал революционному президенту дар божий, можно сказать – высокую правительственную награду.
- Может быть, и меня когда-нибудь Бог наградит, - вздохнул Горбуш, - во всяком случае, приложу все свои скромные силы! Но много грехов еще предстоит мне искупить, товарищи! Грешен, к чему скрывать!
И заплакал, не стыдясь своих слез.
Накрыли стол. К великому огорчению прожорливого Хомяка, почти весь был он заставлен блюдами с рыбой красного цвета и бутылками красного же вина.
- не признаю контрреволюционных белых оттенков, - скромно потупился президент, так что пища у меня соответственная, можно сказать, марксистская…
- Одну минутку! – Воскликнул Хомяк. – Разрешите несколько разнообразить ваше скромное меню! Азазелл, самобранку не потерял?
- Как можно, товарищ ваше благородие? – Даже несколько обиделся Дух, - вот же она, хулительница!
И извлек из нагрудного кармана отчаянно бранящуюся скатерть.
- Угости-ка высокое собрание, чем Бог послал, - отрывисто скомандовал он, - и не забудь товарищу Хомяку плову! А товарищу Горбушу, соответственно, горбушу и рождественскую индейку!
Самобранка, ворча и изрыгая проклятия и угрозы, быстро заполнилась самой изысканной и экзотической пищей. Птичьего молока там только не было, но, в принципе, и его можно было заказать. Впрочем, мы решили особенно не бахвалиться своими возможностями, и удовлетворились и тем, что было. Бог же ведь послал!
Скромная лукуллова пирушка длилась до утра. Поднимали тосты за победу мировой революции, за гибель мирового капитала, за трудящихся и, конечно же, за Бога. Попробовали бы мы его не вспомнить!
- К сожалению, не каждый трудящийся может позволить себе такой ужин. - С искренним огорчением произнес Горбуш. – У нас-то, в Штатах, в принципе, каждый, а уж где-нибудь в Индии, или в какой-нибудь Нигерии… но ничего, вот побьем мировую буржуазию, и наедятся наши голодающие товарищи вволю, дайте только срок! Не могу, конечно же, каждому обещать вот такую чудесную скатерть, но уж куриными-то окорочками накормим, надеюсь, всех!
- Так что же получается, уважаемый товарищ, - задумчиво произнес осовевший от обильных возлияний Бука, - экспорт революции, так?
- Как бы это не называлось, - с достоинством парировал Горбуш, - но на это имеется специальное распоряжение. Ибо явился мне во сне Спаситель, и сказал: “Делай то-то и то-то”. Да будь я трижды еретиком, посмел бы отказать?! Да и кто бы решился на подобное? – Хотел бы я хоть раз взглянуть на подобного смельчака! Так что иного пути не дано, ибо он предначертан не кем попало, и не черт знает, кем, а тем, кто знает, что хочет, и кто все может. Прошу иметь это в виду!
- Неужели Бог тебе инструкцию оставил? – Бестактно спросил Дух, - интересно было бы посмотреть! Может, что-нибудь и про нас там сказано…
- Инструкция – вот здесь, - парировал президент, постучав себя по лбу, - и вот тут…
Он театрально приложил руки к сердцу. Мы переглянулись: хоть и за правое дело сражался сейчас товарищ Горбуш, а дураком при этом все-таки остался, и ничего с этим поделать было нельзя. То ли генетический код сработал, то ли многолетнее злоупотребление спиртным…
- Я так понимаю, - процедил Бука, - что содержание обозначенного документа можно и должно считать государственной тайной, и ты, конечно же, не собираешься ее раскрывать кому бы то ни было?
- Именно так, товарищи! – Патетически воскликнул вождь новой американской революции, - в вашем вопросе прозвучал ответ на него же! Не могу же я делиться сокровенными мыслями и драгоценными словами Всевышнего с первыми встречными, будь они трижды небожителями и четырежды серафимами!
Возомнил что-то он о себе, - одновременно подумали все мы, - как бы старику и в грех гордыни не впасть! А оттуда прямая дорога до авторитаризма, а от диктатуры и до тирании недалеко. И что же, придется нам тогда поддерживать какой-нибудь кровавый режим одиозной бесноватой личности, в которую неизбежно переродится наш герой?! - И уже с некоторым подозрением стали приглядываться к вождю новой американской революции. Горбуш, по-видимому, и не заметив собственного промаха, продолжал развивать и углублять свои тезисы.
- Перед товарищами по борьбе у меня никаких тайн, конечно же, нет, - разглагольствовал вчерашний ультрареакционер и крайний консерватор, - но, прошу понять мои поступки правильно: я просто не имею морального права нарушать негласный запрет на распространение сугубо конфиденциальной информации. Бог ведь, согласно каноническому тексту одного из Евангелий, и есть Слово; что же мне, самим Богом с вами делиться прикажете? И каким же образом станем его делить? Тут таким кощунством и святотатством попахивает, что у меня голова начинает кружиться при мысли, что за этим может последовать!
Аргументы Горбуша показались нам убедительными, можно сказать – неотразимыми. Я получил еще одну возможность убедиться в верности древнего утверждения: дураки бывают разные, а про кое-кого из них можно смело говорить:
- Что за умница дурак!
Очень точно определил сущность нашего Горбуша и ему подобных деятелей много-много лет тому назад известный советский поэт С.Я. Маршак!
Наступило утро. В рабочем кабинете главы государства, где проходил этот скромный банкет, разом зазвонили сотни телефонов.
- Приношу свои извинения, товарищи, - развел руками президент, - дела-с! Я вас больше не смею задерживать. Вечером готов продолжить нашу полезную и крайне интересную беседу.
- Разве мы не можем поприсутствовать? – Удивился, и даже несколько оскорбился я, - мы все-таки не враги народа, и кто знает, может быть, в чем-то можем быть полезными.
- Пожалуйста, ради Бога, - спохватился Горбуш, - мне просто показалось, что товарищи серафимы крайне утомлены трудной дорогой, затянувшейся беседой и так далее… хотел предложить вам отдохнуть до вечера… простите, что мое пожелание можно истолковать двояко!
Тут подал голос старый интриган, фанатик и бездельник Хомяк:
- Ты, Парамоша, за всех-то не решал бы, - брюзгливо начал он, - тебе интересно – можешь оставаться, а у нас могут быть и другие дела!
- Например?
- Ты же знаешь, что я в последние годы работаю над книгой: “Первые коммунисты”, и на очереди – шестой том. Дорога каждая минута, так что нечего мне торчать в чужих рабочих кабинетах!
- Архиверно, товарищ, - почему-то обрадовался Горбуш, - очень своевременная книга, ибо в Америке в последние сто-двести лет подобная литература фактически не издавалась. Книжный рынок у нас, как вы знаете, насыщен черт знает, какой низкопробной писаниной: детективами, любовными романами, псевдоучеными трудами разного рода “гениев” от экономики… о так называемой “компьютерной литературе” лучше умолчу, ибо мне стало достоверно известно, что персональные ЭВМ – от Диавола, не больше и не меньше!
Наступило неловкое молчание, в котором отчетливо прозвучало бормотание Азазелла:
- хорошо же тебе Бог мозги-то прочистил, даже, кажется, лишку хватил и перегнул палку… так и к исламскому фундаментализму съехать недолго!
Хомяк, не расслышавший (или сделавший вид, что не расслышал) последних фраз, продолжал брюзжать:
- Вот мы тут все попусту убиваем время, а за эти часы могла бы родиться гениальная глава шестого тома, посвященная человеческим заблуждениям. Эта тема кое-кому может показаться второстепенной, но я вынужден ответственно заявить на весь просвещенный мир: в них-то, заблуждениях, и заключена тайна великого грехопадения рода людского. Особенно опасно, когда ложные постулаты приобретают статус общепринятых норм морали, законов, наконец! Оглянитесь назад, господа-товарищи: что мы можем увидеть во тьме прошедших эпох? Многое, согласен, там покрыто мраком, но кое-что дошло и до нас, и вот это-то “кое-что” и не лезет ни в какие ворота!
Когда-то подавляющее большинство Гомо Сапиенс было твердо убеждено в том, что наша жалкая планета является центром Вселенной, диском, накрытым прозрачной небесной сферой, к которой были прикреплены звезды, планеты, Солнце и Луна. Казалось бы, безобидная глупость – ан нет! Сколько умнейших людей попало в застенки инквизиции и даже на костры аутодафе лишь за то, что посмели сделать правильные выводы об истинном строении ближайшего Космоса! И после всего этого апологеты христианства еще смеют нас поучать, как нам жить, во что верить, и так далее. Они, столетиями насаждавшие глубоко невежественные взгляды на окружающий нас мир, и возвеличившие собственную глупость до высот непреложных истин, теперь, не моргнув глазом, делают вид, что ничего, собственно, страшного не случилось, что все ошибаются, и так далее… и снова берутся проповедовать какие-то сомнительные и малопонятные вещи, спорность которых очевидна и видна даже невооруженным глазом младенца!
Хомяк залпом осушил добрую кварту красного революционного вина и продолжал:
- так и хочется бросить в лицо всем вершителям наших судеб перефразированную строчку известного русского поэта Е. Евтушенко: когда заблуждаетесь вы, заблуждается мир! Взятая отдельно, сама по себе, глупость любого из нас могла бы и не представлять никакой опасности для окружающих, но, подкрепленная авторитетом власти, духовной или светской, становится самым страшным оружием, превосходящим по своей разрушительной силе атомное, химическое и бактериологическое.
Следует добавить, что каждое, или почти каждое масштабное – национальное, конфессиональное или общечеловеческое заблуждение имело и имеет сейчас скверную привычку атаковать аналогичные, столь же нелепые догмы других народов и религий. Отсюда – всякого рода религиозные войны, крестовые походы, джихад и так далее в том же духе.
Другая опасность заблуждений заключается в том, что под них легко маскируются самые преступные замыслы. Можно творить какие угодно преступления, замышлять и воплощать войны, геноцид, рыночные реформы даже демократические преобразования в обществе, и при этом иметь чистую совесть, позволяющую всякий раз утверждать:
- Я не хотел никому причинять боли или зла! Простите, если сможете, но здесь имело место обычное заблуждение, когда за истину был принят фантом. Преследовались самые высокие цели, а в итоге вышло то, чего не хотел никто. Да, имела место ошибка, но неужели можно за нее сурово карать? Нет, нет и нет: в Новом Завете приказано сорок девять раз прощать, вот так!
Мы переглядывались и перемигивались: когда же старик, наконец, заткнет фонтан своего неуместного красноречия? Горбушу же работать надо, да и нам не помешало бы заняться чем-нибудь полезным… а увлекшийся Хомяк, совершенно не замечая происходящего, окончательно вошел в раж:
- С заблуждениями, конечно же, нельзя бороться с помощью меча и железа… то есть огня, ибо самая высокая истина может быть опорочена неуместной жестокостью, - взволнованно продолжал имам-папа. – Только словом, убеждением можем мы повернуть заблудшее стадо на тропу истины, а геноцид, как мне представляется, в данном случае не очень-то и уместен… впрочем, не везде и не всегда, ибо отдельных гяуров можно исправить разве что веревкой или гильотиной.
- Совершенно согласен с вами, товарищ серафим, - обрадовался Горбуш, признавший, наконец-то, в Хомяке единомышленника. – Хоть я и сам являюсь убежденным противником бессмысленного кровопролития, тем не менее, смею настаивать, что и без него порою – никак!
Тут слово попросил Бука. Выплюнув окурок гаванской сигары, он тихо, но твердо произнес:
- вот и прекрасно, вот и договорились… до черт знает чего! Но, господа-товарищи, позвольте вас спросить: кому нужны эти, в общем-то, избитые истины, да еще в столь заумном виде? У рядовых граждан голова забита совсем иным. Каждая минута у них уходит, как правило, на борьбу за выживание, а досуг они пока что предпочитают посвящать пьянству, обжорству и прочим порокам и смертным грехам. Философия, рассуждения о поисках Истины и поиск смысла бытия не входят и никогда не входили в ментальное меню простого человека, так что прошу это учитывать и зарубить себе на носу.
А пока предоставим дорогому товарищу Горбушу срочно заняться текущими делами, благо их у него предостаточно. До свидания, товарищ президент, увидимся завтра вечером! Пошли, Хомяк и все остальные отсюда прочь!
И мы покинули гостеприимного хозяина Белого Дома, который вездесущие и трудолюбивые американские маляры уже начали срочно перекрашивать в красный цвет.
Дух предложил совершить экскурсию по памятным местам американской столицы. Солнце уже взошло, комендантский час должен был наступить часов через 12, так что стычек с ночными дозорами пока что не предвиделось, да и нам ли было бояться каких-то жалких и трусоватых вчерашних бюргеров? Так что предложение было принято, и отправились мы осматривать достопримечательности Вашингтона, чтоб его “Аль Кайеда” захватила, чтоб Потомак в нем из берегов вышел! Подошли к поврежденному террористами-смертниками Пентагону, сняли шапки, поклонившись памяти то ли погибших представителей американской военщины, то ли злосчастных камикадзе и ни в чем не повинных (если это действительно так) пассажиров злополучного “Боинга”. А больше, собственно, и смотреть-то тут не на что было. Мимо нас проходили демонстрации американских трудящихся, на плакатах которых были изображены карикатурные портреты самых одиозных олигархов нашей эпохи и тщательно выведены призыву к сплочению всех прогрессивных сил нашей планеты, а также угрозы в адрес мирового банковского капитала. В одно из толп вспыхнула драка. Азазелл умоляюще взглянул на Хомяка, и тот, поняв все с полуслова, милостиво кивнул – мол, можешь вмешаться! И Дух ринулся восстанавливать революционный порядок. Через пять минут он вынырнул из заметно поредевшей толпы и весело сообщил:
- сейчас такую историю расскажу – со смеху покатитесь! Эти олухи едва не линчевали единственного настоящего коммуниста в толпе, члена Компартии США аж с 1972 года товарища Джона Смита. Дело в том, что злосчастный Смит давно уже на Горбуша пасквили писал, когда тот еще реакционером был, вот и вышел на демонстрацию с антипрезидентским плакатом, забыв по рассеянности, какое время на дворе. Так вот, эти вчерашние капиталисты, вмиг перекрасившие шкуру в красный цвет, набросились на бедолагу, и давай его бить, чем попало, якобы за контрреволюционную агитацию! Я им и напомнил, кто они такие есть, да так напомнил, что кое-кому руки-ноги переломал. Да и товарищу Смиту, между прочим, тоже порядочно досталось! В толпе разве разберешь, кто тут свой, а кто чужой…
- Смешная история, - чугунным голосом отозвался Бука, а Бяка мрачно добавил глухим басом:
- Давно так не смеялся, ха-ха-ха.
Дух, хоть и туповат был, а тут инстинктивно почувствовал что-то неладное: уж не издеваются ли над ним наглые Пришельцы? И опять умоляюще взглянул на своего хозяина – можно, мол, разобраться с этими субъектами?
- Валяй, - махнул рукой Хомяк, - только смотри, не перестарайся, жизненно важных органов не повреди, да и костей не поломай! Нам только инвалидов еще тут не хватало!
Получив благословение на открытие боевых действий, Дух попал, наконец-то, в свою родную стихию. Бяку и Буку мотало по площади, как осенние листья сильным ветром, они не успевали не то, что сдачи дать, а даже защититься, как следует. Над ними враждебным вихрем и черной молнией реял несокрушимый борец со всеми и за все, методично превращая архангельские тела в сплошные синяки. Но в этом урагане непрерывных ударов просматривалась некоторая четкая система, а именно: Дух педантично следовал полученным указаниям, так что кости Пришельцев все время оставались целыми. Мы так засмотрелись на образцовую работу экзекутора, что забыли даже на какое-то время о милосердии, гуманизме, общечеловеческих ценностях, и лишь пять минут спустя Хомяк, вспомнив Новый завет, скомандовал:
- На сегодня достаточно! Отбой!
Дух опустил свои ужасные ручища, и Пришельцы поползли прочь.
- Доставь-ка этих заблудших овнов к месту нашего ночного отдыха, - распорядился Хомяк, - пусть там залижут свои, так сказать, раны и стигматы!
Дух козырнул, изловил своих расползшихся подопечных, сгреб их под мышку и мы отправились в какой-то президент-отель, бесцеремонно выгнав из понравившегося ему и нам номера постояльцев – кажется, семью какого-то африканского дипломата. Утомленные трудным днем (а Пришельцы – еще и побоями), мы рухнули, как подкошенные, на роскошные кресла и диваны, и погрузились в объятия Морфея.
РАЗДЕЛ 5. ТРЕТИЙ СОН ПЕРЕГРИНА
За рабочим столом правительственного кабинета сгорбился великий правитель Руси Джахангир Изворотливый. Он проверял баланс государственного бюджета, и все время сбивался и путался. То дефицит получался, а то и вовсе профицит. Президент бегал глубоко сидящими бесцветными глазками по бесчисленным таблицам и статистическим выкладкам, вновь и вновь вносил изменения в итоговую графу, а цифры, словно насмехаясь над ним, постоянно менялись. Никому не доверяя, он лично просматривал базу экономических показателей в своем персональном ЭВМ, но на экране постоянно вспыхивали ярко-красная надписи:
- совершены совершенно недопустимые действия
или:
- допущены принципиальные ошибки в управлении. Обратитесь к разработчику.
- В “управлении” чем? – Недоумевал правитель. – Неужели страной? А кто же у нас “разработчик”?
Следует напомнить, что когда-то он служил в контрразведке и в его “разработку” кто только не попадал. Так что же, теперь и за него самого взялись? И как тогда понимать загадочную фразу “совершены недопустимые действия”?
После резкой смены государственного курса в сторону светлого будущего, он совершенно справедливо посчитал, что совесть его перед Богом чиста, что можно не волноваться по поводу загробной жизни. Ада, во всяком случае, там не предвиделось. Все шло, как будто, хорошо – по крайней мере, в верном направлении. Страна начала оживать, наметились даже какие-то едва заметные тенденции к некоторому улучшению.
И вдруг… над горизонтом стали появляться первые ласточки предвестников буревестников, отдаленные раскаты грома небесного. Олигархи, поначалу как будто бы испугавшиеся его твердой и ловкой руки, вскоре начали смелеть, затем окончательно забыли страх и вновь потеряли совесть, которой, в общем-то, у них никогда и не водилось. Как и прежде, стали уплывать деньги из страны, и наш орел Джахангир, постоянно взывающий к отсутствующим патриотическим чувствам промышленников, банкиров и предпринимателей, вскоре почувствовал, что его просто водят за нос. Финансовые хищники, подобно “медведю лет пяти-шести”, стали вежливыми лишь с виду, а как были акулами, так ими и остались. Красные гвоздики в петлицах их фраков и смокингов нисколько не мешали им продолжать разворовывание и развал страны.
- Современные черти ладана не боятся, - размышлял по этому поводу правитель, - нужны более радикальные средства. Бога они не боятся, это точно, а чем их проймешь – не ясно. Хорошо бы на куски их разорвать, да только вряд ли кто позволит мне это сделать, а в первую очередь – они сами. Да, к тому же, и я подписался, как последний дурак, под разного рода декларациями и обязательствами относительно отмены смертной казни. Чего же им теперь опасаться? Боже, вразуми, что мне делать!
Загремел гром, и в президентский кабинет, сметая охрану, стремительной спортивной походкой вошел Господь.
Бог небрежно бросил нимб на стол, сел в кресло для посетителей, и, неторопливо набивая трубку, искоса взглянул на заметно побледневшего правителя.
Тягостная тишина разлилась в воздухе резиденции главы государства. Всевышний выпустил несколько колец табачного дыма, которые, причудливо переплетясь в воздухе, внезапно сложились в надпись:
- рано успокоился, товарищ! Не все еще задачи решены.
- Доходчиво изъясняюсь? – спросил, наконец-то, Создатель. – Нельзя, нельзя ослаблять революционный напор! Проглядел ты возрождение олигархии в своей якобы социалистической стране. Двойка тебе за внешнюю и внутреннюю политику!
И неуловимым для человеческого глаза движением отвесил напуганному Джахангиру полновесную оплеуху. Уж на что тот был увертлив и стремителен, а тут сплоховал (да и кто бы не сплоховал на его месте?!). Тело бедного Кощея подбросило почти к самому потолку, пронесло каким-то могучим ураганом к дальней стене кабинета, а затем мягко и бережно опустило в кресло для посетителей. А в президентском кресле уже величественно восседал сам Бог.
- А тебе не кажется, дорогой мой товарищ Джахангир, что это место ты занимаешь… как бы помягче выразиться… не совсем по праву? – Вкрадчиво спросил он. – Не хочешь ли вернуться в ряды бойцов невидимого фронта? Ты ушел оттуда подполковником, а я тебе могу и генерал-лейтенанта присвоить, мне это, сам знаешь, ничего не стоит. Или так вцепился во власть, что самому Богу не отодрать?
- Нет-нет, что ты, - не говорил, а хрипло шептал насмерть перепуганный правитель, - готов выполнить любое ваше указание и приказание, ты же знаешь, Господи, я же столько раз говорил об этом на исповедях и в молитвах, обращенных к тебе.
- Скучные у тебя молитвы, братец, - небрежно заметил Всевышний, - я их даже не читаю, сразу в урну! И сам ты все меньше мне нравишься, истинно говорю!
- Но ты же сам, Господи, помазал меня на царствование, - хрипел (или шипел) Кощей, - как же теперь понимать слова твои?
- Я помазал, но могу и отмазать, - рассмеялся Господь, - ты же должен твердо помнить, что все в моей власти, а уж такие субъекты, как ты – в первую очередь! Пойдем-ка пока в твою трапезную… интересно, что там у вас на обед нынче?
- Обедаем тем, что Бог послал, - нашелся находчивый Джахангир, - а именно: борщ, котлеты, картошка, селедка, чай без сахара…
- Что-то оскудела нынче рука дающего, - пошутил Бог, - неужто я в последнее время скряжничать стал? Или интенданты по дороге разворовывают? Сегодня же проверю. Негоже президенту питаться, яко последнему пролетарию! Ладно, сегодня, в порядке исключения, посылаю тебе тутти-фрутти, индейку с орехами и торт “Наполеон”. И еще пару ведер нектара. Или ты предпочитаешь “Фалернское”?
- Ну, что ты, Господи, - потупился президент, - ты же меня знаешь. Веду здоровый образ жизни, да и другим рекомендую то же самое. Какое такое “Фалернское”, Боже, я такого и не пробовал даже…
- А ты возьми да попробуй, - резонно возразил Бог, - неужели откажешься выпить за меня? Или за веру?
На лбу правителя выступил холодный пот. Изменить своим жизненным принципам он не мог, но и отказать Богу было смертельно опасно!
Бог посмотрел на него искоса, и вдруг как захохочет!
- Шуток не понимаешь, голова твоя садовая! – смеялся он. – Считай, что все это тебе приснилось! До встречи! Вернее, до скорой встречи!
И Господь исчез. Исчез, словно его и не было. Джахангир протер глаза и перекрестился.
- Господи, что же это такое было? – бормотал он, - неужели сон? И как же прикажете его толковать? Вызвать, что ли, знахаря какого, или гадалку?
Загремел гром, и в президентском кресле вновь оказался Бог.
- Я же русским языком сказал тебе “до скорой встречи” – ответил он на недоуменный взгляд президента. Что тут непонятного? Разве тебе пришлось долго ждать?
- Вставай, Парамоша, уже давно утро!
Я открыл глаза. Дух бесцеремонно тряс меня за плечо.
- Не мешкай, - шепнул он мне на ухо, - а то ведь и без завтрака остаться недолго! Сейчас пойду будить Хомяка, так что постарайся хоть чем-то перекусить, пока он свой намаз совершать будет!
Я крепко пожал чугунную руку своего козлоподобного, но верного товарища, и молнией метнулся на кухню. Но, едва я успел вкусить какую-то булочку со сметаной, как послышались шаркающие, но стремительные шаги, и в тот же миг острый старческий локоть бесцеремонно оттеснил меня от стола.
- И что за народ нынче пошел, - бурчал старик, поглощая недельный рацион целого взвода, - так и норовят все подчистую подмести! Отвернуться нельзя, прости Господи!
Я, сообразив, что продолжения завтрака для меня уже не будет, безнадежно махнул рукой и отправился досматривать свой экзотический сон.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СНА ПЕРЕГРИНА
- Итак, на чем мы остановились, коллега? – спросил Господь, рисуя кольцами дыма, выпускаемыми из своей звездогенерирующей трубки, сложные иероглифы и арабески. И сам же ответил:
- Если вы изволили запамятовать, дорогой товарищ президент, то речь шла о трапезе. Так за чем же дело стало?
- Дело стало за меню, - пришел в себя, наконец-то, Джахангир. – Вы изволили выразить некоторое недовольство нашим скромным набором продуктов питания.
- Да не меню, а меня, - шутливо поправил его Бог. – Ладно, ладно, шучу! В то же время должен заметить, что скудновато все-таки ты питаешься. Так и ноги недолго протянуть, коллега! Опять шучу: какой, никакой, а ты у нас все-таки кощей. Но негоже все-таки президенту огромной страны питаться черт знает чем и непонятно как. Хоть я и в гостях, но позволю себе сегодня угостить ваше превосходительство, чем Бог послал.
Подняв десницу, Создатель пронзительно свистнул, и в ту же секунду Джахангир был перемещен в терем Господень на Сатурне. Бог дожидался его в своем кресле.
- Удивлен, что я тебя опередил? – Улыбнулся он. – А ты не удивляйся, товарищ ваше превосходительство. Дело в том, что я везде, стало быть, своего рабочего места-то и не покидал ни на секунду. Все ясно?
Джахангир, хоть ничего не понял, а все-таки, на всякий случай, кивнул, опасаясь божьего гнева. Бог тактично промолчал, а затем произнес:
- Самобранка! На стол шагом марш!
На столе возникла скатерть-самобранка – то ли та самая, то ли ее точная копия. Она хмуро взглянула на нежданного гостя и своего хозяина, широко зевнула и грубовато спросила:
- На двух, стало быть, персон?
- (Нет, не она, - почему-то подумал Джахангир. – Та непременно язык бы показала и какое-нибудь непотребство выкрикнула).
- На двух, тетечка, на двух, - улыбнулся Создатель. – Нам, пожалуйста, индейку с орехами, ананасы в шампанском, бифштекс из задней ноги мифического зверя Го Дуань и чего-нибудь наподобие нектара – можно даже амброзию. Кстати…
Господь на секунду задумался, а затем решительно произнес:
- А вызову-ка я еще Парамошу с Шатуном, что-то давно их тут не было! С ними и пища не покажется столь уж пресной. И, кстати, ты нарочно все недосаливаешь? Соль, что ли, экономишь?
- Соль – яд, - назидательно произнесла скатерть, - а мне сам Бог приказал беречь божье здоровье! А вызывать или не вызывать этих дармоедов, тебе решать. Вы, как говорится, господа, вам и карты в руки!
- Решать действительно мне, - весело парировал Господь, - да, знаешь ли, все давно решено лет эдак миллиардов сто тому назад!
И громко произнес:
- Вурдалак, Гавриил, Георгий и Самуил! Заснули там, что ли? Быстро доставить сюда того самого гризли, с крыльями, и Парамошу! Да смотрите, не отбейте им почки и костей не поломайте! Знаю я вас!
Еще не просыпаясь, я всей кожей почувствовал холод открытого космоса, а когда открыл глаза, то увидел напротив себя глупую медвежью морду Шатуна. Мы стояли, зябко переступая с ноги на ногу, в двух шагах от крыльца божьего терема, а перед входом внезапно загорелась следующая надпись:
КАК ЗАЖДАЛСЯ Я ВАС! КАК СКУЧАЛ! ДОЛГО ЕЩЕ ВАС ЖДАТЬ? МИЛОСТИ ПРОСИМ К НАШЕМУ ОЧАГУ!
Как ни глупы были мы с медведем, но тут, быстро сообразив, что к чему, влетели в гостеприимно распахнувшиеся двери. А что еще оставалось делать? Сразу стало понятно, кто же автор этой яркой неоновой афиши! Вошли, поклонились. Гризли хотел, было, ничком к ногам Господа… то есть к божественным стопам пасть, да только не позволил ему Всевышний в этот раз грубой лестью увлечься.
- Стоять, мишка, - негромко, но очень и очень твердо произнес глас божий, - я тебе попадаю! Еще повредишь какую-нибудь доску или багет… тогда я из тебя уж точно шапку себе сделаю!
И расхохотался, видя, как вытянулась почти до пола глупая медвежья морда.
- Садитесь же, товарищи, - как-то особенно тепло и проникновенно молвил Бог, - как же вас заждался! Как соскучился!
Нас ждала теплая и доброжелательная атмосфера.
- Скучно без вас, товарищи, - с некоторой грустью в голосе произнес Господь, - народ тут у меня… да вы и сами все прекрасно знаете! Угощайтесь, ешьте ананасы, рябчиков жуйте, но для начала… а кто тут нам споет?
Мы переглянулись с гризли, и в тот же миг в моих заскорузлых руках оказалась та самая старая облезлая гитара, возникавшая ниоткуда и исчезающая в никуда по мере необходимости… то есть, я хочу сказать, по воле божьей. И мы дружно запели любимую песню апостола Иуды на слова и музыку Александра Городницкого – “Предательство, предательство… души незаживающий ожог…”.
- Учитесь вы… - надрывался я, - учитесь вы друзьям не доверять…
- Мучительней, - подвывал грубым медвежьим басом гризли, - мучительнее позже их терять…
Бог слушал нас, задумчиво глядя на огонь, пылающий в камине. Можно было бы подумать, что вспоминается ему тот самый приснопамятный эпизод с тридцатью серебряниками, если бы не одно “но”: Создатель давно рассказал мне лично, что ничего подобного в истории не было.
- Тем не менее, - грустно закончил он свой рассказ, - легенда-то, что ни говори, красивая, я бы даже сказал, поучительная. Именно поэтому я и позволил включить ее в состав пресловутой Библии, в которой, по моим подсчетам, на один достоверный эпизод приходится около трехсот небылиц и откровенных фальшивок!
А сейчас он молча раскуривал трубку, продолжая украшать Сатурн кольцами, Вселенную – звездами, а комнату – замысловатыми надписями на фарси и шумерском. Вечность мчалась с нами рядом, где-то бушевали пожары взрывов Сверхновых, возникали и исчезали целые миры, а мы все пели и пели бесконечную песню о вреде предательства. И почему-то казалось мне, что сон продолжается, хотя было ясно, что это не так.
Когда, наконец, с “предательством” было покончено, Бог отложил трубку, подсел к столу и сделал приглашающий жест. Мы восседали напротив Всевышнего втроем – я, Кощей да Шатун, только, должен вам доложить, что даже втроем на фоне Бога смотрелись мы как-то бледно, что ли. Зато ели так, что никакому богу за нами угнаться было невозможно (да и незачем, ибо небожители прекрасно обходятся духовной пищей).
- Можно подумать, что вы хорошие работники, если судить по аппетиту, - как бы, между прочим, заметил Господь. – Увы, народная мудрость иногда исходит из ложных или устаревших представлений!
И, помолчав немного, добавил:
- Я не прошу вас срочно придумать что-нибудь “для души” экспромтом, но уж к следующей встрече, будьте любезны, представьте на суд божий новую песню. Даже Дух с этим справляется, а вы-то, вы? Стыдно, молодые люди!
Мы засмущались; у гризли даже слезы на глазах выступили, не вызвав, впрочем, сочувствия ни у кого.
- Не будем больше возвращаться к этому вопросу, - продолжал Бог, - а перейдем-ка мы с вами, товарищи, к делу. Вот вы все здесь собрались, а доложить мне, как я вижу, пока вам нечего. Как же это так получается, товарищи? Опять пробездельничали целый год? Где результаты, черт бы вас побрал? Молчите? И правильно делаете! Хватит спать, как сурки, пытаясь во сне укрыться от суровой действительности. За работу, товарищи! Я верю в вас, так уж и вы, будьте любезны, верьте в меня! Продолжайте все начатое, не отступайте на полпути, и, сказав “А”, не забывайте сказать “Б”. Не могут, поймите вы, наконец, не имеют право добрые начинания прерываться в самом начале! Продолжение в таких случаях просто обязано последовать, и оно последует, даже если ради этого придется разрушить всю Вселенную. А конец в таких случаях вовсе не обязателен. Знаете, когда я слышу слова “никогда”, “конец”, “прощай”, меня самого бросает в дрожь, хоть я и не суверен, да просто и не могу быть таковым по определению! Нет, господа товарищи, твердо усвойте еще одну азбучную истину: ничто никогда не может кончиться ничем. Любая точка временного ряда или пространства обязательно сопряжена с другой, и так далее, и эти линии не могут прерваться, истинно говорю.
Так что, спешите делать добрые дела, и ничего при этом не бойтесь, потому что я с вами. Всегда с вами, невзирая ни на что. Это-то хоть вы понимаете?
Мы дружно закивали: попробовали мы бы что-нибудь возразить! Ох, и получили бы ложкой по лбу!
Господь с сожалением посмотрел на нас, неодобрительно покачал головой, как бы говоря:
- только подзатыльники вам и понятны, олухи царя небесного! А мне, знаете, хотелось бы большего – не в смысле оплеух, а в смысле вашей сметливости.
Но вслух ничего не сказал, а только десницей махнул и повелел нам очистить помещение, то есть убраться на все четыре стороны. Что и было сделано незамедлительно!
Приказ есть приказ, тем более, что командир у нас – более, чем серьезный. Так что история наших злоключений на этом не закончилась, и продолжение последовало. Но это уже совсем другая история.
3-4 февраля. 2002.
ГЛАВА 55. ВО ВСЕМ ИЩИТЕ ПОЛЬЗУ, ГОСПОДА.
ПРОЛОГ
Алые флаги над ратушами городов Америки безжалостно трепал пронзительный ветер. Кроме того, поливали их дожди, жгли лучи Солнца, а зимой так и норовили налипнуть беспощадные сосульки.
