Действие второе. Понедельник

Больничный коридор.

Детский голос.
Divisio.

Доктор.
А, ты снова к нам! Ну как? Много ценного почерпнул для своей работы?

Доктор.
Да, ты был прав, этот случай весьма необычный. Мне необходимо снова побеседовать с пациентом. Ты позволишь?

Доктор.
Конечно! Мы и Паше всегда помогали, он к пациенту часто захаживал, подолгу с ним разговаривал, все тщательно записывал, протоколировал. Жаль, очень жаль...

Доктор.
Да, я знаю. Такой нелепый случай.

В больничной палате.

Автор.
Когда Доктор вошел, пациент сидел в странной позе. Он вцепился рукой за поручни кровати и склонил голову на плечо. Взгляд его был прикован к Доктору. Теперь он сидел в этой позе неподвижно и не раскачивался, как прежде.

Пациент.
Я услышал ваши шаги - у вас уверенный шаг.

Доктор.
Спасибо.

Пациент.
Не обращайте внимание на мою позу, мне просто что-то вчера не то вкололи. Так легче переносить боли и сосредоточиться, чтобы слушать его. Но я отвлекусь немного и расскажу вам про свой путь к нему. В день, когда Лилит соединилась с Сатурном в Скорпионе, я начал Делание. Я, знаете ли, не очень доверяю всем этим новым методикам: генная инженерия, клонирование – все это игрушки, недешевые фокусы. Это им, глупцам, голову морочат – они-то думают, что это генная инженерия, клонирование, новейшие бионанотехнологии, а на самом деле – если не получается, то жульничество, подтасовки, статистика и красивые слова. А если получается - то все та же лягушачья кожа да воронья кровь, прикрытая умными словами, красочными презентациями и сложными графиками. Я больше доверяю методам старым, проверенным тысячелетиями, в своей исконности, без всяких наукообразных ширм.
Итак, сначала Я разрезал и растер в порошок все древние книги, что прочел. Работа была нетрудной - бумага их страниц была истлевшая и хрупкая, она сама рассыпалась. Так Я получил Муку.
На этом слове Пациента передернуло.
Впрочем, мукой все закончилось. А начиналось все не так:

В день, когда родился я,
По небу пролетала хвостатая звезда.
Своим хвостом она меня задела
Напротив сердца оставила отметину на теле.

Вот – посмотрите!

Автор.
Пациент приподнял рубашку, и Доктор увидел родинку вытянутой формы у него на груди.

Пациент.
У меня была очень интересная жизнь.

На сцену ниспадает экран, на котором проецируется съемка любительской камерой: красивые виды океана с корабля, берега с тропической растительностью, прибрежные города и порты.

Если сопоставить мою жизнь с жизнями большего числа людей, то они не испытали и десятой доли того, что привелось испытать мне. Родители мои были океанологами. Они оплыли весь мир на корабле "Келдыш". Да, да, на том самом, с глубоководных аппаратов которого снимали фильм "Титаник". Я родился на самом корабле и все мое счастливое и безмятежное детство провел на нем. Пока моих сверстников принимали в октябрята в заснеженной Ивановской области, я любовался полетом летучих рыб близ Адаманских островов. Пока эти октябрята читали про доктора Айболита, я разглядывал крокодилов в устье Лимпомпо собственными глазами. Более того, в жизни мне всегда везло. После того, как финансирование экспедиций по научным проектам моих родителей резко снизилось, и они уволились на общей волне бегства из науки, Он не оставил нас. Они переехали в Черноголовку и стали одними из немногих научных сотрудников, которые вошли в этот водочный концерн. Поэтому я учился в самой хорошей школе, у меня были самые лучшие репетиторы, и я поступил в самый лучший университет. И это происходило в самое смутное и дикое время.

На экране появляются бандиты с золотыми цепями, перстнями и часами. Затем выезжает шест с извивающейся на нем стриптизершей. Выбегают молодые люди в белых рубашках и галстуках с кейсами в руках. Кейсы вдруг раскрываются и из них сыплющиеся из них доллары покрывают толстым слоем пол сцены. Налетевший с запада ветер подхватывает купюры и они осыпают зрителей. Зрители сразу же бросаются подбирать купюры, но люди в одинаковой одежде достают из-за спин бейсбольные биты и начинают избивать польстившихся на реквизит зрителей. У избитых и поверженных на пол зрителей они отбирают все деньги и ценные вещи.

Я ставил себе цели и всегда добивался их. В университете я избрал себе перспективную тематику по тканевой инженерии, попал в наиболее оснащенную и обеспеченную иностранными грантами лабораторию. И это даже в те безумные времена. Я был счастлив, как были счастливы Аристотель и Леонардо да Винчи, когда узнавали все новое и новое. И все то безумно интересное, что внове узнавал я, и сам процесс познания полностью захватывал все мое существо. Я скажу Вам – нет большего удовольствия, чем удовольствие, доставляемое познанием. И все другие виды удовольствия – от еды, вещей, женщин и власти не могут быть даже тенью этого блаженства. Итак, я наслаждался познанием, в то время как одних моих одноклассников убивали в разборках из-за коммерческих палаток, а другие мои однокурсники синтезировали в своих лабораториях новые наркотики и тут же, не отходя от роторного испарителя, пускали их себе по вене. Каждый год и каждый месяц я добивался все больших и больших успехов. В аспирантуре я проходил стажировки в лучших лабораториях научно-медицинских центров Хьюстонского и Берлинского университетов, где обучился самым современным методикам по культивированию изолированных тканей и органов и познакомился со многими видными западными учеными, работающими в этой области. Через некоторое время ровно в срок я защитил диссертацию и стал одним из самых перспективных молодых ученых здесь у нас, а не в виде утекших мозгов там, как все остальные мои сокурсники со стабильной зарплатой в 1700 у.е. за вычетом налогов и страховок. Уже тогда по иностранным грантам я получал хорошую прибавку к бюджетной зарплате научного работника и стал правой рукой своего Шефа. Все складывалось в моей судьбе наилучшим образом. Я ясно чувствовал, что Он любит меня. Любит меня несоразмерно тому, чего я заслуживал, так как я всегда был и остаюсь горделив, беспринципен, злобен, жесток и циничен. Но по его Любви я окончательно убедился в своей избранности и сразу возгордился. Почему? Почему Он избирает всегда неблагодарных грешников?

