История одного интереса 13 глава

 Глава 13

  Дорога была песчанистой, хотя и считалась грунтовой. Техника на ней оставляла хорошо различимые следы. Но очень скоро она упёрлась в добротный деревянный мост. Постройка была не старой, и внушала доверие видом своей монументальности. Мост, сработанный из хорошо сплочённых, отёсанных брёвен, был достаточно крепок и широк для проезда. Строили его явно, люди знающие.
Постояв перед преградой сомнений, решили, что дальше вперёд пойдёт Николай на своей двойке, затем КамАЗ, и после - единица. Мост принял боевую технику как родную. Только чуть скрипнул, когда через него проходил БМД. А вот гружёный КамАЗ, всех заставил поволноваться. Мост под ним прогибался и похрустывал, но выстоял.
Со второй речкой всё оказалось ещё проще: след повозки уводил прямо в воду широкой и быстрой речки. Рискнули одной машиной БМД, и  не ошиблись. Хотя форсирование водной преграды в тёмное время суток – сам по себе захватывающий фрагмент приключения, вся сухопутная группа находилась в предощущении чего-то более интересного, и обменявшись в эфире впечатлениями о «водных процедурах», выдержанными в привычном, полушутливом тоне, группа затихла в ожидании новых сюрпризов.
Вот ведь как в нашей жизни всё перевёрнуто бывает: казалось бы, выбрались на дорогу, тут бы и дать шороху на всю катушку, ан – нет! Колонна шла медленно. Разговоры угасли сами собой. Каждый всматривался в извилистую белую ленту, прорезавшую мрак ночи, и все наши парни ощущали связанность в единое целое, в команду, ощущая присутствие товарищей даже в молчании. Во всём том, что встречалось им на дороге в свете фар, читались следы цивилизации. Пусь не такой «крутой», как наша, но цивилизации людей. Напряжённым ожиданием чего-то необычного, или чьего-то присутствия все были переполнены настолько, что водитель грузовика вдруг задраил окно, и вместо него открыл верхний лючок, словно стекло было непробиваемым для стрелы! Командир второго БМД, Николай, взмок от напряжённого вглядывания в дорогу, которая медленно поползла на холм, и перевалила через него, уходя в густой лиственный лес. Ветки скрежетали по железу и хрустко ломались. Путь явно не был рассчитан на габариты современных военизированных «туристов – исследователей»
То, чего ожидали, не могло не произойти, и встретилась, наконец, на их пути неожиданность - развилка. Приученные уверенно принимать решение в экстремальных ситуациях, боевые офицеры даже не обсуждали варианты, и на развилке выбрали правую колею, исходя из принципа безопасной близости моря (если что стрясётся, то можно занять удобную оборону, и хотя бы со спины не будет явной угрозы). Видимо те, кто эту дорогу не так давно прорубал в чащобе, исходили из того же принципа, поэтому время от времени вдалеке, за редеющими зарослями и кронами одиноких деревьев, путникам было видно звёзды над морской зыбью.
- Командир, ночь на дворе. Уже два часа в движении, может тормознёмся на санитарную остановку, как говорят туристам?
- Какой из тебя турыст, Мыкола? Ты ж на земле предков! И , кроме того, с таким багажом ты без боя ни через одну, известную мне, таможню не просочишься! Добро, увидишь впереди подходящую поляну – дай знать. Дуй вперёд! Дистанция: один – полтора, не больше!
Прошло не более пяти минут, с того момента, как двойка выдвинулась, до того, когда было принято их радио. Взволнованным голосом, почему-то громким шёпотом, Николай сообщил:
- Первый, здесь большой лагерь. Деревянные стены… Видимо они меня засекли по двигателю или фарам. Судя по экипировке – римские солдаты. У них обоз с пленными женщинами и детьми. Командир, разреши обоз отбить, там же наши!