Много дней миновало с момента победы Второй Американской революции. Воды утекло – море, трудов было положено – не измерить, а толку все не было, как не было. Ничего не менялось в этом мире вообще, да и в Штатах, между прочим. То есть, внешние признаки перемен, разумеется, были налицо, а, по сути, черный кобель американской контрреволюции упорно не желал перекрашиваться в красный революционный цвет. А отмывать его, негодного, добела, тоже не имело смысла: и так, почитай, две трети населения были тайными белогвардейцами, деникинцами, можно сказать. Если бы не прирожденная трусость янки, давно бы вспыхнула очередная Гражданская война. Но Бог милостив: пока что все обходилось без мятежей и смут.
РАЗДЕЛ 1. БУДНИ ВТОРОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Президент революционной Америки Горбуш, тоскливо выглядывая из окна своей правительственной резиденции, перекрашенной в яркий красный цвет, горько размышлял о том, что линяющие на глазах знамена как бы символизируют угасание революционного энтузиазма в широких массах прогрессивной американской общественности. Впрочем, в бедную голову правителя так и лезли совсем уж крамольные мысли.
- А был ли мальчик, то есть этот самый боевой порыв? – Думал он. – Знаю я эту волчью породу! Мои дорогие соотечественники как были неисправимыми эксплуататорами и иждивенцами, так ими и остались, невзирая ни на какие коммунистические перевороты. И сейчас, поди, ждут, не дождутся моего ухода в мир иной, чтоб опять за старое приняться. Успею ли до конца отпущенного мне Господом срока хоть как-то изменить их отвратительный паразитический менталитет? Или создать, хотя бы, условия для этого? Поместить их в такую социальную среду, чтоб у них, мерзавцев, никакого выбора не оставалось: или творить добро, или… а вот что касается этого “или”, надо еще хорошенько подумать. Какую бы выдумать альтернативу труду на благо обществу? Виселицу? Хорошо, но мало! Костры аутодафе? Превосходно, да только не то тысячелетие на дворе! Народы мира на смех поднимут, а уж что желтая пресса станет вытворять!
И Горбушу тут же представились кричащие заголовки на первых полосах самых реакционных буржуазных периодических изданий:
- Коммунизм оказался феодальным!
Или:
- От беспробудного пьянства через кровавые коммунистические утопии в каменный век.
- Да, обольют так, что во веки веков не отмыться… но и оставлять все так, как есть, тоже нельзя.
Произнеся это почему-то вслух, президент-вождь стал нервно вышагивать по своему просторному кабинету.
- Революцию невозможно совершить в бархатных перчатках, - размышлял он, - а удержать ее завоевания вообще нельзя без ежовых рукавиц. Мало, ох и мало у нас опыта наведения революционного порядка! А не позаимствовать ли его у старших товарищей?
Мысль показалась ему интересной. Горбуш развернул на столе огромную политическую карту мира и стал отыскивать еще уцелевшие государства, идущие по пути построения коммунизма… или, хотя бы, социализма.
- Так, - бормотал он, путешествуя по странам Западного полушария, - кое-что есть… маловато, но “что-то” лучше, чем ничего. А что там, в Старом Свете творится?
К своему стыду, президент обнаружил, что твердая двойка по географии, преследовавшая его со школы, никуда не делась, а стала еще тверже.
- Ишь ты, - недоумевал он, - вот где, оказывается, Непал! А я-то, грешным делом, думал, что где-то в Африке. А это еще что такое?
Заскорузлый палец Горбуша уперся в Афганистан.
- Разве там не коммунисты у власти? Как сейчас помню: товарищ Тараки захватил власть и стал строить социализм, затем товарищ Амин придушил товарища Тараки; после них, помнится, товарищ Бабрак Кармаль рулил… потом товарищ Наджибулла… а дальше что-то запамятовал. Ах, черт!
И тут он вспомнил все: как Штаты, в том числе и его родной папаша, откармливали душманов, как те свергли режим Наджибуллы, лишенный поддержки обуржуазившейся России, как душманы, в свою очередь, от рук отбились и стали друг друга резать… и как тогда из вольеры талибов выпустили без намордников, и те как навалятся на бедных душманов, только клочки шерсти полетели! Но особенно неприятно было вспоминать события последних лет, когда “Талибан”, оккупировав практически всю территорию Афганистана, стал нос задирать и своих покровителей-янки ни в грош ни ставить. Это только сначала, а затем такое началось, что и вовсе ни в какие ворота не лезло. Увлеклись наши выкормыши исламским фундаментализмом, стали непотребства творить, какие-то памятники взрывать, а затем и за своих высоких покровителей взялись!
- Впрочем, - спохватился Горбуш, - они же нас били, когда мы капиталистами были, то есть, получается, поделом! А все-таки жаль погибших янки: пусть и мерзавцы они были, а какие, никакие, но, что ни говори, соотечественники.
И президент мысленно спустил флаги и отдал дань памяти жертвам террористических актов 11 сентября 2001 года.
- Ладно, проехали, - проворчал он, продолжая изучение Восточного полушария. – Китайский опыт вряд ли нам пригодится… очень уж специфический там менталитет, и порядки несколько экзотичны, что ли…Вьетнам? Ну, уж нет! Сколько они наших положили! И зачем только этот дурак Рейган и мой папаша СССР развалили? Сейчас союз бы заключили на вечные времена, обложили бы буржуазную Европу флажками, как волчью стаю… сами бы на брюхе приползли! Эх, папаша, папаша, что же ты натворил! Сатана вашу кровь смущает, папаша, вот что!
Зазвонил телефон. Горбуш нажал кнопку пульта связи с секретариатом.
- Кого там еще? – отрывисто спросил он. – Совершенно невозможно работать!
- Звонят из Президент Отеля, товарищ Горбуш, - испуганно ответил личный секретарь вождя американского народа Вредни Гопникс, - там эти ваши новые советники, с крыльями, все время пьют-с, посуду бьют-с, никому спать не дают-с. Посоветуйте, или прикажите, что делать?
- Читайте труды Ленина, - пошутил президент, - там очень подробно расписано, что делать, и кто виноват!
И вдруг, впав в ярость, стал кричать, как бесноватый фюрер:
- Что это за небожители такие, которые ведут себя хуже пьяных негров? Хуже бандитов из латиноамериканских и китайских кварталов! Как самая последняя контра, честное слово! О, Господь! – Театрально поднял он руки. – Вразуми слуг своих, останови их дикие выходки!
И случилось внезапное чудо: прогремел над Вашингтоном гром небесный, и Господь снизошел на Землю. Прямо перед президентской резиденцией, Красным Домом. Насмешливо оглядев ярко-алое здание, Всевышний произнес:
- Ну-ну!
И вошел внутрь, щедро раздавая подзатыльники богохульникам-охранникам, этим безбожникам, у самого Бога требовавшим пропуск.
- Вот тебе “пропуск”! – То и дело повторял он. – А это тебе аусвайс, бдительный ты мой! Мандат, говоришь? Какой тебе нужен, этот сойдет?
И очередной удар Рока повергал еретика наземь.
При появлении Господа нашего Горбуш побледнел от ужаса и зарделся от счастья лицезреть лик самого Всевышнего одновременно, отчего его физиономия стала напоминать маковое поле, присыпанное снегом. Он пал ниц и взревел:
- Свершилось! Теперь я точно знаю, что сам Бог поддерживает наши скромные начинания! Господи, помилуй, да и благослови, заодно!
- Что-то слишком много просьб сразу, - улыбнулся Создатель, - и, кроме того, ты хотел обратиться ко мне совсем по другому вопросу. Надоели тебе, признаться, мои бездельники?
- Как собаки! – Вполне искренне откликнулся Горбуш. – Повеситься впору! Убрал бы ты их куда-нибудь подальше, Всевышний, а то они компрометируют саму идею построения коммунизма в отдельно взятом империалистическом государстве! И меня перед народом позорят, что тоже немаловажно. Как-никак, они числятся моими советниками, хотя, по совести говоря, ни черта не делают, только жрут, да спят!
- Так я и думал, - воскликнул Бог, - ох уж, эти сотруднички! Давно бы их убрал с твоего политического поля, да вот беда: некуда. Мне тебя жалко, но ведь, согласись, и других надо пожалеть. Нельзя же экспортировать, к примеру, чуму лишь на том основании, что она тебе надоела! Дескать, забирайте, соседи, мне этого не надо!
Господь выдержал паузу и продолжал:
- К себе забрать их тоже не могу, вернее, не хочу. Пожили они у меня как-то год, так потом два года теремок отмыть не мог! Всех небожителей бросил на генеральную уборку, так и они не управились! Если бы не моя способность творить чудеса, то не знал бы, что и делать. Так что этот твой крест, и нести тебе его, мой дорогой товарищ президент, до того момента, когда я сам не скажу: “достаточно”. Ты сам должен понять одну простую вещь: хоть зла, в принципе, на тебя не держу, тем не менее, должен говорить тебе не совсем приятные вещи. Много, слишком много за тобой и вашей нацией, этими агарянами и филистимлянами в одной упаковке, смертных грехов, среди которых фальшивая набожность едва ли не самый главный! Так что я просто обязан насылать на вас семь казней египетских, но Бог все-таки милосерден, так что во искупление грехов ваших оставляю вам этих трутней. Ничего не поделаешь, терпите! Заслужили, так и несите заслуженное наказание. А ну вас совсем, дай-ка лучше закурить!
Горбуш угодливо бросился угощать Господа дорогими сигаретами “Мальборо”.
Бог оторопело уставился на него:
- да ты в своем уме, братец? – Ничего хорошего не обещающим тоном произнес он. – Отравить меня хочешь, что ли, этим суррогатом? Неужели одной – всего лишь одной! – гаванской сигары не найдется в твоем хваленом Красном Доме?
- Найдется, Боже! – Радостно воскликнул президент. – Уже нашлось!
И выхватил из верхнего ящика стола коробку изысканных гаванских сигар самого высшего сорта, подписанную на крышке:
- Дорогому соратника в борьбе за светлое будущее всего прогрессивного человечества товарищу Горбушу от команданте Фиделя.
- Угощайся, Господь! – без конца повторял он, дрожащими руками вскрывая упаковку. - Сигары первый сорт, отвечают всем требованиям ЮНЕСКО!
Бог закурил, и изрек:
- Итак, с этим разобрались. Но ведь у тебя, как будто бы, накопилась масса других, не менее важных вопросов ко мне?
- Так точно, Боже, - вытянулся во фрунт вождь американской революции, - столько накопилось, что вот-вот с ума сойду! Не по Сеньке шапка, шапка Мономаха…
- Да, я это знаю, - просто ответил Бог, - но, тем менее, вынужден делать то, что делаю. А, что, по твоему, разве столь уж часто правитель был хоть на йоту умнее среднестатистического гражданина своей державы? А если такое и случалось, то, как правило, норов у такого деятеля был – не дай Бог! Вот, к примеру, ваш Кеннеди: ума палата, а на что он его расходовал? Одних любовниц, по моим подсчетам, было у него 3 167! За это, между прочим, и убили… впрочем, мы несколько отвлеклись, дорогой мой товарищ!
Господь раздавил окурок о блестящую поверхность рабочего стола президента, и продолжал:
- Небось, когда архиреакционером был, да по презентациям да фуршетам мотался, не жаловался на трудности политического быта? Грешить-то куда легче и приятнее, чем искупать свои прегрешения! Так что тебя конкретно не устраивает, и в чем я могу тебе помочь?
- Все, - не моргнув глазом, ответил лукавый янки, - а помочь ты мне можешь буквально во всем, ибо ты всемогущ, и, кроме того, милосерден. Так что пожалей нас, сирот, выгони этих самых своих пришельцев, да заодно измени менталитет нации. По гроб тебе буду благодарен, Боже!
- Долго же тебе благодарить придется, - рассмеялся Господь, - а я как раз собирался сделать тебя бессмертным. Эдаким американским кощеем, что ли, только выкрашенным в красный цвет! Кощей американский красный, или, сокращенно, КАК. Как это прозвище тебе нравится, товарищ Как?
- Ты все шутишь, Всевышний, - растерянно пробормотал униженный Горбуш, - а меня и так за дурака все принимают… а уж с такой-то кличкой…
- Я отнюдь не шучу, - серьезным тоном ответил Бог, - а тебе бы, дураку, радоваться надо, что вместо давно заслуженной Геенны огненной отделаешься шутовским колпаком. Это – бесплатное приложение к твоему кресту, дорогой товарищ Как! А крест этот и есть решение тех задач, которые ты сам же перед собой и поставил. Кончились праздники капиталистического общества равных возможностей, свободного рынка и всеобщего потребления, а продолжаются суровые будни американской революции. Времени у тебя будет достаточно, а моя помощь в случае чего гарантируется. Трудись на благо общества, а мне пора: дела.
И Господь оставил недоумевающего Горбуша, или, как он его окрестил, товарища Как, наедине с затаившей злобу нацией и целой горой не решенных (а, возможно, и не решаемых) проблем.
РАЗДЕЛ 2. ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ РАБОТА
Директор Президент Отеля, ябедничая на нас президенту, явно слукавил. Буйствовали в гостиничных номерах лишь Хомяк со своим денщиком, а мы, в общем-то, были, скорее, потерпевшей стороной. Престарелый имам-папа поначалу капризничал, требовал себе на завтрак свежего пузанка, пулярку и каплуна, а затем и вовсе птичьего молока, а когда ему вежливо ответили, что в меню столовой Красного дома подобных продуктов не значится, он так рассвирепел, что ударил канделябром гостиничного служащего по лысине, а самого директора прилюдно оттаскал за пейсы. Побушевав с полчаса, старик свершил намаз, съел целую гору плова и завалился спать, помолившись уже по христианским канонам. А Дух, оставшись без присмотра, продолжил неправедное дело истребления продовольствия и крепких напитков в гостиничной столовой. Поскольку сытости, подлый, не знал, то он быстро привел хозяйство в упадок: дошло до того, что в холодильниках мыши вешаться начали. Тем не менее, негодяй настойчиво требовал продолжения банкета, а, получив отказ, перебил всю посуду, а затем и вовсе стал свои волчьи песни петь, отчего постояльцы отеля пришли в глубокое уныние. Мы же с Пришельцами, сообразив, что к чему, быстро спрятались под стол, и оттуда наблюдали за безобразными сценами.
Вскоре Дух надоело издеваться над персоналам гостиницы, и он принялся разыскивать своих друзей. А нюх у демона куда острее волчьего, вот он нас и учуял. Вытащил из-под стола, и ну учить уму-разуму: мол, куда подевались, я, мол, с вами хотел на брудершафт выпить да “Аве-Марию” Шуберта спеть… и при этом все по нашим головам тем самым канделябром прогуливался, мерзавец.
Все это продолжалось бесконечно долго, так долго, что все мы успели пожалеть о собственном бессмертии. Слава Богу, что все проходит: загремел гром, и страшная сила разметала нас в разные стороны, а затем собрала вместе уже на Сатурне перед самым входом в божью резиденцию. Дверь распахнулась, и неведомый вихрь втолкнул нас внутрь.
- Вытирайте ноги! - Раздался голос Вурдалака. Глянули мы по сторонам – и обомлели: Бога-то на месте не было, а сидели в его кабинете злецы Самуил, прославившийся своей жестокостью, Вурдалак, Фагот и Малюта Скуратов-Бельский с закатанными по локоть рукавами и какими-то очень уж плотоядными ухмылками.
- И снимайте штаны, - ехидно добавил Самуил. – Сейчас мы проведем с вами короткую воспитательную работу. Господь нам поручил поучить кое-кого приличным манерам, так что уж не обессудьте!
- Протестую! – Взвизгнул Хомяк. – Откуда я знаю, врете вы или нет, ибо Господь нам ничего не говорил!
- А за подобные экстремистские выходки полагается еще по двадцать пять, - невозмутимо заметил Малюта, - а кое-кому – так даже сотня!
Однако Духа смутить или напугать было не так легко. Он презрительно взглянул на экзекуторов, подошел к ним, спихнул с кресла пророка Самуила, обшарил его карманы, и, ничего не найдя, отвесил старику здоровенную затрещину.
- Ни мандата, ни удостоверения, ни божьего приказа – ничего, - сообщил он, - даже табаку нет!
- Это произвол! – Закричал униженный Самуил, отойдя, на всякий случай, к самой двери. – Ты за это ответишь, чертов Дух! Пред самим Господом ответишь, вот так!
- А это – не произвол? – спокойно возразил Азазелл. – Влезли в чужой дом, без документов… возможно даже, что с целью ограбления – и кого? Кого, я спрашиваю? – С пафосом вскричал он. – Да как вас всех еще громом не поразило, не понимаю? И они еще собираются учить кого-то хорошим манерам! Бука, Бяка, быстро обыщите их!
Усмехающиеся Пришельцы повалили незадачливых “воспитателей” на пол лицами вниз, и, осыпая их отборной бранью, стали производить обыск. Насмерть перепуганные отчаянной решимостью бывшего демона, грозы Вселенной, профосы лежали тихо и сопротивления не оказывали.
- Ага! – Злорадно вскричал Бука, что-то обнаружив в обширном кармане пиджака Вурдалака. – Божий табачок, так и запишем… пиши, Парамоша:
- При обыске обнаружен похищенный у Господа кисет с божественным табаком.
- И здесь кое-что имеется, - радостно сообщил Бяка, извлекая из заднего кармана брюк Фагота портсигар, - это же именной подарок Бога Андрею Первозванному! Видите, подписан:
- Дорогому Андрюше в утешение вместо утраченного ордена. Бог.
- Времени, значит, зря не теряли, - потирал лапы Азазелл, - и попались с поличным! Отпираться бесполезно. Жаль, что мы не можем быть судьями в данном случае… но слегка намять бока при задержании имеем полное право!
И вихрем обрушился на злосчастных экзекуторов. Воспользовавшись тем, что о нем забыли, старый пророк Самуил выскользнул в дверь и пустился наутек, сразу же растворившись в бушевавшем на Сатурне аммиачно-метановом буране. Никто и не подумал его преследовать, ибо мы были увлечены избиением “младенцев” Вурдалака, Фагота да опричника Малюты. Хомяк, не принимая непосредственного участия в экзекуции, по-детски радовался, смеялся, хлопал в ладошки и кричал:
- Так их, Душок, лупи со всем усердием! Смотри только, не зашиби совсем, а то как бы от Бога нам за них не влетело!
- Ничего им не сделается, они бессмертные! – весело отвечал Дух. – Поди, отлежатся еще, да нашей кровушки попьют!
Загремел гром, и в кабинете возник Бог.
- что сделано, то сделано, - произнес он, - а теперь поменяйтесь, пожалуйста, местами!
Пришлось подчиниться: Бог ведь все-таки! И началось!
- Будешь знать, как драться, прохвост, - шипел Вурдалак, старательно стегая Азазелла, а Малюта, поровший Хомяка, приговаривал:
- Не науськивай! Не науськивай, старый черт! Это тебе за все хорошее, фундаменталист проклятый!
Наконец, Бог взглянул на часы и скомандовал:
- А теперь все-все укладывайтесь в ряд!
И как начал прохаживаться бичом божьим по нашим спинам и ягодицам! Свету мы невзвидели, так больно было. А Господь все время приговаривал с укоризной:
- Никому еще не позволял моих личных экзекуторов пороть! Но и обворовывать божью резиденцию никому не позволено! Так что всем сестрам – по серьгам! Получите и распишитесь, олухи царя небесного!
И мы расписались в собственной глупости и прочих грехах. Один Бог знал, сколько их за нами числилось, а, поскольку он именно знал, то и воздавал, соответственно, в меру “заслуг” каждого. Думаю, что всем хватило, а иначе быть просто не могло.
Затем нас приподняло да шлепнуло, пусто нам стало, типуны на языках повыскакивали, и много чего еще случилось. В меру заслуг.
Наконец, все, как будто бы, закончилось. В наступившей тишине мы слушали, как бушевала за дверью свирепая вьюга, как чиркнула спичка в деснице божьей, как Господь раскуривал трубку.
- Вы тут отдыхайте, а я пойду, Самуила покричу, - услышали мы глас Всевышнего. – Разыгралась в поле вьюга-пурга, как бы старик не застудился! Не Ялта, все-таки: Сатурн, понимаешь!
Мы лежали тихо, как мыши. Минут через пять дверь распахнулась, и, вместе с порывами ледяного гелиевого ветра, в комнату вошел Создатель, державший за шиворот окоченевшего ветхозаветного пророка. Бог посадил старика в кресло у камина, влил в него добрый штоф нектара, и негромко произнес:
- все позади, старина, сейчас согреешься!
И повернулся к нам.
- Не надоело лежать? И, кстати, грешить? Так поднимайтесь, здесь вам не пляж! И штаны наденьте – срам-то какой! Рассаживайтесь, стульев хватит.
Мы, конечно же, подчинились. Бог опять не удержался от шутки, ловко убрав стулья в момент нашей посадки в них.
- ничего, до свадьбы заживет, - улыбнулся он, наблюдая, как охающие профосы и наша компания поднимается с твердого (кажется, алмазного) пола. На столе возникла скатерть–самобранка номер два, мрачно взглянула на нас и глухо спросила:
- Что, схлопотали?
И стала заполняться всякими райскими яствами.
- Вы закусывайте, а я тем временем проведу с вами небольшую воспитательную работу, - произнес Бог, затягиваясь райской сигарой. Надеюсь, что что-нибудь, да удастся донести до вашего сознания… или, хотя бы, подсознания. Слушайте, дети мои!
Мы навострили уши, не прерывая, впрочем, процесса дегустации продуктов столовой Парадиза. (Оторваться от этого занятия было невозможно. Вы когда-нибудь ели райских птиц в нектаре? Нет? Тогда что с вами разговаривать!).
Бог выдержал длительную паузу, а затем начал как бы издалека.
- Четыре миллиарда лет эволюции понадобилось мне для того, чтобы вывести на планете Земля Гомо Сапиенс. Вывел, ладно. И что же мы видим? Только то, что понадобится куда больший срок для приведения его в человеческий вид. Это я и о вас, в том числе, говорю! Дух, прекрати чавкать! Хомяк, когда же, наконец, подавишься своим пловом? А тебя, Фагот, от черной икры еще не тошнит? Я уже и не говорю о том, что надо меру знать. Вы бы хоть какие-то приличия соблюдали, прорвы ушастые!
Мы, не сговариваясь, синхронно поперхнулись, а Хомяк даже в обморок рухнул.
Помолчав, Бог добавил:
- нет, вы не думайте, мне не жалко продуктов! Самобранка еще хоть сто раз по столько доставит, и нисколько при этом не вспотеет, а мне эта роскошь ни к чему. Но вы-то, вы-то сами должны отчетливо осознавать, что чревоугодие, сластолюбие и жадность ни в одной стране мира и ни в какие эпохи не причислялись к добродетелям. Постарайтесь сделать из этого хоть какие-нибудь полезные выводы. Вот смотрю на вас, и удивляюсь: неказистые все какие-то, плюнуть не на что, все на одно лицо… для меня, разумеется… а уровень потребления – как у крупных развитых стран! Вы что, в самом деле? Да разве так можно? Вы тут жрете, как диплодоки какие-нибудь, а в Африке, между прочим, собачки голодают, да-с! Вы хоть об этом подумали, вспомнили страждущих? Куда там! Вы, кажется, даже меня не слушаете… Дух, еще раз икнешь, получишь вот этой ложкою по лбу!
Мы почтительно замерли, даже Азазелл перестал чавкать и икать. Очнувшийся Хомяк, трясясь от суеверного ужаса, медленно выползал из-под стола.
Бог, мельком взглянув на перепуганного насмерть старика, продолжал читать нам нотации:
- как вы думаете, зачем я время от времени устраиваю разного рода революции и контрреволюции? Вероятно, считаете, что от нечего делать? Заблуждаетесь, молодые люди! Все глубоко продумано и строго обосновано. Дело в том, что какими бы глубокими корнями не прорастало революционное сознание в массы, оно начинает чахнуть сразу же, как только намечается перерождение, или лучше сказать, вырождение вождей-победителей. Как только новые правители забывают, кому обязаны своим возвышением и для чего все, собственно говоря, затевалось, они тотчас же теряют поддержку масс, так сказать, социальную опору. С этим явлением можно какое-то время довольно успешно бороться, опираясь на карательную систему и подкармливая, подкупая или даже устраняя потенциальных лидеров сопротивления. Но ничто не вечно, и ненависть к правителям, накопленная в течение многих лет, обязательно выплеснется, в конце концов, на улицы и сметет всем опостылевший режим. То же самое относится и к контрреволюции, так что, если среди вас есть контрреволюционеры, попрошу на этот счет не заблуждаться. Не воображайте, что, уничтожая вождей народных масс и тех, кто идет за ними, вы совершаете нечто вроде подвига. Куда там! В истории вы остаетесь с еще более неприглядными физиономиями, чем самые свирепые инквизиторы, сатрапы повстанцев. Не буду в тысячу первый раз напоминать азбучную истину о разлагающем воздействии власти на менталитет, скажу только, что чаша сия почти никого еще не миновала – в той или иной форме. Наблюдательный Тацит даже успел заметить, что из всех императоров лишь Веспасиан не стал хуже, чем он был до воцарения. Всего один-единственный случай! И, куда ни посмотри, в любую эпоху, в любой стране, вне зависимости от общественно-политического устройства и форм правления, статистика оставалась приблизительно такой же.
Так что же, следует опустить руки, плюнуть на все и вступать в тоталитарные секты, а то и вовсе примыкать к поддерживаемым реакционными режимами главным государственным конфессиям? Поступайте, как знаете, но я бы не советовал вам делать ни того, ни другого. Себе дороже выйдет! Но, какой бы бесконечной и черной ни казалась вам ночь, а утро все-таки наступит. Не стоит отчаиваться, впадать в панику и закатывать истерики по поводу невыносимости вашего существования в условиях отвратительного строя, да еще при воре-правителе. Уверяю вас, что все это пройдет, а негодяев, рано или поздно, Бог накажет – то есть, я накажу. Не было еще случаев, чтобы виновный ускользнул от моего суда. Промахов не ведаю, пощады – тоже.
Мы зябко поежились – как мне показалось, Пришельцы – зябче всех.
- Что, замерзли? – улыбнулся Бог, - сейчас в камин дров подброшу. Буран все-таки на улице!
И продолжал:
- Разумеется, одного понимания, что такое хорошо и что такое – плохо, не достаточно для сдерживания нездоровых эмоций и воздержания от скверных поступков. Все-таки, в конечном счете, бытие определяет сознание. Здесь я согласен с классиками марксизма-ленинизма, да и не только здесь! Но ведь и бытие не образуется откуда-то само по себе; процентов на 90 его определяют сами бытующие. А ими ведь кто-то управляет, а те, кто правит, еще и представляют чьи-то интересы. Вот как все сложно устроено, можно сказать – закручено! Так существует ли выход из этого лабиринта? Могу сказать лишь одно: да, существует. Можно ли его найти? Отвечаю утвердительно. Так ищите же, черт бы вас побрал, и, в конце концов, найдете. Дорогу осилит идущий, так что нечего вам здесь прохлаждаться. А дорогу показывать не стану – не назло, а для того, чтобы заставить вас развиваться и дальше. А то, как упретесь в эволюционный тупик! Что мне тогда с вами делать? Хочешь, не хочешь, а придется Пришельцев вызывать… все поняли?
- Все, все, Господи, - загалдели мы вразнобой, - и даже больше того!
- Интересно, а сколько это будет, и как же это выглядит, ваше пресловутое “больше, чем все”? – Пошутил Бог. – Зело удивительная штука, должно быть! Чудо, одним словом! Ладно, свободны! Дальнейшие указания будете получать по архангельской почте.
И сразу же нас вынесло в космическую тьму. Успел я разглядеть молнией пронесшийся мимо меня Ганимед, увидел вспышку извергающегося серного вулкана на Ио, а что творилось на Марсе, так и не узнал, ибо очнулся в кабинете Джахангира. Рядом со мной в кресле томно развалился Шатун в экзотическом пончо и сомбреро. Замечательно смотрелись они на нем – прямо как на корове седло.
Сидящий за своим рабочим столом Кощей оторопело уставился на незваных гостей. Так и не привык он к чудесам, даром, что верующий.
РАЗДЕЛ 3. ВЕРНЕМСЯ К ЧУДЕСАМ
Честно говоря, я и сам до сих пор не разобрался в механизме возникновения чудес. Понятно, конечно же, что происходят они исключительно по воле божьей, да вот беда: нечисть также умеет преподносить кое-какие сюрпризы, и как же здесь различать, где чудо божье, а где – козни Диавола? Например, идете вы по улице, и вдруг спотыкаетесь о кошелек или пачку денег. Казалось бы, чудо – ан нет! Тут же, как черт из табакерки, возникнет “случайный” прохожий, который непременно ухватится за этот же самый предмет одновременно с вами. Опять чудо? – Опять нет! И вам предстоит в этом вскоре убедиться. Прохожий, конечно же, предложит вам компромисс – а именно, поделиться найденным. Фифти-фифти, как говорят англичане и проклятые американцы.
Но, смею вас уверить, как только вы завершите раздел найденного, как чудеса и закончатся, а начнутся очень и очень неприятные сюрпризы. К вам подойдут дюжие молодцы, объявят, что вы у них украли сумму, вдвое втрое превышающую реальную величину находки, и изымут недостачу. Вот, собственно, и все. И вы, конечно же, придете к выводу, что чудес нет, а уголовники – есть, да еще как есть! Нам бы с вами так быть, как они!
Но это, доложу вам, поспешный и неверный вывод. Что значит – нет чудес? Тогда и Бога, получается, нет? Попробуйте заявить об этом вслух где-нибудь на собрании сект адвентистов Седьмого Дня или Свидетелей Иеговы! Да что там сектанты, и обычные прихожане-католики (лютеране, православные и тому подобное, не говоря уже о мусульманах) таких могут кренделей навесить, что ни одна больница не примет. Лучше уж оставьте эти мысли при себе, ей-богу, лучше будет.
Я по этому поводу вот что думаю. Таинственные исчезновения предметов из квартиры или денег из карманов связаны, безусловно, с кознями Диавола. Не то, что бы враг человечества сам вам в карман полез, но без его вмешательства тут не обошлось, однозначно! Судите сами: криминалитет - это же не агнцы божьи, ведь так? Стало быть, представляя интересы Лукавого, они являются его агентами, и, соответственно, орудиями, что и требовалось доказать. А вот если вам внезапно премию дали, или сосед-буян упал с водокачки – можете не сомневаться: это – от Бога. Господь умеет распределять заслуженные блага и кары. Никакой счетовод тут с ним сравниться не может, будь он хоть трижды рыночником, демократом и экономистом с четырьмя гарвардскими и даже оксфордскими дипломами.
Но это все – чудеса опосредованные, так сказать, не настоящие. Они как бы входят в обязательное меню нашего с вами быта, и, хочешь, не хочешь, приходится подобное употреблять, зачастую не запивая. Спрашивается, а как же отличить их от настоящих, наподобие воскрешения Лазаря, или, например, исцеления слепых и прокаженных? И здесь все не так просто и ясно: исцелять много чего и медики научились; не причислять же эскулапов к чудотворцам лишь на том основании, что они действовали строго по инструкции и вовремя дали больному спасительную таблетку, или удалили катаракту? Можно, конечно, к чудотворцам приписать авторов открытия пенициллина или какого-нибудь лидокаина. Но, должен вас разочаровать, это не так: никакого чуда, а лишь долгая и упорная работа, порою продолжавшаяся столетиями. Первобытному дикарю, скорее всего, чудом из чудес могло показаться выплавление меди или олова из соответствующих рудных минералов, а между тем, что тут удивительного? Обычные скучнейшие химические процессы восстановления металлов из их окислов или сульфидов. Подумаешь, как говорил незабвенный Коровьев-Фагот Михаила Булгакова, бином Ньютона! Но, как я думаю, не стоит увлекаться подобными измышлениями: эдак можно и до ереси дойти, а это не есть хорошо. Оглянемся, лучше, по сторонам и внимательно посмотрим: есть ли свидетельства действия тех самых фантастических сил, которые направлены на возникновение чего-нибудь из ничего? Вот тут-то и может начаться опасное разочарование во всем святом, ибо вряд ли вы чего-нибудь подобное увидите. И остается искать это самое пресловутое чудо в сфере человеческих поступков и отношений, а больше и негде. Добрый или благородный поступок, совершенный без всякой надежды на профит, по-моему, как раз и есть то самое пресловутое чудо. Когда друг, рискуя собой и даже не рассчитывая на вашу благодарность, приходит вам на помощь в трудную, или даже смертельно опасную минуту, можно смело утверждать, что вы присутствовали при чуде. Подобное все еще можно иногда увидеть, когда влюбленные идут на все ради спасения любимого, или любимой, а больше, пожалуй, нигде.
Но, как уже было отмечено ранее, чаще всего в быту мы сталкиваемся как раз с чудесами строго наоборот. Их еще иногда называют немотивированными преступлениями, или как-то вроде этого. Уточните у юристов! А больше у представителей человечества никогда ничего и не получалось, вот и приходится взывать к самому Богу, либо его небесному воинство: помогите! Спасите! Явите чудо! А чудес все нет, как не было… вот и опять, прости меня Господи, едва в ересь не впал. Как же – “нет”?! А две подряд социалистических революции в волчьем логове мирового капитала? А присвоение какому-то рядовому хищнику из отряда куньих звания серафима четвертого класса!? Вот они, чудеса-то! Не верите – можете проверить. Все было так, как я рассказываю, и Бог мог бы это подтвердить, если бы, разумеется, захотел. Только, скажу вам по секрету, пошлет он вас ко всем чертям, если вздумаете приставать ко Всевышнему с подобными глупыми вопросами. Делать ему больше нечего, как выступать арбитром в дурацком споре каких-то недоумков! И сомнений Всевышний не любит, ох, как не любит!
