А я верю

Может, вы в обыденной заботе
После важных дум и умных слов
В одинокой комнате поймете,
Как непросто жить без чудаков.
 С. Сергеев

Веселые пушистые снежинки кружились над крышами затихшего города в ночном вальсе. Двигались они изящно, легко, ритмично, словно под тихую музыку. А, чуть утомившись, бережно опускались. Маленькие холодные бриллианты делали волшебным то, до чего дотрагивались.
В городе было безумно тихо. И беспощадно красиво. Не было на улицах суетливых муравьишек, называемых людьми, и город выглядел чистым и светлым. Уставший после шумного дня он с наслаждением спал.
Только, похоже, я одна стояла у окна с отдернутыми шторами, любуясь снежным вальсом и тем, как на дома опускается темнота, и тем, как, тщетно разгоняя ее, болезненными искрами вспыхивают фонари. Я не включала ни света в комнате, ни музыки, потому что мне всегда нравилась неестественное безмолвие ночного мира, когда все звуки умирают вместе со светом.
…Магическую тишину, подобно скальпелю, вспорол писк мобильного, который с усердием палача выводил мелодию песни «Звезда по имени Солнце» группы «Кино». Несмотря на то, что это моя любимая песня, сейчас я не рада была ее слышать. А мелодия стремительно превращалась в злобную сирену и резала уши. Я не выдержала этой пытки и схватила трубку. Она обожгла руку холодом.
Но на экране не было ни дьявола, ни черта. Только маленький бесенок. Этим значком у меня обозначен лишь один человек - мой самый лучший на свете друг Леша, которого я не видела много, безумно много лет. Почти полжизни отделяла меня от его согревающего взгляда. Вся хандра слетела с меня в считанные мгновения. Я поднесла трубку к уху и услышала задорный голос никогда не унывающего дорогого мне человечка.
- Маришка, ну чего так долго трубку не берешь? Заснула, что ли?
- Нет, Леша, я не сплю, ты же знаешь.
- Да, да, да, типа, мы совы и всё такое, да? Не смеши меня. Просто ты не ждала моего звонка, верно?
- Сдаюсь. Ты, как всегда, прав. - Я задернула одну половинку шторы и подошла к зеркалу. С той стороны серебристой пленки на меня посмотрела серьезная темноволосая женщина чуть за тридцать с мягкими чертами и отстраненным взглядом из-под густых ресниц, немного печальная и уставшая. Щеки впали, под глазами тени, между бровей - морщинка. Ох, ну и видок… Как будто танком по мне прокатились, затем вернулись и еще раз прокатились. И только потом начали бомбардировку.
- Мариш, ты чего молчишь?
- А чего говорить-то?
- Ну, не знаю… Как дела, как жизнь?
- Как дела, как жизнь? А тебе это надо, мои проблемы?
- Ну…
- Вот и я так думаю.
На несколько секунд воцарилось молчание. Он не знал, что спросить, а я не знала, что сказать.
- Слушай, я ведь чего-то сказать хотел. Чего-то хотел… Ты не знаешь, чего я хотел сказать?
Я тихонько засмеялась. Забавный он, Лешка. И настроение мое всегда тонко чувствует. Появилась такая легкость, словно с меня сбросили непомерный груз, который я тащила на себе несколько лет. С того самого дня, как мы с ним простились.
- Спасибо, Леш.
Я, конечно, не видела, но просто ощутила, что он тоже улыбается. Операция «Улучшение Маришкиного настроения» прошла успешно.
- Маришка, слушай, ты ведь сейчас дома, так?
- Угу…
- В зале, так?
- Угу… - у меня появились смутные подозрения: уж больно хитрый был голос у Лешки.
- Перед зеркалом?
- Угу… - мои подозрения стремительно подтверждались.
- Из окна выгляни.
С хохотом я бросилась отдергивать штору. Из окна гостиной на третьем этаже был неплохой обзор на тротуар, дорогу и пару магазинов. И, конечно, дома напротив. Я быстро пробежала глазами улицу от края до края, насколько позволяла рама. Но на улице видно было только снежный вальс под ночную музыку.
