Предметы и объемы

Я сразу понял, что попал… Нет, если с самого начала, то сначала я починил велик. Кстати, я тут задумался недавно, почему слово "телек" пишут через Е, тогда как "велик" через И, слова то, вроде, одинаковые? Так вот, надо было мне ехать в одно место к семи вечера через весь город, правда, не в самой широкой части. И так мне не захотелось в троллейбусе по пробкам ехать, что взял я и починил велик. И поехал. Полгода собирался запчастей купить, чтобы отремонтироваться, а оказалось, достаточно было все отрегулировать. Поехал по назначению, так хорошо, потом в еще одно место с подружкой вдвоем на велах, куда я совсем не собирался, и там меня хозяин, старый знакомый, встречаемся, правда, редко, угощает меня щепоткой 5х экстракта сальвии, запаковывает, нет, упаковывает, мы уже прощались, и дает мне.
На другой день искал зажигалку. В табачных магазинах - только дорогие, кто будет искать, имейте в виду, а самую дешевую (около 60 центов, в российской валюте, разумеется) я нашел на автовокзале в киоске со всякой дребеденью, рядом со складными ножами.

…Трубку я все же уронил, к счастью, насыпка уже успела полностью превратиться в тонкую раскаленную золу, которая погасла раньше, чем достигла земли. Я сразу понял, что попал серьезно. Еще падая, я услышал женский голос, произнесший, словно в ответ кому-то: "да куда он денется". Это была правда, деваться мне было некуда. Я искал и не находил выхода из этих мучительных тенет объемов и измерений, да-да, кажется, сами три измерения этого мира не давали покоя мне. В каждый момент, в каждой ситуации я искал выхода их этого ада, так я ощущал тогда, искал выхода прямо здесь, вот за этим углом, или за тем, и не находил. За каждым углом был все тот же немыслимый для жизни в нем мир. Я искал места, все окрестности которого могли бы быть видимы одновременно, не были бы закрыты углами, там должен был быть выход, поскольку всегда прежде я "падал" за угол, когда отталкивался от этого мира, оставаясь здесь. Если же не будет рядом скрытой от меня области, знал я, то смогу оттолкнуться в верную сторону и покинуть, наконец, этот ад. Место нашлось, но тщетно.

У меня очень скоро, наверно сразу же, вместе с телесным дискомфортом появилась твердая убежденность в том что я, во-первых до сих пор пребывал в серьезном заблуждении об основных свойствах этого мира, а во-вторых в том, что моя жизнь неуклонно и необратимо и катастрофически изменяется прямо сейчас. "У меня появилась твердая убежденность", пишу я, но точнее мне следовало бы писать "у нас", поскольку я в тот момент чувствовал себя частью рода человеческого, как фантастического колониального животного, вроде морских кораллов или губок с общей нервной системой. Я пишу "с общей нервной системой", хотя следовало бы "с неким общим чувством". Дело в том, что я обнаружил все пространство вокруг себя заполненным человеческими существами. Разумеется, им приходилось менять форму, чтобы смыкаться полностью, поскольку в этом мире были только они и ничего больше, но по сути своей это были не просто подобные мне существа, нет, это были именно человеческие существа, и я сам тоже сохранил в этом путешествии человеческую сущность.

Я понял, что вся моя комната заполнена людьми, маскирующимися под предметы и объемы; я обнаружил, что объемы с боков моего лежащего тела - в действительности девушки, лежащие со мной валетом; я воспринял тотальную невозможность движения, самого дыхания в таком совершенно заполненном пространстве, почувствовал себя сжатым, почувствовал, что рождаюсь. Воздух жег кожу и легкие, тело испытывало значительное давление. Я бился и напрягался. Меня вдруг смутила мысль, что рождаясь, я не должен знать о родах и воспринимать их как образ…

Я прослеживал мыслью родственные отношения всего рода человеческого, чтобы осознать степень своего родства с теми существами, которые физически были рядом со мной. Связь была далека и нужна мне, чтобы с осознанием своего места потребовать свои права. И вот, проследив и осознав все это довольно быстро, я вскакиваю на кровати и вижу, как мозаика замаскированных тел принимает очертания привычных вещей. Я снова один.

Это было уже некоторое облегчение. Я сбросил с кровати грубой шерсти покрывало, неприятное для распаренной, потной кожи, сальвия ведь пробивает на пот, и лег. Я вспомнил о том вопросе, который сформулировал, прежде чем курить, и предположил подумать на эту тему, но тут же, убоявшись потрясений, раздумал. Трусость - худших из пороков, это правда.