Да я и не об этом хотел говорить. Тут-то как раз все и так ясно! Речь пойдет о Чудотворной, не больше и не меньше. Не о какой-нибудь Иверской или Казанской иконах, не о Туринской плащанице, нет, совсем о другом таинственном объекте, который обнаружил однажды у себя под кроватью великий правитель Джахангир. Вообще-то он, всего-навсего, хотел проверить, не установили ли недруги и недоброжелатели там каких-нибудь “жучков”, ибо враги стали проявлять в последнее время подозрительную осведомленность обо всех его планах. Никаких подслушивающих устройств там, конечно же, не оказалось, а выкатился оттуда предмет совершенной непонятной формы, то есть ни на что не похожий, и неопределенной раскраски. Выкатился – и тут же сотворил чудо: у Кощея голова болеть перестала. Перекрестился он, суеверный (а не от Диавола ли, мол, эта штука?), но, вопреки опасениям, предмет не растворился в воздухе, серой не запахло, и вообще никаких признаков присутствия Сатаны не проявилось. Джахангир, опасливо косясь на дверь, попробовал желание загадать – для начала какое-нибудь самое пустяковое. Долго думал, чего бы попросить у таинственного гостя? Такое, чтобы у последнего не возникли подозрения, в своем ли уме правитель… чтобы не сказал он вслух: “многого же ты хочешь”! И пожелал, всего-навсего, чтобы в стране инфляция прекратилась. И что же? В ту же минуту позвонил ему министр финансов товарищ Курчавый и, ликуя, поздравил президента с тем, что цены на хлеб, бензин, колбасу… всего 3679 наименований, вниз поползли со страшной скоростью. За день на 30%, где это видано? Вот что значит – правильная экономическая и финансовая политика!
Не стал наш герой своего Скупого рыцаря разочаровывать: пусть и дальше думает, что он такой умный. Главное, что Джахангир для себя четко уяснил: чудеса все-таки есть, а, следовательно, есть мотивация жить дальше и даже радоваться жизни! Начал он размышлять о дальнейших своих действиях, и так размечтался, что даже дух у него захватило.
- Черт побери… то есть, слава Богу, - потирал он руки, - сейчас-то и начнется самое интересное! Куда бы тебя, любезная штука, перепрятать, чтобы ты не попала не в те руки?
Попробовал он этот предмет с полу поднять – чуть спину не сорвал. Весит-то эта штука не меньше тонны, а сколько именно – не поймешь! Неподъемная Чудотворная – что же это такое? Не дерево, не камень, не металл, не стекловолокно… вообще ни на один из известных ему предметов и материалов не похоже!
- Надо еще пару раз проверить ее чудесные свойства, - решил Джахангир, и произнес вслух:
- А скатерть-самобранку можно?
- Нельзя, - коротко и ясно ответила Чудотворная. – Вернее, вообще-то можно, но только не сейчас. Их всего две штуки, и в настоящее время обе заняты.
- А ты… ты всегда такая, или можешь принять иные формы?
- Любые формы и позы, - был ответ, - но, повторяю, не сейчас. Могу обернуться львом, орлом, статуей, фреской, картиной… вот разве что насчет икон мне заказано.
- А ты, случайно, не от Диавола ли? – Заволновался Кощей. – С чего бы это вдруг тебе нельзя стать обычной чудотворной иконой?
- Сам ты дьявол! – Обиделась Чудотворная. – Мне, чтоб ты знал, сам Бог запретил в икону превращаться. – “Сколько их нарисовано, - сказал он как-то, - а хоть бы одна была настоящей. Все подделки, да фальшивки, а если и попадется, случайно, подлинная, то все равно толку никакого от этой самой “подлинности”. Никаких чудес, одни сплошные фокусы! Так что будь самой собой, делай, что следует, а там будь, что будет”. Вот я такая и есть. Не нравится – пойду к Горбушу! Кстати, ты знаешь, как он теперь себя называет?
- Как? – Заинтересовался Кощей, давно и с завистью следящий за успехами американской революции.
- Как! - Ответила Чудотворная.
- То есть как это – “как”? – не понял Кощей.
- А вот так – Как! Товарищ Как, как аббревиатура от слов Красный американский Кощей! Сам Бог его так окрестил, так что некуда ему деваться от этой клички!
Джахангир представил себе новое имя Горбуша, украшающее передовицы ведущих газет и журналов… и прыснул.
- Что тут смешного? – Обиделась Чудотворная. – Над кем смеешься? Над Промыслом Божьим?
Джахангир испугался, но хихикать не переставал. А затем, не удержавшись, захохотал так, что пуговицы с треском стали отлетать от его добротного пиджака.
- А как же его теперь ласкательно уменьшительно величать… “Какашкой”, что ли? Или “Какунчиком”?!
- Ничего смешного, - обиделась Чудотворная. – Каждый, знаешь ли, судит в меру своей испорченности! Можно его и “Какчиком” называть, или, как бразильцы и португальцы, “Какозиньо”. И прекрати ржать, а то схлопочешь!
Кощей ущипнул себя за бок, и сумел-таки удержаться от пароксизмов гомерического хохота.
- Ни за что не расстанусь с тобой, - произнес он, - пусть даже смеяться ради этого разучусь! Как же можно допустить, чтобы чудесная Чудотворная уплыла за океан, к этим прощелыгам и сквалыжникам? У них и без этого столько богатств накоплено, что нам бы хоть половину, а больше ничего и не надо! Ну, что ж, посмотрим, кто теперь кому завидовать станет… посмотрим… ты все умеешь?
- Почти, - ответила Чудотворная, - не претендуя на то, что в исключительной компетенции Всевышнего. Могу горы передвигать, воду в вино превращать… и наоборот, могу любой финансовый и политический кризис предотвратить. Все это очень даже запросто, товарищ! Есть некоторые ограничения, в основном относительно космических объектов. Вот звезды, например, гасить и зажигать мне не велено, хотя, вообще-то, могу! Исцелить способна кого угодно от чего угодно, а вот воскрешать – ни-ни: Бог не велел. – “Не лезь не в свое дело, - сказал он мне как-то за ужином. - Все вопросы жизни и смерти – мои проблемы, и только мне их решать!”.
А что тут скажешь, или возразишь? Верно сказано, и, опять-таки, самим Богом…
- А мне этого и не нужно, - обрадовался Кощей, - пусть солнце светит себе и нам на здоровье… зачем его гасить? Даже неловко как-то…а бессмертие даровано мне самим Господом, так что и болезни не страшны! Одним словом, можно начинать чудеса творить?
- На сегодня хватит, - отрезала Чудотворная, - хорошего понемножку! Я спать хочу.
И тотчас же опять закатилась под диван.
Все ночь проворочался с боку на бок Джахангир. Очень уж ему хотелось приступить к процессу чудотворства. Но – ничего не попишешь – пришлось ждать до утра, а если быть точным – до обеда: Чудотворная, как выяснилось, была соней, каких еще поискать.
- Когда же ты соизволишь очнуться, - бормотал, то и дело, Джахангир, выглядывая, не выкатилась ли его загадочная гостья из-под дивана.
Наконец, свершилось чудо: ни на что не похожий предмет неопределенного цвета нехотя выкатился на свет божий и голосом капризной барышни провозгласил:
- а обедать мы сегодня будем?
- Вот это чудо, так чудо, - перекрестился Джахангир, - чтобы Чудотворная еду затребовала! Чем же их кормят, Чудотворных-то? Боюсь, что манной небесной в данном случае не обойтись…
А вслух произнес только:
- На особые разносолы не рассчитывай, тут тебе не Рай, но с голоду умереть не дадим, уж это-то могу гарантировать!
- Стало быть, так: умереть не дадим, но и жить не дадим! – Обиделась гостья. – Опять пустые щи да овсянка?!
- Плохо же ты о нас думаешь, - расстроился президент. – Райских птиц в нектаре не предлагаю, но зато пельменей можешь заказать, сколько душе угодно, любую рыбу, мясо, а на сладкое – пирог “Светлый Путь”. Устраивает?
В ответ Чудотворная внезапно расхохоталась.
- Эх ты, шуток не понимаешь, а еще президент! Сдались мне ваши пельмени! Я сама, между прочим, могу дивизию тремя селедками да пятью булками накормить! Хочешь, продемонстрирую?
- Охотно!
- Пойдем тогда на площадь!
На Красной площади, едва не переименованной во время правления Кощея Первого в Белую, собирался народ. Громкоговорители зазывали прохожих:
- Дорогие товарищи москвичи! Сейчас на ваших глазах будут продемонстрированы возможности нашего правительства осуществить коренную реорганизацию системы снабжения населения продовольствием. Просим всех желающих принять участие в уникальном эксперименте под названием “Библейский сюжет”. Строить коммунизм можно и с верой в душе, товарищи!
Толпа, заполнившая, наконец, Красную площадь, увидела, как из Кремля вышел любимец народа Джахангир, сопровождаемый непонятным летящим объектом размером не то с футбольный мяч, не то с голову чиновника, но совершенно бесформенный – не круглый и не квадратный, не плоский и не объемный, а вообще не поймешь какой. Странный предмет гулко шлепнулся рядом с Царь- пушкой, игриво отпихнул ее метра на два в сторону, и глухим загробным голосом провозгласил:
- уникальный аттракцион – чудо с хлебами и рыбками! Раз, два, три, поехали!
И тотчас же на головы москвичей из жерла Царь-пушки, как из рога изобилия, залпами стали вылетать тучи жестких, как камень, батонов черного хлеба в сопровождении стай соленых селедок. Много дорогих шуб и дубленок пострадало в этот знаменательный день! Публика бросилась врассыпную, проклиная Джахангира и не в меру озорную Чудотворную. Никто и не подумал подбирать градом сыпавшиеся на их бедные головы дешевые продукты. Дело в том, что жилось жителям столицы при Джахангире не так уж и плохо, чтобы на ржавую сельдь набрасываться… так что стали рыбы да хлеба добычей ворон, бомжей и собак. Мало того: вечером тысячи москвичей почувствовали сильнейшее недомогание. У кого живот схватило, у кого голова лопаться стала… словом, пошло угощение не впрок.
Вернулся растерянный Кощей в свой рабочий кабинет, только в кресло сел, как Чудотворная куда-то запропастилась, зато мы с Шатуном вдруг возникли из глубин Небытия.
Чудеса продолжались, да почему-то никого уже не радовали. Что за притча?
Мы молча выслушали эту грустную, и, судя по всему, правдивую историю. Чудотворная не показывалась, но и без нее нам все было ясно. И пришлось разъяснять непонятливому правителю, что же такое приключилось, почему никто селедку есть не стал, и почему многих и многих поразила непонятная хворь.
А ларчик-то просто открывался. Вы, наверное, помните, как Господь оставлял нам когда-то так и не обнаруженную никем Чудотворную? Многие тогда подумали, что это была шутка, но на самом деле все оказалось куда как сложнее. Она существовала, это факт, а ее необнаруженность спасла миллионы и сотни миллионов (а то и миллиарды) людей от неминуемой гибели. Свойством отрицательного воздействия на мерзавцев и негодяев она обладала на самом деле, только не до смерти – тут Бог, действительно, пошутил. Но какую-нибудь медвежью болезнь Чудотворная на проходимцев и просто бандитов насылала автоматически! Что и случилось на нашей знаменитой столичной площади.
РАЗДЕЛ 4. ТОВАРИЩ КАК
- Хоть бы Квазимодо меня назвали, - ворчал, бывало, Горбуш, стыдясь своей шутовской клички. - Все-таки это “Как бы”, а не “как”! Но, как говорится, куда мне, гунявому, против Бога лезть!
И действительно, на фоне Бога товарищ Как как-то не смотрелся… да и любой бы стушевался при подобном сравнении.
Как и ожидалось, стали господа-товарищи янки, сначала тайно, а затем и откровенно, посмеиваться над нелепой фамилией своего лидера. К тому же, как уже говорилось, две трети янки втуне ненавидели революцию, а Горбуш-Как как бы ее олицетворял. И непонятно было, над кем смеялись эти неисправимые антикоммунисты, вчерашние держатели акций компаний “Майкрософт” и “Дженерал Моторс” - то ли над президентом, то ли над его политикой.
Латиноамериканские советники охрипли, убеждая Горбуша предпринять репрессивные действия и прочие меры, но он отмалчивался, ибо слишком хорошо осознавал, что порядок можно навести только ценой гибели двух третей населения. А ему не хотелось оставаться на скрижалях Истории в зверином виде! Приходилось терпеть, потому что Бог велел. Терпел, он, терпел, да и не вытерпел – заперся в своей опочивальне, и давай молиться:
- смилуйся, Господи, отпусти меня в джунгли Латинской Америки, хочу геройски погибнуть, как товарищ Че Гевара! За что ты меня так позоришь?!
Прогремел гром, и ответил с неба глас Божий:
- Рожа мне твоя не нравится, вот за что! Шутка! Стыдно не знать, молодой человек, этого бородатого анекдота…
Наступила тягостная пауза. Бог молчал, и, наверное, размышлял, как же поступить с Горбушем: не помиловать ли? Милость божья, как известно, беспредельна. Наконец, он произнес:
- Так и быть, прощаю в очередной раз! Поедешь в Латинскую Америку, только на геройскую гибель даже не рассчитывай. Не получится из тебя великомученика, дорогой Как! Кстати, отныне ты не Как, а Джордано Квазимодо, как и просил. Доволен?
- Спасибо, Боже! – Искренне обрадовался Горбуш. – Велика милость твоя, и вряд ли я ее заслужил… но охотно принимаю. Когда можно будет в путь-дорогу собираться?
- Да хоть сегодня, - милостиво повелеть соизволит Господь, - не забудь только преемника назначить. Бука тебя устроит?
- Все, что бы ты не предписал, устраивает меня автоматически, - вытянулся во фрунт Горбуш, теперь уже товарищ Квазимодо. – Разрешите идти?
- Иди, милый, иди, - махнул рукой Создатель, - смотри, в джунглях не потеряйся! И коку курить больше не смей, понял?
И товарищ Квазимодо-Горбуш, козырнув, помчался отдавать соответствующие распоряжения. Пьянящий аромат джунглей Латинской Америки уже заполнял его воображение.
- товарищ Эскадрильо? – Звонил он. – Собирай чемоданы, тряхнем стариной!
- Товарищ Карлос? Срочно упаковывай багаж, да подбери ребят понадежнее, из “Сендера Люминоса”.
И так до вечера. А утром он уже инструктировал преемника, Буку.
- Ты, товарищ Бука, будь с ними построже, а то совсем страх потеряли! Пусть вспомнят, что такое революционная дисциплина. А если я паду смертью героя, то пусть комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной!
Тут Горбуш спохватился, почувствовав, что основательно заврался, и что патетика в данном случае вряд ли уместна. Он же теперь кощей, где уж ему погибнуть, тем более, смертью храбрых! Да еще, к тому же, бедного советского барда обокрал…
Бука сделал вид, что не заметил промаха, так сказать, ошибки президента. Хоть и был он существом в высшей мере бестактным и откровенным, но в данном случае решил придержать эти полезные качества при себе. Всем ведь и так было прекрасно известно, что умом американский президент сроду не блистал. Что же теперь, ставить старику в вину дурную наследственность?
Ночью из бывшего Белого, а теперь Красного Дома выехал автобус с потушенными фарами и выключенным мотором. Шины были замотаны тряпками, все стекла занавешены, а молчаливые пассажиры прятали свои лица под масками. Фантастический омнибус, вызывая панический ужас у всех встречных и поперечных, устремился в сторону мексиканской границы.
Долго после этой мистической ночи шептались по углам обыватели, пересказывая друг другу страшную легенду об автобусе вампиров, нападавших на одиноких путников и не щадивших ни стариков, ни женщин, ни детей. Все это были, конечно же, сказки, нелепые выдумки, ибо никого наши экспортеры революции не трогали, потому что преследовали совсем иные, самые высокие и романтические цели.
Бука, вновь приступивший к исполнению почетных, но крайне обременительных обязанностей главы революционного правительства, сразу же тяжело задумался: а как навести порядок в этой полу анархической стране, насквозь пропитанной духом контрреволюции и саботажа? Вообще-то он прекрасно знал, как, но отчетливо осознавал, что ни Горбуш, ни Бог его за такие методы управления не похвалят. Государство могло в одночасье остаться без подданных, а с кого же тогда брать продналог?
- Без строгости, конечно же, не получится, - рассуждал он, - но и к чрезвычайным мерам прибегать опасно.
Опасался Пришелец, конечно же, не стихийного бунта истребляемых граждан. Ему ли мятежников бояться! Сколько он этих бунтов усмирил, сколько планет безжизненными оставил… но сейчас эти эффективные методы явно устарели. На планете уже было, как минимум, три кощея, так что свидетели его темных дел остались бы в любом случае. Кроме того, Богу ведь и без свидетелей все станет известно еще до совершения преступления. Господь, между прочим, и сейчас насмешливо слушает весьма неоригинальные мысли своего туповатого слуги и делает выводы, а какие – не известно: пути Господни неисповедимы. И оставалось одно: муштра, казарма. В процессе изнурительных маршировок по плацу потенциальным мятежникам некогда будет думать о восстаниях. А, чтобы служба никому медом не казалось, можно будет каждую ночь устраивать боевую тревогу с марш-бросками километров по двадцать в полной амуниции и запасом еды да боеприпасов недели на три!
- Чем не план? – Радовался своей находчивости Бука-президент. - И народ останется в целости и сохранности, и завоевания революции не пострадают, да и у Бога вряд ли возникнут претензии к моему обновленному стилю руководства.
И сам себе приказал:
- Так держать, товарищ! Бдительность, революционная дисциплина, и еще раз бдительность!
После чего отправился спать.
Пока Бука храпел и посвистывал в правительственной опочивальне, ночной автобус бесшумно пересек мексиканско-гватемальскую границу и катился по темной дороге к югу, распугивая мышей-вампиров и перепуганных гватемальцев.
Ученые всего цивилизованного мира еще много лет будут ломать ночами головы, пытаясь понять, как же эта чертова машина могла передвигаться с выключенным двигателем. Что за перпетуум-мобиле, честное слово? Так появились на свет божий псевдонаучные “теории”, прости меня Господи, пытавшиеся объяснить необъяснимое и доказать недоказуемое. Одни академики насмерть стояли на том, что двигатель питался энергией от разлагаемого на составные элементы вакуума мирового эфира; другие же имели нахальство утверждать, что машина шла на термоядерном ходу, поскольку де этим негодяям-янки стал известен секрет холодного термоядерного синтеза. Некоторые договорились даже до того, что машина впитывала внутреннюю энергию Земли прямо из оливинового пояса, а были и такие, что вообще выдумали черт знает что! По их расчетам получалось, будто бы автомобиль притягивал электрическую энергию из атмосферы, а то и вовсе из ионосферы, и передвигался на электрической тяге. Честное слово, просто в детство впали товарищи ученые!
Впрочем, не будем судить их слишком строго. Заучились! Откуда было знать этим закоренелым материалистам и убежденным безбожникам, что автобус двигался на той таинственной энергии, которую теологи именуют волей божьей? А она, да будет вам известно, энергетически неисчерпаема, научно не объяснима, зато эффективна и безотказна. Она управляет движением звезд и даже Галактик, не говоря уже о кометах, квазарах и пульсарах; что для нее жалкая металлическая рухлядь, битком набитая заговорщиками в масках и ящиками оружия да продовольствия? Хоть и имеют нахальство закоренелые атеисты уверять, будто бы на “божьей воле далеко не уедешь” и что “на Бога надейся, да сам не плошай”, но нам-то с вами, граждане истинно верующие, должно быть хорошо известно, что “уедешь”. Еще как уедешь! Хоть в Рай, хоть в Ад. Куда попросишь… вернее, напросишься.
Окрыленные поддержкой сверху, романтики-революционеры с ходу вступили в бой с превосходящими силами противника, и, не считаясь с потерями, погнали их к югу. Романтика боя затмила всякую политическую реальность и целесообразность.
……………………………………………………….
Квазимодо-Горбуш пришел, наконец, в себя. Он лежал на промерзшей насквозь морской гальке на берегу пролива Фрэнсиса Дрейка, один, без оружия. Он единственный дошел с боями до южной оконечности Американского континента. О том, где сейчас были товарищи по оружию – не хотелось даже думать. Что осталось за его спиной – тоже не было известно. Победа оказалась пирровой. Да и была ли она? Придется отправляться назад тем же путем с ревизией революционных завоеваний (если они, конечно же, имели место быть).
…Целый год брел по пыльным дорогам Латинской и Центральной Америки странного вида нищий гринго, униженно выпрашивая подаяние у вечно голодного местного населения. Он уходил все дальше и дальше на север, а мулаты и индейцы плевали ему вслед, бросали камни, и вообще вели себя неподобающим образом. И за что только кровь проливали?
РАЗДЕЛ 5. ОПЛОТ РЕАКЦИИ
Джахангир сидел в своем кабинете и горько рассуждал о том, что русский народ не любит, да и не заслуживает свободу.
- И на что она им, канальям, если все равно не умеют пользоваться ею по назначению? - Недоумевал он. - Многие до сих пор уверены в том, что “свобода”, или еще “воля”, как некоторые ее именуют, есть не что иное, как предоставление индивидууму разрешения творить все, что ему заблагорассудится, короче – чего его левая пятка пожелает. А желания-то возникают, как правило, самые, что ни на есть противоестественные, можно сказать, противозаконные. Опыт правления моего предтечи убедительно показал, что саврасу без узды нельзя никак. А, уж если этот самый “саврас” сам захватит узды управления, то держись! Стране нужен хозяин, собственник, можно сказать… а, еще лучше, самодержец… или “самодержавец” – запамятовал? Впрочем, нет, слишком уж это слово смахивает на “мерзавец”. Народ засмеет, тухлыми яйцами закидает…
И правитель предался сладким мечтаниям.
- К монарху у народа совсем другое отношение, - размышлял он, - трепетное, можно сказать. Шутка ли – помазанник божий! Меня-то ведь Господь на власть помазал, а не разъяснил, как ею пользоваться и как именоваться. А, вдруг, я именно монарх? Абсолютный, самый, что ни на есть легитимный? Надо хорошенько это обдумать…
И стал обдумывать. И, чем больше размышлял, тем больше убеждался в том, что слова “царь”, “государь” или “император”, выглядят куда благозвучнее всяких там “президентов”, “премьер-министров”, “лордов-протекторов” и прочей публики республиканского уклона.
- А “вождь” – это совсем уж несерьезно. Никакого чувства священного трепета не вызывает. Надо бы с товарищами Парамоном и Хомяком посоветоваться: не пора ли осуществить контрреволюционный переворот “сверху”?
Сказано – сделано. Позвонил он в Америку, спросил президента, и Бука поднял трубку:
- Президент у телефона. Кто меня спрашивает? А, Джахангир! Что-то давно тебя не было слышно и видно. Гуманитарная помощь нужна?
- Обижаешь, товарищ Бука, - оскорбился Кощей. - Мы теперь ни в чем не нуждаемся, благодаря моему мудрому руководству. Сами можем подбросить муки и дров! Позови-ка к телефону Парамона и Хомяка!
Разговор был коротким, но выразительным.
- Бросайте все дела, и срочно ко мне, - отрывисто скомандовал он, - вопрос жизни и смерти. Жду завтра к обеду, товарищи!
Я недоуменно почесал лысину. С чего бы это вдруг такая срочность? Впрочем, Америка надоела мне до чертиков, да и Хомяк, между прочим, все громче ворчал о несносности поведения “проклятых гяуров”.
- Хоть бы Господь отозвал нас, что ли, - брюзжал старик, - а то плесенью тут обрастешь! Скучный народ, шайтан их забери…
А тут такой благоприятный случай! Я, больше не раздумывая, позвал Шатуна, и спросил:
- Не хочешь ли крылья размять? Москва зовет!
Гризли пожал плечами: отчего бы и не размять… ему, похоже, Америка опротивела еще больше и раньше, чем нам.
- Полетели, друзья, полетели, - коротко и кротко ответил он, - доставлю бизнес классом!
Через минуту мы уже парили над просторами Атлантического океана, обгоняя “Боинги” и даже “Конкорды”. Авиация НАТО, наученная горьким опытом, в этот раз не посмела атаковать неопознанного летучего медведя с двумя седоками на спине. Полет прошел быстро и благополучно. Гризли мягко опустился на кремлевский газон, и наша троица проследовала в президентские покои.
Джахангир, сама любезность, пригласил нас к столу, напоил кофеем, и затем приступил к конфиденциальному разговору.
- Дорогие товарищи! – Вкрадчиво начал он. – А, можно, я вас буду величать “господами”?
Мы переглянулись: становилось ясно, что Кощей опять менял мировоззрение и политические убеждения.
- Хоть горшком назови, - проворчал бестактный медведь, - только ногами не бей. Господа, так господа! Что дальше?
- А дальше вот что. - Отвечал президент. – Посетила вашего покорного слугу очень и очень ценная и интересная мысль, можно сказать, идея. Имею все основания считать, что навеяна она самим Господом, так как без воли его ничто не происходит в этом мире. А, поскольку это так, и по- другому быть не может, то ее стоит обсудить. Вы, господа, являетесь моими друзьями и советниками. К кому, как не к вам, обращаться смятенной душе!
И коротко изложил нам свои соображения. Мы переглянулись. Опять рецидивы имперского мышления? Впрочем… если, действительно, все это произошло по воле божьей, препятствовать не имело смысла. А то ведь и от Господа схлопотать недолго!
Помолчали. Такие вопросы нельзя было решать с кондачка. Смена политического строя – дело серьезное, даже если одобрена самим Всевышним! Впрочем, минуту спустя не в меру ретивый Шатун уже предлагал “реформатору” свои медвежьи услуги.
- Могу дров наломать, - басил он, - берлоги выкапывать… если надо кого-нибудь задрать – я к вашим услугам!
- Ты не мог бы помолчать, – прошипел Хомяк, - когда джигиты разговаривают?!
Медведь, устыдившись, отошел к двери и нервно закурил, помаргивая своими наивными, и в то же время злыми глазками бывшего (а, может быть, и не бывшего) каннибала.
- А вот это напрасно, - сделал ему замечание Джахангир, - у нас не курят! Читайте последние правительственные постановления и президентские указы!
Медведь смутился окончательно и хлопнул дверью так, что только штукатурка посыпалась.
- Скатертью дорога, - прошипел ему вдогонку Хомяк, - так о чем мы?
- Вы одобряете мою концепцию радикальной смены общественно-политического устройства Российского государства? – Допытывался бывший товарищ, а теперь уже господин Кощей.
Мы опять переглянулись: а не умыть ли нам руки? Вопрос-то серьезный…
И тут вдруг Хомяк, опять что-то вспомнив или, наоборот, все позабыв, воскликнул:
- А давайте устроим великую исламскую революции, как в Персии!
Встретив наши недоуменные взгляды, старик спохватился, и забормотал:
- О чем, то бишь, я? Действительно, нельзя вот так, сразу, менять общенациональную конфессию! Склероз… вы уж простите старика…
- придется, по-видимому, с ним согласиться, - размышлял я вслух, - человек он упертый, и это далеко не первая его попытка реставрировать в России монархию. К тому же, не исключено, что сам Бог его сейчас поддерживает. Вот бы его сейчас об этом спросить!
- А как же моя книга “Первые коммунисты”? – внезапно спохватился Хомяк, вспомнив вдруг о своей эпохальной работе. – Что мне теперь с ней делать?
- Ничего особенного, - усмехнулся Кощей. – Переработай свой труд под идею “Первые государи”, или, еще лучше, “Великие монархи”.
- Ну, уж нет, - внезапно заартачился имам-папа, - что же получается: столько трудов – и псу под хвост? Ты сначала опубликовал бы мою эпопею, а там посмотрим. Может быть, что-нибудь и про монархов напишу, если они того заслужили!
- Не дождешься, - отрезал Джахангир. – Стану я за свой счет издавать антимонархические пасквили! За свои деньги печатайся, и, лучше всего, где-нибудь за рубежом.
- Я патриот своей страны! – Закричал старик, - и не могу позволить иностранным издателям получить приоритетное право на публикацию бессмертного шедевра! Сегодня же отправляюсь в ближайшее издательство. Пусть только посмеют отказать!
И, хлопнув дверью чуть-чуть послабее гризли, вышел вон. Джахангир только ухмыльнулся ему вслед.
- Пусть помытарится по издательствам, - изрек Кощей, - узнает, почем фунт лиха!
И обратился ко мне:
- как ты думаешь, друг мой господин Парамон, осуществимы ли мои мечты стать опорой международной реакции? Основать, например, какой-нибудь Священный Союз… или международный монархический консорциум. Чем я не Меттерних, или хотя бы Николай Первый?
Я внимательно посмотрел на собеседника. Действительно, реакционер из него мог бы получиться, что надо! Всем хорош: и набожен, как сам папа римский, и неисправимый рыночник и демократ, и тайный (а сейчас уже и явный) монархист. Именно о таком лидере, кажется, вздыхали по ночам самые одиозные олигархи и сторонники теократической диктатуры, не говоря уже о мелких лавочниках и крупных воротилах теневой экономики.
- Если бы не Бог, никогда бы Кощей не стал бы пытаться построить социализм в нашей разваленной и разворованной его же приспешниками стране, - думалось мне, - а теперь, похоже, Всевышний вновь развязывает эти руки.
А вслух сказал:
- Я вижу, ты все уже решил сам. Так зачем же тебе нужны какие-то советники, или советчики, тем более, никакие не антисоветчики? Поступай так, как считаешь нужным. Бог тебе судья! Если ты, на этот раз, ошибся, реакция “сверху” последует незамедлительно, не сомневайся. Будь оплотом реакционных сил планеты, но иногда вспоминай о печальной участи Людовика XYI, Марии-Антуанетты, Николая Кровавого с семьей и трех Топтыгиных. А я откланиваюсь и умываю руки, ибо по убеждениям отношусь скорее к пламенным революционерам, чем к убежденным консерваторам.
На том и разошлись. А в России в очередной раз наступила эпоха монархической реакции, причудливо сочетающаяся с разговорами о либеральных ценностях, свободной торговле и прочим бредом, характерным для эпохи начального накопления капитала.
РАЗДЕЛ 6. ДЕЛА ИЗДАТЕЛЬСКИЕ
Целый день несчастный Хомяк обрывал телефоны известных столичных издательств.
- Алло, это издательство “Варикоз”? Есть предложение. Эпопея, историко-философский труд! Как так – не рассматриваете? Чем вы там только занимаетесь?!
- Редакция “Рейнбоу Уорриер”? Хочу ознакомить вас со своим трудом… что? Заявки не принимаются? Не ваша тематика? Шайтан вас все забери!
И так до вечера. После ужина злосчастный старик забрел в наш в гостиничный номер, и стал плакаться в мою засаленную жилетку:
- что же это такое, друг мой Парамоша? Нет на свете справедливости! Пишешь, пишешь, а они, мерзавцы, не только не публикуют, а даже отказываются хотя бы ознакомиться с содержанием! Да падет гнев Аллаха на их нечестивые головы! Олухи, гяуры, они же сами себя обворовывают, не говоря уже о цивилизованном читательском мире! Так и будут плесневеть в гордыне и полном невежестве…
- Совершенно согласен с тобой, старый фундаменталист, - ответил я, - мог бы и покрепче выразиться на их счет! Но, знаешь ли, в наше время без знакомств не стоит и подходить к дверям издательств и редакций. Могу тебе немного помочь: среди моих старых знакомых есть несколько лиц, у которых, в свою очередь, имеются кое-какие связи в издательском мире. Хочешь, сведу тебя с ними?
- Спрашиваешь! – Воскликнул имам-папа, а по совместительству, еще и непризнанный гений. – От самого Иблиса, кажется, сейчас бы принял помощь!
Я позвонил по нескольким телефонам, и на другой день Хомяк, снабженный моими записками-рекомендациями, отправился в крестовый поход по кабинетам главных редакторов и директоров издательских домов. Вечером он вернулся домой окрыленный.
- Взяли на ознакомление! – Ликующе прокричал он с порога. – Руку пожали, чаем напоили, сказали, что через две недели позвонят!
Время пролетело быстро. События в стране происходили самые фантастические, так что, следя за ними, я почти и забыл про этот инцидент. А на пятнадцатый день старику позвонили из редакции солидного издательства “Безвременье”.
- Господин Хомяк? Автор цикла трудов “Первые коммунисты”? Ждем вас сегодня к четырнадцати часам! Не задерживайтесь, пожалуйста.
- Меня ждут! – Кричал, приплясывая, старый понтифик, - не может такого быть, чтобы не оценили моего таланта! Не идиоты же там сидят, черт побери!
И молнией умчался по указанному адресу.
Через три часа он вернулся совсем разбитый; еле волоча ноги, Хомяк с трудом добрался до кресла, рухнул в него, как подкошенный и горько запричитал:
- Да что же это такое творится? Бесы ликуют, торжествует Диавол! Знаешь, что они мне там наговорили?
И поведал мне печальную повесть. Выяснилось, что беседовал он с главным редактором “Безвременья” госпожой Шершавой. Приветливо улыбаясь, она сразу же вылила на бедного автора ушат не холодной, а прямо-таки ледяной воды.
- Что это вы там пытались изобразить? – быстро-быстро тараторила она, не давая старику даже рта открыть. – Это что – академик Тарле? Светоний, Тацит, или Плутарх? Или Карл Маркс?
- Это… - начал было Хомяк, но госпожа Шершавая его тут же перебила:
- Знаете, но эту писанину читать совершенно не интересно. Страниц десять прочтешь – и сразу же хочется отложить в сторону! Хотелось бы сказать вам хоть что-то приятное, но, знаете ли, слов не нашлось!
- Но это же капитальная историко-философская работа, к тому же изложенная в достаточно популярной форме! – Возмутился, было, понтифик, но тут же был прерван:
- Не знаю, не знаю, может быть, и присутствует какой-то избыточный академизм и некоторое передозированное раблезианство. Но публиковать подобное нет никакого смысла: ни коммерческого, ни рекламного. Поработайте над языком; словом вы пока что не владеете. Работу вы проделали большую, но никому не нужную. До свидания, желаю творческих успехов!
И буквально вытолкала несчастного автора за дверь.
- Парамоша, - почти рыдал Хомяк, - не будь я верующим, и, к тому же, бессмертным, утопился бы, ей-богу! Я отомщу этой старой грымзе!
- (А сам-то ты кто? – Мысленно усмехнулся я).
- Пока я шел домой, - продолжал, всхлипывая, старик, - в моей старой голове родилась, можно сказать, эпиграмма в форме молитвы Господу. Слушай!
И, приняв картинную позу, стал декларировать:
Тупиковая молитва автора
Помоги! По крайней мере,
Больше так меня не зли:
Я устал стучаться в двери,
За которыми – нули;
Ободрал до крови кисти,
В эти двери колотя...
Не открыли мне ни истин,
Ни дверей... хотя... хотя...
Так ли стоило стучаться,
Если там, за дверью, мрак?
