19. Сана. - Продолжение

Время шло, и однажды я с удивлением обнаружила, что уже снова приближается зима. Было не так жарко, как раньше, и при все еще солнечной погоде чувствовалось какое-то волнение в природе, готовившейся к скорым изменениям.
Иногда в выходные мы втроем выходили «подышать воздухом» - жарили шашлыки на соседней с Псаготом горе или просто сидели там под старым оливковым деревом и слушали пение щегла.

А еще мы часто бродили по городу, повсеместно отмечая новые преобразования. Рамалла было теперь не узнать. На улицах появились полицейские. В темно-синей форме и в таких же беретах, они стояли посреди проезжей части и пытались как-то упорядочить годами беспорядочное движение транспорта и прохожих. Везде в городе кипела работа: поочередно перегораживая целые улицы, дорогу ремонтировали, покрывая потом новым гладким асфальтом. Аккуратные бордюры рабочие в оранжевых блузах красили в бело-черный и бело-красный цвета. В центре разгружали большие железные столбы – здесь собирались устанавливать светофоры. Женщины и мужчины с лопатами и кирками в руках сажали цветы на большой, недавно разбитой посреди площади клумбе. Двери многих лавок и магазинов перекрашивались, появлялись новые супермаркеты. Кое-где улицы и дома украшали большие палестинские флаги, усиливая для меня сходство с каким-то громадным субботником.
Но больше всего меня поражало количество новостроек. Буквально на наших глазах, как грибы после дождя, вырастали высотные здания. Казалось, Рамалла, до того так долго спавший под оккупацией, пробуждался к жизни полным энергии и надежд.

Однажды во время вечерней прогулки по городу я почувствовала сильную усталость. Поравнявшись с невысоким каменным заборчиком, огораживавшим какой-то пустырь, я присела на него отдохнуть. Султан опустился в метре от меня.
- А почему ты так далеко? – удивилась я.
- Боюсь, что приставать начнешь, - пошутил муж, но тут же пояснил: - Не хочу, чтобы прохожим что-нибудь показалось.
- А что такое? – не поняла я. – Мы же всего лишь на заборе сидим.
- Ну, это еще как посмотреть...
Не прошло и десяти минут, как кому-то и так показалось: на дороге затормозила машина, из которой вывалило пять парней двадцати-двадцати пяти лет.
- Эй, ты, что ты тут делаешь? – властным голосом спросил один из них, коренастый с залысинами, приближаясь к Султану. Остальные с ухмылкой остановились возле машины. Мне вдруг стало не по себе.
- Это ты мне? – прозвучал рядом спокойный голос мужа.
- Да, тебе, - отозвался незнакомец. – Чего ты тут сидишь, ну?
- А что, мне нужно было у тебя спросить, где мне сесть? – вопросом на вопрос ответил Султан. Он поднялся и теперь стоял напротив лысеватого, небрежно засунув руки в карманы, и презрительно смотрел на него сверху вниз. Я тоже встала и шагнула к мужу.
- Слушай, ты! – продолжал приставать к нему коренастый. – Где ты подцепил эту иностранку? Тут тебе не Тель-Авив, понял? Дай мне свои документы!
- Что?! – глаза Султана угрожающе сверкнули, он вытащил руки из карманов. – А ты что, из полиции? Кто ты вообще такой, чтобы я с тобой разговаривал?
- Мы – палестинцы, санитары города, - с какой-то нагловатой торжественностью произнес незнакомец. – Тебе еще что-то хочется узнать или и так ясно?
Тут я заметила, что от машины неторопливой походкой идут остальные, нагло и враждебно посматривая то на меня, то на мужа.
- Султан, - тихо по-русски сказала я, - не связывайся с ними, их пятеро...
- Не бойся. Они нам ничего не сделают.
Я мельком оглянулась: улица вокруг – ни души, и огромный пустырь за спиной.
- Ребята, успокойтесь, - заговорила на арабском, чем заметно удивила лысого. – Мы собирались только немного отдохнуть и идти домой. Не нужно ссориться. Нас сын ждет.
Султан с досадой посмотрел на меня:
- Лена, не надо. Оставь это дело мне.

