День Знаний

- Я, Василий Иванович, думаю о том, что любовь прекрасной женщины – это на самом деле всегда снисхождение. Потому что быть достойной такой любви просто нельзя.
В. Пелевин «Чапаев и Пустота»

Ёжик. Большой белый ёжик с маленькими синими ушами и облезлым дохлым хвостом. Ёжик.
А ты любишь ёжика?
Я тоже от него без ума!
Ёжик хороший.
Девушка моей мечты

Ёжик резиновый шел и посвистывал дырочкой в правом боку.

Она же


I часть

1

Мое сознание выбралось из оков черепной коробки, потом из оков коробки панельного дома и, наконец, медленно полетело к облакам. Оно плавно и мягко, словно диковинный дельфин, маневрировало между мириадами легких перистых хлопьев, а потом со всего маху врезалось в огромную свинцовую тучу. Через мгновенье моему взору вновь предстало безумно красивое голубое небо. Под ним простирались бескрайние просторы моей любимой Родины, которые в данный момент, почему-то, представляли собой невероятно красивые зеленые луга, местами подернутые небольшими островками невероятно красивых же цветов, огромные, величественные горы и стремительные, прозрачные реки… и тут мое уже улетевшее сознание, словно кастет пьяного гопника пронзил телефонный звонок. Сознание быстро вернулось и в панельный дом, и в черепную коробку - я снова обнаружил себя в опостылевшей родной квартире, сидящим в позе лотоса на диване.
Я нехотя поднял трубку, ответил и услышал до боли знакомый голос моего лучшего друга Виктора:
- Ну, здорово, перец. Я не буду долго распространятся. Мы сейчас сделаем так: через полчаса я к тебе захожу, беру с тебя две сотни, потом иду за травой.
- Интересно, и с чего это тебя так резко торкнуло именно сегодня брать? – поинтересовался я.
- Да ты что, Федор! Лето кончается, через неделю снова в родной и любимый Юрик. Как-никак второй курс, даже страшно подумать.
Юриком мы называли юридический институт нашего города, который считался едва ли не самым престижным вузом нашего среднепровинциального города с миллионным населением.
- Надеюсь, на этот раз не будет какой-нибудь укроп с бабушкиного огорода. Через кого берешь-то?
- Через Сибанакова. Он говорит - трава а-м-у-д-е-н-н-а-я, - сладко протянул Виктор. – Почти афганка.
- Ну ладно. Жду тебя через полчаса.
- О кей, Че Гевара нам поможет! Пока!
«Блин, что за дурацкая фраза, - подумал я и избавился от надоевшей позы лотоса. – Медитация, медитация... целый месяц мучаюсь, первый раз хоть что-то получилось, да и то фигня какая-то. Телик что ль пойти посмотреть, там по MTV хит-парад как раз... Да нет нельзя – это же отупляющее и зомбируещее зло». Но делать было совсем нечего, поэтому пришлось включить отупляющее зло. Страшная все-таки эта штука – телевизор. Я даже в свое время стих про него написал, когда очень сильно страдал от телевизионной зависимости. Там было что-то вроде:

...Ведь ты за годы нашей дружбы
Мне все на свете заменил.
Открыл мне мир волшебный, чудный,
Цветным свеченьем заманил.

Готов сидеть я дни и ночи,
Закрывшись в комнате родной,
Открыв свои невинны очи,
Забыв о жизни о другой.

А если сердце молодое
Вдруг закричит, прося любви,
Включи ты ночью телевизор
И сам себе ты угоди...
 
Первое место в хит-параде в очередной раз заняла абсолютная бездарность, что меня вовсе не удивило. Настроение было поганое, несмотря на предстоящее курение травы.
Мы довольно редко курили марихуану и вовсе не для того чтобы со стеклянными глазами, беспричинно ухахатываясь, шататься по подворотням. Мы пытались, вообразив себя Сидами Баретами и Джимами Морисонами, расширить горизонты познания. Мы – это три неразлучных друга, три ученика одной школы, окончивших ее с серебряными медалями, а потом и три студента одного вуза. Федор, Виктор и Роман. Духовным лидером нашей троицы был, безусловно, Виктор. Именно он с начальной школы внушал нам идею разделения людей на быдло и элиту, обывателей и личностей, идиотов и интеллектуалов. Мы просто считали своим долгом читать много продвинутой, модной литературы, увлекаться восточной философией и, конечно же, слушать только «настоящую» музыку, т. е. что-нибудь не проще британского арт-рока или авангардного джаза нью-йоркских евреев.
Но отгородиться от массовой культуры было довольно сложно, да и не всегда хотелось. Поэтому большую часть моей жизни я проводил за компьютерными играми, смотрением телевизора и банальными попойками. Нельзя сказать, что именно Виктор оказал решающее влияние на формирование моего мировоззрения – каждую секунду своей еще недолгой жизни (исключая наверно самое раннее детство) я осознавал свою избранность, превосходство над остальными. Я убеждался в этом каждый раз, выходя из загаженного подъезда своего дома, глядя на серые, почти мертвые лица прохожих, на лица моих бритоголовых сверстников в спортивных костюмах, на всеобщую скуку, обыденность и тупость.
Процент умных людей, которых я когда-либо встречал, был ничтожно мал. Я не говорю о тех бездушных машинах для учебы, о тех прилежных мальчиках и девочках в очках и без них, единственной целью которых является образование, которое они надеются получить тихо, спокойно и не высовываясь. В моем понимании умным человеком был тот, кто по-настоящему стал жрецом интеллекта, использовал свои способности для того, чтобы расширить свой кругозор, попытаться понять тайные и явные шестеренки, управляющие миром. А этот мир в моем видении казался стопроцентно несправедливым, ведь интеллект и образованность играют в нем далеко не первую роль.
Волны черной зависти прокатывались по моему телу, когда я видел своего однокурсника, абсолютного придурка, рассекающего просторы города на новой «десятке», подаренной ему родителями. Я убеждал себя, что завидовать бесполезно, но ничего не мог с собой поделать.
Моя семья жила достаточно неплохо, особенно если учитывать наш так называемый «рабочий», окраинный район, но учеба в «мажорском» институте доставляла мне массу психологических проблем наличием в нем внушительного количества детишек значительно богаче и в то же время значительно глупее меня.
Но свое недовольство заведенным порядком вещей ни я, ни мои друзья старались не показывать и находились, в общем-то, в хороших отношениях со многими совершенно неинтересными, а порой и противными нам людьми. Такая, честно говоря, приспособленческая позиция помогала чувствовать себя довольно вольготно и не опасаться нападок со стороны узколобых товарищей по институту и многочисленной гопоты из окрестных домов.
Я попытался вернуться к медитации, но мысль о скором приближении нового учебного года не давала мне покоя. Меня, конечно же, не волновала учеба сама по себе, новые предметы, оценки по ним – моего багажа знаний хватало, чтобы получать четверки, иногда посещая семинары. Другая, чуть-чуть подзабытая за лето, проблема снова свербила у меня в голове. И именно она заставляла посещать не только почти все семинары, но и лекции. Я оглядел свою небольшую комнату – кровать на полу, компьютер на письменном столе, музыкальный центр на журнальном столике, гитара на стене и цветы на окне. Но где же фотография моей институтской группы? Ах вот же, под книгой Пелевина «Жизнь насекомых». Довольно разношерстная компания количеством девятнадцать человек смотрит на меня с фотографии: несколько откровенных «мажоров», несколько иногородних и сельских, поступивших то ли по распределению, то ли выиграв в какой-то теле-игре, пара вообще непонятных людей, обмолвившихся за весь год, наверное, двумя-тремя словами с остальными… и, наконец, Она. Второй ряд, третья справа. Небольшой рост, аккуратно уложенные рыжие волосы и, как всегда, безупречно спокойное, немного надменное выражение лица. Того лица, которое бесконечно очаровало меня безупречной чистотой своих линий и некоторой лисьей заостренностью, свойственной великому внерасовому клану рыжеволосых. На фотографии невозможно было разглядеть невероятно красивых, глубоких зеленых глаз, которые она зачем-то так часто скрывала за линзами солнцезащитных очков. Как это банально – влюбиться в одногруппницу. Но ничего другого к счастью или к сожалению мне судьба предложить не могла. Наверное, в наш век телевизионных стандартов красоты Лера не считалась особенной привлекательной у большинства представителей мужского пола, ведь она не обладала ни высоким ростом, ни пышными формами, но понимание именно этого факта доставляло мне самую большую гордость. Ведь красота Леры, вплоть до самых мелких деталей, была бесконечно изысканна и утонченна. Я даже в любви отклонялся от общепризнанных в обывательской среде предпочтений.
Что же касается перспектив в отношении моей рыжеволосой возлюбленной, то тут меня сиротливо ждал абсолютный ноль: Лера уже как год встречалась с парнем с третьего курса, говорила, что у них все отлично и даже намекала о своей скорой женитьбе на «ненаглядном» Сергее. Мне же оставалось в очередной раз чувствовать себя не таким как другие, ведь редкий обыватель окажется способным целый год с переменной интенсивностью страдать от безответной любви.
Мои мысли уже приняли благостно рассеянную форму, но раздался звонок, зашел Виктор, взял у меня денег и быстро сбегал за травой. Мы скурили ее в тот же день, но горизонты познания особо не расширились (видимо это была совсем не афганка). Оставшаяся неделя прошла бесцельно и пусто – глупо что-то начинать, если все и так начнется совсем скоро, в День Знаний.

