Павлов-Степанов

Посвящается моему лучшему другу Пашке.

У Павлова-Степанова узкие глаза и большие очки. Это не значит, что он китаец или, скажем, таджик. Скорее наоборот. Редко кто увидит китайца двух метров ростом. Просто у него узкие глаза от больших очков. В последнее время он стал носить контактные линзы. Раньше его узкие глаза оптически увеличивались большими очками, а теперь стали видны во всей своей узости. Можно было бы сказать, что это прищур. И малознакомые люди скорее так и думали, но близкие друзья знали, что к чему.

Павлов-Степанов имел обыкновение напиваться пьяным. Водкой. Особенно, если перед этим весь день пил пиво. Тогда он становился исключительно добродушным и разнимал друзей, которые, напиваясь водкой, становились агрессивными. Даже без Павлова-Степанова дело почти никогда не доходило до драки, но он не мог вынести никаких словесных перепалок. Таким образом, в скандал, учиненный двумя спорящими друзьями, встревал третий, миролюбивый голос. Только другие очень пьяные друзья могли разобрать, о чем здесь идет речь на троих. Случайный прохожий, не в силах понять возбужденный разговор, наверное, подумал бы, что разговаривают какие-то чехи или румыны.

Еще Павлов-Степанов, напившись водки, полюбил последнее время петь. Происходило это так - Павлов-Степанов откидывался на спинку стула, обнимал рядом сидящего субъекта, набирал воздуха и… «Эх, хорошо сидим. А не спеть ли нам чего-нибудь душевного»? С этими словами он обращался к изрядно отдохнувшим друзьям. Друзья начинали вилять, мол, голоса нет, мол, сам хочешь, сам и пой. А женщины, почуяв развлечение, тем временем наседали на Павлова-Степанова: «Ой, спойте, пожалуйста. Мы так вас просим». Не находя поддержки у друзей, Павлов-Степанов начинал конфузиться: «Вы, змеюки, что вам, спеть трудно? Ну, давайте, хотя бы вот эту. У-у, подлые, душа рвется, а они… Ну, подхватите песню». А дамы тем временем щебетали: «Ну спойте, пожалуйста, эту песню. Мы как раз ее и хотели послушать». Отступать становилось невмоготу. Павлов-Степанов, еще раз набрав воздуха, начинал размахивать своим голосом, как топором, отчего друзьям становилось немного легче. Дамы слегка морщились, улыбаясь, но после новой рюмки подхватывали песню, и неслась она дорогами, мостами, закоулками. Этакий хор из топора и колокольчиков.