Раба избрали господином,
И цепи его стали золотыми.

Доктор.
Может быть, ваша жизнь складывалась так успешно благодаря вашим природным качествам, талантам, трудоспособности?

Пациент.
(обращаясь к залу)
Человек только думает, что сам добивается тех успехов, которые ему достаются. Это глубокое заблуждение. Это причина гордыни и зависти. Когда один получает несоразмерно больше, чем достоин по своей природе, а другой не получает и малой толики заслуженной награды за свои таланты и труды, они думают, что это несправедливо. Но есть качества человека, а есть замысел о человеке. Замысел знает о качествах, но человек редко использует качества для раскрытия замысла. Как только они начинают думать, будто сами достойны своих качеств, то предают замысел и приходят к погибели. Они глупы и невежественны. К замыслу надо идти не по уму, а по велению сердца своего, горением души своей. Умом замысла не постичь, но замысел всегда на пользу человеку, даже если он родится мертворожденным.

Доктор.
Но как мертворожденный сможет это оценить?

Пациент.
И жизнь в утробе – великое неизмеримое ничем благо. Секунда жизни – уже бесконечное богатство. Они не сознают этого, не умеют ценить. Лишь я, живой мертвец, по истине могу оценить святую благость жизни. Но и я лишь жалкий глупец.

Доктор.
(притворно)
Что Вы? Что Вы? Вы совсем не похожи на глупца.

Пациент.
Однажды охваченный своими горделивыми мыслями я шел по улице. Была зимняя ночь. Я взглянул в морозное темное небо и увидел мириады звезд. И почему-то мне показалось, что они померкли…
Было сумеречно и холодно. Завернув в один из переулков, я услышал плач. Этот плач издавала маленькая съежившаяся тень. Мне стало любопытно, я подошел к ней и увидел, что плачет девочка, закрывшая лицо ладонями.

На сцену возникает глухая темная стена. Прислонившись к ней, на корточках сидит Девочка.

Пациент.
Ты, наверное, потерялась?

Девочка.
Я смотрела в небо и называла звезды своими именами. И вот я увидела, как Рыбы нырнули в глубину неба, а из вод его вышел Человек с кувшином и стал лить из него воду. Брызги этой воды попали мне в глаза и я потерялась. Мне показалось, будто бы я стою посреди мира и вижу множество знамений, произошедших в короткий срок: я вижу, как мимо пронеслась комета; я вижу, как планеты выстроились в ряд, а потом расположились крестом; я вижу, как солнце померкло, и настала тьма посреди дня; я вижу, как стрелка вселенских часов разрушила глиняные ноги числа 11 и вступила во владения одиннадцатого знака; я вижу звездные дожди; я вижу гибельные наводнения, нестерпимый жар летом и жестокие морозы зимой; я вижу, как кровавая планета стала самой яркой звездой, и началась великая война на востоке. Что я еще могу увидеть?

Люди в одинаковой одежде, окружая зрительные ряды, подходят со всех сторон к зрителям и заставляют их пересаживаться. Они разделяют мужей с женами, родителей с детьми, братьев с сестрами, друзей и знакомых. Те, кто сидел близко друг к другу, теперь должны сидеть далеко. Многие сопротивляются. Тогда люди в одинаковой одежде снова жестоко избивают и насильно растаскивают недовольных в разные стороны.

Пациент.
Я наклонился к ней и отвел ладошки от ее лица. Слезы ее обагрили мои руки. Я упал перед ней на колени и сказал:
(обращаясь к залу)
"Я новая Звезда! Назови меня по Имени!"

Девочка.
(медленно исчезая во тьме)
Прости, я не знаю твоего имени...

Пациент.
Вы бывали когда-нибудь в аду? Ад – это не черти, жарящие тебя на сковородках, не голод, не болезнь и не смерть близких. Ад – это созерцание своего греха в излучении Его Любви. Ясно осознанной тобой Его безжалостной бесконечной Любви. Вы не заметили, что мне не страшна смерть? Потому что я уже живу в аду.

Тот смерти не боится, в ком дух иной сидит.
А вы, что думали – из вредности взрывается шахид?

Автор.
Пациент закрыл лицо руками и зарыдал во весь голос.

Пациент.
(надрывно всхлипывая)
Приди же, приди ко мне снова! Почему нельзя вернуть тебя? Ты была так рядом. Я говорил с тобой в наивности и простоте своей. Как в детстве, когда утром я приветствовал солнце, а вечером желал звездам спокойной ночи. Где ты, где ты теперь?

Автор.
Поглощенный своим горем, Пациент перестал замечать Доктора и, видя, что его невозможно отвлечь, тот решил покинуть палату до следующего дня.