Последний прорыв Часть 1 глава 1

Год 1943. От этого года чуда ждали не только в истекающей кровью Стране Советов, но и во всем мире. Мертвая хватка Фашисткой Германии, с лежащими на горле Европы стальными пальцами высасывала из оккупированных территорий все что можно. Металл, нефть, машины, люди – все это облекалось в нужную форму и спешно перебрасывалось на восток, откуда зачастую уже не возвращалась. Неповоротливая и тяжеловесная страна, бабьим плачем отрыдав кости первого года войны и большой кровью омыв второй год, в третий ворвалась под лязг танковых траков, настороженный вой штурмовиков и победоносное: «Ура!» советской пехоты, задушившей своих «объятиях» немецкую 6-ю армию, которой так и не удалось вырваться из Сталинградского мешка.
Германия вздрогнула. Пощечина, нанесенная самолюбию фюрера была болезненной. Болезненной, но не смертельной. Очень скоро войска были перегруппированы, и снова начали накачиваться оружием, техникой и свежеобучеными кадрами для летнего наступления.

Полковник Игнат Денисович Чадоровский, отвлекшись от терзавших его нехороших предчувствий, поднялся из-за стола и прошелся по комнате - одной из нескольких, в маленьком каменном доме, где располагались штабные помещения его «2-й/БЭ школы геодезистов».
Сегодня с самого утра в не по-военному степенный и даже ленивый распорядок школы ворвался сержант-нарочный. Не смотря на стандартное армейское обмундирование, полковнику достаточно было одного взгляда, что бы догадаться, что прибывший сержант еще совсем недавно являлся слушателем одной из трех школ «геодезистов», готовящих специалистов в разных уголках Советского Союза. Глубокие и яркие глаза, плавность движений, сила и превосходство в голосе – все это сразу же выдало сержанта с головой.
Впрочем, чему удивляться, что нарочный был из «их» контингента, если во врученном пакете лежало письмо, подписанное самим Николаем Федоровичем Скворцовым.
Письмо, для человека непосвященного представляло собой длинный скучный бюрократический документ, которые время от времени, каждый уважающий себя «большой начальник», считал своим долгом «спускать» в подшефные организации, дабы устроить профилактическое укрепление дисциплины руководства. Говоря простым языком, Чадоровский пережил разнос в письменной форме.
Но это было лишь ширмой, призванной оградить информацию от ненужных глаз, риск появления которых присутствовал всегда.
В реальности, письмо представляло собой короткую записку, смысл которой погрузил начальника школы в еще большую задумчивость.
Игнат Денисович еще раз прошелся по комнате и на мгновенье задержавшись у окна, откуда открывался вид на пустующий плац, вернулся к своему столу. Снова, уже в который раз, достав из ящика листок серой дешевой бумаги, испещренный буквами печатной машинки, Чадоровский дождался, когда на его поверхности тусклыми белыми буквами высветиться истинный текст послания, отреагировавший на флюиды тела адресата.

«Игнат. С момента получения этого письма будь готов к любым неожиданностям. Дело очень серьезное. Сегодня ночью я планирую прибыть в вашу школу. Н.Ф.С.»

Это могло значить все, что угодно. От «черного ворона» с сотрудниками НКВД, до невесть как оказавшихся в этой глухомани немецких танков. И если первое могло касаться его (или кого-то из его подчиненных) персонально, то второе предвещало неприятности для всех, в том числе и для немецких танкистов.
Наконец, после еще пяти минут колебаний, Чадоровский решил, что лишим это не будет, объявил боевую тревогу, не переставая обдумывать письмо своего начальника.
Находясь на вершине выстроенной за восемь лет пирамиды, генерал-майор Скворцов обычно не покидал стен своего главного детища – Института. И раз уж какое-то дело заставило его покинуть уютную берлогу, то это, скорее всего, было дело сравнимое по значению с предстоящим летним наступлением, о котором уже частенько вполголоса поговаривали наиболее талантливые курсанты школы.
Вложив в кобуру табельный ТТ, который обычно держал в столе, полковник поправил фуражку и вышел из своего кабинета.
Его школа, организационно представляла собой батальон. Две роты курсантов, взвод охраны и учебный около сотни человек учебного персонала, включая преподавателей, их ассистентов и командно-штабных офицеров. Всего не более трех сотен.
Сейчас, повинуясь ревуну боевой тревоги, все они занимали места в капонирах и огневых точках, не смотря на глубокий тыл выкопанных по периметру школы.
По дороге на КП, Чадоровский столкнулся с командиром первой роты старшим лейтенантом Заварзиным – наиболее талантливым офицером в школе, который уже успел проявить себя на фронте. Хотя применительно к Заварзину сказать это, было равносильно тому, что не сказать абсолютно ничего.