 
2

Мое сознание нехотя выбралось из оков сна... Из оков того единственного, что никогда не подводило и не разочаровывало меня... Из оков сладкого, волшебного сна… 7.00… Моим будильником был музыкальный центр, поставленный на таймер. Песней, которая меня разбудила, была битловская She Loves You. «Черт. А ведь она совершенно меня не любит» - единственная мысль, которая меня по-настоящему волнует в последнее время...
Я на полном автопилоте выключил музыку и уткнулся в подушку, надеясь вырвать у сна последние, самые сладкие мгновенья… 7.17… Мама как всегда оказывается куда действеннее любого музыкального центра, выкрученного даже на самые высокие децибелы. У Морфея нет никаких шансов.
На автопилоте, но уже с элементами ручного управления, я умылся, позавтракал и понял, что сегодня 1 сентября и мне нужно ехать в институт.
Мой боинг чуть не попал в аварию из-за отказа автопилота, когда я на всем ходу врезался в здоровенного детину в автобусе. Но, несмотря на объем своего бицепса, гражданин оказался довольно миролюбивым, и мне удалось избежать кровопролития.
Я полностью пришел в себя только на крыльце здания института, когда увидел знакомые физиономии с различных факультетов и групп. Несколько дежурных рукопожатий, пара «приветов» с натянутыми улыбками и обязательный ритуал скуривания сигареты в бессмысленной беседе с одним из самых тупых, но зато влиятельных однокашников.
И вот, наконец, дверь аудитории № 34, в которой через несколько минут факультет Юриспруденции второго уже курса прослушает легкую, вступительную лекцию декана (а может и зам.декана) о том, что бедных студентов ждет в новом учебном году. Первого сентября все приходили вовсе не для того, чтобы грызть гранит науки, а просто пообщаться, поделиться летними впечатлениями. Хотя очень многие в нашем вузе приходили пообщаться, а точнее потусоваться практически каждый день. Потом они вполне успешно сдавали сессию, выложив за нее довольно терпимую сумму.
Я перешагнул через порог аудитории и быстро окинул взглядом разрозненные кучки студентов – Виктора, как и следовало ожидать, не было видно (в такие дни он предпочитал выспаться и не жаловал своим присутствием Юрик). А так как Роман учился на другом факультете, особенного желания завести с кем-либо беседу не было. Кроме, конечно, моей ненаглядной Леры. Но это было совсем другое дело, ведь с Лерой я хотел говорить вовсе не для того, чтобы поделиться новостями или обсудить какую-то проблему, просто мне нужно было быть рядом с ней, а говорить можно было о чем угодно.
Правда здесь возникала вторая проблема, которая омрачала моё существование. Кроме того, что Лера меня совсем не любила, она еще стопроцентно не подходила мне духовно. И если бы, о чудо, она ответила бы мне взаимностью, то не знаю, долгим ли бы оказался наш союз. Просто Лера была той самой машиной для учебы, которая использовала свой немалый ум только для зубрежки, а не для личностного развития. Мне трудно было говорить с ней на отвлеченные темы, и если наш разговор хоть чуть-чуть отклонялся от повседневной бессмысленной болтовни, то Лера говорила, что я начинаю «грузить». В глубине души я все еще воображал ее необыкновенной и интересной, иногда казалось даже, что сквозь строгую маску, защищающую от окружающего мира, проглядывает что-то живое. Но мои друзья считали Леру обычной, скучной и высокомерной.
Только все эти мысли куда-то ушли, стоило мне только увидеть это всегда спокойное, ухоженное личико. Всем своим видом Лера как будто говорила, что у нее все в норме, нет никаких проблем и по-другому быть не может.
Я поднялся до 4 ряда аудитории, а котором сидела Лера и ее подружки. Это вроде и не первые ряды, где обычно обитают законченные ботаны, но и не галерка – привычная территория «веселых» студентов. Лера встретила меня совсем уж сдержанно, хотя я пытался ее всячески развеселить. «Вот стерва, - думал я. – Два месяца не виделись, а на хоть бы что. Даже просто как к приятелю, как к одногруппнику можно отнестись чуточку теплее».
Жалеть себя не хотелось, поэтому я решил обидеться и пересесть повыше, но в этот момент зашел зам.декана, и перебегать было поздно.
Как ни странно, во время пятиминутного перерыва Лера сама проявила активность и заострила мое внимание на одной девушке с нашего факультета.
  - Слушай, а тебе нравится Мокронос, как ты к ней относишься?
Мокроносом мы ее прозвали потому, что ничего о ней не знали, кроме того, что она живет в деревне или маленьком городке под смешным названием Мокронос. Лера вообще любила промыть косточки тем, кто с нами учиться, особенно если они учились не в нашей группе.
- Мне кажется она такая хорошая, добрая девушка из деревни, трудолюбивая, суп какой-нибудь всегда сварить может. Ну, ты понимаешь, ни очень умная, зато честная и все такое, - ответил я.
- Фи, Федя, какой дурной вкус. По-моему, она просто вульгарная деревенская баба. Такой полбутылки водки надо, чтоб в постель затащить. А ты посмотри, как она одевается, на ее макияж, если это можно так назвать...
- Неужели ты только на это смотришь, а как же внутренний мир и все такое...
- Все такое, все такое... А ты откуда про ее внутренний мир знаешь? Что жил с ней, что ли? – оборвала меня Лера.
Тут я запнулся. Действительно, что это я так завёлся, может она действительно вульгарная баба, которую за бутылку можно в постель затащить. На самом деле, я никогда не интересовался Мокроносом, даже не удосужился узнать ее имя, просто в данный момент во мне говорил дух противоречия, тем более что я всегда предпочитаю думать о людях хорошо, если не знаю их.
На этом наш разговор благополучно закончился. Закончилась и вводная лекция, после которой я встретился на крыльце с Романом. Мы обсуждали всякую ерунду, но мысль о Мокронос не давала мне покоя. В этот день Лера меня особенно огорчила своим безразличием, и девушка из деревни казалась эдакой альтернативой Лериной недоступности и высокомерности. Мокронос представлялась простой, любящей и верной. Пусть не такая красивая, пусть это не было бы высоким чувством. Зато в этом есть своя фишка – жил бы спокойно, не загонялся, не страдал зря.
Я захотел узнать о Мокронос побольше, и тут вовремя появился Вовчик, одногруппник Романа, который слыл самым любвеобильным бабником нашего курса.
- Вовчик, ты случайно не знаешь девчонку с нашего факультета, она из Мокроноса, среднего роста, черненькая такая? – спросил я.
- Ну, ты даешь! Ты знаешь сколько в Юрике из Мокроноса, у них тут целая делегация! – рассмеялся Вовчик.
- Правда? А я и не знал... Да вон она, смотри, только что из двери вышла!
- О, эту-то я знаю. Клёвая телка, - довольно сказал Вовчик, обернувшись и посмотрев на Мокронос. – Мы с Лёхой и ее подругой, тоже из Мокроноса, хорошо вчетверочка потусовались, в клуб сходили. Денег на них потратили кучу. Правда и покувыркались потом прикольно.
- Это что, с первого раза то? – удивленно спросил я.
- Конечно, она телка то нормальная! – противно рассмеялся Вовчик. – И сосет хорошо.
Ну вот... Все эти мысли о милой и хорошей девушке были как всегда романтической чушью. Лера, видимо, была права насчет вульгарной бабы и бутылки водки. Хотя нет, прогресс идет, расценки растут, теперь уже и поход в клуб им подавай.
- Ну а зовут то ее как? – уже без энтузиазма поинтересовался я.
- А ее не зовут, она сама приходит! – Опять противно рассмеялся Вовчик. – Так... Щас вспомню... Катя кажется. Точно Катя. Это же в прошлое первое сентября было. День Знаний, бля.
 


