ПРОЛОГ
I
Общеизвестно, что провожают поезда, совсем не так как пароходы. Увы, сравнивать было не с чем. Мне никогда не приходилось провожать пароходы. И, на пароход меня, тоже, никто никогда не провожал. Как-то так получалось, по жизни, что я, либо ездил, либо летал. Плавать или «ходить» на больших судах, как сказали бы, бывалые морские волки, мне не доводилось. Разве что, на корабликах, с водоизмещением, скажем, «речного трамвайчика», или речного же, рыболовецкого сейнера. А так, все больше приходилось продвигаться по воде при помощи своих четырех конечностей. И, надо сказать, люблю я это дело - жутко! Вообще, не равнодушен к воде, особенно холодной. И, хотя, я свято чту романтическое прошлое батюшки Тихого Дона, но что делать?! Не устраивает он меня, по некоторым параметрам, в летнее время: водичка - как парное молоко. Для кого-нибудь (да, пожалуй, для большинства), это и в кайф, но, только, не для меня. Родники, конечно, в такую жару спасают, но там не шибко развернешься: в лучшем случае, плаваешь по кругу, диаметром метров в пять, как «золотая рыбка» в аквариуме. А уж, чтобы нырнуть, скажем, с «бортика», тут, вообще, талант нужен: глубина-то, в родниковом бассейне, максимум, мне по пояс. При отсутствии соответствующих навыков, вполне можно и дно «пропахать» носом. А оно, обычно, там - каменистое. Вот и влечет к себе море – «самое синее в мире», хотя бы, раз в год, хотя бы на недельку… Уж, там-то наплаваюсь, наныряюсь в прохладной водичке, вдосталь! Градусы, конечно, не те, что в роднике, но, с утра пораньше, вполне можно застать приемлемую для меня температуру…
Вот, таким вот, манером, я вожделеюще размышлял о преимуществах морского отдыха над опостылевшей работой в плавящемся, от августовской жары, южном городе. Бросив сумку в своем купе под койку, и безуспешно попытавшись открыть окно, я вышел в коридор вагона, где, спасаясь от духоты, чуть ли не наполовину высунулся из раскрытого окна. От нечего делать, я почти с умилением наблюдал традиционные сцены прощания с родными и близкими на перроне.
Увы! Никто мне не махал на прощанье платочком, и никто не смахивал украдкой скупую мужскую слезу, прочувствованно говоря: «Береги себя… ради нас.». Не голосила дурным голосом молодая жена: «А на кого ты нас покидаешь?!». Не рыдали дети душераздирающими голосами: «Папа! Папочка!»… Впрочем, подобных картин на перроне я тоже не наблюдал. Царила обыденная привокзальная суета: кто-то в десятый раз спрашивал – не забыли ли положить паспорт, кто-то громким шепотом осведомлялся: хорошо ли спрятаны деньги. Давались всяческие наставления в путь, и передавались бесчисленные приветы родственникам и знакомым. Время от времени раздавались звуки прощальных поцелуев…
Увы! Я был чужой на этом празднике жизни!.. Меня никто не провожал: я покидал этот город по-английски, не прощаясь. А, если уж честно, не было у меня никакой молодой жены, да и старая давно уже была не моя. Не было и детей, по крайней мере, таких, которые еще могли рыдать на перроне за уезжающим папой. Как не было и старого товарища, способного на скупую мужскую слезу… А как хотелось! Ах, как хотелось, чтобы кто-то, взяв меня за плечо и сочувственно глядя на мое изнуренное непосильной работой лицо, сказал: «Вам бы, товарищ, в Крым…». Да, именно в Крым выезжал я сегодня, вечерним поездом. Мой еще молодой, но уже изрядно изношенный организм срочно нуждался, хотя бы в неделе благословенного безделья перед предстоящей большой работой. И, очень уж мне хотелось, чтобы эти самые комиссары, в ихних шлемах, с которых пыль сыплется, склонились молча надо мной, как можно позже. А потому следовало отдохнуть: нервное перенапряжение - штука серьезная и «перемена участи» мне пойдет только на пользу. Да и другого времени для отдыха в этом году может и не представиться.
Жить, как растение: ни о чем не думать, никуда не спешить, радоваться морю, солнцу, вдыхать благословенный крымский воздух – вот что мне нужно!.. И одиночество… Одиночество, к которому я стремился всю свою жизнь, и всю эту жизнь (будь оно неладно!) страдал от которого… Ибо, согласитесь, трудно найти женщину, которая смогла бы разделить одиночество закоренелого убежденного холостяка. Мне, во всяком случае, такие не попадались. А если и попадались, то ненадолго. Конечно, могла бы прийти на перрон, чтобы проводить меня в не столь дальний путь, одна из моих старых (но не очень) подруг, если бы, я ее попросил или, хотя бы, известил об отъезде. Весь вопрос в том – которую из них просить или извещать?.. Так пусть уж они, до поры до времени, остаются в счастливом неведении относительно моего пребывания. Уверен, что никто из них, меня и не хватится, а если и позвонит, то сочтет, что я где-то в гостях. Да что там, никто во всем городе не заметит моего отсутствия! Вот когда я вернусь, весь в загаре, тогда-то и посыпятся попреки: почему я не соизволил взять с собой на отдых ту или иную. Да еще начнут выпытывать: с кем это я ездил отдыхать на моря. Да ни с кем, мои милые, да ни с кем, родные! С чего бы то я пер с собой самовар, в Тулу едучи?.. Да и не нужен мне никто, по правде говоря… Покоя хочется. Пусть, не вечного, но, все-таки, покоя.
Хотя, положа руку на сердце, неплохо было бы, конечно, поехать отдохнуть с развеселой, дружеской компанией, как в старое доброе время. Да беда в том, что порастерялись мои друзья во времени и пространстве… Иных уж нет, а те – далече… А третьи, увязли наглухо в житейских, деловых и семейных коллизиях…
Я услышал, как кто-то протиснулся мимо меня и вошел в мое купе. Я обернулся на секунду: мужчина. Что ж, все к лучшему. Будет с кем выпить на посошок. А была бы молодая женщина – было бы с кем пофлиртовать в пути. Ибо, известно: самая дорогая вещь на свете – это человеческое общение.
Наконец раздалось долгожданное: «Поезд отправляется, провожающих просим покинуть вагон!». Последнее «прощай»… и поезд медленно тронулся к брегам Тавриды.
Спутника моего по купе, тоже, по всей видимости, никто не провожал. А свободные места оставались пока не занятыми.
Я вернулся в купе и занял место у окна напротив моего попутчика. Мне приветливо улыбнулся мужчина примерно моего возраста (лет, эдак, тридцати пяти) голубоглазый, с длинными русыми волосами, забранными в конский хвост и аккуратно подстриженными усами и бородкой, более темного, почти медного оттенка. Одет он был в потертые голубые джинсы и такую же жилетку, надетую прямо на загорелое тело. Взглянув на его руки, свободно лежащие на столике, я сразу подумал, что он художник или музыкант. Вообще, в его облике было что-то от хиппи, еще тех, «детей –цветов» начала семидесятых. Улыбнувшись в ответ, я представился:
- Будем знакомы. Игорь, - и первый протянул руку. Ответив крепким рукопожатием, он ответил:
- Очень приятно. Андрей.
Пожимая его узкую кисть, я заметил белую полоску шрама на загорелом запястье. В голове мелькнуло: «Резался. Точно из богемной братии». Уловив мой взгляд, он небрежно махнул рукой:
- А-а! Грехи молодости…
- Любовь к женщине, конечно, – полуутвердительно сказал я.
Он усмехнулся:
- И к ней тоже. Куда ж без них, без женщин.
- Как сказал один юморист: «На брянщине и на смоленщине – везде тянет к женщине».
- А особенно, на киммерийщине! – весело подхватил Андрей.
- Так Вы в Киммерию?
- Да, в Коктебель. В свое время я исходил Тавриду вдоль и поперек, но лучше, пожалуй, мест не встречал.
- Волошинские места… Замечательно. Рисовать, то есть писать? – поправился я.
- Творить, – неопределенно кивнул он, - а Вы?
- А я еду в Тавриду просто отдыхать… И в места, несколько, более цивилизованные…Где-нибудь в районе Ялты – еще не решил… Знаете, акт творения, у меня уже крепко завязан на компьютере. Отдельно от этой железяки, работу я уже себе не представляю. Писать что-либо ручкой, процесс для меня уже чересчур трудоемкий. А на ноутбук еще не заработал. Впрочем, неуверен – стоит ли мешать две эти вещи: работу и отдых в таком чудесном месте, как Крым?.. Да и ваш брат-художник, слыхал я, все более переходит от кисти и угля к машинной графике.
- Да, – небрежно кивнул Андрей, - процесс, к сожалению, необратимый… А что Вы пишете?
- Что пишу? – повторил я, ставя на столик бутылку коньяка, пластмассовые стаканчики и коробку конфет, - Да, то же, что и Вы, наверное. Сказки.
Андрей поморщился:
- Коньяк?.. В такую жару? Да еще стаканами?.. А-а! Наливайте! – отчаянно взмахнул он рукой.
- Да, здесь душновато. – согласился я, - Хоть бы больше никого не подселили.
- Не подселят. – уверенно сказал Андрей, - Я об этом уже позаботился.
- Серьезно? – удивился я, - У Вас большие возможности!
- Да, есть, кое-какие… - скромно улыбнулся мой попутчик, - Нам ведь, с Вами, ни третий, ни четвертый без надобности.
- И то верно! – согласился я, - Окно бы открыть, но оно закрыто наглухо – я пробовал: без инструментов не обойдешься.
- Да что Вы говорите! – удивился Андрей, и даже, не приподнявшись, одной рукой взялся за ручку и, без видимых усилий, опустил окно почти до упора. В купе ворвался поток свежего воздуха. (И, если бы, стаканчики не были наполнены, почти до самых краев, они наверняка бы перевернулись.)
- Здорово! – откровенно восхитился я, - как это Вы?
Он опять небрежно взмахнул рукой, не отличавшейся особенной накачанностью:
- Как говорят – ловкость рук и никакого мошенничества… - он приподнял стаканчик, - За что пьем? За знакомство?
- За знакомство, – согласился я, - и за Сказки, которые помогают делать былью подобный коньяк.
Отпив половину стаканчика, как и я, он удовлетворенно кивнул:
- Коньяк, действительно, отменный… Может, перейдем «на ты», для простоты общения?
- Идет. – согласился я, - Коньяк хороший. Разве что, голова на утро немного поболит, но море все вылечит.
- Не беспокойся, – Андрей пощелкал пальцем по бутылочной этикетке, - после этого коньяка голова болеть не будет… Так ты, писатель, как я понял. И, что, твое ремесло дает достаточно средств, чтобы употреблять такой коньяк?
- Писатель… - поморщился я, - Твое определение моей работы более верно – скорее ремесленник… До писателя мне, как до Луны. Что касается средств…что ж, с хлеба на коньяк перебиваюсь.
Помолчав, Андрей задумчиво процитировал:
- «Мы рождены, что б сказку сделать былью…». Ты, как я понимаю, в своей работе, делаешь наоборот: берешь быль и преобразуешь ее в сказку?
- Я вновь поморщился:
- Андрей. Вот только не надо теоретических споров о сущности писательского труда!
- Что ты, что ты, Игорь! Я по жизни сугубый практик. Какие там теории – кругом дел невпроворот!
- Ну и чем же ты занимаешься? – поинтересовался я, пополняя содержимое стаканчиков.
- Чем занимаюсь…- отрешенно улыбнулся, Андрей, пригубив коньяк - Да, пожалуй, тем, о чем говорилось в песне: беру сказку и преобразую ее в быль. Согласно утвержденному сюжету, разумеется.
- А кто утверждает сюжет?
Андрей кивнул на потолок:
- Начальство, конечно.
- Угу, - глубокомысленно кивнул я, – следовательно, и здесь – цензура.
- Так и в театре есть худсовет, утверждающий репертуар. А, здесь, уж… - развел руками А ндрей, - Да и сюжет-то, утверждается в самых общих чертах. Свобода волеизъявления героев полностью соблюдена – иначе и быть не может. Свобода выбора - это же один из краеугольных камней нашего дела.
- М-да? – скептически промычал я, - а сами-то, сюжеты откуда берутся?
- Игорь!.. Ну, ты как маленький… Оглянись вокруг - сюжеты рождает сама жизнь! Да, порой, такие, что куда там Шекспиру с его «Гамлетом»! Просто, одни из них представляют интерес для дальнейшей разработки, а другие нет.
- И, кто это решает?
- Я, конечно… Ну и такие, как я.
- И кто же ты?
- Да, как сказать?.. Пожалуй, что, вечный студент… А работа… Что-то вроде «халтуры» в стройотряде: подай, принеси – подсобка, в общем. Курьером иногда задействуют… Но мне нравится: времени для творчества – Вечность. Да и контроль сверху - чисто номинальный: лишь бы держался в рамках установленных Канонов.
- В общем, почти свободный художник.
- Ну, можно сказать и так.
Я попытался переварить полученную информацию, но понял, что без коньяка не разберусь:
- Что ж, хорошее дело, за это надо выпить!
И выпили. Коньяк сделал обычный переворот из желудка в мозг, и в голове моей прояснилось.
- Хорошее дело, говорю, – сказал я, закусывая конфетой, - главное, чтобы сказки были с хорошим концом.
- Да, именно, на таких я и специализируюсь, – согласился Андрей.
-…А что есть и другая специализация?
- Да, к сожалению, - печально кивнул Андрей. - В том-то и сложность моей работы, что почти постоянно приходится натыкаться на типов, которые норовят направить процесс в сторону негатива…
- И, что же ты делаешь в таких случаях?
- Все, что могу. Но, далеко не всегда достигается нужный результат.
- Так, что, эти конкуренты… Они сильнее, что ли?.. Или у них больше возможностей?
- Да в том-то и дело, что нет. Кадры подводят! – с досадой воскликнул Андрей, наполняя стаканы, - Сам знаешь: человек слаб. А за неимением гербовой – пишем на простой.
- Да, прав был дедушка Сталин – кадры решают все, – глубокомысленно промолвил я, - но он с ними и не церемонился.
- Эти тоже не церемонятся, - удрученно подперев рукой щеку, пробормотал Андрей (похоже, его стало немного «разбирать»), - для них люди – все равно: свои, чужие – расходный материал. А спецов-то – раз, два и обчелся. Приходится просеивать массу народу, чтобы найти подходящих фигурантов… Вот ты, парень, вроде, подходящий. Не желаешь ли поучаствовать? Либретто – во! – Андрей показал большой палец, - и партнерша – товарищ проверенный, не пожалеешь!
…Партнерша, говоришь… Партнерша – это хорошо. За это надо выпить. - я взял бутылку и попробовал наполнить стаканы, но, увы, она была уже пуста.
- За нее стоит выпить, – сказал Андрей, отобрал у меня бутылку и наполнил стаканчики до краев.
Я обалдело уставился на бутылку:
- …Как это ты?
- А-а, я ж говорил – ловкость рук… Давай-ка, выпьем за нее.
Выпили.
-… Андрей, ты меня, конечно, прости, за меркантильность… Но что я с того буду иметь, если соглашусь участвовать в твоем спектакле?
- Сказке, – строго поправил меня Андрей.
- Хорошо – в Сказке, – согласился я.
- А что бы ты хотел?
- Ну-у… не знаю… Я бы много чего хотел!
- А ты подумай. Хорошенько подумай…
… Надо выпить! – заявил я.
- Вот, вот! – поддержал Андрей, - In vino veritas. Выпей и подумай – истина-то и откроется.
Выпили. Размышлял я недолго:
- Любви хочу. Настоящей Любви.
- Что и требовалось доказать! – обрадовался Андрей, - Будет тебе настоящая Любовь. Все мои Сказки – только о Любви. Ибо, она есть мерило всего сущего. Только уж, не обессудь: потрудиться придется. Сам знаешь, за Любовь нужно бороться.
-…А она красивая?
- Она девушка твоей мечты, - совершенно трезво ответил Андрей.
- Хорошо бы… - мечтательно протянул я.
- Ну, так по рукам?
«Похоже, меня фрахтуют, как загулявшего бича, на шип с недоукомплектованной командой», - подумал я.
- А, где наша не пропадала – по рукам!
Мы «ударили по рукам», еще раз выпили за успех нашего предприятия, после чего решили что пора «баиньки».
Уже лежа в койке, в полудреме, я спросил:
- Слушай, а если я не уберегу эту свою Любовь?
- Должен уберечь, - так же сонно отвечал Андрей, - а не убережешь, то на фига тебе такая жизнь – без Любви…
- И то, правда… - вздохнул я, засыпая, - на кой мне жизнь без Любви…
II
Утром меня разбудила проводница: поезд подходил к Симферополю. Попутчика моего в купе не было. Несмотря на выпитые вчера, как минимум, две бутылки коньяка на двоих, голова моя была абсолютно ясной и чувствовал я себя превосходно. «А коньяк-то, действительно, замечательный» - подумал я. Взял в руки бутылку, и она, на удивление, оказалась почти полной. «Чудеса какие-то» - пожал я плечами. Однако, этот Андрей – Артист с большой буквы!
Хотел, было, плеснуть себе коньяка, но передумал: негоже начинать встречу с Морем со спиртного. Окно в купе, было закрыто. Я попытался открыть его, но, как и в прошлый раз, потерпел фиаско. Ерунда какая-то! Я внимательно осмотрел окно и пришел к выводу, что открыть его без специальных инструментов, практически, невозможно. Более того, судя по некоторым признакам, не открывали его очень давно… Но, я прекрасно помнил весь вчерашний вечер и нашу беседу с Андреем. Окно было открыто им еще до принятия первого стакана, так что, алкоголь здесь был не причем. У парня, поистине – «золотые руки». Сам же, разговор, несмотря на все его странности, не вызывал у меня чувства отчуждения.
Пройдя в купе проводницы, я поинтересовался:
- А попутчик-то, мой, где?
- Да сошел он на предыдущей станции… Да! Просил Вам передать что мол, свидитесь еще.
- Что ж, спасибо.
- Не за что. По всему видать, хороший человек, душевный.
- И то, правда. – улыбнулся я проводнице и вернулся в свое купе.
До Симферополя оставалось еще минут десять ходу, и я попытался разобраться в сути нашей ночной беседы с Андреем. Она, не то чтобы ускользала от меня, но оставляла открытыми многие вопросы. В сущности, вопросов было три. Первый: личность самого Андрея – мне почему-то казалось, что я встречал его где-то раньше… Его, столь примечательный облик… Облик. Скорее уж лик. Вот, вот – у него типично иконописный тип лица. Только вот школы не припомню… Впрочем, Ростов, как говорят, город маленький: возможно мы, действительно, где ни будь с ним пересекались.
Вопрос второй: чем он в действительности занимается? Вчера, его сентенции о преобразовании Сказки в быль, я воспринял как должное, но, как фактор, присутствовал алкоголь, и потому, видимо, внутреннего протеста о возможности существования такого рода деятельности я не ощущал… Странно, но не ощущаю я этого протеста и теперь, хотя в области рационального, такая деятельность невозможна. Просто я верю этому человеку. Верю, вопреки разуму… Может быть, потому что хочется верить? Верить в возможность такого рода преобразований… А, почему бы, собственно, и нет? Почему я должен отказывать себе в возможности расцветить серость бытия - Радугой Чуда?
Вопрос третий: наш с ним, устный договор. Никакой юридической силы он, разумеется, не имел. И вообще, все, опять-таки, можно списать на пьяный бред (а к этому времени, мы с ним были, уже, изрядно, «подшофе»): по пьяной лавочке – чего только не наболтаешь. Хотя, по той же пьяной лавочке, он мог мне предлагать участие в какой-нибудь, действительно реальной авантюре… Но, суть-то в том, что мне жутко хочется участвовать в авантюре, в центре которой будет фигурировать Любовь!.. Да, Сказки мне хочется, Сказки!.. Ибо, обрыдла мне эта «проза жизни» - сил нет…
ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
III
«И увидел он, что это хорошо!»… Но скучновато… Всякая идиллия скучна… Хочется чего-то… Дисгармонии, какой-нибудь, что ли?...
Лазурное зеркало моря…Безмятежное голубое небо…Щедрое южное солнце…Чего же больше?.. Благодать!.. Хочешь – перевернись на спину, подставь солнцу, еще не пропеченные, участки кожи. Хочешь – прими морскую ванну… Ан нет!.. Не хочу!.. Слава Богу, уже четвертый час, как только и делаю , что чередую эти самые морские и солнечные ванны… Как бы пролежней не было… Но вставать тоже не хочется… Да и зачем? Обедать еще, пожалуй, рано… Утром, в поезде, я довольно таки плотно перекусил, окончательно добив пищевые запасы, взятые из дому…
Да, скучно, все-таки без компании… Ну, что ж поделаешь, раз оно так получилось… Вся эта суета… Пришлось выехать одному…
Но на нет - и суда нет… Разве что, «присуседиться» к какой-нибудь айяяй-компании… В картишки там, что ли, перекинуться, а там, глядишь, покатит…
Неохота… Навязываться неохота… Ну что ж, вот и прозябай в гордом одиночестве!.. Ну, на счет «гордого одиночества» это ты, пожалуй, брат, перебрал…Есть, как сейчас принято говорить, альтернатива. Если гора не идет к Магомеду, то Магомед пойдет к горе! Следовательно, необходимо в кратчайшие сроки создать небольшой, но крепко «спитый, спояный» коллектив…Итак, глава концессии уже есть, пора подумать о членах-пайщиках этого «совершенно безнадежного предприятия». Впрочем, «члены», в настоящем случае - некорректное определение…Мы бы предпочли «дам-благотворительниц»…Хотя бы одну… Мы люди скромные..
Ну, вот, например, справа…брюнеточка… А, что, все приемлемо… Все при всем: стройненькая, ноги длинные… Лицо, правда, толком не разглядишь: очки и кусок бумаги на носу, чтоб не обгорел… Глаза… А черт его знает какие у нее глаза, если они закрыты! Ресницы длинные густые, грима ноль… Судя по загару она здесь не давно… А главное, так же как и я, «в гордом одиночестве»…
Вот и встретились два одиночества, развели у дороги…бардак. Ну, уж это ты брат, переборщил! Прямо уж таки сразу и бардак!... А если серьезно, почему бы и не побеседовать двум молодым людям на нейтральные темы: о цветах, о птичках, о погоде, о музыке… «У меня есть гармонь..». Нет! Старо и слишком прямолинейно. Азия-с. Могут не понять. Надо что-то более оригинальное…, чтобы сразу сразить полетом фантазии, показать все богатство своей неординарной личности…
Однако чем бы привлечь ее благосклонное внимание?.. Каменюкой, что ли шибануть?.. Или издать неприличный звук?
Ага, повернулась на бок, снимает очки… Глаза синие, как море…(где-то я уже их видел?) Однако… Труба зовет! Попробуем экспромтом - что в голову придет… Ничего не идет.
А! Главное начать!
«Брякаю»:
- Игорь…
Ресницы недоуменно взлетели ввысь, глаза слегка расширились… Томительная пауза… На слегка припухших губах зазмеилась легкая усмешка… Оценивающий взгляд…(Кажется клюет. Ну-же, ну-же!)
- Рита…
(Ура! Игра принята, продолжим в том же духе – а-ля «лаконика».)
- Ростов.
- Ленинград.
- Давно?
- Третий день.
- Первый.
- «Дикарем»?
- Да. Санаторий?
Ленивый кивок в ответ, переворачивается на спину и закрывает глаза. Следую ее примеру (пожалуй, нужно выдержать паузу!). Томительное молчание…
- Молодой человек!...
(Так, не выдержала. Делаю вид что задремал.)
- Ась?!...
- Вы всегда так немногословны?
-…Да Вы уж извиняйте… Я человек простой и говорить не люблю…да и не умею… Но, так как, говорить что-то все-таки нужно…Скажу прямо: Вам бы я отдался, вообще, без слов….
Приподняв очки, Рита с минуту разглядывает меня своими прекрасными синими глазами, размышляя, по-видимому: а не послать ли меня куда подальше. Опуская очки она со вздохом произносит:
- О sancta simplicitas!
- Чего ругаешься?! Ругаешься чего! – мгновенно реагирую я.
- Может хватит, дурочка-то валять?
- Вот тут, Вы правы, Рита. - отвечаю я, уже более миролюбивым тоном, - Вообще то, я предпочитаю валять дурочек, но…увы, в настоящий момент, в пределах видимости, достойных кандидатур нет… Если судить по вашей латинской поговорке, разумеется. Кстати, Рита, можете считать это за комплимент.
- Благодарю… Хотя комплимент, довольно-таки сомнительный. Ведь Вы сами, только что подтвердили общеизвестную истину, что мужчины предпочитают иметь дело с глупыми женщинами.
- Знаете Рита… Это вопрос довольно щепетильный… А Вам не кажется, что словосочетание «Умная женщина» несколько парадоксально?
-…Пожалуй…
- Ради всего святого: не морщите Ваш прекрасный чистый лобик, Рита! Думать вредно. От этого появляются морщины… Такие как у меня… Милые женщины! Предоставьте это низменное занятие нам, мужчинам. Нам ведь, терять, особенно, нечего… Что касается Вас, Рита, я буду называть Вас - «мудрая женщина». Это более верное определение... Ибо, мудрость подразумевает некое инстинктивное знание, нежели разум. Что более приличествует женщине… Если не ошибаюсь, в одной из пьес Оскара Уальда сказано, примерно, следующее: «Как может быть женщина быть счастлива с человеком, который упорно желает видеть в ней вполне разумное существо»…Так что не обессудьте, Рита, если…
- Я вполне понимаю Вас.
- Это приятно. Приятно общаться с человеком, который тебя понимает…По нынешним временам, это дорогого стоит… Некоторые, это считают даже счастьем. …А вот что касается «святой простоты», тут я с Вами не согласен, как, впрочем, и с глубокоуважаемыми гражданами Древнего Рима. У нас, на Святой Руси, говорят и мыслят иначе: «Простота – хуже воровства». Не знаю как Вы, а я с этим определением полностью согласен. И надеюсь, что Вы не приняли всерьез мою сентенцию: «Я человек простой». К этой категории людей, я не могу себя отнести по той простой причине, что ее не существует в природе… Простых людей, Риточка, нет!.. Каждый человек неимоверно сложен. Простыми бывают только инфузории-туфельки, одноклеточные… Так что, умоляю Вас, Рита, не верьте тем, кто бьет себя в грудь и кричит что он, де человек простой! Это всего лишь удобная маска - личина, которая даже не прикрывает, а оправдывает элементарное хамство,… образцы которого, я Вам не столь давно продемонстрировал. А посему, нижайше прошу простить меня, за сей проступок. И счесть его, пускай, не за совсем удачную, но, все таки шутку. Смею ли я надеяться на Ваше милосердие?
- Надейтесь… Все будет зависеть от вашего дальнейшего поведения. Пожалуй, Вы уверили меня, в том, что Вы не столь просты…как думаете. – таинственно улыбаясь, сказала Рита.
-…Вы, наверно, хотели сказать – «как кажитесь»? – уточняю я.
- Я сказала то, что хотела сказать, - безапелляционным тоном, непонятно отрезает Рита и продолжает, - В свою очередь, я надеюсь, что вы меня избавите от «излияний», свойственных «человеку простому».
- Уж это я обещаю. Если я, что-либо, ненавижу на этом свете, так это - хамство, в любом его проявлении… Ну и, соответственно, его носителей, в облике «человеков простых». Право-таки, Рита, я вполне понимаю Ипполит Матвеича Воробьянинова, в тиши московской ночи, исторгающего вопли: «Ха-мы!!!...Ха-мы!!!» Помните? Ведь это, своего рода, крик души. Так сказать, «глас вопиющего в пустыне». Ей-ей же, мне самому, порой, хочется «возопить»… Даже в трезвом состоянии… Я Вам еще не надоел своей болтовней?
- Продолжайте… Все лучше, чем ничего. Здесь изрядно скучно… А Вы, я смотрю, в своем роде «филозоф».
Отнюдь. Философия, обычно, удел женатых мужчин, а я холостяк.
- Верю. Иначе и быть не могло: раз на юге, значит холостяк.
- Зря Вы так, Рита… Крест на пузе – холостяк!
- Да верю, верю же!., - смеется Рита, - меня, Ваше семейное положение, не очень-то интересует.
- А меня Ваше.
-…А Вы еще и нахал!
- Что есть – то есть. Не отрицаю. Но, посудите сами: допустим, Вы замужем. Ну и что?.. Какое мне дело до этого несчастного?!
Рита возмущенно качает головой, бросает: «Нет слов.», - легко встает и идет к воде.
Хороша. Право слово, хороша!... Неплохо плавает… Кажется, это то что нужно…Во всяком случае, стиль взят верно и воспринимается благосклонно. Продолжим в том же духе.
Беру ее полотенце и иду к полосе прибоя, наблюдая, как Рита выходит «из бездны вод»…
Окутывая полотенцем, ее плечи, искрящиеся, тысячами отраженных капельками воды, солнц, вдохновенно декламирую:
- « Я целовал твои соленые губы, но они солоны были не от слез, а от пены морской, из которой ты вышла, о Афродита!»
- Кто же автор - сих вирш? - интересуется Рита.
- Ваш покорный слуга… Это экспромт.
- Так Вы еще и поэт, ко всем своим недостаткам.
- Моя профессия располагает к поэтическому восприятию действительности…
- Кем же Вы работаете?
- …Видите-ли, Маргарита… Мое поприще лежит в довольно-таки интимной сфере человеческого бытия…
- Вы меня заинтриговали. Так что же это за таинственная профессия?
- …Ну, если Вы настаиваете… Младший черпальщик ассенизационного обоза при холерных бараках города Батайска, к Вашим услугам!, - браво гаркаю я и даже бодро щелкаю голыми пятками.
- … Благодарю… Пока что, в Ваших услугах не нуждаюсь…По крайней мере в профессиональных…, - смеется Рита.
- Жаль…,- огорчаюсь я. Я желал бы Вам служить… Марго! Будьте моей Королевой!
- Что ж, придется посвятить Вас в рыцари…На колени!, - величественно командует Маргарита, и я бухаюсь в соответствующую позицию.
- Подайте мне шпагу, сеньор!
Оглядевшись по сторонам, я удрученно развожу руками.
- Разве Вы без шпаги пришли? - удивляется Рита.
Еще раз, оглядевшись в поисках чего-либо подходящего, я почтительно подаю ей одну из моих ласт, валяющихся рядом с лежаком. Улыбнувшись, Рита удовлетворенно кивает, и слегка шлепнув меня ластой по левому плечу, торжественно провозглашает:
- Посвящаетесь в рыцари «Зеленой Шпоры»!
Я нежно целую ее в руку, принимаю ласту и немедленно натягиваю ее на ногу, - Клянусь, моя Королева, я не сниму ее до самого конца… отпуска.
- К чему такие жертвы, рыцарь, - смеется Рита, - я потребую от Вас услуг иного рода… Вы, прямо-таки, как чукча с лыжами!
Я покорно снимаю ласту.
- Королева!... Еще одна просьба…
- Я слушаю Вас, рыцарь…
Нежно взяв ее руку в свои и преданно глядя в прекрасные глаза, я говорю:
- Будьте моей Маргаритой.
- Вот еще! – высокомерно фыркает Рита, отдергивая руку, - Я-то Маргарита,… да Вы не Мастер!
- Ну, почем знать, почем знать… Может быть в этой голове, - говорю я, снимая жокейский картузик с надписью «Nike», - таится новое «Собачье сердце».
- Скорее уж кобелиное, - уточняет Рита.
- Ну, за чем же так… Вы меня обижаете… Мне б только поговорить, больше ничего и не нужно…
- Ах! Ах!.. Какие мы обидчивые, - иронизирует Рита, - ну уж, извиняйте, ежели, что не так…Мы ведь, люди простые… Что на уме – то и на языке.
- Придется извинить. Ибо, как известно, на всякого мудреца довольно простоты…Кстати, Рита, мы уже с Вами знакомы добрых полчаса… И, по –моему, я Вас уже где-то видел… Как Вы считаете, не пора ли нам перейти на «ты»?
- Что ж,… пожалуй. Это облегчит процесс общения. Но я надеюсь, что «простота» общения не послужит в дальнейшем, поводом, для демонстрации новых образцов хамства?
- Как можно! Ваше Величество..,- возмущенно всплескиваю я руками
- Ну смотри… А то я страшна во гневе.
- Ой, как страшно!, - дурашливо шарахаюсь я, - Слушай, Рита, ты, как я понял, здесь уже третий день, следовательно, в обстановке разобралась лучше меня. Как тут, в этой дыре, насчет богоугодных заведений?... Я имею в виду, такие, где можно было бы культурно отдохнуть?
- Если ты имеешь в виду, что ни будь вроде оперы и театров…
- Нет! Нет! Что ты…, - отмахиваюсь я обеими руками,- где уж нам, дуракам, чай пить, - как говаривал один сумасшедший философ. Я имею в виду такие заведения, где можно было бы выпить и по возможности закусить.
Рита на минуту задумывается…, - Насколько я знаю, (сама-то я еще нигде не была) здесь есть один ресторан и два бара.
- М-да… Негусто. Но нам с тобой хватит. А не хватит, так Ялта не далеко. Если Моя Королева, милостиво снизойдет до бедного рыцаря, и соизволит разделить с ним тяготы паломничества по святым местам благословенной Тавриды…
- Что ж… Если рыцарь, будет, по-рыцарски, относится к даме…
- Рита, этот вопрос мы уже обговорили!.. Но хочется отметить: плох тот рыцарь, который не мечтает стать фаворитом…своей королевы.
- Мечтать, как известно, не вредно,- усмехается Рита, - мечтай.
- Благодарю за разрешение. А пока вернемся к нашим баранам (желательно в виде шашлыков). Итак, королева, я прошу Вас оказать мне честь и принять мое приглашение, посетить, сегодня вечером, местную харчевню и разделить со мной скромный ужин. Так как же?..
-…Право, не знаю… Мы еще так мало знакомы, - пожимает плечами Рита.
- Ну а зачем, спрашивается, я все это затеваю?... Во-первых, для того чтобы отметить столь выдающееся событие, как наше знакомство. А во-вторых, для того чтобы укрепить его. Кстати, надеюсь, Вы употребляете горячительные напитки?
- Смотря что.
- Ну, тут уж, знаешь…что Бог пошлет. Разумеется, Королева, я приложу максимум усилий, чтобы удовлетворить Ваш взыскательный вкус (хотя, чистого спирта - не обещаю). Итак, сегодня вечером: где и когда?
Немного подумав, Рита отвечает, - Пожалуй, в половине восьмого, если не возражаешь… А место…Ты знаешь, где центральный вход во Дворец?
- Знаю.
- Прекрасно! Значит, договорились.
- Отлично.
Рита встает и начинает собирать свои вещи.
- Ты уже уходишь?
- Да, Игорек, мне уже пора.
- Жаль.
- Ничего, - улыбается Рита, - у нас с тобой впереди еще достаточно времени.
- Хотелось бы верить, - вздыхаю я.
- Хотелось бы. Ты остаешься?
- Позагораю еще немного. Извини, что не провожаю.
- Пустяки.
Я поднимаюсь с лежака и беру ее за руку.
- Королева…В залог прощанья – поцелуй… Один, холодный, мирный…
Улыбнувшись, и сорвав с носика бумажку, Рита быстро чмокает меня в щеку, со словами:
- На, вот он.
Уходит…Смотрю ей в след. На сердце тревожная радость… У меня предчувствие большой удачи. Трижды плюю через плечо – не сглазить бы!.. В ней, определенно, что-то есть. Изюминка… Не пойму в чем дело… Эти знакомые глаза с дамасской искоркой, тонкий нос с ювелирным вырезом ноздрей… Прохлада ее губ на моей щеке… Дай-то Бог! Дай-то бог!..
IV
…Однако, товарищу, надо освежиться! Длительные, приятные беседы, с Дамами, приятными во всех отношениях, способствуют поднятию жизненного тонуса (и не только его), но проводить их, желательно, в более, интимной обстановке, и если уж не в полумраке, то хотя бы в тени. Моя, еще не адаптировавшаяся, к жаркому черноморскому солнцу, кожа, отчетливо сигнализирует мне, что если я сейчас немедленно не залезу в воду, то сгорю, если и не как Джордано Бруно, то довольно близко к этому. Во всяком случае, к вечеру, моя физиономия будет напоминать то ли какого-нибудь, краснокожего Винниту, то, ли окончательно спившегося алкаша. А я сегодня должен выглядеть – комильфо, у меня сегодня, Первое Свидание.
С разбега бросаюсь в «набежавшую волну», и с наслаждением ощущаю спасительный холод морской волны… Конечно, это не тот кайф, который испытываешь, когда погружаешься в девятиградусный источник, после такой же жары, у себя в Ростове, но все равно – здорово! Проплыв метров тридцать под водой, выныриваю, и плыву дальше, к чистой воде…
Доплыв до линии буйков, я взглядом ищу самого злостного нарушителя «Порядка поведения отдыхающих на воде»… Ага, вот он, заплывший дальше всех, в открытое море – тебя то мне и надо! Конечно, не самого лично. Мне он нужен, как отправной ориентир, точка, от которой следует проплыть еще сотню метров по прямой к горизонту, а уж только потом, свернуть на курс параллельный берегу. Таков мой жизненный принцип, не по жизни, конечно: круче крутого яйца, все равно не станешь. Это касается исключительно воды: дальше всех заплыть, глубже всех нырнуть, дольше всех проторчать в ледяной воде, или под водой, без воздуха. Вот такой вот, безобидный снобизм. Ни чего не поделаешь – у каждого свои недостатки.
Ну вот, я в полном одиночестве, точнее только - я и море… Но, прежде чем сделать свой традиционный заплыв на три буйка вперед и обратно, я ложусь на воду и смотря в высокое небо наблюдаю за редкими белоснежными облачками, медленно пересекающими небосвод…
-…Интересно, что имела в виду Маргарита, говоря, что я не столь прост, как думаю?.. Может быть, она хотела сказать, что еще более прост, чем считаю? То есть, что я, всего лишь, провинциальный лох, простофиля, недотепа, что-то из себя строящий дурак, в конце концов? Да нет, тон, в общем-то, был благожелательным… Но, если это так, тогда, выходит, она говорила, что знает обо мне больше, чем знаю о себе я сам… Или уж, совсем невероятное: она знает что я о себе думаю и знает мою истинную значимость… Что-то ты расфантазировался, мон шер ами! Я, конечно, распушил хвост перед Дамой, но настоящую цену-то я себе знаю. Так что умерь свои амбиции. Скромнее нужно быть, молодой человек! Да мало ли что может наплести женщина, в разговоре с мужчиной. Скорей уж, надо было поставить вопрос так: «А ты сама-то, поняла, что сейчас сказала?». Да и столь уж важно, что они говорят? Это они «любят ушами». А, мы-то… В общем, то, что я видел, меня более чем устраивает. И, прост ли я или сложен, красив ли я или нет, я твердо стоял и буду стоять - на одном: я достоин даже самой красивой женщины на Земле. Потому что – если не я, то кто же?..
Мои раздумья посреди водной глади потревожил шум гидроцикла. Хорошая штука, когда сам мчишься на полной скорости, подпрыгивая на волнах и довольно неприятная, когда ты в воде, а она рядом: сразу ощущаешь бензиновую вонь. Я приподнял голову: прямо на меня катила какая-то блондинка на «Ямахе». Подняв руку, я приветственно помахал ее, чтобы обозначить свое присутствие… Ноль внимания - со стороны «водной амазонки»: она и не подумала свернуть в сторону. Прежде чем нырнуть, я увидел радостную улыбку на ее лице… Поднырнув, подальше, в сторону берега, я успел заметить, промелькнувшее, метрах в трех от меня, днище гидроцикла. Вынырнув на поверхность, я увидел, как он разворачивается в метрах пятидесяти. Разозленный не на шутку, я выразительно повертел пальцем возле виска и крикнул:
- Ты, что – дура?!