Выпускник Института 1940 года. Отличный теоретик и дерзкий практик. Участник специальных операций, в Западной Украине и Манчжурии. Успел отметиться под Москвой в действующих частях и в партизанских отрядах Белоруссии.
Говоря откровенно, полковник Чадоровский долго добивался у Скворцова перевода во «2-ю/БЭ школу геодезистов» офицера такого уровня личной силы, и поэтому, получив Заварзина, всеми правдами и неправдами пытался удержать его в своей части, не смотря на горы телеграмм того, об отправке его в боевые части.
Увидев начальника школы, старший лейтенант замер и отдал честь, вызвав на себе хмурый взгляд полковника. Чадоровский, пользуясь особым статусом школы, всеми правдами и неправдами пытался искоренить в своих подчиненных солдафонство. Как он вполне справедливо рассуждал, тем, кто выйдет отсюда с синей корочкой об окончании десятимесячных курсов, никогда не понадобиться ходить в строю и требовать от кого-то четкой субординации. Фактически, вся созданная Скворцовым структура исследования биоэнергетики и нефизического влияния на мир в меньшей мере претендовала на военное использование, но обстоятельства рассудили иначе. Война одела в военную форму не только их, но и десятки других, более мирных специальностей, но превращаться в солдат сами биоэнергетики не желали.
- Здравствуйте, Петр, - произнес Чадоровский, пристально глядя на смущенного своей оплошностью старшего лейтенанта – Почему вы не в расположении своей роты?
- Мне нужно было посоветоваться с вами, - ответил Заварзин, активно приводя разъехавшиеся было мысли в стройную структуру – У меня не хватает знаний и опыта понять, с чем мы имеем дело.
Жестом руки полковник остановил своего подчиненного.
- Петр, вы запутали меня, - с самых первых слов старлея, он уловил опасение и нервозность в словах подчиненного. А это могло значить, что командир первой роты столкнулся с чем-то неизвестным ему и скорее всего потенциально опасным. Учитывая, какой практический опыт был у Заварзина, с его ощущением нужно было относиться внимательно – С самого начала и по порядку.
- Самого утра меня не покидало предчувствие того, что вот-вот должно произойти событие, - Фактор предчувствия, который многие серьезные люди подняли бы на смех, в ведомстве Скворцова пользовался серьезным авторитетом, поэтому после слов Петра, Чадоровский насторожился. Если оперативник такого класса заявляет о предстоящем событии, то с очень большой вероятностью оно произойдет – Где-то за час до тревоги ощущение от того, что кто-то сводит линии вероятности будущего в единую точку стало постоянным и стабильным. Практически сразу перед объявлением тревоги, прямо на позициях моей роты проявился сгусток энергии, в форме… яйца. За несколько минут он разросся и на момент как я покинул роту, он уже был полтора- два метра в поперечнике. Почти сразу я попытался прощупать его аджна - лучом, но натолкнулся на пассивное противодействие, причем настолько плотное, что ни характер, ни структуру объекта определить я не смог. Сейчас мои курсанты личной силой удерживают его от дальнейшего роста. Сам я решил посоветоваться о дальнейших действиях с вами.
Полковник отреагировал сразу же. Для биоэнергетиков не было секретом, что гитлеровцы уже давно и небезуспешно ведут исследования различных ветвей оккультных знаний и магии. Более того, офицерам ведомства Скворцова уже не раз приходилось сталкиваться с боевыми магами в черной форме с двумя «зиг-рунами» на петлицах, и более чем вероятно, что вычислив координаты школы они решили уничтожить ее.
- Пойдем! – коротко бросил Игнат, быстрым шагом направляясь к цепочке жиденьких бетонированных укреплений, которые практически сливались с зеленым весенним фоном метрах в двухстах от школьного плаца, где он находился.
На весь путь они с Заварзиным потратили не больше трех минут.
Придя на место, Чадоровский действительно увидел нечто странное. Сами энергетические коконы он конечно видел и во время работы в Институте, и во время военных операций, в которых он участвовал в первые три месяца войны. Но этот, этот был совсем другой.
Как, при среднем уровне наблюдательности, солдат со временем учился отличать свои танки от немецких, так и для начальника школы, любое вмешательство в реальность имело четкий отпечаток принадлежности. И в этот раз, «Вотан» и «Валькирия» были не при чем. Более того, пульсирующий энергетический кокон не нес структурную матрицу ни одной из четырех известных национальных школ. Это было нечто абсолютно чужое, со спектром ощущений, которые были слабо понятны или казались парадоксальными, любому населяющему этот мир человеку.
- Петр, - ошеломленный увиденным Чадоровский даже не стал прощупывать странный объект. Ему и так было понятно, что они столкнулись с чем-то из ряда вон выходящим, к чему без сомнений и относился приезд сюда самого генерала Скворцова – Пошлите кого-нибудь на КП, пусть весь преподавательский состав и офицеры прибудут сюда. Рядовых и курсантов нужно немедленно эвакуировать.
