Палатка

Рвало.
каждый вечер его рвало.
Дико и неконтролируемо, желудок выкидывал из себя всё, что было съедено днём.
Резкие рывки, спазмы, слёзы из закрытых глаз, тяжёлый запах и привычная унизительная поза на полу, рядом с унитазом и кошачьим туалетом.

Утро.
Бледное, осунувшееся лицо, бритва по рыхлой бугристой коже, жесткий воротник рубашки, проклятый галстук. Автобус. Не полный, но сесть некуда. Офис, вокруг лица на которые взгляд натыкался много миллионов раз, и которые всегда одинаковы в своём спешащем мимо настроении, в своих бумажных интересах.
Скрип дешевой ручки по листу, толстые линии некрасивого, но привычного почерка.

Выход.
Пыль вечернего города. Потный и шумный обратный автобус. След кроссовка на туфле. Галстук хочется сорвать, но он лишь чуть ослаблен. Базарные бабы с кучей сумок и орущими детьми. Усталость от безысходности. Вырваться на остановке. Снаружи ничуть не лучше.

Палатка.
Пожалуйста, одну шаурму. Быстрый энергичный взгляд, навязанная расторопность. Немного страха, но желание делать порученное хорошо. Может, турок, может, какие-то южные соседи или дальние республики.
Лет 16, не больше. Рослый для своих лет, по-детски пухлощекий, с белозубой улыбкой, которая иногда мелькает на сосредоточенном на работе лице. Неловкие ещё, но старающиеся руки. Нежный пушок над верней губой. С нахмуренными бровями старательно закручивает мясо с капустой в лаваш. Микроволновка. Минутная пауза. Каждый вечер покупаете - нравится? Плохо выговаривая русские слова. Да, спасибо, Неловкая улыбка. Сорок пять рублей в окошко. Шаурма уже в салфетке, протянутая навстречу рука. Привычное, чуть заметное касание, встреча взглядов. Мгновенная теплота мягкой, смуглой кожи; густой, тягучий взгляд чёрных зрачков; неуверенная полуулыбка пухлых губ. Спасибо. Снова улыбка. Пахнущая заводом салфетка, поцелуй сухого непрогретого лаваша. Пешком в одинокий, пропахший кошачьим духом дом.

Рвало.
Каждый вечер его рвало.