Но было поздно – меня уже услышали. Честно говоря, я и сама не ожидала такой реакции. Коренастый сразу изменился в лице и уже примирительно спросил:
- Так это твоя жена? Чего же ты сразу не сказал?
- А это не твое дело, понял?
- Да ладно, не злись ты. Я думал, что кто-то прямо посреди города решил гульнуть с иностранкой. Темнота, пустырь и все прочее... Не нужно вам здесь сидеть, мало ли что люди могут подумать.
Я поняла, что драки не будет, и ощутила огромное облегчение.

Извинившись, «санитары города» сели в машину и уехали. А мы шли вдвоем по вечернему Рамалла и обсуждали происшествие.
- С-с-санитары! – никак не мог успокоиться муж.
- Султан, а что им было нужно, ты мне можешь объяснить?
- Ты же сама слышала: хотели узнать, где я снял иностранку.
- Ничего не понимаю... А что такое – «санитары города»? Это что-то, связанное с моралью?
- Ага. Говорят, во время Интифады 1987-го года (я тогда как раз на Украине был) все партии Палестины договорились создать «Объединенное руководство Интифадой». Оно организовывало молодежь в отряды: одни занимались уборкой улиц и вывозом мусора, другие – акциями сопротивления против израильских солдат, вроде вывешивания палестинских флагов, забрасывания патрульных машин камнями... В общем, ясно, да?.. Ну, а третьи отвечали за порядок в городе – полиции же не было. Вот тогда, если ловили кого-нибудь с «бабой» - могли избить до полусмерти и без штанов гулять отправить – аморалка! И это еще считай, что легко отделался. Даже свадьбы во время Интифады решили не праздновать – не время для веселья. Кто тогда женился, делал только небольшой вечер дома, среди своих.
- И немного потерял, - вставила я, вспомнив увиденную свадьбу. – Так только экономнее... Кстати, о бабах – а что, разве у вас тут встречаются до свадьбы?
- Нет. Наоборот даже, женятся только на девственницах.
- Так о каких тогда..?
- Конечно, гулящие (Или как их там? Правильно?) есть везде. У таких шанс выйти замуж в нашем обществе равен нулю. Они это делают тайно, но все равно все знают. А кто не знает, того до сватовства предупредят.
- Странно, никогда бы не подумала, что у вас тут тоже... Ну а Тель-Авив причем?
- Туда наши мужики ездят, проституток снимают. Целый квартал такой есть.
И, заметя мое хмурое выражение лица, Султан ободряюще подмигнул:
- Знаю, о чем ты задумалась. Не бойся, твой муж тебя ждал. Я у тебя верный, ты же знаешь. И брезгливый...
Я же думала совсем о другом: чем бы все закончилось, если бы я не вмешалась?

А дома нас ждали гости: деверь Однан с женой и двумя старшими дочерьми. София – самая старшая, самая толстая и самая уверенная из всех своих сестер (явно в иорданскую тетю!) была, к тому же, и самой общительной. Вот и сейчас она весело набросилась на нас, слушая и комментируя мой сбивчивый рассказ о недавнем происшествии. Сана же – тихоня, помощница и любимица всей семьи – сегодня казалась еще тише обычного. Скоро выяснилась и причина – к ней посватались.
- А я только хотела спросить, чего она сидит, как засватанная, - улыбнувшись такому совпадению, сказала я по-русски Султану.
- И кто же он, этот счастливчик? – спросил он у брата.
- Один сослуживец.
- Ну и какой же был ответ? – поинтересовалась я.
- Да никакого ответа пока не давали, обещали подумать, - вздохнув и мельком глянув на Сану, ответила ее мать Ранда.
Я тоже внимательно посмотрела на Сану. Сегодняшнее выражение ее лица мне не понравилось. Девка она была интересная, и женихи, говорят, начали приходить давно. Мне лично уже несколько раз приходилось наблюдать, как она отказывает очередному соискателю руки, сердца и счастья, и всегда она делала это спокойно. Но на этот раз ее явно что-то беспокоило.
- Самое главное, чтобы Сане нравился, - выразил общее мнение Султан.
- Да она, вроде, не против, – неуверенно протянула мать невесты.
- Так в чем же дело? Тогда надо свадьбу играть!
Голос Султана произвучал слишком отчетливо в установившейся вдруг тишине. Неожиданно тяжело вздохнула свекровь. Что-то они недоговаривали.
- Пойдем покурим, - предложил брату Однан, и мужчины вышли, оставив нас наедине.

