Круиз

1.
Жара стояла крепкая, солнце палило нещадно, и казалось, что плавится даже асфальт. Женщины и девушки скинули с себя почти всё, но, глядя на хорошие фигуры, целлюлит и «суповые наборы», об этом даже не думалось, хотелось просто где-нибудь в холодке с бокалом пива или холодного вина созерцать стремительный бег реки. Пётр пробирался к остановке через стихийно возникшие торговые ряды возле огромного супермаркета и, глядя на это орущее-кричаще-торгующееся человечество, ему хотелось быстрее добраться до дивана и балдеть лёжа и глядя в окно, тем более, что рабочая неделя кончилась и приближались долгожданные выходные. Наконец, он вырулил к остановке, но все теневые места там были уже заняты, и пришлось дожидаться маршрутку на самом солнцепёке. Чтобы не скучать понапрасну, он стал изучать рекламные объявления, взгляд его упал на плакат с красивым белым пароходом, на палубе которого компания мужчин пила пиво и расслаблялась под тентом; надпись гласила: «Круиз по морю. Турция, Греция, Кипр, Италия, Египет. Цены низкие. Адрес … Телефон …». Солнце пекло, обжигало голову, Пётр прикрыл глаза и вспомнил события 15-летней давности…

2.
Начальник цеха вертел в руках карандаш и посматривал на Петра оценивающим взглядом.
- Ну что же, - сказал он, - участок выполнил план, показатели хорошие, выпишем тебе премию. Ты как на это смотришь?
- Да мне бы, собственно, лучше в загранку прокатиться, хоть будет, что вспомнить на старости лет.
В это время на заводе «царствовал» уже полтора года новый директор, взялся за дело он круто, деньги потекли рекой и вот, чтобы сэкономить на налогах, он стал отправлять группы работников в круиз по Черному и Средиземному морям. Все две недели, пока пароход таскался по водным просторам, причаливая в разных портах, шло якобы обучение менеджменту и маркетингу, и по окончании круиза выдавали даже какие-то дипломы. Конечно, «обучились» и отоварились сначала администрация завода и их родственники, потом профорги, комсорги, групорги и прочая элита, а так как денежный фонтан не иссякал, то дошло дело и до рабочих и младшего состава ИТР. Выбирали лучших, с хорошими рабочими показателями и морально устойчивых. В цехе, где работал Пётр, с рабочими показателями было вроде бы всё нормально, но вот с моральной устойчивостью случались проблемы. Часто приходили бумаги из вытрезвителей города, да и вообще …
Начальник хмыкнул, записал что-то в своём блокноте и сказал: «Ну, хорошо, иди, подумаем». Через две недели он вызвал Петра и произнёс: «Нужно провести уборку цеха к майским праздникам, чтобы блестел и сверкал. Назначаю тебя старшим, справишься, наградой будет поездка. Всё, действуй».
И Пётр начал действовать, он пёр впереди паровозного дыма, кружился как белка в колесе, в результате чего цех занял второе место по чистоте и культуре производства.
- Ну что ж, группа едет 28 августа, собирайся, - сказал начальник. От нашего цеха поедешь ты и обрубщик Скворцов. У Петра внутри негритянские тамтамы отбивали победную песнь зулусов, и едва дождавшись конца рабочего дня, он на крыльях птицы-удачи полетел домой – поделиться радостью со своей второй половиной. По беседам с теми, кто уже вдохнул сладкий запах капитализма, Пётр уже знал, сколько денег обменивают и что и в каких количествах можно провозить.
Дома обрадованная супруга сразу же стала подсчитывать финансы и составлять списки, что из заграничного нужно купить в первую очередь. Нужно было много, но валюты разрешалось провозить так мало, что было просто обидно.

3.
Через неделю группу собрали, и строгий дядя целый час читал нотацию, как нужно вести себя за границей. Момент счастья подступал всё ближе и ближе, жизнь сияла всеми цветами радуги, до поездки оставались считанные дни. И тут пришёл ГКЧП … Все радостные ожидания рухнули в одночасье, поездку отменили, народ ходил грустный. «Ну вот, ходишь-ходишь в школу, а тут – бац! – вторая смена. Прощай, родные учителя, на целую неделю,» - с грустью вспомнил Пётр фразу из популярного фильма. Фортуна опять поворачивалась кормой и белый пароход уплывал в Рио без Остапа. Заканчивался сентябрь, холодало, ветер бросался пожелтелыми листьями, Петр с тоской тянул рабочую лямку, как вдруг, его вызвал начальник. В кабинете у того оказался и обрубщик Скворцов.