На этот раз, она меня явно заметила, так как, еще радостней улыбнулась и, взревев движком, вновь полетела на меня. Я не стал развивать тему разговора и моментально нырнул снова (успев, однако, набрать побольше воздуха) и энергично двинулся под водой в сторону берега. Пока я плыл, над моей головой еще трижды проходил гидроцикл: блондинка явно искала со мной более тесного контакта, а я, чурбан неотесанный, почему-то, не спешил удовлетворить желание дамы. Может она, действительно, дура? Или, просто, обкурилась?.. Какая разница, контакты такого рода с гидроциклом, в мои планы не входили. Вынырнув на линии буйков, я обернулся: «Ямаха» с ненормальной наездницей, как раз, в это время, уходила за мыс. А жаль, хотелось бы, пообщаться с этой дурой и теми кретинами, которые ей доверили гидроцикл, на берегу. Сказано же, женщина на корабле – к неприятностям. В данном случае, понятие «корабль», следовало понимать-бы, в более широком смысле. Размышляя подобным образом, я плыл вдоль линии буйков, ибо не видел причин изменять устоявшейся традиции…
Увы, минут через пять, мне показали, что некоторые особи имеют свое собственное мнение по данному вопросу. Неожиданно, кто-то ухватил меня за щиколотки и резко потянул вниз. «Что за дурацкие шутки?!» - подумал я, опять-таки, успев, ухватить напоследок изрядную порцию воздуха. Вроде бы, у меня не было на пляже, столь близких знакомых, чтобы позволить со мной подобные «игры на воде». Посмотрев вниз, я увидел совершенно незнакомого мне парня, ничем не примечательной наружности, за исключением, наличия довольно длинных волос. Этот «хипок», увлеченно тащил меня ко дну, а глубина в этом месте была, порядка, семи метров. Предполагая, что парень просто ошибся адресом, я показал ему тот же знак, что и предыдущей ненормальной. Опять-таки, ноль внимания: глядя на меня выпученными глазами, «хипок» продолжал упорно тянуть меня вниз… « Что за ерунда! – подумал я, - Может быть, какой-нибудь дурдом выехал на летний отдых?» Других версий, на тот момент, у меня не было. Не сопротивляясь, я ждал продолжения: ибо, рано или поздно у парня должен был закончиться запас воздуха и он должен был, либо бросить мои ноги, либо, предпринять еще какие-то действия… Ничуть небывало: достигнув дна, парень попытался ухватиться ногами за какие-то водоросли, и как ни странно, у него это получилось. Похоже, он собирался устроиться здесь надолго, а чтоб, нескучно было, решил с собой прихватить и меня. Я не относился к категории лиц, способных утонуть «за компанию», но решил пока посмотреть, что же из этого получится… «Хипок», уже начал пускать пузыри, глаза его, еще больше вылезли из орбит, но он продолжал крепко держать меня за ноги… Вверх уходили уже последние пузыри, но он все продолжал на меня таращиться и руки разжимать, явно, не собирался. Шуткой здесь и не пахло: уже и я начал ощущать некоторый дискомфорт, а судя по нему - еще секунд двадцать и он потеряет сознание. Я решил подождать: было ясно, что руки с моих щиколоток он не разожмет, даже будучи в отключке: скорее всего их сведет судорогой. Дергаться же, сейчас, было бы пустой тратой сил: ну, решил человек утонуть с компанией – не будем его лишать радужных надежд, на подобный исход… Главное, не переборщить – нужно чтобы нервные окончания еще работали… Ага, вот, пожалуй, нужный момент – «хипок» явно отключился и уже начал «забирать» воду. Склонившись, я крепко ухватил его за запястье левой рукой, а костяшками правой, как можно резче ударил его по верхней части ладони. Сработало: пальцы моментально разжались. Повторив подобную операцию со второй рукой, я без труда освободил его ноги и, ухватив, «камикадзе» за волосы, начал буксировать его к поверхности… Вынырнув, я с облегчением вдохнул свежий воздух, перевернулся на спину, и подтянув парня так, чтобы голова его находилась на поверхности, продолжил буксировку к берегу. Крикнув: «Человек утонул!», - я привлек к нам внимание отдыхающей публики и спасателей: начался нездоровый ажиотаж, и ближе к берегу, нас уже встречали… Передав, «мертвый труп утоплого человека», с рук на руки, спасателям, я отказался влезать в шлюпку и самостоятельно двинулся к берегу, стараясь смешаться с толпой купающихся так как, твердо помнил заветы классиков, о том, что народу не нужны нездоровые сенсации. Я не жаждал излишней популярности, и пусть уж, на этот раз, народ не узнает своего героя и награда его не найдет. Медаль «За спасение утопающих», уж больно, как-то, не вписывалась в мой «иконостас»…
Выйдя на берег, я прилег на свое полотенце, издали наблюдая за возней вокруг «комикадзе»… Похоже, парень будет жить… Ну, а если у него и поедет, слегка, крыша, поскольку, за временем его пребывания под водой я не следил и тонуть ему не мешал, то совесть моя чиста: судя по всему, крыша у него уже была, чуть-чуть, набекрень, так что – чуть больше, чуть меньше…
Подъехавшая «скорая» забрала «водолаза», и слава Богу – может его вернут в надлежащее для него, место пребывания. Несколько раз, меня по мегафону приглашали подойти к спасателям, но я, из скромности, не пошел…
Однако, сколько дураков развелось, прямо-таки - «край непуганых идиотов»!.. Подумать только, в течении какого-то получаса, меня дважды пытались отправить «вниз, по реке»… Что-то уж, больно, это напоминает тенденцию… Ну, хорошо, допустим, случай с «амазонкой», действительно, попытка смертоубийства… Если бы парень, просто-напросто, пытался утопить меня, стараясь, минимально подвергать себя риску подобной же участи, я бы точно решил, что оба случая связаны. Но, тут явно присутствовала ярко выраженная аномалия: это даже, не грудью на амбразуру, а вообще – черти что… Действительно, чертовщина какая-то!.. Может, тут пол пляжа обдолбалась каким-то наркотиком, а теперь «догоняется» по-своему?.. Черт его знает, во всяком случае, все это мне очень не нравится… Ладно, если все-таки, имели место покушения на мою драгоценную жизнь, то должна же быть какая-то причина! Я приехал только сегодня утром, в Ростове за мной никаких «хвостов» нет – это точно. Здесь же я, ни с кем еще не пересекся настолько, чтобы возник повод. Может, меня просто в карты «проиграли»?.. А что, чем ни версия: сидит себе на бережку донельзя «продвинутая», охреневшая от курортной скуки, компания и в целях получения лишней дозы адреналина, поигрывает на окружающих людишек. Чем не развлечение?.. Нет, не вяжется. «Хипок», тогда бы, старался остаться в живых. Игра, пожалуй, отпадает… Все-таки, контакты?.. Если это так, тогда… Достаточно длительный контакт, с перспективой развития, имел место только с Маргаритой… Кто-то не хочет развития нашего, с Маргаритой, знакомства? Почему?.. Самый тривиальный мотив: ревность – исключается. В первом случае – была женщина. Во втором, что – «что б, врагу не досталось»?.. Ерунда какая-то… В общем, я ничего не понимаю…
V
…Однако, война – войной, а обед – по расписанию. С этими приключениями на воде, аппетит разыгрался не на шутку. Захожу в одно из прибрежных кафе (оно же – «бар» вечером), присаживаюсь за пустующий столик и заказываю себе полный комплекс. Не знаю, чем там нас будут кормить вечером, в ресторане, так что, нужно плотно подкрепиться. Чем черт не шутит, возможно, мне сегодня еще понадобятся силы…
Пока я сижу в ожидании заказа, в кафе заваливают две рыжие девицы в пляжных костюмах (то есть, почти, «в чем мама родила») и, оглядевшись,, прут прямо ко мне, несмотря, на имеющиеся в зале, свободные столики… Движутся они, расчетливо не спеша, явно с целью, чтобы я успел рассмотреть в подробностях, все их «выдающиеся» прелести. Не могу сказать, что это не произвело на меня, некоторое впечатление, несмотря, даже, на голодный желудок. Подумалось, однако, - «Э, если б вы показали мне колбасу или шмат сала… А этого добра, я довольно видел…».
- Молодой человек, здесь свободно? – осведомилась одна из девиц, подошедших к моему столику.
- Свободно. – без особого энтузиазма, отозвался я.
Девицы присели так, чтобы ничто не мешало мне полностью обозревать, привалившее ко мне «счастье». Там было - на что посмотреть и в голове мелькнула мысль: «Неужели это все – мое?».
Одна из девиц, немедленно достала какие-то длинные дамские сигареты и предложила «товарке».
- А огонька не найдется?
Хотя, курить я давно уже бросил, но зажигалку в кармане таскал, вот как раз, для таких случаев, а по сему, поухаживал за «дамами». Дружно затянувшись, они одновременно выдохнули на меня ароматизированный дым, в котором я ощутил еще и запах свежего алкоголя. Девушки уже приняли «на грудь» и, кажется, не на одну, а на все имеющиеся, и по всему, теперь, искали приключений. Причем, тоже, на все имеющиеся у них интимные места.
- А Вы не курите? – поинтересовалась вторая девица.
- Не курю.
- А зачем тогда зажигалку носите?
- Для вас, девушки, исключительно, для вас. – честно ответил я.
- Иш ты, какой заботливый! – усмехнулась первая.
- Так Вы может, и не пьете? – вновь поинтересовалась вторая.
- От чего же, пью. Только еще рановато, пожалуй… Да и жара еще не спала.
- Ну, здесь-то, тень. - кивнула на полотняный навес, растянутый над кафе, первая. – Так, может за знакомство, а?
В этот момент, подошел официант с моим заказом и стал сгружать на стол солянку, эскалоп с гарниром, овощной салатик, стакан со сметаной и компот…Приостановив его, я заказал еще два по сто коньяка, большую бутылку колы, фисташки, и с тем отпустил его.
- О, молодой человек на сметанку налегает! – со значением оживилась вторая.
- Уж больно кушать хочется, девушки.- пояснил я, активно принимаясь за солянку, - С поезда ничего не ел.
- Кто хорошо ест – тот хорошо работает! – подбодрила первая, ласково гладя меня по колену, и обе заржали как скаковые лошади.
Официант вернулся с заказанным, и, рассчитавшись с ним, я быстро распорядился: налил, из почему-то принесенного графинчика, коньяк в два одноразовых стакана и плеснул колы, еще в три других.
- Так что, с нами и не выпьете? – обиженно спросила вторая.
- Отчего же? – удивился я, берясь за стаканчик с колой, - За знакомство грех не выпить! Просто, каждому – свое… Ну, ладно, давайте знакомиться…
- Галя. – представилась первая.
- Валя. – кокетливо улыбнулась вторая.
- Вася. – сказал я.
Девицы лихо опрокинули свое, а я, отхлебнув колы, принялся за эскалоп.
- Издалека приехал, Вася? – поинтересовалась Галя.
- Да нет, тут рядом, - пробубнил я, продолжая навертывать мясо с гарниром, и неопределенно помахал вилкой, куда-то в сторону Турции. – А вы, верно, с незалежной Украйны?
- Точно! – обрадовалась Валя, - А як ты догодався?
- Так уж, дюже гарни дивчины! – переключился и я, на «украиньську мову».
- Та и ты, гарный хлопчик! – откровенно оценивающе, окинула меня взглядом Галя, - Так ты може и не москаль?
- Обижаешь, начальник! – деланно возмутился я, - Який з мини москаль?.. Козак – я.
- Так ото и побачимо – який с тоби козак…- с обещанием, пьяно улыбнулась Галя, пытаясь погладить меня уже по шортам.
- Та побачить то оно и можно… - вздохнул я, осторожно убирая ее руку, - За просмотр денег не беру… А вот на счет прочего… - пригорюнился я, принимаясь за компот.
- А шо таке? – обеспокоилась Валя.
-…Та як, контузило мини, дивчины, в сорок третьем, пид Смоленском… Так и усе…
- Что все? – тупо спросила Галя.
- Все… - повторил я мрачно, - Боливар не выдержит двоих… Ну, до побачення, дивчины…, - сказал я, поднявшись из-за стола и двинулся к выходу.
- Импотент. – издевательски хмыкнула мне в след Валя.
- Ошибаетесь, девушки, - ответил я, обернувшись, - я, просто – сволочь.
-…Ну, Боливар, возможно, и не выдержал бы двоих…- размышлял я по пути к своему «бунгало», - А вот, что касается меня… Бывали-с, прецеденты, бывали-с… И, все-таки, меня что-то, на этот раз остановило, хотя обе «хохлушки», были очень даже ничего… Как говорится – «визмишь в руки – маешь весчь». Девки – в самом соку. И в другое время, я бы не отказался от того, что плывет само в руки, но… Вот, в этом самом, «но» - и закавыка… Можно, конечно, сослаться на то, что я был голоден, а потом переел. И это будет правда, но только частично… Потом, уж что-то больно масть пошла – чего это они прицепились, именно, ко мне?.. А может я красавец?.. Так нет. Не красавец я, конечно, и этот факт не утаишь. Ну, выпимши, они были, понятно. Но не до такой же степени, чтобы бросаться на первого попавшегося мужика?.. А, может быть, и не на первого попавшегося? Может, у них ко мне особый интерес был?.. Если так – то какой?.. Тьфу, ты! Паранойя какая-то! Да и не в этом дело – все равно бы я пошел с ними, даже если бы знал точно, об особом интересе. Из своего, интересу, пошел бы. Это – точно. И, не в том дело, что не привык я как-то, к столь массированному интересу со стороны женщин. По жизни, чаще всего, приходилось самому проявлять инициативу и добиваться успеха… Нет - тут, напрочь, отсутствовал «охотничий азарт»…
Помню, в студенческие годы, когда мы приезжали на отдых, в эти же места, целой компанией, бывало, один из нас откалывался на вечер от коллектива, говоря при этом: «Ухожу в автономное плаванье». Все понимали, что парень отправляется на поиски новой женщины и ждать его надо, скорей всего, к утру. Тогда мы провожали его пожеланием – «Счастливой охоты!»… Хорошие были времена!.. Впрочем, я отвлекся…
Дело, конечно, не в отсутствии у меня «охотничьего азарта», в отношении этих «хохлушек» - все равно бы я пошел, потому что, на халяву - и хлорка за творог покатит… Дело – в Маргарите, и только в ней. Похоже, эта баба меня сильно зацепила… Зацепила настолько – что другие женщины для меня уже больше не существуют…
На этот раз, от размышлений, меня отвлек негромкий оклик:
- Эй, братан, подойди, пожалуйста…
На краю аллеи, стояла четверка парней, принадлежность которых к славному племени «братвы», несмотря на курортный прикид, не вызывала сомнений. Только, не понятно было: местные это или «залетные»… Я подошел.
- Базар есть. - сказал один из «качков», видимо, «старший», - Это ты сегодня, на пляже, лясы с телкой точил, Риткой зовут?
- …Ну, допустим, я.
- Ну ты, того, отвали от нее… Наш кореш на нее глаз положил… На прошлой дискотеке «кипеж» из-за нее был. Ноги, кое-кому переломали… Нам лишние разборки ни к чему… Отдыхаем мы… Вот и ты отдыхай… только без нее. Целей будешь… Вокруг баб – море. А эту не трогай. Забита она… Ты тему просек?
- Просек.
- Ну и лады. Иди, отдыхай…
И я пошел. Вот, такой вот, вежливый разговор. Люди отдыхают, и калечить меня, из-за какой-то телки, им лень…
Поднявшись к себе, в «бунгало», я бухнулся на тахту и опять предался размышлениям.
Весело, однако, проходит первый день отпуска! Началось, прямо, как в том анекдоте про горца, с его скукой… А ведь еще не вечер! По настоящему, курортный день и «отдых», на Юге начинается только с заходом солнца. А все, что до этого – это так, сиеста: полусонное препровождение… И, если, с утра, вот такие милые приключения, то что же будет вечером?.. Вечером будет встреча с Маргаритой. Потому что: если я решил чего, то… – будет обязательно!.. Какие бы там, темы, базары и разборки не возникали. Ничего, перетрем. Не в первый раз.
Однако, насыщенность событиями для первого дня – колоссальная! Прикинем: знакомство с Маргаритой. Это действительно очень приятно. Да, что там - это просто здорово!.. Это позитив. Затем мне пытаются разбить голову гидроциклом, потом меня топят. Чернуха. Негатив. Потом меня, явно, пытаются уложить в койку, две какие-то дурехи. Причем без всяких «предварительных ласк». Флиртуя, как каток с курицей. О романтике я уже не говорю. Позитив или негатив?.. Боюсь, я это, уже не узнаю никогда. И, наконец, четыре бугая, пишутся за своего неведомого кореша, и вежливо советуют мне отказаться от Маргариты, обещая за это - не ломать мне ноги!.. Негатив.
Все начинается с Маргариты и ею же и заканчивается. Может, действительно, есть связка? Если, моя первоначальная «дикая» гипотеза, по двум «покушениям» - верна, и, если продолжить, исходя из нее, логическую цепочку, то выпадает только одно звено – «хохлушки»… Выпадает, да не совсем: прими я их ухаживания, встреча с Маргаритой, почти стопроцентно, была бы сорвана.
А, все суета - сует и томленье духа! Даже если все мои измышления являются истиной, это ничего не меняет: в 19.30 я встречаюсь с Маргаритой.
VI
Как мало нам отпущено в этой жизни… Пожалуй, наперечет можно вычленить те немногие дни и ночи, когда мы были по настоящему счастливы. Искорками бриллиантов, они высвечивают в нашей памяти, захламленной, серыми рутинными буднями. И как не горько, именно эта будничная рутина составляет основу нашей жизни. Отчего это? Виноват ли кто в этом? Не знаю… Говорят, что постоянно счастливы лишь идиоты. Слабое утешение…Разгадка, видимо, в ином: от того-то и дороги бриллианты, что они редки. Если бы они валялись под ногами, как галька на берегу моря, кто бы их ценил, несмотря, на всю их красоту… Красота приедается, так же, как и все прочее…
Однако, как хочется счастья! Обыкновенного человеческого счастья: бриллианта с тысячами граней, каждая из которых – Вселенная! Страсть и умиротворение, любовь и самосозерцание, безделье и творчество, полет и покой… Несть им числа! У каждого свое счастье… Но, истина в том, что мы движемся по серой унылой дороге, усеянной терниями, а впереди, на вечно рассветном горизонте, маняще смеются звезды. Мы бредем, спотыкаясь, падая, и вновь поднимаясь, расцарапывая в кровь ноги и руки, навстречу рассвету, который никогда не наступит. Но, верим ли мы в это?.. Нет. Впереди у нас - Вечность. И мы идем, жадно ловя глазами предрассветные лучи, питаясь светом далеких звезд… Предвкушение счастья – не смысл ли нашего бытия?..
Для меня во вселенской ночи светят две звезды… Мар-га-ри-та… - музыка мерцающих миров…
Она пришла… Никаких украшений, черный шелк платья, минимум косметики…Волосы, высоко подобраны, в тяжелый вороной узел.
Я вглядываюсь в ее звездные глаза, сжимая узкую кисть руки…
… - Вы прекрасны, Королева!
- Благодарю Вас, рыцарь… Однако, королева, не прочь, чего-либо, перекусить, так как, ужин в санатории она пропустила.
- Понятно: бедная девочка хочет кушать. Впрочем, я тоже.
Свободных мест в кабаке, разумеется, нет, но «зеленый билет», предъявленный и, соответственно, врученный метрдотелю - делает свое дело и… Через минуту, мы уже сидим за столиком на открытой, увитой диким виноградом, веранде, в ожидании официанта.
- «И веют древними поверьями ее упругие шелка…» Кто ты, Незнакомка?
- Если я отвечу тебе – умрет тайна, и я перестану быть Незнакомкой… А нужно ли это?..
- Где я мог тебя видеть раньше?
- Исключено. Разве что во сне.
- Почему?
- Ты смог бы пройти мимо такой женщины, как я?
- Ты права.
Наконец-то официант подает нам меню…Выбор - не Бог весть, что… И, как назло, отсутствует шампанское!
- Друг, выручай… У нас сегодня торжественный день… Сделай шампанское…
Официант мнется… Но, зеленый билет убеждает его, так же, как и метрдотеля. Через минуту он появляется с бутылкой «Абрау-Дюрсо», обернутой в полотняную салфетку.
- Стрелять будем? – осведомляется он у меня, Рита, улыбнувшись, кивает.
- Салют, мон женераль! – командую я.
Официант, сняв фольгу и проволоку, слегка прокручивает пробку, ставит бутылку на стол и меланхолически слаживает руки на груди… Через пару секунд, пробка с хлопком вылетает из горлышка… еще один хлопок и…на наш столик, градом сыплются осколки лампы дневного освещения… Бокалы наши разбиты, тарелки (слава Богу, еще пустые) усыпаны стеклом. Официант явно огорошен неожиданным эффектом. Мы смеемся.
- К счастью, - говорит Рита.
Пока незадачливый «мэтр» убирает со стола, я шепчу ей:
- Ну вот, теперь нам обеспечен интимный полумрак…
Наконец, мы одни… Шампанское, действительно, великолепное… Приподняв бокал, и вглядываясь, сквозь искристое вино в глаза Маргариты, я мечтательно декламирую:
- «Пролетали столетья как сны…
Долго ждал я Тебя на Земле…»
Так же, приподняв бокал, она продолжает:
- «Проплывали столетья как миги…
Я по звездному небу плыла…»
Удовлетворенно рассмеявшись, я говорю ей:
- Как много у нас с тобой общего, Маргарита.
Грустно усмехнувшись, она отвечает:
- Блок, к сожалению, это далеко еще не все в нашей жизни…
- Да. Но это действительно много…
Мимо столиков идет девушка, продающая цветы. Я останавливаю ее, и выбираю несколько темно-красных роз…
- Я угадал?- спрашиваю я, передавая их Маргарите.
- Ну, это не сложно! – усмехается она, аккуратно ставя их в вазон, - я ведь брюнетка…
- …Немножко поэзии, Королева?
- Пожалуй, - кивает она.
Неизъедины временем струны,
Колкам вторит сердечный настрой.
Мы с тобою, по прежнему, юны,
Я как встарь очарован тобой!
Соло скрипки с басами гитары
Песню жизни ведут в унисон…
Мы и в старости Булем нестары!
Буду я бесконечно влюблен.
По-есенински, плачет тальянка
Про Весну, про Мечту, про Любовь…
Жизнь пройдет, и седая цыганка
Без стыда напророчит мне вновь:
Сто лет жизни, нежданную встречу
С Незнакомкой… Как призрачный сон –
Околдованный блоковский вечер,
Лунным, залитый, светом балкон…
И под звон романтической лиры
Я поверю в несбыточный бред.
И на встречу с сердечным кумиром
Я куплю у торговки букет.
И в мелодии лунного света
Ты воскреснешь из юности грез…
И в душе отзовется приветом
Пламя алых «ахматовских» роз…
Я умолкаю…
Глядя на море, она с минуту молчит…
- Хорошо… Действительно хорошо…Кто же автор?- оборачивается она ко мне.
- Ваш покорный слуга…
Помолчав немного, и все так же, вглядываясь в море, она произносит:
- Как странно… Я завидую той женщине, для которой были написаны эти стихи…
- Не надо завидовать. Все в прошлом… И я счастлив, что все в этом мире повторяется… Быть может, мы еще споем с тобой новую песню, Маргарита… Что ты высматриваешь в море?.. Уж, не алые паруса?
- Кто знает, - грустно усмехается Рита, - Ночь… Быть может, они уже показались на горизонте…
Ансамбль играет что-то лирическое… Медленный танец.
- Разрешите Вас ангажировать, Королева?..
…Мы медленно плывем по волнам музыки… О чем говорить? Все слова высказаны давно и не нами… Есть только «музыка чувства и мысли»…Она пребывает в нас вечно… И ждет своего часа, чтобы зазвучать в полную силу…
И была ночь, и было море, и был парк с вековыми деревьями… И мерцали звезды… И чертила свой путь луна, по свинцовой глади моря и шептала листва, в тенистых аллеях парка… И были слова, созвучные шелесту листьев… И были безмолвные губы и красноречивые руки…
Серые башни Замка вычерчивались на синем проеме неба - сторожами Любви и Покоя…
Журчание родниковой воды, каскадами падающей на замшелые стены маленьких каменных бассейнов… Серебристый женский смех, на верхних парковых террасах…Невнятный перезвон гитары, доносящийся с конца причального мола… Гулкий перестук женских каблучков на каменных плитах и затихающий горячий шепот из ниш, на окаймленных зубцами площадках лестницы… Воздух, дышащий умиротворением и шалун-ветерок, играющий в ветвях и призывающий к сумасбродствам…
Музыка…гармония…любовь…
Да, именно, Любовь пришла к нам… Мы бродили по аллеям старого парка и болтали какую-то чепуху, смеялись и внезапно замолкали, слушая море, облокотившись на парапет лестницы… И, в этом молчании, уже не было одиночества двух разобщенных сердец, не было неловкости двух мало знакомых людей, незнающих о чем вести разговор. Молчание тоже объединяло нас, ибо мы знали, о чем думает и что чувствует, каждый из нас. Это так просто: мы думали о друг-друге, и мы чувствовали, что Любовь пришла…
Садовая лавка, под тенистым вязом, приютила нас, и наши пустые, ничего незначащие речи утихли, и начался разговор рук, гораздо более красноречивый и исполненный древнего смысла…
Ее ладонь в моей руке, покорна… Только, пальчик чертит невидимые линии Судьбы, все перекраивая вновь… И вновь, стирая, фантазии ее воображенья… И вновь, кроит дороги и мосты, на карте Жизни, мне принадлежавшей прежде, а ныне - только ей. Пусть так! Своей Судьбе покорен ныне я. И если б, даже, прервалась Жизни линия моя, под острым ноготком, я умер бы счастливым – ведь я люблю, а значит я на пике Удачи, Счастья, Сбывшихся Надежд! И вниз спускаться, я не пожелал бы. К чему?,, Уж лучше умереть счастливым, чем жизнь влачить в бесстрастной пустоте.
Но мало мне ее руки! Мои желают руки: обнять, прижать к груди все тело чудное, Возлюбленной Моей… И легкая, как перышко, взлетает и опускается она мне на колени… И, руки, змеями сплетаются на шее и волос мой ласкают непокорный…И губы, вновь, шепча бессмысленные речи, друг друга ищут в темноте ночной… Недолго ищут и соединившись, пьют сладкий сок любви, не в силах оторваться… И исчезает Время и приходит Вечность…
…А больше ничего, собственно и не было. Окончательно опьянев от поцелуев и объятий, я спросил:
- Ты хочешь?...
Несколько отстранившись, она несколько минут рассматривала меня, как некую экзотическую птицу, вдруг вознамерившуюся, ни с чего – ни с того принести ей счастье.
- …А это что, обязательно?
- Как ты хочешь…
Усмехнувшись, она чмокнула меня в нос.
- Ну, так я не хочу…сегодня. Тебе, не кажется, что это было бы слишком банально?
-… Пожалуй, ты права…
Она еще раз звонко чмокнула меня в нос и прижалась ко мне…
Вот и все… Не очень то и хотелось. Но, потом - было больно.
… Обнявшись, мы шли по верхним аллеям по направлению к Замку…Под тусклым фонарем я увидел знакомую четверку моих давешних «доброжелателей».
- Рита, мне сейчас, видимо, предстоит неприятный разговор. Ты, наверно, лучше, иди домой сама. Извини, но твое присутствие может только помешать… Я здесь, недолго, потолкую с ребятами… Возможно, я тебя даже догоню…
- Еще чего! – возмущается Рита, - Никуда я без тебя не пойду.
- Хорошо, хорошо! – успокаивающе говорю я, - Только держись от меня подальше, когда начнется…
- Ладно, уж… - недовольно говорит Рита, отпуская мою руку и немного отставая от меня.
То, что сейчас, «начнется», никаких сомнений у меня не вызывало. Ситуация, довольно, стандартная и неоднократно описанная в беллетристике и показанная в художественных фильмах…
Когда мы приблизились, от столба лениво, держа руки за спиной, отделился «старшой»…
- Ну что, козлина, тебя ж предупреждали…
-… За «козлину», ты, бык, ответишь…- спокойно сказал я, - Только, не врублюсь я, че ты не в свою тему хайло суешь? Твое дело левое, сказал и отвали… Где кореш твой, что чичи на мою бабу положил? С ним базар тереть буду… А, может, это ты и есть?.. Или кто из твоих пердунов тренажорных?
Трое остальных «бойцов» за время моего «базара» придвинулись к «старшому». Короче, песня: они стояли молча в ряд, но их было только четверо. Несколько, обалдевший, от моей речи «старшой», наконец, открыл хавальник:
- Корешу нашему, впадлу, с тупорылым фраером тему тереть. Тебе, мудила, и нас хватит. Мы, сщас. тебе не только грабли переломаем, но и яйца оторвем.
С этими словами, «старшой» достал из-за спины монтировку, и все четверо, в ряд, чуть ли не строевым, двинулись на меня…
- Мужики, мужики, вы че?! Может, договоримся?! – крикнул я, медленно отступая вниз, и в сторону балюстрады, за которой шел трехметровый обрыв. Пока, правая рука моя демонстрировала «пальцы веером», левая, в это время, уже вооружилась вороненым, плоским кастетом из заднего кармана джинсов. Внезапно «старшой» сказал:
- Санек, придержи телку.
И Санек, бывший «левым крайним», рванул и тут же нарвался на кастет, которым я его зацепил в прыжке в сторону, вскользь по челюсти. Удар не остановил его, он пробежал еще шага четыре, а потом уж упал…
Больше я не успел сделать ни одного удара. Со стороны, происходившее далее, выглядело очень странно. Все это напоминало бы клоунаду, если б не было, наверно, так больно…
Я вновь отпрыгнул, почти вплотную, к балюстраде. Оставшаяся тройка, со «старшим» посередине, уже слегка рассредоточилась, начиная разворот в мою сторону. «Старшой» размахнулся монтировкой вверх и в сторону, видимо, намереваясь опустить ее, как и обещал, на мои ноги, и в замахе, угодил концом в плечо стоящего, справа от него. Тот взвыл дурным голосом, правая рука его повисла как плеть. Стоящий ближе всех ко мне, провел классическую «маваша-гири» с права, и со всей дури хряснулся голенью о камень балюстрады, так как меня на этом месте уже не было: я ушел вправо. Соло воя - превратилось в дуэт. Оставшийся, из «четырех богатырей», «старшой», окинув взглядом, свое покалеченное войско, с матом, кинулся на меня, как бык на матадора, с поднятой вверх монтировкой, явно желая, на этот раз, размозжить мне голову. Уйти с линии удара я уже не успевал, и, помня, что против лома приема нет, мне оставалось только плюхнуться на поперечный шпагат, (на котором я уже наверно год, как не сидел) и прикрыть голову блоком… Это было Чудо! Он не задел меня даже телом, не то что, монтировкой. Налетев животом на край балюстрады, он полетел через него, увлекаемый собственным ломом. Внизу раздался отчетливый неприятный хруст, и дуэт превратился в трио…
Ко мне не спеша, подошла Маргарита…
- Ноги поломал. – прокомментировала она, кивнув вниз, - Экие они все неловкие… Встать-то, сможешь, Ван Дамм мой, доморощенный? – спросила она, протягивая руку.
В паху отчетливо ныло, но я кое-как собрал ноги в кучу, гордо отвергнув помощь женщины.
- Пошли отсюда. – сказала Рита, - здесь без нас разберутся
Идти было больновато. Наблюдая мою осторожную походку, она неприминула съехидничать:
- Ну, ничего – до свадьбы заживет… Будем считать это за принудительную растяжку. Зато, я теперь могу отпустить тебя спокойно: ведь правда, тебе сейчас уже ничего не хочется?.. А то пошел бы от меня, неудовлетворенный, куда-нибудь, налево. А я не спи, мучайся… А так, ты у меня будешь завтра как новенький… авось, на что и сгодишься…
По аллее, навстречу нам, спускались два милиционера с «демократизаторами»…
- Там, внизу, хулиганы дерутся – «стуканула» Рита, когда они поравнялись с нами. Милиционеры ускорили шаг.
- Ты мне лучше колись, - сердито сказал я, - кто там, на дискотеке, на тебя глаз положил? Эти козлы меня еще днем предупреждали.
- Да, мало ли их, полудурков? Что я их считала? – отмахнулась Рита, - Вот сходим с тобой на дискотеку – сам увидишь.
Хотя, упоминание о будущем походе на дискотеку не навело меня на радужные мысли, я грозно сказал:
- Вот, посмотрю и разберусь.
- Конечно, разберешься, мой рыцарь! – прижалась ко мне Маргарита, и мне, как-то сразу, полегчало, - А, ловко ты того, железякой!.. Можно сказать, спас меня от плена и надругательства…- она сладко поцеловала меня, - Ну давай, иди. Мне здесь уже рядом… До завтра, милый… Встретимся на пляже.
- До встречи…родная.
Маргарита скрылась за фасадом Замка, а я быстро зашагал к себе: у меня уже ничего не болело, но, правда, ничего и не хотелось. На всякий случай, возвращался я нижними аллеями, ибо приключений на первый день отпуска, было более чем достаточно… Но, все-таки, главным моим приключением, сегодня, была – Маргарита…
ДЕНЬ ВТОРОЙ
VII
…Странное, все-таки, было вчера побоище. Все складывалось не так, или почти не так, как я планировал. Да, я, сознательно, ограничивал для себя поле действия, прижимаясь к балюстраде. И это, в общем, помогло (спасибо тренеру, учившему ведению боя в ограниченном пространстве). Логически, все было выверено правильно: да, я отсекал себе путь к отступлению, но зато спина была прикрыта. Я, практически, лишил их возможности фланговых обходов и захода в тыл. Я заставил их драться на очерченном мной участке территории буквально в плотном строю, и тем самым, мешать друг к другу. Были предусмотрены и удары о камень балюстрады, и, возможное падение через нее… И, все-таки, что-то здесь не так! Ведь, я нанес только один удар, и то, выпадающий из разработанной мной тактики – это когда я рванул с кастетом от балюстрады, чтобы пресечь «поползновение» на Маргариту… Кстати, она меня только и похвалила за этот удар… Впрочем, это понятно, ведь я же ее «спасал»… Да, предусмотрена была толчея вокруг меня, неловкие удары и прочее. Но в этой возне я сам обязательно должен был активно участвовать: наносить удары, делать броски, и, наверняка, самому пропустить хотя бы пару ударов (избежать этого было нельзя, но предполагаемые удары были, относительно, безопасны, вследствие, отсутствия у нападающих свободы маневра, возможности хорошего, выверенного замаха и прочее. В общем, должна была получиться приличная драка (чего я, признаться очень не люблю), так как вырубить их быстро, в этих условиях, у меня бы не получилось. А вместо всего этого, они взяли да и перебили сами себя. Результат: как минимум, две сломанных ноги (и как раз, у того, кто обещал проделать это со мной!), сломанное предплечье, и, раздробленная, Вашим покорным слугой, челюсть.
Итоги, действительно, впечатляющие, но у меня, почему-то, стойкое впечатление, что это вовсе не мои заслуги… И последняя атака «старшего» вполне могла стоить мне если и не жизни, то очень серьезных травм… Стоило ему быть чуть порасчетливее или даже просто, случайно оступиться – последствия были бы для меня весьма негативными. Пожизненный отдых в Ковалевке был бы обеспечен. Ходил бы тогда потом, всем улыбался, воробьям дули крутил, гадил на ходу, как лошадь… Да, даже промахнись он, монтировкой, он имел вполне реальную возможность забить меня, как щенка, ногами: потому что из поперечного шпагата, на который я сам себя посадил, выйти мне было бы трудновато… Единственно, что я мог бы сделать, так это расслабляющий прямой по гениталиям, да попробовать, захватив ноги, опять-таки, перебросить его через ограждение. Но, все это, уже из области ненаучной фантастики – ничего этого не было… Объяснение случившему одно – Бог был, явно, на моей стороне. Говорят же, везет дуракам, пьяницам и влюбленным!.. Вот, пожалуй, единственно, разумное объяснение случившемуся. Хотя философы, начиная с Аквината, утверждают что Бог и Любовь ( что, впрочем, есть – одно и тоже), пребывают вне категории рационального… Да, именно, Любовь спасла меня… И, если, к «драке» присовокупить предшествующие покушения на мою личность, то можно сделать вывод что мне невероятно везет. Везет так, что объяснения этому из области разума, не выдерживают никакой критики. Любовь… А может быть все дело в Маргарите?.. Да, и в ней , конечно, но… Слишком уж она была спокойна и во время, и после «битвы»… Ни истерики, ни всхлипов, ни взвизгов… Более того, она была полна иронии… Невероятная женщина!..
И, тем больше, я ее желаю. А, вот в этом, как раз, ты не слишком преуспел. Ну, да ничего. Не с голодного же, края… Время, пока терпит, как сказал бы, Штирлиц… Однако, не худо было бы, подготовить почву, для предстоящей, большой и чистой любви.
- Рита! - окликаю я, дремлющую на соседнем лежаке, королеву моих сексуальных грез.
- Ну что еще?..- недовольно тянет, не выспавшаяся, после «ночного бала», Королева.
- Можно задать тебе один вопрос?
-…Говори…
Глядя в ясное голубое небо, я спрашиваю:
- Рита, как ты относишься к сексу?
- …Положительно…
- Ну, так зачем же дело стало?
Рита отрывает голову от лежака.
- Что ты хочешь?
- Я хочу большой и чистой любви.
- Что, прямо здесь?
- …Ну зачем же здесь… Здесь народу много. Советами забодают…А вот, на диком пляже, на скалах…
- В антисанитарных условиях?
- Прямо-таки, в антисанитарных…Нужно быть ближе к природе, Рита.
Некоторое время Рита молчит, видимо размышляя, а затем изрекает:
- Нет.
- Что «нет»?
- Только на голубых простынях.
- Вот еще! – возмущаюсь я, - Что за снобизм?!
- Я сказала: на голубых простынях. - отрезает Рита, и поворачивается ко мне спиной.
Зрелище ее внушительного «основания», вдохновляет меня на философские размышления вслух:
- Ты в корне не права, Рита! Рассудим здраво. Что такое, вообще, «половая жизнь»?.. Лично я понимаю так: это жизнь, которую мужчина и женщина ведут на полу… Почему, именно, на полу? Потому что, прежде всего - это (я гляжу на «основание» Риты) твердое основание… Ты что, не знаешь, что врачи-сексологи рекомендуют заниматься любовью, именно, на полу?... Что это гораздо здоровее, чем всякие там, «голубые простыни», а следовательно, матрасы, перины, тюфяки и прочие подобные издержки цивилизации… Ведь ясно, что они плохи уже тем, что они мягкие…(гляжу на основание» Риты) А что может быть тверже скальной породы?... Прекрасное основание для любви! (гляжу на «основание» Риты) … Нет, ты только представь себе: теплая, нагретая солнцем скала… Это лучше всякого пола!... Ну что, уговорил?
- Отстань!
- Но почему?!
- Потому… Потому что - тебе ничего, а у меня, потом, вся задница в синяках!
- Фу, какая проза жизни! – фыркаю я.
Рита молчит. Немного поразмыслив, я предлагаю:
- А как насчет секса на воде?
- Только на льду. - отрезает Рита.
-…На льду холодно… Да и не сезон…
Жарко… Встаю с лежака и, не удержавшись от соблазна, слегка шлепаю Риту по «основанию»:
- Вставай… Пошли купаться!
- Что за фривольности?! – взвивается Рита.
- А что? – удивляюсь я, - На «брудершафт» мы уже с тобой пили…
- Еще раз так сделаешь – получишь по роже. Понял?
- Понял. Купаться, говорю, пойдем.
Рита грациозно поднимается, и мы идем к воде. У самой кромки она останавливается, и, потрогав воду ножкой, интересуется:
- Слушай, а ты, случаем, не задумал ли чего?
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, ты там говорил… Секс на воде…
- Конечно, задумал… Зрителей, правда, многовато…Дети вон… Ну да ничего: заплывем подальше, там и займемся.
- Ты что, серьезно?! …Утопишь еще, со своим сексом!
- Да ты не бойся… Поплыли, - беру я Риту за руку, - Все будет «хоккей». Ты за буек уцепишься, а я за тебя, соответственно…
- Отстань!.. Никуда я не поплыву. - вырывает руку Рита и заходит в воду по пояс, - Ну тебя!.. Вот здесь и буду плескаться…
- Ну что ж…- чешу я затылок и тоже захожу в воду, - Не хочешь плыть, придется устроить водную феерию…
- А это еще что? – испуганно спрашивает Рита.
- Что- что…- бормочу я, и, поднырнув под Риту, дергаю ее за ноги. Она с визгом и брызгами обрушивается в воду…
- Игорь! – возмущенно отплевываясь, кричит Рита, - ты что, очумел?!
- А что?... – говорю я, переводя дух, после нырка, - Буду гонять тебя по мелководью, пока не отдашься.
- Совсем обалдел!... Посмотри какая грязь…и люди кругом!
- Вот и хорошо: вода мутная: ни кто - ни чего не увидит.
- Игорь! - отступая от меня, кричит Рита, - только попробуй!.. Вообще ничего не получишь!
- Шуток не понимаешь? – смеюсь я.
- Шутки…- ворчит Рита, выходя из воды, - Из-за тебя волосы намочила…
- Ну прости… Прости, засранца! – обнимаю ее за плечи и целую.
- Тоже мне, сексуальный гангстер нашелся. – бурчит Рита и довольно-таки, ощутимо, бьет меня кулачками в грудь.
- Бей! Бей!.. Бьешь – значит, любишь… Ну погоди… дай срок. Я тебе тоже сделаю…больно.
- Дурачек! – смеется она, - Ты что, не знаешь, что если женщине больно – значит ей хорошо?
- А, ты еще оказывается и мазохистка?.. Ну-ну…Учтем.
- А ты, действительно, дурак, - надувается она.
- Ну, все, все - успокойся… Раз ты не хочешь, больно делать не буду.
- Ой, надоел! Отцепись…- с досадой, отмахивается она.
- Ну, мать, тебя не поймешь! – развожу я руками, - И так, ей не хорошо и эдак… Вот, привереда!.. Ну, все, все – мир!... Перестань надувать губки – тебе это не идет, а лучше скажи: какие у тебя планы на вечер?
- Еще не знаю…
- Ну, так я знаю. Как у тебя с вестибулярным аппаратом?
- Вроде бы в порядке, - недоуменно пожимает плечами Рита, - а что?
- Как ты относишься к круизу, на большом белом пароходе?
- Круизу?
- Ну, к ночной прогулке, на катере… если тебе так больше нравиться.
-…Ладно. Уговорил.
- Ну, спасибо, благодетельница! Век помнить буду…
- На. Руку-то, цалуй!...
VIII
Опершись, о поручни борта, Маргарита неотрывно смотрела на «лунную дорожку», пересекавшую пенистые буруны, бегущие из-под кормы теплохода… Ветер, с солеными брызгами, трепал ее распущенные волосы… Что за мысли таились в ее милой головке, гордо подставленной навстречу ночи?... Берег, по правому борту, был усыпан цветными огнями, но лицо ее было обращено к морю… Кто она, эта юная богиня, сошедшая с романтических высот, в мой пошлый мир обыденности и скуки?.. Не знаю… Не знаю и сей час, когда кануло в прошлое и звездное небо над головой и поющее, свою извечную песню, море… Все прошло, но вечно, в моей памяти будет светится огонек, возле которого, я некогда, отогрел свою озябшую душу…
- Что ищешь ты, Королева, в морских просторах?.. Неужто, мечта об алых парусах все еще тревожит твое воображение?... Или же, ты хочешь пробежать по «лунной дорожке» к неведомому острову, окутанному в розовый туман?.. Откройся мне, о, романтическая героиня, моего еще ненаписанного романа!
Оглянувшись, Маргарита виновато улыбнулась и зябко передернула плечами. Я обнял ее:
- Что такое?.. Ты, верно, замерзла?.. Бедная…
- Нет. Не замерзла…Ты знаешь, мне почему-то, сейчас, на мгновение, стало страшно… Сама не знаю от чего … со мной такое бывает.
- Не бойся ничего, милая… Я ведь рядом… Так о чем ты грезила?
-…Смешно, конечно… Но, я, действительно, грезила… Я, вдруг, представила такую картину… Старый парусник, с высокой кормой… Словно сошедший со старинной голландской гравюры… Он пересекает наш курс, бесшумно скользя по зеркалу моря, против ветра… В клочья, изодранные паруса, выгнуты против хода судна… На мачтах, концах рей и брушприте мерцают таинственные огни… Огни святого Эльма. На палубах пусто… И лишь, за штурвалом - одинокая фигура в старинной епанче и, низко надвинутой на лицо, зюйдвестке. Обойдя по курсу, парусник берет нас на невидимый буксир и влечет… Влечет к неведомой цели…
- Цель известна… Имя ей – Смерть. …Так ты испугалась встречи со старым голландским бродягой, бороздящим моря и океаны, вот уже четыре столетия?
- Нет. В том-то и дело: встреча с ним означала бы бессмертие… Не Смерть страшна - страшно Небытие… У меня так легко было на сердце… Я, как то, счастлива сегодня… И вдруг, подумалось: когда-то выйдет мой, отпущенный Судьбою срок, и все это исчезнет. … Нет, не исчезнет! Будут земля, море, люди… Исчезну я. В этом-то, и досада… А «Летучий голландец»… что ж, он был бы - не предтечей конца, а проводником в иной мир… в Вечность. Это - было бы избавлением от страха Небытия…
-… Ну полно, полно, дружок!.. К чему эти мрачные мысли?.. Последуем-ка лучше, советам славных мира сего: Пушкина, Бомарше и Сальери! Ты помнишь: «…Как мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро». Данной комедии у нас под рукой нет, зато есть шампанское в баре салона!..
Неожиданно, Маргарита, так крепко стиснула мою руку, что я, невольно, вскрикнул.
- Что с тобой?!
Продолжая сжимать мою руку и дрожа всем телом, она молча указала другою рукой на море, по левую сторону борта… Я явственно почувствовал, как волосы мои, встали дыбом… В миле от нас, на фоне светлого звездного неба, прочерчивался силуэт парусника, с тремя голыми мачтами, на реях которых, мерцали огни. Несмотря на отсутствие парусов, судно ходко шло параллельным нам курсом…
Послышались голоса внизу, из салона:
- Смотрите!..Смотрите!…
- Западно-германское… Дружественный визит.
- …Вчера еще стояло в Ялтинском порту…
Я, с облегчением, перевел дух и рассмеялся:
- Ну, мать!.. Напугала ты меня… Это ж надо!.. Увы, это не голландцы, а всего лишь немцы. Ты разочарована?