Так зачем же огорчаться,
- Говорю себе, - дурак?!
И зачем топтать пороги
У закрывшихся дверей,
Повторяя участь многих
Погибающих зверей?
Нам, изверившимся в вере,
Потерявшимся в себе
Не откроют эти двери...
Все благодаря тебе!
Что за смыл в подобном “чуде”?
Из каких таких высот
Возникают эти люди –
Демиурги нечистот?
Почему мои потуги
Достучаться до небес
Разбивались об кольчуги,
Что под плащ надел Дантес?
Век стоять мне на пороге?
Объясни-ка мне, старик,
Почему же все дороги
Упираются в тупик?!
Дай же шанс, Господь, на деле,
Пусть и на исходе лет,
Наконец, дойти до цели
И в конце увидеть свет!
Я забуду все печали,
Все верну тебе долги,
Только ты, Господь, вначале
Хоть немного помоги!
Ты бы сделал все, как надо!
Жить бы стало веселей,
Если бы ты помог до Ада
Добрести толпе нулей…
- Ты, старик, просто растешь на глазах, - не стал скрывать я своего, почти что искреннего, восхищения. - Если и не Данте, то уж Шекспир – не меньше! Только вот одно мне не нравится: Бога-то напрасно хулишь! Думаешь, госпожу Шершавую он лично на пост главного редактора “Безвременья” назначил? Делать ему больше нечего! Это, всего-навсего, козни Лукавого… или, в крайнем случае, Джахангира. Кого, как не реакционеров, стал бы он рассаживать по руководящим креслам?
- Да ладно тебе! – Возмутился Хомяк. – Эта самая Шершавая задолго до прихода к власти Джахангира в редакции засела: я ведь навел кое-какие справки.
- Ладно, не переживай, - успокоил я несчастного автора. - Найдем какой-нибудь более гладкий вариант. Я тебя еще с одними знакомыми сведу!
И тут же набрал номер одной своей старой знакомой:
- Добрый вечер, мадам! Помнится, вы как-то обещали мне посодействовать в издании некоторых моих работ. Вынужден просить помощи. Не могли ли вы попросить аудиенции у вашей знакомой, мадам Вьюгиной-Холодовой?
- А, это вы, Парамон, - откликнулся знакомый голос на другом конце провода, - что-то давно вас не было видно и слышно. Помогу, почему бы не помочь! Записывайте телефон…
На другой день несколько оживший имам-папа направился в издательский дом “Палитра”. Встретили старика приветливо, долго жали руку, хлопали по плечу, приглашали в гости, и даже книгу взяли.
Через две недели ему позвонили:
- Заходите, господин автор! Ждем вас сегодня в полдень…
На этот раз события потекли совсем по иному руслу.
- Замечательная книга! – Воскликнула внешне приветливая Вьюгина-Холодова, директор издательства “Палитра”. - Прочла, восхитилась! Очень интересное и увлекательное произведение. Просто Энгельс какой-то, честное слово! Но есть одно “но”.
Хомяк насторожился.
- Видите ли, - продолжала мадам Вьюгина-Холодова, - издательство – это коммерческое предприятие, и на риск пойти оно не может. Ваше имя не известно широким читательским кругам; из этого следует, что спрос на ваши книги не гарантирован. Издать ваше произведение мы можем лишь за счет автора. Всего хорошего! А книга увлекательная…
Домой старик пришел в полном недоумении.
- Ничего не понимаю, Парамоша, - бормотал он, - рассуди сам: а если я черт знает, что, ей бы принес, но завернутое в кучу ассигнаций? Ведь опубликовала бы, не задумываясь, ведь так?
- Именно так, старина, - порадовался я сообразительности бывшего имама.
- Тогда чего стоят ее похвалы моему произведению?
- Ничего не стоят, и именно поэтому и были произнесены панегирики на его счет…
- Ну и дела! – Изумлялся Хомяк, - что за дела!
- Обычные дела, - мудро ответил я, - издательские… так что, плюнь ты на них всех, и копи деньги на малый тираж. Аллах – свидетель! То есть, я хотел сказать, на все воля божья…
Этим все и кончилось. И с тех пор Хомяк всем видам литературной деятельности предпочитает доносы и кляузы. Должен вам заметить, что на этом поприще он добился куда более заметных успехов, чем в качестве литератора, историка и философа. И я сейчас, глядя на него, радуюсь, что старик нашел, наконец-то, свою нишу, преодолев тяжкий грех неуместной гордыни.
РАЗДЕЛ 7. ЧТО-ТО СТАЛО НЫНЧЕ СКУЧНО
Россия вновь погрузилась во тьму. Наступление реакции ознаменовалось резким усилением позиций церкви и, соответственно, ее иерархов. Процветала торговля свечами, ладаном и кагором, Библиями и прочими атрибутами истинной веры. Благостный Джахангир не пропускал ни одной литургии, ни одного поста или церковного праздника.
Разговоры о необходимости восстановления монархии в России велись теперь повсюду – в парламенте, в правительстве, в периодических изданиях, по телевидению… а уж про улицу да кухни и говорить нечего. Газеты были переполнены историческими исследованиями; стало хорошим тоном вспоминать о Смутном времени, Земском Соборе…
Я опять оказался не у дел. Черные мысли настойчиво лезли в голову в таких количествах, что вскоре устали руки отгонять их крестным знамением. Новости из-за рубежа также не радовали: почувствовав радикальное изменение политического мирового климата, подняли голову самые консервативные и ультрареакционные силы. Из подполья повсюду вылезали неофашисты и исламские фундаменталисты.
В одно прекрасное утро, осознав, что ничего уже изменить нельзя, я решительно нахлобучил по самые уши шапку-ушанку, взял в руки посох и покинул столицу, держа путь на восток, в сторону Забайкалья.
Весна была в самом разгаре. Быстро покрывались зеленью поля и луга, и только деревья все еще раздумывали, стоит ли просыпаться. Медведи беспокойно ворочались в берлогах, и один за другим выползали из своих зимних убежищ.
На подходе к Уралу я остановился и задумался. Ждет ли меня Бог? И что он мне скажет, если удастся застать его на вершине потухшего вулкана? Может быть, повременить?
Постояв, я махнул рукой и решительно повернул к югу. Почему-то нестерпимо потянуло в Афганистан, в котором провели мы столько тревожных дней и ночей, выполняя до сих пор непонятное божье приказание.
- если потянуло, то только по повелению свыше, - здраво рассудил я, - и противиться этому желанию бесполезно. Ведь нет ничего грешного или преступного в стремлении к путешествиям по святым местам; остальные типы местности, что, хуже? Природа всюду одинакова… хотя и есть некоторые различия в климате, рельефе, растительности и животном мире. Да и народы бывают разные, откровенно говоря. Есть и такие, что на ночь глядя, лучше не вспоминать, а не то, чтобы к ним в гости напрашиваться…
С этими словами, вопреки всякой логике, ваш покорный слуга бодро устремился навстречу неприятностям. А они, как известно, никогда не заставляют себя долго ждать. Так и на этот раз.
Старый перегрин, как известно, передвигается крайне медленно. Убежать от опасности он не в силах, ни к какой эффективной обороне тоже не пригоден. Остается одно: маскироваться, стать как можно менее заметным. Следовательно, передвигаться следует только ночью, желательно в грозу или пургу. Гораздо безопаснее, например, идти проселочными дорогами, медвежьими тропами, а, если нет лесов – по горам. А что прикажете делать, когда вокруг голая степь?
Именно это и ожидало меня на границе с тем самым злополучным Моголистаном, куда порядочным людям (в том числе и перегринам) лучше не совать носа. Пришлось перемещаться исключительно ползком. Я полз по раскисшей глине такыров, и, проклиная местные нравы, мечтал о том мгновении, когда, наконец, можно будет хотя бы высушить одежду. С местным населением, издавна прославившемся привычкой приватизировать одежду и имущество одиноких путников, встречаться не было никакого резона. Так я и дополз до северного берега залива Кара - Богаз –Гол, искупался в дурно пахнущем, но целебном рассоле, и сразу стало легче на душе. Рельеф местности несколько изменился, и теперь можно было передвигаться и на двух конечностях, прячась, естественно, в оврагах и меж барханами. Вскоре я осмелел настолько, что мог позволить себе идти даже днем. Тут-то меня и засекли.
- Вот он, бей его! – Услышал я дикие вопли на каком-то тюркском наречии – не то туркменском, не то казахском. - Вах, знатный зипун уходит!
Пришлось вспомнить бурную молодость, когда довелось мне как-то убегать из горящего Рима от толпы совершенно утративших человеческий облик легионеров, принявших одинокого путника за Нерона. Разве я похож на этого рыжего деспота?
Погоня продолжалась до темноты, и если бы не божья помощь, остался бы без зипуна! Но Господь, как известно, милостив, и шайка степных разбойников переключилась на какой-то другой, более привлекательный объект.
- Не пора ли сместиться к востоку? – Соображал я. – Двигаясь строго на юг, в Афганистан все равно не попасть! А вдруг там народ чуть-чуть гостеприимнее?
- Парамоша, опять ты на своих двух! – Прогремело вдруг с неба. Голос был знаком, даже слишком знаком: так реветь из-под облаков мог только наш незабвенный шатун.
- Садись, что ли, подвезу! – Ревел крылатый медведь. – Друзья должны помогать друг другу… да и надоело парить в одиночку месяцами… летаешь, летаешь, да и заснешь на лету… а там недалеко и до беды. Говорят, уже восемь вертолетов в меня врезалось! А я не кровожаден…
- Ой ли? – Мелькнуло в моей голове. А вслух я сказал только:
- Вот спасибо, Михайло Иванович! Буду очень вам признателен, если вы соизволите подбросить старого странника до Кандагара.
- Так нам по пути! – Радостно рычал гризли. – Как раз туда лечу! – И, совершив немыслимый маневр в воздухе, мягко шлепнулся рядом со мной на песок.
Засвистел встречный ветер в лицо, и мой “конек-горбунок”, набрав высоту 4848 м, помчался на юго-восток.
- Что в мире нового? – Спросил медведь, изящно проделав “Мертвую петлю”.
- Наверно, ничего хорошего, - мрачно ответил я. – Сам, между прочим, третий месяц в пути… в России дела – как сажа бела. Как-то Америка, держится?
В это же самое время Бука сидел у камина в президентских покоях и тосковал. Старому мизантропу хотелось кого-нибудь прибить, да повода не была. Вконец замордованные и насмерть перепуганные янки покорно выполняли самые нелепые распоряжения временного исполняющего обязанности главы государства. Теперь все уже с тоской все вспоминали старые добрые времена правления революционного совета красных американских комиссаров Горбуша, когда не возбранялось хотя бы чашечку кофея с утра выпивать. При новом правителе было не до чаепития! Такой муштры Америка еще не знала. Да что там “Америка”, все прусские короли извертелись в своих гробах от зависти, какую же образцовую казарму выстроил из бывшей Империи Желтого Дьявола наш Пришелец. По улицам ходили только строем, разговаривали только на французском, как на языке народа, первым совершившего Великую Революцию. А, поскольку американцы – нация тупая, не способная ни к обучению иностранных языков, ни к построению в одну шеренгу, пришлось бедолагам забыть сон, покой, и аппетит. Зато в стране разом прекратились преступления, аморальные поступки и вольнодумство: на них просто-напросто не осталось времени. Но как же скучно стало правителю, привыкшему править огнем да мечом! Придраться было решительно не к чему. И Бука впал в глубочайшую хандру. Пришелец спал сутками, просыпаясь, три часа ругался самым безобразным образом, съедал целого кабана или лося, и вновь заваливался спать. В конце концов, и это приелось. Ничего не оставалось, как проситься у Господа в отставку. Господь же продолжал хранить таинственное, и вместе с тем какое-то зловещее молчание, и на связь не выходил.
- Господи, - почти рыдал Бука, - верни же поскорее этого блудного дурака Горбуша! Хоть душу-то отпусти на покаяние! Не могу больше!
Так он проплакал месяца три. Наконец, Богу надоело это назойливое нытье. Вместе с ударами грома Всевышний вошел в кабинет главы государства, бросил свой промокший плащ на стол, упал в роскошное кожаное кресло и, не торопясь, набил трубку. Пришелец, как водится, пал ниц и хотел, было, заголосить “Аллилуйя”, но Господь упредил ханжу и лицемера.
- Хватит придуриваться, - строго сказал он, - не мне ты радуешься, а перспективе своего близкого освобождения! А оно и в самом деле не за горами, а, можно сказать, на пороге.
И включил монитор внешнего наблюдения. На пороге Красного (бывшего Белого) Дома топтался исхудавший, заросший, немытый и нечесаный Горбуш, одетый в какие-то экзотические лохмотья.
- Вот он, твой спаситель и благодетель, - торжественно провозгласил Всевышний, - можешь сдавать дела! Вызывай Бяку, садитесь в свой НЛО, и милости прошу на Сатурн!
С этими словами, сопровождаемыми ударами грома и вспышками близких молний, Господь покинул грешную Землю. А вслед за этим в кабинет вполз еле живой Горбуш.
- все кончено, товарищ Бука, - простонал он, – погибли мои соратники, я потерял веру в людей… что делать, что делать!?
И зарыдал так, что даже у видавшего виды и вовсе не сентиментального Пришельца в душе шевельнулось если не сострадание, то нечто, похожее на сочувствие.
- Ничего, товарищ Горбуш, - утешал он безутешного президента-вождя, - мы еще порубаем белую сволочь своими острыми шашками! Победа мировой революции неизбежна, как восход Солнца… это-то тебе понятно? А сейчас марш в душ! Утром поговорим…
А в небесах в это самое время вновь решалась участь замордованных американских обывателей.
- Как будто бы, на первый раз, - размышлял Господь, - с них хватит. Еще двадцать-тридцать подобных уроков, и, глядишь, начнут умнеть… не все и не сразу, но начнут! Восстановим-ка статус-кво!
…Проснулся наутро Горбуш, смотрит в окно – и ничего понять не может. Откуда на зданиях красные флаги, что за нелепые песни и призывы раздаются из уличных громкоговорителей? Да еще на ломаном французском… чертовщина какая-то!
- Коммунистический переворот? – Лихорадочно соображал он. – Русские танки в городе? Надо срочно организовывать оборону!
И вызвал личного секретаря мистера Вредни Гопникса.
- Срочно ко мне начальников штабов всех родов войск! Империалистическое отечество в опасности!
Как обрадовались американские обыватели, если бы кто видел! Все вернулось на круги свои. Через день уже функционировали нью-йоркская фондовая биржа и Международный валютный фонд, а янки громко каялись в грехах, рвали волосы, били себя в грудь и умоляли, чтобы их пристрелили, если они еще раз допустят победу социализма в своей любимой стране.
Президент Горбуш, вымытый и чисто выбритый, громил с трибун международный терроризм, антиглобализм, да и коммунизму, между прочим, порядочно влетело!
А конгрессмены единогласно постановили:
- перекрасить Красный Дом в белый исходный цвет;
- изъять из всех библиотек работы Карла Маркса, Фридриха Энгельса и даже фараона Эхнатона, не к ночи будь помянут!
Хотели, было, даже Библию запретить, поскольку многие из проповедей Иисуса Христа опасно напоминали коммунистические идеи, да духовенство запротестовало. К тому же и судьи стали президенту петиции слать: а на чем они все тогда клясться будут? Таким образом, Ветхий и Новый Заветы были вычеркнуты из индекса запрещенных книг. Вот только имя пророка Самуила из Книги Царств было решено решительно убрать, но не из-за его жестокости, а потому, что этого беднягу Хомяк почему-то причислил к первым коммунистам. (Книга “Первые революционеры”, так и не изданная, попала в Интернет и стала общедоступной).
На этом все и закончилось. Жить стало еще скучнее, а то ли еще будет?
Впрочем, не обращая ни на что внимания, живите дальше, как ни в чем не бывало. Более того, во всем ищите пользу, господа: она вам еще пригодится.
ГЛАВА 56.
ЧАС ОТ ЧАСУ НЕ ЛЕГЧЕ
РАЗДЕЛ 1. То ли еще будет
- Нет, не все, оказывается, закончилось. Кое-что еще только начинается. Что именно – никто не знает (кроме Бога, разумеется). Начинается-то оно как-то странно и довольно неприятно. Лучше бы все оставалось, как прежде!
Так, или почти что так, рассуждал великий правитель Руси Джахангир Изворотливый, недавно взваливший на себя непосильную ношу оплота реакционных сил всей планеты. Он остался у разбитого корыта, поскольку был оттеснен от мирового лидерства куда более могущественным соперником – Горбушем, реакционером из реакционеров, пещерным антикоммунистом и человеконенавистником. Кощея, как руководителя второразрядного государства, вновь перестали принимать в расчет президенты и премьер-министры развитых, как тогда было принято говорить, стран. Ему было указано на дверь, за порогом которой он и обретался, скрипя зубами от унижения и бессильной злости.
- Чертовы буржуи! – Шипел он. – Мало вам Великой Октябрьской в России и двух Великих Осенних в Америке! Доиграетесь до Всемирной!
Джахангир очень не любил, когда его унижали. А особенно невмоготу было ему, мудрейшему из мудрейших (как он сам себя считал) видеть, как вновь возвысился этот недалекий выскочка, давно и безнадежно выживший из ума и совсем недавно выживший после тяжелой и продолжительной болезни, в народе именуемой алкоголизмом.
Посочувствуем ему. Действительно, не надо большого ума, чтобы управлять миром с позиции силы при помощи большой дубинки; а у Америки как раз недоставало первого, зато было очень много вторых. В то же время Россия, многократно преданная всеми, кому не лень, ограбленная до нитки как своими, так и иноземными жуликами, давно влачила полунищенское состояние и претендовать на мировое лидерство не могла никак. Непродолжительный подъем производства и жизненного уровня в стране закончился, можно сказать, и не начавшись: разгневавшись на народ, вновь свернувший с истинного пути, Господь мгновенно лишил Русь всех первоначально предоставленных благ. И опять в Сибири развелось комаров, как грязи, а грязи - как комаров... урожаи вновь упали почти до нуля, зато жуликов стало столько, что в стране не помещалось, и пришлось открыть границу в надежде, что часть их ринется в более богатые края, да какое там! Вместо этого, набежали толпы заморских, совсем уж отмороженных прощелыг и прохиндеев, а своих-то, как будто бы, и не убавилось вовсе, а даже прибавилось.
Прилетевшие с докладом о результатах очередной ревизии состояния Жизни в области созвездия Лебедя Пришельцы, пролетая мимо Земли, так и ахнули.
- Посмей я предположить подобное, - в сердцах воскликнул Бука, - сказал бы, что Бога нет! Одни сплошные козни Диавола…
- Ты, братец, язык-то прикусил бы, - оборвал его Бяка, - а то недолго и до беды! Бог знает, что делает, и не тебе его учить.
- А я что? Я ничего! – Испугался спохватившийся Бука. – Ясно, что Господь покарал их за грехи, а за какие именно – даже и не важно, поскольку выбор у него широкий… я бы, на его месте, точно так же и поступил!
- Опять богохульствуешь? – Зашипел младший серафим. – Добро бы рисковал только своей тупой головой, так ты и меня подставляешь! Лишь за то, что я слушал подобную ересь, Бог может и меня в Ад упечь…ишь ты, на место Бога захотел! Да я бы, на месте Бога, за подобное высказывание…
И запнулся, сообразив, что повторил ошибку старшего брата-близнеца. Пришельцы тупо уставились друг на друга, а затем внезапно расхохотались.
- Ну и дураки же мы, братец! – Гоготал Бука, а Бяка, совсем изнемогший от смеха, с трудом выговорил: - Бог, как видишь, не ошибся, утверждая, что больших болванов, чем мы с тобой, в его команде не было, нет, и не будет!
- Совершенно верно, - раздалось в наушниках, - спасибо, за то, что, наконец-то, поставили себе диагноз. Поговорим за ужином!
Пришельцы испуганно замолчали. Бог, как выяснилось, по-прежнему все видел, все слышал. А они, дураки, постоянно об этом забывали. Ничего, им сейчас сразу обо всем напомнят!
Корабль Пришельцев изящно вырулил к кольцам Сатурна, сделал несколько витков, и пошел на посадку. Тарелка неслышно опустилась в глубокий азотно-метановый сугроб неподалеку от божьего терема, и два мизантропа, вытерев ноги, постучались в дверь.
- Открыто! – Послышался из глубины дома Всевышнего глас божий. – Заходите, негодяи, я вас чаем угощу!
Ломая шапки и непрерывно кланяясь, братья-серафимы ввалились с морозу в теплый кабинет божий. Господь, смотревший по первой программе Российского телевидения хоккейный матч между ЦСКА и “Динамо”, не оборачиваясь, махнул им десницей: садитесь, мол, попозже поговорим…
Пришельцы переглянулись: первый раз за четыре с лишним миллиарда лет им довелось наблюдать Бога в образе болельщика! Что за дивное чудо?
- Никакого чуда, - отмахнулся от мыслей гостей Всевышний, - просто я решил провести маленький эксперимент: что будет, если начну болеть за обе команды одновременно, и как же они должны заиграть, ощущая мою поддержку?
Тут-то Буке опять в голову полезли самые крамольные мысли:
- А что тут думать? – Удивлялся он. – Бог, а таких простых вещей не понимает! Ясно, что игроки вообще играть теперь перестанут: и так, мол, всего добьемся! С нами Бог!
- Молодцы! – Радостно обернулся к ним Создатель. – Наконец-то, своим умом дошли! Поздравляю! Отныне можете сидеть в головных уборах в присутствии Бога. Кроме Гавриила, Парамона да святого Майкла… то есть, Михаила, никому еще подобного не позволялось!
Пришельцы пали в ноги Господу, бормоча, что они не достойны столь высокой чести.
- Вот как? – Удивился Всевышний. - Хотите, чтобы я сменил милость на гнев? Смотрите, у меня это быстро! Мойте руки, да садитесь за стол!
Мизантропы-Пришельцы, не переставая удивляться милости Господа, присели на самый краешек стола.
- Да что вы меня боитесь, в самом деле? – Удивился Бог. – Я что, такой страшный?
- Нет-нет, Боже, ты самый всемилостивый из всех всемилостивых, - наперебой заголосили братья-серафимы, придвигаясь чуть ближе к столу. – Просто непривычно нам, как-то…
- А вы привыкайте, - серьезно заметил Господь. – К хорошему ведь привыкают быстро! Ладно, наливайте себе сами! Сахар и сливки – по вкусу…
На столе появилась скатерть-Самобранка. Скорчив Пришельцам постную рожу, она отрывисто спросила:
- Чайку? Кофейку? С сахаром или без?
- Не жадничай, старая, - возмутился Бог, - что у нас, сахару в хозяйстве не найдется? Давай, угощай-ка, чем Бог послал!
Самобранка мгновенно заполнилась огромным божьим кофейником, золотым самоваром с чашками на три персоны, сахарницей, банкой сгущенного молока, а также райскими пирожными и бутербродами с красной икрой. Пришельцы, как им и было предписано, налили себе по чашечке кофея.
- А мне? – То ли в шутку, то ли всерьез, спросил Господь. – Вы, как вижу, совсем Бога-то забыли!
Перепуганные Пришельцы так поспешно бросились исправлять промах, что промахнулись, опрокинули стол, да еще и столкнулись лбами.
- Все-таки не стоило вас допускать к столу, - расстроено молвил Бог, - эх, вы! А еще небожители… просто какие-то слоны в посудной лавке, честное слово!
Бяка и Бука стояли с разинутыми ртами и разводили руками, не в силах вымолвить ни слова.
- ладно, будем считать инцидент исчерпанным, - вздохнул Всевышний, - садитесь уж… сейчас все исправим.
Он поднял десницу, что-то произнес на древнем арамейском языке, и все вернулось в исходное состояние.
Пришельцы, стараясь теперь не сделать ни одного лишнего или неверного движения, осторожно отхлебывали маленькими глотками божественный напиток, закусывая столь же чудесными пирожными.
- Как там, на Лебеде? – Вежливо поинтересовался Бог. – Все по-прежнему, или есть какие-то новости?
- Кое-что изменилось, и отнюдь не в лучшую сторону, - туманно ответил Бука, - но мы все уже исправили. А в остальном – все, как и было!
Пришелец больше всего на свете боялся, чтобы Господь не воздал ему лично за очередной акт вандализма. Пять уничтоженных древних цивилизаций за один рейс – это уже, пожалуй, слишком! А Бог, решивший пока отложить экзекуцию, молчал, хотя знал все, и даже больше того.
Надо отдать должное Пришельцам: вели они себя настолько осторожно, что Богу это не могло не понравиться.
- Богобоязненность – это хорошо, - подумал он, - особенно, если другие ценные качества изначально отсутствуют. Запишем им это в “плюс”, а пока что перейдем к негативной части разговора.
А вслух сказал:
- Значит, исправили положение? А какой ценой, если не секрет?
- Да ты и так все знаешь, Господи, - пробормотал Бяка, - все равно ничего скрыть от тебя невозможно! Каюсь, перестарались… но, в свое оправдание, могу сказать только, что жалеть тебе особенно не о ком. Покойники были таким народом, что и в фавеллах Бразилии не найти.
- Неужели все – без исключения? – Не без иронии спросил Господь. – Одни козлища, ни одного агнца?
Пришельцы потупились: некогда (да и неохота) им было тогда разбираться, кто прав, а кто виноват…ударили, как говорится, по площадям, а там уж, как получилось!
- ладно уж, не стану вас корить, - улыбнулся Господь, - проехали, что называется… а, все-таки, скверные привычки надо когда-нибудь бросать. Все у вас как-то гиперболизировано получается, гротескно, что ли… взять те же Содом и Гоморру. Уж женщин-то да детей дошкольного возраста можно было бы и пощадить! Впрочем, кто старое помянет…
Бог, замолчав, достал коробку райских сигар и предложил гостям. Помялись, но не отказались: разве можно Господу нашему отказывать!?
- все прошедшее остается в прошлом, - затянувшись, изрек Всевышний, - и изменить его не может никто… кроме меня. Только, должен вам сказать, делать мне больше нечего, как перекраивать историю! Там ведь все взаимосвязано; пощади я, например, Жанну Д Арк, кто бы о ней сейчас вспомнил? И Франция так и осталась бы английской провинцией… кто бы мне за это спасибо сказал, кроме англичан, этих горьких пьяниц? Запомните, дорогие мои прохвосты: меняя прошлое, рискуешь потерять и настоящее, и будущее. Все поняли?
- Хоть и не дано нашим слабым рассудком угнаться за полетом божественной мысли, - забормотал Бука, - но, в целом, кое-что улавливаем… спасибо, Господи, что не оставляешь нас без внимания: учишь слуг своих смиренных, учишь…
- А толку все нет, как не было, - закончил Господь, - слабовато все-таки эволюционируете, товарищи серафимы! Так и будете еще четыре миллиарда лет проходить по третьему классу, как какие-нибудь олухи Парамон или Хомяк с Азазеллом. Стыдно, молодые люди! За этот-то срок звезды успевают пройти все стадии своего развития, планеты развиваются из сгустка пыли в прекрасные небесные населенные тела, а вы-то? А вы?
Пришельцы стыдливо молчали, опустив светловолосые головы. Чувствовали они, что кругом виноваты, а поделать с собой ничего не могли. Такими уж их Бог сотворил! А Господь принял какое-то, ему одному известное, решение.
- Господа Пришельцы! – Торжественно произнес он. – Сегодня – знаменательный день. Много за вами числится грехов и прегрешений, и надо же их когда-нибудь исправлять?! Сегодня вам предоставляется такая возможность.
На Земле, как известно, есть род людской. Он, хоть и не царит во всей Вселенной, но создан по образу и подобию моему, что многими сейчас воспринимается как насмешка. И над кем же?! Много там нынче нечисти развелось; вы уже имели опыт приведения зарвавшегося населения к общему знаменателю, так что придется вам, товарищи, тряхнуть стариной. Нет-нет, не думайте, что от вас требуется новая радикальная акция устрашения или геноцида. Достаточно с нас перегибов, как говорил товарищ Сталин! Я имею в виду совсем другое. Как вы уже успели, наверное, заметить, этот самый пресловутый “род людской” в последнее время закусил удила, вошел в раж, и докатился до того, что позволил управлять собой самым черным силам, в просторечии именуемым реакцией. Бить ее некому, а надо, так что этим-то вам и предстоит заняться в течение ближайших лет. Придется вам, товарищи, заняться индивидуальным террором, иногда прибегая и к масштабному. Сейчас в Кандагаре высадился десант в количестве двух серафимов третьего и четвертого класса Парамона и Шатуна. Народ они неопытный, неумный, могут, не разобравшись, что да к чему, и дров наломать. Ваша задача - поддержать их в трудную минуту… в случае чего, наставить на путь истинный… только не покалечив… а там можно и за янки приниматься! Можете врезаться на Пегасе в пару высотных зданий; не возбраняется также утопить пару-тройку авианосцев. Да что вас учить, вы, я вижу, уже недоумеваете: нашел, кому разъяснять! По исполнению – доложить. Я вас больше не задерживаю!
Обрадованным подобным поворотом событий Пришельцы, даже забыв попрощаться, кинулись к дверям, и через минуту-другую Пегас уже завис над Кандагаром.
Надменным и неумным янки еще предстояло получить несколько уроков хорошего тона. Им уже влетело от арабов-камикадзе, а то ли еще будет? За работу взялись мастера!
РАЗДЕЛ 2. МАСТЕРА СВОЕГО ДЕЛА
Мастерства, как говорится, не пропьешь! Старые мизантропы потирали руки, готовясь отметить день своего возвращения на Землю.
- Сейчас мы им такой фейерверк устроим, что Перл-Харбор покажется этим негодяям воскресной прогулкой, - радовался Бука, - не все коту масленица!
- С чего начнем, - деловито уточнял Бяка, - с авиабазы или с казарм?
- Я думаю, что заняться следует и тем, и другим, - мудро решил старший брат, - тебе вершки, мне – корешки!
Разгромив американские базы, Пришельцы окончательно повеселели. Жизнь вновь наполнялась глубоким смыслом, а впереди было столько еще интересного! Мизантропы добрались до ближайшего леса, разожгли на опушке костер, и приготовились отпраздновать первые победы над верными псами международной реакции. Бука сходил в чащу, изловил оленя, и шашлык вскоре был готов. Бяка накрыл на стол, сотворил предобеденную молитву, и лукуллова пирушка началась.
- Здорово мы их, братец, да? – Радовался Бука, а Бяка подтверждал: - Именно!
- За победу, братишка? – Поднимал тост младший серафим, а старший многозначительно добавлял: - за нашу победу!
Так продолжалось до утра. С рассветом налетела целая туча американских стервятников, горящих желанием отомстить за своих товарищей по разграблению народов Земли. Пришельцы, не торопясь, загасили костер, вразвалку направились к Пегасу, и, не обращая ни малейшего внимания на близкие разрывы авиабомб и ракет, принялись соображать: как накрыть вражескую эскадру – всех разом, или поштучно?
- Разом, конечно же, эффектней, - размышлял вслух Бука, - а по одиночке – приятнее! Давай-ка будем действовать так: вначале устроим воздушное сражение, а когда уцелевшие попытаются спастись бегством, тут-то мы их и накроем всех вместе!
- Можно и так, - соглашался Бяка, - ты же у нас самый умный!
И Пегас взмыл в небо.
Вам когда-нибудь доводилось наблюдать сражение двухсот “Фантомов” и “Б-52” с НЛО? Если нет, то вы много потеряли! Еще больше потеряли сами американцы, в течение двадцати минут лишившиеся палубной авиации сразу двух авианосцев со всеми экипажами воздушных хищников.
- Ату их! – Кричали вошедшие в раж “мастера” истребления, гоняясь за обезумевшими от суеверного ужаса стервятниками. - Смотри, уходят!
Однако не ушел никто. Вызванные на помощь новейшие бомбардировщики-невидимки В-1 сразу же привлекли не нужное для себя внимание пилотов Пегаса.
- Ага, невидимки! – Радостно кричал Бяка, - сейчас света невзвидите!
За всю вьетнамскую войну не потеряли янки столько самолетов! Утопив заодно два флота США, Пришельцы пришли в настолько хорошее расположение духа, что чуть не впали в неуместный грех гордыни.
- А Бог-то хорош, - забывшись, понес несуразицу богохульного направления Бука, - нас поучать вздумал! Как бить - это мы сами, кого хочешь, можем научить…
- Помолчи, братец, - испугался Бяка, - еще беду накличешь! Не поминай имени божьего всуе… тем более, таким развязным тоном! Десница-то у него тяжелая – ох, какая тяжелая!
- Бог с ним, с Богом, - отмахнулся Бука, - мы при исполнении! Нам теперь все можно!
- А вот и нет, - прогремело с небес, - все, да не все! Не одни вы на свете мастера… снимайте-ка штаны! Эй, Вурдалак! Самуил!
На этот раз Пришельцам досталось, как следует! Пришлось им на своей шкуре убедиться, что не одни они такие в мире мастера своего дела. Божьи профосы также неплохо знали свое ремесло.
Долго после этого не могли наши богохульники сидеть, а желание грубить Богу с обоих как рукой сняло.
В это же самое время два других бича божьих, белый (крашенный) медведь с крыльями и немолодой странник в ушанке да валенках также успели отличиться на ниве партизанской войны. Янки оказались запертыми на своих базах, ибо вне казарм гризли настигал их всюду, и я не успевал прочесть отходную молитву очередной жертве, как медведь уже принимался за следующего солдата удачи.
Так, весело и незаметно, пролетело лето. Борьба с реакцией – увлекательное занятие, господа. Вы и сами могли бы попробовать! Слабо?
Конечно, поначалу вам трудно будет тягаться с истинными мастерами своего дела, но, в конце концов, учиться никогда не поздно, ибо учение – свет, а неученье – тьма. Втянетесь – Бука с Бякой еще и позавидовать вам успеют, ибо, как было тонко подмечено Богом, существа они глупые, без фантазии, и к тому же мало восприимчивые к наукам. В том числе – и к науке побеждать. Дерзайте – и обрящете!
Впрочем, мы несколько отвлеклись от основной фабулы и успели позабыть про Горбуша, тоже своего рода мастера… мастера экспансии и гегемонизма, чванства и консерватизма.