- Так, - сказал шеф, - срочно обменивайте деньги на валюту, получите командировочные по 50 $ на брата, послезавтра выезд.
Обалдевшие от такой новости Пётр и Скворцов, вылетели из кабинета. «Ну вот, пришёл и на нашу улицу праздник, - подумал Пётр, - Здравствуй, загнивающий, но хорошо пахнущий капитализм». Всё только начиналось …

4.
До Одессы их домчал самолёт и, так как отправление намечалось только вечером следующего дня, их группу и остальные поселили в санатории близ пляжа «Аркадия». Пётр и Лёня Скворцов попали в четырёхместный номер, где их соседями стали электромонтажник Калинин лет 55-ти, низкорослый худощавый брюнет, и кузнец Кадушкин – двухметровый добродушный увалень. Перезнакомившись, компания решила нескучно провести время, и в том числе, осмотреть местную знаменитость – пивной бар «Гамбринус». Начали, конечно, с последнего и до достопримечательностей руки, т.е. ноги, уже не дошли. Ходили они по ночной Одессе с дозаправкой в местных забегаловках, и на душе у всех было легко и радостно. На следующий день, после завтрака их повезли в порт. Группы выстроили и стали пропускать через таможню на корабль. Но так как с утра пограничники были ещё рьяные, досмотр шёл медленно, и наши друзья вместе со всеми маялись в душном здании порта. Колосники горели, головы болели и хотелось чего-то светлого и холодного, в крайнем случае, креплёного. Через час выяснилось, что их группа будет проходить досмотр одной из последних, но уходить не разрешали. Посовещались, в гонцы были определены Скворцов и Кадушкин, и через полчаса жизнь сухая и горькая вошла в нормальное прохладное русло. Потом, как говорит любимец советских детей Вини Пух, они посидели ещё немного и ещё немного. Когда за окнами порта уже стемнело, металлический голос объявил, что 25-я группа приглашается на таможенный досмотр.
Четыре таможенника, злые и вспотевшие, взвинченные до предела, увидели перед собой пьяные улыбающиеся рожи четырёх друзей – попутчиков и их затрясло, как от удара электрическим током.
- Документы! Чемоданы, сумки открыть, всё из карманов на стол, декларации на стол!
Друзья открыли свои сумки и чемоданы.
- Вы что, совсем обнаглели?! Это к провозу запрещено.
- А, собственно, почему это запрещено? Это – наша национальная гордость и достояние, - спокойно сказал Калинин. – И мы не позволим забрать его. Я, между прочим, имею звание «Мастер – Золотые руки», а это – лекарство, чтобы руки не теряли своей золотой квалификации.
Ситуация накалилась до предела. Дело в том, что к провозу за границу разрешалось только 2,5 литра водки на человека, но у наших «отечественных патриотов» на четверых в сумках оказалось 25 литров. Подбежал старший группы, но друзья грудью встали на защиту своего богатства. Вызвали начальника таможни. Усталый седой мужчина в форме подошёл к стойке, узнал суть конфликта и сказал: «Пропустите их на пароход, и не надо ничего конфисковывать. Это же простые работяги, что они запрещенного могут вывозить?» «Вот это человек, душа-человек, это я понимаю, не зря руководить поставили таким серьёзным заведением,» - расчувствовался «Мастер – Золотые руки» и «Специалист – большая глотка». Но его никто не слушал.
- Товарищ полковник, но у них же алкоголя сверх нормы, они им там спекулировать будут, - горячился молодой чернявый таможенник.
Седой полковник нагнулся к его уху и негромко сказал:
- Саша, родной, посмотри на их состояние. Могу поспорить на свои погоны, что эта водка не доедет даже до Босфора. Так что не горячись, пропускай …

5.
Так наша гоп-компания благополучно оказалась на корабле и заняла четырёхместную каюту, где и начала отмечать новоселье. Пароход отчалил от родного берега уже глубоким вечером и, любуясь огнями вечерней Одессы, наши друзья «пригубили» ещё и за прощание с Родиной.
Через полчаса всех вызвал старший группы и раздал чековые книжки, по ним можно было приобретать в барах и ресторанах лайнера алкоголь и другие напитки. И тут же всех пригласили в ресторан на торжественный ужин, посвященный началу замечательного круиза и Дню машиностроителя, так как в основном ехали делегации от машиностроительных заводов.