-… Да. Жаль… Это был бы реальный случай - сказать самой себе: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!»… И, это, было бы, правда… Ведь ты со мной.
Я осторожно поцеловал ее мягкие губы:
- Спасибо тебе…
- За что?
- …Не знаю… Наверно, за то, что ты есть…
XI
…между тем, наш кораблик совершает традиционный маневр и бочком-бочком, начинает притуливаться, к пирсу… Конец наброшен на причальный кнехт и благополучно закреплен, перепрыгнувшим на пирс, мулатообразным матросом, в непременных белых штанах. Шкиперский, хриплый мегафон объявляет об окончании прогулки и желает дальнейшего счастливого отдыха. В узком проходе перед трапом, как всегда, толпится народ. Все жаждут покинуть романтическую, но такую не надежную водную «хлябь», и обрести, на конец, твердую почву под ногами. Два мускулистых «белопортошника» любезно помогают дамам (юным и не очень) пересечь шаткий мостик и, по-видимому, это является завершающим аккордом программы. Так, как проделывается этот «аттракцион» - меня, решительно, не устраивает, и я, не менее решительно, беру инициативу ( то есть Риту) в свои руки. Улыбаясь, не менее белозубо, чем сам псевдомулат, я легонечко тесню его плечиком … прыжок… и мы уже на причале. Со стороны катера слышится устрашающий мегафонный рык, а с причала звучат дамские аплодисменты… А Рита… в общем, «она и мявкнуть не успела». Аккуратно опустив ее на дощатый настил, я любезно кланяюсь аплодирующим дамам… Вот, тут-то, она и приходит в себя, вновь обретая дар речи:
- Придурок!.. А если б ты меня обронил, или свалился со мной вместе?!
- Обижаешь, Королева, первое абсолютно исключалось… Я ведь не Карлсон, какой-нибудь… А второе… ну что ж, как говорят люди Востока: «кисмет» - судьба… Ну, а в качестве приза, ты наверно, обрела бы, столь желаемую тобой, Вечность.
- Вместе с тобой?
- Не-е-т… Категорически исключено: меня ждет Валгалла. Я должен умереть с какой-нибудь железякой в руке… Кроме того, я плаваю как рыба. Ну, а в-третьих… такое … как я - вообще не тонет.
- Вот, в последнее - я охотно верю. И что же, ты даже бы не попытался меня спасти?
-… Сложный вопрос … Так, сразу, и не ответишь… Все решила бы борьба между моей… совестью и природным эгоизмом.
- Как это?
- Ну, посуди сама: с какой стати, я должен противоречить желаниям другого человека, которые, буквально, только что, высказывались?.. Тем более, что все произошло бы, боле или менее естественным путем – несчастный случай!.. Греха бы на тебе не было… Это, в том случае, если бы одержала верх совесть. А вот, если бы, эгоизм… Я бы тебя обязательно вытащил – а вдруг, ты мне еще на что сгодишься?
-… Ну, ты сволочь!
- Именно: «Ну, ты сволочь!», Вы меня поняли … Королева.
- Неужели было нельзя перейти трап, так как все?!
- Ага. При помощи этой «матросни»?
- Почему нет?
- А ты видела, как они это делают?
- Ну и что?
- … Да лучше б ты утопла!
- …Вот гад… Так ты еще и ревнив?.. Отелла доморощенная. Собственник нашелся. Да ты, вообще, кто такой?
- Со мной-то, все ясно. А вот тебе, вполне возможно, совсем недавно, впору бы пришлось имя не Марго, а Муму!
- Дрянь! Чуть было не утопил и еще и издевается!
- Вот она - людская благодарность! Говорят же: добрые дела - даром не проходят! Нет - чтобы отблагодарить…Героя, за «чудесное спасение»…как полагается…
-…Так значит… Ну и как же я должна отблагодарить «героя»?
- Ну-у… Как говорят французы – даже самая красивая женщина не может дать больше того, что она может дать… Так что ты делаешь сегодня вечером?
- Ни-че-го, из того, о чем ты там, размечтался.
- Ну и ладушки. Пойдем-ка, лучше выпьем: повод-то есть. «Чудесное спасение», как ни как. Это тебе не «хухры-мухры… а гораздо дороже.
- Пошли. После такого стресса, пожалуй, не грех и выпить.
- Куда пойдем?
- Туда где звучит музыка.
X
…а музыка звучала везде. Ночная ялтинская набережная, заполненная фланирующими отпускниками, в звуковом плане, напоминала верньер радиоприемника, скользящий по длинным волнам. Все стили и направления, начиная от классического джаза, заканчивая, ритмизированной классикой а-ля Ванесса Мэй. Каждая забегаловка (а их, буквально, сотни) пытается привлечь свою публику сначала звуковым оформлением, а уж потом - интерьером и ассортиментом. Но, царит надо всем - вездесущая «попса»! Что поделаешь: каков приход – таков и «поп» (каламбур, по-моему, не слишком удачен, но как говориться – чем богаты…).
Проходя мимо одного из баров, я услышал мелодию Стинга – одну, из моих любимых:«Desert Rose feat Cheb Mami».
- Может быть, сюда? Уж больно хороша мелодия!
Рита согласно кивает, и мы садимся за столик
- Что будем пить? – спрашиваю я.
- У меня сегодня коньячное настроение.
- Хотя, хороший коньяк, теперь в России редкость, но… попробуем.
Я направляюсь к стойке и, пошептавшись с барменом, делаю заказ, предварив его зеленой бумажкой, а заодно, прошу повторить «Desert Rose…». Буквально через минуту заказ подан и вновь звучит мелодия… На столике стоит графинчик со светлоянтарной жидкостью. Бармен наполняет бокалы, и мы пригубливаем напиток. Сделав «большие глаза», Маргарита удовлетворенно кивает и бармен, отдав поклон, молча удаляется за стойку.
- Что это? – осведомляется Маргарита.
- Коньяк, без сомнения.
- Да уж, сомнений быть не может. … Но какой?
- Понятия не имею. Я просто попросил хороший коньяк…. Не правда ли, сударыня, он, как нельзя более, удачно гармонирует с этим хитом Стинга?
- Пожалуй, да. …Хотя странно – эти восточные мотивы, многогласие и этот - сугубо европейский напиток…
-… Без всякого сомнения, изготовленный в Азии. - смеюсь я, - Все относительно, сударыня: настоящий армянский коньяк не хуже, какого-нибудь там, «Арманьяка»! За что пьем?
- За успех нашего совершенно безнадежного дела.
- О! Мой любимый тост.
- Да,.. пожалуй, у нас действительно много общего… Кстати, шевалье, а, насколько сильно Вы …желаете меня?
- ………………………………………………………………………
- Понятно. Но я надеюсь, Вы понимаете, что Ваш давешний «подвиг», несколько на него не тянет… Так…- экстравагантная выходка, не более.
- Согласен. Ну и…
- Как насчет настоящего подвига … в честь Дамы Сердца?
- …Сделка?
- Ну, ежели, Вы желаете оперировать такими категориями…
- …Условие - ночь Любви, с означенной Дамой?
- …Да.
- Нет.
Маргарита делает «удивленные глаза».
- В случае успеха, Вы моя, по крайней мере, до окончания отпуска. – поясняю я.
- …По крайней мере?
- А там, как карта ляжет… А вдруг Вам понравится?
- …Нахал.
- На том стоим. Так в чем, собственно, задача?
- …Как Вы относитесь… к приведениям?
-…Угу… Не знаю, не пробовал. Что, договор будем подписывать кровью?
- Обойдемся без лишних формальностей. – усмехается Маргарита.
- Спасибо и на этом… Итак. Место дислокации – Замок.
- Вы проницательны.
- Это не трудно. Какие задачи ставятся перед Героем? – рассуждаю я, - Обычно - это квест: пойти туда-то, добыть то-то и принести тому-то… Или той-то. Ну, а в качестве приза, получить что-либо, в виде руки и сердца… А, в общем-то, элементарная уголовщина…
- В своих предположениях, шевалье, Вы ошиблись дважды. Во-первых, никому ничего относить не придется – «на дело» мы пойдем вместе. Во-вторых, это не уголовщина… по крайней мере, в обычном смысле этого слова.
-…М-да. Замок набит раритетами, принадлежащему родному государству… И они Вас не интересуют?
- Нет. … Разве что, в качестве временного взятия… в «аренду» части помещения… с использованием некоторых… мелочей, в придачу.
- На пример?
-… Голубые простыни.
-Что-о?! – я чуть было не поперхнулся коньяком, - так это «Голубая спальня»…Ты это серьезно?
- Вполне. … Может же иметь женщина… некоторые причуды.
- Ну да, разумеется. Ты с детства мечтала провести ночь на графских голубых простынях, под балдахином.
- Представь себе.
-… Ну, хорошо. Какова же моя роль?
- Роль традиционна. …Для рыцаря. Сопровождать меня, охранять меня… так сказать, оберегать мой покой… по мере сил.
- У-гу. До третьих петухов?
- Вот-вот. Какие-то проблемы?
… Да нет.., пожалуй…Разве что… Как мы туда пройдем? Музей набит охраной и обслугой не меньше, чем раритетами.
- Ну, это совсем просто.
- Как это?
- Я там живу.
XI
-… Ты живешь… в Замке?!
- А почему это тебя так удивляет?
- Но, ты же говорила, что отдыхаешь в санатории.
- В санатории «Парковом», на территории которого, мы с тобою шлялись почти всю прошлую ночь. Как ты, наверно, знаешь, парк входит в дворцовый комплекс. Ты ведь, был на экскурсии в Замке?
- И не раз. Иначе, я бы и не слышал о «голубой спальне: о ней всегда талдычат экскурсоводы.
- А когда был в последний раз?
- …Да лет пять назад. А что? Может, взять билет и сходить туда на «разведку»?
- А вот этого, как раз таки, и не надо… И, вообще: мы пойдем другим путем.
- Вот, вот – ты так и не ответила на счет своего проживания.
- «Все элементарно, Ватсон». Вспомни, на экскурсиях вас водили по всему Замку?
- … Нет. Только по парадной анфиладе комнат, то есть, так называемой «господской половине». Об остальной части замка говорили, что раньше там жила челядь – прислуга, а сейчас там проживает обслуживающий персонал дворцового комплекса, что, в общем-то, одно и тоже.
- Все это так, да не совсем. Чуть ли, не с тридцатых годов, одно крыло Замка было предоставлено отдыхающим рабочим и колхозницам, что бы и они пожили, хоть раз в жизни, как «графья». Правда, в комнатах для прислуги, но для них и это было за счастье… Да и не привыкать.
- Понятно. Значит, апартаменты ее величества ныне располагаются в комнатах для прислуги?
- Всего лишь в одной. И, довольно-таки, приличной. Впрочем, сам убедишься, если примешь мое приглашение… и предложение. Ну, так как?
-… Принимаю оба. Хотя, отчетливо осознаю, что опять влезаю в какую-то авантюру, пусть даже и романтического свойства. Я прекрасно понимаю, что ты мне о многом не договариваешь, но… ты мне слишком нравишься, что бы я посмел отказаться. Приз слишком велик.
- Значит, по рукам? – с улыбкой, подает свою руку Маргарита.
В ответ, я целую ее ладошку и отвечаю:
- Нет. Скрепим-ка, это лучше поцелуем.
Я вновь, наполняю бокалы, подаю ей один из них, и поднимая свой, решительно обвиваю ее руку своею.
- На брудершафт, Королева, на брудершафт! Иначе, контракт будет не действительным. И до дна.
…Божественная влага сменяется божественной терпкостью ее губ…
- Всю жизнь бы так закусывал,- шепчу я ей нежно на ушко.
- Пошляк! – фыркает Рита.
- Зато теперь, я без зазрения совести, всем могу говорить, что целовался на брудершафт с самой Королевой!
- Вот они - мужчины… - усмехается Рита.
- Но когда будут уточнять: с какой именно - я буду скромно умалчивать, мотивируя тем, что здесь затронута честь женщины и …оглашение ее имени, может вызвать международный скандал.
- Ну, ты и трепло…- смеется Рита.
- Зато, какое удовольствие!
- Ну, а если тебе, попросту, скажут, что ты брешешь?
- Собака брешет… Ну что ж. «…две пули, пистолетов пара…». Впрочем, выбор оружия будет не за мной.
Помолчав, Рита спрашивает:
- А… тебе приходилось стрелять в людей?
- Да…Первая чеченская.
- Извини. Возможно, тебе неприятно вспоминать.
- Ничего. Хотя, ничего хорошего там и не было. А что, понадобится оружие?
- Нет. Оно там бессильно… А что, оно у тебя есть?
- Нет. Но, это же не проблема… А вообще-то, терпеть не могу таскать на себе все эти железяки! Наигрался в свое время…
- Не любишь оружие… А, как же, Валгалла?
- Не то чтобы не люблю… Просто отношусь к нему спокойно. А Валгалла – это Судьба. Просто - наиболее достойный способ уйти, для мужчины. Впрочем, с моим талантом влипать во всевозможные авантюры, это не сложно.
- А серьезно, чем ты, все-таки, занимаешься?
- А-а… Всем по не многу: преподаю, немного бизнес, пишу диссертацию.., просто пишу.
- Скажите, пожалуйста - какая многогранная личность! – иронизирует Рита.
- Это по нужде все… приходится крутиться. Хотя, как сказал мой научный руководитель: мой научный поиск - подобен полету ночной мыши.
-Ты, наверно, очень интересно живешь?
- Ты не представляешь, какая мутотень – эта самая моя жизнь!
- Но почему?
- Потому что, настоящая жизнь, приходит только тогда, когда приходит Любовь.
XII
- Любовь… А, говорят что у мужчин, в отличии от женщин, на первом месте всегда стоит работа.
- Ну да: «первым делом, первым делом самолеты…». И это верно. И это вдвойне верно, когда дело – любимое. И это втройне верно, когда это любимое дело связано с творчеством, созиданием. Все это так. По крайней мере, для меня… Но, для чего, мы, мужчины, все это делаем? Точнее, для кого?.. Для вас милые, для вас родные… Короче, чем бы, мужчина не занимался: бизнес, творчество, наука, деньги, в конце концов… (да все что угодно!): конечная цель его усилий – вы, женщины. Все делается для того, чтобы привлечь ваше благосклонное внимание…
- Да-а…- сочувственно вздыхает Маргарита, - Павлинам проще – достаточно распустить хвост.
- Смейся, смейся… Но, поверь мне: по сути, абсолютному большинству мужчин, нужно очень мало: ну, пара штанов, пожрать чего-нибудь… (О выпивке говорить не будем – это вопрос отдельный!) Мы ведь, по своей природе, крайне ленивы и, в общем-то, неприхотливы. И, чтобы подвигнуть нас на что-либо… Тут, только одно средство – женщина. И, в общем, тут вы, в некотором роде, выступаете двигателем прогресса. (За что, вам огромное мерси - от «слабой» половины человечества! Вот, пожалуй, еще один повод, выпить!).
Вновь, наполнив бокалы, я продолжаю:
-…Нет, ну встречаются, конечно, отдельные активные личности, рвущиеся к власти (во всех ее проявлениях) или воплощению какой-то сверх-идеи… Пассионарии, так сказать… Но, поскреби слегка, их, энто самое «кредо», и, в конечном счете, наткнешься на несчастную любовь или, еще проще – сексуальную неудовлетворенность.
- В общем, все по Фрейду.
- А что? Я считаю, что старик Сигимунд, был во многом прав.
-… Да, ты сказал о мужчинах, как о слабой половине человечества. Ты и в правду так считаешь?
- Абсолютно. Вы дольше живете, у вас более стабильная нервная система (кстати, слезы являются ее немаловажным регулятором), вы более выносливы, более активны… Что еще?.. Да! У вас более низкий болевой порог. Да вы, черт побери, просто - более совершенны! Мы, по сравнению с вами – слегка обструганные чурбаки… Природа концентрирует в вас все самое лучшее, что, в общем-то, опробуется в экстремальных условиях на экспериментальных моделях – мужчинах. Для природы – мы всего лишь, расходный материал… А сила?... Ну что физическая сила?.. Неужели ты и вправду считаешь, что в наш машинный век, она еще что-либо значит?
- Да нет… пожалуй, нет… Но…- вздохнула Рита, - все-таки, хочется, как и каждой женщине, наверное, хотя бы, иногда, «опереться на сильное мужское плечо», … стать за кем то, как «за каменной стеной».
Ну, это уж, мы завсегда! – молодецки расправил я плечи, - Было бы за кого грудь подставлять…
- Ага. Вам подавай конкретную личность?
- В данном случае, более чем конкретную. – серьезно отвечаю я, - Так что - милости просим: опирайтесь, прячтесь, ежели чего там нужно: конфиденциальность будет обеспечена! В порядке бартера, так сказать…
- Как Вы меркантильны, шевалье! – смеется Рита.
- Разве речь идет о деньгах?
- Но, согласитесь, своеобразная корысть с Вашей стороны имеет место.
- Пусть так. Тогда я корыстен. … Но ведь тебе же со мной хорошо?..
XIII
…и вновь, несет нас кораблик по темному зеркалу моря. Мы возвращаемся «домой» - туда, где возвышаются мрачные башни Замка. Рита дремлет, опустив мне голову на плечо, а мне…мне грустно. Вот она, рядом, желанная… почти родная. И я знаю – она будет моею… А радости нет. Между нами, как меч в старину, до поры – до времени, лежит условие. Дурацкая, наверно привычка, но я как-то привык, чтобы меня любили, просто так. Без всяких условий. А здесь, как не крути, наличествует сделка… Я никогда не пользовался услугами проституток, не то что бы, из брезгливости или жмотства (денег я на женщин никогда не жалел), просто я всегда считал, что любовь - это равный обмен. Естественно, мужчина должен платить – потому что он мужчина, потому что таковы условия древней игры, потому что, женщины, украшая себя и тратя на это значительные средства, делают это для нас… Потому, в конце концов, что мужчину часто оценивают по сопровождающей его женщине. Я готов, я люблю делать подарки. Я радуюсь, когда моя женщина становится еще прекраснее! Да, я плачу, но я плачу не за это… А теперь… теперь, похоже, меня покупают. Или нанимают - какая, черт побери, разница! Факт-то в том, что оплата за «работу» будет производиться, так сказать, в «натуральной форме». М-да, кажется, я старею, если меня уже начинают воспринимать, лишь в качестве «рабочего бычка»… Укатали Сивку крутые горки…
Но вот и наш причал. На этот раз, мы преодолеваем трап без цирковых «кульбитов».
На фронтоне замка часы бьют двенадцать.
- Я провожу тебя. Как там у вас с «режимом»? Пустят?
Рита мнется…
- Да, пустят-то, пустят… Но… может быть… к тебе?
В голове у меня все путается…
- А как же… контракт?..
- Дурак ты! – начинает злиться Рита, - какой на фиг контракт?! … Ты мне нужен… Я хочу, чтобы сегодня ты был со мной, неужели не понятно?!.. Кретин же ты... Ну, если…, - она круто разворачивается и быстро начинает подниматься по парковой лестнице. Я догоняю ее, разворачиваю лицом к себе, и, покрывая поцелуями ее лицо, шепчу:
- Ну прости меня… пожалуйста… я действительно дурак… у меня и справка есть… хочешь - покажу?...
Рита уже смеется:
- Ну, покажи!
- Так она у меня - в моем «бунгало». Пошли скорее! – я тяну ее уже за руку. Рита вырывает руку:
- Ведите себя прилично, молодой человек. Мы пойдем медленно, медленно… Это ведь… не далеко?
- Да рядом! - все ни как не могу успокоиться я.
- Возьмите-ка, меня, под-руку, - командует Рита, … и вот мы уже чинно идем по аллее старого парка…
- Я же прекрасно понимаю, что творится или, точнее творилось, в твоей…голове…Я, если хочешь, (верь-неверь), чувствовала тебя… еще там, на катере. Тебя ведь задело то, что… в некотором роде.., я покупаю тебя… Так ведь?... А тебе бы хотелось, чтобы тебя просто любили… Так - как ты любишь сам…
Я молчу. Мне нечего сказать… Она читает мои мысли…
- … Ты наверно…ведьма?
- А как же! - смеется она, - ты забыл: я ведь Маргарита!.. Что, испугался?
- Нет. Я слишком…
- Знаю. И верю… Ты ж у нас казак!.. Поверь и ты: нет ни какой купли –продажи: все по честному… Есть ты, есть я - и больше ни чего.
- …А голубые простыни?
- А какие они у тебя?
- …Белые.
- Посмотри на луну!..
Я поглядел на высокое, усеянное яркими южными звездами небо. В нем плыла, неестественно огромная луна, насыщенная, пронизывающей голубизной.
- Мы откроем твой балкон, и они станут голубыми…
Я крепко прижимаю ее к себе и целую ее. В ответ Маргарита вздыхает.
- Что такое? – обеспокоиваюсь я.
- Да вот… - горестно отвечает она, - хотела как лучше, а получилось - как всегда…
- Почему?
- …Почему – почему!.. Да, потому что, порядочные девушки отдаются на третий день!.. А не на второй…
XIV
…Ну, вот и мое «бунгало». В сущности, это небольшая, частная, комфортабельная гостиница, каких сейчас много на юге. Мой этаж третий – самый верхний. По внешней, пристроенной к зданию лестнице, мы поднимаемся прямо на мой застекленный балкон. Это и есть вход в мое жилище. Открыв двери, я пропускаю даму вперед и включаю свет. Она с интересом осматривается…
- А, ты неплохо устроился.
- Так это и стоит неплохо. Погляди…
- Я поднимаю жалюзи с огромного балконного окна. Буквально в двадцати метрах - узкая полоса пляжа, а за ним, уже почти неслышно плещется море. Лунная дорожка, прочертив водную гладь, продолжает свой призрачный путь по гальке пляжа и далее, упираясь, в увитый вьющимся виноградом, фасад моего временного пристанища…
Маргарита уверенно направляется в ванную комнату, на ходу давая мне «ценные указания»:
- Я в душ, а ты… выключи свет и… постели голубые простыни.
- Яволь, майн женераль!- вытягиваюсь я, кидая руки на эсэсовский манер, на бедра.
Прежде всего, я направляюсь к холодильнику и достаю «дежурную» бутылку шампанского. Бокалов нет, но в наличии высокие стаканы, которые с успехом могут их заменить. Бесшумно вскрываю бутылку и наполняю их на две трети. Ставлю все это, на журнальный столик, в сочетании, с традиционной коробкой конфет. Затем, застилаю тахту пока еще белыми простынями, и, погасив свет, настежь раздвигаю створки балконного окна…
Комната сразу наполняется запахом моря и винограда, шелестом листвы и шепотом прибоя. Я оборачиваюсь… Чудеса! Простыни, действительно, стали голубыми…
Я выдвинул одно из кресел прямо к окну и сел спиною к двери ванной… Вскоре за спиной я услышал легкие шаги… Некоторое время она молча стояла сзади и, видимо, также как и я смотрела в окно…
- …Неужели тебе неинтересно взглянуть на меня?
Я медленно повернул голову… Это было колдовство! Она была совершенно обнажена, и тело ее, сияло неземным светом!.. Грива вороных, слегка вьющихся волос, оттеняла ее, как рамка портрета. В ее позе не было ни тени кокетства или стыда, ее естественность излучала… силу… силу совершенства… Видимо, это продолжалось достаточно долго, ибо она сказала:
- Ну, хватит. А то шею свернешь… И, никакого колдовства. Это всего лишь - магия лунного света… Сегодня полнолуние.
- Мне… в ванну? – робко спросил я.
- Не нужно… Успеешь еще. Я люблю запах и вкус моря.
- …Ш-шампанское?
- Да, ты уже пьян! – рассмеялась она низким грудным смехом, от которого у меня, действительно, закружилась голова.
- Ага… Вот и голубые простыни… А вот тахта нам ни к чему. Кто там, разглагольствовал - о прелестях «половой жизни»? - и она резким движением стянула диванные подушки вместе с простынями на пол.
- Ну что же ты?.. Иди сюда, не бойся… Я тебя - сама раздену: тебе нужно силы беречь – тебя ждет сегодня нелегкая работа…
Так началась эта Ночь. Самая волшебная ночь в моей жизни…
XV
Я помню все, до мельчайших подробностей, до тончайших нюансов ощущений и никогда уже не смогу забыть это. Но, если б я попробовал передать это скудным набором человеческих слов – у меня ничего бы не получилось. Я это четко осознаю. Никакие эротические описания, а уж тем более, визуальные порнографические средства, не в состоянии передать тот букет ощущений, чувств, мысленных образов, возникающих в момент высшего проявления простой человеческой любви. То же – что, происходило между мной и Маргаритой, было настолько необычно (по крайней мере, для меня), что я просто теряюсь…
В моей жизни было не мало женщин, (хотя, разумеется, не так много как хотелось бы!), но то ли мне не везло, то ли это были не те женщины, но получалось всегда так, что эти женщины, в абсолютно большинстве случаев, всегда брали, а не давали. В конечном счете, я уверился, что традиционное восприятие сексуального акта, что мужчины, как «активное» начало - берут, а женщины, как «пассивное» - дают (или отдаются), в своей основе ложно.
Мы привыкли воспринимать нежность женского тела, как нечто обещающее продолжение этой нежности в ее действиях в постели. Но, увы, чаще всего этого не случается. Я не в коем случае не хочу сказать, что женщины грубы в постели, нет. Просто, они предпочитают ощущать нежность своего тела через наши руки и губы, чувствовать наше восхищение им. Именно, они «берут» наши ласки и забирают наши силы. Во время и после оргазма они испытывают ощущение полета и легкости, получают как бы некий заряд жизненной энергии, отдаваемой нами. Мужчины же, после высшего пика сексуального наслаждения (опять-таки, в большинстве случаев), испытывают чувства опустошенности, усталости, безразличия (иногда, вплоть до мыслей, типа – «…а что я здесь делаю?..). Так кто, спрашивается «дает», а кто «берет»? Но так, видимо, распорядилась природа, а ей виднее… Некоторым женщинам, вообще, не нужны ни «предварительные», ни завершающие ласки. Им нужна жесткая, грубая, мужская сила, и чем больше – тем лучше. Зачастую, в своих сексуальных фантазиях, они мечтают или пытаются имитировать изнасилование. Их тоже можно понять – это всего лишь, еще одно (из великого множества) проявление женственности.
Считается, что женщины (во всяком случае, некоторая их часть) получают большее удовольствие при сексуальном контакте, нежели мужчины. Охотно верю этому, исходя, хотя бы, из количества возможных оргазмов. Что касается чувственной стороны дела, то этого мы наверно, никогда не узнаем. Слишком уж мы разные – и это прекрасно!
И все же, мне кажется, что в некотором отношении мы «богаче» женщин. Ибо, в большинстве случаев, «обладая» женщиной, помимо чувственного, мы испытываем еще и эстетическое наслаждение. И второе - опосредует первое. Для женщины, «красота» мужского тела не столь уж важна (да и не так уж много среди нас «красавчиков»). Здесь превалирует культ силы и многие, многие, более практические, составляющие. Надо сказать, интеллект далеко не всегда занимает из них первое место. (Что, впрочем, в еще большей степени, справедливо в отношении мужчин!)
Но вернемся все-таки в мое «бунгало»…
Маргарита оказалась именно из той, редкой породы женщин, на которую мне так не везло. Она действительно, сама раздела меня, как какая-нибудь восточная гейша и сделала это так, что к концу процесса «обнажения», я уже был готов взорваться от переполнявших меня «творческих идей»! Так бы наверно и случилось, к моему стыду, но…
- Куда ты спешишь? Хочешь лишить бедную девушку удовольствия? А потом еще и спать завалиться?.. Я что сюда, спать пришла? Не-ет, милый мой: дашь свой «салют», когда я скажу…
Она быстро провела своей ладошкой над моим «хозяйством» и мне, как то сразу, полегчало, хотя я продолжал ее безумно желать (как это у нее получилось, и как возможно, вообще, подобное сочетание – ума не приложу! Но все было именно так!)
Описывать дальнейшее, чрезвычайно трудно… Она была восхитительно нежна со мною, и в то же время, она выполнила свое обещание, об ожидающей меня, «нелегкой работе». Но эта «работа» была настолько в радость… И я, действительно, «кончил» в нее именно тогда, когда она этого захотела, то есть одновременно с ней! И это было грандиозно! И не было у меня после этого «фейерверка» - ни «чувства опустошенности», ни прочего! Я был «готов» сразу же, «как юный пионер».
Нельзя сказать, что она полностью взяла инициативу на себя. Она разрешала мне вертеть себя в какой-то немыслимой «камасутре», с готовностью поддерживая все мои бредовые фантазии… А уж ее «импровизации на тему…» превзошли все мои ожидания… И каждый раз, получалось так, что мы заканчивали одновременно. …И, вскоре, я потерял счет этим пикам наслаждения… Нет, небольшие перерывы между «всплесками активности», все-таки были, но они были посвящены взаимным ласкам и заканчивались сразу же, как только ее рука делала неуловимое движение над моими «чреслами»…
Не было забыто и шампанское… И, слова ласки и любви источали наши губы… Но, главное было в том, что я ощущал себя неимоверно счастливым: я Любил и видел взаимную Любовь - в ее прекрасных глазах… И Верил им…Верил бесконечно.
В один из таких «перерывов», мы лежали, раскинувшись на «голубых простынях», непонятно каким образом, переместившихся, уже на сам балкон и смотрели в глубокое синее небо, с таинственно перемигивающимися звездами…Я почувствовал, как ее ладонь нежно коснулась моей…
- …А не пора ли нам освежиться, товарищ?
- Как пожелаете, Королева…
- … Ну что ж, тогда возьми меня крепко за руку и не в коем случае не отпускай… Пока я не скажу.
Я осторожно, но крепко сжал ее ладошку в своей…
- Что дальше, Королева?
- … Ничего. Просто смотри на звезды, только на звезды… и молчи.
Я продолжал безмятежно глазеть на звездное небо… и вдруг заметил, что оно начало медленно но, все-таки, заметно изменяться: сначала звезды как будто придвинулись, а затем так же медленно стали проплывать, как бы «сверху вниз»…Под мою разгоряченную спину явственно повеяло прохладой…Рука Маргариты все также крепко сжимала мою ладонь.
- Ты помнишь картину Шагала с летящей «парой»?
… До меня, кажется, стало доходить…
- … Ты хочешь сказать, что мы…летим?
- Ага…
- …Куда?
- Как куда? Освежиться. В море.
Звезды, все также медленно проплывали перед моим лицом и, кажется, стали также неторопливо подниматься вверх… За спиной приблизился легкий шорох прибоя, а затем просто плеск воды… Я услышал спокойный голос Маргариты:
- Сейчас будем потихоньку «приводняться…» Как только почувствуешь спиной прикосновение воды, отпусти, пожалуйста, мою руку…
- Хорошо.
…Через несколько секунд мои спина и ноги заскользили по довольно прохладной воде, и я разжал руку… Движение прекратилось… и я моментально погрузился с головой в море. Тотчас же вынырнул и огляделся: я находился в метрах двадцати от кромки берега, как раз напротив моего «бунгало»… Оглянувшись, на голубом фоне «лунной дорожки» я увидел силуэт, не спеша плывущей, прямо на Луну, Маргариты… Она была уже в метрах пятнадцати от меня…
- Ну, что же Вы, шевалье!.. Догоняйте!
Еще раз, поднырнув, и проплыв несколько метров в слабо светящейся воде, я несколькими мощными взмахами догнал Маргариту…
- Ну, как водичка?- встретила она меня.
- Замечательно!.. Как парное молоко.
Мы медленно поплыли рядом по лунному лучу…
- Так ты умеешь летать?
- Нет, не умею… Дар левитации встречается только у мужчин.
- …Неужели ты хочешь сказать, что это летел я?!
- Нет, не хочу. … Хотя… возможно ты бы смог - в тебе нет Страха.
- … Ни чего не понимаю… Тогда… как же мы?
- Да, в общем-то, все просто… В данном случае, то что ты считаешь полетом, является не левитацией, в ее чистом виде: то есть способностью передвигать свое собственное тело в воздушном пространстве, а телекинезом: способностью передвигать в пространстве инородное тело…Понятно?.. Вот это, кстати, прерогатива женщин.
- Ага…Так инородное тело…это выходит, я?
- Ну, да… Некоторым образом…
-…Значит ты «двигала» в воздухе меня,.. а сама за меня держалась?
-… В общих чертах верно.
- Значит, ты все-таки, ведьма? – глупо спросил я.
- Ну, я же тебя предупреждала… Да ты и сам об этом знаешь.
- Забавно… Выходит, колдуны летают сами, а ведьмы с помощью каких-либо предметов: метлы, щетки, кабаны…
- Какой догадливый мальчик! – иронизирует Рита, - Милый Игорь, -елейным голосом продолжает она, - а можно я на тебя положу свою белую ножку?
- Да хоть две!.. Покататься, значит, решила на мне… как панночка на Хоме Бруте.
- Ну, не совсем как на Хоме… А почему бы и нет… ежели с ветерком?! Ну что, или испугался?
- Шоб казак да чого спужався?!
- Ну, хорошо, - она развернулась лицом ко мне, - ляг на спину.., ноги сдвинь вместе… Плыть будешь на спине, локти используй в качестве подводных крыльев, грудь и голову держи на поверхности…
- А ты?
- А я буду управлять!.. Где там у нас «джойстик»?
Ее ручка решительно ухватила мой «аппарат», и он мгновенно затвердел… Осторожно попробовала углы люфтов… Грудью прилегла на мои ноги, левой рукой прихватив их под колени…
- …Ну, что, казак, поехали?
- Поехали! – отчаянно взмахнул я рукой.
Она легонько нажала «кнопку», подо мной тотчас забурлила вода… рычаг вперед и над морем разнесся ее неистовый визг, услышанный, наверное, в самой Ялте… Мой корпус подбросило вверх, и мы понеслись по темному зеркалу…
Ощущения, которые, я испытывал, на тех пируэтах, которые она выделывала, описать невозможно – это было «что-то с чем-то». Скорость была, видимо огромной: куда там, какой-нибудь «Ямахе»! Мы неслись совершенно бесшумно, если не считать дикого хохота Маргариты, в зрачках которой отражались сразу четыре луны. Сопротивления воды почти не ощущалось, только из под моих локтей расходились белые буруны… Каждый поворот «рычага», отражался в моих «чреслах» сладкой истомой… Наконец-то, накатавшись вволю, Маргарита сбавила скорость, и я на плечах мягко въехал в мелкую гальку пляжа… Но и там, в мелких бурунах ночного прибоя, она не сразу оставила мой «прибор» в покое и прошептав:
- Спасибо, родной…- что-то сделала язычком и приняла в себя мощный, извергнувшийся из меня фонтан, который, казалось, никогда не закончится…
Некоторое время, мы еще лежали в полосе прибоя, и я, положив руку на ее грудь, слушал, как неистово бьется ее маленькое трепетное сердце…
В «бунгало» мы возвращались «пешком»... Поднявшись, в номер, Маргарита объявила:
- Все. Ночь Чудес на сегодня закончена, - тут же бухнулась на диванные подушки и сейчас же уютно засопела. Я прилег рядом, но что не спалось. На душе было грустно… В голове неожиданно брякнуло: « Ну, вот! Сбылась мечта идиота…». Маргарита заворочалась во сне, придвинувшись ко мне, сладко чмокнула в щеку и явственно пробормотала:
- Omne animal triste post coitum… Пустяки… Все пройдет.
Мысленно я перевел: «Всякая тварь грустна после соития»… Да. Конечно… И это пройдет…
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
XVI
Проснулся я, за-полдень. В ванной комнате журчала вода… Мар-га-ри-та… Неужели и вправду все это было?.. Может, это был сон?.. Шампанское?.. Да нет, сам открывал, разливал… Грибочки какие-нибудь? Так не употребляли. Есть, конечно, какой-то шанс, что Маргарита (даже будучи голой) сыпанула чего-либо в бокалы… Нет. Ведь, все началось гораздо раньше: тогда, когда я заметил, что она читает мои мысли… Да и поведении ее после «драки» наводит на кое-какие размышления…В общем, чертовщина какая-то…Я потянулся. В теле была легкость необычайная, и не капли усталости… Только есть хотелось ужасно.
Дверь ванной распахнулась и из нее стремительно вышла Маргарита. Уже при полном параде - коротенькие шортики и что-то вроде бюстгальтера.
К своему огромному удивлению, я почувствовал, что все мои мысли о еде моментально выветрились из головы, а известная часть тела стала быстро увеличиваться в размерах…
- Отставить!.. Подъем – три секунды! Есть хочу – умираю. С обедом в санатории, я уже пролетела, так что - ты угощаешь. Мясо хочу! Много мяса… Шашлыки!.. Много шашлыков!.. И пива… Много пива! Ты еще лежишь?! – возмутилась она, - Тут, человек умирает!
Рита швырнула в меня подушкой:
- Марш в ванну!.. И можешь не бриться… Кому ты нужен… кроме меня. Вечером побреишься!
После такой темпераментной тирады, я вскочил как ошпаренный и понесся в ванную (тем более, что курс моих желаний резко сменился на предыдущий). Моментально ополоснувшись под холодным душем и почистив зубы, я напялил на себя что-то пляжное и выскочил из ванной… Маргарита нетерпеливо постукивала каблучком… Окинув меня оценивающим взглядом, пробормотала:
- Сойдешь за третий уцененный…- развернулась и начала быстро спускаться по лестнице, - бросив на ходу, - Деньги-то не забудь… ухажер…
- Вот тебе и доброе утро…- пробормотал я, - ты чего такая грубая?
- Ты меня лучше не трожь… Когда я голодная – я злая…- я и укусить могу. - тут, она угрожающе щелкнула своими великолепными белоснежными зубками и глаза ее сверкнули двумя синими молниями, - Ты сперва, накорми, напои девушку, а потом уж ее … и танцуй.
Мы целеустремленно продвигались в сторону пивного ресторана под романтическим названием «Таверна». Надо сказать, из опыта прошлых лет, помимо пива, в нем должны были наличествовать столь желанные и весьма недурственные шашлыки…
- Слушай, Рита…, а если ты, допустим, укусишь… это не заразно …в магическом смысле, разумеется, - поспешил дополнить я.
Рита вожделенно посмотрела на мою шею и, облизнув язычком губы, прошипела:
- Да, ежели, я была бы вампиршей, то… была бы сейчас, уже сытой. А некий хладный и бледный труп до сих пор валялся бы в «бунгало»… А то тут катаешь, катаешь всяких по полночи… и никакой тебе благодарности!
- Ну, кто кого «катал» - это еще вопрос…- робко возразил я.
Из-под своих длинных ресниц она обрушила на меня лавину презрения:
- Никогда не рассуждай о том, в чем не разбираешься.
- Виноват, исправлюсь, Ваше Величество!
- Ну, то-то же…
И вот мы уже, в благословенной прохладе бывшего винного подвала. О предыдущем назначении помещения свидетельствуют огромные дубовые бочки, декорирующие теперь, одну из стен. Усаживаемся за явно дубовый, уединенный стол (зал, пока еще, заполнен на половину) и официант «с лицом кавказского происхождения», окинув (насколько это возможно) нейтральным взглядом мою спутницу, тотчас ставит перед нами два высоких бокала с пивом и сейчас же отходит… Свой бокал, я опустошаю сразу, «залпом», Маргарита не на долго отстает от меня… Вновь подходит давешний официант:
- Что заказывать будем, дорогие? – ласково спрашивает он, глядя на Риту, и передает мне папку с меню. Не раскрывая, передаю ее Рите. Та, тоже, решительно кладет на стол и отодвигает папку, устремив взор на меня.
- Во-первых, еще по паре… и шашлык из молодого барашка, ежели таковой имеется. Только, побыстрее, пожалуйста - очень кушать хочется … И из осетринки… попозже.
Маргарита благосклонно кивнула.
- Все понял, дорогой, нельзя заставлять ждать такую женщину! Шашлык по-карски, на ребрышках, две порции… Салат-малат, зелень, да?
- Нет. По-карски – килограмм, пожалуйста…
Официант удивленно на нас уставился, а Маргарита, мило улыбаясь, мелко-мелко закивала.
- А вот из осетрины – две порции.
-… Понятно, дорогой. Будет сделано! – и он удаляется, все еще, обалдело оглядываясь на нас…
- Мы не переборщили, Рита?
- А-а! – махнула она рукой, - Скильки зъимо – стильки зъимо, а остатнэ - понадкусываем!
Заказ вскоре прибыл, и мы набросились на него без всяких церемоний, благо, кавказская кухня это позволяла. Разве что, ополоснули пальцы в чаше с водой, что, в общем-то, входило в ритуал.
Надо сказать, шашлык, действительно, оказался отменным. После первого этапа насыщения, на блюде остались кусочки – разве что, для приличия…
Смакуя осетрину и запивая ее пивом, мы, наконец, соизволили перейти к светской беседе…
- Скажите, Королева, а что, перемещения в пространстве…э-э…нетрадиционными способами, действительно требуют значительных затрат энергии?
- Вы знаете, шевалье… исходя, из школьного курса физики, я, в свое время, усвоила, что любое передвижение в пространстве, действительно, требует некоторых энергетических затрат.
-…М-да, пожалуй, логично… - согласился я, - В отроческие годы, я к сожалению, был изрядно ленив и не уделял должного внимания изучению точных наук… А что, миры физические и… так сказать, духовные достаточно… соотносимы?
- Достаточно, смею Вас уверить, достаточно…
- … А… позвольте узнать, насколько?
- Настолько, мой милый любознательный шевалье, что порою дешевле летать самолетом, а для переноски тяжестей – нанимать носильщика.
- Значит, это дорогое удовольствие…
- Вы даже представить себе не можете, насколько оно, подчас, дорогое!.. Причем, ни сколько, в денежном эквиваленте, и, даже, не в энергетическом,.. а я бы сказала…именно, в духовном. Проще говоря, шевалье, Душой приходится расплачиваться…именно Душой!
После некоторого обоюдного молчания, Маргарита, поблескивая глазами, с иронической усмешечкой, спросила:
- Ну, что, мой милый рыцарь, признайтесь честно: напугала я Вас?
- А что, речь уже идет о моей бессмертной Душе? – бесстрастно поинтересовался я.
- Кто знает, мон шер, кто знает… Поддерживая отношения с такой особой, как я - все может случиться…
-…Похоже, наш «курортный роман» постепенно превращается в «готический»… Что касаемо моей души: Я – человек, а следовательно грешен… Но я Люблю… А Любовь есть – Бог. …Так свершится то - что должно свершиться.
-
XVII
…Она грустно посмотрела мне в глаза и положила свою маленькую ладонь на мою руку…
- Но будем надеяться, что все обойдется без крайностей… Главное – ты со мной.
- Да, я с тобой…- вздохнул я, - и уже с ужасом представляю, что может наступить момент, когда придет время расставания…
- Не смей мне портить настроение! Что за дурацкая идея: в начале отпуска - вздыхать о его конце? У нас впереди масса развлечений! Что у нас там, в «культурной программе» на сегодняшний вечер?
- Как что?.. Девушку кормил, поил? Теперь, танцевать ее буду!
-… Что ж, имеешь право…- согласилась Рита, - Значит, двинем сегодня на местную дискотеку.
- Не слышу восторга в голосе. Тебя что-то смущает?.. Ах да, ты там уже, разумеется, побывала.
- Да. В день приезда. Не скучать же бедной девушке в одиночестве, в первый день ее законного отпуска?