Как же трудно Сергею Гусеву, простому офицеру, такие решения принимать! Такому в академиях не учат! А с другой стороны ясно ведь, что они здесь, как голубые каски, и вмешиваться им запрещено.
- Коля, ты же миротворцем был, знаешь всё, чего нам нельзя. Только глазками, если не будет прямой угрозы, например попыток поджечь технику, которая у тебя так не вовремя заглохла. Я ещё перед стартом говорил техникам, и ты говорил! Вспоминаешь?
- Да-да, что-то такое припоминаю… Ну конечно, я же предупреждал! Как же я сам не догадался! Теперь точно вспомнил! А они уже стрелами и копьями мечут в меня. Прошу разрешить дать предупредительную очередь поверх голов, чтобы отпугнуть метров на сто, только сами не не высовывайтесь, а то нашу саляру спалят! Я сам их разгоню ходиком, если приставать начнут. Они ко мне бегут. В «ночного» вижу, обходят с флангов. Я стрельну пару раз, и схожу вперёд, попробую их от пленных отсечь, добро?
- Добро, только зря не геройствуй, смотри, чтобы под огонь не подставить женщин, ты лучше их командиров погоняй трусцой. Тогда, глядя на них, и солдатам воевать моментом надоест!
- А которые у них, там, «в шоколаде» ходят?
- Смотрел в кино? Вспоминай!
- Вспомнил, они с разгрузками такими ходили, для орденов. Ладно, чего голову ломать, все, кто станет командно руками махать – наш клиент!
Обнаглели, пережитки прошлого! Слышишь, какой металлофон устроили деревянными палочками!
- Николай, особенно не духарись, а то знаешь, они тебя за зверя примут, и начнут факелами забрасывать. Береги матчасть! Если придётся стрелять, то дай над головами. Если палатки какие найдёшь – подсвети сигнальными ракетами. Со связи не уходи.
- Понял. Их здесь десятка два, а в лагере роты две …  Или  больше? Ого, какие старательные!
- Не томи, докладывай!
- Командир, они тут вокруг лагеря ровчик копанули, и штакетник из бревёшек смастерили!
- Оставь их, не связывайся, обойдём, соединимся с нашими и решим, что делать!
- Серёга, они же тент на Камазе весь прокомпостируют, а то и спалят на радостях, что такого противника в бегство обратили! Будет тебе после от  зампотеха: и в землю закопал, и надпись написал…и будешь ты человеком-песней! Балладой! Или свяжись с нашими, и они похоронят такой классный эксперимент!
- Это ты намекаешь на то, что я в год собаки родился? Не глумись, у тебя с древними разные весовые категории! Тормози. Связь нужна. Впервые за вечер услышал от тебя дельное предложение. Сейчас, со старшим свяжемся! А ты, чтобы стоянием на месте на них тоску не наводить, свали пару лесин, для демонстрирации нашего дружественного расположения, и ещё пол забора, со стороны, куда пленных загнали, а там видно будет!
- Серёга, они же маленького обидели, стрелами покарябали! Дай стрельну разок, самопроизвольно, разумеется!
- Ворота есть?
- Есть. Заперты.
- Нет, Коля, мы же не знаем, на сколько здесь застряли, может они всю свою армию сюда притащат, настреляешься тогда! Ты культурно так постучись в дверь, мол, а у вас не заперто было, и хоботом поводи, оглядись. Микола, я тебя знаю! Ты получше посмотри, сколько там у них народа!
- Вижу штабной шатёр. Еду на заседание, а, командир?


Машина Николая рыкнула, выпустив из таинственных недр облачко, и ходко пошла на приступ. Кольцо из солдат, уже осознавших всю бесперспективность обстрела железной повозки стрелами, едва успело распасться. Люди в ужасе отшатнулись, прячась за деревья, а машина плавно приблизившись ко рву, вдруг припустила, и перепрыгнула его, носом врезавшись в земляной вал. Свежий, рыхлый грунт легко поддался, и так же легко, хотя и с хрустом, был проломлен частокол, похожий на ряд вертикально вкопанных карандашей. Такого поворота событий те, кто укрывался за  стеной, видимо не допускали ни при каком из возможных вариантов обороны, и потому стали прятаться за всё то, немногое, что могло скрыть их от зоркого ока неведомого противника с расторопностью тараканов, бросив обоз с пленными, чем те и воспользовались.