Войдя в зал и глядя на сервировку столов, закуски, салаты, напитки, наши друзья просто потеряли дар речи, а Пётр с грустью вспомнил цеховую столовую и обязательный десерт – оладьи и полстакана сметаны.
- Чтоб я так жил, - воскликнул восхищенный кузнец Вакула и притопнул от нетерпения своими черевичками 47 размера.
Леня ошарашенно молчал, вспоминая борщи и разносолы, которые готовила ему его Людмила, работавшая крановщицей в соседнем цехе.
«Ну, вот и нам досталось от кремлёвского стола», - подумал, в свою очередь Пётр.
В это время всех усадили за столы и каждому подали по бокалу аперитива.
Растерявшийся от всего этого Калинин молчал, но халявный бокал вина, как видно, вывел его из ступора. Наморщив лоб и покопавшись в своих воспоминаниях о прочитанном и усвоенном ранее из жизни аристократов и королей, он поднялся и гордо произнёс : «Ну, за Людовика XIV!» после чего эта фраза стала обязательным тостом всех двухнедельных застолий на корабле.

6.
После ужина началась праздничная дискотека, знакомство с попутчиками и попутчицами; чековые книжки изрядно похудели. На следующее утро после завтрака всех познакомили с преподавателями и пригласили на лекцию по основам менеджмента. Наши друзья честно отсидели 20 минут, но головы у них гудели, и знания в них никак не укладывались, поэтому несостоявшиеся менеджеры переместились в близлежащий бар. Эйфория сладкой жизни продолжалась, действительность казалась им раем, а они себе – частью этого Эдема. Но нехороший мохнатый зверёк по имени Пис…ец всегда подкрадывается незаметно. Подкрался он и к нашей компании: внезапно кончились чековые книжки, а выпить очень хотелось. Всем жены надавали заданий и поручений о покупках, а так как валюты было мало, а водка русская очень ценилась в дальних странах, то наши друзья везли её для продажи и пополнения своих валютных счетов, чтобы потом не огорчать своих женщин и привезти им «презентов из заграницы», как говаривал товарищ Сухов из «Белого солнца пустыни». Но организм требовал своего, поэтому решили понизить алкогольный запас, но жесткий Калинин сказал, что это вряд ли поможет, надо сдержать эмоции и лучше потребовать от старшего группы дополнительных чековых книжек. Но в этом, конечно же, было отказано. Лайнер вплывал в пролив Босфор, и наши неопохмеленные друзья с грустью смотрели на то, как в прибрежных ресторанах пьют и веселятся гады-капиталисты, между тем как бедные русские пролетарии не имеют уже в течение 12 часов маковой росинки во рту. Когда проплыли Босфор, Вакула грустно промолвил: «Эх, что за жизнь, водки полные сумки, а выпить не моги». Все молчали. Тогда «всесоюзный староста» вздохнул, махнул рукой и сказал: «Ладно, пошли! Но только по чуть-чуть…». «Чуть-чуть» хватило ещё на сутки. Но к этому времени чековые книжки стали заканчиваться у многих пролетариев физического и умственного труда и, чтобы предотвратить бунт на корабле, капитан разрешил выдать ещё этих книжек, а когда пароход вернётся обратно в Одессу, народ расплатится советскими рублями, которые остались на таможне. Все вздохнули с облегчением. Сладкая жизнь продолжалась. Пароход «Леонид Собинов» прибывал в порт Пирей близ Афин.

7.