- Справедливо. И скучать тебе там, конечно, не дали?
- Игорь…Что значит - «дали или не дали»?.. Я, девушка эмансипированная, и, вполне, могу, сама для себя…организовать развлечения.
- Ну и каковы впечатления?
- Что сказать?..- пожимает плечами Рита, - Музыка вполне приличная… Большей частью, я ее сама заказывала. Контингент стандартный… с примесью местного колорита… Морды, конечно, себе поразбивали… Но жертв нет.
-…Все ясно: их величество прибыли - «У вас, на балах, несчастные случаи были?.. Нет?.. Будут!»
-Уж и пошалить нельзя!..- отмахивается Рита, - Красоту-то не спрячешь.., а программа ограничена временем. Вот они там и выясняли… отношения.
- Но, победитель-то, был?! – ревниво осведомился я.
- Нет. Победила дружба… Ну, посуди сам: зачем мне эти увечные?.. Что я сестра милосердия? – резонно отвечает Рита.
- Не уж-то, ни одного целого не осталось?.. А кто же тогда, тот таинственный «кореш», положивший на тебя глаз, как толковали мне «братки»?
- Слово «увечные» я употребила в более широком смысле – смысле и на голову, тоже. – раздраженно объясняет Рита, - И, поверь мне, никакого «кореша» я не знаю… По крайней мере, если бы рядом наблюдалось что-то выдающееся, я бы запомнила.
- Ну, тебя-то, там, наверняка, запомнили. Эстрада-то, хоть, не сгорела?
- До этого не дошло. Но, то-что, помнят – наверняка…
- А скажи-ка, милая… Меня, тут, терзают смутные сомненья… после того, как я узнал о некоторых твоих способностях, сегодня ночью… Скажи честно: ты применила эти свои их, в моем столкновении, с теми «братками»?
Рита виновато потупила глаза…
-…Ну, разве что, самую малость… Ведь, все получилось как ты хотел.
-… Получилось-то, получилось… Да, больно уж, гладко все вышло. Чуяло мое сердце, что здесь, что-то нето… На Бога грешил… А это, оказывается, ты… Ну, что ж, спасибо за «чудесное избавление» от супостатов!
- Что-то не слышу энтузиазма в голосе. – констатировала Рита.
- А с чего б ему взяться?.. В веке восемнадцатом, тебе бы сказали: «Вы отняли у меня мою победу, сударыня.».
- Все ясно. – кивнула Рита, - Мужское самолюбие заело… Но не могла же я ждать, пока тебе, действительно, поломают ноги?!.. Ну, вот скажи: зачем мне нужен калека?.. Что б я потом с тобой делала?.. Да и успех Миссии оказался под угрозой.
- Ах, вот как? – возмутился я, - Ты, оказывается, об исполнении Миссии беспокоилась!.. А, между прочим, согласно контракту, это я должен отвечать за твою безопасность, а не ты за мою!.. И, вообще, с чего ты решила, что я не справлюсь с какими-то четырьмя идиотами?
- Ни чего я не решила. Я просто подстраховала тебя немножко. – оправдывалась Рита.
- Ладно. – сказал я, несколько, успокаиваясь, - Я тебе благодарен, конечно… Но, давай договоримся раз и навсегда: каждый должен заниматься своим делом. Мое дело – охранять тебя. И, я надеюсь, что как-нибудь справлюсь с этой задачей без посторонней помощи.
- Хорошо. – спокойно отвечала Маргарита, - Я теперь и пальцем не пошевелю, когда меня будут, например, насиловать, пока ты там будешь разбираться с остальными. Расслаблюсь, и буду ждать своего «избавителя»…Опасность, между прочим, угрожала и мне, как ты помнишь… В случае, твоего поражения, разумеется…
- Но я же ее пресек!
- Вот и умничка! – успокаивающе целует меня Маргарита, - Я ж говорила, что здорово ты того, железякой…
- Ну, мир, мир… - целую я ее, в ответ.
- Но если Вы, мой милый рыцарь, еще не передумали эскортировать свою королеву на местный бал – Вас ждут увлекательные приключения и (возможно) великие подвиги!.. И, клянусь, вмешиваться в Ваши приключения – я не буду!
- Нет. Не передумал. Я жажду видеть, как ты танцуешь.
- Это приятно. Но, может быть… во избежание эксцессов, мне слегка изменить внешность?.. Для меня это – пара пустяков!
- Нет. Ты ведь, все равно не станешь менее красивой. И я хочу видеть тебя такой, какая ты есть.
- Очень мило с твоей стороны, - промокнув, губы салфеткой, Рита чмокает меня в щеку, - Я думаю, пляж на сегодня отменяется: мне нужно привести себя в порядок и достойно подготовиться к балу… Да и тебе, мой герой, следует набраться сил… Мы должны показать себя «во всей красе»! Не так ли?
- Иначе и быть не может, королева!
Мы дружно встаем из–за стола и, рассчитавшись, покидаем гостеприимное заведение, под уважительные поклоны метрдотеля и официанта.
- Так что, до вечера? Встречаемся у санатория? – уточняю я.
-…Пожалуй, нет. Мы, немножко поиграем… если, конечно, не возражаешь, милый. Начало там, в восемь… Приходи к часам девяти, прямо на дискотеку. Ты найдешь меня уже там… и мы, вновь, с тобой «познакомимся»… Как тебе идея?
- Я чувствую…это будет, весьма романтично. Кстати, где находится это заведение?
- Найдешь. Ровно в девять, там зазвучит мелодия Стинга «Desert Rose…»… Прими за подарок!
- Благодарю… Я не останусь в долгу, Королева!
- Главное, чтобы ты оказался, таким же хорошим партнером в танце, как и в… - Рита лукаво улыбается.
- Обычно, мне ничто не мешает, и я надеюсь, быть достойным Вас, Ваше Величество…
XVIII
Как бы-то ни было, у каждого свои представления об отдыхе. Для того, что бы набраться сил, мне нужно было, прежде всего, размяться. Отлежевание боков в постели, пусть, даже и после сытного обеда, хотя и соответствует русскому народному характеру, но и я, ведь, не совсем русский. Впрочем, как говорил один мой приятель: «Если в России и остались настоящие русские, так это – евреи». Подготовка к «балу» не должна занять у меня много времени: достаточно, напялить на себя какую-нибудь дерюжку, из тех, что не жалко. Ибо, участь моя, печальна: по всем приметам, меня сегодня должны бить.
Погода стоит чудесная, море чистейшее, так отчего я должен лишать себя маленького традиционного удовольствия – заплыва по открытой водичке? Препятствий я особых не вижу. Разве что, супостаты придумают что-то, вроде, тяжелых водолазов, которые возьмут меня в свои железные объятья, да и утянут на дно морское, на манер Ихтиандра. Но водолазы, как известно, все больше по дну лазают, а, я уж, как-нибудь, по поверхности, по поверхности… Разве что, нырну пару раз - для остроты ощущений. А если уж, потом и помять бока, то почему бы это сделать не под солнышком? Оно, к тому времени, пойдет на спад – самое время для загара.
Заскочив на минуту в «бунгало», я захватил кулек с пляжным набором и, немного подумав, пошел, все-таки, к городскому пляжу… Идейка одна родилась: почему бы, не сочетать полезное и приятное, с познавательным?..
Валяясь вчера, с Маргаритой, на пляже, я не раз наблюдал прибытие и отбытие гидроциклов, с ловкими молодыми людьми за рулем, которые предлагали свои чудо-машины на прокат отдыхающим, за весьма недурственные деньги. И, что характерно, прибывали эти загорелые добры-молодцы, как раз, из-за мыса, куда укатила «наехавшая» на меня ненормальная блондинка. По всей видимости, там у них находилась база. Так почему бы и не совершить заплыв в сторону возможного «пристанища врагов»?.. Разумеется, это, несколько, продлит время моего традиционного заплыва, ну, так и ничего – здоровее буду!..
Прейдя на место, я бросил полотенце на гальку, и решил уж, было, зайти в воду, как вдруг, к берегу подкатил один из этих водных хулиганов и начал накручивать пируэты, распространяя вокруг себя бензиновую вонь (реклама – называется). Наконец, он сбавил обороты и подкатил на мелководье, в ожиданье клиентов… Одев солнцезащитные очки и достав из кармана шорт деньги, я приветственно помахал рукой и зайдя в воду по колено, направился к нему…
- Эй, братан, покататься можно?!
- Можно. Плати и катайся хоть до посинения.
- И, почем это удовольствие?
- Полтинник – минута.
- Однако! Что, овес, нынче дорог?
- Бензин.
- Понятно. Ну, вот тебе три сотни - за шесть минут, для начала… А там, посмотрим.
- Пользоваться-то, можешь? – буркнул «братан», пряча деньги в поясную сумку.
- Да, приходилось…
«Братан» отцепил от заднего сидения, такой же, как и у него, спасательный жилет, цветов российского флага и стал помогать напяливать его на меня, крепя застежки. Попутно он проводил нехитрый инструктаж:
- Сразу не газуй. А то, расшибешь бошку, кому-нибудь…
- А что, были прецеденты?
- Всяко бывало… Мало ли идиотов?.. – туманно отвечал «братан», - Выедешь подальше за буйки, там и жми на всю катушку, если хочешь… Если перевернешься на вираже или на повороте – не паникуй: он не тонет, ты –тоже. Ключ от зажигания, останется у тебя на руке. На, надевай… Подплывай, переворачивай – он легкий, взбирайся, вставляй ключ, жми кнопку и кати дальше… Если время , конечно, останется… Часы-то, есть?
- Да, есть. – показал я свой старенький «ORIENT».
- Кататься можешь подальше, но в пределах моей видимости… Лучше вдоль береговой линии… Ну, давай – засекаем время!
- Если, перекатаюсь чуть больше, я доплачу.
- Ладно…
Вставив ключ в гнездо, я нажал кнопку, и движок тихо заурчал подо мной… Слегка, провернув ручку газа, я начал, потихоньку, пробираться среди купающихся, за линию буйков… Выбравшись, я рванул по газам и «скакун» мой, подпрыгнув от неожиданности, понесся прямо к линии горизонта… Удовольствие, действительно – огромное!.. Ощущение скорости и полной свободы… Метров через триста, я плавно завернул на параллель береговой линии… Пронесся в одну сторону пару километров, покрутился на виражах, полюбовался на кажущийся, игрушечным, Замок, и приблизившись к береговой линии еще метров на сто, на полной скорости пошел в нужную мне сторону, на мыс… Стараясь держаться, в пределах видимости хозяина «скакуна», я слегка заехал за мыс… и увидел все, что мне было нужно.
Сразу за окончанием мыса, огороженный с одной стороны сеткой, располагался чей-то ведомственный пляж, скорей всего, какого-то крупного санатория, поскольку территория была приличной, и народу, как купающегося , так и загорающего, было, довольно, много… И – самое главное: я увидел открытый ангар, с находящимися там, несколькими гидроциклами, стапеля, ведущие от него к морю и еще пару гидроциклов, болтающихся на привязи у причала… Пожалуй, это и есть база «потенциального противника». И она, не столь далека, чтобы до нее нельзя было добраться вплавь: займет это, не на много больше времени, моего обычного заплыва. Разворачиваясь, я взглянул на часы: прошло почти четыре минуты… Сделав еще пару заездов вдоль побережья, я сбавил обороты, и стал потихоньку приближаться к берегу… Уложился я, почти, секунда в секунду, и претензий ко мне, со стороны «братана», не было.
Подойдя, к своим шмоткам, я достал оставшиеся деньги и на «всякий пожарный», сунул их во внутренний карманчик плавок…
Заплыв я начал в сторону мыса, а затем, круто повернул подальше в море… Достигнув уровня пляжа, я развернулся и двинулся прямо к его середине… Покрутился около буйков, постепенно смешался с массой плавающих и, не спеша, достиг «вражеского берега».
Беспрепятственно выйдя на пляж, я первым делом подошел к ангару, где и увидел две желтые «Ямахи», наподобие той, с которой мне уже посчастливилось встречаться. Прикинув, что «амазонка», если уж она выезжала за пределы видимости этого пляжа, должна была быть не простой клиенткой, а по крайней мере, знакомой хозяев «гидроциклов», я, делая вид, что рассматриваю машины, прислушался к разговору возившихся, с одним из движков, троих ребят. Ничего интересного для себя я не услышал: обсуждались чисто технические проблемы. Расспрашивать их о блондинке я не стал – мало ли блондинок, я и внешность-то ее, толком, не запомнил. Да и привлекать к себе излишнее внимание ни к чему… Покрутившись по пляжу, и не на берегу, ни в воде не найдя искомого, я уж было решил «не солоно хлебавши» пустится в обратный путь, но, обратив внимание на небольшое прибрежное кафе, решил испить «пепси»…
Но – «Ищущий – да обрящет», или, говоря проще: « Кто ищет – тот всегда найдет!». Проходя к стойке, я краем глаза заметил знакомое лицо, которое, сейчас, хотя, и не озаряла радостная улыбка, но, без сомнения, принадлежало моей знакомой. Она сидела за столиком, уставленным прохладительными напитками, в компании еще одной блондинки и двух молодых парней. И, по всему, была увлечена какой-то серьезной беседой, так как не обратила на меня ни малейшего внимания. Здороваться я тоже не стал, а быстро проследовал мимо столика к стойке. Достав «отмытые деньги», я взял у бармена маленькую бутылку «пепси» и удачно сел к ним спиной, за ближайший, свободный столик.
Разговор они вели негромкий, но кое-какие обрывки, я все-таки услышал…
1-й мужской голос:
-…возможно, сегодня вечером, вопрос будет уже решен.
1-й женский голос (удивленно):
- Но, Магистр сказал, что сегодняшняя акция на дискотеке отменяется!
1-й мужской голос:
- Им займется кто-то из Высших.
2-й женский голос (живо):
- Интересно, кто?
2-й мужской голос (мрачно):
- Меньше знаешь – больше живешь… Мы и так уже, опростоволосились. Четыре акции за один день – и все попусту… Так глядишь и дисквалифицируют…или того хуже.
2-й женский голос:
- В последний раз, ему помогла Она…Когда Она с ним, сделать что-то, практически, невозможно…
1-й женский голос (тревожно):
- Но, сегодня на дискотеке они будут вместе!
1-й мужской голос:
- На этот раз, Она не будет вмешиваться. Она знает, что там будет Высший, но считает, что это будет обычной проверкой.
2-й мужской голос:
- Ну, что ж, будем надеяться, что на этот раз все получится… Хотя, он и сам: парень-непромах.
2-й женский голос (уверенно):
- С Высшим - ему не справиться.
2-й мужской голос (с иронией):
- Ну, ты то считала, что будет достаточно тебя одной!..
2-й женский голос (с сарказмом):
- Не иронизируй! У тебя, ведь, тоже ничего не вышло. Кстати, как там твой «утопленичик»?
2-й мужской голос:
- Я навестил его в больнице. Он ничего не помнит, но, на всякий случай, я наложил ему вторую блокировку.
1-й мужской голос:
- А к браткам не заходил?
2-й мужской голос:
- Нет. Это не корректно. Ими занимался сам Магистр.
1-й женский голос:
- А что с девицами?
1-й мужской голос:
- А что с ними?.. Я задал им тогда такой импульс, что они будут пить как лошади во время всего отпуска и до самой Хохляндии.
1-й женский голос (с неясной интонацией):
- Еще сопьются…
1-й мужской голос (холодно):
- Не жалко. Расходный материал, быдло… Кстати, одна ты, Лора, осталась незадействованной.
1-й женский голос (уверенно):
- Ты же, знаешь, если понадобиться – я как юная пионерка!
1-й мужской голос (насмешливо):
- Ну, уж, если, Высший не справится, тогда одна надежда на - тебя!
2-й мужской голос (с досадой):
- Да, ладно вам!... Пора идти к Магистру…
Я слышал как они поднялись из-за стола и вышли из кафе…Немного погодя, обернувшись, я увидел, как они направились к трем небольшим домикам, стоявшим поодаль от главного корпуса и вошли в крайний из них…
Эх, разобраться бы сейчас, со всеми ними, по-свойски!.. Да нельзя… Народу вокруг… Да если, честно, могу и не справиться… Ну ничего, придумаем что-нибудь, если, конечно, сегодняшняя встреча с ихним «Высшим», пройдет для меня благополучно…
До «родного» берега я добрался без происшествий.
XIX
За все в этой жизни приходится платить. Особенно, за удовольствия…- меланхолично размышлял я, готовясь к вечернему «балу», - И, возможно, меня будут сегодня бить, долго, и, скорее всего, ногами…
Выбор парадного платья был невелик: либо черное, либо белое… Если будут бить ногами по белому – это будет не эстетично. Решено. Ставим на черное: я должен оттенять красоту своей Дамы. Итак, легкие черные джинсы, широкий ремень с тяжелой никелированной бляхой, и, того же цвета, толстовка. Последний штрих – летние черные кроссовки с успехом заменят бальные туфли. Посмотрелся в зеркало… А, ничего! Прямо-таки – «Черный мститель карибских морей»… Дезодорант, одеколон… Что еще?.. Вздохнув, порылся в сумке и положил в левый задний карман кастет. (Правый удар у меня и так сильный.) Ну что делать – не люблю я драться!.. Да и «разбираться» не люблю…долго. Уж лучше сразу…по голове. Последний аргумент, так сказать, но, желательно, пускать его в ход, первым. И, аргумент весьма весомый, судя, хотя бы, по результатам последней дискуссии…
Время – половина девятого. Пора. Поглядим, что нам готовит грядущий вечер… Впрочем, главное, чтобы ждала Она. А на все остальное…
Остановившись на пороге, вслушиваюсь в звучащую со всех сторон города, музыку… Громче всего раздается, где-то вверху, слева… Судя по всему, это там… Что ж, двинем стопы свои…
Я легко поднимаюсь по старой каменной лестнице. Параллельно со мной и, обгоняя меня, движутся, взявшиеся за руки, романтические парочки и отдельные личности, вроде меня, явно жаждущие приключений… Вот оно! Зазвучало многоголосие Стинга. Значит, верным путем идешь, товарисч! Еще один пролет лестницы и мы у цели… Картина, достойная фантазии Пиночета: неширокий, в несколько рядов, амфитеатр, построенный, по всему, еще в добропорядочные семидесятые, опоясывает довольно большую площадку с традиционной «ракушкой», расположенной напротив входа. Оттуда-то и доносятся, дорогие моему сердцу, звуки… Музыкантов, разумеется, и в помине нет: в глубине «ракушки», за пультом маячит одинокая фигура «диджея». Все, вроде бы, пристойно, но заметны и «нововведения»: из опоясывающей сооружение низкой бюллистрады, торчат металлические трубы, с натянутой между ними, сеткой-рабицей… Не Форум, значит, а, скорее, Колизей.
Недалече от входа, притулился «луноход», с включенной мигалкой (не иначе - дополнение к светомузыке.). Рядом смолят цыгарки доблестные защитники правопорядка. Эт-то хорошо! Я люблю советскую милицию. Правда, это – украинская милиция… Но если честно.., где-то в глубине души…я люблю и украинскую милицию.
В будочке, где некогда, видимо, сидела божия старушка-одуванчик, приходится взять билетик у молодого человека, в тяжелой весовой категории. (Что делать - времена меняются!) На входе, тяжелым взглядом, меня окидывают, не менее мощные, «секъюрити». И, только было, один из них, вознамерился задать мне традиционный вопрос о «запрещенных предметах», как вдруг… казалось, со всех сторон захлопало, и вверх рванулись разноцветные ракеты!.. Небо расцвело радужным сиянием… Фейверк!.. Неужели в мою честь? А, почему бы и нет? Во всяком случае, это помогло мне уйти от неприятного вопроса (не люблю я обманывать!), так как у «секъюрити», тоже оказалось в наличии, «чувство прекрасного». И они смотрели, отвесив могучие подбородки, туда же, куда и вся остальная публика – в небо! И, только, сработавшая, у стоящих, поодаль машин, сигнализация, заставила их вертеть головами в разные стороны, в поисках устроителей столь красочного зрелища. Этим же, видимо, занималась сейчас и милиция…
Ну, а я, уже спускался вниз, к площадке, откуда неслось что-то очень ритмичное. Площадка была заполнена далеко не полностью, но знакомых «братков» среди публики не наблюдалось… Да и не удивительно: им сейчас явно не до танцев: они сейчас продолжают свой отдых на больничных койках. Но, вполне возможно, где-то здесь бродит таинственный «кореш» - он же «Магистр», которому было впадлу, тереть тему с тупорылым фраером, то бишь со мной…
Присутствие Маргариты, я почувствовал, уже через несколько шагов. По мере моего продвижения к центру, все меньше людей танцевало, или они вдруг останавливали свой танец и пытались, приподнявшись на цыпочки, рассмотреть что-то впереди… Вскоре, мне пришлось раздвигать плечами плотное кольцо окружившее… ну, разумеется, танцующую Маргариту!
Увидев ее, я перестал двигаться вперед и застыл в созерцании… Это было зрелище богов! Женщины, танцующие с ней рядом, казались бы коровами и, наверно, осознавали это…Темп мелодии был очень быстр, но Маргарита не следовала ему, она творила свой собственный рисунок танца, свою мелодию тела, вовсе не противореча основной теме, а как бы раскрывая ее, и дополняя новыми, ранее не замеченными красками… Плавное движение сменялось стремительным поворотом, в свою очередь, переходившим, в каскад очаровательных пируэтов. Казалось, она была одним из инструментов, исполняющих мелодию, причем, именно, она вела сольную партию! И видно было, что все это дается ей легко, без усилий, ибо она… даже не владела, а повелевала гармонией этой музыки… Но, вот, заключительный аккорд… а ее движение еще не закончено, музыка продолжает жить в ее танце, и я чувствую, что все уверены в ее правоте!..
Из своего танца она выходит как … из комнаты! Танец ее перетекает в непринужденный шаг… по на правлению ко мне, и толпа перед ней, рассекается, опережающим лучом ее движения… Аплодисментов нет.
Пройдя, вплотную, мимо меня, она присаживается на ближайшую к эстраде скамью. Вокруг нее, никого нет и это понятно: не так-то просто решиться подойти к такой женщине. Мне и самому немного робко… Но надо спешить, ибо, наверняка, найдется один из героев, который, победно завершив битву с собственными комплексами неполноценностями, не преминет сделать это. А посему, собравшись с духом, я подхожу к Маргарите…
Слегка поклонившись, я осведомляюсь:
- Извините, здесь не занято?..
Окинув меня отсутствующим взглядом, она отвечает:
- Нет, свободно.
Помолчав, для приличия несколько, секунд, я говорю:
- Простите, я имел удовольствие видеть Вас танцующей… Как замечательно это у Вас получается!.. Это что-то невероятное! Вы так пластичны… Но, не это главное: у Вас великолепное понимание внутренней сущности музыки!.. Простите, я что-то не то говорю… Я уверен, будь это самая простая мелодия, вы, своим танцем, смогли бы обогатить ее, придать ей новое, совершенно неожиданное содержание… И, потом, в том как вы танцуете, помимо мощнейшего творческого начала, которое Вы вкладываете как в мелодию, так и в сам танец, ощущается порыв такого вдохновения… Создается впечатление, что Вы не существуете вне мелодии, вне танца… Вы вся растворяетесь в нем, живете им… Вы выступаете даже, не как солирущий инструмент, а как солист-импровизатор, который неожиданно для всего оркестра, уходит в столь высокие темы импровизации, что, хотя и не ломает общего строя оркестра, но превращает музыкальную тему в нечто принципиально новое, отличное не только от традиционного первопрочтения пьесы: он переходит на принципиально новую ступень, нежели импровизация – ступень творчества. Своим, столь пластичным телом, которое способно выразить свою внутреннюю, духовную сущность вы творили новую, и смею Вас уверить, более прекрасную мелодию!.. В общем, это было великолепно!
Одарив меня одной из своих самых чудесных улыбок, Маргарита отвечает:
- Благодарю Вас. Я просто танцевала для одного, очень близкого мне человека…
Вздохнув, я говорю:
- Мне остается только позавидовать ему… Однако, где же он? С его стороны, является большим безрассудством, оставлять столь надолго, в одиночестве, такую женщину, как Вы.
- О, не беспокойтесь! – улыбается Маргарита, - Он здесь, рядом… И не стоит завидовать: у него тяжелая задача…
- Какая же, если не секрет?
-… Удержать такую женщину, как я… это не так просто, знаете ли…- серьезно отвечает Маргарита.
- А Вы не лишены чувства скромности! – смеюсь я.
- Как и значительных амбиций. – все так же серьезно, добавляет Маргарита.
Диджей, в это время объявляет: «Отель «Калифорния».
Я встаю и, сделав поклон, предлагаю ей руку:
- Надеюсь, близкий Вам человек не будет возражать, если я приглашу Вас на танец?
- Я думаю, не будет. – лукаво улыбаясь, отвечает Маргарита…
…и мы медленно плывем в мелодии старой песни…
Глаза ее, таинственно сверкают из-под полуопущенных иссиня-черных ресниц, гармонируя, с крупными удлиненными камнями, ее колье и серег… Я чувствую плавные изгибы ее божественного тела, ощущаю ее неземной аромат…Счастье!.. Которое, я еще, не заслужил. Сон… Из которого, не желал бы, пробудиться…
- А как насчет «знакомства»? - запоздало спохватившись, спрашиваю я.
- А! – беспечно машет рукой Маргарита, - ну их, эти игры! Сегодня я хочу танцевать только с тобой!
«Белый танец» - объявляет диджей. Маргарита шаловливо делает книксен в мою сторону, и я отвечаю коротким поклоном. Это танго, в котором я, не очень-то силен, но она ободряюще шепчет мне:
- Все получится… Вот, увидишь…
И, действительно, все получается: она движет меня, но я чувствую, что со стороны кажется, что «веду» я. Поначалу, я вплетаюсь в причудливую вязь ее танца, стараясь, не испортить его неловким движением. Постепенно, страх покидает меня, и вот уже я веду линию страсти, и она, то покорна ей, то не менее страстно, ей противостоит. Но остатком разума, еще не поглощенным, танцем, я понимаю – что я лишь, черная тень, подчеркивающая безупречность движений, ее, затянутой в темное серебро, фигуры… Танец она заканчивает, откидываясь на мою руку и устремляя в небо совершеннейшую в мироздании ножку, облаченную в «открытую лодочку»…и я прижимаюсь к ней поцелуем… Вокруг гремят аплодисменты. Раскланявшись, мы уходим в сторону амфитеатра.
- Ты был хорош! – шепчет мне Маргарита, держа меня под-руку.
К нам подходит крепкий мужчина, лет тридцати пяти, одетый, примерно, также, как и я - в черное. В правильных чертах его лица есть что-то восточное.
- Молодой человек, - обращается он ко мне на безупречном русском, - разрешите ангажировать Вашу даму на следующий танец?
Я смотрю на Маргариту…
-Увы! Все танцы на сегодня уже заняты.- отвечает она.
Он переводит свой взгляд на меня.
- Желание женщины – закон. - пожимаю я плечами.
-… В таком случае, разрешите Вас на пару слов…
- Разумеется. Маргарита, присядь, отдохни. Я скоро.
Она провожает меня тревожным взглядом.
Мы отходим немного в сторону, и вокруг нас моментально образуется пустота.
- Видети-ли,- начинает он, - я не привык, чтобы мне отказывали в моих просьбах… И, тем более, не привык отказывать себе в своих желаниях.
- Что ж поделать, - отвечаю я, – так решила женщина.
- Разрешения я спрашивал у Вас. У нас все решают мужчины.
- Это моя женщина, и хотя, у нас, несколько, иные обычаи… считайте, что решение принял я.
Он улыбнулся:
- Иного ответа я и не ожидал. Но, за принятые решения следует отвечать, не так ли?
- Согласен. Но, не будем же мы, элементарно, бить друг-другу морды?
- Разумеется, нет. Обойдемся без рукоприкладства. Ваш отказ я почитаю за оскорбление, которое можно смыть только кровью… Тем более, что это может разрешить некоторые проблемы… Я считаю Ваши претензии на эту женщину, несколько, преувеличенными. Видети-ли, мне она тоже нравится… Итак, я делаю Вам вызов… и смею думать, что Вы не откажете мне… Ведь Вы же… Воин, не так ли?
- Я к вашим услугам… Но, есть некоторое осложнение…оружие.
- О, в этом проблем нет. Поскольку, вызов сделал я – выбор оружия за Вами. Выбирайте: рапиры, шпаги, эспадроны, пистолеты…
- Только не пистолеты. Устал, знаете ли, в свое время, от стрельбы… Да и шум лишний… Рапира – оружие женское… Шпага - скорее церемониальное. Пожалуй, эспадроны.
- Достойный выбор. Вы, судя, по выговору, с Дона? Я постараюсь подобрать Вам оружие по Вашему вкусу…
- Итак, где, когда?
- Тянуть я думаю, с этим не стоит… Если не возражаете, завтра в четыре утра… как раз, светает. Место есть, и почти идеальное, для подобных случаев – недалеко и достаточно уединенно. Тело павшего будет легко устранить. Я встречу Вас завтра на развилке дорог у «дикого» пляжа… Какие-нибудь пожелания?
- … Пожалуй, нет. Но есть вопрос.
- Слушаю Вас.
- Скажите, не Ваши ли это «архаровцы», в количестве четырех особей, третьего дня, активно пытались отговорить меня от продолжения знакомства с этой женщиной? Причем, они утверждали, что действуют не от своего имени, а по поручению, как они выразились, своего, как я понял, «высокопоставленного», «кореша». Случаем, не Вы ли это?
Мой будущий противник весело распахнул глаза:
- Да, что Вы говорите?.. Надеюсь, они получили «на орехи»?.. Нет, должен Вас разочаровать: «корешей» из публики подобного пошиба я не держу. И, вообще, в подобных случаях, предпочитаю действовать сам… Я, вообще, знаете ли, человек довольно одинокий… Старых приятелей у меня осталось немного, а к новым знакомствам я подхожу с большой осторожностью… Вот, Вы, например, мне почему-то глубоко симпатичны… Но, к сожалению, Судьба ставит нас по разные стороны барьера… И, что-то говорит мне, что наше с Вами знакомство, если и не будет столь продолжительным, то и не приведет к более дружеским отношениям… Чем, я искренне огорчен, поверьте!.. Что, касаемо, надоедливых советчиков, то я полагаю, что они из «конкурирующей фирмы», ко мне, уверяю Вас, никакого отношения не имеющей… А что, Вы, собственно, хотели?.. Такая женщина!.. И, если Вам удастся выжить в завтрешнем поединке, (в чем я глубоко сомневаюсь), Вам предстоит еще немало хлопот, связанных с нею.
- Она того стоит.
- Вне всякого сомнения! - подтвердил мой собеседник, - Иначе, я бы и не предъявлял свои претензии… У меня пожелание… Даму, я считаю, не стоит вводить в курс дела. При любом исходе, все можно будет изобразить как несчастный случай.
- Не возражаю.
- Что ж, - улыбнулся он, - как говаривали в старину –Честь имею!
XX
… и, пожав, друг-другу, руки, мы разошлись.
Маргарита ожидала меня на том же месте, где, я ее оставил. Звучала музыка, пары танцевали медленный танец, но никто из «кавалеров» не тревожил ее одиночество. Даже места на скамье, в радиусе десяти метров вокруг нее, пустовали. Она встретила меня, все тем же, тревожным взглядом. Я присел рядом и приобняв ее, успокаивающе поцеловал в прохладную щеку.
- Кто он?
- «Мой черный человек …- шутливо-таинственно ответил я.
- Не шути так… - умоляюще посмотрела она на меня.
- А разве мы не похожи?
- О чем вы говорили?
- О тебе, разумеется. Разве могут быть более актуальные темы для разговора?
- Что он хотел?
- Догадайся с трех раз. Впрочем, я уверен: ты угадаешь с первого.
-… Понятно… И, что вы решили?
- Да, в общем-то, ничего. Status qo сохраняется, как и сохраняется моя «монополия» на тебя (если, таковая существует, конечно…). Или ты можешь предположить иной исход нашего с ним разговора?.. Например, я возьму, да и «уступлю» тебя ему?
- Разумеется, нет. Но мне не верится, что он мог так легко отступиться от меня.
- В тебе говорит женское самолюбие? – с иронией спрашиваю я.
- Нет. Но, он не из тех, кто так легко уступает: он, действительно, слишком, похож на тебя.
- Что поделаешь, война, действительно, делает людей похожими… на оловянных солдатиков.
- Война?
- Да. Мы разговорились с ним: оказывается, мы почти однополчане - служили в одно и тоже время и на «соседних участках»… «Соседи», так сказать! Ты же слышала о таком понятии, как «фронтовое братство»?.. Поверь: это многого стоит… Я сказал ему, что ты моя женщина… Ну, вобщем, крокодил крокодилу – хвост не откусит!
-…Ты уверен в этом?
- Слушай, а почему ты меня спрашиваешь? Ты же умеешь читать мысли. Мои, во всяком случае…
- Ты ошибаешься – я не обладаю таким даром. Просто… я умею чувствовать…ощущать человеческие эмоции и … «переводить» их в вербальные формы… И, далеко не у всех и неодинаково… сильно. Особенно хорошо это у меня получается с людьми… настроенными, со мною, на одну… «ментальную волну». Как, например, с тобой.
- И, что же ты видишь во мне сейчас?
- В том то и дело, что ничего! Твое эмоциональное поле представляется как… стальная матовая плита! Я не могу «пробиться» к тебе!
- Но… неужели, ты не чувствуешь, как я люблю тебя?
- Это я чувствую, родной… Но я не ощущаю ничего, связанного с тем человеком!
- Успокойся - это всего лишь «эхо войны»… Видимо, все, что связано с ней, непроизвольно создает у меня, своего рода, защитный психологический барьер… Это довольно распространенное явление, и я слышал, не раз описанное медициной.
… Может быть, ты и прав… Что-то, я устала сегодня… Видимо, сказывается избыток эмоций… Я так за тебя испугалась!
- Да ты вся дрожишь!.. Слушай, дружок, давай-ка, я тебя провожу до твоих апартаментов. Все-таки, две почти бессонные ночи. А утром, солнышко взойдет – все твои печали развеются! Встретимся на пляже… А днем, - таинственно шепчу я, - мы с тобой устроим… «тихий час». Как тебе идея?
- Замечательно. - слабо улыбнулась она, - Пожалуй, ты прав: надо отдохнуть.
Обнявшись за плечи, мы медленно идем по направлению к Замку…
- Кстати, а как там, наша «ночная экскурсия» в Голубую спальню: не отменяется?.. Ведь, «голубые простыни», вроде, уже были?
-… Так Вы уже … удовлетворены мною, шевалье? – ледяным тоном осведомляется Маргарита, - и считаете свою миссию исполненной?
- Что Вы, сударыня! Я весь к Вашим услугам. … Что касается удовлетворения – то так быстро ты от меня не отделаешься! Сегодня, мы просто берем небольшой тайм-аут…
Маргарита тихо смеется.
- Но, все-таки… когда? – настаиваю я.
- Не знаю. Мне будет дан знак.
- Знак?
- Знак о возможности проведения ритуала.
- Ритуала?- я, аж, присвистнул, - Надеюсь, бескровного?
… А что, шевалье страшит вид крови?
… Да нет, в общем-то… Если это не кровь невинных младенцев.
Рита нахмурилась:
- Игорь, за кого Вы нас принимаете?
- А за кого я могу вас принимать, если я не знаю, кто вы такие? - резонно отвечаю я.
- Вы все узнаете в свое время… Во всяком случае, уверяю Вас, ни о какой крови невинных младенцев речь не идет.
- Тогда, чьей крови?
- Угу, – иронично хмыкает Маргарита, - весьма существенный вопрос… Да, успокойтесь Вы, шевалье! Возможно, все обойдется и без крови.
- Предупреждаю: если меня будут душить – я буду сопротивляться!
- Я задушу тебя в своих объятьях! – Маргарита страстно обнимает меня.
- Тогда я согласен. … Но, может быть… лучше умереть от истощения, вследствие, сексуальных излишеств?
- Посмотрим. - Маргарита серьезно оглядывает меня, - Я подумаю над этим.
-… Нет. Ничего у тебя не получится! Я ведь говорил тебе, что должен умереть с оружием в руках.
-… Хорошо. – легко соглашается Маргарита, - Я дам тебе что-нибудь в руки во время последнего оргазма.
Мы оба, буквально, надрываемся от смеха. Наверно – это что-то нервное. К добру ли?.. Отсмеявшись, я все-таки спрашиваю:
- Но, ты расскажешь мне о …ритуале?
- Ты и так уже многое знаешь… возможно, о многом догадываешься… А, остальное поймешь на месте. Главное, помни – твое участие необходимо.
- Надеюсь, не в качестве жертвы?.. Шучу, шучу! – успокаевающими жестами останавливая, вознамерившуюся уж было разразиться возмущенной речью, Маргариту, - Я обещал и исполню свой долг, Королева. … Но хотя бы цель его исполнения…
- Цель его благородна, поверь мне. …И, очень важна, для меня, лично…
- Больше не слова, сударыня. Этого объяснения, вполне, достаточно.
Над нами уже нависают черные башни Замка. Пора прощаться. И кто знает… Я нежно целую ее, и чувствую, как тревожно бьется ее сердце…
И, уже вслед, я слышу:
- Игорь!.. Береги себя… Пожалуйста…
XXI
… она думает, что все знает… Но знает, она, всего лишь, о якобы предстоящей «обычной проверке», которую должен провести какой-то «Высший» (впрочем, мы с ним уже почти познакомились). Но не знает, что этот Высший должен заняться мною всерьез. А вот что она чувствует… К сожалению, та холодная стена безразличия, охватившая меня после вызова и не раз защищавшая меня в бою, не смогла защитить ее от тревоги за меня… Я солгал ей, насчет фронтового товарищества – даже дружба отходит в сторону, когда появляется Любовь. Здесь, каждый - сам за себя. Впрочем, она знала, что я лгу. Мы оба играли, нами же, придуманные роли.
«Две пули, пистолетов пара…» - лезет в голову. Почему я выбрал эспадроны? С ранней юности, на моем левом бедре, неизменно болталась невидимая шпага… Как некий символ чести, она, зачастую, втягивала меня в различные передряги, которые, в общем-то, можно было избежать. Со временем, ощущение тяжести на бедре слабело, а порой и совсем исчезало… Что делать: Жизнь – великий учитель компромиссов! В Чечне шпага и вовсе исчезла – ее заменили «Калашников» и десантный нож (с которым я, кстати, работаю достойно). И вот, ни с того - ни с сего, я выбираю тяжелое длинное холодное оружие… Заговорила казачья кровь?.. Кто знает… Но я, почему-то, абсолютно уверен в правильности выбора… Хотя, какие к тому основания? Сабли, шашки, палаши (в основном музейное и коллекционное оружие) в руках держал не раз, а вот, фехтовать ими не приходилось. Короткая палка, саперная лопатка, учебный карабин, наконец, это – сколько угодно! Намахался… А вот теперь, придется взять в руки серьезное мужское оружие. И не только взять, но и, по меньшей мере, суметь защитить себя. Убью я его или нет – мне совершенно безразлично. Я не чувствую к нему ни малейшей капли вражды… Разве что, уважение. Но, если и не победить, то, хотя бы, остаться целым, я просто обязан. Ведь я обещал ей, и не выполнить условие контракта - для меня хуже смерти! А возможная смерть (или даже тяжелое ранение) лишит меня возможности его исполнения.
Смерти я перестал бояться давно – еще со «срочной» (слишком часто ходила рядом – привык). Есть вещи, пострашнее… Дурацкая ситуация! Казалось бы – вот удачная возможность отправиться в Валгаллу, как собственно и намеривался (со временем). Так нет - как назло, возникают насущные дела в этом бренном мире! А что может быть насущнее Любви? Да ни какие «райские девы» не заменят мне Маргариты! Ну, нельзя мне сейчас умирать – ну, ни как, нельзя!
Нет, все правильно: не принять вызов я не мог, ибо отказ, без сомнений, означал бы потерю Маргариты. Короче: «куда ни кинь – всюду клин». Значит надо «клин клином». А точнее – клинком. Понадеемся на старые навыки «рукопашки» и… «Бог не выдаст - …».
Кстати, завтрешний поединок будет четвертой попыткой убить меня… Теперь уже нет ни каких сомнений, что все эти попытки напрямую связаны с Маргаритой, а, следовательно, с Миссией, которую нам предстоит выполнить в Голубой спальне Замка…Кому-то очень не хочется, чтобы у нас с Маргаритой, все получилось… И я, даже, воочию видел и слышал, некоторых из них… А, так как, Маргарита, по всей видимости, защищена в большей степени, нежели я, они активно взялись за устранение «слабого звена».
Странно, когда мой соперник сказал, что не имеет ни какого отношения к наездам «братвы», мне показалось, что он говорит правду… Он сказал о некой конкурирующей «фирме» – то есть, об организации… Но выходит так, что он отменил планируемую этой «фирмой» акцию по моему устранению, взяв эту миссию на себя. Следовательно, даже, если он и не из их конторы, то имеет в наличии какие-то рычаги воздействия на них. Фигура влияния, без сомнения, и… возможно, «третья сила»?..
Так как, умирать я не собирался, то не стал писать никаких записок и завещаний. Распоряжений, тоже, не отдавал. И, сразу же, лег спать, предварительно установив таймер, на пятнадцать минут четвертого. Вырубился я, почти мгновенно…
XXII
…Солнце нещадно жгло мои веки, раскалывалась голова, а в ушах стоял мерзкий нескончаемый звон... Очень хотелось пить…Распухший, шершавый язык, кляпом, заполнял мою глотку и полость рта… Тупо болела левая сторона груди и бешено колотилось сердце. Казалось, с каждым его толчком, вместе с фонтанчиком крови из меня уходит жизнь… Маргарита…
Подорвался…На чем же это я?.. Ничего не помню…Контузия и ранение в грудь, как минимум… Где я?... Это не госпиталь: солнце бьет в глаза и спиною я чувствую песок и мелкие камешки… Где ребята? Неужели всех накрыло?.. Значит я умираю…сбылось предсказание цыганки – умираю в бою. Я пытаюсь нащупать автомат (он должен быть где-то здесь, рядом), но руки не слушаются меня. Я хочу позвать кого-нибудь на помощь, но из моих уст выходит лишь какое-то шипение. Но меня услышали, ибо кто-то пальцами открыл мне веки. В глаза еще сильнее ударило солнце, и я отвел взгляд в сторону. Передо мною уступами теснились серые скалы и солнце отражалось на плоских гранях их вершин. Я снова зажмурил глаза… Где я?.. Чечня? Дагестан?... Война?.. Но война для меня давно закончилась… Стоп! Вспомнил: поединок, я ранен на дуэли… Но почему я ничего не помню?.. Значит не контузия, а ранение в голову… Хотя удар клинка мог прийтись и плашмя… Значит, это, все-таки, Крым… Кто-то слегка похлопал меня по ушам и звон исчез: я услышал шелест травы, треск цикад и звуки отдаленного морского прибоя… Чей-то знакомый голос насмешливо произнес:
- Да, Крым это, Крым!.. И долго ты намерен еще валяться?.. Солнце, вон, уже высоко. Операция уже закончилась и прошла успешно. Так что, нечего здесь, умирающего лебедя изображать: вставай давай!.. Разговор есть…
Я открыл рот и попытался спросить про операцию, но опять издал лишь шипение.