Сана была моей одногодкой, и мы с ней давно уже незаметно сблизились.
- Так в чем дело? – снова спросила я. - Что, пара неподходящая?
- Да нет, парень, вроде, хороший. Они на фирме уже полтора года вместе работают. Институт закончил. Правда, молодой еще – ее ровесник, только на днях двадцать четыре исполнилось, - охотно сообщила София, которая на два года была старше нас с Саной.
- Правда, из лагеря беженцев он, - задумчиво вставила ее мать.
- Из Аль-Амари?
- Нет, из Дженина.
- Мам, ну при чем тут лагерь? - подала слабый голос в защиту потенциального жениха Сана. При этом щеки ее вдруг покрылись румянцем. - Уровень культуры от человека зависит, от семьи... Кстати, он давно уже в Рамалла живет. Сначала учился, теперь вот работает.
- Слушай, - подозрительно уставилась я на нее, - а это не тот Мухаммад, о котором ты мне рассказывала?
- Да.
- Тогда я вообще ничего не понимаю, - по-настоящему удивилась я. – Что, Однан против?
- Нет, Однан не возражает, - замялась свояченица.
- Давайте пить чай! – вдруг провозгласила свекровь, и Сана с пылающими щеками выбежала на кухню.
- Да что с ней сегодня? – удивленно посмотрев ей в след, повернулась я с вопросом к таинственно молчавшим женщинам.
- Наша Сана – дура, - понизив голос, доверительно сообщила мне София.
- Прекрати! – тут же прервала ее мать. – Ты бы на ее месте, конечно, не переживала.
- Господи, ну и что здесь такого? Подумаешь – какое-то там пятно на груди!
- Да какое пятно?! – Мне надоели их секреты и намеки.
София презрительно скривилась, пожимая плечами:
- Я тебе сейчас расскажу. Когда наша Сана училась в школе, она однажды перевернула на себя стакан кипятку и обварилась... Немного, так только. Но пятно – красное, в районе груди, - осталось. Ну подумаешь, господи!.. Ничего такого.
- Это тебе – ничего такого, - осуждающе перебила ее мать. - А она стесняется.
- До такой степени, что даже своему Мухаммаду...
- Да замолчи ты, - оборвала ее свекровь.
Я и сама знала, что Сана с Мухаммадом были хорошими друзьями – вместе работая, нетрудно познакомиться поближе и влюбиться. А тут – сватается.
- Я тоже не вижу в этом проблемы, - поддержала я Софию. – Ну ладно – пятно. Если они друг к другу хорошо относятся, дела это не меняет...
- Ага. А ты понимаешь, что ему об этом пятне еще до помолвки сообщить придется? – теперь уже на меня набросилась свекровь. – А что, если он после этого передумает? Как она на работу потом ходить будет, вы подумали?
- Стоп. Подожди. Почему вы решили, что он должен передумать? – («Что они тут все городят!?») – Да и вообще, для чего сообщать зараннее? Он что, лошадь покупает?
- А потому нужно сказать, - терпеливо пояснила Ранда, - что уже были случаи, когда после свадьбы жених находил у невесты какой-нибудь телесный «изъян», и публично расторгал брак. И все узнавали причину. Так потом еще хуже будет – весь город узнает...
- Во-во, - поддержала свекровь. – Ты, Ранда, помнишь, как наш Измаил в первый раз жениться хотел? Ему же тогда никто не сказал, что у невесты от рождения два пальца на левой руке вместе сросшиеся, господи прости. – Она повернулась ко мне. – Вот играют они свадьбу: гости, музыка, красавица невеста в белом платье (а невеста и вправду была красавица!)... А как начал он ей золото надевать, тут и заметил, что с пальцами не все в порядке – кольцо не надевается. Ну и устроил прямо на свадьбе скандал. Помнишь, Ранда?
- Конечно, тетя, помню. «Бракованую невесту мне подсунули, обманули, не предупредили!» И девушка со стыдом вернулась к родителям.
- А потом благополучно вышла замуж за другого, не такого отсталого, как ваш Измаил, - тут же возразила ее дочь. – А Измаил ваш выбрал себе новую, «небракованную», а сам бесплодным оказался и уже почти десять лет лечится!
- Ну, сейчас еще ничего. А вот раньше как было, - принялась вспоминать им-Однан. – Посылает жених сестер или мать, чтобы узнать, выдают ли понравившуюся ему девушку замуж. Приходят, значит, эти свахи, и давай ее проверять. Целовали – есть ли запах изо рта; орехами угощали, чтобы зубы узнать; кофе – свари и поднеси! – хорошая ли хозяйка? Могли даже в шкаф заглянуть, чтобы посмотреть, насколько будущая жена аккуратная...
- Мать моя даже рассказывала, были случаи, когда невесту просто заводили в комнату и раздевали, чтобы тело посмотреть, - кивнула Ранда.
- Было дело.
- Ничего себе! – удивилась я.
- Я бы им так раздела, они бы сами у меня домой голышом побежали! – развила мою мысль воинствующая София.
- А вот такие были обычаи.
Они болтали дальше, а меня мучила обида за Сану – ну почему ей так не везет! Племянница до сих пор не вернулась с кухни – похоже, догадывалась, о чем тут сейчас разговор. И я решила пойти к ней.