3

Понимание того, что все бабы суки, накрепко поселилось у меня в голове в этот день, лихо подвинув юношеский романтизм. Конечно, в глубине души я понимал, что спрос рождает предложение и, что поведение всех видов встречающихся в природе девушек можно объяснить логически, но мне казалось, что вид девушка искренне и бескорыстно любящая переходит в разряд вымирающих.
 Естественно я не говорю о страшненьких девушках, готовых до конца жизни беззаветно отдаться любому более или менее нормальному парню. Хотя тут уважаемый читатель может с легкостью обвинить меня в необъективности: «Ругает, дескать, представительниц слабого пола за бездушие и меркантильность, а сам, хитрец, не хочет простушку с богатым внутренним миром. Красавицу ему подавай, да еще и не глупую». Обвинит меня читатель и будет абсолютно прав. Только вот ничего я не могу поделать со своим еще не до конца убитым юношеским романтизмом, и еще наивно теплится в глубине души платоновская идея о второй половинке человека, которая будет полностью внешне и внутренне ему подходить. И долгое время я был уверен, что моя половинка – это, конечно, Лера.
Но в это первое сентября сугубо материалистическая часть моей личности правила в моей голове: «Все бабы суки, и Лера первая из них, да и эта Катя из Мокроноса та еще шлюха».
 Был только один способ заглушить обуревающую меня тоску. В дни сомнений и особо тягостных раздумий русскому человеку не поможет никакая басурманская дурман-трава, только исконная, кондовая пьянка может его вылечить. Конечно, я предпочитал напиться где-нибудь на квартире, но Роман уже предупредил мои желания, объявив, что мы идем вечером отмечать День Знаний на набережную. Кто составит нам компанию, он не сказал, заметив, что ее состав будет небольшим сюрпризом. Я не стал особо допытываться, потому что в этот момент для меня было важно только, где купить дешевое пиво.
И каким же сильным было мое раздражение, когда на месте нашего сбора у памятника какому-то партийному деятелю в начале набережной, я увидел не только Романа, Вовчика, моего одногруппника Игоря, но и Леру. Несмотря на мою всепоглощающую любовь к ней, в этот ужасный день моего полного разочарования в женщинах видеть ее второй раз не было никакого желания.
Коротко поздоровавшись, наша компания, не спеша, направилась вдоль набережной.
- И как же ты, Лера, согласилась пойти с нами гулять? На тебя это не похоже. Куда же смотрит Сергей? – Язвительно спросил я.
- Да вот, Роман меня пригласил. Я подумала, почему бы и нет. А Сергей уехал на дачу с друзьями. – Невозмутимо ответила Лера.
- Понятно. Роман, наверно, хотел сделать мне приятное, - сказал я, с укором посмотрев на своего друга. – Что же твой парень тебя не берет с собой. Непорядок.
- Просто ему хочется иногда пообщаться с друзьями в чисто мужской компании.
На все мои уколы Лера отвечала непоколебимой уверенностью и достоинством. Ее вообще, по-моему, невозможно было ничем уязвить или убедить в чем-то, с чем она была изначально не согласна. Во всех спорах она всегда выходила победителем, просто потому что никогда не признавала свою неправоту.
Немного прогулявшись по набережной, наша компания направилась в одну из ничем не примечательных кафешек. Как оказалось, в этот день крепко выпить решил не только я. Пиво полилось рекой, Вовчик и Игорь сразу пошли «клеить» довольно сомнительного вида барышень.
К моему глубокому удивлению Лера тоже основательно взялась за пиво и курила одну сигарету за одной. Я знал, что парень категорически запрещал ей пить и курить. Было довольно забавно наблюдать, как Лера временами забиралась покурить в какую-нибудь глухую подворотню рядом с Юриком, чтобы Сергей или кто-то из его друзей ее не увидел. Если бы он все-таки узнал, Леру ждала бы крепкая взбучка.
Мне всегда было интересно наблюдать за девушкой, а чаще за компанией девушек, которые после долгого перерыва дожидаются, наконец, вечеринки без их парней. Тут уж эти правильные и степенные мадам отрываются, по их же словам, по полной программе. Главное лакомство в этом девичьем мероприятии все-таки сигареты, потом вино, пиво, пляски святого Витта в лифчиках. Заканчивается же это светопреставление совместным прослушиванием и исполнением группы «Сектор газа».
После второй кружки меня, как всегда, потянуло на откровенный разговор:
- Лера, ну ты скажи. Чего ты в нем нашла, блин? Чем он так хорош?
- Ну, знаешь, он такой сильный, уверенный в себе, настоящий мужик. Понимаешь? С ним я как за каменной стеной.
- И «девятка» у него неплохая, - добавил я.
- Да. Материальная сторона тоже важна. Ничего в этом плохого. Я хочу быть обеспеченной, спокойной за свое будущее.
- Что и требовалось доказать, - не унимался я. – Все дело в деньгах.
Если бы мы были трезвыми, после этой фразы разговор закончился бы серьезной обидой. Но две бутылки «Miller» оказались приличной дозой для Леры, и она находилась в благостном расположении духа. Немного подумав, она сказала мне материнским тоном:
- Просто ты такой еще максималист, Федя. Ничего, пройдет время, и жизнь тебя научит.
Для меня это прозвучало как-то зловеще и безысходно. Видимо, жизнь меня, действительно, научит. Не суждено прогнуть под себя этот мир. Придется довольствоваться ролью большинства – прогнуться под этот мир.
Эти невеселые мысли я решил залить алкоголем на все оставшиеся деньги. Очень хотелось водки, но, к сожалению, или, скорее, к счастью, в открытых кафе водку не продавали. К моей великой радости Вовчик предложил продолжить банкет дома у Лехи. Того самого Лехи, с кем они вместе веселились с Катей из Мокроноса.
Лера для приличия немного помялась, но, так как, судя по всему, решила оторваться по полной, согласилась идти с нами.