- Э-э, какие ж мы нежные пошли! - с досадой произнес все тот же голос, - На вот, хлебни…
К моим пересохшим губам прикоснулось что-то прохладно-металлическое… Я открыл глаза и увидел солдатскую алюминиевую флягу в выгоревшем полотняном чехле. В рот мне полилась ледяная, до ломоты в зубах, родниковая вода. Я пил, пил, пил ее и, одновременно с прохладой, наполнявшей мою грудь, уходила боль…
- Ты погляди, все выдул… Как после хорошей пьянки! – прокомментировал тот же голос.
Отдышавшись, я сел, опершись на руки. Передо мной, на обломке скалы, сидел, иронически усмехаясь и обмахиваясь сломанной пальмовой веткой, мой сосед по купе, Андрей. Его русые волосы были на этот раз распущены по плечам. На нем была все та же расстегнутая джинсовая жилетка, а джинсовые обрезанные шорты и кожаные сандалии сменили джинсы и кроссовки.
- Какая операция, говоришь?.. Ну, не боевая же! Ты ж, свое, уже отвоевал?.. Или еще нет? – внезапно посерьезнел он, и тут же, опять развеселился, - Хирургическая, конечно,.. полостная, на сердце. И без наркоза, разумеется…
Я автоматически посмотрел на свою обнаженную грудь: никаких следов хирургического вмешательства и в помине не было… Андрей расхохотался и с псевдосерьезным видом пояснил:
- Тайская медицина, какие уж тут следы… Ты ж знаешь – ловкость рук и никакого мошенничества.
- Развлекаешься? – с досадой спросил я.
- Работаю. – неожиданно серьезно ответил Андрей, - А шрамы у тебя завтра появятся. У тебя, ведь, завтра – дуэль?
-…Откуда ты знаешь?
- Я много чего знаю. По штату положено.
-…Ты сказал завтра… Но сейчас день…
- Да, завтра. А, сегодня – пока еще, сегодня. Все это ерунда. Ты мне лучше скажи: как тебе партнерша?
- …Маргарита?.. Ты ее знаешь?!
Андрей поморщился:
- Я ж сказал: я много чего и кого знаю… Меня, вот, не все. Ты вот, знаешь, а вот Маргарите, пожалуй, и не к чему… Пока, по крайней мере. Достаточно того, что, я ее знаю.
- …Может быть, ты знаешь и то, чем закончится завтрашний поединок?
- Нет. Не знаю… А вот, ты, теперь, должен знать. – со значением произнес Андрей, - Уж, больно, серьезный у тебя завтра будет противник. Вот и пришлось, извини уж, вытянуть тебя сюда…
Я оглянулся кругом… Места, мне были, совершенно незнакомые.
- Слушай, Андрей, а где мы сейчас?
- В окрестностях Коктебеля. Я ж тебе говорил. У меня здесь, что-то вроде, штаб-квартиры… Так вот, пришлось кое-что сделать, для подстраховки. Извини, конечно, за некоторые, неприятные ощущения которые ты испытал. Но, поверь мне, еще каких-то полторы тысячи лет назад, подобные процедуры были гораздо неприятнее… Но, заметь, и тогда никто не жаловался. Да и умирать, нам с тобой, не в первой, а?.. Боец, ты, конечно, опытный… Но, в данном случае, нам нужны серьезные гарантии удачного исхода поединка. Ты, видишь: о полной победе – я, даже, не говорю.
- Кому это – «нам»?
- Тебе, мне, Маргарите. Всем, кто желает, чтобы Сказка стала былью.
-…Значит…
- Значит, что наше с тобой соглашение в силе. И, условия его, ты, пока вполне успешно, выполняешь. Как, впрочем, и условия договора с Маргаритой… Кстати, ты так и не ответил на мой вопрос: как тебе она?
- …Я люблю ее, Андрей.
- Что ж, - улыбнулся Андрей, - значит, как я понимаю, ко мне претензий нет: оба обещанных условия выполнены.
Я промолчал, не зная, что сказать.
…Ладно, - вновь улыбнулся Андрей, - я понимаю, что в сложившихся обстоятельствах благодарности ждать не приходится. Но все мы сами выбираем свой Путь. И ты, уже его выбрал. Вам с Маргаритой придется не сладко. Но ты должен помнить, что я и другие - рядом… И с нами Бог. Ну, а пока, что, Игорек, пора тебе «баиньки» - завтра предстоит серьезный день, и тебе нужно быть в форме.
Он посмотрел мне в глаза своими ясными, голубыми, как небо, глазами и я облегченно откинулся на песок, устилавший дно горной долины. Уже в полусне, я услышал голос Андрея:
- Да! Извини - совсем забыл: поздравляю тебя в новом качестве…
ДЕНЬ ЧЕТВЕРТЫЙ
XXIII
Разбуженный затемно, я не стал анализировать свой сон, а, первым делом, почистил зубы (всем известно: наш главный враг - кариес!), залез в ванну и устроил себе пятиминутный душ «шарко», тщательно выбрился и приступил к экипировке. На этот раз, я выбрал белый цвет (только вдел в джинсы все тот же черный ремень). Внимательно осмотрел обувь (это очень важно!): светлые спортивные туфли – «прошитые», «на резиновом ходу», подошва рифленая. Короткий поединок вполне должны выдержать. Накинул толстовку, выкинул все из карманов и… подумав, снял с шеи и положил на стол цепочку с серебряным крестиком… Сам не знаю почему… В голове почему-то вертелось – «На Бога надейся, а сам не плошай!».
С этой мыслью я и двинулся в сторону «дикого пляжа»…
Без пяти четыре, на старой развилке меня уже ждали. Темная фигура четко прорисовывалась на фоне бледно-розового рассветного неба…
- Прошу прощения, если я опоздал.
- Все в порядке. Вы вовремя. Обсудим некоторые детали. Я думаю, обойдемся без секундантов: Мы с Вами – Люди Чести… Да и лишние свидетели нам ни к чему… Как Вы считаете?
- Полностью согласен.
- Ну, тогда вперед! - мягко улыбнулся мой будущий противник и, развернувшись, начал быстро подниматься по не широкой тропе, уходящей в сторону от развилки. Его вчерашний наряд дополнялся лишь закинутым за спину, длинным узким кожаным чехлом, который он нес на манер ружья, придерживая за прикрепленный к чехлу широкий ремень. Что в нем содержалось - догадаться было нетрудно.
Подъем был не слишком крутой и вполне под силу моим туфлям. Судя по солнцу, движение было в сторону моря…Минут через пятнадцать, мы достигли своей цели. По всей видимости, это была вершина одной из скал, возвышающихся над морем.
Ну вот, мы и пришли! – гостеприимно взмахнул он рукой, и, сняв с плеча чехол, присел на стоящий поодаль площадки камень, - осмотритесь пока…
Площадка представляла собой, довольно правильный, полукруг с радиусом, примерно, шести-семи метров…Почва под ногами состояла из мелких слежавшихся осколков скалы, наподобие гравия, под которыми по всему, находился скальный массив. Со стороны подъема шел крутой заросший подлеском спуск. Свалившись туда, можно было изрядно покалечиться.
Осторожно подойдя, к ближнему к морю краю площадки, я посмотрел вниз… Скала поднималась над морем, метров на тридцать, под обратным углом, градусов, в восемьдесят пять. Внизу узкая, не залитая водой, полоска суши загромождена обломками скалы, с острыми, не «обкатанными» морем, гранями… Пожалуй, даже если нырнуть отсюда с разбега, до воды можно не долететь.
- Ну, как Вам место? – услышал я за спиной его голос.
- Действительно, для наших целей лучше не придумаешь!
- Тогда подойдите сюда, пожалуйста…
Развернувшись, я подошел к нему, все также сидящему на камне. Он растянул завязки чехла и извлек оттуда завернутый в грубое полотно сверток… В свертке оказались три клинка: дагестанская, слегка изогнутая сабля в ножнах с серебряным окладом и таким же эфесом с крестообразной гардой (Кубачинская работа, - пробормотал он, явно любуясь, - это, извиняюсь, мне – родовая… Я молча кивнул.) и две казачьи шашки в потертых ножнах.
- А это для Вас… Златоуст. Выбирайте.
Первая, была офицерской: с рукояти свисал выцвевший темляк, с еще с различимыми георгиевскими цветами… Обнажив клинок на треть я заметил полустертую гравировку дарственной надписи…Я решительно задвинул клинок в ножны и отложил в сторону.
- Георгиевское оружие. Не мною заслужено.
Соперник уважительно кивнул. Вторая шашка – донская, с простым, но прочным темляком; на «отведенном», до бритвенной остроты, лезвии - златоустовский значок и дата - 1899 год. Рукоять удобно легла в ладонь, и я слегка покачал клинок, проверяя балансировку…
- А, это - по мне.
- Ну, что ж, одобряю ваш выбор… Знакомиться нам, думаю, ни к чему. Но, может быть, какие-то особые пожелания?
-… Нет.
Он взглянул в сторону моря. Солнце касалось своим нижним краем горизонта.
- Тогда, с Вашего позволения, начнем.
- Одну секунду! – и я решительно сбросил с себя толстовку. Одобрительно посмотрев на мой обнаженный торс, он усмехнулся, но моему примеру следовать не стал.
Мы слегка отступили от середины площадки в стороны и…
В «стойку» я встать так и не успел. Первый же, его режущий удар был явно направлен в сторону сердца, я даже не успел парировать. И лишь, вдолбленная годами автоматика «рукопашки», заставила меня сделать длинный шаг назад и отклониться туда же. Чуть ниже левой ключицы появилась короткая, сантиметров на семь царапина. Вот и первый шрам – мелькнуло в голове, а затем голова отключилась. Начали работать ноги, руки и корпус. Его победная усмешка лишь отфиксировалась в моем подсознании, но не возымела никого влияния на мои дальнейшие действия. Левая рука сама ушла назад и чуть в сторону, ноги начали отплясывать только им одним известный танец: с прыжками, притопами и приседаниями; корпус качал маятник. Шашка, ставшая продолжением правой руки, жила своей самостоятельной жизнью…
Я начал «работать» серьезно, пытаясь дотянуться до всего, что имело ярко выраженный «жизненный интерес». Похоже, он не ожидал от меня такой прыти и явно непривычной ему техники. Тем ни менее он успешно парировал мои выпады и пытался наносить свои. Большей частью, его клинок не сталкивался с моим: при его атаках – мой корпус успешно уходил в сторону. Но ему, как кошке, всегда падающей на ноги, удавалось парировать мои контратакующие удары.
Мы быстро перемещались по площадке: темп боя задавал я, но его рубящие атаки были стремительнее моих выпадов. Как говорится, я успевал только увертываться… Очень мешало практическое безучастие левой руки: имея в ней нож, я давно бы его «достал»…
Очередная стремительная атака пробила брешь в моей обороне, и первую царапину, на манер «Андреевского креста», перекрыла вторая, точно такая же…
Я понял, что он имеет твердое намерение не шинковать меня на «биф Строганов», а зарезать наиболее безболезненно: ударом в сердце. Но его гуманные намерения, ну ни как не вписывались в мои планы. Я не стал дожидаться третьего выпада и длинной серией прижал к его к краю скалы, лишив, таким образом, свободы маневра… И рубанул его изо всей силы, с плеча – наискось, по-казацки. Такой удар, при соответствующей сноровке, разваливает до пояса. Он имел возможность его парировать, но сила удара, несомненно, снесла бы его со скалы… и он, все-таки, попытался уйти. Не пытаясь парировать удар, он сделал стремительный длинный прыжок в сторону…
И случилось то, что, должно было случится: кромка скалы закруглялась и одной его ноге не хватило место для упора. Он коротко взмахнул руками и… исчез.
Я обессилено опустился на «гравий». В голове мелькнула дурацкая мысль: все равно мол, кровь застирывать. Больше ни каких мыслей в наличии не было. В такой прострации (в общем-то, знакомой мне) я пребывал минут пятнадцать. Затем, заставил себя встать, и, не выпуская шашки из руки, осторожно подошел к краю скалы, откуда исчез мой противник.
Тела не было. По крайней мере, я его не видел. Я внимательно осмотрел склон, камни, кромку воды… тела не было. Может он, все-таки, долетел до воды?
Вдев клинок в ножны, я тщательно вытер рукояти обеих шашек носовым платком, засунул их в чехол и зашнуровал его. Затем я подошел к краю скалы и широко размахнувшись, швырнул его изо всех сил… Проследив за полетом чехла, я услышал как он плюхнулся в воду сразу за камнями…
Что это доказывало?.. Ничего. Но человека (как и трупа) не было – следовательно, не было и проблемы.
Пришла пора заняться собой. Я внимательно осмотрел свои царапины: кровь уже начала свертываться, но все же следовало принять некоторые меры предосторожности. (В голове мелькнуло: вот еще один красивый шрам – к моей «коллекции».) Где-то рядом, в зарослях я слышал шум ручья. Это оказался родник, бьющий из-под камня. Первым делом я напился (казалось, никогда в жизни я не пил столь вкусной воды!), а затем осторожно обмыл царапины и смыл кровь с груди. На джинсах, к моему удивлению, капель крови не оказалось. Сорвал с какого-то деревца два больших листа, обмыл их в роднике и прилепил к царапинам.
Вернувшись на площадку осторожно надел толстовку и еще раз внимательно осмотрел подножие скалы… Как я и предполагал, качающегося, в полосе прибоя трупа, не было…
Солнце стояло уже высоко. Развернувшись, я стал быстро спускаться вниз. Похоже, пляж на сегодня отпадает, но «тихий час» я отменять не собирался…
XXIV
Дверь в «бунгало» оказалась открытой. Перед столом, на котором остался лежать мой серебряный крестик, на стуле, положив руки на колени, как школьница, смирно сидела Маргарита. Рядом с ней, на полу валялся ее кулек с пляжными принадлежностями. Взгляд ее оторвался от крестика:
- Где ты был?
- Утренний моцион. А ты как здесь оказалась? Мы же договорились встретиться на пляже? Да, и как ты открыла дверь?
Она молча сделала движение рукой, как бы поворачивая что-то, и за спиной я услышал, как дверь захлопнулась и щелкнул замок. Я оглянулся… и восхищенно уставился на Маргариту:
- Да ты талант! Будь у тебя криминальные наклонности…
- Это не талант – это Дар! - перебила она меня, - и его нельзя использовать в целях наживы.
- Спасибо, родная – успокоила, - присев рядом с ней на корточки, я нежно поцеловал ее в шею, - а то, я уж начал волноваться за свои вещички.
- А я вот, всю ночь волновалась за тебя… Так и не смогла заснуть. А утром, решила позагорать, перед завтраком и… пошла к тебе. Где ты был?.. Я же чувствую: что-то случилось.
Опустившись на пол, я вздохнул, и уткнулся носом в ее колени… В конце-концов, нет ни каких причин скрывать от нее что-либо… Сей час она для меня – самый близкий человек… и возможно ближе ее у меня никогда ни кого не будет. Я еще раз глубоко вздохнул и начал свой рассказ:
- Ты, видимо, желаешь услышать отчет о результатах проверки, которую производил Высший?
Маргарита вздрогнула и, посмотрев на меня широко открытыми глазами, спросила:
- Откуда ты знаешь?
- О, я знаю много чего, о чем ты даже не догадываешься!.. И с итогами проверки тебе придется подождать, если ты, конечно, соизволишь выслушать меня…
- Я слушаю тебя, Игорь. - опустив глаза «долу», сказала Рита.
- И, с ее милостивого разрешения, я позабавил ее рассказом о событиях дня моего приезда – с двумя покушениями на воде, попыткой соблазнения «хохлушками» и предупреждением «братвы».
Когда я перешел к рассказу о своем путешествии за мыс, по следам «моторизированной амазонки» и стал ей пересказывать ей содержание подслушанного мною разговора в прибрежном кафе, Рита встала, и начала нервно расхаживать по комнате. По всему было видно, что она с трудом сдерживает приступ ярости. Взяв за плечи, я нежно поцеловал ее и усадил на место:
- Успокойся родная… Ведь, все обошлось благополучно: кто предупрежден – тот вооружен.
Я вновь, положил ей голову на колени и начал пересказывать содержание вчерашнего разговора с Высшим, а затем перешел к описанию сегодняшней дуэли…
Она слушала молча, не перебивая, гладя мои короткие волосы… Лишь когда речь зашла о первой царапине, руки ее вздрогнули:
- Подожди… мне надо осмотреть ее.
Она сама осторожно стянула с меня толстовку, удивленно посмотрела на листья:
- Откуда ты знал?.. - и медленно оторвала листья от груди… Увидев «андреевский крест», она резко побледнела и выронила листья из рук…
- Ты же говорил о царапине, а это… крест.
- Но, я же еще, не дорассказал…
- Подожди…- она медленно протянула пальцы к шраму и тут же резко отдернула. Посмотрев на меня долгим странным взглядом, она, не касаясь царапин, провела над ними ладонью. Еще раз, посмотрев мне в глаза, взглядом, в котором, странным образом, сочетались затаенный страх и глубокое уважение, она тихо промолвила:
- Здесь… ни чего не нужно делать. Все пройдет само собой… Останется только… шрам. Продолжай, пожалуйста.
Пока я рассказывал, она молча сидела на стуле, низко опустив голову. Закончив, я спросил:
- И что ты обо всем этом думаешь?
Она встала, сложив на груди руки и начала молча ходить по комнате. Остановившись и снова сев, она сказала:
- Я знаю, что об этом думаешь ты.
- Ну и?..
- Ты прав и не прав. Все гораздо сложнее. Я виновата, что втянула тебя в эту историю… Но в одном, я тебе клянусь,..- она подняла на меня глаза, - я не предполагала, что твоя жизнь может подвергнуться столь серьезной опасности… Ты должен был рассказать обо всем этом раньше.
- С какой, это, кстати?.. В первый день – все происшествия касались лично меня: все эти попытки наезда, утопления, соблазнения, наконец… Предупреждение братвы?.. Да я, как-то, привык разрешать подобные проблемы сам…без вмешательства женщин… Разумеется, у меня были кое-какие соображения на этот счет… Но, окончательно, мозаика сложилась только после подслушанного мною разговора.
- Ты должен был рассказать мне об этом разговоре вчера! – встрепенулась Маргарита.
- Зачем?.. Чтобы испортить тебе настроение?.. Или чтобы избежать проверки?.. Ведь, ты же хотела, чтобы я прошел проверку.
-- …Я думала, что это будет проверка…
- Ну, ты это не очень то и скрывала.
- Я верила в тебя… Но все оказалось… на порядок… серьезней.
-…Все это связано с Замком?
- Да.
- Скажи мне одно… Ты любишь меня?
- Да… Выполнить Миссию, возможно только имея Любовь в сердце… А Любовь, как ты знаешь - такая штука, которую невозможно вызвать искусственно.
- Даже магией?
- Это совсем другое – поверь. Внушенная любовь – это всего лишь… матричный отпечаток настоящей… Она ничтожна.
- …Как я понимаю, непременным условием выполнения твоей Миссии (или ритуала) является Любовь… Ты искала меня?
- Нет… Но мне было сказано, что столь жданная Любовь, наконец-то посетит меня.
- Но сама Любовь – не есть ли, Цель?
- Да. Но не только для нас с тобой!- она нежно провела своей ладошкой по моей щеке, - Есть еще Предначертание…
- Послушай: ритуал, Миссия, Предначертание – тут голову сломишь!
- Поверь – в этом Мире не все решаем мы, хотя мы и имеем Право Выбора. Вот и теперь, ты, все еще, вправе отказаться.
- Я не меняю своих решений.
- Я знаю. Ты Воин. … А теперь даже больше…
- Почему? Что изменилось?
-… Тот …знак, на твоей груди… Теперь ты Избран.
- Избран? Для чего?.. Для исполнения Миссии, ритуала, Предначертания?
- Нет. Не только для этого… Ведь, все это, в некотором роде,… мое личное дело, хотя и не только мое. Но для тебя - это уже частный эпизод. Теперь у тебя свой Путь.
- Свой Путь… Частный эпизод… Ты так уверена в успехе предстоящего дела? Насколько я понимаю, возможен и негативный результат?.. И довольно опасный?
- Да. Ты прав. Успех не может гарантировать ни кто. Ибо, никому не ведом - ни завтрешний день, ни последующая секунда… Но если все окончится благополучно – у тебя будет свой Путь.
-… Это что-то меняет в наших с тобой отношениях?
- Нисколько!.. Просто Любовь – Любовью, а дело – делом. Просто у тебя появятся свои Цели… Возможно, несколько отличные, от моих.
- …Скажи мне, вот еще что… Вот ты говоришь, что ты колдунья…
- Да, это так.
- Значит, ты стоишь на стороне…
- Очнитесь, шевалье! – насмешливо оборвала меня Маргарита, - Оглянитесь вокруг! Не делите все на белое и черное – Мир многоцветен!
- …М-да? – я посмотрел на нее с некоторым сомнением, - а может быть… ты из Серых?
- Кто серая?.. Это я то – серая?! - уперла кулачки в бедра Рита, - сам ты серый!.., хоть и Избран..., - и она, довольно-таки, ощутимо стукнула меня кулачком по лбу.
-Э-э! Поосторожней! Ведь я же раненый! – возмущенно заорал я.
- Ты – раненый?.. Посмотри-ка в зеркало.
Я подошел к зеркалу и внимательно оглядел шрам. Недавние, глубокие порезы, выглядели теперь так, как будто шраму - лет десять. Его рельефные белые линии напоминали теперь - две скрещенные кавказские шашки…
- Красиво. – одобрила Маргарита.
- «Ха» какое-то…- поморщился я, - Похоже на начало неприличного слова… Как коровье тавро…
- Поверь мне, это «Ха» - дорогого стоит. Коров метят хозяева, а ты - Свободен. Свободен - ото всего, кроме собственных решений и …Любви. Ты получил эти шрамы в бою и вправе гордиться ими… Третья рана должна была быть смертельной…
- Скажи, а кто это был?
- Я не знаю,… могу только догадываться: кто-то из Высших. А в общем, такой же рыцарь, как и ты.
- У вас есть иерархия?
- Иерархия есть везде.
- И на какой же ступени стоишь ты?
- Так же как и ты сейчас, я вне иерархии… Но все может измениться. И возможно, очень скоро.
- Для нас с тобой?
- Нет. Для тебя и для меня. Я же говорила: возможно, ты обретешь Свой Путь.
- А ты?
- Я, возможно, обрету, положенный мне по праву рода, статус.
- И наши Пути разойдутся?
- От чего же? Разве что, на время… Ведь право на Путь имеют только мужчины. Женщины же – только на Положение. Ты понимаешь разницу?
- …Пожалуй, да.
- И куда бы не привел тебя, Твой Путь – ты все равно вернешься ко мне… Потому что, я буду ждать тебя.
Она нежно прижалась к моей груди и крепко поцеловала меня. Немного отстранив ее от себя и кивнув на свою обнаженную грудь, я спросил:
- Ты уже не боишься креста?
- Теперь уже нет: Сила Оружия уже ушла из него. Теперь это твой Оберег,.. и не только… - она благоговейно поцеловала шрам.
- А поцеловать также - вот этот? - кивнул я на серебряный крестик, лежащий на столе.
- Могла бы, - она пожала плечами, - но за чем? Ведь это всего лишь символ. Вот скажи: какой ты веры?
- Я крещен в раннем детстве.., воспитан в атеизме… Уже не исключаю возможность существования Верховного Существа… И в последнее время все чаще обращаюсь к нему. Формально – я православный христианин.
- Угу…- удовлетворенно кивнула она, - В твоих чертах я вижу и восточную кровь. И ты, наверняка, с уважением относишься и к этой вере?
- За исключением фундаментализма.
- Это хорошо. И, кроме того, ты еще толкуешь о Валгалле?
- …..
- Так кто может сказать – где Истина?.. На земле сотни религий, вер, культов… суеверий, наконец. Просто иди по своему Пути: туда - куда ведет тебя твое сердце.
-… Но меня будут…направлять, на этом Пути?
- Нет. Тебе могут только предлагать или подсказывать твой Путь. Как я уже говорила – выбор всегда остается за тобой. И всегда это будет - моральный выбор.
-… Как ты думаешь, тот человек погиб?
-… Глубоко сомневаюсь в этом… Но, в любом случае, победа осталась за тобой – это был честный поединок.
-… Скажи мне еще… О чем ты думала, глядя на серебряный крестик, когда я вошел?
- Молилась Богу, чтобы он оберег тебя.
XXV
- Ты сражался за меня, милый…- Маргарита ласково прижалась ко мне, - и пролил свою кровь… Дай-ка я тебя осмотрю! Вдруг еще какие-нибудь раны…
- Какие раны? Я чувствую себя превосходно!
- Не возражать! – топнула каблучком Рита, - Ты потерял много крови… Живо раздевайся!
- До пояса? – глупо спросил я (будучи уже без толстовки).
- Подожди, я сама тебя раздену…
И Рита, опустившись, передо мной на колени, занялась пряжкой моего ремня… Приспустив мне брюки, она осторожно извлекла мой орган и внимательно осмотрела его… Осторожно лизнула головку… и провела язычком снизу вверх - по стволу. Член моментально вздыбился вверх и стал увеличиваться в размерах…
- Слава Богу! Все в порядке… - прошептала она, облегченно вздохнув, и медленно, глядя мне в глаза, вобрала его в себя, почти полностью… Я застонал от наслаждения и закрыл глаза…
- Но, но! – тотчас я услышал голос Риты, - Это просто проверка. Ты еще слаб.
- Да я силен как бык! – возмутился я. Но Рита коротко дунула на мой орган… и он тут же опал. Она поднялась, и внимательно глядя мне в глаза, сказала:
- Ты еще болен… Ты слаб… Я позабочусь о тебе… Тебе надо прилечь.
Прекрасно понимая, что все это Ритины «штучки», я, тем не менее, действительно ощутил некоторую слабость и у меня слегка закружилась голова…
- Ну что, поиграем в «доктора»? – вяло усмехнулся я.
- Как скажет мой Господин. – мило улыбнулась Рита, - Приляг, пожалуйста.
Я с удовольствием подчинился… Рита окончательно освободила меня от одежды и принесла из ванной полотенце, смоченное горячей (почти кипятком) водой и тщательно вытерла все мое тело - до самых укромных мест… Затем последовала такая же процедура, но уже с полотенцем, смоченным холодной, почти ледяной водой. Потом она сильными, мужскими движениями, растерла меня сухим полотенцем. При этом она, не принимая в расчет мои вопли: что мне горячо, холодно или больно - вертела меня как тряпичную куклу. Закончив экзекуцию, она звонко чмокнула меня в нос и заявила:
- Ну, вот. Теперь я вижу, что с тобой все в порядке…- обворожительно улыбнувшись, она низким грудным голосом, участливо спросила:
- Не имеет ли мой Господин каких-нибудь… особых желаний?
И у меня мгновенно появились эти самые «особые желания»…Довольно усмехнувшись, она щелкнула пальцами и в комнате зазвучала какая-то восточная мелодия… Поморщившись, она повертела невидимый верньер и музыка, исполненная страстной истомой, сменила предыдущую. В медленном танце, она освободилась от одежды, и жарко шепнув: «Я сама…», - присела мне на бедра и начала, мучительно медленно, изгибаясь всем телом, насаживаться на мою вздыбившуюся «плоть»… Казалось, это длилось бесконечно. Я ощущал, каждую вибрирующую, дрожащую клеточку ее вагины… Руки мои наполнились тяжелыми чашами ее грудей, твердые, налитые вишенки ее сосков, ласкали мои ладони… Вороная грива ее волос отгородила меня от всего Мира и я пил сладкий сок ее губ и не мог утолить жажду… Наконец, ее вагина полностью поглотила мой член и бедра ее начали танец в такт все убыстряющейся музыки… Руки ее, казалось, касались каждой точки моего тела и каждое касание отзывалось во мне острой до боли волной наслаждения, которое усиливалось с каждым мгновением… И грянул взрыв – Взрыв мироздания!.. И сотряс наши слившиеся в одно тела… и осколки Мироздания закружились в бешенном вихре, стремительно разлетаясь во все уголки Вселенной… И осталась Тьма… в которой не было ничего кроме ее огромных синих сияющих глаз… И раздался голос:
- Достаточно на сегодня. У тебя было тяжелое утро и я не желаю тебя уморить… Пойдем-ка завтракать, милый…
XXVI
Когда мы завтракали в одном из прибрежных кафе, Маргарита объявила, что днем уезжает в Ялту, по делам. Наотрез отказавшись от сопровождения, она сказала:
- Видит Бог, как мне не хочется оставлять тебя одного. При настоящем раскладе – ты более нуждаешься в охране, нежели я. Но обстоятельства складываются так, что я ни как не могу взять тебя с собой… Мне необходимо кое-что подготовить для сегодняшнего вечера. Пусть это будет для тебя сюрпризом. Сегодня у меня званный ужин в твою честь. И я приглашаю тебя, в свою скромную обитель…
- …Будут еще приглашенные?
- Нет. Только ты и я. Разве этого не достаточно? Просто романтический ужин при свечах… Так, Вы будете, шевалье?
- Непременно, Ваше Величество! От королевских приглашений не принято отказываться… Так, во сколько?
- В девять вечера.
-… Меня хоть пропустят, так поздно?
- Да, конечно, - охрана будет предупреждена.
- Что ж, благодарю за приглашение.
- Это всего лишь знак моей благодарности за Вашу нынешнюю Викторию…
- …Виктория – победа… Не слишком ли громко сказано, при имеющих место обстоятельствах?
- Поверьте, мон шер, даже моральная победа – победа Силы Духа многого стоит!.. Ну а пока, дорогой, отдыхай, набирайся сил, - Рита лукаво взглянула на меня, - они тебе еще сегодня понадобятся… Веди себя прилично и постарайся не влезать в какие-нибудь… истории. Тем более, что ты, на мой взгляд, с избытком исчерпал свой сегодняшний лимит на всякого рода авантюры.
- По-моему, самая большая авантюра в моей жизни – это ты…- пробурчал я.
- Спасибо, любовь моя! – Рита чмокнула меня в щеку, вставая из-за стола - Более изысканного, а главное – искреннего комплимента, в своей жизни, я еще не слышала… Да! Где-то к половине восьмого будь, пожалуйста, в «бунгало»… Пока-пока! – помахала она ручкой, на прощанье, и выпорхнула из кафе…
…- «Один.., опять один…» - далее эту мысль я развивать не стал, а двинулся в сторону пляжа. Меня, как и всякого преступника (а таковым, я, по сути, являлся) неудержимо тянуло на место совершенного мной преступления. Другую половину моей натуры – натуры сыщика, мучил традиционный вопрос: «Куда девался труп?». Так как, на этот раз, цели моей многогранной личности совпадали, и, следовательно, ее раздвоение, на сей раз, мне не грозило, я, прогулочным шагом курортника, помахивая кульком с полотенцем, свернул в сторону «дикого пляжа».
Надо сказать, ведущую туда - узкую, загроможденную валунами, а порой и прерываемую водными преградами, тропу, можно было с полным основанием назвать - «тропою смелых». Но, как говорится – красота требует жертв! И чем только не пожертвуешь ради красиво загорелой задницы – даже сломанными ногами и вывихнутыми лодыжками… И такие случаи бывали…
Так что, двигался я по этой тропе, со всевозможными предосторожностями, в основном, глядя под ноги и мало обращая внимания на здешние живописные достопримечательности… Изредка, попадались идущие навстречу парочки и отдельные особи, видимо, уже получившие свой заряд ультро-фиолета в интимные места… Надвигалась полуденная жара и, следовательно, - время сиесты. Не самое удачное время для загара – ибо, обгорелая задница, на мой неискушенный взгляд, ну ни как не может являться объектом вожделения. К тому же, это, наверно, больно…Впрочем – каждому свое. Так что, когда я добрался до «лежбища», там, по всему, остались самые стойкие экземпляры, подставляющие свои бледные «прелести» навстречу полуденному солнцу …
Но, как известно - «ежа голой жопой не испугаешь» и я проследовал далее, к точке назначения, не особо акцентируя свое внимание на аборигенах… На этот раз, меня не интересовали живые. На этот раз меня интересовали мертвые. Такое вот, нездоровое любопытство… Аборигены проводили меня вялыми взглядами, видимо, приняв меня за застенчивого извращенца, преодолевшего «тропу смелых», чтобы хоть краем глаза взглянуть на их обнаженное «естество». До искомой точки, по моим расчетам, было еще метров триста и впереди меня ожидали еще более дикие нагромождения скал. Но минут через десять, в очертаниях береговой линии появилось что-то знакомое – я бросил взгляд на отвесную базальтовую стену… Вот она - скала, чем то напоминающая полукруглый крепостной бастион, со слегка нависшим козырьком «смотровой площадки»…
Вступив под тень козырька я тщательнейшим образом осмотрел склон, на котором, решительно не за что было уцепиться… Следовательно, падение было… Но обследовав примерное место падения, я не обнаружил каких-либо его следов… Хорошо, допустим , что мой противник, все-таки, долетел до воды… Перебравшись через обломки скал, я как был: в шортах и майке плюхнулся в море… У берега было неглубоко, метра полтора-два, затем шел пологий спуск. Вода была идеально прозрачной, лучи солнца просвечивали ее до дна, и был виден каждый камешек, в радиусе до десяти метров. Нырнув несколько раз, я не обнаружил не только трупа, но и свертка, брошенного мной с обрыва утром. Дно не было вязким, и илом или галькой его, в принципе, занести не могло… Снести дальше в глубину?.. Вряд ли: сверток был слишком тяжел, а волнения моря не наблюдалось – почти полный штиль…
Вынырнув в очередной раз, я неожиданно услышал женский голос:
- Молодой человек!.. Молодой человек!.. Вы не поможете мне?
Я оглянулся по сторонам… и обнаружил в метрах десяти от себя, блондинку, изящно возлежавшую, опершись на локти, на трапецивидной скале. «Очередная таинственная Незнакомка», - мелькнуло в голове. Я подплыл к скале и без труда взобрался на нее по пологой плоскости.
Блондинка расположилась на широком махровом покрывале, тут же лежали ее одежда и сумочка…
- Чем могу?...- спросил я, без особого смущения разглядывая ее обнаженное шикарное тело. Приподняв черные очки, она сказала:
- Да вот, не поможете ли перенести вещи в тень?.. А то, становится слишком жарко, и я боюсь обгореть… Я только вчера приехала.
- С удовольствием…
Мы взялись за оба конца покрывала и перетащили его со всем «добром» под скалу, в тень козырька.
- Пожалуй, уже пора уходить… Вы не посмотрите за вещами? Посидите, пожалуйста!.. У меня тут, в сумочке, документы… Я еще разок окунусь и все – а то я кажется, уже перегрелась…
- Конечно, пожалуйста…
- Я недолго!
Она беззастенчиво поднялась в полный рост и медленно войдя в воду, поплыла… «Какова Афродита…- подумал я, глядя ей в след, и тут же оборвал себя, - Стоп! Это уже было… М-да. Прям таки – «Искушение Святого Антония»…
Как же, я ее сразу не заметил?.. Впрочем, не мудрено, - среди этого нагромождения скал… Да и поисками, я был увлечен изрядно… Новое знакомство?.. А нужно ли мне это?.. Да, ежели что, Маргарита мне враз оторвет все мое «хозяйство»…и голову заодно!.. И скажет, что так оно и было. И, в общем-то, будет права: если я сейчас останусь с этой… «Лореляй», то иначе, чем мудаком и последим идиотом, назвать меня будет трудно. Постой, постой… Сначала она попросила меня помочь перебраться в тень, следовательно, собиралась оставаться здесь и дальше. Затем заявила, что пора уходить… Не вяжется… Зачем тогда нужно было перетаскивать вещи под скалу?.. Женская логика?.. Да ну ее!.. От греха подальше... Ничего не сделается с ее шмотками…
Решительно встав, я двинулся в обратный путь… Не пройдя и пяти шагов, я услышал за спиной оглушительный грохот… Обернувшись, я увидел, что огромная, сорвавшаяся со скалы, глыба, почти полностью накрыла покрывало, на краешке которого я сидел, еще несколько секунд назад… В голове мелькнуло: «Как хорошо, что я, все-таки, недостаточно галантен…»
Я посмотрел на море… Девушка уже плыла к берегу…но, плыла в противоположенную сторону от меня и своих, уничтоженных скалой, вещей… Она вышла на берег, метрах в ста от меня и спокойно, обнаженная, скрылась за очередным поворотом берегового изгиба… По всему, ее больше не интересовали ни ее вещи, ни тем более, моя скромная особа.
Преследовать ее, у меня не было ни малейшего желания… Подумав -«Чудны Твои дела, Господи!», я вновь, двинулся по «тропе смелых», часто поглядывая вверх и стараясь, подальше держаться от нависающих скал…
XXVII
Чтобы избежать близкого соседства ненадежных каменных стен, большую часть пути до городского пляжа, я преодолел вплавь. Хотя, мне пришлось плыть в полной экипировке: шортах, толстовке и резиновых сандалиях, большого труда для меня это не составило… Время от времени, я ложился на спину и отдыхал, глядя в высокое голубое небо с редкими, причудливыми белыми облачками…
Во всяком случае, в объятиях морской стихии, я чувствовал себя в безопасности и откровенно наслаждался ею. При этом у меня было время подумать. А подумать было о чем…
Две попытки смертоубийства в один день – это, конечно, не рекорд для меня, но все равно – много. А, ведь, до захода солнца еще далеко… В том, что меня сей час пытались убить, у меня не было ни малейших сомнений. Паранойей здесь и не пахло. Слишком много совпадений… А уж в том, что дело нечисто, служило то – как удалилась блондинка, после неудавшейся «акции». Дело в том, что я вспомнил вид, открывшийся мне со скалы утром: за береговым поворотом не было суши – только отвесная скала и бьющееся, о нее море…
Надо отдать должное: они оперативно отреагировали на результаты утреннего поединка… А, «незнакомка»-то, пожалуй, мне немного знакома! Сто процентов – она «товарка» «амазонки», и вчера, я хоть и не разглядел ее лицо, по известным причинам, но за то - великолепно слышал ее голос. Как же я его сразу не идентифицировал?.. Впрочем, понятно: когда перед глазами такое тело, все остальные органы чувств, начисто, атрофируются. (Что поделаешь – я, всего лишь, мужчина!) Хотя, на подсознательном уровне, видимо, что-то сработало: я «окрестил» ее – Лореляй, в то время, как ее товарищи называли ее Лорой. Они говорили, что на нее – последняя надежда… Что-то, я глубоко сомневаюсь в этом…
Очень уж, им хочется вывести меня из игры, условий которой я, практически, не знаю и цели которой, мне далеко не ясны… И, по моему, они, очень торопятся… Значит час «Ч» близок. Ведь, могли бы, например, эту блондинку попытаться задействовать…поизящнее, что ли?.. Что ни говори, женщина – Великое Оружие… А тут, сразу – каменюкой по голове!.. Были уверены в моей моральной устойчивости?.. Или, просто понимали, что против Маргариты она не тянет?..
Стоп! Кто они?.. И почему я связал оба случая воедино? Все-таки, утренний поединок был честным боем (пусть даже и проверочным). А здесь – явная попытка убийства… Следовательно, все-таки - «третья сила»?.. Или «вторая»… - черт их разберет! Сплошные вопросы и не одного внятного ответа. Ясно одно: все происходящее со мной, связано с Маргаритой и Замком… Точнее, с Голубой спальней. И похоже, твой Главный Поединок, шевалье, еще впереди… И состоится он, не только на голубых простынях… Но не сегодня. Иначе бы, Маргарита, не назначила мой визит в Замок… Судя по всему - Знака еще не было… А возможно, ни одна из сторон, не знает точно, когда он появится. Потому и торопятся…
Вот с такими вот, размышлениями о превратностях судьбы я и добрался вплавь, до городского пляжа. Водные процедуры, в сочетании с преодолением разного рода препятствий, изрядно возбудили мой аппетит. И, не мудрствуя лукаво, учитывая, что до званного ужина надо еще дожить: я отправился в тоже самое кафе, где мы утром завтракали с Маргаритой.
Взяв, почти два комплекта из предлагаемого ассортимента блюд, я стал, не спеша и с удовольствием, насыщаться. В процессе поглощения калорий, я услышал, как за соседним столиком прозвучало словосочетание «Голубая спальня». Естественно, заинтересовавшись, я прислушался к разговору. В застольной беседе участвовали молодая мама с девчушкой лет пяти:
- Мама! А почему та красивая девушка, на портрете, такая печальная?
- Кушай, кушай, Леночка! А то, не вырастишь и не станешь такой же красивой.
- Нет, ты расскажи-и!
- Ну, хорошо, я расскажу тебе сказку… Ты только кушай.
- А это сказка?
- Конечно, сказка. Слушай… Давным – давно, жила-была красивая девушка… И полюбила она красивого юношу…
- Принца?
- Нет, не принца. Рыцаря… Их тогда называли красивым словом – кавалергарды. Наш рыцарь был знатен, но беден. Он то же любил девушку и они хотели поженится… Ты кушай, кушай!.. И он попросил у родителей девушки, ее руки…
- А как это – руки?
- Ну, разрешения женится на ней… Но жадные родители отказали ему, так как хотели отдать девушку замуж за старого богатого графа…Девушка подчинилась воле родителей и старый граф увез ее в свой замок, на берегу моря.
- Вон в тот замок, мама?
- Да вон тот… Вскоре, рыцарю, было приказано королем, ехать на войну. И он решил попрощаться с девушкой и назначил ей тайное свидание…
- Где? В Голубой спальне?
- Да, в Голубой спальне…Он должен был пробраться в Замок тайно, так как старый граф запретил своим слугам пускать туда рыцаря …
- И что было дальше?
- Ты кушай, давай!.. Да, в общем, ничего не было… Девушка не дождалась своего рыцаря… Он не пришел.
- А почему не пришел?
- Этого никто не знает… Возможно, его убили слуги старого графа… или сам старый граф, когда юноша пытался пробраться в Голубую спальню.
- Сам граф? Но он же старый!
- Ну, он был … не очень старый, но очень опытный воин… А еще говорят, что граф, путешествуя в молодости, по восточным странам, научился там магии, у тамошних колдунов. И потому, силою колдовства, смог победить молодого соперника.
- А что стало с девушкой?
- С девушкой?.. Девушка очень переживала за любимого. Пыталась его разыскать… Но никто не знал, куда исчез молодой рыцарь… Одни говорили что он, возможно, утонул, так как в ту ночь был большой шторм…Другие говорили, что он уехал на войну и там погиб… Но девушка не хотела верить тому, что ее любимый мог уехать, не попрощавшись с нею. И она продолжала ждать его. Ждать каждую ночь… Она перестала спать, кушать, стала худеть… и так и умерла, не дождавшись своего рыцаря.
- Какая грустная сказка, мамочка! Теперь я понимаю, почему она на портрете - такая печальная…
И, поднявшись из-за стола, мама с дочкой отправились по своим делам… Вот, такая вот, сказочка…дорогие мои детишечки!
XXVIII
Ну, конечно же, я слышал эту печальную легенду в разных интерпретациях (различных экскурсоводов), пожалуй, еще с детства. Каждый мой приезд с родителями в Крым, сопровождался непременной экскурсией в Замок. Это было что-то вроде традиции… Так же, как поесть, например, мороженное в «Ласточкином гнезде».