Греческий берег встретил наших друзей сорокаградусной жарой, звоном якорных цепей, гудками пароходов, запахом рыбы и гортанными криками рыбаков. После завтрака объявили, что организуется автобусная экскурсия в Афины с посещением Парфенона и других достопримечательностей. Наша компания, не теряя времени, заправила в баре все надлежащие ёмкости коньяком «Метакса», приняла на грудь по 150 грамм, так сказать, для раскрепощения и лучшего восприятия местных диковин и быстро заняла места в автобусе подальше от гида и старшего группы, чтобы те не мешали «дозаправке в полёте» и лучшему усвоению в умах истории древней и современной Греции. Когда подъехали к Парфенону, глаза у друзей уже счастливо блестели, языки заплетались, и хотелось дружить со всем миром и обнять всё человечество. Калинин, настроив резкость, и обведя живописную панораму задумчивым взглядом, глубокомысленно изрек: «Тоже мне развалины, вот мы в семнадцатом году развалили так развалили, хрен соберёшь». Друзья стали бродить между резных колонн и груды щебня, в пол-уха слушая гида. Тут их внимание привлекла новая картинка. На площадке, неподалёку от развалин, какое-то местное трио исполняло греческий фольклор. Один из музыкантов играл на инструменте чем-то напоминающем то ли гитару, то ли банджо, другой – на скрипке, а третий – на бубне. Подошли поближе, послушали. Наконец, Вакула изрёк, обращаясь к гитаристу: «Не, братан, так сиртаки не играют, дай-ка сюда твою балалайку, щас покажу…» Музыка оборвалась, грек что-то беспокойно залопотал, прижимая инструмент к себе. «Да ладно, не жлобись, я только покажу, как надо играть и отдам», - тяжелая рука русского кузнеца опустилась на хрупкое плечо греческого музыканта. Тот испуганно притих, а другая рука уже забирала у него инструмент. Вакула ударил по струнам, полилась музыка – что-то среднее между «Очи черные» и «Ламбадой». Остальная компания пустилась танцевать сиртаки на развалинах Парфенона, причем Калинин, выхватив из рук изумленного музыканта бубен ударял им в танце то по бёдрам, то по голове, приговаривая: «Эх раз, ещё раз, ещё много-много раз…» Назад ехали молча, под нудные нравоучения старшего группы, что если такое ещё повторится, то всех друзей отправят домой первым же самолётом.

8.
До отправления лайнера оставалось 5 часов, и это свободное время всем разрешили провести в приобретении товаров и прогулках вблизи порта. Народ кинулся сбывать водку, матрёшек, фотоаппараты и часы. Друзья тоже собрали свои «сувениры» и вышли на импровизированный греческий развал. К ним тут же подбежал толстый низенький грек и на ломаном русском прощебетал: «Руссико…водка-водка…хорошо…давай-давай…»
- Хм, давай-давай, - строго отбрил его Калинин, - от «руссико водка» мы и сами бы не отказались.
Грек скривился и отошёл. Торговля продолжалась. После получасовых мытарств, друзья выручили оптом за свои сувениры 20 долларов и покинули надоевший им базар.
Тут женщины из группы решили приобрести себе шубы и попросили наших друзей их сопровождать. Вызвались Вакула и Лёня, Пётр с Калининым решили подождать их на корабле в баре. Через час приехали возмущенные друзья. Оказалось, что в магазине, пока дамы выбирали обновы, Вакулу и Лёню посадили за стол и подали по бокалу коньяка и по чашке кофе. Мол, пока женщины при деле, чтобы не скучно было мужчинам. Когда же шубы были куплены, Вакула стал объяснять местному персоналу, что по старой русской традиции покупку нужно обмыть и надо бы не жлобиться и вынести ему бутылочку коньяку. Но, к сожалению, русские традиции были здесь, по-видимому, не в почёте, и друзьям пришлось возвращаться, несолоно нахлебавшись. В баре парохода они наверстали упущенное… На лазурный греческий берег опустился тёплый вечер, зажглись фонари, витрины. До отправления оставалось ещё два часа, и друзья решили погулять по близлежащим окрестностям. Выйдя за пределы порта, они свернули на уютную улочку, освещённую витринами магазинов. Первым же оказался магазин инструментов, на витрине блестели никелем и хромом ключи, отвертки, дрели, свёрла и прочая прелесть, мимо которой спокойно никогда не пройдёт простой советский работяга. Калинин, Лёня и Вакула, как хорошие охотничьи собаки, сразу сделали стойку, Пётр тоже притормозил.
- Ох, вот это инструмент так инструмент, - восхитился Лёня, - нам бы такой на завод, я бы нормы по три делал.
- А мне бы такой наборчик ключей со своим «Жигулём» возиться, - сказал Вакула.
Калинин молчал, расплющив нос о витрину.
- Ну что, пошли дальше, - позвал компанию Пётр.
- Да погоди ты, смотри, какая красота, - заныл Лёня.
И все трое опять не сводили глаз с витрины.
- Ну ладно, я пойду по улице. Если что, догоните, - сказал Пётр.