По дороге мы купили пару бутылок водки и через 15 минут были на месте. Как оказалось, наша водка была абсолютно лишней, так как у Лехи шло празднование на широкую ногу. Там было человек 10, уже довольно пьяных и абсолютно мне незнакомых. Сам хозяин был особенно пьян, он с трудом открыл нам дверь, зато очень бойко пригласил нас к столу, который все еще ломился от всевозможных яств, а, особенно, напитков.
Я принялся методично уничтожать эти напитки, налегая в основном на крепкие. Лера потягивала Martiny со скоростью 100 мл в час, и, так как находилась в веселом расположении духа, завела со мной милую, не напрягающую беседу.
Это продолжалось довольно долго, пока Лера не спросила у Лехи, где в квартире телефон. Ей нужно было позвонить домой. Леха был уже совсем невменяем, но все же показал на дверь в комнату, которая находилась за моей спиной. С сигаретой в руке Лера поднялась из-за стола, повернулась и открыла дверь. Она тихо вскрикнула и замерла на месте. Это показалось мне очень смешным, и я обернулся, чтобы посмотреть, что же она такое там увидела. На кровати в небольшой комнате, накрывшись одеялом, лежала Катя из Мокроноса, а рядом спешно натягивал штаны Сергей, парень Леры.
- Лера, я тебе сейчас все объясню. Это не то, о чем ты подумала! – кричал Сергей.
Сколько раз я слышал эти слова в дешевых мелодрамах. Какими они казались глупыми и надуманными. Получилось, что в реальной жизни ничего другого в подобной ситуации в голову не приходит.
К моему изумлению, первое, что сделала Лера – выбросила сигарету. Наверное, по привычке...
Дальше разразился обычный в такой ситуации скандал – крики, обвинения, оскорбления. Лера изменилась мгновенно - куда-то пропала уверенность в себе, надменность, спокойствие. Она выглядела очень жалкой и несчастной. Да, на первый план вышли именно горечь и разочарование, а не злость на своего парня.
Одевшись, Сергей взял плачущую Леру за плечи и увел на кухню. Видимо им предстоял серьезный разговор. Сидевшие за праздничным столом не долго уделяли внимание этому неординарному событию и вскоре принялись отмечать с прежним усердием.
Сам я не сразу определился, как относиться к произошедшему: я был уже достаточно пьян и туго соображал. Не буду лукавить – первое и самое сильное чувство, которое я испытал, было радость. Я понял, что это мой шанс, отношения Леры и Сергея теперь долго не протянут. И лишь потом мне стало просто жалко Леру, ведь ей сейчас было действительно плохо.
Неожиданно медленное течение моих мыслей прервала Катя. Я не заметил, как она оделась, вышла из комнаты и села на стул, на котором только что сидела Лера.
Я внимательно посмотрел Кате в глаза... И тут произошло нечто совершенно неожиданное, нарушившее обычное течение моей жизни. Я, как будто, понял эту девушку всем своим существом. Она ни говорила мне ни слова. Я словно прочитал код ее судьбы. Мне стали понятны все ее поступки и мотивы, двигающие ею. Возможно, это было лишь мое богатое воображение. А может, мне открылась метафизическая сущность мира – не даром я так долго пользовался магической техникой, описанной в книгах Кастанеды.
Да, она грешила. Да, прелюбодействовала. Но, на самом деле, был тайный смысл во всех этих утехах плоти. С каждым новым мужчиной она все больше и больше набирала самую могущественную энергию мира – энергию слияния двух начал, энергию продолжения рода. Катя была из тех немногих женщин, отважившихся перенять чисто мужскую прерогативу – трахать все, что движется. Трахать своих ровесников, трахать стариков, трахать 12-летних мальчиков. Совокупляться с несколькими партнерами по очереди несколько часов подряд или с целой толпой одновременно. Для нее не остались незамеченными ни женщины, ни животные. Самый изощренный владелец порносайтов удивился бы названиям извращений, которые она испробовала; впрочем, у некоторых из них еще не было названий. Наконец Катя исполнила самое заветное желание – соблазнила отца и мать. Священники обходили ее стороной, чувствуя чуждую им могучую дионисийскую силу.
Решив, что должен воспользоваться своим просветленным состоянием, я словно долетел до кухни и открыл дверь. Лера и Сергей удивленно повернули головы в мою сторону. Одной секунды хватило, чтобы полностью понять и Леру. Не колеблясь, я торжественно стал читать текст огненными буквами написанный у меня перед глазами.
- Лера, ты очень сильно любила своего отца. Ты любила его сильнее Бога. И за это завистливый Яхве решил покарать тебя, отняв самое дорогое. Когда полтора года назад твой отец умер, ты испытала самое большое горе в своей жизни. И эта жизнь потеряла для тебя всякий смысл. Возненавидев Бога, ты перешла на сторону Сатаны. Зловещая мысль о самоубийстве, отправляющем тебя в обитель демонов, накрепко поселилась в твоей голове. И в сей страшный миг ты встречаешь Сергея, который был похож на твоего отца не только внешне, но и по тем неуловимым чертам характера, заметным только тебе. Добрый мир с Богом был восстановлен. Но сейчас я призываю тебя отречься от этого еврейского старикашки, который превращает твою жизнь в череду серых, скучных явлений жизни. Я призываю тебя перейти под крыло Князя Тьмы вместе со мной. Мы покажем тебе настоящую жизнь, полную невероятных открытий, захватывающих приключений и безумной любви!
Я ожидал несколько другой реакции, но после некоторой паузы Лера сказала:
 - Нужно вызывать врача.
 - Нет, нельзя. Если врачи установят, что это у него от наркотиков, сразу накапают в ментовку. А там заинтересуются, почему это у обычного студента Лехи в квартире целый склад кокаина и ЛСД.
После этих слов Сергей повел меня в комнату, где еще недавно этот главный прихвостень Яхве забавлялся Катей. Я не сопротивлялся, ведь моя миссия была выполнена – теперь Лера точно будет спасена. Только теперь я понял истинный смысл названия праздника – День Знаний. С радостью улегшись на кровати, я почувствовал приятную слабость и сразу забылся сном.