Меня привлекали длинные анфилады комнат, уставленные причудливой мебелью, мрачные сторожевые башни, мощные крепостные стены с контрфорсами, высокие венецианские окна, веселый «мавританский портал», с шестеркой, сторожащих его, каменных львов… И, вовсе не пугали, рассказываемые, трагическим полушепотом, истории о девушке-приведении, якобы, время от времени, покидавшей свой портрет, висевший в Голубой спальне и располагавшейся тут же, на кровати с балдахином, на голубых простынях… Иногда, ее видели расхаживающей, из конца в конец комнаты, заламывающей в немом отчаянии руки или неподвижно стоящей у окна, всматривающейся, в штормящее море… Да! Немаловажная деталь – приведение появлялось только в ночи с сильным штормом… (кстати, надо бы узнать сводку погоды на ближайшую неделю.) Иногда, ее силуэт, высвечивающийся тенью в окне, видели, захваченные непогодой в парке, местные жители. Почему-то, это считалось дурной приметой…
Кроме беззвучной и безмолвной юной графини, в Замке имелось и другое, но уже невидимое (или почти невидимое) приведение, издававшее громкие звуки тяжелых мужских шагов, сопровождаемых скрипом кожи и звоном шпор… Некоторые, утверждали, что можно проследить путь этого призрака - по высекаемым, его шпорами, искоркам. Традиционно, это приведение ассоциировалось с хозяином Замка – «старым графом» (хотя не знаю, можно ли назвать «старым», сорокапятилетнего, полного сил мужчину - всемогущего генерал-губернатора края?). Граф, как говорили, «ходил дозором» по Замку, оберегая честь своей юной супруги. И судя по всему, эта миссия ему удалась…
Известно так же, что он ненадолго пережил свою почившую жену и вскоре умер, то ли от печали по безвременно ушедшей супруге, то ли от старых ран, полученных на полях сражений. Однако, известно, что незадолго до всей этой драматической истории, граф сумел–таки осуществить свои супружеские права и плодами его усилий, родилась девочка, которая впоследствии, Высочайшим соизволением, смогла сохранить титулы и многочисленные поместья отца за собой и передать их по наследству, уже своим детям, на правах майората… Помнится еще, что граф, будучи, сам по себе далеко не бедным человеком и назначенный повелением царя, генерал-губернатором края, управлял им, как полновластный хозяин – своей вотчиной, и потому сумел многократно приумножить свое состояние. Так что, его потомки, по праву, считались одними из богатейших людей России.
После революции, потеряв свои многочисленные поместья в России, семья сумела сохранить свои основные капиталы, так как большей частью проживала в Европе, где также владела благоприобретенной недвижимостью… Вот, пожалуй, и все, что я помню из рассказов экскурсоводов и туристических «Путеводителей» по Крыму… Гостил, здесь и Александр Сергеевич… Но, это уже, совсем другая история.
Какие же выводы можно сделать, из вышеизложенного?.. Пожалуй, выводы делать еще рано, но… появились некоторые идеи.
А почему бы, не посетить поле предстоящего мне «амурного» действа?.. Правда Маргарита запретила мне это делать… Но, как говорят на Востоке – «выслушай совет женщины и сделай наоборот». Что я и сделал.
Времени, у меня было еще в избытке и благо все было рядом… Я приобрел билет на экскурсию по Замку и пристроился в конец небольшой очереди… Войдя внутрь, я не стал слушать пояснений экскурсовода возле каждого экспоната, а потихоньку откололся от «масс» и неторопливо пошел по анфиладе комнат, провожаемый бдительными взглядами смотрительниц и делая вид, что догоняю ушедшую вперед экскурсию. Таким образом, я, без помех, добрался до «вожделенной» Голубой спальни… Меня интересовала, главным образом, героиня романтических преданий и потому я немедленно подошел к искомому портрету…
Глазами, полными неизреченной печали.., глазами, какими я их видел, лишь во время нашего короткого путешествия на кораблике, на меня смотрела Маргарита…
Не нужно было никакой подсветки или закрытия части лица, для установления фамильного сходства (как это было в случае с Баскервилями). Ни старинное платье с буфами, ни высоко поднятая, c приспущенными на виски локонами, по тогдашней моде, прическа, не смогли изменить ее… Это была она.
XXIX
- Боже мой! Какое падение… Почти, до уровня городской канализации. - размышлял я, развалившись в своей постели в «бунгало», - Ее Величество, нежданно-негаданно, вдруг превращается, в – «ее сиятельство». …Какое разочарование… Но, как говорят в народе: «Любовь зла – полюбишь и…» графиню. Но, мы люди простые… Я люблю Риту… и это самое главное. А это значит, что она навсегда останется - Моей Королевой. И я думаю, мне не следует ее расстраивать своими «открытиями», а уж тем более приключениями… хотя бы сегодня. Не будем портить праздник…
Ровно в половине восьмого, мои размышления прервали звук подъехавшего автомобиля и последующий, деликатный стук в дверь.
- Входите, открыто! – крикнул я, не вставая с постели. Но вид двух вошедших господ, все-таки, заставил меня подняться. Господа (а иначе их не как не назовешь) выглядели так, будто это они, а не я собрались на званный ужин: смокинги, белоснежные манишки, «бабочки», лаковые туфли… В руках они держали какие-то пакеты, коробки, чехлы…
- Вы - Игорь?
- Да. Чем могу?..
- Фирма «Бомонд». Эти вещи для Вас…
- Но, я ни чего не заказывал.
В это время, зазвучала мелодия моего мобильника – «Канкан» из «Орфея в Аду».
- Извините…- я поднял трубку и сразу же услышал голос Маргариты:
- Здравствуй, любимый! И не смей отказываться! Это всего лишь прокат: должен же ты, надлежаще выглядеть на торжественном ужине. Впрочем, там есть для тебя и подарок. Длинный сверток… Потом посмотришь. Я случайно наткнулась на него в одном из антикварных магазинов… Смех! Они даже не знали, что продают! Так что, вышло, довольно, дешево. Подарок с секретом. Я думаю тебе понравится… Ну, целую, до вечера!
И положила трубку, не дав мне вставить ни одного слова. Спорить с женщиной…
- Ну, что, молодой человек, - сказал господин постарше, с благородной сединой на висках, - время не ждет: давайте примеривать… - и его коллега снял чехлы с одежных плечиков…
- Начнем, пожалуй, с этого… - решил «мэтр», и аккуратно сняв смокинг с плечиков, помог мне одеть его. Застегнув смокинг на одну, имевшуюся в наличии, пуговицу, он повертел меня перед зеркалом…
- Чудненько, чудненько.., как говорится «не убрать – ни добавить». Как Вы считаете? – обратился он к своему коллеге. Тот удовлетворенно кивнул.
Да я и сам видел, что смокинг сидел на мне «как влитой».
- Как на меня сшит! – одобрил я.
- А с чего Вы взяли, что он сшит не на Вас?.. Ваши размеры и фотографию, мы получили вместе с заказом, еще вчера утром. И вот результат!
«Когда же он успела»,- обалдело подумал я, - а может это… и не она?»
- Ну, а теперь брючки…и блузончик, - сказал мэтр, деликатно отворачиваясь, вместе со своим партнером, - ну это уже проформа…
…Еще раз, удовлетворенно повертев меня, он протянул руку к младшему партнеру:
- А теперь туфли и аксессуары…
Первая же пара мягких лаковых туфель пришлась в пору… Рубашка из легкого шелка, была свободного покроя, с широкими рукавами и не стесняла движений… На мне закрепили широкий черный шелковый пояс и к стоячему воротничку, прикрепили темно-бардовую «бабочку»…
- Последние штрихи.., - промолвил Мэтр и собственноручно заправил в нагрудный карман смокинга, изящно сложенный, темно-бардовый платок. Его коллега подал продолговатую черную бархатную коробочку. Внутри ее располагался длинный ряд запонок, с довольно крупными бриллиантами… Опережая мой вопрос, Мэтр успокаивающе взмахнул руками:
- Успокойтесь – это, всего лишь, стразы!.. Правда, весьма искусно исполненные. Отличить от подлинников, может только специалист, да и то, вооруженный инструментом.
С этими словами, он и его напарник вдевали запонки в манжеты рукавов и петли передней планки рубашки.
- Ну, вот, пожалуй, и все…- облегченно вздохнул «мэтр». Критически посмотрев на мою, весьма короткую прическу, он пробормотал:
- Ну, с этим, пожалуй, ничего сделать нельзя… Правда, это безобразие все больше и больше входит в моду… Итак, костюм и аксессуары в полном Вашем распоряжении в течении недели. И если, за этот период, Вы не изъявите желание оставить его себе, за ними заедут… За сим, разрешите откланяться.
- Извините, один вопрос…- не удержался я, - Ваши услуги пользуются успехом?
- Вы даже представить себе не можете, каким! Ялта – город публичный.., я бы даже сказал, светский. Сюда приезжают многие известные люди…и просто люди с достатком, которые не прочь показать себя… Проводятся различные торжественные мероприятия: фестивали, конгрессы, презентации, рауты… И поверьте старому еврею, большинство из приезжающих, привозят с собой не смокинги, а шорты… (О женщинах говорить не будем – это особая статья, но и они пользуются нашими услугами – стразы, например…) К тому же, как Вы, надеюсь, успели оценить – у нас работают великолепные мастера.
- Да, разумеется, благодарю Вас!
- Ну что Вы, это наша работа… Настоятельно рекомендую подумать о приобретении комплекта. Ибо, за такую цену, Вы нигде не найдете такое качество… Я оставлю, на всякий случай, нашу визитку и прайз…
- Я подумаю.
Младший компаньон подал мне длинный сверток:
- Это просили передать Вам…
- Принимая его в руки, я, мгновенно, ощутил знакомый холодок в груди… Я уже знал – что это.
Проводив гостей и посмотрев с балкона, как отъезжает микроавтобус с яркой надписью «Бомонд», я вернулся в комнату и стал разворачивать подарок… Это оказалась старинная трость, в хорошем состоянии, с литым бронзовым набалдашником, в виде львиной головы. Такой же бронзой был окантован нижний конец трости. Даже стертый временем лак, не умолял красоты тяжелого, крепкого как камень дерева… Что ж, предчувствие, в общем, не обмануло меня: надежное и (я помахал тростью в воздухе) даже хорошо сбалансированное оружие. Я полюбовался на свое отражение, в сочетании с тростью… Хорош! Ну, Маргарита! Ну, умница!.. Стоп. Маргарита говорила о каком-то «секрете»…
Еще раз, внимательно осмотрев трость, я обнаружил утопленное в дерево, толстое бронзовое кольцо, в двадцати сантиметрах от окончания рукояти. Поддел его ногтем… С пружинным щелчком, оно поддалось, и во внезапно образовавшейся щели, высветилась узкая полоска металла…
Потянув за рукоять, я обнажил лезвие… Это было - Настоящее Оружие. По однолезвийному, почти прямому клинку вились волнистые голубые линии и выгравированная арабская вязь. Дамасская сталь. Поколебавшись, я осторожно опоясал им себя, и острие неожиданно защелкнулось в открытой львиной пасти. Ощупав львиную голову, я слегка отжал нижнюю челюсть… и, взвившись, голубой молнией, клинок распрямился и мелко завибрировал окончанием острия… Тщательно осмотрев острие и режущую кромку, я не обнаружил ни одной зазубрины.
Ай да, Маргарита! Поистине королевский подарок! Своего рода уникальная вещь: какой-то европейский умелец, умудрился спрятать в трости - древнее восточное, почти легендарное оружие. Когда-то, это было просто мощное боевое оружие, но кто-то превратил его в тайное, тем самым увеличив его и без того огромную мощь… А может, здесь приложилась рука Ассасинов Горного Старца?.. Кто знает?!..
Ну, что ж, я теперь вооружен и очень…очень опасен.
XXX
Захватив трость, я отправился на званный ужин - в свою честь. Купил по дороге, девять темно-красных роз и белую гвоздичку, вставив ее в петлицу смокинга. Мой наряд - не привлек особого внимания: здесь, на Юге, привыкли к всяким обличиям.
У ворот Замка, меня встретили два милиционера. Проверив документы, и что-то пробормотав в рацию, беспрепятственно пропустили внутрь. У входа в сам Замок, меня ждал немолодой человек, одетый в костюм XVIII века: в красный камзол, белые чулки, тупоносые башмаки с медными пряжками и традиционный напудренный парик с буклями. Не входя в анфиладу, он свернул на мраморную лестницу, ведущую на второй этаж. Здесь я еще не был…
Наверху располагался длинный коридор с массивными двустворчатыми дверями…
Внезапно, за одной из дверей, зазвучала старинная бравурная музыка. Мы подошли к ним и двери медленно распахнулись. Передо мной открылась длинная зала, отделанная резным мореным дубом, с таким же длинным, не покрытым скатертью, дубовым столом посредине, и серым мраморным камином в углу. Высокие окна закрывали бордовые бархатные портьеры.
На обоих концах стола, располагались два серебряных столовых прибора. За дальним, таинственно улыбаясь, сидела Маргарита… Она поднялась мне навстречу, и я увидел ее, во всем великолепии: багряное, низко декольтированное платье, открывающее загорелые плечи и грудь, слепящий огонь мерцающих бриллиантов колье и тяжелых серег… Еще ярче сияли ее огромные синие глаза, исполненные любви…
Я подошел к ней, и нежно поцеловав, изукрашенную кольцами руку, подал ей букет:
- Ты как всегда восхитительна!
- Спасибо, милый! Это лучший подарок женщине, если он сделан от любящего сердца…
Поставив цветы в высокий хрустальный кубок, она обернулась ко мне:
- А как тебе мой подарок?.. Я вижу, ты прихватил его с собой…
- Это – чудо! Спасибо тебе, родная…- не удержавшись, я поцеловал ее, - Ты сама не знаешь - что приобрела: это настоящий дамасский клинок!
- Я то, знаю, …знаю даже больше… – таинственно усмехнулась Маргарита.
- Да?.. Может быть, ты знаешь, что написано на клинке?
Я обнажил лезвие и показал ей причудливую арабскую вязь. Даже не взглянув, она ответила:
- Здесь прославляется имя первого владельца клинка…
- И кто он?
-… Пророк Мухаммед.
…Мне что-то захотелось сесть, и я чуть не выронил клинок из рук.
-…Да ему цены нет… - пробормотал я, приходя в себя, - Да что там цена… Это святыня!
- Но, ты - можешь владеть им по праву…- Маргарита торжественно выдержала паузу, - Ведь ты – прямой потомок Мухаммеда.
-… М-да? – скептически осведомился я, - а я, всегда считал, что я потомок Чингиза.
- И это верно. – спокойно согласилась Маргарита.
- …Как это? – совсем уж, обалдело, спросил я.
Маргарита пожала плечами:
- Сказано же: вопросы крови – самые сложные вопросы в мире… Так стасовалась колода!
… Но откуда ты знаешь?!
- Знаю и все. … Впрочем, изволь: я наводила о тебе некоторые справки.
- Но зачем?! – изумился я.
- Как зачем?.. Не может же, порядочная девушка, связываться… с кем попадя? – резонно ответила Маргарита.
- И что ты еще знаешь?
- Знаю, что этот клинок тебе еще верно послужит.
Слов у меня не было…
- Ну, как тебе все это? – она обвела руками зал.
- Ты живешь здесь?
- Нет, - засмеялась она, - только принимаю гостей! Во время Ялтинской конференции, здесь столовалась английская делегация, с Черчиллем во главе… Ты, как раз, будешь сидеть на его месте.
- Да-а… Солидно, ни чего не скажешь… А откуда музыка?
Смеясь, она указала наверх. Там находилась, опоясывающая зал галерея, с многочисленными дверцами. Одна из них распахнулась и на галерею, кланяясь, вышли музыканты, так же одетые в старинные костюмы со струнными инструментами в руках: две скрипки, альт и виолончель. Еще раз, поклонившись, они вернулись в балконную нишу.
- Прошу…- указала она на дальний конец стола, - Пришло время отужинать.
Я сел, на высокий, покрытый резьбой, стул и тотчас появились ливрейные лакеи, быстро заполнившие стол блюдами с различными деликатесами. Наполнив наши бокалы шампанским, они, по мановению руки Маргариты, исчезли.
- За хозяйку дома! – поднял я свой бокал.
- За нашу Любовь!- с улыбкой, отвечала Маргарита. Отпив из бокала, она щелкнула пальцами… И на столе зажглись канделябры со свечами, в камине весело заплясал огонь, а электрический свет огромной старинной люстры стал медленно меркнуть…
…Квартет исполнял что-то из Вивальди, а я вяло ковырял, разными вилками, различные явства. Есть мне не хотелось: мне жутко хотелось ее!
- Как ты далеко от меня! – пожаловался я.
Она счастливо засмеялась:
- Ну, так я приду к тебе!
И в этот момент, некстати, как мне показалось, во внутреннем кармане смокинга раздался сигнал моего мобильника – «Оффенбаховский» канкан. С досадой, я тут же отключил его, но Маргарита, еще раз рассмеявшись, щелкнула пальцами и… музыка вновь зазвучала, на этот раз сверху.
- Я уже иду к тебе! – весело прокричала она, и неожиданно легко, вскочив на стол, медленно приподняла свое длинное платье, обнажив божественной лепки ноги, облаченные в сетчатые черные чулки и темно-красные лаковые лодочки на высоких шпильках…
Мгновенно включившись в ритм, она в танце, стала медленно продвигаться в мою сторону…
Боже, как она танцевала!.. Исполняя фигуры танца, ножки ее, порой, взлетали выше ее милой головки и я, грешный, видел, что под ее платьем – ни-че-го нет, кроме поддерживающего чулки, ажурного пояса…
И я не выдержал и двинулся вдоль стола, ей навстречу… И вот уже, обернувшись, она танцевала прямо передо мной. Перед моими глазами и над моей головой мелькали обворожительные ножки, то шутливо касаясь кончиком туфелек моего паха, то во взмахе, легко опускаясь, то на одно, то на другое мое плечо… Наконец, зазвучали заключительные аккорды…и ее ножки, в прыжке, свились на моей шее… Поймав, ее затянутую легким корсетом талию, я аккуратно опустил ее на стол. Ее вытянутые стрелками ноги так и остались лежать на моих плечах… А она, щелкнула пальцами, откинулась на руки и часто дыша, стала вызывающе смотреть мне в глаза…
Камин и канделябры мгновенно угасли, но стали медленно разъезжаться в сторону тяжелые портьеры… За окнами полыхало красное зарево, наполняя залу багряным светом.
- Что за иллюминация? – спросил я.
- А-а, просто подсветка, для нашего с тобой, интима… Ну что же ты!?
Думать я уже ни о чем не мог. Было делом одной секунды – освободить, мой рвущийся из брюк, член и войти в нее мощно, одним ударом. Она вскрикнула, но еще сильнее охватила мою шею ногами…
Сильными толчками, я казалось, хотел пронзить ее насквозь… Я наносил ей удар за ударом, медленно наращивая скорость и мощь. Она стала кричать, почти заглушая бравурную музыку, грянувшую сразу за канканом. Притянув ее к себе, я заглушил ее крик поцелуем, и она жадно впилась в мои губы, обхватив мою шею теперь еще и руками…
Я, всем своим естеством, чувствовал нарастание содроганий ее тела и в последний момент - резко распрямился, сильно откинувшись назад, насаживая ее на мой «кол», полностью… Извержение «вулкана» содрогнуло ее… И Маргарита обессилено потянулась к столу, увлекая меня за собой…
Мы еще долго лежали, на «твердом основании», не в силах оторваться друг от друга - вслушивались в затухающую, но все еще мучительно сладкую, амплитуду колебаний наших тел.
- Ну вот, я и сделал тебе «больно» - как обещал…- прошептал я.
В ответ, она шутливо куснула меня за ухо.
- Ты прелесть! – шепнула Маргарита, - Я получила то что хотела… А теперь пойдем.
И она повела меня в свою комнату… Проходя мимо окна я увидел, что за мысом полыхает зарево пожара…
ДЕНЬ ПЯТЫЙ
XXXI
Ночь была весьма бурной, и проснулся я довольно поздно. Некоторое время я разглядывал комнату, которую вчера толком не рассмотрел: было не до того. Если бы не пятиметровый потолок со старинной люстрой, да огромное стрельчатое окно, комната вполне бы сошла за стандартный одноместный номер… Так вот где обитает Моя Королева!.. А она мирно посапывала на моем плече. Пряди, ее волос, мятежно разметались по единственной подушке, и моей груди… Лицо ее было умиротворенным: уголки чувственных губ слегка изогнулись в легкой улыбке. В чертах ее лица сейчас проглядывалось что-то детское… И мне до жути захотелось прижать ее к себе - но не в страстном порыве, а с тем, чтобы защитить ее, прикрыть своим телом от грозящих ей, неведомых опасностей… Покрыть ее лицо поцелуями… Но и этот порыв, имел свои истоки не в страсти, а в глубокой нежности, переполнявшей мое сердце… И Маргарита, конечно, почувствовала все творящееся в моей душе. Не открывая глаз, она нежно поцеловала меня в грудь и погладила мягкой ладошкой мою щеку…
- Ой, какой ты колючий… Все. Больше с тобой не целуюсь… пока не побреишся…
- Угу… А бриться мне вечером…
- Еще чего! Буду я ходить с таким дикообразом… Мой мужчина должен быть идеальным…- и она еще раз чмокнула меня в грудь.
- А говорила - не будешь целоваться!.. Вот и верь после этого людям…- тут, во мне стало, что-то просыпаться…
- Ну, здесь ты, конечно, тоже волосатый, но не колючий… Э! Э! Это еще что за безобразие!.. Ты что делаешь?!
- Не я делаю, а ты. Нечего было целовать.
- И думать не смей! У меня и так все болит…после вчерашнего. Ты вчера явно перестарался…
- Ну, это еще не известно, кто больше перестарался!
- Во всяком случае, я тебя больше не хочу…сейчас. И не трожь меня… за «здесь» - я вся такая.
-…Ну и что будем делать?..
- А что?
- Но, не могу же я ходить…в таком состоянии. У меня же брюки лопнут… В конце-концов, это даже не прилично.
- И что ты предлагаешь?
- …Ну, надо принимать какие-то меры… Тебе. Это ты «его» разбудила.
- Ну, это я быстро…- и Маргарита начала вытаскивать руку из под моей шеи…
- Но, но! Только без этих, твоих магических штук! В конце концов, «он» не рубильник, чтобы его, просто вот так взять и выключить.
- Ну, тогда давай сам. Руки то есть.
- Рита! – возмутился я, - Когда рядом лежит такая женщина!.. Да это просто, извращение, какое-то!.. Или ты хочешь сыграть в Монику Ливински?
- Ох, горе ты мое! – сердито заворочалась Рита, - Ну, берегись – сам напросился… Я тебе сейчас такое устрою! Если откушу – на суде скажу, что, в порыве страсти. И меня оправдают.
- Прощай, мой маленький друг!..- горестно воскликнул я, - Быть может, мы больше уже не увидимся… из-за этой кровожадной тетеньки…
- Молчи!..
Я ощутил, как естество мое в капкан попало… Но он ослаб… лишь теплое дыханье, напоминало о Возлюбленной моей…И вновь капкан! И выстрел меткий в центр - мишени, нарисованной природой, как молнии удар нежданный, несущий - наслаждение до боли!.. Затем, на волнах мягкого прибоя, я закачался в сладостной истоме…Волна любви прокатывалась нежно, от основания и до вершины страстной… И выстрел вновь - что молнии подобен!.. И, в поцелуе, сомкнутые губы - даруют мне постылую свободу….
- Теперь смотри! – приказала она.
Вызывающе, глядя мне прямо в глаза, она обнажила свои жемчужные зубки в американской улыбке, и спросила:
- Что страшно?
- Ой, страшно! – я аж зажмурился от сияющей белизны, - Не ешьте меня, бабушка! Я септический – животом потом маяться будете!
-…М-да? – скептически осмотрела мое хозяйство Рита, - А вот в песне о Муси-Пуси рекомендуют.
- Нашли кого слушать, бабуся! Это ж – «попса»! Они Вам и «джаги-джаги» какие-нибудь на рекомендуют и прочие непотребства… Бросьте Вы это дело: «попсу» слушать – себя не уважать!
- А что это ты меня бабусей зовешь? – подозрительно спросила Рита.
- А кто ж еще малых деток натощак употребляет? Да еще не накормивши, не напоивши и в баньке не попаривши?
- Вот, ужо, будет тебе баня! – пригрозила Рита.
- А, кроме того, у моей покойной бабушки такие же красивые зубки были. (Царство ей Небесное!) Она их (как сейчас помню!) на ночь в стаканчик клала.
- Что-о?! – взъярилась Рита, - Да ты у меня их сейчас все пересчитаешь!
- Это как?! – испугался я.
- А вот так! Буду кусать тебя каждым зубом в отдельности из тридцати двух!
- А если не досчитаюсь?
- Откушу. Если спутаешь счет – тоже.
Судя по ее тону – она не шутила…
- Смилуйтесь, государыня! Отпустите грешную душу на покаяние!
- Не дождешься. Не отпущу.
- Тогда нельзя ли сменить экзекуцию на что-либо менее острое?
- …На менее острое, говоришь? – зловеще усмехнулась Рита, - Хорошо. Подожди немножко. Сейчас ты у меня начнешь орать и просить пощады…
- …И вновь, в пучину сладострастья, я погружаться стал, смотря в глаза ее, насыщенные синью…и казалось - нет выше наслажденья! Искусные вибрации - томленьем, наращивали мой любовный пыл… Не передать словами ощущенья - их яркость, силу, теплоту и нежность!.. Я утонул в колодце сладкой неги… Но, вновь - забил пленительный прибой… И все быстрей, прокатывались волны и все мощней, удары разбивались, о плоть мою, как о скалу на бреге… Но я уж знал, что ей не устоять…И миг настал: добившись пика страсти – вулкан уж был готов извергнуть лаву… но остановлен был любви искусством… И содрогнулся я, и застонал, в конвульсиях метаяся, бесплодных… Но вот уже открыт источник страсти и бьет он из скалы в свое препятствье, что Рая приносило наслажденье, а ныне же несет мученья Ада: здесь острота телесных ощущений перерастает в боль разящих молний!.. И я кричал, молил я о пощаде, пытался вырваться я из Любви объятий… Но мне ль остановить ту ненасытну жажду, которая ознаменует Счастье?.. Я был испит до дна, своей Любимой, дождавшейся конвульсии последней и капельку, пришедшую за нею, она вобрала, как и бивший ране гейзер…
- Ну, вот и позавтракала…- сказала она, обессилено откинувшись рядом со мной на подушку. Я внимательно всмотрелся в нее, и осторожно сунул ладонь меж ее бедрами… Там было мокрым–мокро. Коротко взглянув на меня, Рита пояснила:
- Наблюдение - за наблюдающим…- тридцать долларов!
И мы оба громко захохотали… Тут, в голове мелькнула какая-то, эмоционально-неприятно окрашенная мысль. И, поскольку, я уже был в состоянии более или менее связно мыслить, то попытался ее оформить… Есть! Зарево пожара – багряная подсветка для интима…
- А, скажи-ка, милая, что за светомузыку ты вчера устроила за мысом?
- А, пустяки! – небрежно ответила Рита, - Сгорели три домика и ангар со всеми гидроциклами… Надоели – страсть! Ездиют тут по головам всякие, бензином воняют…Может, теперь, хоть потише будет.
- А домики?
- Домики от ангара и занялись, когда топливо рвануло.
- А они ведь, довольно прилично, от ангара стояли…
- Ну, что поделаешь, ветерок в их сторону был, вот искру-то и занесло. Скажи спасибо, что главный корпус не сгорел.
- Спасибо. Надеюсь, обошлось без жертв?
- К сожалению, только материальные убытки и моральный ущерб. Не такая уж я кровожадная… Захотелось просто праздничной иллюминации. Помнишь, как у Нерона?.. Масштаб, конечно, не тот. Ну, уж, извиняйте – чем богаты…
В свою очередь, я подумал, что не гоже как-то, получается: покушаются на меня, а защитные меры принимает женщина, пусть даже и любимая. Не по-мужски как-то. Я тоже, не больно-то кровожаден, но есть вещи, которые прощать нельзя. Да, даже, и не во мне дело: то, как они использовали людей для достижения своих целей, пусть даже и таких невинных, как мое умерщтвление – шибко мне не нравится. И, пожалуй, делом чести следует считать принятие адекватных мер по отношению к этому магическому отребью. Пожар, материальный убыток и моральный ущерб – это, конечно, хорошо. Но, как-то, безадресно. Женщин мы, разумеется, по морально-этическим причинам трогать не будем, а вот мужчинами, вкупе с Магистром, следует заняться плотно. Добро, как известно, должно быть с кулаками. Как там, говориться в Ветхом завете: выбили тебе зуб – вырви мерзавцу, в отместку, глаз (точно не помню, но суть, примерно, такова).
XXXII
… Спускаясь по каменной лестнице, ведущей к пляжу, Маргарита, вдруг решительно сворачивает на развилку, логическим продолжением которой, была «тропа смелых».
- Постой! - окликаю ее я, - ты куда это собралась?
Она удивленно оборачивается:
- Да вот, решила принять твое предложение насчет «дикого пляжа». Время осталось не так много, а мне хотелось бы загореть полностью…
Видя выражение моего лица, она осведомляется:
- А что тебя, собственно, смущает?...Или ты подумал о предстоящем сексе, который ты сам и предлагал, позапозавчера? – она рассмеялась, - Успокойся, ни кто не собирается тебя домогаться! Просто - позагораем, искупаемся…пока погода не испортилась. Там и вода почище. Я то, в отличие от тебя, вчера день пропустила… Кстати, ты мне так и не рассказал – чем ты тут занимался без меня. А ну давай, колись!
-… Был я вчера, на этом «диком пляже»…
-… Так, значит, да?.. – Маргарита уперла руки в бедра, - Ну и что ты там делал?.. Голые титьки рассматривал?.. Тебе что – меня мало?
- Да успокойся ты!.. Дело гораздо серьезнее… Давай-ка присядем…- кивнул я, на стоящую в лестничной нише, садовую скамью.
Рита внимательно посмотрела на меня, и, вздохнув, послушно присела на скамейку:
- Влез, все таки, в историю… А, я ведь, тебя предупреждала!.. Ладно, рассказывай, давай…
И я поведал ей, всю мою «дикопляжную» эпопею, начиная с моего решения: прояснить вопрос – «Куда девался труп?». Маргарита молча слушала меня, как и в прошлый раз, опустив голову. Когда рассказ коснулся, невесть откуда, появившейся блондинки, она оживилась, и, перебив меня, попросила описать ее поподробнее. Презрительно выслушав, мое, довольно-таки, сбивчивое, описание (попробуйте описать одной красивой женщине – внешность другой красивой женщины, да еще обнаженной, и вы меня поймете) Маргарита махнула рукой:
- Так, может выглядеть, кто угодно!.. Продолжай, сыщик доморощенный…
Услышав о падении скалы, она сильно побледнела и тихо проговорила: - Надо было, все-таки, взять тебя с собой… Единственное, что тебя
оправдывает, дурачек ты эдакий, что ты вовремя вспомнил обо мне…
Несмотря на сказанное, она прижалась ко мне и благодарно поцеловала
в щеку. Выслушав, дальнейший рассказ о странном поведении блондинки, после падения скалы и не менее загадочном ее исчезновении, в месте, где «скалы встречаются с морем», и, наконец, о моем «земноводном» возвращении, Рита, после недолгого молчания сказала:
- Значит, уже скоро…
- Я и сам понял, что час «Ч» уже близок, и кто-то очень торопится, до его наступления, отправить меня к праотцам. Может, ты все-таки, выскажешь свои соображения по этому поводу?
-…Тебе, действительно, грозила смерть. Ты опасен. Тебя боятся… Но в тебе - нет Страха!.. И я помню, как ты сказал: «Так свершится, то, что должно свершится.»…
- Да будет так. – кивнул я.
- Но, поверь мне, пока я с тобой, до часа «Ч», как ты выразился – тебе ни что не грозит… Что касается «дикого пляжа»…я не привыкла менять свои решения.
Резко встав со скамьи и обратив свой, искрящийся яростной синевой, взор на Замок, Рита грозно крикнула:
- Покуда, я - здесь Хозяйка!.. И, если бы, ты вчера рассказал мне об очередной попытке убить тебя, дело бы не закончилось ворохом сгоревших тряпок.
Не знаю, как насчет Страха, якобы, отсутствующего во мне, но «мурашки», по моей спине - после ее слов, все-таки, побежали…
- Я просто не хотел портить праздничный вечер.
- Я понимаю тебя. - согласилась Рита, - Но если повторится еще одна попытка… - глаза ее сверкнули синим пламенем, и хотя, она произнесла это негромко – я уверен: ее услышали…
Спускаясь по лестнице, ведущей в сторону «дикого пляжа», Рита спросила:
- Скажи, а с чего ты взял, что тебя ожидает Валгалла?
- Цыганка нагадала.
- Интересно… И в каких выражениях она это высказала?
- В странных, - потому и поверил. Она сказала сначала, что, умру я, молодым и тут же добавила, что проживу я очень долго. Я спросил: как такое может быть? Она сказала, что не знает, что, мол, так карта легла. Потом, еще раз раскинула колоду и добавила, что умру я не своей смертью, а как подобает воину – с оружием в руках.
- И что ты думаешь об этом?
- Да, я думал о странностях предсказания… На мой взгляд, существуют два варианта: первый – я действительно проживу очень долго и буду молод если не телом, то, хотя бы, духом. Такое вполне возможно… Второй вариант: я умру молодым, но моя короткая жизнь будет настолько насыщена событиями, что другим людям, их хватило бы на долгую, долгую жизнь… А что скажешь ты, по этому поводу?
- Скажу, что существует и третий путь, но о нем говорить еще рано…А где это было – предсказание?
- В Чечне, конечно… Я тогда служил по контракту и Смерть ходила рядом… Потому так легко и поверил. …А что, ты ведь тоже можешь гадать?
- Могу. Только не тебе… Одно, могу лишь сказать: правду сказала твоя цыганка.
- Значит, ты исключаешь… негативный вариант… в предстоящем?
- Все может статься… Но, я не верю, что Воину Избранному на Путь, предстоит только одна Миссия… Вас слишком мало – Избранных, чтобы использовать вас так … как расходный материал. Это было бы слишком не практично, со стороны Высших.
- Да кто такие эти Высшие?!... И кто противостоит нам?
- Не торопи события: ты все узнаешь и поймешь, со временем… Помни, твоя миссия, в соответствии с контрактом – сопровождать Даму, защищать ее, по мере надобности и …обеспечивать ее…, так скажем, причуды… Я имею в виду голубые простыни.
-Я прекрасно помню свои условия контракта, Королева. И намереваюсь выполнить их не менее исправно, чем Вы исполняете свои…
Вот тут то она и влепила пощечину… да такую, что у меня зашумело в голове. И тут же, видимо, для симметрии – вторую, по другой щеке.
- За что, Рита?!
- Я еще не выполняла условия контракта, болван!- прошипела она, испепеляя меня синими молниями, - Или ты считаешь, что я сплю с тобой ради контракта?!
- Но, отпуск-то мой идет! – совсем уже, видимо, одурев, промямлил я. До меня еще не успело дойти, что, я ляпнул, на этот раз, как на меня обрушились две очередные, не менее сокрушительные пощечины…
«Давно меня так не били!» - промелькнуло в «раненой голове»…
…И тут, я впервые увидел, как Рита плачет. Она присела на какой-то пенёк, и, прикрыв лицо ладонями, горько плакала, как маленькая девочка, которую очень-очень обидели…
До меня уже дошла вся глупость, сказанного мною, и я, до физической боли, ощутил свою вину перед нею… Сказать такое Любимой Женщине – женщине, которая Любит меня! Какой же я идиот!.. Ей Богу, нашло какое-то умственное помрачение…
Неуклюже подойдя к ней, я положил руку на ее вздрагивающее от плача плечико, и склонившись, над ее ушком, начал мямлить:
- Риточка, родная, любимая, прости! Я наверно действительно последний дурак…
Тут, на ее плечо, упало сразу несколько алых капель… и покатилось дальше на ее грудь… Она мгновенно отняла руки от лица…
-…Что это…кровь?..
Рита обернулась ко мне… и тут только, я почувствовал боль и заметил, что из обоих уголков моего рта, изрядно капает: она неслабо рассадила мне щеки изнутри…
Слезы у нее немедленно просохли, в руках появился платочек… И вот, уже я сижу на пеньке, а она, сидя передо мной на корточках, двумя платками – своим и моим, прикрыв уголки моего рта, что-то беззвучно шепчет…Через несколько секунд щеки перестают кровоточить.
- Подожди, боль сейчас тоже прекратится…
Передав мне оба платка, она прикладывает свои ладони к моим щекам и прикрывает глаза… И, я чувствую, как боль начинает медленно уходить… и наконец, исчезает совсем…
Отняв ладони, Рита критически рассматривает результаты своих «трудов», чмокает меня в нос и заявляет:
- С такой рожей появляться в публичных местах, разумеется, нельзя… Ну, ничего: я тебя еще полечу, ты у меня станешь опять – красавчиком!
Малость осмелев, я буркаю:
- А говорила – пока ты со мной, мне ничто не грозит…
Рита сверкает глазами:
- Скажи спасибо, что вообще не убила!
- Спасибо… А что, могла бы?
- Могла бы. Если б это был не ты.
XXXIII
Пройдя по тропе смелых, мы расположились несколько поодаль лежбища нудистов, на скале, которую выбрала Маргарита.
Прежде всего, она внимательно осмотрела поверхность берегового скального склона, найдя, то что искала, вытянула перед собой руки и начала «тянуть» на себя, что-то невидимое… Сначала ничего не происходило… но затем я увидел зрелище, которое, наверно, не забуду всю свою жизнь: Одна из глыб, казалось бы, намертво приросшая к склону и составляющая с ним одно целое, начала с тихим шуршанием ползти вниз. Не изменяя скорости, она доползла до приведшей нас сюда тропы и наглухо перекрыла ее… После чего Маргарита с удовлетворением опустила руки:
- Вот теперь нам никто не помешает!
- Это было трудно? – с уважением спросил я.
- Не очень. Трудно было сорвать ее с места, а затем придерживать, чтобы она не скатилась и не наделала грохоту.
- Сила… - с восхищением посмотрел я на Риту.
- Пустяки…- поморщилась она, - я обычная слабая женщина и, кстати, люблю, когда за мной ухаживают. Когда будем возвращаться, а возвращаться мы будем вплавь (по тропе теперь не пройдешь), ты будешь транспортировать мои вещи и обувь, заодно, со своими. …И не дай тебе Бог, замочить мои шорты.
- А что будет? – с опаской поинтересовался я.
- Укушу.
- Куда? – заинтригованно оживился я.
- Не куда – а за что.
- Да! За что?! – наигранно возмутился я.
- За задницу. Да так, чтоб сидеть потом с неделю не мог.
- Я всегда подозревал в тебе садистские задатки…- с грустью констатировал я.
- Не боись: я строгая, но справедливая – откушу только половину задницы, на второй сможешь сидеть.
- М-да, сегодня ты явно в «ударе»… Придется мне как Чапаеву, одной рукой… Но если я утону…
- Такое как ты – вообще не тонет. Ты это сам говорил… Кстати, об ударах, давай-ка займемся твоей внешностью… Мне еще с тобой в «свет» выходить.
- Это куда еще?
- Сегодня к вечеру едем в Ялту. - безапелляционным тоном заявила Рита, - Другого случая может не представиться.
- Что ж, Ялта, так Ялта! – согласился я.
- Приляг, пожалуйста, – Рита гостеприимно указала на мое полотенце.
Заставив меня открыть рот, она внимательно осмотрела полость, бормоча при этом:
… Так… зубы, кажется, не шатаются…щеки… – заплывешь подальше, пополощешь холодной водичкой – пройдет. Рот закрой!.. Значит надо снять опухоль и синяки…
- Что?! - взметнулся я, - там у меня еще и синяки?!
- …Да – жалобно сказала Рита, - Игоречек, я не хотела…я нечаянно! Я все уберу, вот увидишь!
- Как я увижу? – мрачно осведомился я.
- А у меня зеркальце есть, в сумочке!
- Ну, так дай его!
Рита посмотрела на меня несчастным взглядом и робко попросила:
- Лучше потом, хорошо?
- Почему это?
-…Я боюсь…- в глазах ее блеснули слезы…
- Боишься – значит, уважаешь! – довольным тоном изрек я, тем самым, удовлетворяя свое мужское самолюбие. И поскорее плюхнулся в море, во избежание возможных эксцессов… Когда я вынырнул в метрах тридцати от скалы, то лишь услышал, вдогонку:
- Эй! Не забудь прополоскать рот!
Заплыв так далеко, что скала с Ритой казалась точкой, несколько раз прополоскал рот. Соленая вода все-таки пощипывала мои щеки…
Развернувшись, я увидел всю панораму побережья… справа, серели, казавшиеся отсюда игрушечными, башни Замка – сосредоточие, всех тайн и загадок прошлых веков и недавних событий, которые обрушила на меня Любовь… На море – ни дуновения ветерка, ни малейшей ряби… Полнейший штиль. А, если уж, называть вещи своими именами – затишье перед бурей… Буря, скоро грянет буря! Я взглянул на небо – ни малейшего облачка… И из пернатых, гордо никто не реет. Однако, сводка погоды на ближайшие дни, услышанная мной по радио, вещала о падении барометра и возможных предстоящих катаклизмах местного значения… И, что-то говорило мне, что эпицентром всего этого предстоящего безобразия, будет являться вот этот игрушечный замок, построенный, в свое время, хозяином, для всякого рода увеселений и просто, приятного времяпрепровождения. Причем, Замок, не сам по себе, а в сочетании, с кучкой некоторых ненормальных (это я о себе) и паранормальных личностей… В общем, веселуха обеспечена!.. Но, все это будет потом, а сейчас меня ждет прием у доктора, который обещал, с помощью нетрадиционных методов лечения (традиции которых, по всей видимости, уходят корнями в тысячелетия) сделать из меня «красавчика». И вполне возможно, - мрачно размышлял я, приближаясь к берегу, - мне предстоит пластическая операция без анестезии…
Рита лежала на спине, раскинув руки и ноги. Из одежды на ней были только солнцезащитные очки. В синее небо, вызывающе, уставились: «венерин бугорок», и идеальные полуокружья грудей, с сосками, похожими на шпили башен… На ее загорелом теле, виднелись, только две узкие бледные полоски, которые она, видимо и собиралась устранить.
- Ну, ты и плаваешь!.. Я уже два раза успела окунуться и просохнуть… Начала, было, уже беспокоиться за тебя, да вовремя вспомнила…
- Что?
- Ну, что ты у нас, как … Милки Вэй. Непотопляемый, в общем,…броненосец.
- Почему броненосец?
-…Да так, к слову пришлось. Считай за комплимент.
-…Спасибо.
- Спасибо будешь потом говорить, - Рита решительно повернулась на бок, - А ну-ка, больной, живо на операционный стол!
- А может не надо? – жалобно спросил я.
- Надо, Игорь, надо. Мне еще с тобой в Ялту ехать. А, следовательно, ты должен выглядеть совершеннейшим… комильфо.
На скалу я поднялся как на плаху, лег на Ритино покрывало… и тут же, Рита, взгромоздилась на меня, полностью.
- Какой ты прохладненький! – восторженно запищала она, прижимаясь ко мне, - и мяконький! А то я уже я всю спину отлежала на этой скале, будь она не ладна!.. С матрасом тебе, конечно, не сравниться, но все равно: лучше – чем, ничего… Правда?