Он шёл, оглядывая машины, шумные кафе, расположившиеся тут же на тротуаре, витрины магазинов. Через час он возвратился. Троица всё стояла у витрины и оживлённо спорила, каким из этих ключей лучше всего закрутить контрболты на задней станине пресса. Время поджимало, нужно было возвращаться, друзья, с тоской вздохнув и оглядываясь, поплелись на корабль. Там они зашли в бар и заказали себе по 150 г водки.
- Ну, ребята, - произнёс мечтательно Лёня, - давайте за то, чтобы и у нас научились такие же инструменты делать. Чтобы работа была в радость.
Все молча выпили и отправились спать. Лайнер, мерно покачиваясь, разворачивался и направлялся в сторону острова Кипр. Впереди друзей ждал Лимассол…

9.
Кипр встретил их всё той же жарой, низенькими двухэтажными зданиями и возвышающейся над городом крепостью. По окрестным горам бродили козы, росли виноградники. С утра всех возили на экскурсию в замок, опять на какие-то развалины и завезли в центр города на часок, разрешив пробежаться по магазинам, но предупредили, что цены здесь очень высокие. Тех, кто не пожелал поддаться искушению шоппингом , отправили тусоваться в местный парк культуры и отдыха.
Пётр не захотел торчать целый час в парке и отправился поглазеть на местные товары. Он забрёл в магазин игрушек и полчаса бродил по нему, выбирая что-нибудь дочери. Хотя цены были довольно высокие, он всё же выбрал набор из трёх кукол за 10 $, ведь для ребёнка денег не жалко. Правда, впоследствии дочь, приближаясь к своему четырёхлетию, по малолетству этот жест не оценила. Её больше привлекли заграничные конфеты и жевательная резинка. С куклами целую неделю игралась жена, то усаживая, то укладывая их, то наряжая. Видно, вспомнила своё трудное детство и деревянные игрушки, прибитые к полу гвоздями из дедушкиного инструментального сундука.
Обедали путешественники на корабле, после чего объявили, что через час отправление на экскурсию на местный винодельческий завод. У всех загорелись глаза, народ лихорадочно засуетился. Начались сборы. Все брали с собой пакеты и сумки, так как предупредили, что в конце экскурсии будет дегустация и можно будет приобрести понравившиеся вина. Калинин вытащил из чемодана пол-литровую алюминиевую кружку и сунул её в пакет.
- А это зачем? – спросил Лёня.
- На всех посуды может не хватить, авторитетно заявил «Мастер - Золотые руки», - а мы о себе заранее позаботимся…
Экскурсантов водили по цехам, сухощавый грек с помощью переводчицы рассказывал, как что бродит, в каких пропорциях добавляется и сколько нужно выдержки. Всем хотелось перейти непосредственно к дегустации, поэтому поглядывали на часы, ожидали этого заветного аккорда. И вот грек подошёл к какому-то чану, открыл крышку и опустил туда стопку размером с напёрсток. Переводчица пояснила: «А вот здесь, товарищи, находится важная составляющая для изготовления крепких спиртных напитков – 70-градусный винный спирт. В чистом виде его употреблять нельзя, но на язык попробовать можно капельку, если найдутся желающие».
- А ну, погодь-погодь, - оживился Калинин, доставая из пакета свою алюминиевую кружку и пытаясь зачерпнуть побольше из чана.
Грек что-то залопотал и попытался закрыть крышку, но железные руки воронежского кузнеца этого ему не позволили.
- Ну, за всё хорошее, - Калинин выдохнул и опрокинул содержимое в рот.
 Лёня услужливо подал ему бутерброд.
- Ничего, конечно, но слабоват, - проговорил Калинин, закусывая.
Вакула взял кружку и тоже причастился.
- Ты прав, Михалыч, - сказал он, - оцени-ка, Лёня.
Скворцов тоже пригубил полкружки.
Грек стоял, открыв рот, весь бледный. Переводчица тоже не могла ничего произнести, только покраснела, как помидор.
- Ну, что стоим, не пора ли на дегустацию, - бодро сказал Калинин, закрывая крышку чана.
Грек тут же о чем-то восхищенно заговорил, переводчица ему отвечала, видимо извиняясь, всех повели в дегустационный зал.
Дам пропустили вперёд. Официант наливал на донышко бокала вино, а переводчица переводила объяснения грека, как надо пробовать напиток: подержать его во рту, ощутив вкус и очарование. Очередь дошла до Вакулы. Официант плеснул на дно бокала темно-красного вина и хотел уже отойти, но его рука вместе с бутылкой вдруг уместилась в огромной лапе кузнеца, и вино крепкой струёй наполнило бокал до краёв. У официанта взгляд стал очень выразительным, а слов уже не было.