4


На самом деле, до этого случая я ни разу не пробовал ничего тяжелее марихуаны. И очень удивился, когда во время вечеринки у Лехи мне предложили попробовать кокаин. Учитывая количество выпитого алкоголя, эффект оказался непредсказуемым. Надо признаться, после того бреда, который я нес, не возникало желания повторить эксперимент.
Хотя весь этот наркотический поток сознания имел, на мой взгляд, реальную основу: я, действительно, считал, что после смерти отца Лера нашла в Сергее некую опору; возможно, он чем-то заменил ей отца. А, может быть, я слишком увлекался Фрейдом...
Около месяца я избегал Леру. Пропускал занятия в институте, чтобы не попадаться ей на глаза. Я знал, что она решила сделать перерыв в отношениях с Сергеем, не расставшись с ним до конца. Это было очень удобное время, чтобы активизировать усилия по завоеванию ее сердца. Но мне казалось, что она, наверняка, считает меня сумасшедшим. Трудно ожидать другую реакцию от девушки, услышавшей такой редкостный бред в свою сторону. Поэтому нетрудно было понять мое удивление, когда после семинара, на который я все-таки пришел, Лера подозвала меня и тихо сказала:
- Федор, приходи сегодня в 5 часов к моему дому. Мне нужно серьезно с тобой поговорить.
Мне очень нравилось, когда она называла меня Федором, а не Федей. Это предавало мне некую значимость. В такие моменты я понимал, что она относится ко мне серьезно, как к взрослому человеку, а не как к забавному одногруппнику.
Сразу же согласившись, я начал обдумывать дальнейшее развитие событий. Внутренний голос говорил мне, что встреча с Лерой принесет благоприятный для меня исход. Конечно, было бы глупо предположить совсем нереальную ситуацию – Лера понимает мою глубокую, тонко организованную душу и принимает меня за принца на белом коне. Я просто надеялся, что она простит мое безобразное поведение, и мы останемся друзьями.
Однако же, по мере того, как я начал осознавать приближение этой встречи, казалось, что-то стало меняться в этом мире. Ощущение чего-то необыкновенного, парящего в воздухе, полностью воцарилось в моей душе.
На этот раз я не принимал ничего стимулирующего, наркотики были не нужны. И без них мое сердце билось с бешеной скоростью, я не мог сосредоточить внимание на чем-то одном и наматывал круги по квартире. От этой встречи я ждал уже не только примирения с Лерой. Казалось, что именно сейчас должна кардинально измениться моя судьба. Или пан, или пропал.
Пять часов вечера наступили мучительно нескоро, и, не помня как, я секунда в секунду был у Лериного подъезда. Говорят что, ожидание смерти хуже самой смерти. Спорное утверждение, но в моем случае, ожидание слов Леры оказалось, действительно, намного хуже самих этих слов.
- Мне очень трудно... Ты говорил такие странные вещи про моего отца. Конечно, ты был под наркотиками, но все же следи за собой. Но сейчас не об этом. Я многое поняла. Сергей оказался таким негодяем. Я узнала, что он изменял мне не раз... Да, каждый раз, когда он говорил, что уезжает на дачу к друзьям, на самом деле забавлялся с какой-то девкой. Он испортил последние два года моей жизни, а ему так верила... – Лера сказала это с явной дрожью в голосе, потупив взгляд.
Она была одета в какой-то смешной, совсем детский халат. На ее лице не было никакой косметики, и это придавало ей особую, необычную привлекательность. Подняв взгляд от земли, и посмотрев мне в глаза, она произнесла:
- Так вот, мы два дня назад расстались. Ты, наверное, догадывался о том, что я знаю о твоих чувствах ко мне. Честно говоря, ты мне всегда нравился как парень. Но когда мы познакомились с тобой на первом курсе, я не могла думать ни о ком другом, кроме Сергея. Тем более, ты говорил всегда такие сложные, непонятные вещи. Мне казалось, что ты никогда не найдешь нормальное место в жизни, если не оставишь в покое всю эту философскую чепуху о смысле человеческого существования и тому подобное. Мне казалось, что мой молодой человек должен иметь за душой машину и квартиру, а не тонну прочитанных книг, написанных ненормальными людьми сто лет назад. Хотя раньше я сама любила читать эти странные книги и задаваться вопросами, на которые вряд ли кто-то когда-нибудь даст ответ. Просто, когда мой отец умер, я решила расставить приоритеты – к чёрту высокие материи, у девушки два пути добиться чего-нибудь в жизни: хорошо выйти замуж и сделать карьеру бизнесс-вумен. Я решила сделать и то, и другое. Понимаешь, не хотелось думать, что через пять лет я буду находиться вместе с безработным философом-самоучкой в растянутых трико. Но сейчас я многое пересмотрела в своих взглядах, и это связано не только с Сергеем... Возможно, я неправильно расставила приоритеты. Мне кажется, я смогу поменяться, снова стать такой же, как раньше... И, может быть, у нас с тобой что-нибудь получится...
Последние слова она сказала с улыбкой, которую я не забуду до конца своих дней.
Я терпеть, не могу штампы, но мне казалось, что это самый счастливый момент в моей жизни.
Не стараясь найти логическое объяснение ее словам, я полностью отдался секунде бесконечной радости.
Счастье есть.
 
II часть

1

Рассказ имел несколько явно слабых мест, и автор прекрасно об этом знал, но он также знал, что совсем немного людей увидят его, а, скорее всего его увидит только один человек. Кроме того, начинающий писатель хотел закончить произведение к первому сентября; недаром же он так остроумно обыгрывал название рассказа.
В очередной раз перечитав четвертую главу, автор оторвался от монитора компьютера, с которого на него смотрели напечатанные мелким шрифтом буквы. Он приложил ладони к лицу и просидел в таком положении несколько минут. Потом, захватив сигареты, он направился на балкон. Миллиграммы никотина с усердием втягиваемые в легкие не помогали отвлечься, слабые места рассказа не давали покоя. «Эту бредовую сцену с кокаином я придумал, только потому, что не знал, как в одном месте совместить разговор Героя с Катей и его программную речь к Лере. Получился не диалог, а мысленный монолог Героя о Кате, полный слишком туманных метафор. То же и с речью к Лере... А концовка вообще получилась смазанной и до ужаса пафосной...»
Однако писателю можно было простить и эти недоработки, и издержки стиля, ведь это было его первое произведение. Он надеялся, что за неровным нагромождением юношеских мыслей Она сможет разглядеть самое главное – его безудержную любовь. Он принадлежал к тем странным наивным людям, которые до сих пор верят, что литература может менять мир. Автору не нужны были глобальные изменения – ни мир во всем мире, ни счастье всем людям. Своим скромным произведением Федор хотел только одного. Он хотел, чтобы Лера взглянула на него по-другому, чтобы она прочувствовала его до мозга костей. А Федор Моркво, действительно верил, что она на это способна.
Странная идея – написать рассказ о себе и о девушке своей мечты – посетила его уже давно. Федор долго не решался, но лето перед вторым курсом стало переломным, потому что его безответная любовь к Лере стала просто невыносимой. В отличие от самого себя в рассказе, в то лето Федор вовсе не смотрел телевизор и не курил марихуану; его мысли полностью занимала рыжая бестия. Он бы с радостью продал свою истерзанную душу дьяволу за возможность быть с ней, но Мефистофеля на горизонте не предвиделось. Избрав другой путь, Федор решил завоевать девушку своей мечты с помощью своеобразной книги-исповеди, которую она должна была прочитать как раз первого сентября. Большая часть книги основывалась на реальных событиях и диалогах, на самом деле, происходивших между Федором и Лерой. Выдуманными были, конечно же, кокаиновая и финальная сцены. Ну и Сергей, несмотря на все желания Федора, вовсе не торопился изменить Лере.
На самом деле, хороший писатель-реалист куда более искусный художник, чем самый навороченный постмодернист, потому что настоящая человеческая жизнь со всеми ее мелочами, полутонами, скрытыми подводными камнями намного сложнее любого концептуального текста. Чтобы достоверно, без допущений и умолчаний описать простые взаимоотношения двух любящих сердец, нужно, поистине, быть великолепным психологом, серьезным аналитиком и, в конце концов, обладать недюжинным умом, чтобы сначала составить у себя в голове картину этой любви, а потом изложить ее на бумаге. Федор не был этим искусным писателем реалистом, поэтому изложил в своем рассказе далеко не всю гамму чувств, которую он испытывал к Лере. А о чувствах Леры к себе Федор, вообще, имел весьма туманное представление. По молчаливому согласию оба считали друг друга хорошими друзьями. Лера знала о чувствах Федора, но не говорила ему об этом; Федор знал, что она знает, но тоже молчал. Теперь им предоставлялась отличная возможность расставить все точки над «i».
Выкурив четвертую сигарету, молодой писатель твердо решил ничего не менять в рассказе, и завтра, то есть первого сентября, принести его на суд Лере.


