Действие шестое. Пятница

Детский голос.
Purificatio.

Доктор.
(осторожно входя в палату)
Я хотел попросить у Вас прощения за мою вчерашнюю выходку.

Пациент.
(с радостью)
Я знаю, я знаю, почему Вы не понимаете меня. Вы не можете понять меня. Да и как вам понять!

Автор.
С этими словами Пациент взял Доктора за руку, и они, легко оттолкнувшись от пола, застеленного больничным линолеумом, взлетели. Весенний ветер, налетевший с востока, отворил окно и, они, вылетев из него, быстро взмыли вверх и теперь свободно летели над городом. Вместе с ними летело Имя, извиваясь кольцами и восторженно разевая пасть. Великий город расстилался под ними, с нелепо торчащими то тут, то там новыми громадинами домов и трущобами окраинных многоэтажек, со сверкающими тысячами огней игровыми клубами и яркими рекламными щитами, с заполненными до последнего столика дорогими ресторанами и облепленными вороньем и бомжами помойками, с мчащимися по перекрытым проспектам кавалькадами лимузинов с мигалками и с улицами, запруженными пробками, а также и с самими горожанами: чиновниками и ворами, гастрабайтерами и грабителями, алкоголиками и игроками, проститутками и журналистами, геями и наркоманами, бомжами и беспризорниками, бандитами и ментами, бродячими собаками и фашистами.
(отвлеченно)
Неужели этому городу суждено стать столицей последнего Белого Царства? Неужели здесь будет трон последнего христианского царя?

Доктор.
Какой все же странный, но какой красивый город!

Автор.
Неожиданно какая-то тень в растрепанном белом халате пронеслась мимо Имени. Имя, извернувшись, пыхнуло на него огнем и гомерически расхохоталось.

Доктор.
Кто это? Мне как будто знакома эта фигура.

Пациент.
Это Павел Михайлович, Ваш бывший коллега.

Доктор.
Да, да. Я узнал его. Такой странный случай - он неожиданно пропал без вести. А потом через несколько месяцев его нашли мертвым на рельсах туристической железной дороги, ведущей на гору Брокен в Германии. Про это даже в новостях показывали, т.к. это чуть не вызвало падения паровоза с туристами в пропасть. Как он там оказался, никто сказать не мог. Немецкие медики могли лишь констатировать, что умер он от сердечного приступа.

Пациент.
Вот-вот. Вы медик и вам будет близко это сравнение. Этот город – больное сердце одного несчастного человека. Он отморозил себе ноги и руки, разбил голову, его внутренности поразили болезни. Да, этот человек долго пил, шатался, Бог знает где. Он сам виноват, в том, что сердце его в конечном итоге не выдержало, размякло и бьется теперь слабо и с перебоями. Но он не был грабителем и убийцей, как его великие соседи. Он убил и ограбил самого себя.

Доктор.
А где же сам этот человек?

Пациент.
Посмотрите. Вот он лежит под Вами.

Автор.
Вся троица летела теперь над необъятными русскими просторами, над великими реками, полями, лесами, над деревянными резными церквями и золотыми куполами монастырских храмов, над нефтью и газом, алмазами и никелем, над черными разваливающимися избами и растащенными до голых стен заводами, над пьющими вырожденцами и беспризорными детьми, над цыганскими наркоманскими особняками и среднерусскими азербайджанскими аулами, над все теми же чиновниками и ворами, бандитами и ментами...

Доктор.
Почему же этот город и этот народ не стерты тогда с лица земли как Содом и Гоморра? Где же праведники этого города и этого народа?

Пациент.
Да, русский народ вымирает и по всем демографическим прогнозам нам грозит скорое вырождение и исчезновение. Варвары заполняют нашу землю. Но народ – это не большинство. Народ – это небольшая часть людей, несущих в сердце своем идею и замысел, живущих согласно замыслу и проповедующих замысел. Не самые успешные и не самые богатые, эти люди пребывают в меньшинстве среди растущего числа ненормальных и аморальных, неполноценных и преступных. Но от душевных сил этих меньших зависит судьба остальных, и даже если никто не будет более слушать их, а будут преследовать и гнать от себя, то все равно смогут спасти они народ и землю свою. И не люди решают историю, и если была спасена Ниневия из-за нескольких праведников, то спасена будет и Земля наша. Уже перейден тот предел, когда народ наш должен был быть уничтожен за преступления его. Но если пощадили нас, то значит и простили, а если простили, то избрали для осуществления великой цели.

Доктор.
Обетованной?

Пациент.
Спасение народа лежит через искупление его грехов. В великий перелом сознания и превращение языческой толпы, верящей во все, что шевелится и избавляет от алкоголизма, в избранный народ. В новозаветных иудеев. И сколь велико было предательство и падение народа, столь велика должна быть искупительная жертва. Жертва русского народа – это установление Белого Царства на Земле.

Доктор.
А почему не красно-коричневого?