- Я тебе что - птичка, с донышка клевать, - произнёс Вакула, опрокидывая стакан в рот и звучно глотая, - м-да, кислятина, - выдал он заключение. У нас в Гвоздёвке самогон лучше.
Дегустация закончилась. Все стали покупать понравившиеся вина. Грек выставил перед собой два ящика с вином и что-то произнёс. Переводчица сказала: «Он говорит, что фирма всем туристам презентует по 2 бутылки вина». Все оживились в предчувствии халявы.
- Ну, молоток, сразу видно, свой человек, - заорал Вакула, - мы тоже в долгу не останемся. Он взял алюминиевую кружку у Калинина, присовокупил к ней русскую матрёшку и, широко улыбаясь, подал греку. – Подарок. Презент. Чендж – халява, по-нашему.
И пока оторопевший грек вертел подарки в руках, кузнец подхватил оба ящика с вином и отправился к автобусу… «Леонид Собинов» отплывал, воронежская группа отмечала праздник кипрского вина, которое лилось рекой. Лайнер направлялся в Стамбул – последнюю точку путешествия, город всех религий, минаретов и сказочных мечетей.

10.
В Стамбуле остановка предполагалась на трое суток. В первой половине дня были экскурсии, а в послеобеденное время – приобретение товаров и избавление карманов и кошельков от надоевшей уже всем валюты. В первый же день друзья, хорошо «подкрепившись» в баре, отправились на экскурсию в мечеть Ай-София. На входе все должны были снимать обувь. Калинина от жары развезло и он начал снимать ещё и носки, а потом расстегивать рубашку.
- Аллё, Михалыч, мы пока в мечети, - остановил его Пётр, - посещение турецких бань запланировано на завтра.
Позже побродили по дворцу султана и другим достопримечательностям и поехали обедать на теплоход. В обед не выпивали, так как предстояло отовариваться по спискам, которые составили жены. Нужно было торговаться и иметь свежую голову. Тем более знали, что продавцы цены обычно завышают вдвое, а поторговавшись, можно купить понравившуюся вещь значительно дешевле.
Пётр, Лёня и Кадушкин отоварились за три часа, поторговавшись до хрипоты, но на своём настояв. С Калининым были проблемы, этот всё хотел купить за бесценок, орал, что не позволит обмануть русского рабочего, заработавшего доллары своим хребтом, в результате чего, так ничего и не приобрёл.
На второй день, накачав «Мастера-Золотые руки» в обед основательно и забрав у него доллары и список, друзья повели его отоваривать. С шумом, с криком, но всё же закупили всё по списку. Ещё оставались деньги, и Калинин решил купить дешевую электродрель. Ещё на пароходе какой-то завсегдатай сказал ему, что за такой покупкой надо идти в сторону Нового города. Дружная четвёрка повертела листок со схемой маршрута и пошла, нагруженная, проклиная жару. Шли долго, уже стали попадаться двухэтажные здания и свалки, стало похоже на далёкую родину, поняли, что заблудились. Стали обращаться к прохожим, но те ничего не понимали и быстро уходили прочь. Увидели стоящее неподалёку такси. Денег на него, конечно, не было, поэтому решили спросить у таксиста, как пешком дойти до порта.
- Друг, нам в порт, на корабль. Россия. Домой. Ферштейн? – взывал к турку Калинин. Тот что-то лопотал по-своему и отмахивался.
- Как гоу нах порт энд шип, - взывал к нему же Лёня. Турок не понимал.
- Погоди, ребята. Это же дикая страна, - сказал Вакула, - никакой цивилизации, надо ему мимикой объяснить, коли он по-русски не шпрехает. Итак, я показываю пароход, ты, Лёня, - море, ты, Михалыч, изображаешь чайку, а ты, Пётр, так как знаешь иностранные слова, спрашивай про море и корабль.
Картина была ещё та. Пётр называл все иностранные слова, которые помнил со школы и института, Лёня шумел и показывал руками волны, Вакула, приставив ко лбу руки и изображая трубу корабля, утробно гудел, а Калинин, исполняя брачный танец какаду, кричал гортанно и хрипло, как недобитая чайка.
Турок сделал испуганные глаза, сел в машину и укатил.