Сана стояла на кухне лицом к окну и печальным взглядом смотрела куда-то за соседскую крышу.
- Ну что, не закипел еще? – спросила я, не зная, с чего начать разговор.
- Пока нет, - вздрогнув от неожиданности, она обернулась. – Тебя что, на разведку послали?
- Нет, я сама пришла, просто так... Слушай, а этот Мухаммад – как он, ничего?
Ее щеки вдруг снова вспыхнули.
- Я тебе о нем рассказывала, помнишь? Это он за меня перед начальником заступился. Если бы не он, меня бы тогда из-за этой дурочки с работы выгнали... Кстати, ее уже перевели в другой отдел, я тебе говорила?
- Не помню... Послушай, я знаю о твоем ожоге... – я смело посмотрела ей в лицо. – Сана, ты не бойся. Если у людей хорошие отношения, если нравятся они друг другу... Ожог или еще там что-то – это все пустяки.
- Лена, не надо, - она попыталась уйти от разговора.
- Знаешь, у вас тут слишком большое значение придают красоте, - продолжала я, стараясь не обращать внимания на ее немую мольбу в глазах. – Лицо, цвет кожи, фигура, рост... Это, конечно, хорошо, когда все это есть, но главное другое. Женится парень на красоте, но жить-то ему потом с характером, с душой, - ты понимаешь меня? А у тебя просто золотое сердце, это я тебе правду говорю, а не комплимент, - ты же меня знаешь, я не умею говорить комплиментов...
- Лена, я прошу тебя...
- Нет, послушай, - на ум мне как раз пришел удачный пример. – Вспомни вашего преподавателя в университете, о котором ты мне когда-то рассказывала. Он был слепым. И кто там за него замуж вышел?
- Лина, наша однокурсница. Но... она его любила. Он очень умный , интересный. Хороший человек.
- А ты у нас чем плохая? Ты же такая добрая, красивая, стройная. И трудолюбивая. Да таких, как ты, еще поискать!
Сана грустно потупила взгляд. А я все хвалила, и сама себе удивлялась. Вообще-то, я не умею говорить людям в лицо комплименты. По-моему, так все мы, советские, были воспитаны: плохое сказать в лицо, а хорошее – только за глаза. Стыдно это, что ли?
- Сана, не отказывай, подумай хорошо. Он же тебе нравится. И ты ему, наверное, тоже, раз сватается. У вас прекрасные отношения. Не упускай свой шанс!
- А если он узнает и потом передумает? – у меня душа похолодела от ее несчастного голоса.
- Ну, тогда и жалеть нечего: значит, ты насчет него ошибалась. Но а если он тебя действительно любит...
- Хорошо, Лена, я обещаю подумать, - и она благодарно посмотрела мне в глаза. И такой это был взгляд, что мне вдруг захотелось плакать. И обнявшись, мы обе немного всплакнули.

Большущий «семейный» чайник уже наполовину выкипел, когда мы о нем, наконец, вспомнили.