2

Не плохо было бы поспать перед таким ответственным днем, но спать Федор не мог. Он провел всю ночь за раскладыванием компьютерного пасьянса и игрой «Pinball» - это хоть как-то помогало не думать о предстоящей встрече.
В 6.50 Федор вышел из своей комнаты и пошел умываться. Мама очень удивилась тому, что он сам проснулся, и не потребовалось его будить.
А в 7.00, наливая себе чай на кухне, Федор услышал громкую музыку – он забыл выключить таймер на музыкальном центе, который выступал в роли будильника. Как всегда, играла битловская «She Loves You». Вспомнив эпизод из своего рассказа, Федор нерадостно усмехнулся.
Выключив музыку, он закончил свой обычный утренний моцион и отправился в институт. Друзья и знакомые были очень удивлены его необычным поведением – он почти ни с кем не говорил и был сильно напряжен. Друзья же, наоборот, находились в приподнятом настроении и сразу пригласили Федора на какую-то вечеринку. Но он без раздумий отказался, сославшись на плохое самочувствие.
  Лера, как всегда, выглядела великолепно, она выгодно выделялась на фоне провинциально-модных девушек с оранжевым автозагаром и с сантиметровым слоем косметики. Но Федор старался не смотреть на нее до окончания занятий.
После лекции он первым вышел из аудитории, дождался Леру и сказал ей, что сегодня занесет тетрадки, которые брал еще в прошлом учебном году, когда готовился к экзаменам. Она очень удивилась, что Федор сам вспомнил об этом, и предложила зайти после 5 вечера.
Ровно в 16.59 наш герой ехал на лифте в подъезде дома Леры. Его сердце билось даже сильнее, чем во время просмотра послематчевых пенальти в финале Чемпионата Мира по футболу 94 года. Тогда любимые итальянцы проиграли, но сегодня он собирался взять реванш. Несколько заветных листов, распечатанных на принтере соседствовали в руках Федора с двумя аккуратными тетрадками, заполненными аккуратным почерком.
Наконец, дверь лифта открылась, и уже через несколько мгновений Федор с усилием давил на звонок от квартиры номер 85. Он бы давил на него целую вечность, если бы вскоре железная дверь со скрипом не распахнулась и возмущенная Лера не прокричала:
- Ты что, с ума сошел? Чего трезвонишь! Слышу я, слышу. Давай тетрадки. А это что такое? Темы для курсовых работ?
- Нет, не совсем... – Как-то криво усмехнулся Федор. – Просто ты должна это прочитать. Прямо сейчас. Да-да, это серьезно... Прямо сейчас. Тут немного совсем. А я пока прогуляюсь где-нибудь здесь недалеко. Как прочитаешь, позвони мне на сотовый.
- Ну, хорошо, сейчас прочитаю. Так что это такое?
- Ты прочитай! – Прокричал Федор, быстро спускаясь вниз по лестнице.
Первое сентября выдалось в том году очень теплым, и прогуливаться по парку, который находился неподалеку, было одним удовольствием. Прошло уже довольно много времени, но телефон Федора молчал. У него было два варианта событий: или она забыла про рассказ и не стала его читать, или он произвел на нее такое сильное впечатление, что требовалось время на обдумывание. Но невеселые мысли Федора прервала заунывная мелодия из «Крестного отца». Он ответил на звонок и услышал голос Леры, который предложил ему зайти. По интонации угадать ее настроение не смог бы даже самый совершенный полиграф.
В этот раз звонить в дверь не пришлось, Лера уже стояла на лестничной клетке.
  - Я тебя не приглашаю войти – у родителей сейчас гости. Неудобно, конечно, но что поделаешь, придется поговорить здесь.
Наступал, наверно, самый кульминационный момент в жизни Федора. Лидер итальянской сборной Роберто Баджо уже подошел к точке пробития пенальти.
- Ты, конечно, молодец. Очень здорово написано, никогда бы не подумала, что ты на такое способен. Тебя, наверное, ждет хорошее литературное будущее, – Лера говорила слишком доброжелательно, это очень настораживало. – Но вот в конце...
Роберто Баджо споткнулся при разбеге...
- Что в конце? – Нервно сглотнул Федор.
- Ты просто многое неправильно понимаешь. Нет, ну, конечно, многое, ты правильно подметил – про машину, про обеспеченность, про уверенность в будущем. Но я не считаю это чем-то неправильным. Кто знает, что такое любовь? Возможно, все качества, которые устраивают нас в человеке – это и есть любовь... Да, я люблю Сергея. Наверное, не такой любовью, как пишут в книгах, но единственное, в чем я полностью уверена это то, что тебя я могу воспринимать только как друга. Так классный парень, но я не для тебя. Тебе нужна другая, которая поймет сложную тонкую душу. – Последнюю фразу она сказала с милой и убивающей улыбкой.
Роберто Баджо промахнулся, он не забил пенальти. Мяч прошел чуть-чуть выше перекладины. Матч был проигран, жизнь была проиграна...
- Да? Ну, понятно... – Пробормотал Федор и словно зомби побрел вниз по лестнице.
Почему-то, он не плакал. Как довольно впечатлительная личность, он частенько плакал при просмотре трогательных голливудских фильмов или когда жалел жертв терактов. Но не сейчас. Страшная черная пелена полностью парализовала его чувства и мысли. Не было ни обиды, ни разочарования – только пустота. Он никогда бы не решился на самоубийство – не хватило бы духа. В глубине души Федор верил, что все можно забыть и пережить, но в тот момент тихая и неотвратимая безысходность полностью поглотила его.
Не помнив, как оказался дома, Федор лег на диван и пролежал с открытыми глазами 2 часа. Потом он позвонил Роману. Тот как раз был на вечеринке, которая, судя по доносившемся возгласам, была в самом разгаре. На этот раз Федор без промедления принял предложение присоединиться.
Первое сентября, как водится, отмечали у Вовчика. Все были уже изрядно навеселе, но Федор быстро нагнал остальных, «приняв на грудь» несколько коктейлей «Водка-бум». Уже через полчаса он увлеченно рассказывал все свои невзгоды Роману, который, как настоящий друг, во всем поддерживал неудачливого писателя и футболиста и клеймил позором всех женщин мира.
После неслабой доли алкоголя Федору стало значительно легче, и гнетущее чувство пустоты сменилось куда более приятным чувством – ненавистью. Пусть Федор и не был выдающимся писателем, но даже он не употребил бы здесь заезженную пословицу, о которой все подумали.
  - Ты знаешь, я убью эту суку... Ей Богу, убью... Это единственный способ, ****ь, чтоб ее забыть! – Кричал Федор.
- Да, ладно, чувак, забудь! Не стоит тратить себя на этих стерв! У тебя же есть друзья – мы! Мы тебя всегда поддержим! Не загоняйся!!! – Успокаивал его Роман.
- Нет! Точно уничтожу, суку! Ненавижу... – Пьяный гнев Федора потонул в очередной порции спиртного.
Но, несмотря на столь грозные заявления, никто ничуть не забеспокоился о здоровье Леры, потому что все знали Федора как милого и доброго человека, который и мухи не обидит... Особенно в день знаний...