Пациент.
Белое Царство – это предреченное последнее христианское царство. Царство единой Вселенской Христианской Церкви, добровольного объединения всех последних христиан, последнего несдвижимого с места своего Светильника. И если христианство обрело силу в белой арийской расе, то и последнее царство – это империя прежде всего белой расы. Если величайшие творцы христианской цивилизации были белыми людьми, то и рыцари последнего царства будут последними белыми людьми. Но корнем, из которого вырастет и на котором будет держаться это царство, будет русский народ.

Доктор.
Но это же национализм и расизм!

Доктор.
Я не считаю преступным и постыдным утверждать, что я принадлежу к арийской расе и русскому народу. В истории не было христианской цивилизации без белой расы и не было русского народа без православия.

Доктор.
Но кто, кто будет строить вашу империю, если уже не осталось людей?

Пациент.
(указывая вниз)
Эти недостающие люди придут из этих земель.

Автор.
Внизу темные лесные просторы резко сменились яркими электрическими огнями многочисленных городков. Да они летели теперь над Европой, и Имя даже зарычало от захлестнувшего его предвкушения. Они летели над старинными городами с красночерепичными крышами, над готическими соборами, над великими музеями со скульптурами совершенных форм и картинами, образами своими затмевающими мир, над могилами величайших поэтов, художников, философов, писателей, скульпторов и полководцев, над пустыми величественными соборами до небес покрытыми скульптурами, фресками и витражами, над огромными полностью автоматизированными заводами со стерильно чистым производством и маленькими ювелирными мастерскими с потомственными в десятом колене мастерами, над бездельниками и протестующими, над русскими эмигрантами, пытающимися поскорее забыть свой язык, и все теми же геями и наркоманами, вырожденцами и извращенцами, трусливыми демократично-либеральными духовными трупами, которые скоро будут мыть шампунем тротуары своих улиц от жертвенной бараньей крови и подтираться по-варварски пальцем, политкорректно защищенным презервативом.

Доктор.
И что же они будут помогать осуществлять – очередной гей-парад или защиту прав многодетных мигрантов?

Пациент.
Среди них еще осталось множество христиан. Они честные, законопослушные, порядколюбивые, работоспособные и бескорыстные. В них много тех качеств, которых не хватает в нас, но которые крайне необходимы нам. После предательства и оборащения западных церквей, когда они окажутся во враждебном окружении, а то и будут гонимы за убеждения свои, большим потоком устремятся Белые Рыцари туда, где останется еще их вера. Они придут на нашу землю и вольются в наш народ и вместе с Белыми Рыцарями русского народа создадут последнее Белое Царство и обновленную единую Вселенскую Христианскую Церковь.

Доктор.
Вы так говорите, будто сами родились Белым Рыцарем? В самом деле, Вы вероятно интеллигент уже в четвертом поколении?

Автор.
Вдруг вся троица рухнула с неба на пол больничной палаты Пациента. Пациент упал на кровать – ему повезло больше всех. Доктор упал на пол и сильно ударился плечом о прикроватный столик. Имя приземлилось неудачно и помяло одно из своих правых воробьиных крылышек.

Пациент.
(приподнимаясь)
Не смейте мне даже это отвратительное слово это произносить. Интеллигент издох, как таракан, переевший "Раптор". Но как же он еще живуч! О! Эти неистребимые мастодонты ненависти к своему народу и земле. Пусть даже не к народу, но земле же все-таки своей. Да самое смешное, что часто и к народу своему. Их ненависть порождена комплексами, мало кому теперь уже понятными. Так как те, для которой они были актуальны, постепенно умирают, а остальные выживают, как могут. И эти остальные либо любят землю и народ свой, либо к земле и народу не принадлежат вовсе. Но ни тем, ни другим уже непонятно их надрывное брызганье слюной. И все же, и все же – О, чудеса! То здесь, то там уже в новом малочисленном поколении рождается эта ненависть, как какая-то наследственная болезнь. И все мысли те же, и слюна та же. Как помрачнение рассудка у умирающего человека. Не смейте причислять меня к этой презренной касте, поставившей себя выше всего святого на Земле своей, а в конце своего существования продавшей душу свою за побрякушки. Они умеют ныне только рисовать неприличные картинки и декларировать матерные слова, да и то не про всё, да не про всех. Все больше про самое незащищенное – про свои отринутые Святыни. Духовные потомки фарисеев от их совокупления с менеджерами среднего звена.

Доктор.
Но кто же Вы, как не интеллигент?

Люди в одинаковой одежде одной рукой достают пульверизаторы, которыми распыляют в зрительный зал напалм, а другой – огнеметы, которыми поджигают гору из зрительских тел. В огне гибнут последние зрители.

Пациент.
Вы снова! Я не это отродье - Я интеллектуальный аристократ. Я и мои предки жили интеллектуальным трудом, но я не ставлю себя выше остальных, не будучи выше. Я не продал свою душу за безлимитное подключение к интернет-магазину по продаже оскверненных святынь. Я взамен купил Черное Рыцарство.

Черный рыцарь в черных латах в черном замке с черными мыслями о черной мести черному герцогу под черной дырой черного неба...

Автор.
Пациент еще долго бормотал пока, язык его не свело, и он перестал выговаривать звук "ч". Доктор оставил его и, поглаживая болевшее плечо, вышел из палаты.