- Вот же, козёл, - сказал Лёня. – И как же нам теперь отсюда выбираться?
Решили идти назад. Через полчаса набрели на лавочку, где причастились местным пивом. Деньги кончились. Ещё через полчаса встретили толстого турка, который гулял с детьми. Он с грехом пополам объяснил утомлённым туристам, как выйти к бухте. Когда вышли к берегу, увидели вдали стоянку кораблей, до неё было ёще километра два.
- Нет, я не могу больше. Лучше я здесь сдохну, - сказал Калинин, опускаясь на лавку.
- Родина нам не простит, Михалыч, если не дойдём, поднимайся давай, - вздохнул тяжело кузнец.
Какой-то мужичок, сидящий невдалеке на баулах, встрепенулся и закричал:
- Ребята, свои! Спасите, я заблудился!
- Не ты один, - огрызнулся Лёня.
Этот оказался украинским туристом. Дальше потащились уже впятером. На ужин опоздали. Ноги отваливались, так что перехватили пива с бутербродами и легли спать. Весь следующий день просидели на корабле: без денег на берегу делать нечего. В 22 часа корабль отчалил от пирса и взял курс на Одессу. Друзья с тоской смотрели на гостеприимные огни Стамбула и понимали, что хорошее всегда кончается внезапно, пора было возвращаться домой.

11.
На следующий день после обеда всех собрали в общем зале и стали вручать дипломы о том, что друзья обучились менеджменту и маркетингу.
- Во, блин, - сказал Вакула, - не помню даже, чтобы ходил куда-то учиться, а уже менеджером стал.
- Это, наверно, заочно-заушное обучение, - ответил Пётр, - а практические навыки на стамбульском базаре отрабатывали.
После раздачи дипломов объявили, что будет прощальный бал, банкет за счет устроителей круиза. Друзья сразу повеселели. Судьба давала им ещё один шанс нескучно провести время. К концу бала друзья были уже хороши и, когда пошли спать, началась неслабая качка. Чтобы не бояться, приняли на грудь ещё, а Калинин лег спать в спасательном жилете. Лайнер приближался к Одессе.
В городе шёл дождь, было холодно, и октябрьский ветер кружил желтые листья. Сказка закончилась. Это друзья поняли, когда им вернули советские деньги, оставленные на таможне, и из них вычли ещё за выпитое на корабле. У каждого оставалось по 10-15 рублей. Поехали в аэропорт, но вылет задерживался, и чтобы не скучать, сбросились и купили водки, так сказать на посошок. Наконец, взлетели. В Воронеже были к вечеру. В аэропорту встречали родные и близкие.


12.
В понедельник Пётр вышел на работу. В обед начальник сказал ему, что всю группу собирают в завкоме. Там в кабинете сидел какой-то человек, которого Пётр иногда встречал на корабле, и что-то негромко говорил парторгу завода. Когда все собрались, парторг объявил, что выездов в круиз больше не ожидается, так как безобразно зарекомендовали себя рабочие завода и назвал четверых друзей, сказав, что к ним будут применены меры административного воздействия. Пётр даже удивился, вроде ничего такого они не совершали, родину не продавали, на вербовку не поддавались, непонятно, что начальство не устраивает.
В результате, за разгильдяйское поведение в круизе Калинина лишили звания «Мастер - Золотые руки» и снизили ему разряд, Вакулу перевели из бригадиров в рабочие, Лёню отодвинули в очереди на квартиру, где он стоял в первых рядах, а Петра перевели помощником мастера с понижением оклада.
Но всё возвращается на круги своя. Калинину к Новому году вернули разряд и звание, Кадушкин вновь стал бригадиром, Пётр в феврале следующего года опять командовал участком, а Скворцову в мае выделили квартиру. В конце ноября возобновили круизные поездки, и мастер соседнего участка поехал за границу. Правда, он рассказывал, что было очень скучно, экскурсии были только автобусные, а на Кипре выезд на винодельческий завод был вообще отменён, но мир он посмотрел.
 А дальше началось реформирование экономики, развал производства, но это уже другая история…
Запах выхлопных газов и разогретого асфальта ударил в нос. Пётр открыл глаза. От остановки уходил большой автобус. Петр ещё раз посмотрел на рекламный плакат и задумчиво произнёс: «И дым Отечества нам сладок и приятен». Махнул рукой подъезжающей к остановке маршрутке. Пора было ехать домой…