- А операция? – глупо спросил я.
- Операция начинается. Просто, совместим полезное с приятным: теперь, пусть у меня попка загорает…
Рита поварочилась на мне, устраиваясь поудобней, скомандовала:
- Руки по швам! – и прижала мои руки своими мощными бедрами.
- А это еще зачем?
- Как зачем?! Обездвиживание больного - это же первое дело, при операции!
Я попробовал дернуться, да не тут то было: Рита основательно сковала меня своим роскошным телом. Похоже, сбывались мои самые мрачные предположения…
- Ну вот, наконец-то, ты в моей власти!- драматическим тоном сказала Рита, - что хочу с тобой то и сделаю.
- А что ты хочешь?
- Поцеловать тебя. Я соскучилась, моряк – ты слишком долго плавал…- и она нежно поцеловала меня в уголки губ, - Ты разве не слышал, что самый великий врачеватель в Мире – это Любовь? И только любовь делает человека по настоящему красивым!.. А я люблю тебя… И, вылечить тебя мне очень даже просто. Подожди немного…
Руки ее опять легли на мои щеки, а кончиками пальцев она касалась моих нижних век…
- А теперь, прикрой глаза, и… вздремни…
И я, действительно, отключился на некоторое время… Во всяком случае, ненадолго, потому что, когда меня поцелуем, разбудила Рита, солнце стояло примерно в той же точке горизонта… Рита легко скатилась с меня и начала споласкивать руки в воде, шепча что-то при этом. Затем обернулась ко мне:
- А ну-ка, всполосни лицо… Только с той стороны камня.
Я послушно умылся и она подала мне полотенце… Когда я вытерся, она взяла меня за подбородок и с явным удовлетворением рассмотрела результаты своих трудов:
- Ну вот, совсем другое дело! Можешь на себя полюбоваться…- и она достала из сумочки небольшое зеркальце… Смотрелся я, действительно, ничего… Во всяком случае, следов от побоев не было и в помине. И боль, в полости рта тоже отсутствовала.
- Спасибо, родная!
- Не за что. Сама побила – сама и вылечила.
- Понятно. Бьешь – значит, любишь.
- Конечно, люблю. А что, кто-то в этом сомневался?
В ответ я крепко поцеловал ее сладкие губы…
XXXIV
…Мы лежали на горячем камне, попка Маргариты постепенно подрумянивалась… А я, от нечего делать, чертил пальцем узоры на ее теле…
Я провел ногтем длинную черту на ее идеально стройной, изящно вылепленной ножке: от упругой «вздернутой» ягодицы - до основания сухой узкой пяточки:
- Угадай, что я рисую?
- Стрелку на чулке. – незамедлительно ответила Маргарита.
- Что, мысли прочитала?
- Еще чего, - фыркнула Рита, - просто я тебя уже хорошо изучила… Тебе мало просто обнаженного тела, тебе необходимо еще украсить его,.. хотя бы своим воображением. Ты эстет.
- Ага. А все эстеты -…
- Далеко не все. Вот ты, например, исключение.
- Все это так. Но даже этим несчастным дарована Любовь… Когда я слышу музыку «Щелкунчика», я почти физически, ощущаю Триумф Любви над сущностью человека!.. И сейчас во мне звучит эта музыка!… И, похоже, я становлюсь героем подобной волшебной сказки…
- … А я то считала, что тебе более близки трубные напевы Вагнера…
- Они более близки тебе, Валькирия! А я, всего лишь, человек… И музыка битвы давно уже не опьяняет меня.
- Значит, не очень-то хорошо я тебя изучила… - задумчиво говорит Маргарита.
- «От многия знания – многия печали…». Стоит ли спешить? Впереди – жизнь! И это хорошо, что, хотя, у нас много общего – мы все-таки разные. Так и должно быть! Мы разные - как мужчина и женщина, иначе, жизнь - была бы, слишком, скучна… Я думаю о том, как совершенна Природа, способная создать такое чудо, как Женщина… Я слышал, что, женщины, олицетворяют собой – торжество Плоти над Разумом, тогда как, мужчины: торжество Разума – над плотью…
- Не слишком ли много на себя берете, мужчины? – насмешливо спросила Рита.
- Может быть, может быть… Ведь, разум-то, от вас - теряем мы!.. Да и как, не потерять? Тогда, в первый день, лежа на пляже – лишь узенькую пятку я заметил… И, этого было достаточно… Пятка – округлая как жемчужина; эти ровные пухлые пальчики; тонкая, сухая, нервная щиколотка, как у арабской кобылицы; высокий подъем с прозрачнейшей кожей, сквозь которую проглядывает каждая жилочка; упругая, ярко выраженная икра, напоминающая, очертаниями - тело стремительной рыбы… А вот это нежное место, под коленкой, которое я так люблю целовать (не удержавшись, я впиваюсь туда поцелуем)…
- Игорь, прекращай! – Рита нервно дергает ногою.
- Тогда, повернись.
Рита нехотя переворачивается на спину…
- Подъем я тоже люблю целовать (что, я тут же, и делаю)… Сухая длинная лодыжка, с четкой линией посредине (я провожу по ней кончиком языка - снизу вверх), округлое колено…
Рита застонала:
- Если ты будешь подниматься и выше – я кончу.
- О, - в верху еще так много интересного! – воскликнул я.
- Я бы позволила тебе это сделать… и даже попросила бы…кое о чем. Но, после сегодняшней «экзекуции», боюсь, ты еще не совсем в форме…Так что, прекращай немедленно!
- Ну а мне, что прикажешь делать?!
- В чем дело? – нахмурилась Маргарита.
- Я тоже тебя хочу!
Она, не глядя, потрогала мой член кончиком напедикюренного пальчика…
- Опять!.. Какой же ты ненасытный!
- Да разве я виноват, что ты такая красивая, а у меня так развито чувство прекрасного?!
Подумав, Маргарита решительно покачала головой:
- Нет! Я тебя сразу предупреждала, что не буду трахаться на этих камнях.
- Да где я тебе здесь найду голубые простыни?!
- Голубые простыни от нас не уйдут. А пока, окунись-ка, лучше… Поплавай – может успокоишься…
- Мне одному скучно.
- Ты прав. Мне тоже не помешает охладится…- сказала Рита и стала спускаться со скалы.
Я уже был внизу и стоял в воде по грудь…
- Руку-то, подай, кавалер!
Рита, по колено в воде, стояла на нижней ступеньке каменной террасы. Дальше, вода ей была уже по шею, а нырять она, видимо, не хотела. Подплыв к ней, я не стал подавать ей руку, а, взяв ее за талию, слегка приподнял и посадил прямо на свои бедра. Причем, так удачно, что мягко въехал ей - туда, куда и хотел (Рита, только, «ойкнула» - благо, была уже подготовлена).
…Рита счастливо смеялась, когда я кружил ее, вокруг себя. А она, разумеется, так и не соскочив с моего «крючка», раскинув руки как крылья, придерживала мои бедра своими… Благословенное море, действительно, несколько, охладило нас, но, лишь затем, чтобы продлить наше наслаждение… Тяжелая морская вода колыхала нас, продолжая наши движения… А когда пришел вожделенный миг и Рита прижалась ко мне, я воскликнул:
- Наверно, так и родилась жизнь!
- Кто знает, кто знает… - прикрыв глаза, таинственно прошептала Маргарита…
XXXV
Рита нырнула, «ласточкой», со скалы и быстро поплыла в сторону «лежбища нудистов». Обернувшись, она крикнула:
- Догоняй!.. И помни о моих шортах!
Я быстро собрал все вещи (кроме своих плавок) в целлофановые кульки, сложил их в самый большой – свой, и в пять секунд запаял его зажигалкой. Бросив его в воду, я последовал за ним…
Рита уже подплывала к «лежбищу» - предстояло эффектное зрелище… Выход ее из воды, был, разумеется, триумфальным (иначе, это была бы не Рита). Торжественно выйдя «из вод морских», она презрительно оглядела, разинувшие рты, особи, и, наконец, соизволила оглянуться на меня. Заметив, что на плаву, я не вписываюсь в роль Чапаева, она, все-таки, не удержалась от сакраментального вопроса:
- А где кулек?!
- Утонул! – крикнул я.
Особи на берегу заметно оживились… Не говоря больше ни слова, Рита обернулась и все также величественно, последовала к тропе…Выскочив за ней на берег, с кульком и в плавках, я грозным взглядом утихомирил нездоровое оживление этих недоносков (надо сказать, что мужчина в плавках, имеет неоспоримое преимущество, перед представителями своего пола – без оных) и не спеша, последовал за Маргаритой, вскрывая по дороге кулек… Уже на тропе, услышав мои шаги за спиной, она оглянулась, и с негодованием уставилась на мои плавки (кулек я, предусмотрительно, держал за спиной).
- Это я одел, чтобы ты, не так больно, укусила. – робко пояснил я. Увидев, что Рита начинает медленно «закипать как чайник», я, в целях безопасности, несколько отступил назад, и, достав кулек из-за спины, добавил:
- Дорогая, но не мог же я допустить, чтобы ты одевалась при этих придурках… В конце-концов - это неприлично!
Краска начала медленно сходить с лица Маргариты… Протянув руку, она ледяным тоном приказала:
- Подай кулек…
Я незамедлительно передал его… С замиранием сердца, я наблюдал, как Рита, вынув, прежде всего, свои шорты, тщательно проверяет их, на предмет сухости… На лице ее, явно прорисовывалось глубокое разочарование… - шорты были сухие. С горестным вздохом, я повернулся к ней спиной и великодушно предложил:
- Ладно уж… Кусай. Если тебе, так уж сильно, хочется…
В ответ она взвизгнула и швырнула в меня кулек, который я, разумеется, поймал.
- Как тебе это удалось, мерзавец?!
- Я не волшебник, - скромно ответил я, - я еще только учусь…
XXXVI
-… Слушай, а зачем мы, собственно говоря, едем в Ялту? Ты же была там вчера?
Рита посмотрела на меня с легкой укоризной:
- Память, у вас шевалье, прямо девичья… Хотя, девственником тебя, ну никак не назовешь!
- Понятно: сама же проверяла…
- Ну, уж, извини, - этот процесс я передоверить никому не могла… Так вот, я тебя еще утром предупредила, что еду туда по делам, в частности, касающихся, предстоящего вечера. Для тебя же старалась, шастала там, по жаре, пока ты здесь занимался частным сыском, не имея на то - ни лицензии, ни тем более, моего разрешения. И предупреждала же, чтобы не лез никуда!
- Это было выше моих сил: меня неудержимо тянуло на место, совершенного мной преступления.
- Да не было никакого преступления! – отмахнулась Рита, - Был честный поединок.
- Дуэли запрещены законом, - настаивал я, - следовательно, я все-таки преступник!
- И в чем ты себя обвиняешь?
- В убийстве, - мрачно отвечал я.
- Да ты его даже не поранил!
- Но, вследствие, моих действий - он свалился в пропасть. - настаивал я на своем.
- Но где же тогда труп? – ехидно спросила Маргарита.
- ………………………………………………………………………………
- Вот, то-то же! – с торжеством, сказала Рита, - Нет трупа – нет состава преступления.
- Но, я то знаю - что оно имело место.
- Так, может быть, ты пойдешь и сдашься в органы правопорядка?.. Там, тебя, конечно, выслушают, все проверят… Разумеется, ни чего не найдут…и препроводят тебя по инстанции – в дурдом. Ты этого хочешь?
- Нет. – упрямо сказал я, - Я просто хочу знать: куда он делся.
- Да, тебе то какая разница?! – возмутилась Маргарита, - Улетел, исчез, испарился! Тебе то что?!
- По крайней мере, это было невежливо с его стороны… улетать так,.. не попрощавшись. - заметил я.
- Ну, да: он должен был ждать, пока ты не рассадишь его на две половинки!.. Вот он и ушел, по-английски…Ты же сам рассказывал: что он был вынужден отступить в сторону – оступился и упал.
-… Тогда где труп?
- Здравствуйте, опять начинается! Какой же ты нудный, однако.- с досадой сказала Маргарита.
- Я не нудный – я любознательный.
- Скажите, пожалуйста, - любознательный он! - съязвила Маргарита, - Я удивляюсь, как ты меня еще не допек вопросами - о предстоящем ритуале!
- А чего допекать, мне и так все ясно.
- Что тебе все ясно? – насторожилась Маргарита.
- Да, трахну я тебя там, на голубых простынях – всего то и делов!.. Сбудется твоя девичья мечта.
- Да, можно сказать, с горшка мечтала…
- Правда?! – обрадовался я, - Спасибо… приятно, когда о тебе мечтают. Начиталась, небось, в детстве, книжек о прекрасных принцах – ну, понятно, крыша малость и поехала… как у той Асоли. Ну, да ничего!- похлопал я Риту по узенькому плечику, - Скоро уж… Хоть я и не принц, какой-нибудь там, задрипанный, но, «вдую» тебе - по самое «не балуй»! Мало не покажется… То есть, останетесь весьма довольны, Ваше Величество!
Рита с открытым ртом слушала мою тираду.
- Что ни говори, приятно все-таки - «делать сказку былью»! – счастливо улыбнулся я, - Я всегда подозревал, что рожден для добрых дел. Просто мне, постоянно, мешали…отвлекали там. Сама знаешь, народ-то, вокруг какой: на хрен послать не кого – обижаются! В рожу плюнешь – драться лезут. Вот так жизнь и проходит… без доблестей, там, подвигов и славы…
- … Так ты, значит, меня осчастливить собрался? – тихо спрашивает Рита.
- Так, с превеликим нашим удовольствием, Ваше Величество! Обслужим по первому сорту! Не пощадим, так сказать… ну, этого – своего… Дело то, оно , в общем не хитрое… Дурное дело, по правде, говоря… Но, что не сделаешь для блага… Опять же – халява, Ваше Величество!… А на халяву, как известно, и уксус сладкий и хлорка - за творог покатит. В общем, готов пострадать… Да и не слепой я… Вижу, девка, иссохла ты уже вся… по мне. Вон в Ялту, не весть за чем, за собой, тянешь… Созрела значит… Тьфу! Присохла ко мне, значит. Ну, а мне то, что – от меня не убудет… Так что, завсегда, пожалуйста…
- Ты все сказал? – холодно спросила Маргарита.
- Нет, не все! Малость, позапамятовал… Как же это… Вертелось вот, на языке… Да, верно, ерунда какая-нибудь, коли позабыл… А! Вспомнил!... Я люблю Вас, Маргарита!
… Вот только это тебя и спасло…- она дала мне легкую «затрещину» - Включая, разумеется, бывшие заслуги… и травмы. Опять, дурака валяешь, шевалье?
- Дурочек, исключительно, дурочек, Ваше Величество! Ну, ладно… Так зачем, мы все-таки, едем в Ялту?
- Как зачем? Развлекаться, исключительно, развлекаться! Вечер в твою честь я устроила?.. И, надеюсь, ты им остался доволен…
- Рита, золото мое…- я нежно поцеловал ее плечико.
- И, подарком доволен?
- Это был королевский подарок!
- Ну вот… А долг, как говориться, платежом красен. Да и другого случая может и не представиться… Так что, твоя очередь: будешь меня развлекать. И начнем мы, пожалуй, с шопинга… Страсть люблю шататься по магазинам! А ты?
- Только с тобою.
- Но, ты же еще со мной ни разу не ходил!
- Зато, я уже представляю, как ты будешь примеривать новые платья. И потом, что может быть лучше, чем делать подарки - Любимой Женщине?
XXXVII
…И опять, закружила нас праздничная толпа, на набережной Ялты. Но прочь, прочь от курортных соблазнов – нас ждут великие дела! А что может быть важнее для женщины, чем новые наряды и украшения? Нас ждут, гостеприимно распахнувшие двери - фирменные магазины. Что мы хотим приобрести?.. Мы еще не знаем. Но, сердце, уже радостно сжимается, в предвкушении обновок, которые, преобразят тебя, сделают еще более красивой (хотя, казалось - куда же еще красивее?), более желанной, более загадочной, более неповторимой…
О великое таинство женской одежды! Оно - без всякого волшебства, создает новые женские образы, исполненные неведомого ранее очарования, открывает новые грани, в, казалось бы, уже до последнего изгиба, изученном, теле любимой женщины!
Каким счастьем (непонятным, для нас, для мужчин) светятся глаза наших женщин… Эта бесконечная тяга к совершенству, стремление ослепить, очаровать, покорить! Это, ни с чем не сравнимое, чувство, когда ты, постукивая высокими каблучками туфелек, гордо, ни на кого не глядя, несешь свое неповторимое тело и «седьмым чувством», ощущаешь, как тебе в спину, ноги, шею, затылок вонзаются бесчисленные оборачивающиеся мужские взгляды: восхищенные, вожделеющие, раздевающие тебя…
Мужчины, которые не замечали тебя, еще полчаса назад (хотя и видели), когда ты в обрезанных джинсовых шортиках, маечке и резиновых шлепанцах, входила в этот магазин - смотрят на тебя сейчас, совершенно иными глазами. Ты у них, ни малейшим образом, не ассоциируешься с той, в общем-то, безликой курортницей, проскользнувшей в магазин, прямо на их глазах. Ибо таких вокруг - тысячи. Они, эти мужчины, так и не поняли причину преображения: через час они уже забудут цвет и покрой твоего платья… Но в их головах - останется образ, который заставит их сказать, сегодня вечером, приятелю: «Какую фемину я сегодня видел… мечта!» Их глаза не способны уловить нюансы Вашего нового костюма, в сущности, и создающие сам ансамбль… Но их память сохранит Образ, который, собственно, и являлся целью искусных мастеров, творивших данную неповторимую модель. И, именно, это являлось - Сверхзадачей!
…Купаться в мужских взглядах, ощущать себя - Венцом Творения (и это – Истина!) – что может быть желаннее, для женщины?.. Разве что –Любовь…
В сущности, современная женская мода чрезвычайно проста. Ее можно изложить всего в нескольких постулатах:
1. Все что не обнажено – прозрачно.
2. Все что не прозрачно – обтянуто.
3. Все что не обнажено, не прозрачно и не обтянуто - должно создавать загадку.
Решение этой загадки предназначено для мужчин, а потому ее создание является самой трудной задачей для мастера, создающего костюм.
Мужчины, ведь, больше внимания обращают не сколько на саму женскую одежду - сколько на элементы ее отсутствия. Они, как уже было сказано, забудут цвет, дизайн, аксессуары Вашего костюма, но в их головах четко отложатся: модель ваших туфелек (если они достаточно открыты), длина вашей юбки или разреза на ней, глубина Вашего декольте. Все остальное их совершенно не интересует. И, это - непреложный факт. Но не огорчайтесь, это самое «остальное» - живо привлечет внимание Ваших подруг, родственниц и сослуживиц и предоставит массу замечательнейших тем для общения. И, это тоже не маловажно.
А, мужчина?.. Ну, что мужчина… Он только и мечтает , чтобы сорвать с Вас всю эту красоту, и небрежно отбросив ее в сторону, удовлетворить свои низменные потребности… Но, для того, чтобы, он все-таки, «желал» их удовлетворить, необходим – Образ. Образ, сотканный Вашим совершенством и Вашим совершенным вкусом, в сочетании, с полетом фантазии Мастера, создавшего данный костюм.
Итак, женское платье (в широком смысле этого слова) оружие многоцелевого назначения. Оно предназначено для поражения живой силы противника – прежде всего мужчин (с целью взятия их в плен), и женщин (чтоб, они лопнули - от зависти!). А оружие - это вещь, серьезная. И к выбору его, следует подходить со всей ответственностью…
Мужчины! Помните, что идущая рядом с вами женщина, является своего рода, вашей визитной карточкой. И, именно, по ней - будет определен ваш социальный статус. И, именно, она, скажет окружающим – сколько вы стоите…- по жизни.
Помните это. И не скупитесь на наряды и безделушки для ваших милых дам. Знайте: все потери окупятся сторицей – уважением и завистью мужчин и бесконечной радостью ваших женщин (которая, все-таки, когда-то закончится – увы, мода так переменчива!), их благодарностью, лаской и нежностью.
Ну а мы, с Маргаритой, ныряем из полуденного южного зноя в кондиционированную прохладу шикарного женского бутика… И да сопутствует нам удача (в пределах имеющегося финансового лимита)!
XXXVIII
Европейский сервис, все-таки, постепенно, входит в наши азиатские будни…
- Чего изволите? – галантно спрашивает нас молодой человек, будто бы, только сошедший с обложки модного журнала.
- Что-нибудь, к сегодняшнему вечеру…- отвечает Маргарита, и разговор постепенно переходит на тот, непонятный большинству мужчин, язык, на котором изъясняются только «модные» дамы и продавцы универсальных магазинов…
Впрочем, я тоже не забыт: мне предложено удобное кресло и кофе или холодный сок – на выбор. Я выбираю сок, так как, не успел еще отойти от жары, царящей на улице… Мне предложена почетная роль наблюдателя и Верховного Судьи на этом ристалище Красоты и искусства, и я с удовольствием принимаю ее, помня, что «Красота требует жертв» и жертвовать, на этот раз, придется мне (причем, из собственного кармана).
Я не могу назвать себя богатым человеком, но трудами тяжкими, все- таки, имею свой кусок масла на свой кусок хлеба. Ну, а уж раз в год, пребывая в отпуске, стараюсь не отказывать себе в удовольствиях. А самое большое удовольствие для одинокого мужчины – Женщина. И как за всякое удовольствие (не за нее – Боже упаси!), за процесс общения с ней, приходится платить. И денег на это не жалко… Я знаю, что все окупится сторицей: Моя Женщина выйдет отсюда, еще более прекрасной, более желанной и глаза ее будут светиться благодарностью, радостью и Любовью…
А что - до «алкающих» взглядов, которые непременно будут посылать ей вслед, несчастные представители остальной части мужского населения планеты… То, пусть их! Смотрите, завидуйте!.. Я не ревнив на этот счет. Лишь бы руками не трогали – обломаю…
И вот, первый показ… Как гласит старая истина: для женщины главное - голова и ноги. Если голова (прическа, макияж) в порядке, а ножки обуты в торжественную обувь на высоком каблучке, делающими их такими сексопильными, то пусть на тебе самое простое платьице (лишь бы оно эффектно «сидело») – ты уже на 99% при полном параде. 1% - остается на сам костюм. Если хотите, на мой взгляд, из всех элементов женской одежды именно обувь - делает женщину женщиной. Представьте себе следующую картину: прекрасная женщина на подиуме, демонстрирующая элегантный «деловой» костюм, обута при этом в … кирзовые сапоги… или, там скажем, - галоши… Оригинально конечно, и, в общем-то, в «деловом стиле»… И, разумеется, вся публика будет рассматривать эти галоши и даже , возможно аплодировать… Но за этими галошами они не заметят самой женщины. Будет кто угодно: санитарка, труженица полей, птичница, наконец… Но не будет самой женщины.
Именно, европейская женская обувь: открытая, на высоком каблуке, (пусть, сама по себе, она не очень-то удобна - я вам сочувствую, милые дамы, но, увы, - ничем не могу помочь!) делает женщину более возвышенной, легкой, воздушной – отрешает ее от грубого земного бытия. Ну, а уж сам эффект воздействия ее, в сочетании с изящными женскими ножками, на противоположенный пол – проверен столетиями. Не даром же, именно, хрустальная туфелька - превратила Золушку из замарашки в принцессу!
Итак, Маргарита возвращается, откуда-то из недр магазина, с продавцом, нагруженным, добрым десятком обувных коробок…
Маргарита усаживается в кресло и начинается процесс примерки: продавец раскрывает коробки, достает из них туфельки и передает их мне. Он сунулся, было, помогать примерять их Маргарите, но я окинул его таким холодным взглядом, что он зябко передернул плечами и благоразумно отошел в сторону, стряхивая с ушей иней…
Не-ет, - это удовольствие я уступить не могу не кому (надо-бы, выпросить у Королевы почетную привилегию - обувания ее царственной правой стопы на Малом утреннем приеме…А заодно уж и левой!) Чтобы какой-то там приказчик касался ног моей женщины?!.. Да он и мизинца ее не стоит!
Предварительный выбор, был не плох… Вкус у Маргариты - был по-королевски, безупречен. Очень хотелось крикнуть: «Заверните все это, пожалуйста!». Но, на данный вечер, нам нужны были всего лишь одни туфли… Отбросив сразу в сторону ультра–новомодные изыски, мы первоначально отобрали несколько более или менее классических образцов: разумеется это были «босоножки» на высокой «шпильке». Отличались они друг от друга, только системой переплетения ремешков и способами креплений.
Бросив взгляд на меня, Маргарита констатировала:
- Ты сегодня в белом. Следовательно, этот цвет, как он не универсален - отпадает. Пожалуй, уйдем и от другой крайности – черного цвета, хотя, он еще более универсален, торжественен, фактически является «вечерним» и, безусловно, подойдет к цвету моих волос… Красный цвет – это уже было (не люблю повторяться). Все остальные, для меня, несколько бледноваты… Разве что… Вот оно! Фиолетовый! Кстати, твой любимый цвет (цени!).
- Откуда ты знаешь?
- Тоже мне – Бином Ньютона!.. Ты же неисправимый романтик. Таких как ты, до старости не покидает детство… Через какие бы вы испытания не проходили, в уголках ваших разочарованных, этим прозаическим миром, сердец, таится надежда на чудо… мечта о предстоящей Сказке. И, похоже, твоя мечта сбывается… Твой цвет – Фиолетовый… цвет Сказки… Ну, а мне он и «по штату» положен – я, ведь, ведьма! Так что, будем примерять…
- Высокий каблук, перекрещивающие ремешки, охватывающие пятку и - высоко, щиколотку… Ступня, практически свободна: пальчики, почти у их основания (их можно даже пересчитать) схватывает густая плетенка узких ремней, оставляя лишь небольшое отверстие, для напедикюринного ноготка большого пальца…
Маргарита небрежно сбрасывает свой резиновый шлепанец, и протягивает мне свою узкую ухоженную ступню… То ли руки у меня «золотые», как у Золушки, то ли, еще что, но туфелька, без особых моих усилий, надевается - как «влитая» (хотя, я, чего греха таить, желал бы подержаться за ножку Маргариты подольше!). Та же история повторилась и с левой туфелькой…
Маргарита встала с кресла, потопала по кавролину и прошлась своей королевской походкой, как была: в обрезанных клочьями по самое «никуда», старых джинсовых шортах… Возвращаясь назад, она повертелась немного перед зеркалом и возвратившись с улыбкой, победно поставила ножку на поручень моего кресла:
- Ну, как?
Не успел я ответить, как сзади раздались бешенные аплодисменты: аплодировал, стоящий в сторонке, давешний продавец. Остановив его жестом, я сухо сказал:
- Не надо оваций. Выпишите, лучше, чек.
И, только после этого, обернулся к Маргарите, погладил подъем ее ножки (хотя мне жутко хотелось поцеловать его!) и сказал:
- Рита! Это просто божественно!
Она благодарно поцеловала меня в краешек губ… и процесс продолжился. Так как, с головой у Риты всегда было все в порядке (что может быть прекраснее, густой гривы, ее иссиня-черных, слегка вьющихся волос?), мы перешли к поиску платья. И это, тоже, не заняло много времени и происходило, почти без моего участия…
Цвет был подобран несколько более светлый, нежели у туфелек, почти лиловый. Покрой… О покрое сказать сложнее, ибо Рита выбрала асимметрию: свободная юбка открывала спереди правую ногу почти до самых трусиков, с другой стороны – спадала, треугольным клином, почти до щиколотки. Сзади, тот же клин открывал ноги: одну - чуть выше колена, другую - чуть ниже колена (в общем, когда она шла – эффект был феерический!). Спина, руки были полностью открыты… В соответствии, с идеей асимметрии, конструкция поддерживалась узким куском материи, пересекающим одно плечико и переходящим, в опять-таки, ассиметричное декольте: если одна грудь была только чуть-чуть приоткрыта, то вторая, была обнажена почти до соска. Что, впрочем, уже не имело большого значения: платье просвечивало.
Когда она несколько раз прошлась, по имеющемуся в магазине подиуму – сердце мое было разбито… Хотите верьте – хотите нет: я заново влюбился в эту женщину, хотя и продолжал ее любить - осколками того же бедного сердца…
На этот раз, на ее вопрос, у меня уже не было слов для выражения своего восхищения. У меня было одно желание в глазах: немедленно затащить ее в кабинку для переодевания… И, Рита прекрасно это поняла. И во избежание эксцессов, немедленно отошла от меня подальше. За тем выяснилось, что в комплект этого туалета, входит что-то, в виде легкого длинного жакета, использующего принципы обратной асимметрии и таким образом, прикрывающего некоторые, слишком «откровенные», части костюма.
- Я его буду снимать, только тогда, когда мы будем танцевать. – «успокоила» меня Рита.
Я расплатился за костюм и туфли, отметив, что на предстоящий, бурный, по всему, вечер, а за тем на последующее, в общем-то, безбедное существование, до окончания отпуска, денег у меня, все же, хватает.
- А как насчет аксессуаров к костюму? – осведомился продавец
- Аксессуары мы возьмем в другом месте – отвечала Рита, выводя меня под руку, из этого вместилища соблазна и разврата…
XXXIX
Как, я и предполагал, преображенная Маргарита, привлекла живое внимание, как мужской, так и женской половины «водяного общества». И чтобы уйти, от этих, насыщенных, таким различным содержанием, взглядов, мы покинули, кишащую, праздным народом набережную, и углубились в узкие улицы Старого города… За прошедшие годы в нем многое изменилось. И, все же, он был узнаваем - стоило только посмотреть на верхние этажи зданий. Увеселительные заведения и магазины, смогли захватить только первые этажи: до вторых и третьих, по извечному русскому разгильдяйству, поппросту, не дошли руки. И смотря поверх «ненавязчевой» рекламы, можно было запросто ощутить себя в XIX и даже XVIII веке…
Мы шли по узким, почти безлюдным улочкам и я рассказывал Маргарите, как в отрочестве, да и в юности, бродил по старому центру своего родного города, вместе со своим другом, и глазел, так же, как и сейчас, на верхние этажи зданий. Настоящее, нас не очень-то устраивало, мы грезили прошлым. И вот это-то прошлое, мы и искали в облупившейся красоте, старых фронтонов… Маргарита слушала с интересом. Но ей, коренной ленинградке, слишком избалованной, архитектурными излишествами Града Петрова, было не совсем понятно - что выдающегося мы могли найти на фасадах купеческих особняков рубежа «предпоследнего» века.
- Да, тоже самое, что и здесь, - отвечал я ей, обводя рукой обветшавшие порталы, - красоту, которая уже ни когда не вернется! И не важно, что те купеческие особнячки, не были сотворены гением Растрелли. Но они, так же содержат в себе долю красоты, присущую тамошнему времени … Слушай, а помнишь старый фильм «Асса»? Он снимался как раз в этом районе… Ялта – зимой… Это наверно замечательно! С тех пор, как посмотрел его в первый раз, мечтаю побывать зимою в Ялте, искупаться в ледяном море … Да все не получается! Слушай, давай махнем как-нибудь!
- Давай.- улыбается Рита
-… И песни, чудесные песни из этого фильма: о Золотом городе – Б.Г., и «Чудесная страна» - Агузаровой… Когда я слышу их, я сразу вспоминаю о Крыме, и на меня «находит» ощущение сказки… У меня и сейчас такое ощущение: Сказки – Сбывшейся Мечты…
Рита улыбается.
Между тем, мы подошли к одному из угловых зданий, с которых, собственно, и брал свое начало Старый город. Как и много лет назад на нем красовалась коричневая доска с желтыми буквами - «Пельменная». Мы посмотрели друг на друга и дружно вошли в распахнувшиеся со скрипом, двустворчатые двери… Все те же тяжелые мраморные столы, и, похоже, все тот же прейскурант на стене под стеклом… Разве что, цены изменились.
- Ну что, по «двойной»? – спрашиваю я Маргариту.
- Ага! – радостно кивает она, - Я здорово проголодалась!.. Как давно я здесь не была…
- Аналогично. Помню, в студенческие годы, во время летних каникул, мы бывали здесь почти каждый день: рядом с пляжем – «дешево и сердито»!
- И, по-прежнему, замечательно вкусно!- уже с набитым ртом, подтверждает Маргарита.
Пельмени, действительно, вкусны. И, все вокруг настолько знакомо, что, поневоле, приходят в голову мысли о дёжа вю. И дело здесь не только в ностальгических воспоминаниях о студенческих временах. Нет, здесь совсем другое… Что-то не совсем понятное… я как бы чувствую сброшенные годы. И началось это, еще там – на старых улочках… Выходя из пельменной, я спрашиваю Риту:
- Слушай, что происходит? Это не твои штучки?
- Ну… не совсем, - мнется Рита, - ты и сам многое можешь, хотя и не замечаешь этого… Ну, а сейчас, нам самое время посетить одно местечко… Ты надеюсь, не забыл об аксессуарах для моего нового костюма?
- Разумеется, нет!
- Тогда - вперед! - командует Рита. И миновав, несколько знакомых улочек, мы (или уж, во всяком случае, я) упираемся в совершенно незнакомое покосившееся зданьице, с надписью «Антикварная лавка». И черт меня подери, если я помню это заведение, хотя по его виду – это явно не «новострой». Мелодично звучит колокольчик, когда мы открываем двери, и за витриной нас встречает, по всей видимости, сам хозяин - высокий седой старик, одетый в «тройку» в сине-белую полоску, с жемчужным галстуком. И это не еврей, как следовало бы, а натуральный татарин: с широкими скулами, прямым носом и голубыми глазами. (Чем-то неуловимым, он напоминает мне моего деда.).
- О, Маргарита Сергевна! Зачастили Вы к нам. Впрочем, я вижу - есть повод... Достойный… весьма достойный молодой человек! – эту тираду он произносит, галантно целуя руку Маргариты, а затем энергично потрясая мою. Я скромно пытаюсь, было, возражать, но он перебивает меня:
- И не спорьте, не спорьте… Я человек пожилой, на своем веку много разных людей повидал… И уж поверьте: могу отличить достойного от недостойного… Да уж не для Вас ли, была приобретена трость Маргаритой Сергевной? Надо сказать, у нее отменный вкус – замечательная вещица. Да и Вам как раз…по руке. Ну что ж, молодой человек, долг, как, говорится – платежом красен: тут ко мне поступил один гарнитурчик – безделица, но, как раз, в пору Маргарите Сергевне, к новому платью… Не полюбопытствуете?
- С удовольствием.
Откуда-то, из недр старой конторки, была извлечена коробочка, покрытая, синим потертым бархатом. С мелодичным звоном она распахнулась в его руках, и пред моими глазами предстало ожерелье из бирюзы с крупным медальоном, отделанным серебром. И, в пару к нему - такие же бирюзовые серьги с серебряными замочками… Вроде бы все было сделано просто… без особых изысков, но…
- А, примерьте-ка Маргарита Сергевна! На живом-то, камешки-то и заиграют…
Перед старинным овальным зеркалом в ореховой оправе, со слегка мутноватым, от времени, стеклом, Маргарита одела серьги, а я защелкнул сзади замочек ожерелья… И, действительно,… бирюза взыграла свежими красками, и как по волшебству, преобразилось лицо самой Маргариты… Нет, она осталась прежней…Но, открылись в ней, какие-то новые, ранее мне незнакомые, грани ее красоты… Она стала еще более прекрасна!
- Вот, что камешки-то, с красотой женской делают! – услышал я за спиной, довольный голос хозяина.
Решительно обернувшись к нему, я твердым голосом объявил:
- Берем. Спасибо Вам огромное…- и неожиданно для себя, также крепко начал трясти его руку. Маргарита, так же неожиданно, видимо, даже для себя, всхлипнула, и обняв старика за шею, поцеловала его в щеку.
- Да что вы, что вы, молодые люди! – одновременно смутился и растрогался старик, - работа наша такая… Ведь каждая Вещь ждет своего Хозяина… Наше дело лишь в том, чтобы они нашли друг-друга… Так что? Вам завернуть?
- Нет, я в них пойду!.. Благодарю Вас. – сказала Маргарита и выскользнула на улицу.
Принимая от меня деньги, (на мой взгляд, за такую красоту - чисто символические) и передавая коробочку из под бирюзы, старик, неожиданно, задержал мою руку и тихим голосом попросил:
- Вы уж, берегите ее, голубушку… Одна, она, у нас такая … Хозяюшка…
Я, молча кивнув, вышел на улицу… Маргарита неподвижно стояла у входа в лавку, запрокинув, свою изящную головку, куда-то вверх. Я прислушался… В одном, из распахнутых окон верхнего этажа, звучала полузабытая мелодия «Рио-Риты»…
XL
Рита прижалась ко мне, и так крепко поцеловала, что у меня закружилась голова как от шампанского…
- Спасибо, милый… Это как раз то, что мне не хватало.
- Что ты, родная! Эти вещи, действительно, изготовлены как будто на тебя. Твой нынешний наряд получил логическое завершение… и ты стала еще прекраснее… Я и не представлял, что такое возможно… Но, в денежном эквиваленте – это такие пустяки. А я бы для тебя не пожалел и все сокровища Мира… У меня их нет, но если хочешь – они будут твоими! (Я говорил, и честное слово – сам этому верил!)
- Причем здесь деньги, глупый! Главное, что это подарено мне любящим человеком… Ты даже не представляешь, как для меня это важно!
- Я рад. И, думаю, что «обновки» следует хорошенько «обмыть». Я не могу тебе предложить такой стол, который ты приготовила для меня в Замке… Но все рестораны Ялты - в Вашем распоряжении, Королева!
- Выбор, действительно, большой, но у меня нет предпочтений. Так что, ведите, шевалье: остановимся там, где понравится.
И мы двинулись по первой попавшейся улочке, и вслед нам продолжала звучать «Рио-Рита»…
Неожиданно, впереди послышался какой-то грохот, и из-за угла, на полном ходу, выскочил допотопный кабриолет, влекомый двумя вороными конями. Потом, я уже вспомнил, что не раз видел этот экипаж, с двумя смирными, не первой молодости, лошадками, на котором, отдыхающие катали своих детей. Но, на этот раз, все было иначе: пара вороных, полных силы, с лоснящейся шерстью, роняя клочья розовой пены, бешено неслась к нам навстречу. Экипаж был пуст и на облучке никого не было… Кроме грохота копыт по мостовой и конского храпа, вокруг царила абсолютная тишина. Не было слышно криков «кони понесли», и, вообще, на узкой улочке, не было видно ни одного человека,
Старая улица была настолько узка, что предотвратить предстоящее столкновение было не возможно. Бросив взгляд по сторонам, я не увидел ни одной подворотни или двери: укрыться было негде. Единственное, что мне оставалось, так это сделать шаг вперед и прикрыть собой Маргариту – что я и сделал. С неожиданной силой схватив за плечо, Рита резко отбросила меня назад. Да так, что я невольно попятившись, осел на брусчатку. Крикнуть ей, я уже ничего не успел – все развивалось слишком стремительно… Сделав быстрый шаг вперед, она вздела руки вверх, и резко выставила их перед собой - ладонями навстречу, быстро приближающемуся экипажу.
Произошедшее далее - было выше моего понимания. По всем законам физики, остановить коней уже не могла никакая сила – при любом торможении, слишком велика была энерция: нас разделяло не более 10 метров…
Но, чудо случилось. На моих глазах - изменились законы пространства-времени: кони, все так же, бешено, мчались на нас, но, как при рапидной съемке, движение их происходило, как будто не в воздухе, а в невидимом густом киселе… Топот их копыт - вообще исчез, но я явственно видел, как из под подков, медленно, как фейерверковые ракеты, вылетали синие икры. Эффект рапида подтверждался полным отсутствием каких-либо звуков. Когда расстояние между ними и Ритой оставалось не более пяти метров, она резко развела руки в стороны, и я увидел, как все четыре колеса кабриолета выскочили из своих осей и медленно покатились в разные стороны… Но кони продолжали тащить вперед, осевший на оси экипаж. Когда до точки столкновения осталась какая-то пара метров, Рита, быстро сведя руки, на это раз, плавным движением начала поднимать их вверх… И повинуясь этому движению, передние ноги лошадей начали медленно вздыматься вверх – кони поднимались на дыбы… Вновь «включился» звук: я услышал тонкое лошадиное ржание, храп и какие-то гортанные слова исходившие из уст Маргариты… Время вновь обрело свой естественный ход, конские копыта опустились на землю и экипаж окончательно остановился в полуметре от Риты… Старых лошадок сотрясала крупная дрожь и они тяжело вздувая бока, испуганно косились на мою подругу, продолжавшую шептать уже что-то успокоительное…
- Это ты по-цыгански? - тупо спросил я, отрывая задницу от брусчатки.
- Нет.- спокойно ответила Маргарита, - Гиксосы… Слыхал о таких?
- Гиксосы…- совсем уже обалдело, пробормотал я, - Легендарный народ… Всадники… Их язык не сохранился. Неизвестно даже, к какой языковой этнической группе они принадлежали… Чушь какая-то…
- Чушь, говоришь?.. – улыбнулась Маргарита, - А какую-то пару минут назад ты подумал о чуде.
- Ты права. То, что сейчас произошло - чертовски похоже на чудо… Слушай, Рита… Ты, ведь, мне жизнь спасла.
- Ну и что? Это что-то меняет в наших отношениях? – спросила Рита, помогая отряхивать сзади мои белые штаны, - Или в долгу оставаться не любишь?.. Не боись.- крепко шлепает она меня по заднице, - сочтемся. В крайнем случае, отработаешь.
- Это как? – настороженно спрашиваю я.
- Ну, так как, с головой у тебя, по всему, не очень – придется отрабатывать физически: натурой и со всем усердием.
- Да, - вздыхаю я, - есть женщины в русских селеньях…
- С конями-то просто! – отмахивается она, - А вот с горящими избами - у меня напряженка…
- Почему?
- Наследственное… На генном уровне. Знал бы ты, сколько моих пра-пра-пра-прабабушек сгорело на кострах!
- Ты это серьезно?
- Да куда уж серьезней! Боюсь я большого огня… Ты то, хоть, не боишься?
Я пожимаю плечами:
- В возрасте десяти лет, полез в горящую квартиру соседа по лестничной площадке, которую, он сам же и запалил спьяну – заснул с сигаретой.
- Ну и что, спас? – интересуется Рита.
- Там дыму было полно – ничего не видно. Я об него споткнулся, упал и пополз назад – надышался угаром. Потом его пожарники вытащили – жив-здоров, ни одного ожога, только надышался дрянью, как и я.
- Я вижу, здоровый инстинкт самосохранения у тебя, все-таки, наличествует. - удовлетворенно замечает Рита.
- Еще какой здоровый! – подтверждаю я, -… А страх?.. Что страх? Я его еще на «срочной» окончательно потерял…
Приведя себя в порядок, и оставив, уже успокоившихся лошадок на месте, мы продолжили свой путь к центру, откуда уже доносились современные ритмы…
- Рита, извини за традиционный вопрос, но что, все-таки, происходит?
- Что происходит?.. Корректней, пожалуй, будет вопрос - что произошло… Как ты сам знаешь, некие…м-м…личности, по некоторым причинам, не питают к нам с тобой, особой любви…Ты помнишь, я говорила, что пока я с тобой – ты в безопасности… Ну, в общем, мы слегка подставились… Виновата, конечно, я, но и ты тоже… помог. Ты слишком… предрасположен…к некоторым вещам… И я не удивлюсь, если через несколько лет, ты войдешь в Круг Сильных, как равный.