III часть

1

Федору казалось, что он начинает сходить с ума. Когда человек, полностью уверенный в рациональности и научной определенности этого мира, вдруг видит что-то совершенно необъяснимое, защитные механизмы его психики сразу же начинают предлагать вполне разумные версии случившегося – повреждение сетчатки глаза, воздействие психотропных веществ, стресс и переутомление. Но факт оставался фактом – в полутьме коридора собственной квартиры он увидел расплывчатый силуэт женщины, выписывающей в воздухе какие-то невероятные пасы руками. Федор жутко испугался и вбежал в комнату, где родители смотрели телевизор. Все было нормально.
Когда Федор вновь вышел в коридор, женщина была все там же. Через некоторое время он заметил странную особенность – силуэт находился не только в коридоре. Федор видел его во всех темных помещениях. При свете он исчезал. Федор немного упокоился, ведь женщина не была автономной, она просто сопровождала его взгляд, куда бы он не повернулся. Значит, это все-таки была галлюцинация, вызванная, скорее всего, переутомлением. Слишком много сил потратил Федор на написание своей первой книги. Молодой писатель жутко гордился литературным приемом, который он применил – текст в тексте, то есть во второй части произведения оказывается, что первая часть – это только рассказ, который написал герой второй части.
Вообще, Федору легко было писать о себе в третьем лице, ведь в последнее время с ним стали происходить странные вещи. Засыпая или глубоко задумавшись, он часто замечал, что размышляет о себе, как о каком-то другом, чужом человеке. Еще более странными были внутренние диалоги, которые он вел, не в переносном, а вполне в прямом смысле, когда, казалось, что разговор ведут несколько обособленных личностей.
Большинство людей с такими проблемами испугались бы и обратились к психиатру, но Федор прекрасно знал примеры из мирового искусства, когда гений соседствовал с безумием. Это тешило его самолюбие, и он надеялся стать выдающимся писателем. Он чувствовал себя Олдосом Хаксли в его произведении «Двери восприятия», только без мескалина. Федору вовсе не требовался особенный допинг, чтобы осознать этот мир по-другому, иначе чем остальные. И обычную для его возраста юношескую влюбленность Федор видел какой-то особой метафизической связью с иным миром. Он представлял Леру своей трансцендентальной музой, способной вывести на новый уровень существования. Большинство сверстников, по мнению Федора, видели в девушках только одно – секс. Это было так низко и скучно. Федор не очень уважал секс. Любители психоанализа, возможно, свяжут это с тем, что нашему герою жутко не везло с девушками в сексуальном плане, и его первый опыт был просто отвратительным; но Федор-то прекрасно знал, что он далек от взглядов Валерии Новодворской, просто половая жизнь – эта низший уровень существования человеческих существ, духовное просветление – вот истинная цель.
Федор лег на кровать в своей комнате и закрыл глаза. Когда он открыл их через несколько секунд, женщина все еще продолжала удивлять его какими-то замысловатыми движениями из арсенала опытного каратиста. Федор совсем успокоился и постарался получше ее разглядеть: расплывчатый полупрозрачный силуэт женщины небольшого роста в неразличимой одежде с неразличимым лицом. При ярком свете она исчезала, а в полутьме и темноте виделась очень четко. «Я буду звать тебя просто – Женщина», - ласково подумал Федор.


2



Прошло несколько дней с первого появления Женщины. Федор сидел на заднем сидении автобуса, который вез его куда-то. Федор не мог точно определить куда. Был вечер, освещение в автобусе было недостаточным, и он снова видел Женщину.
«Тариф «Новогодний» - 5 центов за минуту. Все входящие бесплатно… Кафка, Кафка, Какафка… Даешь свободу слова… А, кстати, что у нас произошло за последнее время? – Спросил первый голос. – Я почему-то ничего не помню».
«Май расстался с Солнцем. Показали последнюю серию «Моей прекрасной няни». Спартак проиграл ЦСКА», - ответил второй голос.
«Нет. Это-то я все помню. Мне кажется, в нашей жизни произошли какие-то очень важные события», - настаивал первый голос.
«Идите вы все в жопу, уроды! Я вас ненавижу!» – Беспардонно вмешался третий.
«А! Я вспомнил! – Воскликнул, наконец, второй. – На днях мы отнесли рассказ Лере. Какое же все-таки это замечательное произведение искусства. Какой слог, какие метафоры, какая образность. Нобелевская премия по литературе будет недостаточным признанием величия автора».
«Да, а как четко прописаны герои…»
«Заткнитесь, суки! Ближе к делу! – неистовствовал третий. – Что сказала эта тварь, когда прочитала рассказ?»
«Ах, с этим моментом все сложнее. Почему-то Лере не понравилось. Она даже сказала, что мы сумасшедшие, что нам надо лечиться и что она не хочет нас больше видеть… Никогда…»
«Гнида! Ничтожество! Убить ее мало!!!»
«Мне кажется, ее можно понять. Ведь она вовсе вас не любит», - неожиданно вмешался незнакомый женский голос.
«Это еще что за мурзилка?» – Недоумевал третий голос.
«Я Женщина и я тоже хочу вступить с вами в дискуссию. С точки зре…»
«Message in the bottle…» - Запел Стинг в мобильнике. Федор очнулся от приятной полудремы и взял трубку.
- Да. Я слушаю.
- Федор, чувак, ты чего? Я тебя уже 15 минут на остановке жду. Ты где? – Взволнованно спросил Роман.
Только сейчас Федор вспомнил, что он ехал на встречу со своим другом Романом. Тот обещал рассказать что-то важное. Федор понял, что проехал пару остановок, вышел на ближайшей и добрался до Романа.
На улице было уже совсем темно. Федор подошел к другу, поздоровался, и они вместе направились в парк. Приятная прохлада настраивала Федора на благостный лад. Роман начал издалека:
- Дружище, ну как у тебя дела? Что-то тебя в последнее время совсем не видно?
- Да нет. У меня все нормально. Просто телевизор много сейчас смотрю.
- Ты бросай это дело. Как будто больше нечем заняться. Ты бы телку себе завел.
- Что-что? – Меланхолично переспросил Федор. Он словно находился где-то в другом месте.
- Хорошо. Перейдем к главному, - деловито начал Роман. – Я знаю, что ты давно испытываешь к Лерке какие-то нежные чувства. Ну, вот… Короче она недавно предложила мне переспать.
- Она? Переспать? Сама? – Удивился Федор.
- Да. Ты не поверишь. Мне-то на нее глубоко наплевать. Мы и знакомы-то совсем немного, через тебя. А тут прямо несколько дней назад подходит и говорит: «Хочу с тобой заняться сексом». Странно так…
- Прикольно…
- Я же еще раз говорю. Мне на нее наплевать, а ты мой друг. И если это тебе будет неприятно, то я и не буду с ней спать. Ты как?
- Да нет. Все нормально. Мне тоже на нее наплевать, – ответил Федор. – Только вот интересно. У нее же парень все еще есть.
- А он забивает на нее постоянно. Видится с ним раз в неделю. Отличным сексом там вовсе не пахнет! – Рассмеялся Роман и хлопнул своего друга по плечу.
- Короче, флаг тебе в руки. Оторвись по полной дружище. Я совсем не напрягаюсь.
- Ну тогда я пошел. Счастливо. И меньше смотри телек – это зло, - радостно сказал Роман и также радостно, почти в припрыжку, удалился.
Нынешнее состояние Федора не давало ему возможности быстро оценивать произошедшие события. Еще несколько минут он шел по парку, ни о чем не думая. Потом сел на скамейку, обхватил голову руками и закрыл глаза.
«Тариф «Наркоман». Каждая вторая доза бесплатно… Пушкин, Геббельс, Крюгер… Asta la Vista, baby… А что собственно произошло?» - спросил беззаботный первый голос.
«Нас жестоко предали. Как она могла такое сделать. Мы же ее так беззаветно, бесконечно любим. Она же смысл всей нашей жизни. Дьявол в женском обличье», - горевал второй голос.
 «Сука! Тварь! ****ь! Гадина! Уродина! Змея! Шлюха! Шалава! Дырка! А-а-а! Мы должны ее убить! Мы должны ее уничтожить, стереть в порошок! А-а-а! Она недостойна жить! Сейчас, прямо сейчас! Пойти и размозжить ее голову булыжником!» - это был третий, самый неспокойный голос.
«А о чем, собственно речь? Никак не могу сосредоточиться», - витал в облаках первый голос.
«Убить? Ну, это как-то слишком. Так банально, так непоэтично. Может все-таки просто покалечить?» - спросил второй.
«Нет! Только ее смерть спасет нас! Только ее смерть поможет нам выжить! Месть должна быть страшной! Смерть должна быть жуткой!»
«Постойте! О чем вы говорите! Это же ужасно! Вы не должны ее убивать! Она же не виновата, что не любит вас!» - вступил за Леру Женщина.
«А это опять ты, Женщина! Заткнись! Ты ничтожество! Ты ее шестерка! Исчезни! Сдохни, тварь! – Не унимался третий. – Мы все равно ее убьем. Во что бы то ни стало! Жаль, что я не могу убить тебя прямо сейчас, сука!»