Президент рвал и метал. За неделю спесивые янки потеряли два океанских военных флота, множество баз в Афганистане и Средней Азии, а главное – самоуверенность. Вот уж, воистину, нашла коса на камень! Попытался, было, Горбуш разбомбить беззащитный Ирак, но и там его вояк уже поджидал НЛО. Кинулись тогда псы войны в сторону Судана – мол, уж этим-то накостыляем по шее! – и опять промашка получилась. Пегас настиг американскую авиацию и в Африке. Куда бы не совались американские вояки, “защищая” свои национальные интересы, всюду натыкались они на корабль Пришельцев, будто бы он был одновременно везде (а на самом деле, просто летал быстро-быстро). Плача от бессильной злобы, приказал Горбуш разбомбить хотя бы Антарктиду, - мол, все равно там никто не живет… стало быть, и защищать ее некому? Но и тут вышла накладка: обидно стало нашим мизантропам-серафимам за пингвинов и морских леопардов, так что и Белый континент был ими спасен от бессмысленного бомбового ковра. А Горбуш в тот день потерял еще и Тихоокеанский флот.
Вот такие удивительные события приснились нам с гризли в теплой уютной берлоге, выкопанной им по пути в Афганистан.
РАЗДЕЛ 3. А В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ…
Сны созерцать, конечно же, приятно – особенно, если вам снится что-то светлое, хорошее. Зато, каким мерзким бывает пробуждение!
Выбравшись по весне из своего теплого и сухого убежища, мы ахнули: все происходило строго наоборот. Злобные янки, расправившись с талибами, уже принялись за злосчастного Саддама Хусейна, и останавливаться на этом не собирались. Горбуш трудился над списком обидчиков Америки, который угрожающе расширялся с каждым днем. Все припомнил, негодяй: и как ему кто-то запрошлым летом нагрубил, и как его предшественников из Вьетнама, Лаоса да Камбоджи выперли… не забыл даже, мерзавец, всех тех, кто когда-то с СССР дружил, и всех их внес в свой кондуит.
- все под мою дудку плясать будете, - садистски радовался этот архиреакционер, - всех заставлю империализм строить!
Ничего не помнил он о своем недавнем славном революционном прошлом. А если бы кто и осмелился ему об этом напомнить – бедняга часу бы не прожил. Оставались еще в Америке киллеры, мастера своего дела!
- Придется ему кое-что напомнить. –
Бросил, между делом, Бог, мельком взглянув сверху на Америку, безнадежно погрязшую во всех смертных грехах. И в тот же день призвал зарвавшегося Горбуша к себе. Внешне это выглядело так: сидел наш антигерой у телевизора, жевал крендель, да вдруг как поперхнулся! Очнулся он уже на Сатурне, в кресле для посетителей. Открыл глаза, – а напротив него Бог сидит, и с укоризной на него смотрит, не мигая. Тут он вспомнил все: и две революции, им совершенные, и походы по джунглям и прериям Южной Америки… и контррперевороты, естественно. Стало ему, может быть, впервые в жизни, стыдно.
- Господи, - воскликнул реакционер, - что же я натворил! Теперь, как я понимаю, надо собирать вещички – и в Ад?
- К сожалению, в Геенну огненную отправить тебя не могу, - вздохнул Всевышний, - хоть и руки чешутся… вернее, десницы. Наградил (или покарал) я тебя бессмертием, красный ты наш американский кощей! Максимум, что сейчас можно было сделать – устроить тебе глубокий обморок или, как говорят медики, клиническую смерть – для вызова. Вот ты тут и сидишь…
Господь встал, и стал мерить кабинет шагами. Горбуш с плохо скрываемым страхом наблюдал за тяжелой поступью Рока, смутно осознавая, что именно он и являлся причиной плохого настроения Всевышнего.
- Так что же, - внезапно повернулся к нему Бог, - в контрреволюционеры потянуло? И как же тебе в качестве контры живется? Спина не ноет? Почки не беспокоят?
“Красный американский кощей”, или товарищ Как, с ужасом увидел, что находится в Смольном, за окном – октябрь 1917 года, а Бог и не Бог вовсе, а товарищ Дзержинский. В дверь кабинета Железного Феликса стремительно вошел Ильич.
- Ба, кого я вижу! – Воскликнул вождь российского пролетариата, потирая руки. – Никак, сам товарищ контрреволюционер к нам пожаловали, собственной персоной!
И Ильич быстро-быстро зашагал по кабинету взад-вперед. Затем он стремительно подошел к креслу, в котором сидел позеленевший от ужаса товарищ-мистер Как, и произнес:
- Измена есть измена, это факт, но две измены кряду – как это понимать, товарищ Как? Рецидив мелкобуржуазной истерии, детская болезнь ультраконсерватизма? Товарищ Дзержинский, как вы полагаете?
- Эта болезнь называется саботажем, товарищ Ленин, - глухо отозвался Железный Феликс, - и лечится исключительно хорошей пулей!
- Архиверно, Феликс Эдмундович! – Обрадовался Ильич – Замечательно точная характеристика, и метод лечения верный! Пилюли и примочки здесь не помогут; требуется радикальное хирургическое вмешательство.
- Простите, товарищи! – завопил Горбуш, падая на колени. – Бес попутал, в беспамятстве был…в бессознательном состоянии!
- Отсутствие сознательности, безусловно, налицо, - парировал Ильич. - Но это – скверное оправдание еще более скверных поступков! Не все и не всегда, и, тем более, не всем, можно прощать, товарищ! Ступайте прочь и больше не грешите!
И вдруг превратился в Бога. Никакого Феликса и Смольного не наблюдалось. Горбуш-Как понял, что бредил, а в действительности он не покидал божьей резиденции. Легче от этого, правда, не стало.
- Так что будем делать с вами, товарищ Как? – То ли в шутку, то ли всерьез спросил Господь.
- Отпустите душу на покаянье, - взмолился Горбуш. – Я все осознал, Владимир Ильич… то есть, Всевышний, и сделаю все возможное, чтобы смыть своею черной кровью свой несмываемый позор!
- А конкретно? – Лукаво прищурившись, уточнил Бог. – Имеются ли какие-нибудь серьезные планы действий?
- Имеются, Феликс Эдмундович… то есть товарищ Бог! – Вскочив, отрапортовал американский президент. – Я изменился внутренне, но для всех окружающих останусь пещерным антикоммунистом и ультрареакционером. Так будет удобнее подрывать гнилые устои разлагающегося буржуазного общества.
- Словом, практически уходишь в подполье? – Переспросил Бог. – Интересная идея! А как же связи, пароли, явки? Подпольные типографии, наконец?
- Что-нибудь придумаю, товарищ Ленин…то есть Господь, - спохватился Горбуш. - Меня никто не заподозрит теперь в сочувствии, а, тем более, в содействии левым. Тем легче будет мне организовать подпольную организацию! Можно будет даже замаскировать ее под общество Джона Берча, или, например, Ку Клукс Клан! А оружие и деньги я достану, Богом клянусь…
- Со мной разговариваешь и мне же мною и клянешься, - пожурил его Бог. – Как-то нелогично получается, товарищ! А, впрочем, что с тебя взять, убогого… но твоя идея мне понравилась. Будешь отныне божьим агентом во вражеском тылу! Вот тебе пароль:
- “Победа мирового коммунизма неизбежна?”. Отзыв: “Аллах Акбар”! Но это только для своих, левых. Для остальных ты должен все время бубнить нечто наподобие: “Избавим мир от наследия тоталитаризма”! Или “Не допустим возвращения бациллы красной заразы”! смотри, не перепутай, а то знаю я тебя…
Господь помолчал и затем добавил:
- твоими связными будут Пришельцы. Явка – их НЛО, Пегас. Вторая, на случай провала – хребет Удокан, третий слева потухший вулкан, вершина. Третья – Марс, поднятие Фарсида, вулкан Олимп. А четвертая, и, соответственно, главная – мой терем. Все ясно?
- Твои слова, Господи, - экзальтированно выкрикнул Горбуш, - выжжены огнем в моем сердце. Забыть их – значит, лишиться души, а я этого не допущу никогда!
- В таком случае, - улыбнулся Всевышний, - я вас больше не задерживаю. Но помни: конспирация и еще раз конспирация, товарищ!
Грянул гром, Горбуш перекрестился… и очнулся в своем рабочем кабинете в Белом доме. Он лежал лицом вниз щекой на гантели, валяющейся на ковре, а рядом с ним валялся огрызок кренделя. Глубоко законспирированный товарищ Как медленно встал, потянулся и подошел к окну. “Явка номер один” – Пегас – завис прямо над Белым домом. Как ни фантастичен был его сон (или не сон?), а действительность оказалась куда интереснее. Горбуш потянулся, и решительно шагнул навстречу неизвестности.
О чем он там говорил с Пришельцами – великая тайна. Но с тех пор узнать его стало невозможно. Что-то надломилось внутри великого реакционера. Он добровольно уступил Джахангиру негласный пост оплота реакционных сил, переключился на экономику и почти каждый вечер бегал на конспиративную квартиру – НЛО, едва ли не все время висевший над Белым Домом.
Американские физики, астрономы и уфологи съезжались теперь в Вашингтон, как в действующий музей НЛО. Каждый день у входа в Белый дом разгорались ожесточенные дискуссии на тему “Существуют ли НЛО”. Скептиков наличие реального Пегаса ни в чем убедить не могло; они до конца стояли на том, что Пегас-де есть оптический обман, массовая галлюцинация; сторонники же гипотезы существования высокоразвитых цивилизаций верили бы в пришельцев и без всякого корабля инопланетян.
Среди уфологов стали распространяться слухи, что американский президент и сам из пришельцев: многие видели, как он входил и выходил из НЛО. Это прибавило ему популярности среди узких кругов американских романтиков и фантазеров. Многие из них тщетно добивались у него аудиенции, но Горбуш так законспирировался, что его перестал видеть даже личный секретарь мистер Вредни Гопникс. Он словно самоустранился с политической арены и ушел в подполье, не покидая вершины власти.
Вот какие вещи могут происходить в реальности. А что в воображении-то бывает, граждане! Летающие медведи – это просто семечки.
РАЗДЕЛ 4. ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧУДОТВОРНОЙ
Выбравшись из берлоги на свет божий, посовещались мы с Шатуном, и пришли к выводу, что не следует нам пока что вмешиваться в естественный ход мировой истории, которая как-нибудь и без нас справится. Да и прямой санкции Бога у нас не было на какие-то конкретные действия: так, туманные намеки, иносказания, одним словом. Оставалось только сидеть и ждать, что же дальше будет. Но дальше было все то же, что и раньше, а то и еще хуже. А чужбина, что ни говорите, все же не дом родной, а так, черт знает что. Стало нам скучно и грустно, так грустно, что медведь волком завыл, а я нервно закурил и стал думать.
Думал-думал, но “так ничего”, - как говорил М.Е. Салтыков–Щедрин, - “скотина, и не выдумал”. Лезли в голову дурацкие мысли о том, что неплохо было бы перекусить, что Волга впадает в Каспий, и все в том же духе. Тут Гризли, словно подслушав мои мысли, пробасил:
- Пойду-ка за гуманитарной помощью, Парамоша, а то что-то живот после спячки подвело!
И улетел по направлению к Кабулу. Ожидая его возвращения, я присел на черную глыбу и закурил. Внезапно раздался свист, и рядом со мной что-то звучно шлепнулось в пыль.
- Обстрел? – Почему-то подумалось мне.
- Какой я тебе обстрел? – Раздался незнакомый голос. – Протри очки, Парамоша! Не узнаешь?
Я внимательно вгляделся в смутные очертания запыленного предмета неопределенных размеров, формы и цвета. И, хотя в жизни не видел прежде Чудотворную, вдруг непроизвольно понял: вот она, родимая! Наконец-то! А мы-то, дураки, ее по музеям да выставочным залам разыскивали…
- Ты надолго в наши края? – Спросил я нежданную гостью, как бы, между прочим. – Какие планы, не нужна ли какая-нибудь помощь, или консультация?
- Нет, - последовал ответ, - спасибо, ни в чьих советах пока не нуждаюсь… а что касается помощи, то это, как раз, моя прерогатива. Только кому попало не помогаю, и вам в том числе, между прочим.
- Так какого же черта… виноват, зачем ты здесь?
- Это ты у Бога спроси, - грубовато ответила Чудотворная, - ему, знаешь ли, виднее, кого, куда и зачем отправлять в командировку. Даже на сколько – не известно. Есть тут, где выспаться с дороги?
- Берлогу видишь? В тридцати метрах отсюда. Да вот же, под корнями чинары!
Чудотворная молча юркнула в наши зимние апартаменты и там затихла, как выяснилось – надолго. Прилетел Шатун, нагруженный мешками муки, сахара, консервов и все того же злополучного поп корна. Я выразительно посмотрел на него. Гризли смутился, пробормотал что-то о временных трудностях, и попросил прощения.
- Извини, Парамоша, совсем забыл…
Как известно, медвежья память сродни одноименной болезни. Впрочем, ничего удивительного в этом нет: животные руководствуются инстинктами, и происшедшие с ними события запоминают только под рубриками: “опасность”, “еда” и так далее. Урок ремонта нью-йоркской канализации не пошел впрок глупому животному, тем более, что ремонтировал-то в основном я, а он только ключи подавал. Где уж ему было вспомнить, что все началось тогда именно с этой дурацкой кукурузы! Чтобы загладить вину, медведь вновь поднялся на крыло и полетел в туманную даль исправлять ошибку.
Время тянулось медленно. Я рассеянно вскрыл полдюжины банок рыбных и мясных американских консервов, и, морщась от отвращения, приступил к легкому завтраку. Империалистическая пища застревала в горле и провоцировала чувство гордости за отечественную продукцию.
- Мерзавцы, - морщился я, - таким только собак кормить! То ли дело – наш мясоперерабатывающий комбинат имени товарища Микояна… а что это мы едим?
Напрягшись и вспомнив давно забытые английские слова, стал я изучать этикетки. И – как в воду глядел! – среди незнакомых слов увидел примечание:
Only for dogs. Вот так позавтракал, нечего сказать! И этим они кормят гордых пуштунов и воинственных белуджей, не говоря уже об узбеках, таджиках и хазарейцах? И еще после этого обижаются, когда им на голову падают “Боинги”?
Еще раз пожелав кичливым янки подавиться поп корном, я в расстроенных чувствах отправился в берлогу, отпихнул храпящую Чудотворную и убыл в царство Морфея. Прилетевший Шатун бесцеремонно растолкал меня и почти насильно стал кормить “сникерсами”.
- Да отстань ты от меня, - вяло отмахивался от его медвежьих услуг, - не мешай спать! Хотя…
И, окончательно проснувшись, приступил к вялой дегустации американских кондитерских изделий. Гризли, как животное простое, грубое и невоспитанное, довольствовался сахаром и поп корном, сожрав почти два мешка и того, и другого.
Насытились, поговорили о том, да о сем, старательно избегая темы: “что делать”. Хотя было ясно, что все равно что-то делать придется, а то, как бы от Бога не нагорело! У него с этим просто…
- Утро вечера мудренее, - решительно сказал я, укладываясь на мягкую соломенную подстилку, - завтра поговорим!
И отправился бродить во сне по вершинам потухших и действующих вулканов. На каком-то из них восседал Бог с трубкой в зубах и Кораном в руке, нетерпеливо поглядывая на часы.
Сколько времени мы дремали – неизвестно. Полагаю, не меньше суток, потому что проснулись вечером, как и улеглись. Чудотворная все еще спала, и мы не стали ее будить: неизвестно, каких чудес и сюрпризов можно было от нее ожидать. А мне почему-то не хотелось новых неприятностей, хотя нам, святым, они как бы положены по штату. Но лучше, все-таки, не напрашиваться!
Позавтракали, причастились. Гризли слетал за гитарой (и где он ее только добыл в мусульманской, к тому же разоренной войной стране?). Спели мы несколько десятков песен во славу божью, в частности – “Огонь” Булата Окуджавы, “Потянуло, потянуло” Юрия Кукина, и кое-что из репертуара Визбора и Городницкого. Расчувствовавшись, медведь стал клясться мне в вечной дружбе, да так сжал в своих звериных объятиях, что едва ребер не поломал!
- Полегче, приятель! – вскричал я, вырываясь из железных тисков мертвой хищнической хватки, - мы с тобой на брудершафт еще не пили!
- Так в чем же дело, выпьем? – Нимало не смутился этот каннибал, тем не менее, разжав лапы. – Сейчас все устрою!
И извлек откуда-то, как мне показалось, из шкуры, бутылку “Бренди”.
- Опять буржуазные напитки, - поморщился я, - нет в тебе патриотической жилки! Хоть бы армянского коньяка добыл бы, что ли…
- Где я тебе добуду эту роскошь, на ночь глядя? – возмутился, было, медведь, но тут же, спохватившись, поправился:
- Для бешеной собаки сто верст не крюк, а для крылатого медведя – и три тысячи!
И вновь порхнул под облака.
Тем временем, проснулась Чудотворная и также изъявила желание чего-нибудь спеть. У нее оказалось неплохое сопрано, хотя на низких нотах она, как мне показалось, фальшивила, а на высоких пускала “петуха”. Тем не менее, спели мы с ней на два голоса “Лыжи у печки стоят, гаснет закат за горой” Юрия Визбора и “Деревянные города” Александра Городницкого. У гостьи заметно улучшилось настроение, и она вдруг, безо всяких просьб с моей стороны, решила показать пару фокусов… то есть, чудес.
- Смотри внимательно, Парамоша, - наставительно говорила она, - видишь, летит В-52?
Я выглянул из берлоги: действительно, летит.
- Теперь смотри, что с ним сейчас будет, - продолжала Чудотворная, - айн, цвай, драй!
Без какой-то видимой причины стервятника разнесло на куски.
- Спишут на Бен Ладена, - подумал я, - им не привыкать!
- Вот еще, - продолжала демонстрацию своих возможностей Чудотворная, - смотри-ка!
В берлоге засветился экран монитора, на котором просматривался какой-то американский крейсер. В следующий миг он исчез во вспышке взрыва, и больше никто его никогда не видел.
Я пожал плечами: все это умели делать и Дух, и Пришельцы. Подумаешь, чудо! Словно подслушав мои мысли, Чудотворная изрекла:
- Разумеется, в индивидуальном терроре никакого чуда нет. Но моя миссия заключается как раз в том, чтобы под пресс попали все без исключения мерзавцы и негодяи планеты Земля, а осколки взрывов рикошетом не поранили никого из посторонних. Вот это будет чудо, так чудо!
Я с уважением посмотрел на бесформенный предмет неопределенного цвета. Давно, честно говоря, хотелось чего-нибудь в этом роде! И Господь, кажется, наконец-то услышал мои (думаю, и не только мои) молитвы.
Прилетел Шатун, сжимая в лапах ящик армянского коньяка самой высшей марки. Судя по тому, что на нем был белый поварской колпак, я сделал вывод, что хищник ограбил какой-то фешенебельный отель или престижный ресторан.
- Ничего, - подумалось мне, - не обеднеют, окаянные! Будет теперь и на нашей улице праздник…
К моему огромному удивлению, Чудотворная также не отказалась от угощения. Она крякнула, и коньяк исчез неизвестно куда. Весь ящик, между прочим. Так и не удалось нам с Шатуном выпить на брудершафт! Впрочем, не больно-то и хотелось… но “праздник”, тем не менее, был сорван. Гризли даже расстроился и вышел покурить.
- Незачем было так переживать, - усмехнулась гостья, - я ведь не только уничтожать умею. Что мне, коньяка жалко?
И тут же сотворила из ничего целых два ящика этого дорогого напитка, но уже французского, “Наполеон”, кажется.
Спустя полчаса мы клялись друг другу в вечной дружбе, грозились уничтожить всех, кто только посмеет задеть хоть кого-нибудь из нас, призывая небо в свидетели, и клянясь Богом.
- Ты, Парамоша, замечательный парень, - заплетающимся языком бормотала Чудотворная (а “парню” - то только что две тысячи лет исполнилось), - да и ты, батюшка медведюшка, тоже малый хоть куда… хорошие вы ребята, честное слово! Эх, если бы не работа, подались бы мы куда-нибудь втроем, хоть к Волопасу, хоть на Альтаир… бывали дни веселые! – запела она срывающимся голосом. И мы дружно подхватили, потому что прониклись к ней уважением. Чудотворная была настоящей, тут не приходилось даже сомневаться, Богом клянусь! А с ней мы горы должны были свернуть, моря осушить и все в том же духе.
Она вернулась, а это означало только одно: Бог нас не забыл, и нам не следовало забывать о нем.
РАЗДЕЛ 5. В ГЛУБОКОМ ПОДПОЛЬЕ
Американский президент Горбуш окончательно перестал показываться на публике. Обыватели шептались по углам, что их любимый лидер тяжело болен, что за его жизнь сражается целых 666 лучших врачей всего мира. И что, якобы, с Марса вызван главный эскулап Галактики, хотя всем было известно, что на Красной планете не то, что медиков, даже клошаров не водится. Поползли зловещие слухи о том, что коммунисты изобрели красную коммунистическую заразу, поражающую все живое на сто миль в округе, а боевики Бен Ладена, соответственно, заразили ею реку Потомак, в которой президент имел глупость искупаться. Как именно действовала эта непонятная хворь, никто не знал, поэтому выдвигались самые нелепые и экзотические версии случившегося. Большинство склонялось к тому, что президент был поставлен перед выбором: стать или мертвым, или красным, но, как истинный рыночник и демократ, все-таки предпочел смерть.
Скептики, впрочем, были уверены в том, что старина Горбуш вновь сошел с ума, причем на этот раз окончательно, а циники добавляли при этом, что он, собственно, никогда и не выздоравливал.
Все эти нелепые измышления были далеки от истины. Живой и здоровый товарищ Как просто-напросто ушел в глубокое подполье, поручив секретарю Вредни Гопниксу временно порулить страной, не ввязываясь ни в какие аферы и международные конфликты. Страны-изгои при этом вздохнули свободнее, ибо получили отсрочку от ковровых бомбежек авиации США, а Джахангир и реакционеры-руководители европейских развитых стран с ног сбились, разыскивая Горбуша по всем его телефонам.
Америка стала удивительно безучастной к событиям, происходившим в мире. Никуда больше не направлялись авианосцы США, никому не предъявлялось ультиматумов. На мировой политической арене наступила зловещая и подозрительная тишина. Все это было только на руку Китаю, стремительно набиравшему силу. Да и Индия, перестав оглядываться на кулак янки, развернула программу перевооружения, и вскоре сотни ракет среднего радиуса действия с ядерными боеголовками вышли на боевое дежурство. Даже многократный битый так называемым “Мировым сообществом” Хусейн пришел в себя, увеличил добычу и экспорт нефти, и Ирак мгновенно вышел из глубокого экономического кризиса. И все это благодаря Богу!
Вразумленный Господом товарищ Как на конспиративных квартирах Америки проводил одно заседание подпольных кружков за другим. Он искал союзников в великом деле борьбы с международным глобализмом, и, разумеется, находил их все больше и больше. В священный союз антиглобалистов вступали все новые и новые члены, и даже целые организации. Народ попадался, конечно же, всякий, в том числе и анархисты, будь они прокляты… но выбирать не приходилось: не в среде же лавочников и банкиров рекрутировать бойцов невидимого фронта!
Предлагались самые разнообразные способы действий, позволивших бы разрушить устои буржуазного общества. Горбуш как-то даже предлагал организовать на себя покушение с тем, чтобы ввести военное положение в стране, а затем и государственный переворот совершить. Но, вспомнив, что он Кощей, отказался от внешне эффектной, но крайне глупой затеи.
- Меня же пули брать не будут, - с горечью произнес он, - так что покушение обернулось бы фарсом!
Подпольщики решили пока что ограничиться революционной агитацией и пропагандой левых идей. Было создано полдюжины подпольных типографий, благо компьютеров с принтерами в Америке пока что хватало, а денег у Горбуша также было не меряно. Печатались листовки с призывом бойкотировать выборы в Конгресс США и даже губернаторов. Жадным и глупым американским обывателям разъяснялось в популярной форме, что делиться богатствами с униженными и обездоленными все равно когда-нибудь придется, но, если это произойдет в принудительных формах, кое-кому не сносить головы. Горбуш даже песню сочинил, которую тут же распространили по всем штатам.
Скучно и грустно (слова и музыка товарища Как)
Что-то стало нынче скучно –
Скучно так, как никогда.
Переловят нас поштучно
Очень скоро, господа.
Переловят и осудят –
Между прочим, поделом.
Ох, и плохо, братцы, будет
Нам, смирившимся со злом,
Нам, упавшим вниз с вершины
В грязь чернеющих болот…
Есть, увы, на то причины:
Бог все видит. Бдит и ждет!
Он оценивает сумму
Ваших действий и грехов…
Бог глядит на нас угрюмо,
Видит действия “верхов”,
И накапливает жуткий
Бесконечный божий гнев.
С ним, друзья, плохие шутки:
Он “пошутит” лучше всех.
Так прозрейте же, слепые!
Выбирайтесь из грязи,
Отделяйтесь от толпы, и
Уходите с той стези,
Что вам выпала когда-то
За гордыню и за блуд…
Закупайте автоматы –
И - в подполье: там вас ждут.
Глупость, конечно же, несусветная! Но, согласитесь, для Горбуша это был, в некотором роде, нравственный подвиг – сотворить подобные вирши, насквозь пропитанные духом ненависти к мировому капиталу. Не всем же в гениях числиться? Не может же армия состоять из одних только маршалов, должны в ней присутствовать генералы, офицеры, и даже сержанты и рядовые! Так и творчестве. А в агитационной литературе – и подавно.
К нашему с вами сожалению, ни один капиталист не поддался на пламенные призывы товарища Как уйти в подполье. А воротилы теневого бизнеса только ухмыльнулись, прочтя подброшенные в их заведения листовки: они и так из подполья – “тени” - никуда и не выходили, только совсем по другим причинам, ничего общего не имеющим с революционной деятельностью.
К чести Горбуша стоит отметить, что он не пал духом, даже когда осознал, что ни на кого его агитация не действует. Он и не рассчитывал на немедленный успех начатого им великого дела: Бог же ведь предупредил его, что борьба предстоит долгая и трудная.
Товарищ Как уходил все глубже и глубже в подполье, конспирировался все тщательнее и тщательнее, и, в конце концов, его след был потерян окончательно. Зато враги ни разу не нашли ни одной из подпольных типографий, не разоблачили ни одного заговорщика. А как их можно было разоблачить, если они, между нами, ни черта и не делали?
А по стране ползли все более и более зловещие слухи… кое-кто пришел к выводу, что президента похитили боевики Бен Ладена; ФБР и ЦРУ, не на шутку обеспокоенные таинственным исчезновением главы государства создали аналитический центр по сбору слухов и сплетен в надежде выловить из этой горы шелухи хоть крупицу истины. Тысячи версий случившегося были рассмотрены ими, но все они были далеки от истины. И только в далекой России, в голодном и нищем академгородке под Москвой три немолодых научных сотрудника, отмечавших успешную защиту отчета по теме “Методика комплексного изучения процесса деградации общественной морали”, между делом, сразу сообразили, что к чему.
- Исчез, – значит, спрятался, - изрек старший из них, заведующий сектором мониторинга экзотичных процессов товарищ А.Я. Посредственный, - а, ежели спрятался, значит, законспирировался. Следовательно?
- Следовательно, ушел в глубокое подполье, - сообразил второй сотрудник, кандидат медицинских наук господин Д.О. Гадкин, - стало быть, находится в состоянии конфликта с буржуазным обществом!
- А отсюда следует вывод: он теперь наш, коммунист! – Радостно выпалил младший из них, старший научный сотрудник, кандидат каких-то наук товарищ П. А. Сечников, убежденный “левак” по взглядам и самый молодой и перспективный сотрудник института (ему еще и пятидесяти не исполнилось). - Трепещите, тираны, отцеубийцы, ибо скоро придет час расплаты!
И сотрудники разлили остатки пива по кружкам. Они бескорыстно и искренне радовались за Америку, наконец-то получившую шанс встать на истинный путь. России, похоже, подобная участь уже не угрожала.
Бог, наблюдая все это сверху, размышлял: не пора ли спускать с цепи Чудотворную? Хватит ей по берлогам прохлаждаться! Пускай потрудится на благо мировому сообществу! Или повременить?
Решено было отложить решение до некоторого определенного момента, а какого именно – один Бог знал. Он, соответственно, и знал!
Вскоре это предстояло узнать и многим другим.
РАЗДЕЛ 6. ЛЕТАЮЩИЕ БРАТЬЯ
Зеленая тоска, в которую медленно погружались страны “цивилизованного” мира и примкнувшие к ним прихлебатели, сгущалась, нарастала и, в конце концов, превратилась в какое-то бездонное унылое марево. Долгожданное воссоединение бывших союзников и некоторых составляющих СССР с Западной Европой мало кому принесло счастье. Ничего удивительного в этом не было, ибо пресловутый Запад, собственно говоря, никого к себе и не звал, а отрывал Восточную Европу и страны Балтики от своего извечного соперника России исключительно с целью ослабления этого исторического неприятеля. Никто не выиграл от развала СССР. Так называемый тоталитарный режим худо-бедно сдерживал наркомафию, иммиграционные потоки с востока, и много чего другого непотребного, что теперь не замедлило разлиться по всей Европе. Если не считать прибалтийских, польских да украинских националистов, то никому не стало дышаться свободнее в новой атмосфере липовой “независимости”. Как и в России, в одночасье лишившейся союзников и ряд республик, входящих недавно в СССР, смена красных знамен на триколоры, зеленые исламские флаги и прочую мишуру, сопровождалось разгулом самых нездоровых страстей. Уголовники всех мастей справедливо посчитали, что настало их время, и повели себя соответственно. Национализм, помноженный на криминализацию общества, создал очень “уютную” обстановку для национальных меньшинств. Так же “весело” стало всем, кто продолжал трудиться, учиться, работать в науке и искусстве. Все перечисленные категории населения в мгновения ока оказались париями общества, в котором заслуженную нишу новой аристократии заняли банкиры, бандиты и иже с ними.
Никто ничего изменить уже не мог. Безнадежность, разлившаяся в воздухе, отравила мятущиеся души всех тех, кто адекватно воспринимал действительность; остальные же нашли утешение в грабежах, разбоях, “бизнесе”, наркотиках, водке и церкви. Господа священники, мгновенно сориентировавшиеся в новой обстановке, нимало не смутясь, также записались в господствующие классы и активно участвовали во всех приносящих доходы видах деятельности, кроме, пожалуй, грабежей и убийств: десять заповедей не позволяли. А все остальное – пожалуйста! Тем более, что сам Джахангир поддерживал почти все их начинания.
Началась активная компания по возвращению блудного атеистического стада в лоно матери-церкви. Золоченые купола церквей вырастали, как грибы после теплого дождя. Десанты церковников высаживались в самых неожиданных местах.
Как мне рассказывал однажды Азазелл, потрудившийся по божьему повелению на Севере, видел он однажды предивное чудо – церковь на сваях. Ничего в том удивительного, конечно же, не было, ибо на так называемой вечной мерзлоте ставить здания прямо на мерзлый грунт не стал бы даже круглый болван: это все равно, что положить горячий утюг на лед. Так-то оно, конечно, так, да только вот одна неувязка получалась: храм божий – это вам не сарай какой-нибудь, должен и на воздусях удержаться. Что для него законы физики и механики грунтов?
Кроме того, страшно развеселила бывшего демона наблюдаемая им сцена в аэропорту какого-то заполярного города. В этих краях масса народа трудится по так называемому вахтовому методу, когда работник прибывает на месяц или два, честно отрабатывает на каком-нибудь газопромысле, а затем столько же времени проводит дома, в праздности, причем фирма оплачивает ему дорогу. Так вот, довелось старине Азазеллу видеть вахтовых попов. Это так развеселило Духа, что он едва не начал куражиться, и только строжайший запрет Бога вступать в какие-либо конфликты сумел удержать нашего шайтана от опрометчивых поступков. А как хотелось ему съехидничать:
- А Бог у вас, стало быть, тоже вахтовый?
Но, слава Богу, сумел промолчать. И убыл на свое новое рабочее место, откуда месяц спустя Господь направил его в Афганистан.
Над куполами храмов божьих периодически зависал НЛО. Бука и Бяка, разинув рты, молча смотрели на предивное чудо возрождения в полупринудительном, полу - добровольном порядке религиозности широких масс россиян. Им даже в Космос улетать расхотелось, до того интересно было!
- Вот же дураки, братец, - бормотал старший серафим, - ты только на них посмотри. Где это видано, где это слыхано – вчерашние атеисты крестятся, как какие-нибудь первые апостолы! А государственные чиновники-то как стараются! Того и гляди, что лбы начнут расшибать…
- Ослы, братец, - сокрушенно качал головой Бяка, - совершают какие-то никому не нужные шаманские обряды, да еще при этом воображают (или только делают вид), что ищут Истину. Как же, истина им нужна, знаю я эту волчью породу! Перед начальством выслуживаются, вот что: Джахангир-то наш куда как религиозен, смотреть противно!
- Мне как-то Бог говорил, - продолжал Бука, - что есть у него острое желание провести среди так называемых “верующих” разъяснительно-воспитательную работу. Очень уж его раздражают эти нелепые свечки, дурацкий ладан, и прочая мишура. Просто идолопоклонство какое-то, честное слово! Как будто его, Господа, можно умаслить, подкупить столь ничтожными взятками! Естественно, иначе, как оскорбление, подобные действия Всевышним и не воспринимаются… и никогда по другому не воспринимались. Еще бы к человеческим жертвоприношениям вернулись в пароксизмах возрождаемого религиозного фанатизма! Ох, показал бы он им, где, как и какие раки нынче зимуют!
Братья снова замолчали, выглядывая из иллюминаторов Пегаса. Их внимание привлек маленький городок, в котором одних только наркоманов было не меньше сотни, а бандитов и того больше. Это на пять-то тысяч населения!
- Этот морфинист – архимандрит?! – Поражались они. - Что тогда спрашивать с рядовых священников? А что делается в более высоких сферах?
Пригляделись и увидели: ничего интересного, все то же самое. Разве что рясы у чиновных служителей культа побогаче, да пища повкуснее… и напитки ими употребляются куда более изысканные и дорогие, чем рядовыми попами.