Противник легиона, закованный в железо вместе с повозкой, ни тех, ни других, не преследовал. Он вёл себя осторожно и осмотрительно, не двинувшись дальше, вперёд, где его уже ожидали доблестные и несокрушимые легионеры в засаде, с крепкой сетью, в которую, уж несомненно, поймали бы диковинного противника! Тот же, словно почуяв опасность, остановился возле загона с пленными, пригнанными ранее, и уже размещёнными на ночлег, и затем издал звук, похожий на короткий кашель, от чего оторопевший, и потому, одинокий охранник упал едва не замертво, увидав в свете факела, как нечто насквозь просверлило ствол сосёнки возле него, и та, затрещав, переломилась. Что думали люди, находившиеся в загоне с верёвочными путами на ногах и руках трудно себе представить, но они были настолько готовы к худшему, что от железного чудища даже не отвернулись. В лицах некоторых из них даже засветилась надежда, остальные же были напуганы не менее тех, кто их охранял, до этого странного визита.
Командир задумался на пол минутки, а после обратился к водителю:
- Шура, я у тебя видел лишний штык-нож под сиденьем, зачем водителю железка? Твоё оружие – гусеницы! Ну-ка, дай сюда!
Чудище открыло отверстие наверху, и из него вылетел великолепный нож. Он кувырнулся в воздухе, сверкнув рыжинкой в свете костров, и плашмя упал в песок, прямо перед ногами сильно битого бородача. Он, с реакцией хищника, завладел острой сталью, и уже через секунду освобождал своих земляков от верёвок на руках и ногах. 
Благодаря тому, что железная повозка своим боком загородила несчастных от солдат, засадничавших в лагере, и пригнавших местных в неволю, легионеры не могли видеть: ни – этого расторопного освобождения, ни того, как бородач расплылся злорадной улыбкой, ни, того, как он ещё больше просиял, увидев пролом в стене.
Под защитой железной повозки пленным никто не мог воспрепятствовать в освобождении, и через пару минут они уже готовы были следовать куда угодно, лишь бы подальше от этого места. Бородач что-то крикнул им, и все освобождённые выпорхнули на волю, как птицы из клетки, так же легко и радостно, и растворяясь в ночной мгле.
Тем временем солдаты и их командиры, видя бездействие со стороны незванного гостя, пришли в себя. Они заняли оборону в несколько рядов вокруг начальственного шатра. Возможно, там находился весьма значительный господин, потому, что строй вдруг расступился, и на авансцену спектакля выкатилась непонятная арба. На её деревянном лафете было закреплено нечто, напоминающее арбалет, заряженный копьём, толщиной в руку.
  - Командир, гляди, как они нас зауважали! «птурсы» подкатили!
- Какие птурсы!
- А вон, видишь, зажигают что-то в головной части!
- По лафету пулемётом! Огонь!- сам себе скомандовал Николай, и двенадцатимиллиметровые пули, выпущенные короткой очередью, разрушили  колымагу в пять секунд. Такой оборот событий вселил страх беспомощности даже в самых стойких и уверенных в себе римских бойцов, а командир «чудища» вздохнул:
- Успели! Чуть не спалили нас, Шура!
- Командир, ты что, серьёзно? Что они могут сделать нам копьём!
- Ты же сам нас спас, заметив, как на нём горшок поджигали! Этот горшок бьётся о броню, содержимое вытекает, и горит с такой температурой, что железо плавится, а внутри боекомплект детонирует от температуры, понял?
- Ни фига себе! Это, как в сорок первом, что ли, под Москвой? А зачем им нужны противотанковые средства?