Заварзин хотел было ответить по военному «Есть!», но не успел. Кокон взорвался, ослепительной белой вспышкой.
Зажмурившись, и закрыв лицо руками, старший лейтенант, тем ни менее прекрасно почувствовал, как пространство вокруг начинает искажаться. Где-то рядом раздался ровный и громкий голос Чадоровского, призывавшего курсантов не паниковать и приготовиться к защите.
Сам Заварзин в первое же мгновение рефлекторно выставил перед собой большой круглый энергетический щит, а поэтому находился в относительной безопасности.
Убрав ладони от лица, офицер увидел, что на месте кокона в пространстве зияет словно бы оплавленная прореха, за которой угадывалась непроницаемая чернота. Окинув взглядом курсантов и убедившись, что все живы и здоровы, он подошел к Чадровскому. Начальник школы буквально сиял от флюидов энергии исходившей от него. Заварзин видел, как на ладонях полковника концентрируются потоки личной силы, обретая форму насыщенно красных монолитных шаров.
- Товарищ полковник, что это было? – спросил лейтенант.
- Пространственное окно, - почти шепотом произнес Игнат Денисович - Кто-то проложил сюда дорожку.
- Кто? – удивился Заварзин.
В этот момент в разрыве возникло какое-то шевеление, и взгляды присутствующих устремились туда. То, что последовала за этим было прогнозировано, но все равно неожиданно.
Лопнув словно гнойник, окно исторгло из своего чрева настоящий ужас. Серые размытые в движении тени выплеснулись навстречу замершим людям.
Несколько курсантов осмелившихся близко подойти к пространственному окну упали замертво. Их не спасла даже выставленная защита. Ворвавшиеся в мир сущности, просто прошли сквозь нее, и на вид ничуть не пострадали.
В воздухе замелькали вспышки энергетических ударов. Первая рота вступила в бой.
С треском рванув на груди китель, Заварзин сорвал с шеи висевший на тонкой металлической цепочке амулет. Эта вещица, изготовленная теоретическим отделением Института представляла собой мощный соединительный канал с эгрегором ВКП(б), который не смотря на материалистический толк партии имел астральную мощь, несколько понизившуюся в последнее время но тем ни менее все же достаточно внушительную. Сам амулет представлял собой рубиновую пятиконечную звезду, впаянную в серебряный картуш, по ободку которого шли символы заклятья инициирующего подключение к эгрегору.
Зажав амулет в левой ладони, и прошептав слова заклинания, Заварзин почувствовал, как руки наливаются силой. Словно все мужчины, женщины, старики и дети многомиллионного советского народа в этот момент вручили ему частичку своей силы.
Хлестнув свисающей из кулака цепочкой атакующую его сущность, Петр удовлетворенно заметил, что амулет действует. Серая тень распалась на мелкие лоскутки, и ее втянуло обратно в пространственное окно. Затем настала очередь второго. Потом третьего и четвертого. Но как ни лейтенант не старался один он не мог удержать всю эту ораву. Курсантам, которые два месяца назад ухмыльнулись бы при слове магия, не хватало ни знаний, ни опыта. Выпускнику Института было жалко смотреть, как они пытались свить свои примитивные и неумелые боевые заклинания. Полковник Чадоровский, использующий личную силу, и успевший отправить обратно не меньше десятка сущностей, за пять или десять минут боя изрядно ослаб, и нуждался в отдыхе. Движения его стали менее четкими и точными, а удары все чаще попадали в пустое место. Наконец, одна из неведомых вражин проскочила под несущимся на нее энергетическим шаром и вошла в тело полковника на уровне манипура-чакры.
Вскрикнув, полковник повалился на землю, широко распахнутыми глазами глядя в искаженную рваной белизной облаков синеву неба.
- Отступаем! – заорал лейтенант, хотя тех, кто мог услышать его крик, осталось совсем немного. Две трети курсантов его учебной роты уже были мертвы.
Краем глаза Заварзин заметил, что к усыпанным мертвыми телами позициям роты подбегают преподаватели, за которыми послал Чадоровский, когда еще был жив. Теперь вся тяжесть боя ложилась на их плечи, но они хотя бы успели подготовиться.
Слив свою личную силу в один поток, они породили смертоносную ветвистую молнию, которая словно метла прошлась по беснующимся сущностям.
А потом Заварзин подставился. Случайно и по глупому. Пытаясь дотянуться до очередной вражины, он попал под энергетический удар одного отступающих из курсантов. Локальный щит, давно был снят, и поэтому раскаленный шар угодил прямо между ребер лейтенанта. Схватившись одной рукой за пылающий бок, а второй делая нелепые попытки отмахиваться от летающих вокруг сущностей, Заварзин осел сначала на колено, а потом не выдержав жгучей боли упал на бок и потерял сознание.