Наконец, фальшивая набожность и лицемерие чиновников, священнослужителей и бандитов стала их раздражать.
- И куда только Бог смотрит? – Забывшись, начал, было, богохульствовать Бука, но тут же спохватился и добавил: - Он-то как раз знает куда, а народ-то, народ? А интеллигенция? Черт бы их побрал! Сколько трудов было положено, чтобы вбить в эти тупые головы простейшие истины, например, что часть всегда меньше целого, что из ничего что-то возникнуть не может, что, наконец, силе действия всегда противостоит равная ей сила противодействия… теперь же, получается, все с таким трудом накопленные знания – побоку. Законы физики, химии, общественного развития, временно (или навсегда) отменяются. Отныне взамен всему этому предлагается изучение закона божьего, хотя Господь устал всем повторять, что никогда не подписывался под фальшивками подобного рода! Какой такой “закон”? Не ходить на четвереньках, не лакать воду языком, не пить кровь… чушь какая-то, прости Господи! Всевышний, между прочим, всегда терпеть не мог благоглупостей и избитых истин… а служители культа, словно сговорившись, приписывают ему одну глупость за другой. Просто какая-то компания клеветы, не иначе…
- Совершенно согласен с вами, коллеги, - послышался бас Шатуна совсем близко от НЛО. – Когда же Боже привлечет клеветников к ответственности? Он всемилостив, это верно, но не до таких же пределов! Помнишь, как он Парамошу проучил за приписывание ему каких-то общих мест?
И медведь завыл, стараясь подражать гласу Господа:
- Тот, кто “тиснул” скрижали заместо меня, заслужил этим розги да порку,
Оплеуху, затрещину, шишек, ремня, вечность в ссылке на остров Майорка!
Может, скажешь, что Боже придумал Коран? И буржуев я выдумал тоже?!
- Откуда это тебе известно? – Поразился Бука. – Тебя там, как будто бы, не было…
- Сам Парамоша мне все это и рассказал, - простодушно ответил гризли, - а то откуда же еще?
Пришельцы переглянулись: этому самому Парамоше давно следовало бы урезать язык фута на два. Жаль, что Бог пока не позволяет поучить не в меру болтливого новоиспеченного серафима в меру его заслуг…
- Вот так и возникают на свет божий фальшивки разного рода, - мрачно произнес Бяка, - когда кто-то что-то от кого-то слышал, да и описал это якобы имевшее место событие… а после его ухода в мир иной байка получала статус непререкаемой истины, и - пожалуйста! - вот вам и священная книга, претендующая на статус божественного откровения. Сам-де я там не был, ничего не видел, да вот добрые люди рассказывали мне…
- В народе на этот счет существуют весьма меткие афоризмы, - вставил Бука, например:
- Ах, до чего же вкусны гусиные лапки!
- А ты что, их едал?
- Нет, сам-то не едал, зато дед мой видал, как барин их едал!
- Да, народ обмануть трудно, - вставил Шатун, - он, хоть зачастую дураком прикидывается, но все понимает, как надо!
И добавил от себя несколько подслушанных им пословиц и поговорок:
- Добрый вор без молитвы не украдет;
- Помоги мне, Боже, в клеть влезти, все вымести, унести да вылезти…
Помолчали. Каждый вспомнил еще тысячу подобных высказываний, да как-то боязно было все их приводить. А вдруг Бог это как богохульство воспримет, что тогда?
Первым прервал молчание бестактный Шатун.
- А что, товарищи, - проревел он, - не слетать ли нам в какую-нибудь охваченную религиозным фанатизмом страну? Посмотрим, кто как с ума сходит, может быть, и Джахангиру чего-нибудь подскажем. Он у нас переимчивый, глядишь, и возьмет на вооружение зарубежный опыт...
- Можно и так, - согласился Бука, - что ты на это скажешь, братец?
- А я что? – Был ответ. – Нам, хазарам, недоступно наслажденье битвой жизни: нам, хазарам, все равно!
Щегольнув перефразированной цитатой из горьковского “Буревестника”, Пришелец торжествующе взглянул на собеседников: а вам-то слабо! А я еще и не то умею!
Медведь, действительно, смутился: насчет литературы он как был, так и остался полным профаном. Зато Бука, прошипев: - умничаешь, братишка?! – отвесил Бяке полноценного “леща”. После чего, вспомнив наставления Господа о необходимости всегда оставаться кротким, как агнец, махнул рукой, и направил Пегаса в Мекку. НЛО завис над Каабой в разгар молитвенного экстаза огромной толпы паломников, совершающих хадж.
- Хомяка бы сейчас сюда, - улыбнулся он, - разбередили бы его старые раны! До сих пор ведь жалеет, каналья, что поспешно он веру сменил… впрочем, хоть все прошедшее жаль, но сам Господь ему путь озарил! Так-то так, но, раскинув мозгами, как сказал бы султан Саладин, разве можно меняться богами, если Бог, между прочим – один?
- Что это на него нашло? – Заволновался Шатун, - никак, стихами заговорил!
- А что тут удивляться? – удивился Бяка. – Над каким местом висим, дражайший? Здесь пророк Мухаммед также изъяснялся исключительно белым стихом, а Бука что, рыжий? Местность тут такая – и не хочешь, а даже мыслить начнешь каким-нибудь анапестом или дактилем, не говоря уже о хорее…
- Тогда давайте-ка отсюда побыстрее ноги унесем, - забеспокоился медведь, - а то ведь недолго и до беды! Сочинишь какой-нибудь рифмованный пасквиль, а когда Господь призовет, да спросит: - что это ты такое сотворил? Каким размером написано? – что я ему тогда отвечу? Я ведь ямба от хорея, сколько со мной не бились, так и не смог отличать…
- Да ну тебя, - отмахнулся от него Бяка, - несерьезный ты какой-то, а еще людоед, называешься! Простых вещей не понимаешь… посмотрим-ка, чем там, внизу, народ занимается! Ага, кажется, опять Иблиса бьют!
Внизу, действительно, происходило столпотворение. Толпа разгоряченных паломников, войдя в раж, неистово забрасывала камнями огромный каменный столб, символизирующий Князя тьмы, только арабского.
- Ловко у них получается, - завистливо вздохнул медведь, - а я так не могу! Задрать кого-нибудь – это сколько угодно, а камень метнуть не могу. Не дано!
- Еще не хватало, чтобы медведи научились людей булыжниками побивать, - возмутился Бука, который, оказывается, и не думал впадать в поэтический экстаз. Он все слышал, и делал выводы, а рифмоплетством занялся в пику младшему брату.
Медведь вновь смутился и попросил закурить.
- В Мекке не курят, - наставительно заметил Бяка, - и, между прочим, не пьют. Что и тебе советую!
Гризли низко опустил голову.
- И откуда только это им известно? – в ужасе подумал он.
Медведь давно страдал запоями, научившись лакать коньяк еще на Марсе, в божьей кутузке, но тщательно скрывал это ото всех. Надо же, узнали!
- да ты особенно не расстраивайся, - утешил его Бука, - ничего особенного в этом нет. Бог тебя быстро вылечит! Нас-то он давно исцелил… глядите, глядите, в Каабу подались!
Гризли пожал плечами: ну и что? Где еще верующим быть, как не в храме?
- Ты, животное, опять ничего не поняло, - снисходительно усмехнулся Пришелец, - а этот знаменитый камень, которому они так поклоняются, между прочим, я сбросил. В Вурдалака метил, да только он, шельмец, тогда увернулся. В космосе астероидов – море, одним больше, одним меньше…
- А помнишь, братец, как мы 65 миллионов лет назад в динозавров болидами кидались? – Напомнил Бяка. – Вот потеха-то была! Они-то, дураки, вообразили, что наступил конец света… впрочем, для них он, действительно, настал!
И братья предались воспоминаниям. Было им, что вспомнить. За четыре-то миллиарда лет много чего они повидали. Одного Бога, поди, около 195 218 9 198 324 101 950 раз видели! А сколько от него затрещин получили – не сосчитать! Особенно, помнится, нагорело им от Господа за Вавилонскую башню и за Александрийский маяк. Бог не любил вандализма, что и не преминул напомнить двум зарвавшимся прохвостам-“инспекторам”. (Они, грешным делом, позавидовали мастерству древних строителей, вот и уничтожили уникальные объекты, чудеса света, можно сказать. Одним словом -мизантропы, прости их, Господи!).
Наконец, Мекка всем надоела, потому что нет ничего скучнее и противнее, чем созерцать совершенно утратившую человеческий облик толпу, охваченную истерией. Такие скопища людских масс опасны не только для посторонних, но, в первую очередь, для самих молящихся. Малейшая паника – и, пожалуйста, сотни, а то и тысячи раздавлено толпой. Что и имело место в той же самой Мекке, причем неоднократно. Пришельцы и Шатун иже с ними сплюнули, перекрестились, и, бормоча что-то наподобие “у, сыроядцы!”, полетели прочь. Летали они над соборными мечетями и кафедральными соборами, слушали литургии всех уровней, намазы и прочие отправления религиозных культов, да так ничего хорошего, а тем более, поучительного и не увидели.
- Ересь все это, - бормотал Шатун, - суета мирская, ловко маскирующаяся под взлет духа до небес… суеверие, одним словом, идолопоклонство!
- Точно, - мрачно соглашался с ним Бука, - шаманство, и ничего более. Одного понять не могу: добро бы, подобным способом отгоняли от себя жуткие мысли о неизбежности конца темные и малограмотные граждане, так ведь нет! Все эти крестящиеся политики, художники, писатели, артисты и даже доктора наук – как это прикажете понять? Это глупость, или кое-что похуже?
- Не расстраивайся, братец, - успокаивал его Бяка, - ну их всех к лешему! Давайте-ка, господа хорошие, приступим к священному обряду причастия, тем более, что нас как раз трое, а Бог, как известно, троицу любит!
Никто и не думал возражать. Тарелка опустилась около горной речки где-то на Колыме (кажется, вблизи корякского поселка Галимый), выбросила трап, и крылатые братья с незваным попутчиком приступила к священному обряду разжигания костра.
Много, ох и много же наболтали они лишнего за этой вечерей. Бог слушал их всхлипы и завывания, невнятное бормотание и звериный рык: “ты меня уважаешь?!”, и лишь головой покачивал.
- Еретики, неисправимые безбожники, - повторял он, - и это мой генералитет! Что же с остальных-то спрашивать? Вот они, эксперименты, до чего доводят…
Божественная пьеса продолжала сочиняться на ходу, точнее сказать – по ходу действия. Над ничего не подозреваемыми собутыльниками… виноват, причащающимися крылатыми созданиями, сгущались тучи приближающейся грозы божьего гнева; да и небо не на шутку хмурилось, накапливая избыточные влагу и электричество.
РАЗДЕЛ 7. СКОЛЬКО ВЕРЕВОЧКЕ НЕ ВИТЬСЯ…
Бог просматривал утреннюю почту и думал, думал… никому не хотелось сегодня отказывать в просьбах, потому что это был день Его рождения (впрочем, как и все остальные дни календаря). Но ведь слишком уж взаимоисключающими были, как всегда, молитвы, ворохом лежащие на рабочем столе Создателя. Многие и многие граждане, господа и товарищи, вполне искренне желали кому-то лично, а то и целым сословиям, сдохнуть, подавиться, провалиться сквозь землю, разорваться и так далее. Взаимопожелания подобного рода пропитывали весь мировой эфир, переплетаясь друг с другом в клубки, которые и самому Богу распутать было невозможно. На этом фоне выгодно выделялись молитвы- просьбы о помощи ближнему своему, о наступлении всеобщей гармонии, прекращении военных конфликтов, и все такое прочее. Впрочем, Всевышний отчетливо сознавал, что без выполнения пожеланий первого рода зачастую невозможно исполнить и просьбы, так сказать, благостного характера. Но не начинать же рабочий день с массовых репрессий и широкомасштабного террора!
Бог отложил дела в сторону и решил, для начала, позавтракать. Заказал он утренний кофе, и вновь встал перед вопросом: а с кем пить-то? В одиночку не хотелось бы, а поблизости не оказалось никого, кого можно было бы к столу пригласить. Действительно, не Гавриила же? Не Иоанна же Крестителя, не пророка же Самуила, прославившегося своей жестокостью?
- Вот незадача, - тяжело вздохнул Господь, - и что за публика! Скучнейший народ, догматики до мозга костей… с ними и говорить-то не о чем. Не могу молчать! Хочешь, не хочешь – опять придется Парамошу с Шатуном вызывать…
Всевышний включил мониторы внешнего обзора Вселенной и пульт громкой космической связи.
- Так, - произнес он, - Парамоша, как всегда, в пути… а куда наш косолапый запропастился? А, вот же он, с этими олухами… и не стыдно ему друга бросать одного?
- Впрочем, - вгляделся Всевышний, - не совсем одного. Чудотворная моя, как всегда, на высоте и на своем боевом посту. Молодец, так держать, товарищ! Может быть, и ее позвать?
Хотя моя нынешняя спутница была грубовата и резковата в суждениях, но в оригинальности мышления ей отказать было нельзя. Могла кого угодно так припечатать нестандартной фразой, что только держись! Ее побаивались не только мерзавцы и негодяи всех мастей, но даже друзья старались держаться как можно дальше от бесформенного предмета неопределенного цвета и размера, способного осушать моря и растапливать ледники. Даже сам Бог предпочитал обществу Чудотворной присутствие многих и многих небожителей, в том числе Гавриила и даже пророка Самуила, а это говорит о многом! Но сегодня был, кажется, особенный день.
- Пусть посидит за столом в хорошем обществе, с Самобранкой парой слов перебросится, - решил Господь, - глядишь, приучится когда-нибудь хоть к каким-то хорошим манерам. Хотя, от Самобранки-то вряд ли кто-нибудь хоть чему-нибудь, кроме брани, может набраться…
Решение Господа никто никогда даже и не пытался подвергать критике или сомнениям. А если бы и попытался – что бы изменилось? Разве, что, кое-кто биографию бы себе испортил, да срок пребывания на этой грешной Земле сократил… вот и на этот раз никто не посмел ослушаться повеления Божьего. Сказал – как отрезал:
- Парамошу, Шатуна да Чудотворную – ко мне! Айн момент!
В это время сидели мы с Чудотворной на берегу священной реки Инд в ее верхнем течении, в горах. Хорошо она текла, как-то священно, да прямо в Индию… то есть, в Пакистан, а потом уже – в Индию. Искупались мы в водах этого чудотворного потока, и Чудотворная втрое чудотворнее стала: вместо одного чуда из нее все время три выскакивали, а то и четыре – считать было особенно некогда. Обратила она реку Инд в вино, тут же этот самый напиток выпила, компенсировала потерю жидкости растопленными ею же ледниками Гренландии, а, чтобы бедную Голландию на залило, увеличила высоту дамб метров на тридцать. И все это - одновременно, представляете?
Мало того, она еще мне песню на санскрите спела, восстановила памятники Будды в Афганистане, и взялась, было, уже Александрийскую библиотеку реставрировать, но на этом интересном месте призвал нас Господь к себе. Не успели мы и оглянуться – как в тереме сидим, предложенные Богом сигары курим, да обсуждаем новости мировой политики, виды на урожай и неудачи Российской команды на последней Олимпиаде.
Господь, право, интересный собеседник – другого такого не найти. Свободно владеет двунадесятью языками, обо всем осведомлен, все последние анекдоты знает и при случае любой из них может рассказать… кроме неприличных, разумеется. Ибо не любит он черное слово – и, между прочим, правильно делает! Перемыли мы косточки десятку-другому политических деятелей, и добрались, наконец, до Джахангира.
- И зачем его только на царствование помазал? – горевал Господь. – Шуток не понимает, все воспринимает, как матрос Лом! Все бы ему казаться, а не быть! А поделать с ним ничего уже нельзя, потому что все остальные варианты были бы и того хуже. А мне людей жалко, я же всемилостив…
- А перевоспитать Кощея нельзя? – Осторожно спросила Чудотворная. – Отдай его мне на пару недель, Господи, - шелковым станет!
- Знаешь, Чудило, - последовал ответ, - я и сам мог бы этим заняться, да нужды нет. Дело в том, что в глубине души наш кощей – просто агнец божий, да только приходится ему всю жизнь эту свою сущность ото всех скрывать. Иначе часу бы не прожил, истинно говорю! Мне это надо? Все дело во внешних условиях, в среде, как говорится. Помести такого кощея в Рай – он сразу же добрыми делами занялся бы, причем бескорыстно. Другое дело – Россия начала третьего тысячелетия! Здесь ни одно хорошее начинание не может остаться безнаказанным. Совершил благородный поступок – и можешь сразу же панихиду по себе заказывать, вот так! Надо изменить условия бытия, а кому менять-то? Бандитам, что ли? Или так называемым “предпринимателям”? Как же, поменяют они вам! Разве что конечности на протезы, и то исключительно за ваш же счет… не будем портить себе настроения! О “новых русских” больше ни слова!
Бог, как известно, двух слов не говорит: слово Божие, мало того, что чудотворно, оно еще весьма и весьма твердое. Куда до него граниту и даже алмазу! Больше этой неприятной темы в разговоре не возникло. Во всяком случае, по нашей инициативе.
- Мрак охватил ваше общество, - жутким голосом говорил Господь, - сгущается тьма над страной! Вихри враждебные реют над вами, черные силы вас злобно гнетут… все изменения направлены лишь в худшую сторону, и конца им не видно. Какие можно из этого сделать выводы, как вы думаете?
- Плохи наши дела, Господи, - упавшим голосом проревел Шатун, - видать, можно читать отходную молитву…
- Молитву, не молитву, - добавила Чудотворная, - а вещички собирать пора, и в путь-дорогу! Нечего на грешной Земле задерживаться, если все уже давно ясно…
- А ты что скажешь, Парамоша? – Обратился ко мне Всевышний. – Собираешься ли примкнуть к тесным рядам пессимистов и нытиков?
Я понял, что Бог меня подначивает: стоит чуть погрустнеть, как он тут же предъявит обвинение во впадении в грех уныния – что там за это нынче полагается? И ответил крайне осторожно:
- если ты прикажешь, Господь, могу и погрустить, но, между нами, не хочется. Как можно в твоем присутствии ощущать пароксизмы скуки, то есть хандры? Где найти такого олуха, чтобы при виде лика твоего не взревел нечеловеческим голосом: - Аллилуйя! Ликуйте, сыны Израиля… или какого-нибудь другого государства. Даже грубое и бесчувственное животное осознает в такие минуты важность момента (при этих словах Шатун вздрогнул, но ничего не сказал, молча затаив злобу)! А уж нам, твоим приближенным, пусть и не самым симпатичным, грешно было бы хандрить, истинно говорю.
- Грамотно формулируешь, - похвалил меня Господь, - рад за тебя. Еще каких-нибудь две тысячи лет эволюционного процесса – и тебе можно будет доверять некоторые простейшие операции по внедрению истинной веры в массовое сознание. Что ж, будем ждать, нам торопиться некуда.
И печально улыбнулся: кому-кому, а Господу некуда было укрыться от своей стези, ибо он и являлся, по совместительству, самой Вселенной. Не было там уголка, где бы его не было, куда он мог бы спрятаться от себя самого. Я сочувственно покивал, хотя прекрасно понимал, что от моего участия Богу ни холодно, ни жарко. Господь, оценив мое сочувствие, послал мне воздушное рукопожатие, отчего неприятно заныла кисть, словно под пресс попала. Ибо не только милость Господа беспредельна, но и сила его. Если не верите – можете проверить это сами.
Подали кофе и все тот же “Наполеон”, который с прошлого раза ничуть не уменьшился, а даже стал как будто еще шире. Господь сделал приглашающий жест, и мы приступили к райскому завтраку. Приятное это, доложу вам, занятие. Век бы вот так кофеек попивал, даже не претендуя на обед и ужин… естественно, в иных, райских условиях.
На этот раз Господь решил воздержаться от поздравлений и наград, но мы были не в претензии. И так уже им облагодетельствованы – дальше некуда, причем за просто так, можно было бы сказать – незаслуженно… но Богу виднее.
- Должен заявить всем присутствующим, - говорил он, неторопливо поглощая райский ароматный напиток, - что выводы вами сделаны неверные. Куда бежать, зачем? Вы думаете, что в других уголках Вселенной ситуация лучше вашей, что там вас ждут с распростертыми объятиями? Спросили бы у Пришельцев, что творится с так называемым развитием разумных цивилизаций в Космосе. У вас тут еще цветочки, а там… не успеваю патроны подвозить, да и Бука с Бякой совсем измучились, исправляя положение то тут, то там… радикальным образом. И, соответственно, радикальными способами. Нет, господа-товарищи, ситуацию надо исправлять на месте, не убегая от нее: все равно догонит. Только начни отступать, а неудача не отстанет, найдет и на краю Ойкумены, и даже за краем.
Как всегда, бестактно прервала речь Всевышнего Чудотворная.
- Правильно говоришь, Господи, - влезла она в разговор, - но это все общие места, рассуждения… а делать-то что? Как выйти из замкнутого круга умственной деградации, опережающей развитие техники? Компьютеры запретить?
- Это как вам больше нравится, - парировал Господь, - можно и запретить. Но, к сожалению, прогресс не остановишь. Уже пробовали до тебя, Чудило ты несерьезное! А что из этого вышло? Нет, мы пойдем совсем другим путем!
Господь закурил и продолжил:
- Зло, между прочим, истребляя Добро, само себя лишает питательной среды. В итоге ему негде самореализовываться, и оно начинает самоликвидироваться или перерождаться в то, что только что уничтожило. Забавно, не правда ли?
Мы промолчали, ибо ничего смешного тут не увидели. Какое нам дело до того, что Сатана, Воланд да Вельзевул с Люцифером, перебив всех нас, после этого перессорятся между собой? Легче нам от этого будет?
- Шире надо смотреть, товарищи, - пожурил нас Господь, подслушав убогие мысли глупых слуг своих, – почему вы все время замыкаетесь на собственных персонах? Есть и другие, ничуть не хуже вас. Им тоже жить хочется… Диавол не может всех, и сразу ликвидировать, ибо я ему этого не позволю. Кто-то всегда уцелеет, как, например, семья Ноя. И вот для них-то, уцелевших, процесс взаимоуничтожения нечисти, имеет огромное значение. Надо верить в радужные перспективы, а иначе и жить не стоит!
Напоследок хотелось сказать вот о чем. Сколько бы не лютовали кощеи и вурдалаки, а победа будет за нами, дорогие мои небожители! Пусть плетут интриги, неистовствуют и заполняют своей злобой все щели представители Сатаны и иже с ними, вроде бандитов и биржевых маклеров, пусть натешатся вволю. Но я, будучи в доброй памяти и очень здравом уме, заявляю: сколько веревочке не виться в разного рода узлы Линча, а затянется она как раз на тех шеях, каких и следует. Даю гарантию, товарищи! Хотите, – заключу пари?
Желающих усомниться в верности божьего утверждения, однако, не нашлось.
РАЗДЕЛ 8. ПО МЕРЕ ПРИБЛИЖЕНИЯ
Всем известно, что истина – как горизонт: сколько не приближайся, все время будет отодвигаться, проклятая. Это я, господа-товарищи, много-много раз испытывал на собственной шкуре, будь она трижды продырявлена. Но, понимая все это, все равно постоянно бегу к удаляющемуся горизонту, вот уже две тысячи лет, а то и больше. Так уж сложилось… божья воля, одним словом! Никуда от нее не деться, вот мы никуда и не деваемся. Я не за себя говорю: вашему покорному слуге грех жаловаться на судьбу. Где мне только не довелось побывать, с кем только не встречался, а уж в каких событиях пришлось поучаствовать – дух захватывает. Одни три Апокалипсиса чего-нибудь, да стоят! Две тысячи с небольшим лет это все не приедается, а вот Пришельцам-то с Азазеллом каково? Срок их бесконечной вахты настолько велик, что все возможные вариации какого угодно разнообразия бытия повторялись с ними триллионы раз. Не жизнь, а сплошное дежа вю, как говорят проклятые лягушатники.
Впрочем, - иногда думаю я, - а что бы получилось, если бы кому-нибудь из нас удалось бы постичь абсолютную истину во всем ее полном объеме? Что с ней делать, позвольте вас спросить? Огурцы в ней солить, забор ею подпирать, или огород поливать? На хлеб откровение не намажешь, на колбасу не променяешь. Кому она, истина, вообще нужна?
Вот такие мысли порою приходят в голову от безделья и излишней образованности. Недаром говорится, что от наук – один вред. Да и сам Бог мне как-то об этом говорил, когда в шутку звезды во Вселенной считать заставил.
Но все это цветочки, господа-товарищи. Что значит четыре-пять миллиардов лет по сравнению с вечностью? Один миг, половина срока жизни звезды класса желтых карликов, и не более того. А вот Господу нашему не позавидуешь с точки зрения длительности срока его бесконечной вахты абсолютного и всеохватывающего Бытия. И, добро бы, в одной конкретной точке, так ведь нет же – повсеместно. А сколько точек во Вселенной, считал ли кто-нибудь? Попробуйте на любом сколь угодно малом отрезке прямой линии их пересчитать: уверяю вас, мало не покажется. А тут – вся Вселенная с ее бесконечным объемом и столь же неопределенным сроком существования. И в каждый момент времени в каждой из этих точек надо присутствовать всегда, да еще и одновременно. Надо успевать учить уму-разуму бесчисленное множество дураков и полудурков, не забывая отвешивать оплеухи не в меру умным, возомнившим себя гениями, успевая экспериментировать с эволюцией небесных тел, живых существ, общественно-экономических формаций. Как у него терпения-то хватает, у Всевышнего?!
Впрочем, не всегда и не все он склонен терпеть молча. Бывают моменты, когда беспредельная кротость и, как теперь говорят, толерантность Бога подвергаются суровым испытаниям, и вот тут-то он может и не выдержать. Вызовет Господь тогда Пришельцев, отрывисто скомандует: “исправить!”, после чего происходят события, которых не желал никто. Не дай вам Бог в подобную минуту оказаться в эпицентре этих самых событий. Церберы божьи, Бука с Бякой, особенно-то и не разбираются, кто прав, а кто виноват. Да и как их отличать, в самом деле? Бог бы, может быть, и разобрался, да некогда ему – в силу вышеназванных причин, вот и приходится пользоваться услугами своих смиренных слуг вроде Вурдалака или пророка Самуила, прославившегося своей жестокостью, благо у него подобного добра – вагон и маленькая тележка, а, короче говоря - легион. Не сидеть же им, сложа руки, в самом деле? Они и не сидят, а отрабатывают хлеб свой насущный так добросовестно, что иногда таких надо оттаскивать от очередного объекта экзекуции. Все заняты, события идут своим чередом, а порядка в мире все нет, как не было, и Истина, как была на горизонте, так там и остается. Пусть и пребывает по месту своей постоянной дислокации. Не надо ее беспокоить, а то как бы она нас не побеспокоила!
Так размышлял я, приближаясь к таджикско-афганской границе. Остался позади знаменитый перевал Саланг, руины Кабула, Кандагара, восстановленные моей новой знакомой Чудотворной статуи Будды, Герат, Балх и многие другие достопримечательные места. Какое-то время меня сопровождали Шатун и Чудотворная, но вскоре надоел я им, как собака, и они подались, судя по разговорам, в Долину Гейзеров. Путь гризли был отмечен сотнями разоренных пасек, которые его спутница неизменно восстанавливала, пользуясь своими полезными качествами. Так они и следовали рука об руку – стихия буйства и разрушения и сама реставрация во плоти. А в итоге – как будто бы никого здесь не было и ничего не случилось. Вот какие чудеса все еще могут происходить на белом свете – пусть не повсеместно, а лишь на трассе Кабул - Петропавловск-Камчатский - поселок Миллерово – кальдера Узон.
Афганская весна была в самом разгаре. Цвели опиумные маки и конопля, международные миссии старательно откармливали своей навязшей в зубах гуманитарной помощью голодающих пуштунов, таджиков и узбеков (до всех прочих, как правило, руки не доходили). Многочисленные банды, притихшие в суровые времена правления талибов, вновь подняли головы и привычно грабили караваны, случайных прохожих и все остальное, что Аллах пошлет. Несколько раз пытались снять зипун и с меня, но ничего у них не вышло. То ли Бог, то ли Чудотворная хранили мою скромную персону дистанционным методом, и разбойники попадали в Ад, не дойдя до заветной цели приблизительно на сто метров. А неподалеку от Панчшерского ущелья ко мне вдруг вздумали присоединиться Хомяк со своим денщиком.
- Далеко ли путь держишь, Парамоша? – Спросил Дух, хотя, думаю, все прекрасно и сам знал. Я молча показал на северо-восток.
- А нас с собой возьмешь? – Допытывался Хомяк. - Догадываюсь, кого ты ищешь! Я тоже туда хочу!
- Куда от вас деваться? – Пожал я плечами. – Дело сугубо добровольное! Янки по дороге бить будем?
- Еще как! – Отозвался Дух. – Ты даже не представляешь, мой друг, как я давно не разминался на этом поприще. Душа горит, руки чешутся! Да и Бог с нами, не так ли?
- Янки тоже так считают, во всяком случае, постоянно об этом твердят, - напомнил Хомяк, - но мы-то знаем, за кого Он на самом деле!
- А Господь, интересно, об этом тоже знает? – Не удержался я. – Мне он еще ничего не говорил… ну, если вам что-нибудь известно…
- Разговоры будем разговаривать потом, - отрезал имам-папа, - а пока что начинаем действовать. Нельзя терять ни минуты, а то Всевышний опять передумает.
И мы отправились к границе. В Панчшерском ущелье заглянули на могилу славного генерала Масуда, помянули его, причастились, да дальше пошли. Хоть и душман покойник был отпетый, да не нам его судить. Бог с ним разберется, я думаю… или уже разобрался.
При переходе границы нас обстреляли сразу с двух сторон, но Дух проявил выдержку и не стал служивых калечить зря. Так, поучил маленько бревном, да и отпустил с миром. Служите дальше, если не спишут по инвалидности!
Не удержались, конечно же, денщик с хозяином, в Ферганской долине, начисто объев все бахчи и персиковые сады. Я, грешным делом, тоже принял участие в этом далеко не богоугодном мероприятии, в основном из чувства солидарности с товарищами. А затем повернули мы на восток, и долго-долго брели по гигантским ущельям Киргизии, пока не вышли к пику Хан-Тенгри.
- Куда это нас занесло? – Забеспокоился Хомяк. - Нет в моем реестре подобного объекта! Знать ничего не хочу! Поворачивай назад, скотина! (Это он Азазеллу). Дух только посмотрел на хозяина тяжелым взглядом, как бы говоря:
- Сам ты скотина неблагодарная! Чисти тебе после этого сапоги…
А вслух пробормотал только:
- Не серчай, товарищ ваше благородие! Ошибочка вышла, прецессия азимута… сейчас все поправим!
- Хватит тебе собачиться, старикашка, - вступился я за Азазелла, - он же тебе хотел показать один из красивейших пиков планеты, а ты рыло воротишь! Стыдно, молодой человек!
Хомяк побагровел, и, не знай я о его бессмертии, подумал бы, что его хватит удар. Но, слава Богу, обошлось: старик хватил меня поленом, и легче стало на душе (имеется в виду его душа, если она имела место быть). А затем, совершенно нелогично, приказал денщику приготовить обед на одну персону.
- Перебьетесь, - надменно произнес он, поймав мой недоуменный взгляд. – Можно же иногда и попоститься, прорвы ушастые!
Между прочим, ни разу не видел постящегося Хомяка. Куда там! Это какой-то Гаргантюа, эдакий глиняный парень, совершенно не знающий сытости. Дай такому волю – самого Господа Бога сожрал бы, не задумываясь, да только, скажу вам по секрету, бодливой корове Бог рогов не дает! И, кстати, правильно делает…
Дух изловил пару муфлонов, в мгновение ока изготовил грандиозный шашлык, и Хомяк приступил в гордом одиночестве к трапезе, рыча и бросая злобные взгляды в нашу сторону. Казалось, старику лихо было видеть, что мы хотя бы взглядом пожираем его законную добычу.
- Да чтоб ты подавился! – Одновременно подумали мы с Духом.
И случилось чудо: старый догматик поперхнулся, и рухнул прямо в костер лицом вниз. Азазелл, как ему и было предписано свыше, выхватил хозяина из пекла, взвалил на горб и скачками помчался к ближайшему ручью – отмачивать. Тем временем я схватил кусок жирной дымящейся баранины, и, давясь, проглотил его, почти не жуя.
- А то, как бы не очнулся, - с беспокойством подумал я, - а ведь он из-за крошки удавится! Но, вначале, нас всех тут передавит…
Я как в воду глядел: не успел протянуть руку ко второму куску, а от ручья вниз по склону уже мчался очнувшийся имам-папа, рыдая от ненависти и жадности.
Бросив баранину, я пустился наутек, твердо зная, что старикашка ни за что не бросит своей добычи. Так оно и оказалось, и лишь тормоза Хомяковский жадности спасли меня от неминуемой расправы.
Взобравшись повыше, я наблюдал со скалы, как злобный и жадный старик-фундаменталист приканчивает бренные останки двух бедных жареных животных. Дух суетился вокруг хозяина, угодливо подбирая обглоданные кости, подавая салфетки и какие-то напитки (издали не разглядеть). Неподалеку грохотали ледопады и снежные лавины. В голову лезли самые возвышенные мысли, хотелось декламировать стихи и петь что-то о горах, но омерзительное зрелище прямо по курсу все портило. Хомяк чавкал так, что перекрывал грохот камнепадов.
- То ли еще будет, когда он уснет! – С тревогой подумал я. – Как бы опять не устроил землетрясения баллов в восемь по шкале Рихтера… вот же наслал Господь на нас эту напасть!
А Хомяк, словно подслушав мои мысли, зевнул, подложил под голову поданный Духом камень и захрапел. Земля тревожно загудела и стала накапливать избыточное тектоническое напряжение. Я также напрягся.
- Азазелл! – Закричал я изо всех сил. – Готовься к эвакуации! Сейчас начнется!
Дух кивнул, и начал лихорадочно собирать разбросанный кругом мусор. С тех пор, как этот демон стал серафимом, у него появилось, как минимум, одно ценное качество – привычка наводить чистоту вокруг себя радиусом ровно в сто метров. Вмененная ему в обязанность ежедневная чистка сапог и оттирание пятен на мундире хозяина только усилили эту манию аккуратности. Доведись ему оказаться на тонущем корабле, он не покинул бы палубы, предварительно не надраив оную. Так и на этот раз.