- А вот, как раз для таких случаев! Греческий огонь, или ещё какая хрень! Воин, ты лучше бы книжки брал в руки не только в минуты острой нужды, там, где можно поразмыслить в одиночестве, мусоля бумажку, чем командиров отвлекать!
Николай не был великим мастером слова, поэтому вздохнул с облегчением, услыхав радио от командира:
- Двойка, что за стрельба?!
- Демонстрация силы. Всё. Ухожу отсюда. Я пошутил, а они всерьёз всё восприняли! Поджечь борт собирались, вот так! Я для прикрытия пленных пошумлю ещё немного, так что не пугайся.
- Сколько их там?
- Около полусотни в свете фар, а всего… Хрен их разберёт! В лагере масса палаток!
- Не думаю, что солдаты, а тем более их командиры легко проглотят такую обиду и потерю добычи!
- Серёга, но мы же не могли наших не выручить!
- Поэтому приказываю тебе хорошенько прицелиться, и шурануть  поверх командирских покоев, трассирующими, чтобы всей этой воинской единице было о чем призадуматься до утра! Если случайно зацепишь и запалишь шатёр – не возражаю, только учти: жертвы нам не нужны, не будем будить льва, дёргая его за хвост!
- Приступаю к выполнению.

Будучи людьми военными, защитники форпоста империи сразу, на подсознательном уровне, поняли, что башенка на железной повозке поворачивается к ним хоботом не к добру. Они стали пятиться от чудища, и продолжали свой, внеплановый манёвр до тех пор, пока кто-то не запустил из таинственной повозки пролетевшую над их головами красную звёздочку. Яркая, как солнце, она ударилась о шатёр, пробила его и подожгла. После этого что-то захлопало, выплёвывая огоньки.
 Банально, до скуки, горящими трассами из БМД подожгли запас кормов для лошадей,  попортили несколько палаток, сшитых из грубых, похожих на козлиные, шкур, и, в довершение, уже из пушки, пробили ещё две дыры в заборе.
В свете начинающегося пожара было видно, что солдаты в доспехах трясутся, однако не разбредаются, только лишь отступив подальше, на безопасное, как им казалось, расстояние, но  стойко охраняя кого-то, или что-то в погашенном ими от огня шатре. Экипаж даже проникся уважением к этим людям.
Но размышления о грани допустимых действий и моральности совершаемого ими в чужой стране были тут же свёрнуты: пришло время сниматься с позиции. Николай осмотрелся. Людей в загоне не было. Остался один. Он держал перед своими заступниками в повозке на вытянутых вперёд ладонях нож из чудеснейшей стали, возвращая его, с благодарностью, хозяину. Импульсивный командир схватил карболитовые ножны от штык-ножа, высунувшись из люка, огляделся и спрыгнул на землю, к бородачу, принял нож, затем вложил его в ножны и протянул назад, коротко пояснив:
- Владей!
Казалось, бородач понял сказанное, он широко улыбнулся, прижал нож к изорванной рубахе и побежал догонять своих. Тут только Николай заметил солдата, в шоке лежащего почти целиком под днищем  машины. Его трясло нервной дрожью так, что зубы клацали. Николаю пришлось потрудиться, подавляя в себе приступ хохота. Он хорошо представил себе ощущения легионера, вспомнив, какие он сам испытывал в училище, будучи курсантом, когда их обкатывали, на полевых занятиях, танками.
- Женя, прими «гостя» в десантный!
Сил упираться у полуживого солдата просто не оставалось. Он ещё видел, как открывается пасть ревущего чудовища, как оно начинает втягивать его в своё нутро, а потом , не дождавшись ощущения того, как чудище начнёт его пережёвывать, он лишился чувств ,от избытка  информации и впечатлений, конечно.
Николай вновь осмотрелся, подобрал с земли шлем солдата, красивый, с плюмажем, и запрыгнул на отправляющийся к своему же пролому задним ходом, «экипаж».