Вдруг в трубке раздался смех.
Негодник! Значит, он меня видит, а я его - нет!
- Выше!
Я в веселом ужасе вскинула голову. На крыше пятиэтажки, что напротив, темнела фигура моего бесшабашного друга.
- С Новым Годом, Маришка!
- Лешка, он две недели назад был! - Я помахала ему рукой. Он в ответ - наверно, чтобы лучше было видно, - три раза подпрыгнул, размахивая руками и ногами, невольно напомнив городского скомороха. По сути, он таким и был всегда - с наружностью и манерами шута, внутри оставаясь чутким и добрым Человеком с огромной живой душой.
- Да? Серьезно? А я и не знал! Без тебя какой же праздник?
- Лешка! Хватит кривляться, давай ко мне!
- Э, нет, подруга, это ты давай ко…
Телефон надрывно пискнул, и связь оборвалась. Видимо, у Леши на телефоне закончились деньги. Перезванивать я не стала, а просто побежала одеваться.
«Вот, что странно, - подумала я, натягивая свитер, - я, обычно тяжелая на подъем, домоседка, сорвалась из дома, из теплой квартиры в снежную январскую ночь даже не по настоянию - по предложению!»
Хотя - тут же ответила я сама себе, - я знаю причину. Предложил Лешка.
Могу представить, как это мило выглядело со стороны: солидная, не молодая уже женщина ночью вылетает из дома полураздетая, веселая, абсолютно беззаботно смеясь. И взбирается на крышу другого дома.
Чердак оказался чуть приоткрытым, лишь самую малость, чтобы я могла пройти. Это проделки Лешки, точно. Он всегда вот так оставлял дверь, когда звал меня с собой на крышу. Боже, как это было давно! А ведь когда-то мы часто это делали: сбежим из дома ночью, заберемся на крышу самой большой в городе высотки и гоняем оттуда несчастных птиц. А потом уляжемся прямо на нагретое за день полотно крыши и смотрим, смотрим на небо, желания загадываем на падающую звезду.
Я не знаю, что загадывал Лешка, но мои желания исполнились все. Кроме одного - быть всегда вместе с моим самым-самым лучшим другом. Окончив школу, мы разъехались по разным городам и лишь изредка напоминали друг другу о себе короткими звонками и скупыми письмами. Как же мне без него иногда плохо…
Крепко держась за поручни, я вылезла из люка и огляделась по сторонам. От открывшегося мне вида перехватило дыхание - заснеженный сонный город напоминал медведя, залегшего в спячку и засыпанного снегом, секундные проблески фонарей казались молниями на грозовом небе, а танцующих белых мух так и хотелось поймать.
Леша, нелепый, милый, чудной Леша, тот самый, дружбу которого не заменила мне ни одна любовь, сидел на какой-то тумбе и неторопливо разливал коньяк, в который падали и тут же таяли снежинки. Услышав мои торопливые шаги, он обернулся, встал и шагнул навстречу.
Я остановилась, глядя на него. Совсем не изменился! Тот же взбалмошный мальчишка с озорным блеском в глазах и опьяняющей улыбкой. Рыжий и конопатый, светящейся подобно солнцу, и с вечно сдвинутой набекрень шапкой. Другим его представить просто невозможно.
- Лешка… ты… - впервые слов просто не было, - как мне тебя не хватало… дурочёк…
Лешка улыбнулся. А потом как-то совсем непривычно мягко засмеялся и тихо произнес:
- А ты, Маришка, еще глупее, если не обнимешь меня сейчас…
Я сделала последний шаг, который разделял нас, прижавшись к его холодной пуховой куртке. И почувствовала горячее Лешкино дыхание на своей шее. В его объятиях было тепло и уютно, он защищал меня от стужи январской ночи. Я наконец-то поняла, почему мне раньше зима казалась такой холодной - просто рядом не было единственного друга. Может, кто-то и не верит, что бывает такая дружба.
А я верю.
И Лешка, тоже верит, я знаю.
Веселые пушистые снежинки всё так же кружились над крышами затихшего города в ночном вальсе. Но только в эту тихую музыку вплетался еще и наш смех…