Раздался глухой подземный гул. Горы закачались, и гигантские камни стали срываться один за другим с вершин, гребней и крутых склонов.
- Хватай старикашку и летим! – надрывался я. – Не нужно нам солнце чужое!
- Сейчас, сейчас! – Беспечно откликнулся Дух. – Вот только сапоги ему начищу, и ноги в руки!
Я плюнул, оттолкнулся ногой от камня и попытался взлететь, но почему-то мешком свалился с утеса, разбив нос и подвернув ногу. Все дело в том, что Господь, наградив меня титулом серафима третьего класса, то ли умышленно, то ли по забывчивости забыл оделить своего слугу крыльями, о чем мне ежедневно напоминали синяки и шишки, полученные при попытках оторваться от земли. Подняв голову, я увидел, как Дух стремительно набирает высоту, держа за бороду спящего хозяина. А на меня уже накатывался стометровый каменный вал.
- Кажется, подошла к своему завершению бесконечная вахта рабочая, - обречено подумал я. – Прощай, голубая планета!
И тут же свечой взмыл ввысь. С двух сторон меня держали за воротник летающий медведь и Чудотворная – Чудило, как ее называл Господь.
- чуть под горячую руку не попали, Парамоша! – Весело кричал Шатун. – Пришельцы лишнего наболтали, в ересь впали, тут-то Господь и наслал на них пророка Самуила с Вурдалаком, а они как взялись братьев костылем да лопатою охаживать! Мы смотрим, смеемся, и потом Чудило мне и шепчет:
- Пора рвать когти, мишка! Как бы и за нас не принялись!
Мы, естественно, на крыло – и к Кандагару, в берлогу прятаться. Почему в Киргизию нас занесло – понятия не имею!
- Вас сам Бог сюда направил, - глубокомысленно пробормотал я, - причем, как раз вовремя!
- Бог так Бог, - невозмутимо отозвалась Чудотворная, - а я-то думала, что это – случайное совпадение.
Полет проходил на высоте около трех тысяч метров над уровне моря, то есть, над самыми гребнями отрогов Тянь-Шаня. Кто-то выпустил по нам крылатую ракету, но Чудотворная мастерски сотворила очередное чудо, и “томагавк”, развернувшись, полетел обратно, к автору ракетного пуска. Гризли поаплодировал крыльями удачной шутке, но, на всякий случай, поменял высоту, или эшелон, как ее называют летчики.
Впереди, километрах в пятнадцати, слышались грохот и страшный свист, издаваемые в полете так и не проснувшимся старым имамом. Растянувшийся воздушный караван паломников приближался к Удокану.
Мы опустились на грешную землю, а точнее – на рельсы трассы БАМ. Последние 50 километров предстояло пройти пешком, причем не абы как, а ровно за сорок лет. Это я знал точно, потому что высчитал среднюю скорость движения в сторону Земли Обетованной из одного очень и очень известного литературного памятника прошлого, почитаемого почти миллиардом верующих за непреложную истину. Хотя… были у меня на этот счет кое-какие сомнения. Бог, как помнится, дал мне по шее как раз за утверждение о достоверности приведенных там данных. Однако, мои спутники, слепо верившие в библейские легенды, настояли на соблюдении правил движения в сторону истины.
Правильно ли это, или нет, предстояло выяснить по мере приближения к тому самому заветному потухшему вулкану.
РАЗДЕЛ 9. В РАЗНЫЕ СТОРОНЫ.
Подпольные обкомы действовали в США уже больше года. Пламенный революционер Горбуш ежедневно собирал совещания, распекал товарищей за пораженческие настроения, страстно взывал к их партийной совести и грозил исключением из рядов Американской коммунистической партии за потерю бдительности. Изредка, ни с того, ни с сего вспомнив о необходимости появления на публике, он вдруг выныривал в Белом Доме, заученной скороговоркой произносил очередную речь об угрозе мирового коммунизма, большевистской опасности и красной заразе, а затем исчезал так же стремительно, как и появлялся.
Совершенно сбитая с толку таинственным поведением своего лидера, международная реакция недоуменно почесывала лысины. Хотя и самым тупым из них было понятно, что старина Горбуш в очередной раз сошел с ума, тем не менее, напоминать ему об этом лишний раз не хотелось бы. Слишком уж мощная держава выглядывала из-за его согбенной спины. Сумасшедший он, или нет, им решать - проклятым янки. А они настолько привыкли к дуракам-президентам, что даже и не обращали внимания на странности поведения своего лидера. Временами можно было даже подумать, что, объяви он сейчас о личной верности заветам Маркса и Ленина, американцы проглотили бы это, как должное.
Приблизительно в это же самое время в далекой заснеженной Москве, другой президент вдруг затосковал о забытых временах развитого социализма. Бес сомнений, поселившийся в его душе с момента принятия Джахангиром решения о восстановлении монархии в России, разросся до неестественных размеров.
- На кой ляд мне эта чертова корона сдалась? – Недоумевал он все чаще и чаще. – Лучше бы сферический шлем спецназовца кто-нибудь догадался подарить!
Но, внезапно вспомнив о своей кощеевой сущности, он тут же отогнал от себя эту глупую до греховности мысль.
- Действительно, зачем мне, бессмертному, сферический шлем и бронежилет! – Смущенно пробормотал Кощей, обнаружив собственную промашку. – И без этого броня моей защиты прочнее любого слоя самой прочной стали.
Роль оплота самых реакционных сил планеты начала приедаться. Захотелось какого-то разнообразия. Джахангир хорошенько подумал, и решил, для начала, помолиться: а вдруг Господь наставит на путь истинный?
Когда Богу легла на стол очередная молитвограмма, он поморщился и произнес:
- кто это в неурочное-то время?
Но послание президента, тем не менее, прочитал.
- Задумываться начал, это хорошо, - заметил он, - есть надежда, что когда-нибудь поумнеет. Не зря я его из толпы выделил. Есть в нем что-то неуловимое… это вам все-таки не дурак Горбуш, не болван Пиан Рашид. Хотя…
В последнее время у Господа накопилось к своему помазаннику немало вопросов. Джахангир, сам того не замечая, так и норовил заехать “не туда”. Впрочем, правитель не знал Истинного пути (а кто его вообще знает?), что, по мнению Всевышнего, могло послужить смягчающим обстоятельством на будущем великом процессе, который чаще всего называют Страшным Судом.
- У всех-то смягчающие обстоятельства, - заметил он, - у кого-то жена ушла, кто-то в детстве витаминов не добрал… посмотришь, да поглядишь – так и в Ад отправлять некого. Но ничего, отягчающих-то обстоятельств куда как больше… Вурдалаку да Самуилу работы хватит. А затем, с божьей помощью, и за них возьмусь.
Бог вызвал секретаршу, и Райская Птица принесла утренний нектар, кофе и пирожное.
- Не вызвать ли Парамошу с Шатуном? – Почему-то подумалось ему. – Впрочем, такие коллективные завтраки начинают входить в привычку. Надо это дело пресечь, а то возомнят о себе, черт знает что!
Бог живо представил Шатуна, хвастающего перед толпой доверчивых слушателей своей дружбой с самим Всевышним.
- Да знаете ли вы, кто я такой? - Должно быть, бахвалился старый хищник. – Да я с самим Господом на брудершафт кофе с тортом пью, мне хоть завтра коллежского асессора… то есть, серафима второго класса присвоят!
- Да и Парамоша хорош гусь, - размышлял Бог, - и его снедает гордыня, хоть виду и не подает. А сам думает: “Я самый-самый! Один я заслуживаю столь высоких званий, остальные же получили их по нелепому недоразумению!”. Не отобрать ли у него орден Андрея Первозванного? Впрочем, это всегда успеем. А, для начала, надо его еще как-нибудь наградить. Вот только – чем?
Бог оглянулся, внимательно осмотрел свою резиденцию, но ничего подходящего не увидел.
- Сделаю-ка его гофмейстером, - решил он, наконец. – Вот и повод нашелся для вызова… скучно, все-таки, завтракать одному. Заодно обсудим, что нам с Кощеем делать.
Господь вызвал Птицу-секретаршу и попросил ее связаться по космической телефонной линии с Чудотворной.
- Слушаю и повинуюсь, Господи, - раздался голос бесформенного предмета неопределенного цвета и размеров, - когда прибыть?
- Оставайся на месте, уважаемая, - ответил Бог, - от тебя требуется маленькое чудо. Забрось-ка ко мне Шатуна с Парамошей, а то самому не хочется сегодня чудодействовать!
- Джаст э моумент! – Почему-то на английском ответила Чудило. – Айн момент, сейчас все устрою!
И в ту же секунду в кабинет Господа влетел белый гризли, хлопая глазами и крыльями; на спине хищника-серафима гордо сидел я. Гризли хотел, было, пасть ниц, но, встретив предостерегающий взгляд Всевышнего, только молча поклонился до полу. Я же, не зная, как надо себя вести в подобных случаях, решил изобразить обморок. Но у Бога такие номера не проходят!
- Здесь тебе не сцена Большого театра, - раздался Глас Господа, - а я не простак-зритель. Хватит придуриваться! Садись за стол, только вытри ноги и руки умой.
Всевышний скептически осмотрел лапы Шатуна.
- То же самое, между прочим, относится и к монстрам. - Заметил он как бы невзначай. – А, вообще-то, рад приветствовать ваш экипаж на борту нашего космического корабля, именуемого Сатурном. Здравствуйте, гости дорогие, сто лет вас не видел! Чайку, кофейку?
Вновь потянулся бесконечный разговор о том, да о сем. О погоде поговорили, о видах на урожай, о перспективе роста цен на энергоносители… многим политикам косточки перемыли, что уж там скрывать.
- Я, как видите, в курсе всех последних событий, - говорил Господь, пододвигая к нам пирожные и сахарницу, - и они меня, как всегда, не радуют. Особенно – ваш любимый Джахангир.
Мы переглянулись: тоже мне, нашел “любимого”! Шутник он, этот Бог…
- Это ваш Кощей, - продолжал Демиург, - мечется из стороны в сторону, словно угорелый. То к светлому будущему мчится, то изображает из себя оплот реакции. Что он о себе воображает, позвольте вас спросить? А не паранойя ли это? Уж не белая ли горячка?
- Как будто бы, они не пьют-с, - пробормотал Шатун, - даже напротив, агитируют-с за здоровый образ жизни…
- В таком случае, - продолжал Господь, - как же прикажете все это понимать? Не знаете? А еще серафимы, называется! Почему все должен знать только я? Мне что, больше всех надо?
Мы подавленно молчали. А Господь внезапно улыбнулся, и молвил:
- Эх вы, шуток не понимаете! Не берите в голову. “Бог его знает”, говорят… и правильно делают! А вам лишняя информация ни к чему. Начнете головы ломать, с ума все посходите… чего хорошего! Нет, к этому я отнюдь не стремлюсь, и вам не советую. А что сказал насчет Джахангира, забудьте… до поры. Что-нибудь придумаю, вам останется только выполнить приказание… или тому же Вурдалаку… или, в крайнем случае, Самуилу. Пришельцев, пожалуй, беспокоить по пустякам не буду. Пусть себе “контролируют” Жизнь где-нибудь в другом месте!
И добавил:
- Готовы ли к новым подвигам во имя веры?
- Всегда готовы, Господи… - вскочил, было, Шатун, да Господь его урезонил.
- Экий ты, медоед, прыткий! Еще не знаешь, о чем тебя попросят, а уже в бой рвешься. Я, может быть, спеть вас попрошу, а ведь тебе, насколько мне известно, еще в детстве медведь на ухо наступил! Еще Бога разгневаешь – что тогда?
Гризли сконфуженно молчал. Бог рассмеялся, и произнес:
- Тем не менее, спеть вам придется. А насчет слуха я пошутил. Все у тебя в порядке, соловей ты мой камчатский мохнатый! Жду!
Делать нечего: сам Бог велел. И мы стали импровизировать, потому что не успели вовремя подготовиться.
Медведь жалобно заревел:
Виноваты ли мы
В циклопической чаше кальдеры Узон
Я провел свои первые годы;
Там трава не растет, не гуляет бизон,
Лишь вскипают подземные воды…
А я подхватил завывающим фальцетом:
В тех суровых местах, где трясется земля
Под напором краснеющей лавы,
Мы приходим к нулю в этой точке нуля,
Потому что кругом мы не правы!
Потому, что грешим, плохо Господа чтим,
Поклоняясь маммоне да злату,
Потому что всегда не по чину хотим,
Потому, что кругом виноваты!
Напрягшись из последних сил, мы грянули хором:
Ты услышь нас, Господь, приходи, покарай,
Если надо, и если – за дело:
Мы ведь все понимаем, не просимся в Рай,
Потому, что грешны без предела!
А, поскольку мы столь безнадежно грешны
И не знаем в греховности меры,
Нас когда-нибудь комплекс безмерной вины
Истребит всем другим для примера!
На прощенье не смеем рассчитывать, Бог,
Ну, а ежели все-таки, Боже?
Ведь уперлись мы, можно, сказать, в потолок,
И его перепрыгнуть не можем!
Если можешь, – прости, если нет, – значит, нет,
Что поделать, такая планида!
Вот такой лимонад, вот такой винегрет…
Мы готовы на все – без обиды!
Хочу сделать два замечания. - Заметил Бог по окончанию импровизации. – Во-первых, сразу же видно, что вы совершенно не подготовились к выступлению, хотя я давно вас предупреждал. Во-вторых, вам никогда не понять моей логики: вы думаете, что покараю, - ан нет, сейчас начну награды раздавать. Эй, птица! Тащи наградные списки!
Вошла улыбающаяся Птица-секретарша с красной папкой. Бог нацепил очки и строгим торжественным голосом зачитал приказ:
- за проявленное в трех Апокалипсисах личное мужество, за преданность идеям построения царства небесного на Земле и далее – везде, серафим третьего класса Парамон Вулканический награждается именными электронными часами производства корейской фирмы “Касио” и высоким званием камергера-гофмейстера божьего двора! Маэстро, туш!
Зазвучала райская музыка, и тысячи архангелов пустились в пляс по резиденции божьей.
- Осторожнее, вахлаки! – Добродушно прикрикнул на них Демиург. - Не вздумайте половицы поломать!
- Служу советскому… господу Богу! – Поправился я. – Рад стараться, ваше высокобожество!
- Ладно тебе, - отмахнулся Бог, - и продолжал зачитывать приказ:
- За находчивость, смелость и беспримерный героизм, проявленный при выполнении моих личных указаний, медведь-шатун породы гризли, имеющий высокое звание серафима четвертого класса, награждается серебряными крыльями и личной золотой диадемой с дарственной подписью самого Бога! Поздравляю тебя, мишка…
И Господь подарил нам награды, даже руку при этом пожал. Как мы рады-то были, как рады! Сам себя я тогда уважал… что творилось при этом с медведем! Как ревел он от счастья, как выл! – Парамоша, - вопил он, - поедем без оружия в дьявольский тыл! Оправдаем высокие званья, пусть при этом и ляжем костьми… мы готовы к любому заданью, ты, Господь, лишь решенье прими!
- Ого, - удивился Бог, - кажется, я перестарался. Слабые рассудки не выдержали испытания славой! Что это на вас вдруг накатило? Ну-ка, выпейте вот это!
И плеснул нам какого-то особого нектара в кружки. Мы выпили, продолжая выкрикивать малопонятные и нелепые панегирики в адрес божий. Через минуту-другую экзальтацию как рукой сняло.
Торжественная церемония закончена, - произнес Господь, - поговорим теперь о делах наших… вернее, ваших грешных. Я-то, между прочим, один без греха! Тем и торгую…
Поговорили, обсудили и, заодно, осудили Джахангира: что он себе позволяет, в самом деле? Бог вынес свою резолюцию – всем по 25 горячих, а затем тихо произнес:
- Теперь пора вам разлетаться в разные стороны. Благословляю вас на подвиги во славу божью… и вообще. Кофейку еще налить?
Ну, кто же откажется, когда сам Бог тебе что-то предлагает? А мы ничем не хуже и не лучше других. Выпили мы за мир, за религию, за грядущую жизнь без насилия… и разлетелись, как и было предписано. А затем, уже на Земле, вновь собрались все вместе. В одиночку-то и пропасть недолго!
Но мы никуда пропадать не желаем, да и вам, господа-товарищи, не советуем. Еще успеем!
Один такой пропадал-пропадал, а чем дело кончилось? Сейчас вы все узнаете.
Звали его Вурдалаком. И, между прочим, не случайно!
РАЗДЕЛ 10. СУДЬБА ВУРДАЛАКА
Мы собираемся рассказать доверчивому читателю поучительную повесть об удивительной судьбе неутомимого труженика экзекуции, прирожденного профоса и контролера Вурдалака. Пусть он послужит живым примером неизвестно чего. Подражать ему никому не посоветовали бы.
Сразу же следует подчеркнуть, что “Вурдалак” – отнюдь не кличка. Как и у многих праведников, начиналась его небесная карьера отнюдь не с собирания полевых цветочков. Личное дело профоса хранится у начальника божьего отдела кадров под грифом “Абсолютно секретно”. Какие такие секреты сокрыты от небесного ареопага – знает только сам Господь, не считая самого мосье Вурдалака, но, должен вас уверить, ничего там особенно интересного вы не найдете. Биография как биография, ничуть не хуже и не лучше истории какого-нибудь мытаря-апостола или некоего Августина, не говоря уже о пресловутом Савле-Павле.
Все очень просто: промышлял наш герой обычным разбоем на больших дорогах Римской империи, причем особенно любил действовать на Аппиевой. Все дороги, в том числе и большие, вели тогда в Рим, и кого только не приходилось… скажем так, встречать на них. Довелось и автору данного рассказа побывать в волосатых ручищах этого громилы. Впрочем, могу похвастаться, что отделался я тогда легким испугом и массой повреждений средней степени тяжести. Все дело в том, что взять с меня тогда (как и сейчас) было абсолютно нечего; даже знаменитый зипун появился на сцене позднее, после путешествия в Гиперборею. Вот и расстроился наш разбойничек несказанно, так разобиделся, что решил хоть как-то компенсировать неудачу. А какие способы возмещения морального ущерба можно придумать, когда взять-то с жертвы как раз нечего? Правильно, вы угадали: возместить потерю предполагаемого имущества в подобных случаях принято только побоями, или, как говорят англичане, биваками. Следует отметить, что в этом-то Вурдалак знал толк! И тогда знал, и сейчас знает, да еще и лучше, чем прежде. Но Бог с ним, с этим эпизодом: наш герой его тотчас же забыл, ибо в разгар экзекуции на дороге показалась роскошная колесница какого-то патриция, которая и привлекла его внимание.
Но я-то его не забыл, и, встретив в своем рабочем кабинете в двадцатом веке, подумал:
- Где-то эту морду видел! Ну и рожа! Не дай Бог такого на большой дороге повстречать!
И почти сразу же вспомнил: именно там мы и встречались, причем как раз в такой ситуации, что лучше бы нам друг друга не видеть никогда!
Судьба Вурдалака, вообще-то говоря, поначалу складывалась трагически. Был он родом из парфян, откуда-то не то из Бактрии, не то Согдианы. И надо же, угораздило эту область тогда угодить под девятый вал нашествия легионов Траяна – не того, что Троянского коня придумал, а того, что даков разгромил, а затем сто одиннадцать дней это событие праздновал. Кишлак Вурдалака как раз на пути продвижения авангарда лежал, так что ему не поздоровилось. Все дело в том, что папаша нашего героя, шах Шашлык, вздумал организовать оборону своего села силами добровольной дружины. Римляне же, как известно, подобной самодеятельности не терпели, и разнесли несчастный аул по кочкам… вернее, по солончакам. Шашлыка-младшего спасла тогда детская привычка гоняться по пустыне за черепахами, которых он неизменно пожирал вместе с панцирем. Вернулся он на пепелище, почесал в затылке, и поклялся отомстить завоевателям. Слово свое Вурдалак сдержал. Для начала организовал он летучий отряд, состоящий из таких же погорельцев. Сколько они обозов-то разграбили! Все попытки изловить этого неуловимого мстителя заканчивались ничем. Карательные манипулы и когорты неизменно теряли след парфянских партизан в глухих ущельях, а то и вовсе попадали в засаду. Пленных Шашлык-младший, естественно, не брал ни разу. Как он поступал с ними, – угадайте по фамилии.
Когда парфянский поход Траяна закончился позорным отступлением непобедимых легионов в сторону не то Киликии, не то Каппадокии, Вурдалак буквально повис на хвосте арьергарда, выхватывая и принося в жертву Ахурамазде зазевавшихся солдат. Зороастрийскому богу, впрочем, от тех жертв мало чего оставалось, ибо аппетитом наш Шашлык был одарен небывалым: ему, что человека сожрать, что пшеничную лепешку – все равно не хватало.
Но и этого показалось негодяю не достаточно; решил он тогда уязвленного врага еще и унизить, да оскорбить до невозможности. Переоделся Шашлык каким-то купцом из Самосаты, да и прибыл в Вечный город - якобы с целью снабдить зажиточные слои населения предметами восточной роскоши. Как же, снабдил!
Когда Рим пал под ударами вандалов, уцелевшие граждане припомнили рассказы стариков, передававшиеся от отца к сыну, что нечто подобное уже имело место в истории империи. Дежа вю, как говорится! Разве что, в меньших масштабах…
Словом, доведись Вурдалаку войти в историю, стояло бы его имя где-нибудь между Геростратом и Аларихом, а то и рядом с Чингисханом каким-нибудь, прости Господи! Да вот не сподобил Всевышний какого-то мерзавца на скрижали помещать. Еще чего! И без него там подобного добра накопилось, – хоть отбавляй.
Прославился он, однако, совсем иным способом. Реально имевший место каннибализм этого мерзавца оброс тысячами слухов и легенд. Шепотом передавали, что появился где-то на Капитолии мертвец, который днем все больше спит, а по ночам лезет в окна – кровушку пить у спящих горожан. И уж как его, мерзавца, били, чем только не лупили, - а он уходил невредимым, и опять возвращался с наступлением новолуния. Дали ему прозвище “вампир”, впоследствии преобразованное в “вурдалака”, причем он охотно отзывался на все эти новые клички и так к ним привык, что к началу третьего века Новой Эры (которую тогда еще и не ввели) и позабыл, что он вульгарный Шашлык. Кусок жареного мяса, одним словом!
Сказка есть сказка, но в ней, как известно, всегда имеется намек. Хоть и не был Вурдалак мертвецом в общепринятом значении, а скотиной, тем менее, являлся редкостной, ничуть не уступающей тем самым монстрам-кровопийцам, которых так красочно расписали средневековые хроники, в кровожадности и скверности нрава. За его поимку власти обещали что-то около миллиона сестерциев, а затем эту сумму утроили. И вокруг банды древнеримских каннибалов начало угрожающе смыкаться кольцо облав. Император Диоклетиан торжественно поклялся уйти в отставку, если он не изловит и самолично не предаст распятию этого негодяя из негодяев. (Слово свое он, между прочим, сдержал). Спасли Вампира христиане, уже тогда имевшие скверную привычку выручать всех гонимых – даже за дело. Дело в том, что им самим доставалось на орехи от практически всех императоров, начиная с Нерона (впрочем, это они так считают: во времена этого безумного самодержца-самодура никто еще и слыхом не слыхал таких слов, как Иисус, Евангелие, Апокалипсис…). Вот они и сделали в принципе неправильный вывод: гонимый властями есть праведник, а то и вовсе святой великомученик. Вот уж нет большей глупости! Недаром первых христиан еще сатирик Цельс поддел именно за отсутствие всякого смысла в их действиях.
Одним словом, спрятался наш Вампир в христианских молельнях-катакомбах. Ищите-свищите!
Несмотря на неоднократно применяемые массовые репрессии против быстро разраставшихся христианских общин, наш бывший Шашлык все время ухитрялся уходить от погони, вырываться из засад, скрываться от облав. И оставался, таким образом, целым и невредимым, когда тысячи и тысячи сторонников новой религии попадали на кресты, костры, во рвы с голодными хищниками… видать, сказался огромный опыт быстрых перемещений по большим дорогам. И пошла по горам и лесам слава о новом святом чудотворце, которого стрелы-де и мечи не берут, тигры и медведи от него-де рыло воротят, какими бы голодными не были… между нами, и что тут удивительного? Разбойники, между прочим, в силу характера своей профессии, действительно, превосходят в ловкости и хитрости рядового мирного обывателя. Этого у них не отнять! И что же тут чудесного? Чудесным было бы, как раз, если бы их всех разом изловили да повесили вдоль той же самой Аппиевой дороги.
Толку с Вурдалака христианским общинам было ничуть. Зато он, негодяй, бессовестно пользовался услугами этого братства.
Впрочем, лет сто спустя, когда император Константин узаконил новую религию, а на склоне дней своих даже объявил ее государственной, за Вампиром уже прочно утвердилась слава святого целителя. Почему так получилось? Дело в том, что благодаря своей исключительной изворотливости и живучести (а ему сам Ахурамазда помогал), стал он живой легендой, эдаким кумиром, что ли… а в кумиров принято верить. А там, где вера, не исключены случаи чудесных исцелений: самовнушения еще никто не отменял. И стали за ним гоняться толпами слепые, хромые, прокаженные и прочие калеки да безнадежно больные. Многим, действительно, помогало прикосновение к его парфянскому зипуну, который Вампир не снимал со времен Траянского нашествия; особенно больным, страдающим психическими расстройствами и нервными заболеваниями. Слава о чудесах, творимых “святым старцем”, разрасталась, как на дрожжах. День и ночь молились Богу верующие, умоляя Господа продлить срок пребывания Вурдалака на грешной Земле, дабы он побольше страждущих спас.
Всевышний, давно и с неподдельным интересом наблюдавший с Сатурна за процессом цепной реакции разрастания количества верующих во Христа, полюбопытствовал, кто же это стал столь часто мелькать в сообщениях на его имя? За кого это так страстно просят миллионы страждущих и их еще более многочисленные родственники? Принесли Ему личное дело Вампира. Господь горестно воздел длани к небесам, и воскликнул:
- да что же это такое творится, сто тысяч чертей и одна акула! Опять фетиши в кумиры пролезли! Что за народ! Нет глупости горшей, яко глупость…но что-то делать надо! И пришиб бы этого кровопийцу, да жаль чувства верующих, черт бы их всех побрал!
И стал Бог размышлять, как бы из подобной ситуации выйти, сохранив при этом лицо… вернее, лик божий. И, по здравому рассуждению, пришел к очень мудрому выводу, потому что мудрость Господа не имеет аналогов. Спросите у любого верующего, он все это подтвердит, если мне не верите.
- Призову-ка я его к себе. - Решил Всевышний. - Не всем же ангелам благие вести разносить: есть у меня в штате такие единицы, как ангелы смерти… впрочем, уж какие “единицы”, когда речь идет о триллионах и триллионах? Так что работа для него всегда найдется. Но и Вурдалака надо-таки призвать к порядку. Ишь, как увлекся! Еще немного, так он и в самом деле себя святым угодником возомнит…а не угодно ли вам, Вампир, получить по шее? Как бы его унизить как можно болезненнее?
Мысль Господа работает куда оперативнее, чем действуют самые-самые быстродействующие суперкомпьютеры. Он тут же нашел решение:
- кого больше всего на свет ненавидит разбойничья братия? Правильно, работников правоохранительных органов! Так пусть же этот мерзавец научится ненавидеть себя, любимого!
И тут же произвел Вурдалака в надзиратели, да и в профосы заодно. Пусть же потрудится на ниве сечения себе подобных!
И, надо сказать, что Господь, как всегда, не ошибся, не прогадал. Как Вампир не морщился, а усердие проявил в деле экзекуции виновных неслыханное. Таким грозным бичом божьим стал, что другим на него равняться было приказано. Но куда там! Ни пророк Самуил, прославившийся своей жесткостью, ни приснопамятный Малюта Скуратов, ни даже Торквемада ему в подметки не годились. Дилетанты-самоучки, одним словом! куда ж им против мастера своего дела?!
Много лет спустя Бог, видя усердие своего смиренного слуги, решил повысить его в звании. И стал Вурдалак еще и цензором, курируя издательскую деятельность святых, в том числе и великомучеников. Прошелся он по каноническим текстам такой бурей, что до сих пор ни историки- атеисты, ни апологеты христианства не могут разобраться, что же в священных книгах есть истина, а что позднейшие вставки – фальшивки, одним словом. Усердие Вампира намного превзошло его разум. Священные книги разом потеряли даже видимость исторических документов, превратившись в одночасье в сборники зачастую нелепых сказок и легенд.
Благодарите за это Вурдалака, господа верующие, да и не только его; много нашлось у него последователей. Навставляли они столько вставок в труды Иосифа Флавия, Светония и Тацита, что и к самим писателям-историкам доверие пропало. Спасибо, Господь спас их подмоченную фальсификаторами репутацию, наслав на изучение и анализ библейских сказаний целую армию атеистов-энциклопедистов, которые и разобрались, что к чему. Между нами, фальшивку, особенно топорно сработанную, не столь уж и трудно отличить от подлинника!
Временами Вурдалак куда-то пропадал, другими словами, скрывался в неизвестном направлении, после чего серафимы обычно находили профоса в бурьяне, в расстроенных чувствах, с раздвоенным сознанием и поврежденной психикой.
- Опять амброзии набрался, - вздыхал тогда Господь, - эй, где вы, Самуил, Малюта? Помогите товарищу… придти в чувство!
И “товарищи” помогали, как могли. Только клочья летели!
Вот такую легенду, овеянную дыханием седых веков, рассказал мне как-то в божьем предбаннике сам герой этих событий.
Судьба его, действительно, поучительна. Читая его биографию, не знаешь, чему следует больше удивляться: то ли мудрости Господней, то ли парадоксальности принятых им решений. На примере Вампира можно поучиться, каким не надо быть ни при каких бы то ни было обстоятельствах, и что будет с теми, кто Господа нашего упорно забывает. Господь ведь все равно, рано или поздно, напомнит о себе… в той или иной форме.
17 февраля 2002.
РАЗДЕЛ 11. НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ РИМСКОГО ПАПЫ В СТРАНЕ КОЩЕЕВ
Отчаявшись издать свой фундаментальный историко-философский трактат, бывший имам и действующий римский папа Хомяк Первый стал все больше склоняться к конформизму. Поначалу попытался старик реализовать еще один план, подсказанный ему мною: в Интернет попасть. Деньги мы нашли, вышли в Интернетовскую сеть, и забросил туда старичок отнюдь не невод, а сразу все содержание своего романа. Забросить-то забросил, да мер не принял, чтобы произведение у него не украли. А, раз уж не проявил бдительности, то, как говорится, не обижайся! Короче говоря, не успели мы и ахнуть, как уже полсотни самозванцев сцепились в смертельной схватке за авторство. То один начинал побеждать, то другой, а затем появлялся еще и третий, отбрасывая двух первых… у кого денег было больше на рекламу и адвокатов, тот и лидировал. В борьбу вовлекалось все большее число участников, и конца этому процессу не предвиделось. А Хомяка никто и не вспомнил, как он ни грозил фальшивым авторам судом земным и небесным. В конце концов старик плюнул на все, выругался так, что на колокольнях в радиусе ста миль колокола сами зазвенели, и прекратил бесполезные попытки доказать очевидное.
- Ну их всех к Иблису, - здраво рассудил старик, - Бог их всех накажет! А если так, то незачем и суетиться. История нас рассудит!
С этими словами престарелый понтифик повалился спать и едва не проспал царства небесного, которое, впрочем, так и не наступило. Продрав глаза приблизительно через две недели, старик широко зевнул, и стал припоминать: а все ли он сделал так, как следует? А не упущены какие-то уникальные возможности?
Долго думал он над этим, вспотел даже, но ничего уголовно наказуемого в своих действиях не обнаружил. Зато в его голове начал созревать новый план реализации честолюбивых амбиций.
- не прославился правдой, так на лжи выеду, - здраво рассудил он, - всегда так люди делали. Я что – хуже других? Или – рыжий? Буду теперь писать в духе времени, то есть в полном соответствии с требованиями эпохи!
А какая эпоха была в то время на дворе, помните? Период Реставрации, будь она неладна! Все продажные писаки стали лихорадочно сочинять небылицы о неслыханном уме и милости царей, императоров, князей и прочей публики, давно уже вышвырнутой на мусорную свалку Истории. Негодяи словно соревновались в том, кто лучше соврет, и, надо сказать, у многих, действительно, получалось весьма и весьма убедительно. Больше всех старался, как всегда, маленький толстый господин с заплывшими жиром глазками и дурацкой улыбочкой. Бывший товарищ, а теперь ваше благородие Жирномырдин творил теперь трактаты о преимуществах феодально-монархического способа ведения хозяйства на примере султаната Бруней и княжества Монако. Нашлось великое множество подражателей. Входили в моду обращения “сударь”, “сударыня” и даже “милостивый государь”, прости меня Господи. Какие они “милостивые”? За грош удавят, за два – удавятся!
Кощей Второй, поощрив своих лакеев на подвиги реставрации, уже и сам не рад был, что все это затеял. Хотел он, было, пойти на попятную, да испугался, что Бог и нувориши могут его неправильно понять, и принять соответствующие меры. Неизвестно, кого он опасался больше.
- Бог-то далеко и высоко, - размышлял он, - а олигархи – вот они, и искать не надо; да и генералы преступного мира тоже стали напоминать о себе гораздо чаще, чем хотелось бы.
По здравому размышлению решил Джахангир пока что не предпринимать никаких решительных действий, а подождать да посмотреть: а что же дальше-то будет? Словно забыл, ирод, известные слова Горация, перефразированные Шекспиром:
А дальше тишина…
А, может быть, и не забыл вовсе даже, а только вид сделал. Кощеи во все века славились своей хитростью и непредсказуемостью. А иначе как бы им удавалось прожить, черт знает, сколько лет, как вы думаете?
Вот на фоне таких-то событий и разворачивались действия, которые мы собираемся донести до вас, господа-товарищи… или теперь уже “судари” и “сударыни”?