3

Уже целый месяц Федор следил за Лерой. Он преследовал ее везде – на улице, в институте, в магазинах. Он изучил все ее привычные маршруты, время, в которое она возвращается домой. Надо отметить, что в этом деле он проявил определенную сноровку несвойственную не вполне психически здоровому человеку. Ни разу Федор не позволил заподозрить себя в чем-то необычном. Он был предельно острожен.
Силуэт Женщины стал докучать ему значительно сильнее. Федор стал видеть его даже при ярком свете, и размеры Женщины все увеличивались. Внутренние голоса подгоняли его совершить задуманное быстрее, но он был верен своему плану. Он ждал подходящего момента.
Каждую пятницу мама Леры уходила куда-то в 7 часов вечера и возвращалась около полуночи на такси. В свою очередь, Лера именно в такие дни встречалась со своим парнем. Приходила домой она ровно в 11 часов вечера. Убедившись в устойчивости этого расписания, Федор решил действовать.
Одним теплым пятничным вечером он стоял на лестничной клетке Лериного подъезда и смотрел в окно. В его вместительном заплечном рюкзаке были: небольшой топорик, небольшой ломик, небольшая труба, целлофановый плащ от дождя с капюшоном, перчатки, пару крепких ремней, моток скотча, двухлитровая бутылка с бензином. Кроме этой замечательной утвари Федор прихватил все существующие носители его рассказа: диск, дискету и напечатанную на принтере рукопись.
Ровно в 11 Федор увидел свою жертву, заходящую в подъезд. Он быстро надел перчатки и плащ, который должен был защитить нашего начинающего убийцу от брызг крови. Этот плащ он подсмотрел в отличном фильме «American Psycho» по книге Бретона Истона Эллиса.
Лифт открылся, из него вышла Лера. Федор в этот момент притаился за углом лестничного пролета с трубой наперевес. Послышался легкий стук каблуков по полу и звон ключей. Федор тихо, но быстро подошел к Лере, открывавшей дверь в квартиру. Удар средней силы по затылку. Совсем легкий вскрик. Маленькое хрупкое тело жертвы медленно опустилось на пол. Крови почти нет.
После этого Федор все делал очень быстро. Сложив свой нехитрый скарб в рюкзак, он взвалил Леру на плечо и стал подниматься на последний этаж. Тяжести своей ноши он совсем не чувствовал.
Разрабатывая план убийства, Федор заметил, что замок в двери, ведущей на крышу, совсем ветхий, и что дворник поднимается туда только по понедельникам. Поднявшись, Федор достал небольшой ломик и легко сломал замок. На крыше обнаружилось подсобное помещение на пару квадратных метров. Там Федор связал Леру ремнями и тщательно заклеил ей рот скотчем.
«Я вас любил. Любовь еще, быть может, в моей душе угасла не совсем…» - пел первый голос.
«А вам не кажется, что надо было убить ее 1 сентября, ведь основное действие нашего рассказа проходит именно в этот день, День Знаний. Это было бы так красиво, так символично? А сегодня всего лишь 23 августа», - задумался второй голос.
«К черту символику! То, ****ь, лирика, а это, мать ее, жизнь!» - прервал дальнейшую дискуссию третий голос.
Федор напряженно смотрел на Леру. Он так надеялся, что она очнется. И, действительно, через пару минут ее глаза медленно открылись. Сначала в них отразилась боль, а потом непередаваемый ужас. Лера начала неистово мычать, дергаться и стучать связанными ногами в потолок и стены.
- Тише, моя сладкая, - посоветовал Федор.
Он набрал номер на мобильном телефоне и прикрыл рукой трубку, чтобы, не дай Бог, на том конце не услышали стонов его жертвы.
- Привет, Роман. Ты уж извини, что я так поздно. У меня абсолютно глупый вопрос: у тебя же был секс с Лерой? Как она в постели?
Лера забилась еще сильнее.
- Да ничего. Горячая девочка. Мне понравилось, - ответил Роман.
- Просто хороша или, действительно, нечто потрясающее? – Переспросил Федор.
- В общем, бывало и лучше.
- Спасибо. Больше меня ничего не интересует.
Федор вышел из подсобного помещения на крышу. Он намеревался разрубить Леру на куски, сложить в кучу и сжечь. На его удачу неподалеку стояла железная бочка в половину человеческого роста и полметра в диаметре.
Когда Федор вернулся, Лера почти освободила руки от ремней. Несколько ударов трубой по голове. Вот теперь крови было действительно много.
«В топку! В топку!» - кричал третий голос.
Федор положил Леру в бочку. Туда же отправились все принадлежности начинающего убийцы.
«Рукописи горят!» - добавил второй голос.
Стопка листов и электронные носители оказались рядом с окровавленным телом. Федор облил содержимое бочки бензином.
«Креатив говно! Автор мудак!» - бредил первый голос.
Федор бросил зажженную спичку в своих поверженных мучителей. Пламя было очень ярким и красивым. Возможно, Лера была все еще жива к этому моменту. Он не был уверен. Он не проверил, как это делают в кино, приложив палец к шее.
Через пару минут Федор спокойно спустился вниз и уехал домой. Из окна отъезжающего автобуса он увидел маму Леры, выходящую из такси.
«Рано сегодня вернулась», - подумал Федор, посмотрев на часы.


***

Преступления бываю разные. Бывают гениальные, когда нет абсолютно никаких улик. Бывают неумелые, когда преступника находят по горячим следам через несколько часов. А бывает так, что жестокому убийце просто невероятно везет. Никто не выходит на лестничную клетку, пока он тащит жертву на крышу. Никто не видит его в дверной глазок. Ну, абсолютно никто из ближайших домов не обращает внимания на внушительный костер на крыше и человека рядом с ним. Бывают также нерадивые следователи, который называют необычное убийство звучным словом «глухарь» и уходят в отпуск.
В общем, нашему герою не удалось вкусить все прелести тюремной жизни. Вернувшись той злополучной ночью, домой, он очень крепко уснул, а когда проснулся через 12 часов, почувствовал неладное. Он почти ничего не помнил из двух последних месяцев своей жизни. Врачи назвали это частичной амнезией, но причин ее так и не нашли.
Когда Федор узнал, что Лера была убита, он очень расстроился, хотя и заметил, что тех сильных чувств к ней почему-то не испытывает.
В дальнейшем жизнь Федора сложилась вполне успешно. Он окончил институт, нашел престижную работу и встретил прекрасную девушку. Они поженились, и жена родила Федору двоих замечательных детишек.