Обстановка требовала полного безучастия и непрерывного конформизма. Многие и поплыли по течению, ибо связываться с властями во все эпохи и при любом общественном строе было небезопасно, а при монархии – и подавно. К этим пловцам и решил присоединиться престарелый понтифик, можно сказать, прямой преемник апостола Петра.
В одно прекрасное утро сел он за рабочий стол и стал красивой арабской вязью выводить на пергаменте:
Великие государи. Узловые пункты мировой истории в лицах. Том первый. Фараоны и халифы.
Это он потому так писал, что восточная тематика старику была куда как знакома. Застав его как-то за этим занятием, мудрый Джахангир не преминул сделать старику несколько замечаний:
- Какое столетие сейчас, уважаемый? Как можно в век высоких компьютерных технологий что-то скрести гусиным пером, да еще и на телячьей шкуре?
Хомяк подумал, и вынужден был согласиться с правителем: - никак нельзя-с!
- Зачем же вам, уважаемый римский папа, на арабском свои буллы творить? – Укорял старика Кощей. – Уж пользовались бы, как все, латынью… или, в крайнем случае, английским или немецким языками!
И опять Хомяк согласился: с Джахангиром: - действительно, по-латыни-то куда как способнее…
- Далее, - продолжать терзать своего оппонента хозяин Кремля, - персональные компьютеры зачем умные люди придумали? Садись-ка, старик, за клавиатуру, и перестань меня позорить!
- А я ни черта в этом не понимаю, - признался понтифик, - а учиться вряд ли смогу: годы, понимаете ли, уже не те.
- Что в этом такого сложного? – Как будто бы, даже удивился правитель, - я тебе сейчас все покажу!
И, забросив все государственные дела, Кощей стал увлеченно разъяснять престарелому имаму-понтифику все нехитрые премудрости работы с персональным компьютером. Первые полчаса, как и следовало ожидать, ничего у старика не получалось, и проклял он все на свете, начиная с Билла Гейтса и заканчивая назойливым Джахангиром. Затем научился он из букв складывать слова, а там пошло- поехало!
- А о чем ты собираешься писать, почтеннейший бобо? – Не унимался Кощей. – Одумался, перестал Магомета и Христа в коммунисты заталкивать?
- Видишь ли, ваше высокопревосходительство, - туманно отвечал Хомяк, - в последние дни я много думал о превратностях судьбы и парадоксах исторического процесса. Думал-думал, да и пришел к такому выводу: роль личности в истории, по-видимому, намного выше, чем представляется некоторым дилетантам. Взять, к примеру, меня! Да если бы не ваш покорный слуга, разве сумел бы когда-нибудь великий персидский народ очнуться от вековой спячки, выбраться из болота конформизма, избавиться от пороков “цивилизованного общества”? Так бы и прозябал на задворках мировой истории, вымирая потихоньку… но, благодаря моему чуткому руководству, за каких-то десять лет мои персы изменились так, что хоть иконы с них пиши! Жаль, Коран не позволяет…
Словом, решил я заняться исследованием биографий героев великих исторических эпох, к примеру, своей автобиографией…
- Это все очень занимательно, - вежливо возразил Джахангир, - но в истории были случаи, когда так называемые “личности” Бог знает, что вытворяли. Следовало бы отделить зерна от плевел, уважаемый…
- А я, по-твоему, чем собираюсь заняться? – Несколько даже обиделся старый фундаменталист. – В моем будущем трактате будут приведены примеры и того, и другого. Будешь много разговаривать – то, и ахнуть не успеешь, как сам на скрижали в зверином обличье попадешь!
- А мы тебя в печать не пустим, - усмехнулся Джахангир, - вот и пиши себе “в стол”!
Хомяк понял, что сболтнул лишнего, сверкнул черными бусинками восточных глаз из-под лохматых седых бровей, но сумел сдержаться и тихо произнес:
- Не надо цензуры, правитель! Буду кротким, как агнец, и мудрым, как змея. Ты будешь по праву гордиться тем, что в твоей стране живут такие замечательные философы и мудрецы, как я.
- Да, - подумал Джахангир, - от скромности ты явно не умрешь!
А вслух сказал:
- Будем надеяться, будем надеяться… кстати, как ты относишься к идее реставрации монархии в России? Прошу отвечать, как на духу. Дело в том, что мероприятие, похоже, выдыхается. Я уже и сам не рад, что затеял эту компанию. Кажется, что пришло время искать выход из сложившейся ситуации, и без советов здесь не обойдись. Я всегда придерживался принципа: “Ум – хорошо, а полтора – лучше”! Впрочем, - спохватился он, увидев, как вытянулось лицо собеседника, - не имея в виду присутствующих!
- Я всегда говорил, что теократическая диктатура куда эффективнее обычной тирании, - оживился Хомяк, - а мне никто не верил! Смотри, как с Ираном получилось! Получится и у тебя, будь уверен. Только бросай ты свое христианство, ей-богу! Наш шариат полностью развязывает руки борцам со всякой нечистью; вы же, европейцы, по рукам и ногам связаны всякими международными обязательствами по соблюдению так называемых “прав человека”, когда мерзавца и тронуть-то нельзя! Принимай ислам, соверши хадж в Мекку, и мы с тобой таких дел наворочаем!
- Эх, Хомяк, Хомяк, - вздохнул Кощей, - такой большой мальчик, а в сказки веришь! Да мои олухи не то, что в Аллаха, и в Бога-то верить не хотят! Как порушил князь Владимир их языческие алтари, так и прониклись они цинизмом и безбожием, черт бы их всех побрал. Впрочем, если очень их напугать, они еще делают вид, будто во что-то верят… но это исключительно под страхом костра или виселицы. Впрочем… можешь эту ситуацию смоделировать в своих опусах. Я вас больше не задерживаю!
Ушел Хомяк с свой рабочий кабинет советника главы государства и глубоко задумался. В самом деле, а что, если бы Россия пошла по иному пути? Старик включил свой “Пентиум”, подаренный ему правителем, и начал медленно выстукивать введение к новому псевдоисторическому трактату под названием “Истинный путь”.
- Россия находится в тупике, - стучал он по клавишам, - это очевидно. Но, спрашивается, что же ее туда завело? Если послушать левых, во всем виноваты проклятые капиталисты, “рыночники” и “демократы”, что, частично, верно. С точки зрения архиреакционеров, во всем следует винить заговорщиков-авантюристов, не то большевиков, не то жидо-масонов, не то велосипедистов. Это, господа, несерьезно: заговорщики могли, конечно, организовать заговор, произвести переворот, но удержать власть без серьезной опоры в массах не сумели бы больше месяца; в данном случае речь идет, не много не мало, о целом веке! Да и так ли благополучно жилось русскому народу при царях? Почитайте на сон грядущий Некрасова, Короленко, Чехова да Горького, и у вас сложится картина, которую на ночь лучше не рассматривать. Нет, господа, монархия, да и капиталистический путь развития были исторически обречены. Рано или поздно, дом Романовых все равно бы рухнул, придавив своими обломками правых и виноватых.
- Черт побери, - воскликнете вы, прочитав эти строки, - так что же получается? Страна изначально была обречена на гибель, и не было у нее иного пути, кроме как в пропасть?
- Нет, - отвечаем мы, - был и остается выход, которого не заметил туповатый киевский князь, который предлагали ему эмиссары великого халифа. Сейчас трудно, наверное, вообразить русского царя в облике султана или халифа, величественно восседающего на троне в шароварах и чалме, окруженного отрядом бесстрашных янычар-телохранителей с ятаганами. Но что, спрашивается, могло помешать подобному варианту развития событий? Есть же примеры принятия учения пророка славянскими народами. Так называемые боснийские мусульмане по крови являются сербами, но это нисколько не мешает им быть полноправными членами великого исламского братства. А если бы к могучему альянсу приверженцев Шариата примкнула бы Россия с ее необъятными просторами и безмерными сырьевыми ресурсами? Где бы сейчас были, спрашивается, кичливые янки, надменные английские лорды? Отдал бы когда-нибудь великий султан Московский и Всея Руси свои исконные земли в Северной Америке проклятым капиталистам? Да он бы скорее удавился на шелковом шнурке! Только трусливому и непоследовательному “властителю слабому и лукавому” Александру Первому – как сказал о нем Пушкин, и старшему сыну его брата-наследника Александру Второму “Освободителю”, могла придти в голову мысль продать грандиозный край за семь миллионов долларов лишь под тем предлогом, что все равно-де отберут! А что, позвольте вас спросить, было сделано для того, чтобы удержать свои заморские владения? Удивительно как раз то, что не отдали еще и Камчатку, Дальний Восток, Сахалин и Курилы заодно с Сибирью, благо, что претендентов на эти земли всегда хватало… они и сейчас никуда не делись. Нет, господа, все дело в политической воле, в сплоченности нации, в ее вере. А что за вера без ислама?
И так далее, и в том же духе. Неисправимым все-таки оказался наш догматик. Фундаменталист, одним словом, прости его Господи! Под утро он все-таки спохватился, перечеркнул все написанное, и жирно вывел:
Великие государи (О роли личности в истории).
Старик вдруг осознал, что не подмажешь, – не поедешь, что только путь компромиссов может довести его труды до издательства. Что ж, государи, так государи, шайтан бы их побрал! В конце концов, и о самом Иблисе можно сказать что-нибудь приятное. Ведь он, говорят, сам был серафимом, и еще неизвестно, что заставило его кормить яблоками некую девушку Еву. А вдруг (чем черт не шутит?) он, всего-навсего, лишь выполнял очередное поручение Всевышнего, без воли которого и листик не пошелохнется, молекула не примет участия в броуновском движении? А, если все это было инсценировкой, тогда о чем речь?
- Моя совесть чиста, и руки развязаны, - рассуждал имам-понтифик, - пусть скептики, циники и маловеры упражняются в словесности, выливая на меня ушаты грязи, а правда, все-таки, на моей стороне!
После чего и принялся вываливать на бумагу… вернее, в память компьютера, всякого рода инсинуации на тему “Неотъемлемые права монархов на власть”. Уж как он доказывал легитимность монархического способа управления государством – уму непостижимо. Такого наплел, что сам себе верить начал. В самом деле, разве не Бог занимается помазанием государя? Ну, если и не Бог, так патриарх, папа… а у них, в свою очередь, справка на руках, что церковные иерархи волю Всевышнего выполняют. Не больше и не меньше!
И надо же, именно в это самое время Джахангир стал вдруг осознавать, что с Реставрацией пора заканчивать: чем раньше, тем лучше. Ни с того, ни с сего он вдруг вспомнил, чем обычно монархии завершаются. И печальная участь Николая Кровавого, и свист ножа гильотины в далеком 1792 году в куртуазной Франции, и многие подобные эпизоды выстроились в закономерный ряд. Хоть и Кощеем он был, а все-таки как-то не по себе правителю стало. А тут еще до него слухи дошли, что, оказывается, заокеанский лидер империализма Горбуш давно в компартию записался, по ночам прокламации сочиняет и вот-вот очередную революцию в США совершит. Или, что еще хуже, призовет его, Кощея, Господь и за чашечкой кофе, как бы, между прочим, поинтересуется: как дела? Построил коммунизм в России, или только еще приступает к строительству?
И такое раскаяние охватило вдруг правителя, что объявил он в стране военное положение, повелел господ Жирномырдина и Ржавомырдина на Красной площади кнутом бить да по усекновению ноздрей в Сибирь сослать, наложив клейма: Рыночник и Демократ. И так далее, в том же духе.
- Ага, - воскликнул Господь, увидев с небес, что хитроумный правитель вновь избрал верный путь, - поумнел, наконец! Если так и дальше пойдет, не избежать России счастливой участи, истинно говорю! Верну-ка им, пожалуй, все прежние льготы!
И вновь приподнялась поверхность Западной Сибири на сто метров относительно нынешнего положения по отношению к уровню Мирового океана, отчего проклятые болота мигом в арктические моря вытекли. Тут же, как следствие, исчезли богомерзкие комары и прочий гнус. На полях начал закладываться рекордный урожай зерновых и зернобобовых, не говоря уже об овощах и фруктах.
Увидев, что за окном вновь развеваются красные знамена, Хомяк бросился к камину, и стал лихорадочно жечь свой подхалимский трактат. И правильно сделал, между прочим! И, как раз, вовремя, ибо Господь совсем, было уже, собрался ему выговор объявить за фарисейство и непомерную глупость. В отличие от Гоголя, Хомяк с ума сходить не стал, и голодом себя морить и не подумал. Как раз наоборот! По случаю счастливого избавления от опасной улики заказал он себе гигантский казан плова на ужин с бочкой “Фалернского” на десерт. А наутро, все еще тяжело страдая похмельем, уже писал новое введение к своему первоначальному варианту эпопеи “Первые коммунисты”. Только теперь вместо фараона Эхнатона в пламенные революционеры старик быстро вписал самого себя и товарища Джахангира заодно. Долго недоумевал старик: как же его угораздило пророка Самуила к пламенным революционерам причислить? Не иначе, шайтан попутал…и, хоть из песни слов, как говорится, не выкинешь, а тут пришлось. Вслед за Самуилом ту же участь разделили Торквемада и Екатерина Медичи, не говоря уже об Александре Шестом Борджиа.
- Лучше я всех багдадских халифов сюда впишу, - соображал он, - все-таки в исламе присутствует, как говорится, некое рациональное зерно, эдакая коммунистическая жилка. Пророк ведь завещал делиться с ближними своими? Завещал! Обязал богачей 10% своих доходов на благотворительность жертвовать? Обязал! Так за чем же дело стало? А халифы, как известно, прямые правопреемники, если не сказать, наследники Мухаммеда. Так куда же их еще причислять, как не к коммунистам Средневековья?
Оставим старика за этим полезным и крайне богоугодным занятием. Пусть и впредь во всем плохом находит хорошее, и из вреда извлекает пользу. А то ведь, если смотреть на мир без розовых очков и действительность воспринимать такой, какая она есть на самом деле, недолго и с ума сойти от осознания полной безнадежности.
Это никогда не входило ни в ваши, ни в мои планы. К чертовой матери уныние и отчаяние! Мы еще научимся извлекать пользу и из них. Сумели ведь когда-то наши полудикие предки из совершенно бесполезных золотистых и красных камней добывать медь, которая сразу же продвинула время вперед на тысячи и тысячи лет; даже такое исчадие Ада, как Мировой Океан, давно используется в качестве своеобразной морской дороги и источника рыбы, китового жира… даже нефть научились в море добывать.
Оглянитесь вокруг – и вы увидите, что не все еще кончено, кое-что все-таки где-то осталось, пусть и не нам принадлежит. Во всем ищите пользу, господа, и, уверяю вас, что-нибудь, да найдете.
На этой оптимистической ноте мне бы хотелось закончить свой эпохальный труд, но опять внутренний голос шепчет:
- Не торопись, товарищ! Пока живешь в стране кощеев, жизнь ежедневно будет поставлять тебе все новые и новые сюжеты, один другого краше. Точку поставят за тебя другие, а ты делай свое дело, пока порох не иссякнет.
Трудно с ним не согласиться. Бытие поставляет все новые и новые сюжеты, только успевай записывать.
А за Хомяка, Азазелла, Пришельцев да автора этих строк прошу не беспокоиться. Им еще суждено съесть вместе не одну тонну соли, и такие дела предстоит провернуть! Запаситесь терпением, и кое-что из этого станет известно и вам.
21 февраля 2002 г.
КРАТКИЙ СЛОВАРЬ МАЛОУПОТРЕБИМЫХ ТЕРМИНОВ
АБОРИГЕН - местный житель
АВЕСТА - священная книга арийцев
АВАЧА - вулкан на Камчатке
АЗ - буква “я” в кириллице
АИЛ - то же, что “аул”
АКВАТОРИЯ - территория моря, залива, бухты и т.д.
АКБАР - (араб.) - великий
АКВЕДУК- (лат.) - водопровод
АКЕЛА - СКАЗОЧНЫЙ ВОЖАК ВОЛЧЬЕЙ СТАИ (У Р. Киплинга)
АЛЛИЛУЙЯ - церковный гимн
АЛЬДЕБАРАН - альфа-звезда созвездия Тельца
АЛЬФА- самая яркая звезда созвездия
АЛГОРИТМ - вообще-то “программа”, порядок действий при решении некоторых задач, но в бытовом плане - форма функции или корреляционной зависимости
АЗАЗЕЛЛ - имя одного из главных дьяволов
АМИН - правитель (президент) Афганистана в конце 1979 г.
АМОН - египетский бог в виде барана
АНДЫ- горный хребет в Южной Америке
АНКОР - фр. - “еще”
АННАПУРНА - вершина в Гималаях, один из восьмитысячников
АВТАРКИЯ - самоизоляция
АПОКРИФ - ложный документ
АНТИПОД - противоположность
АПОКАЛИПСИС -- конец света с соответствующими событиями
АРМАГГЕДОН - примерно то же, что и апокалипсис - место решающего сражения сил Света и Тьмы
АСТАРТА - богиня
АСТАРОТ - имя одного из дьяволов
АСТРОБЛЕМА - ударный метеоритный кратер
АСТРОЛОГИЯ- лженаука о связи звезд с судьбами и событиями
АСТЕРОИД - мелкое небесное тело - “квазипланета”
АРИВЕДЕРЧА (итал.) - “ до свидания”
АТТИЛА - предводитель гуннов
АУЛ - горное село
АРБА - (тюрк.) - телега
АЯТОЛА - духовное звание у мусульман
БАЛИ - остров в Индонезии
БАБУР (“Великий Могол”) - великий завоеватель, султан Зап. Индии
БАР-ТОЛМЕЙ (Варфоломей) - христианский святой, один из 12 апостолов
БАРХАН - песчаный холм
БАСАЕВ - известный чеченский террорист
БАСТАРТ - (латинск.) - “ублюдок”
БАУЛ - мешок
БЕДУИН - арабский кочевник
БИНОМ - формула или вид уравнения
БИТЦЕВО - парк в Москве
“БЗИК” - пунктик
БЛЮМКИН ЯКОВ - известный левый эсер, провокатор
БОГЕМА - “сливки общества”, как правило, богатые бездельники
БОЛИД - небесное тело мелкого размера в процессе попадания в атмосферу
БОРНЕО - остров в Индонезии
БРЫЛЬЯ (БРЫЛА) - складки на щеках или на морде животного
БОНУС - премия, приз, подарок, вознаграждение
ВАСИЛИСК - мифическое чудовище, убивающее взглядом
ВАКХ (БАХУС) - бог виноделия. Покровитель пьяниц
ВАЛЕРИК (река смерти) - речка в Чечне, где в 19 веке была большая баталия
ВАРРАВА - библейский персонаж, разбойник, вместо которого распяли Христа
ВАМПИР - то же, что и вурдалак (упырь, кровосос)
ВЕНДЕТТА - кровная месть в Сицилии
ВАХХАБИТ - последователь ортодоксального направления в исламе, экстремист
ВЕНСЕРЕМОС (мы победим) - гимн левых в Чили
ВИКТОРИЯ (ЛАТИНСК.) - победа
ВИПЕРА (латинское.) - гадюка
ВЕГА - альфа созвездия Лиры
ВЛАС (от славянского Велеса или Волоса) - якобы православный святой, покровитель
скотоводов (как и Велес)
ГАНИМЕД - спутник Юпитера
ГАВЕЛ - президент Чехии, ортодоксальный антикоммунист и либерал
ГАЗАВАТ - священная война (мусульман)
ГАПОН - поп, общественный деятель, в конце жизни - провокатор
ГАРУН (Гарун Абд Рашид) - арабский халиф
ГАРЦБУРГИТ - горная порода ультраосновного состава(типа кимберлита)
ГАРРОТА - испанская удавка
ГЕЕННА - пекло, Ад
ГЕЙЗЕР - фонтан кипящей воды и пара , бьющий из земных недр
ГЕНАЦВАЛЕ (грузинский) - друг
ГЕННОССЕ (нем.) - товарищ
ГЕНОЦИД - уничтожение целого вида, народа
ГИКСОСЫ - народ, завоевавший Египет приблизительно в 1750 г. до новой эры.
ГИНДУКУШ - хребет в Центральной Азии
ГЛЕТЧЕР - ледник
ГИЛЬ - (древнеславянское) - то же, что “голь”, рвань
ГОГА - мифический народ
ГОДЗИЛЛО - мифический трехглавый дракон, вроде Змея-Горыныча
ГОФМЕЙСТЕР - придворный высокого ранга
ГРИВУАЗНЫЙ - (фр.) - смешливый, “юморной”
ГРИЗЛИ - североамериканский медведь
ГРИНГО - бранное наименование североамериканцев в Южной Америке
ГУГЕНОТ - (кальвинист) - последователь кальвинистского протестантизма
ГУТАРИТЬ - говорить (местный диалект)
ГУТЕН ТАГ - (немецкое) - добрый день
ГЮРЗА - ядовитая змея (випера лебетина, гадюка гробовая)
ГЯУР - неверный (арабский)
ДАВОС - курортный центр в Швейцарских Альпах
ДАНТЕ - средневековый поэт, автор “Божественной Комедии”
ДЕДАЛ - мифический персонаж, отец Икара
ДЕМАВЕНД - вулкан в Иране, вблизи Тегерана
ДЕМИУРГ (творец) - одно из имен Бога (греч.)
ДЕНЕБ - альфа созвездия Лебедь
ДЕСНИЦА - старославянский - правая рука
ДЕШТЕ-ЛУТ - пустыня в Иране
ДЖАХАНГИР – арабское имя (владыка мира)
ДЖИХАД - то же, что и газават (см. выше)
ДИАНА - богиня охоты
ДИССИДЕНТ - инакомыслящий (“еретик”)
ДИПЛОДОК - ископаемый гигантский ящер до 3О м длиной
ДОЖ - правитель Венеции, то же, что “герцог”
ДОФИН - королевский ребенок
ДРАВИД - курчавая темнокожая раса
ДРУИД - галльский жрец
ДУЧЕ - (дюк) - герцог, вождь
ДЫБА - орудие пытки
ЕЛЕЙ - ароматическая смола
ЕПИТИМИЯ (ЕПТИМЬЯ) - церковное наказание
ЕРЕТИК - см. “диссидент”
ЖАННА (Д АРК) - французская героиня, сожжена инквизицией и позднее приобщенная римской церковью к лику святых
ЖАН-ВАЛЬЖАН - герой повести В.Гюго “Отверженные”
ЖУИРОВАТЬ - (фр.) - наслаждаться
ЗЕВС - главный бог греческой мифологии
ЗИНДАН – арабское - тюрьма
ЗУЛУСЫ- народность центральной Африки
ЗЯБЬ – почва
ИБЛИС - арабский дьявол
ИВРИТ - древнееврейский язык
ИЕЗУИТ (ЙЕЗУИТ) - член ордена Иисуса Христа
ИЕГОВА (Яхве, Ягве) - одно из имен Бога
ИЖИЦА - буква в древнеславянском алфавите, похожая на розгу (“прописать ижицу”)
ИКАР - мифический персонаж, мечтавший долететь до Солнца
ИЛИЯ - пророк (древнееврейское “угодный Богу)
ИМАМ - ВЫСШЕЕ ДУХОВНОЕ ЗВАНИЕ В ИСЛАМЕ
ИМБИРЬ - напиток
ИНДУЛЬГЕНЦИЯ - справка об отпущении грехов пред Богом в католицизме
КААБА - храм в Мекке
КАБАЛИСТИКА - мистическая символика
КАЙНОЗОЙ - эра, самая последняя в ряду
КАДЪЯК - остров около Аляски
КАЙФ (КЕЙФ) - отдых (тюркский)
КАЛИГА - сапог (латинский)
КАЛИГУЛА (“САПОЖОК” - древнеримский император
КАЛЛИСТО - спутник Юпитера
КАМЕРГЕР - придворный, соответствует генералу
КАМЕР-ЮНКЕР - низший придворный чин (примерно лейтенант)
КАМЕЯ - резьба по камню
КАМУФЛЯЖ - маскировка, современное значение - военная одежда
КАННИБАЛ - людоед
КАННЫ - город во Италии, место, где Ганнибал разгромил римскую армию
КАПЛУН - жирный петух
КАПУЦИН - монах одноименного ордена
КАПИЩЕ - языческий алтарь
КАРМА - судьба
КАССАНДРА - жрица в Трое
КАСТА - общественная группа
КАЦО (грузинский) - друг
КВАЗАР - источник мощнейшего светового излучения (квазизвезда)
КВАРТА - мера объема (примерно литр)
КЕСАРЬ (цезарь) - император
КИЖУЧ - сорт лососевых рыб
КЛОН - штампованный генетический двойник
КОНДУИТ - книга судеб, бытовое значение - журнал регистраций
КОЛЛИЗИЯ - столкновение, конфликт
КОМПРАДОР - предатель национальных интересов
КОНТИНУУМ - математическое понятие - совокупность точек в пространстве
КОНСЕНСУС - всеобщее соглашение
КОНФУЗИЯ - поражение
КОНФУЦИЙ - китайский философ, общественный деятель
КАРИАТИДЫ - женские опорные фигуры на фасаде здания
КОТОПАХИ - пик в Андах
КРИШНА - индийский бог
КУРУМНИК - крупноглыбовая осыпь
КУРБАШИ - тюркское - атаман
КУРУЛТАЙ - МОНГОЛЬСКОЕ - СОБРАНИЕ
КЮЛОТЫ - короткие аристократические штаны во Франции
ЛАМПРОФИР - горная щелочная порода
ЛАЛ - устаревшее - рубин
ЛЕВИТ - иудейский низший жрец (фарисей)
ЛЕГАТ - командир легиона, позднее - посол папы
ЛЕПРА- проказа
ЛЕРЦОЛИТ - горная порода ультраосновного состава
МАКЛЮРА - азиатское колючее дерево
МАГОГА - мифический народ
МАГНОЛИЯ - южное дерево
МАРЕНГО - местечко в Италии, место битвы Бонапарта с австрийцами
МАЛЬВАЗИЯ - сорт вина
МАЙН ГОТ - немецкий - боже мой
МАСУД Ахмед Шах - таджикский военачальник в Афганистане, душман
МАРКГРАФ - то же, что маркиз
МАТКА БОСКА - славянско- католическое “Мадонна”
МЕА КУЛЬПА (ЛАТ.) - (mea culpa) “мой грех”
МЕССИЯ - спаситель, иврит
МЕДИНА - город в Италии
МЕККА - центр исламского паломничества
МЕЛОВОЙ ПЕРИОД - эпоха в Мезозое
МИЗЕРАБЛЬ (фр.) отверженный, несчастный
МИНЕРВА - богиня мудрости
МИГРЕНЬ - головная боль
МИМИКРИРОВАТЬ - маскироваться
МИТРА - ИРАНСКИЙ Иисус
МУМИЕ - натечные образования органической природы в горах
МЫТ - налог, сбор, пошлина
НАВРУЗ - мусульманский праздник
НЕКТАР - напиток богов
НЕМЕЗИДА - богиня возмездия
НЕОФИТ - вновь посвященный (новичок)
НЕПТУН - бог моря, планета
НЕРЕИДА - спутник Нептуна
НЕРКА - сорт лососевых рыб
НЕТИ - “отсутствие”
НИРВАНА - буддистский Рай
НУНЦИЙ - папский представитель
ОБЛО - (славянское) - страшный (ое)
ОЙКУМЕНА - край света (греч.)
ОСАННА - церковный гимн (Израиль)
ОСМОС - химическая ненасыщенность
ПАЛАДИН - рыцарь
ПАДУЧАЯ - эпилепсия
ПАГОДА - храм в Китае и Индии
ПАНЧШЕР - река в Афганистане, ущелье
ПАРАНДЖА - мусульманская вуаль
ПАСТОР - наставник, священник (пастух)
ПАТАГОНИЯ - плато в Южной Америке
ПАЦИФИСТ - борец за мир
ПЕРГАМ - город в Малой Азии
ПЕЙСЫ - еврейские бакенбарды
ПЕНТАГРАММА- пятиугольник, “знак Сатаны”
ПЕРЕГРИН - житель Римской империи, но не гражданин Рима (галл, франк и т.д.)
ПЕРУН - славянский Зевс
ПЕСЕТА - мелкая испанская монета
ПИОН - цветок типа розы
ПИАЛА - азиатская чашка
ПЛИСКА - сорт вина (Болгария)
ПЛАЩАНИЦА – туника
ПРЕЛАТ - священнослужитель высокого ранга
ПРЕСВИТЕР - английский священнослужитель высокого ранга
ПТУРС - противотанковый снаряд
ПСЕВДО - ложный
ПУТОРАНА - плато в Северной Азии
РА - главный бог Египта
РАВВИН - высшие иудейские жрецы (саддукеи)
РАША (RUSSIA) - Россия
РЕГАЛИИ награды, знаки отличия
РОСОМАХА - хищник семейства куньих
РУДАКИ - иранский поэт 10 век
РЯСА - монашеская одежда
РЯХА (вульгарное) - рожа
САВАОФ - одно из имен Бога
САРЫНЬ НА КИЧКУ - древнерусский - “на абордаж”
САРАЦИН - ругательное - араб, мусульманин
САЛОП - (фр.) пальто
САНТА-ЛЮЧИЯ (САНТА-ЛЮСИЯ) - город и одноименная песня
САНТ-ЯГО - город в Чили, а также на Кубе
САН-ХУАН (Св. Иоанн) - бухта в Аргентине
СВЕРХНОВАЯ - взрыв звезды колоссальной мощности
СЕН-ЖЮСТ- член Конвента, ортодокс революции
СЕРАФИМ высший ранг ангела (“маршал”
СЕРПАНТИН - “змеящийся” - извилистая дорога в горах
СИГ - вид рыб
СИЕНИТ - горная порода, похожая на гранит
СИЕСТА - послеобеденный отдых в Испании
СИВИЛЛА - оракульша
СИНТОИЗМ - японская религия природы
СКУТЕР - ТИП КАТЕРА
СТАРКА- сорт водки
СПИКЕР - председатель парламента, палаты
СТИКС - мифическая река в Тартаре (“Лета”)
СТИНГЕР - ЗЕНИТНАЯ РАКЕТА
СТРЕМЯННЫЙ - слуга при знатном вельможе
СТЕРЛЯДЬ - вид осетровых рыб
СУККУБ - дьявол в женском обличье
СУИЦИД - самоубийство
СЦИЛЛА - мифическое чудовище на Босфоре
СЯВКА - уничижительное “мелочь”
ТАЙМЫР - самый северный полуостров Азии
ТАРБАГАН - горный сурок
ТАРБОЗАВР - гигантский хищный динозавр
ТАРТАР - подземное царство
ТАВЕРНА - кабак
ТАЛИБ - душман ортодоксального направления (ученик, студент медресе)
ТАРАКИ - президент Афганистана в 1978-1979 гг.
ТАРТАР - подземное царство, аналог Ада
ТЕМУЧИН - имя Чингисхана
ТЕРРОР (геогр.) - вулкан в Антарктиде
ТЕРРИКОН - угольный отвал, обычно в форме пирамиды
ТОКАЙ - сорт венгерского вина
ТОМАГАВК - индейский топор
ТОНЗУРА - выбритая макушка и католических священников
ТОТЕМ - изображение языческого божества
ТРИТОН - спутник Сатурна
ТРОЛЛЬ - аналог гнома
ТРОШКИ (укр.) - немного
ТРАПП - плато базальтовых застывших лав (Восточная Сибирь)
ТУРУСЫ - МИФИЧЕСКИЕ КЛОУНЫ, нечто вроде рака, свистящего на горе
ТУНИКА - НЕЧТО ВРОДЕ ПЛАЩА
ТУТСИ - народность в Центральной Африке
ТЮТЮН - украинское - табак
УГЛАН - монгольское - начальник фланга (крыла)
УДОКАН - хребет в Забайкалье
УЗИ - израильский автомат
УЛАН - всадник, (тюркское)
УРОЧИЩЕ - тип местности, или конкретный географический пункт (напр., Медео)
УСТОД - (тюркское) - учитель
ФАРЦОВЩИК - спекулянт
ФАРСИДА - плато на Марсе
ФАГОТ - имя одного знатного дьявола
ФЕТВА - мусульманский аналог буллы
ФЕТЮК - ругательство (русское)
ФЕЛЬЗИТ - горная порода. Вроде гранита
ФЕТЯСКА - СОРТ ВИНА
ФОБОС - спутник Марса
ФОНСЕКА КАРЛОС - герой -революционер, Никарагуа
ФУШЕ - министр полиции при Бонапарте
ХАЛЯВА - нечто незаслуженное, но желанное
ХАРОН - мифический лодочник
ХАРИБДА - мифическое чудовище
ХИМЕРА - мифическое чудовище
ХРИЗОКОЛА - зеленый минерал
ХРИЗОЛИТ - золотисто-зеленоватый минерал из оливинов
ЧЕРНАЯ МАМБА - змея из аспидов (Африка)
ЧАРОИТ - фиолетовый минерал
ЧАСКА - индейское племя
ЧЕ ГЕВАРА - герой-революционер
ЧЕЛЯДЬ - прислуга, свита
ЧЕРНАЯ ДЫРА - КОСМИЧЕСКИЙ ОБЪЕКТ С ГИГАНТСКОЙ ГРАВИТАЦИОННОЙ АНОМАЛИЕЙ
ШАТУН - медведь-людоед
ШИВЕЛУЧ - вулкан на Камчатке
ШАЙТАН - черт (тюрк.)
ШУКАТЬ - искать (укр.)
ЦЕРБЕР - мифический трехглавый пес
ЭЛЕКТОРАТ - часть населения, кого-то поддерживающая
ЭНТРОПИЯ - степень беспорядка (аналог хаоса)
ЭРЕБ - подземный бог
ЭРЕБУС - вулкан в Антарктиде
ЭПОС - свод легенд, притч и т.д.
ЭСФИРЬ - библейская героиня
ЭТНА - вулкан в Сицилии
ЭФА - ядовитая змея
ЯГВЕ (ЯХВЕ) - одно из имен Бога (Иегова)
ЯНКИ - ругательное название североамериканцев
ЯТАГАН - сабля
ЯХОНТ - янтарь
ЯШМА - поделочный камень
Сказка господня часть 8. о пользе пользы
© Copyright: Парамон Перегрин, 2006
Свидетельство о публикации №206071600175
Свидетельство о публикации №206071600175
Рецензии