- Что еще за Круг Сильных, и почему я туда должен входить? – недовольно спросил я.
- Да тебя никто и не заставляет! – отмахнулась Маргарита, - захочешь, сам узнаешь… Так вот, нашей оплошностью…или лучше сказать - вынужденной неосторожностью, воспользовались, и послали передать привет - вот этих самых дряхлых лошадок… Не знаю, правда, на что они рассчитывали… Попугать, что ли?.. Или, просто, напомнить о своем присутствии?.. Несерьезно, как-то…
- Слушай Рита, ты можешь попроще объяснить: что произошло?
-…Попроще… Ну, если б, у нас с тобой был не «готический роман», как ты когда-то изволил выразиться, а фантастический… То его автор написал бы, наверно, так – «произошло небольшое темпоральное смещение», которое мы с тобой, в общем-то и вызвали… Причем я, в отличии от тебя –сознательно… Понимаешь?
- …Кажется, начинаю понимать…
- Вот и умничка! И вообще, перестань допекать бедную девушку вопросами. Я е-есть хочу, пошли сейчас же! – заныла Рита, - Ты что думаешь, это так легко - коня на скаку останавливать? Да еще сразу двух! Я ж похудею, испорчу свою идеальную фигуру и ты меня сразу бросишь. Зачем тебе жертва Освенцима?.. Идем немедленно в ресторан!
XLI
-… Так, - рассуждал я, - дожевывая «мясо по-французски», - состоялось уже пять покушений на мою драгоценную жизнь … Бог, как известно, любит троицу, но, по всей видимости, для наших противников он авторитетом не является. И, что-то говорит мне, что и эта сакральная цифра их не остановит.
- Четвертое, пожалуй, не в счет, - оптимистично заявила Маргарита, отпивая «мартини» из высокого стакана, - это был поединок. Честный поединок.
- Спасибо, дорогая, ты меня успокоила… Значит, ты тоже считаешь, что следует ожидать новые приключения на мою…бесценную голову?
- К сожалению, я ничего не исключаю… - задумчиво проговорила Маргарита, - все может статься…
- Рита! Ты прямо-таки, пышешь оптимизмом!.. Надо тебя как ни будь развлечь… Хочешь спляшу?.. Нет?.. Ты права, после твоих талантов, я буду смотреться несколько бледно… Ну, тогда, хочешь спою?
Рита с интересом смотрит на меня:
- А что, ты умеешь петь?
- Ну, петь - это слишком сильно сказано… Бренчал когда-то в юности на гитаре… Друзьям нравилось. В компаниях, можно сказать, шел «на ура». Голоса особого у меня нет, но ведь главное – чтобы «душа пела»! Правда?
- Тогда спой, что-нибудь, пожалуйста!
- Спой… Что ж тебе спеть-то?.. Настроение действительно минорное…Хочешь романс?
- Конечно, хочу! – оживилась Рита.
- Ну, ладно… Есть один – как раз в тему.
Я поднимаюсь из-за столика и подхожу к эстраде: у лабухов - как раз сейчас перерыв. Пошептавшись со «старшим», я сую ему купюру, беру акустическую гитару и подхожу к микрофону. Подтянув колки и сделав на пробу пару аккордов, я киваю «старшему». Тот объявляет в свой микрофон:
- Гусарский романс. Посвящается боевой подруге…
В зале звучат жидкие аплодисменты. Я делаю полупоклон в сторону Маргариты и начинаю:
Опять дуэль…
А после, верно, ссылка…
Иль «вечный сон»…
А впрочем – все равно:
Его «картель»
Написан слишком пылко…
И «мове тон» -
Виной всему - вино.
Ну что ж, мой друг,
Стреляться – так стреляться.
Жизнь дорога –
Еще дороже честь.
Взгляни вокруг:
Быть может очень статься,
Ты навсегда
Глаза закроешь здесь…
Кто пистолет
Свой, в сторону отбросит?..
Кому пробьет
Последний час «брегет»
«Надежды нет», -
Устало лекарь бросит…
Денщик снесет
Его в кабриолет…
«Штабс-капитан…
Быть может, помиритесь?»
«О нет, месье!
Уж лучше прямо в прах…»
Твой секундант
Взмахнул платком:
«Сходитесь!»
И вот уже
Ты сделал первый шаг…
Дрожит барьер
Воткнутым эспадроном…
Как черный змей
Объемлет душу страх…
Крепись, мон шер
И вспомни про погоны.
Гляди смелей –
Судьба в твоих руках!
Держи верней:
Рука к цевью привыкнет…
Трезвей умом –
Умерь пустой кураж…
Сверкнет кремень,
На полке порох вспыхнет:
Метнет огнем
Свинец и дым «Лепаж»…
Опять – дуэль!..
А завтра, верно, ссылка.
Наказан он…
А впрочем, все равно…
Но свой «картель»
Писал он слишком пылко…
И «мове тон».
Виной всему - вино…
Пару секунд царит тишина… И зал взрывается бурными аплодисментами. Отложив гитару, я следую к своему столику, и, поцеловав руку Маргарите, сажусь на свое место.
- Замечательно! – восклицает Маргарита, глаза ее сияют восхищением, - Я никогда не слышала этого романса.
- Естественно, ведь ты, к сожалению, никогда не принадлежала к компании друзей моей юности.
- Так это твой романс… Не ожидала от тебя таких талантов… И баритон у тебя замечательный!
- Спасибо. А от чего ж не ожидала? – с некоторой обидой спрашиваю я.
- Слишком много талантов - для одного мужчины… Боюсь, ты через чур идеален для меня.
- Не бойся. К моим талантам, у меня еще имеется изрядный довесок различных недостатков. Надеюсь, это утешит тебя.
- А может, я и люблю тебя - за твои недостатки. - задумчиво говорит Маргарита.
- Это понятно… Должен же кто-то оттенять Ваши достоинства, Королева.
Разговор наш, неожиданно прерывает, подошедший к нашему столику, подвыпивший, в расстегнутом кителе с капитанскими погонами, офицер. Некоторое время он молча стоит, покачиваясь, и рассматривая нас с сардонической ухмылкой на лице…
- Гусар, значит, да? – осведомляется он у меня, - Что-то не припомню такого рода войск в нынешней российской армии… А это значит – «боевая подруга»… Вы в каком полку служили? – обращается он к Маргарите, дурашливо щелкая каблуками.
- Мы с вами вместе не служили. – сухо отвечает Маргарита, выжидательно глядя на меня.
- Слушай, капитан, шел бы ты… отсюда.
- А ты вообще, помолчи… штафирка! – живо оборачивается он ко мне, - Когда офицер с дамой беседует!
- Говорить тебе, в любом случае, придется со мной.
- Ну и что ты мне скажешь, соловей ты наш, кафе-шантанный? – широко расставив руки на столе, он склоняется надо мной и издевательски подставляет ухо.
- А скажу я тебе, капитан, - понизив голос, говорю я ему в его немытое ухо, - никогда ты не станешь майором…
Мне даже вставать не пришлось, так все было удобно: я наношу ему длинный прямой - прямо в местечко, расположенное, между мочкой уха и окончанием нижней челюсти. Капитан, из своего полусогнутого положения, распрямившись, совершает великолепный полет, спиной скользит по соседнему, к счастью, не занятому столику, прошибает головой стеклянную стену ресторана и приземляется, видимо, уже на свежем воздухе… Рита восторженно визжит и аплодирует.
- Ну, наконец–то, я тебя развеселил. – говорю я Рите, наблюдая между тем, как к нашему столику, спешным порядком, продвигаются с разных сторон, еще два офицера, метрдотель, официант и милиционер в чине сержанта. Я не спеша встаю, во избежание… Но большой драки, как по всему, хотелось Рите, не получается. Офицеры, коротко извинившись за поведение своего товарища, и заверив представителя власти, что они не имеют ни каких претензий, спешат на помощь «раненому». Я же, максимально быстро, возмещаю, возникшие, материальный ущерб и моральный вред, имеющейся у меня наличностью (к счастью ее хватает). Когда все стороны, спонтанно возникшего локального конфликта, были удовлетворены (вплоть до блюстителя порядка), я твердо беру Маргариту за руку и увлекаю ее к выходу:
- Идем-ка, милая отсюда. Сейчас здесь не уютно – сквозняк… Ну что, довольна теперь, твоя душенька?
Она прижимается ко мне:
- Ой, страсть как люблю, когда мужики дерутся!
- А вот драться-то я и не умею.
Она оторопело останавливается:
- Как не умеешь?
- Не обучен-с. Убивать научили, а вот драться, представь себе, нет!
-…Так ты убил этого капитана?
- Да нет. Не думаю… Но, как говориться: береженого - Бог бережет, а не береженого – конвой стережет. Так что, будем считать торжественную часть вечера оконченной: поехали домой.
-… А почему ты сказал тогда, что он никогда не станет майором?
- А потому что, комиссуют его, голубушка, в скором времени, по состоянию здоровья, в чине капитана. А сейчас ему требуется, и желательно побыстрее, скорая помощь и срочная госпитализация… Надеюсь, его товарищи позаботятся о нем.
- Но ты ж его только один раз ударил!.. Правда, сильно.
- Я, конечно, не специалист, но я тебе вот что скажу: выбитая челюсть, сотрясение мозга и порезы – это в общем-то, пустяки… А вот шейные позвонки… это, девочка моя, серьезно. А там, в лучшем случае, смещение, а в худшем… о последствиях и говорить не хочется. Так что, по любому, не быть ему майором.
- Так зачем же ты его так ударил?!
- Да пойми: не могу я иначе – не обучен! Да и…
- Что «да и»?
- Он сам того хотел.
XLII
В целях моей «личной безопасности», Маргарита решила, что ночевать мы будем у меня в «бунгало», и она «лично» будет охранять мой покой от всяческих посягательств. И, как выяснилось позднее – решение было верным. Ресторанный «мордобой» изрядно повысил ей настроение, а так как она, не натанцевалась сегодня вечером, то была полна нерастраченной энергии. Первым делом, по прибытии в бунгало - она «обновила» наряд во всех позициях, какие только были возможны, при условии его сохранности. Надо сказать, что я с удовольствием поддержал ее идею, так как смотрелась она… И вообще, что может быть лучше, чем задрать юбку любимой бабе и вдуть ей - по самое «не балуй»?...
Наигравшись с обновками, Рита все-таки разделась, уложила меня, заявив при этом, что сама отдыхать - не собирается, а собирается она: «сторожить мой сон». Причем, стоять на посту - она не будет, так как это - слишком утомительно, она будет сидеть на посту. И села. Прямо на пост… Так, как она это понимала. Нежно поцеловав меня в лоб, она приказала мне спать, заявив, что справиться сама, время от времени, объезжая дозором наши владения… Доскакав, судя по времени, примерно, до канадской границы, она оставила пост, то есть сдала его опять - в мое полное распоряжение и сладко зевнув, уткнулась мне носом в подмышку. Сонным голосом, попросив, меня подежурить немножко, она вот только вздремнет пару минут, наберется сил и тогда - снова на пост…
Бодрствование мое, однако, продолжалось недолго. На лестнице послышались отчетливые шаги нескольких человек. Рита беспокойно заворочалась…
- Рита, - тихонько спросил я, - а что это за шаги такие на лестнице?
- А это тебя арестовывать идут, - перевернувшись на другой бок, пробормотала Рита.
- А, ну-ну.
В дверь отчетливо постучали.
- Какого черта?! – крикнула Рита.
- Извините, пожалуйста, милиция.
- Ну и что вам нужно от бедной девушки в столь поздний час?
- Да тут такое дело: мы разыскиваем одного мужчину - за нанесение тяжких телесных повреждений…
- Брюнета, рост метр восемьдесят, среднего телосложения, одет в белые джинсы и черную толстовку? – уточняет Рита.
- Да, да!
- Нет, не знаю такого. Спросите у соседей. (Это чтобы и им скучно не было, как она потом пояснила.)
За дверью пошушукались, еще раз извинились за беспокойство, и шум шагов последовал вниз. Нам слышно было, как представители местных органов власти (а, как выяснилось, это была именно местная милиция) будили спящих отдыхающих на остальных лестничных маршах нашей гостиницы (а всего их было четыре – по одному на каждый угол здания) и задавали аналогичные вопросы. Соседи отвечали, что, да, видели такого мужчину, но он, кажется, живет выше. Что интересно, аналогично отвечали и жильцы третьих – последних этажей. Менты извинялись, потом кто-то из них говорил – «Выше только крыша». И так продолжалось три раза. После чего они, видимо, удалились для проверки других частных гостиниц.
- А они не вернутся? – спросил я у Риты.
- Они нет. Другие, скорей всего придут…
Так оно и получилось. В течение ночи, нас посещали еще дважды, под конец всерьез разозлив, так и не выспавшуюся Риту.
Следующими, заявились представители Ялтинского ГУВД. Через балконную решетку Рита забрала у всех удостоверения, тщательно проверяла их, подолгу светя каждому фонариком в лицо. Затем созванивалась, по их же, сотовому, с начальником их управления, подняв его с постели. Долго выясняла вызывавшие у нее сомнения личности, должность и фамилию отдавшего приказ на розыск, и, пригрозив еще разобраться в этом запутанном деле, наконец-таки, отдала удостоверения с мобильником, отпустив служивых с миром. После полуторочасового допроса, который она им устроила, ялтинцы укатили немедленно.
Больше всего не повезло представителям военной прокуратуры, заявившимся, уже под утро. Она вежливо попросила их не много подождать, и по своему мобильнику вызвала ОМОН, заявив, что ее пытаются похитить какие-то люди в камуфляже, видимо – террористы. ОМОН не заставил себя долго ждать: подозрительные личности были взяты без единого выстрела, слегка обработаны для профилактики и увезены на предмет выяснения…
Что характерно, Рита так никому и не открыла двери, а общалась исключительно через балконную решетку…Когда я спросил ее – как это она делает, она скромно ответила:
- Просто я внушаю людям доверие.
Уже окончательно укладываясь спать, я поинтересовался, а не будет ли продолжен поиск моей скромной персоны завтра. Рита вполне серьезно ответила:
- Завтра, все спишут на несчастный случай… Честь мундира, знаешь-ли… А «крестника» твоего, действительно комиссуют.
- Откуда ты знаешь?
- А! – отмахнулась Рита, - Ворона на хвосте принесла.
Я посмотрел на балкон. По его перилам действительно прогуливалась большая черная ворона.
ДЕНЬ ШЕСТОЙ
XLIII
Ночные приключения я пережил гораздо легче Маргариты, принимавшей в них самое активное участие. А потому, проснувшись в седьмом часу, решил сделать традиционный утренний заплыв - по «свежей воде». Я – из породы «экстремалов», и холодная водичка меня не смущает. Наоборот – чем ближе она к нулю, тем больше «кайфа» я получаю. А так как, в последние дни, поплавать по чистой воде, по известным причинам, не получалось, я решил воспользоваться случаем и доставить себе маленькое невинное удовольствие. Одев, плавки и шлепанцы и захватив с собой большое махровое полотенце, я покинул «бунгало», стараясь не разбудить, мирно спящую, после тяжких трудов, Риту.
На пляже торчали одинокие любители утреннего загара, а в море плескались несколько таких же «экстремалов», как и я. Решив не заходить в воду с берега, я оставил полотенце и шлепанцы на пляже, а сам двинулся к длинному, уходящему в море, молу. В конце его стояла, живописно раскинув руки навстречу восходящему солнцу, загорелая высокая блондинка в белом купальнике. По мере приближения к ней, у меня все более усиливались некоторые подозрения… Наконец, услышав шаги за спиной, она оглянулась… Так и есть! «Лореляй» - таинственная незнакомка с «дикого пляжа», так неожиданно покинувшая его, в свое время. Единственное, что изменилось в ней, так это наличие купальника и сильный загар, который, надо сказать честно, был ей «к лицу».
- Доброе утро, мадемуазель! Когда это Вы успели так загореть?.. А я то думал, что Вы здесь, на Юге, по служебной надобности.
- Сочетаю полезное с приятным, - усмехнулась блондинка.
- Ага. Так я понимаю, Вы и сейчас «при исполнении», а Ваш белый купальник (кстати, он Вам очень идет) – нечто, вроде флага парламентера?
- Спасибо за комплимент. Да я ждала Вас. Но я не парламентер – я Посланница.
- В чем же разница?
- Появление парламентера, обычно предполагает наличие каких–либо условий. Вам же, никаких условий не предлагается… Разве что – сохранение жизни.
- Ого! Так Вы меня прямо сейчас убивать будете, или повремените?
- Не юродствуйте, Игорь. Дело очень серьезно. Я всего лишь, Посланница, и в мою компетенцию не входит применение …силовых акций.
- Да? Я бы так не сказал…исходя из предыдущего опыта. Что Вам стоит, с Вашими-то возможностями, например, утопить меня сейчас?
- Вы же не тоните. – улыбнулась Лореляй.
- Вы и это знаете?
- О Вас и Ваших возможностях, мы знаем даже то, что Вы и не предполагаете.
- Тогда Вы и Ваши хозяева, должны знать, что мне предначертано умереть с оружием в руках.
- Мы знаем это, и у Вас есть возможность убедится в правоте этого предначертания очень скоро… Если Вы, конечно, не последуете нашим добрым советам.
- И что же мне советуют?
- Немедленно уезжайте. Вы ввязались в не свою игру, вы пешка, случайно оказавшаяся на игровом поле. И так как, Ваше спонтанное участие мешает – Вас попросту сметут с доски.
- …Как я понимаю, это мнение лишь одной стороны. Другая сторона придерживается мнения, что мое участие в игре необходимо и, возможно, более того - обязательно.
- Это не Ваша игра, Игорь! Вы даже не знаете ее правил, не представляете – что стоит на кону. Вас, попросту, используют «в темную»!
- Да, информацией меня не балуют…Ну, так просветите меня!.. И кто знает, возможно, я соглашусь с Вашими доводами… Вот Вы, например, за кого: за «белых» или за «красных»?
- Я за интернационал. – усмехнулась «Лореляй», - Вам уже говорили, что не стоит делить мир на две краски. Я повторяю – это не Ваша Игра. И лучше выйдите из нее, пока не поздно. Большего - Вам знать и не следует… Мне известно, что Вы не ведаете Страха, но Вы и не лишены здравого смысла… Все мы смертны, но лучше умереть завтра, чем сегодня.
- Что ж, возможно Вы и правы… Но, я не знаю - когда наступит мое «завтра» и потому живу сегодняшним днем… Да, я много не знаю, но кое-что, я все-таки понял. И сегодня, у меня есть основания считать, что эта Игра стала и моею Игрою – Моим Личным Делом, чтобы Вы там не говорили.
- Вы имеете в виду, связывающие Вас, обязательства перед этой женщиной?.. Но, поверьте мне, Любовь – вещь преходящая, и, как и все на этом свете, проходит. Мало ли на свете женщин? – блондинка лукаво улыбнулась, - А Жизнь только одна. Признайтесь: ведь, там, на «диком пляже», только пустяшный порыв отвлек Вас от увлечения мною.
- И, здесь Вы правы. Но, возможно, именно этот «порыв» - спас тогда мне жизнь.
- Нет, все могло сложиться по-другому. Камень был пущен только тогда, когда Вы приняли окончательное решение.
- Это решение осталось неизменным. Люблю, а, следовательно, живу, я - сегодня. А что будет завтра, меня не очень интересует.
- Ну, что ж, в таком случае, этого «завтра» у Вас не будет. Умрете Вы сегодня, как и предсказано, с клинком в руках, если Вас это немного утешит… Вы, даже не представляете - с какой Силой вы столкнулись: Вас попросту раздавят, не смотря на все Ваши таланты!
- Давили ведь уже, Лора! И, между прочим, Вы лично. Придумали бы что-нибудь новенькое. Хотя я понимаю: трудно. Арсенал был задействован неплохой – тут тебе и попытка раздавить меня гидроциклом, с последующим непременным утоплением. Кстати, передавайте привет вашей подруге – у нее замечательная улыбка, когда она за рулем. Хотелось бы увидеть ее снова, да вот, досада – гидроциклы-то, говорят, все сгорели. А вместе с ними, говорят, и три домика, подчистую, со всеми шмотками. Но главное-то – Бог миловал, жертв нет! Надеюсь, Магистр, вкупе с Вашими товарищами не слишком был огорчен?.. Э! Все суета сует! Благо все здоровы. А погоды стоят сейчас теплые, днем можно и без одежды: нравы здесь вольные - вполне позволяют (эка, вы загорели – любо-дорого!) появляться в бикини даже в общественных местах. А спать, при крайней нужде, можно и на лежачке, на пляже. И полезно для здоровья - на свежем-то воздухе и романтика, опять же. Да, как там здоровье, моего «утоплого человека»? Крыша-то, не совсем поехала?.. Досадно было бы – с характером человечище, а какой компанейский! А что, братки, все там же, в больнице? Лора, вот уж не ожидал, что Ваш Многоуважаемый Магистр «корешиться» с такими сомнительными типами… Не солидно как-то! Да, а эти милые девушки с щирой Украйны так и пребывают в состоянии сексуально-алкогольной эйфории?.. Впрочем, о чем я спрашиваю: для Вас и таких как Вы - это ведь всего лишь расходный материал, быдло, как изволил выразиться Ваш товарищ. Вот тут я с ним не согласен – славные девушки… И, более того, при личной встрече, я бы попробовал доказать всю не верность занимаемой им позиции по отношению к дамам. Да, боюсь, не изыщет он времени, для личной беседы со мной… Вы знаете, Лора, по-моему, у него врожденная склонность к сутенерству. Ей-ей, я бы не советовал Вам поддерживать знакомство с подобными …мужчинами... И, если уж совсем откровенно, то из всей Вашей милой компании, мне более всего понравился Высший. Неординарная личность! Вы с ним так и не познакомились?.. Впрочем, может быть, это и к лучшему для Вас… Что-то мне говорит, что он, все-таки, не совсем из Вашей компании. Методы у него, несколько, другие, нежели, чем это у Вас принято. Захотел вот человек меня убить – так, так прямо и сказал… Ну, а что не убил… Так всяко в жизни бывает. Ну, не повезло – кисмет! Я вот так вот мыслю: не стал бы он тревожить по пустякам, скажем, представителей власти, честным обывателям спать не давать… Мелковато это для него, как-то. Суета одна… А вот для Вашей хваленой Силы, сдается мне, подобные мелкие пакости – в самый раз…
Что же касается моего грядущего… так не вами же подвешена – не вам и перерезать. - с этими словами, я, ласточкой, метнул свое тело с мола… Когда я вынырнул и оглянулся – блондинки на молу уже не было.
XLIV
…Я проплыл свою обычную дистанцию: до третьего буйка и обратно. «Интересно, - думал я, - что они предпримут после моей знаменательной тирады?.. Да, пожалуй, ничего нового – давить будут, как и обещали. Времени уже у них нет, для того чтобы придумать что-нибудь новенькое… Но, давить будут, надо полагать, со всем усердием: уж больно много я им всякого наплел… Ну, да ничего: разозлить противника, то есть лишить его хладнокровия, а, следовательно, самообладания – уже, считай, полпобеды. Кроме того, мне подсказали метод предстоящего умертвления (интересно, что они придумали на этот раз?.. Надеюсь, ни какой-нибудь механический пресс?). Подсказали и средство защиты – клинок, что тоже, совсем неплохо. Хотя, с клинком, скажем, на каток бросаться, пожалуй, все едино, что на клинок с голыми пятками… Ну, да еще не вечер.
Приближаясь к молу, я опять заметил на нем женскую фигурку. На этот раз позиция была такая: «ноги – шире плеч, руки - на бедрах». Уяснив себе, что это - брюнетка, я не стал лишний раз искушать судьбу и, проплывая мимо мола, сделал вид, что не замечаю, стоящей на нем женщины…Рита, приглашающе, поманила меня рукой, но не видя взаимных знаков внимания с моей стороны, погрозила мне кулачком и решительно нырнула с мола. «От судьбы не уйдешь, - тоскливо подумал я, и поплыл, к ожидающим меня шлепанцам и полотенцу… Она догнала меня уже на выходе из воды.
- К-куда?!» - запыхавшись, после скоростного заплыва, воскликнула Рита, одновременно пытаясь ухватить меня за плавки. Увернувшись, с криком «врешь – не возьмешь!», я нырнул в сторону и начал уходить от нее по мелководью. С шипением, брызгами и невнятными угрозами, Рита преследовала меня, пытаясь, за что-нибудь уцепиться. Это продолжалось до тех пор, пока я не сделал нырок в глубину, и, описав широкий круг, заплыл ей за спину. Рита стояла по пояс в воде и упорно пыталась высмотреть меня, в просторах Черного моря. Прикинув, что она сейчас запаникует, я решил сдаться. Тихо подплыв сзади, я просунул голову между ее ног, обхватил ее бедра руками и, поднявшись в полный рост, вместе с Ритой, сидевшей у меня на шее, пошел к берегу. Рита взвизгнула, попыталась ухватить меня за волосы, (попытка, естественно, не увенчалась успехом) и наконец, крепко вцепилась в мои уши. Было больно, но зато, я почти ничего не услышал, из того, что она говорила, пока я двигался к берегу. Добравшись до полотенца, я как верблюд, опустился на колени, и Рита сошла с моей шеи, оставив, в конце концов, в покое мои уши. Тут, я услышал конец ее тирады:
-… поотрываю, если еще раз такое повторится! – затем, последовали короткая затрещина и, риторический вопрос, - Ты все понял?!
- Понял. - коротко кивнул я, и тут же задал вопрос, - А где твой кулек?
- А зачем тебе? – подозрительно спросила Рита.
- Да вот, хотел попросить у тебя зеркальце, чтобы взглянуть на свои уши.
- Рита кинула взгляд на мои уши и, не смотря на загар, изрядно покрылась краской. Явно, поотрывать, в случае чего, она обещала нечто другое. Я уж не стал уточнять, что именно…
-… Это я, да?.. Ой, прости, я не хотела...
- На глаза ее навернулись слезы, но будучи особой деятельной, она немедленно потащила меня домой, заявив, что к завтраку мои уши станут как новенькие… Надо отдать ей должное – так оно и получилось. Анестезию, в ходе лечения, она применяла, по ее понятиям – традиционную: то есть сочетала полезное с приятным, не забыв, разумеется, при этом себя… В общем, к завтраку, мы чувствовали себя превосходно.
За завтраком, в кафе (Рита не пошла, завтракать, в санаторий, так как поклялась - не отпускать меня от себя ни на шаг.), я внес предложение:
- Слушай, надоели мне что-то, эти общепитовские прибамбасы. Давай организуем пикничок, где-нибудь… «на обочине»?
- Отличная идея! – жуя, согласилась Рита, - …На обочине, говоришь? У меня и место есть на примете… Но пикник, без шашлыка - не пикник.
- Что за проблемы! Мясо сами выберем на базаре, там же приобретем и прочее. Замариновать в местном вине – дело пары часов. Шампуры я куплю… Главное, чтобы дров было достаточно.
- Сушняка будет с избытком, - пообещала Рита, - и вообще место замечательное: водопад с небольшим озером, деревья, травка, скалы. В общем, полный набор.
- Да ты что! – обрадовался я, - Искупаться в пресной водичке – это ж, замечательно! И вода, небось, ледяная?
- Ага. – кивнула Рита, - Градусов семь.
- Это как раз то, что мне не хватало - для полного счастья! Море-то, для меня, летом – что парное молоко.
- А я, разве, не твое счастье?
- Счастье, счастье – рыбка ты моя! Но, счастье, в сочетании с горной водичкой – это счастье вдвойне! Я и в море-то сегодня полез, спозаранку, чтобы поплавать в прохладной водичке.
- Он оставил меня ради какой-то холодной воды… Ох уж, эти мужчины! – грустно вздохнула Рита, - Вечно им что-то не хватает…
XLV
Восточный базар… Сколько же посвящено ему строк - великих и не очень?! И, все же, описать его очарование невозможно. Как передать эти краски и запахи? Как передать музыку его звуков? Как передать неповторимый колорит общения покупателя и продавца – их вербальный поединок, сводящийся не к убогой формуле – «товар – деньги – товар», а к искусству высокого слога, ораторскому мастерству, дискуссии о Мере Прекрасного. Этот извечный спор, из которого каждый выходит победителем, и в котором, по любому, не может быть побежденных. А если кто и обманут – то самую малость: в пределах негласного «джентльменского» соглашения. Да и как может хозяин обидеть гостя – здесь, на Востоке? Этого не было и не будет никогда! Никто не останется в накладе, и каждая, искусно выторгованная, покупка, будет еще вознаграждена изрядным довеском… Почему нет - если человек хороший?! Приходи еще! Приходи завтра – завтра товар будет еще лучше! Приедешь отдыхать в следующем году – подходи сразу ко мне. Не найдешь здесь – спроси. Меня всякий знает…
В Великом Искусстве Восточного Торга - не важны деньги. Э, – что деньги? Деньги – вода! Сегодня пришли – завтра ушли, послезавтра – опять будут! А разговор с хорошим человеком - как стакан хорошего вина… Слушай, попробуй мое! Если ты знаток – ты поймешь… Да, молодое вино. А что может быть лучше молодого вина? Старое, говоришь? Старое вино придает человеку мудрости. Все мы уважаем почтенных пожилых женщин, но любим-то молодых! Так, да? Посмотри - какая у тебя жена красавица! Ты хочешь вести с ней мудрые беседы? Да? Молодое вино не дает мудрости – оно дарит радость. Подожди лет тридцать – мудрость не обойдет тебя стороной! А сейчас радуйся, пей молодое вино вместе с твоей красавицей! Весели душу! А барашка - под мое вино, найдешь, во-он там. Утром резали. Скажи - я послал. Ведь у тебя сегодня праздник, я вижу. Завтра утром, встанешь свежий - как горный ручей. Я старый, много вижу – завтра тебе силы нужны. Добрым словом меня вспомнишь… Деньги? Зачем так много? Молодое вино – оно и есть молодое вино: лишнего не возьму… Ты, джигит, береги Хозяйку. Хозяйка в доме – очаг горит. Всем тепло!
Мясо, действительно, оказалось очень хорошим. И мариновал я его, тем же вином, что собирались взять с собою.
Все остальное выбирала Маргарита. Только торг у нее получался странный: вроде бы и торговалась она как и все вокруг, но деньги, которые я платил за выбранное ею, были смешные. И клянусь – не было здесь ни магии, ни простого отвода глаз. Продавцы, категорически отказывались от настоящей цены, брали за товар, по мизиру, да еще и благодарили за покупку, чуть ли не с поклонами… Казалось, взмахни она согласно ресницами - отдадут весь товар задаром и счастливы будут от подобной сделки. А Рита принимала все это радушное изобилие - как должное, не забыв, однако, одарить каждого и каждую - милостивой улыбкой. И улыбке ее, радовались больше чем деньгам, которые принимали с неловкостью: просто, как дань обычаю. И дело было не в ее красоте и природном обаянии. Просто – Хозяйкой, она была здесь. И все вокруг было ее – и Замок, и горы и люди, живущие здесь испокон веков, которые если и не знали об этом – то чувствовали…
XLVI
Каких-то, полчаса на «попутке» - в сторону Алушты, и мы с Маргаритой, выгружаемся прямо на трассе… Водитель, из местных, очень удивлен: говорит, что здесь ничего нет – дикие места.
- А нам ничего и не нужно. – говорит Маргарита.
- Мы – туристы. - поясняю я, подкрепляя, наши доводы зеленой купюрой.
Водитель, недоуменно пожав плечами, уезжает, оставив на пустынной трассе Маргариту, сменившую шлепанцы на кроссовки, и меня, так же переобувшегося в спортивные туфли, и с объемистой сумкой в руках.
Справа от трассы, огороженной невысоким парапетом, обрыв: внизу, в метрах пятидесяти – покрытое белыми «барашками», темно-синее море…
- Завтра будет шторм, - киваю я Рите на «барашки».
- Да. - соглашается она, - Завтра последний день…
- Час «Ч»? – уточняю я.
- Да, знак уже был.
Слева от трассы - склон покрытый «смешанным» лесом. Природа вокруг, вообще, больше напоминает Кавказ, чем Крым… Ни тропинки, ни въезда на горную дорогу, в пределах видимости, не наблюдается.
- Куда же идти? – спрашиваю я Маргариту, все еще сурово смотрящую вниз.
- Сюда. – таинственно улыбаясь, кивает на склон Рита, и первая ныряет в густые, на первый взгляд непроходимые, заросли… Я следую за ней, таща свою, довольно тяжелую, сумку, надеясь в душе, что путь будет недолог. Несколько минут, мы продираемся сквозь подлесок (благо – лишенный колючек) и натыкаемся на почти незаметную, видимо, давно нехоженую тропинку, неизвестно откуда ведущую. Идти становится заметно легче…
- Здесь, что – никто не ходит? - спрашиваю я Риту.
- Чужие здесь не ходят… Да и свои редко. Место это заповедное – в настоящем смысле этого слова. Без меня, ты и тропинки, ни за что бы не нашел… Местные, конечно, знают о нем… точнее слышали от стариков, как легенду… Наверно, каждое поколение местных мальчишек пытается его отыскать, облазя вдоль и поперек близ лежащие окрестности… Но никто не находит… Нет, может. два-три десятка взрослых и побывало там за последние несколько столетий – иначе бы и легенд не было. Но это бывает только в тех случаях, когда оно само допускает людей, по тем или иным причинам.
- Как оно называется?
- О, у него много названий на разных языках, начиная еще с «мертвых»… Но, если взять ближе к европейскому эпосу, то, пожалуй, «Приют Дианы» - вернее прочих.
- Диана-охотница… Видимо, связано с каким-то женским культом? И туда имеют доступ, в основном, женщины?
- О, нет! – смеется Рита, - Скорее, даже наоборот: ведь, Диана не была мужененавистницей.
- Какие же легенды связаны с этим местом?
- Самые разные: исполнение желаний, даяние красоты, силы, вечной молодости, долголетия… Разве что, бессмертия оно не дает: ибо известно – человек смертен.
- Слушай, поневоле я начинаю ощущать себя сталкером!
- Кто знает, кто знает…- таинственно улыбается Рита
Некоторое время, мы идем молча и, внезапно, тропинка кончается. Она исчезает за густым пологом ивовых веток, опустившихся до самой земли.
- Ну, вот, мы и пришли…- объявляет Рита, отодвигая зеленый полог обеими руками… В глаза бьет яркий солнечный свет и сразу появляется ровный звук падающей воды. Рита делает приглашающий жест:
- Прошу. Ведь, ты – гость.
Слегка склонив голову, я делаю шаг вперед и… Передо мной открывается зрелище, достойное античных богов… Я стою на гранитной площадке, от которой идут вниз галереей ступени розового, с белыми прожилками, мрамора. Внизу, в метрах десяти – широкая поляна, заросшая невысокой, почти газонной травой с мелкими яркими цветами. Она окаймляет идеальный овал, темно-зеленого озера, «прошитого», солнечными лучами. На противоположенном конце впадины, возвышается стена светло-серого гранита, с нависшим козырьком, из широкой щели которого – ровным, искрящимся потоком, падает водяная стена, выбившая, неглубокую каменную чашу, через низкий «бортик» которой, вода перетекает уже в само озеро…Над водопадом висит радужная арка… Впадину обрамляют кряжистые, дающую глубокую тень, дубы, спускающиеся амфитеатром к поляне и озеру, залитыми ярким, высоко стоящим солнцем…
- Ну, как тебе? – отрывает меня от созерцания, Рита.
- Здорово!.. Просто нет слов!
- Ну, тогда проходи, будь как дома.
- Так ты и здесь хозяйка?
- В некотором роде, да. Ведь Диана – моя пра-пра-пра-пра…
- Ты шутишь? Она же была девственницей!
- Красивая легенда – не более. Говорю тебе – она не чуралась мужчин. Откуда же, по-твоему, тогда появилась я, со всеми своими… «способностями»?.. А племя воительниц–амазонок, вообще пошло от ее корня…
- Так вот, откуда твои воинственные наклонности!
- Нет, я не от ветви амазонок. Скорее, ты был прав, говоря о валькириях…
- А с мужской стороны, кто был в начале твоего корня?
- О, просто Герой, в тогдашнем понимании этого слова… В общем, воин – такой же, как ты.
- И как его звали?
- Как говорится, имени его история не сохранила, как, впрочем и его героических деяний … У Дианы их было слишком много – она не отличалась постоянством. А жизнь человеческая так коротка… Впрочем, она и не афишировала свои связи. Иначе бы не родилась легенда о ее девственности.
- Где же они сейчас, боги-олимпийцы? Ведь они бессмертны?
- Это так. – серьезно согласилась Маргарита, - Они бессмертны. Но и живы они, в своих проявлениях, по-стольку - по-скольку, в них верят люди: молятся им, призывают их, приносят им жертвы…
- И человеческие?
- И человеческие. Но Дианы это не касается – ей будет достаточно кусочка мяса нашего барашка.
- Но он же домашний!
- Ну-у, это условности. Наверняка, он потомок тех самых горных баранов, на которых она охотилась здесь, в свое время… Ну, что же ты, Герой? У тебя же есть желания?.. Так, смелее спускайся и исполняй их, в той последовательности, которую полагаешь нужной.
А желания у меня были…
XLVII
Мне жутко захотелось быстро спустится по мраморным ступеням, пробежать через поляну, на ходу сбрасывая с себя одежду, и с разбега кинуть свое разгоряченное тело в манящий зеленый холод озера… Пронырнуть его из конца в конец, и плюхнуться через бортик в гранитную ванну, подставив лицо и распахнутые руки под струи водопада… Но я обернулся к Маргарите, и как в полонезе, подал ей руку. Улыбнувшись, она положила свою ладошку поверх моей и мы начали медленно спускаться вниз… И вдруг, еще сильнее вспыхнула радуга, по поляне пронесся легкий ветерок, на миг покрывший легкой рябью озеро, изменившее свой цвет на ярко голубой… И по впадине, пронесся мелодичный аккорд каких-то трубных…
- Эолова арфа.., - ответила Маргарита, на мой немой вопрос, - Нас приветствуют.
Церемонно спустившись вниз, мы прошли по ковру поляны прямо к озеру… Гранитная чаша, наполненная прозрачнейшей водой, пронизанная лучами света, казалось, постепенно сужалась, подобно стенам гигантского колодца… Но дна не было видно, ибо голубизна плавно сменялась синевой , а та, в свою очередь, переходила в насыщенный лилово-фиолетовый свет…
Боже, какая красота! – прошептал я, завороженный сменой оттенков и красок, - У него есть имя?
Конечно, - загадочно улыбнулась Маргарита, - и ты его знаешь… Так назови его – оно ждет, ну же!, – Рита, развернула меня за плечи, лицом к озеру и легонько подтолкнула меня к нему. Некоторое время я стоял, пытаясь сопоставить какие-то ассоциации, которые действительно вертелись у меня на языке… Пытаясь найти подсказку, я уже был готов обратиться за помощью и обернулся… Риты за спиной не было…
- Что за шутки…- недовольно пробормотал я, внимательно осматривая окрестности… Риты - нигде не было. Озеро же, изменило свой цвет на лазурный… Смутная догадка проскользнула среди стаи, моих испуганных мыслей, но мне было уже, не до нее – я по-настоящему обеспокоился.
- Рита …- робко позвал я.
Ответом мне было молчание…
Уже рассерженный, я крикнул в полный голос:
- Мар-га-ри-та!!!
Радуга вспыхнула еще сильнее, и со всех сторон на меня обрушился разноголосый смех:
- Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха – прокатилось по всей окружности впадины. А затем, так же, неожиданно и разноголосо:
-
… Ну, конечно, же – Рита!.. Озеро Рита!.. Такое же прекрасное, как она, вечно изменчивое, чистое, прозрачное, ясное… И, такое же, вечно непостижимое и таинственное… Озеро сменило свой цвет - на цвет глаз, моей возлюбленной… и я увидел Риту.
Смеясь, она стояла на противоположенном берегу озера, рядом со стеной водопада и призывно махала мне рукой…
У меня мелькнула мысль - бросится в объятья ее тезки и вплавь добраться до любимой… Но я вспомнил о прозаической сумке, стоящей у моих ног и подумав, что бросать ее здесь не след, взял ее и пошел на зов моей волшебницы.
XLVIII
Подходя к Рите, я заметил под одним из дубов, сложенный из валунов очаг, на котором можно было бы при желании, зажарить целого оленя, а не то, что барашка. Судя потому, что на камнях не было ни малейших следов гари, и внутри его проросла трава, им не пользовались уже очень давно…
-Так, озеро названо в твою честь?
- Скорей уж, наоборот, - обиделась Рита, - я не настолько стара, как ты думаешь.
- Ни чего я такого не думаю!
- Ну, не думаешь, так подозреваешь…
- На мой взгляд, красивые женщины, вообще не имеют возраста. - нашелся я с ответом.
- У-у! льстец. – погрозила мне пальчиком Маргарита, - Так вот, что бы ты не мучился, я открою тебе «страшную» тайну» - мне уже тридцать три года. Цени.
- Ценю. – поспешно согласился я.
- И если ты кому-нибудь ее откроешь, тебя постигнет…
- Ой-ой-ой! Вот только не надо меня пугать: у меня слабый мочевой пузырь. Что касается твоего почтенного возраста, то не могу не отметить: ты действительно хорошо сохранилась. Во-первых, ты мудра не по годам: дожила до возраста Христа – а ум - как у пятилетней девочки. (Маргарита начинает ко мне медленно приближаться.) Во-вторых, в формах, все еще наблюдается некоторая инфантильность – эдакая подростковая угловатость, что ли…
- Ах ты, сволочь! Фигура моя, его, видите ли, не устраивает!
Я бросаю сумку и благоразумно прячусь за дуб (благо он, метра три в обхвате).
- Почему не устраивает? У меня вообще склонность к педофилии…
Тут, Рита, с визгом начинает гоняться за мной вокруг дуба, пока мы не сталкиваемся с ней, нос к носу и мне приходится брать инициативу в свои руки (и не только ее): я попросту, схватил ее в охапку и запечатал ей рот поцелуем…
Когда я осторожно опустил ее на землю, она счастливо вздохнула…
- Ну что ж, добро пожаловать в Грот Дианы, шевалье!
Вновь вспыхнула радуга, пронесся легкий ветерок по изменившему цвет озеру, и зазвучали трубные звуки эоловой Арфы…
Рита сделала движение ладошкой вперед, и водяная стена неожиданно сдвинулась в сторону, открыв достаточно широкий проход…
- Прошу. – сделала левой рукой, приглашающий жест, Рита (не забыв указать глазами на сумку), правой рукой она удерживала водяную стену. Подхватив сумку, я шагнул вперед, следом проскользнула она…
Ну вот, мы и дома. - удовлетворенно сказала Рита…
Это действительно был грот, и создавалось впечатление, что он был вырублен в массиве темно-розового мрамора, каким-то титаном… (А, может быть, так оно и было?)
Стояла полная тишина… И ни одна капля не срывалась с водяной стены внутрь грота. Эта «стена» была единственной идеально ровной стеной грота, и видимо, играла роль естественного освещения. Мы оказались на площадке, от которой шли три мраморные ступени вверх, где имел свое начало, собственно, сам грот… Поверхность пола была такой же идеально ровной, зато стены и потолок представляли собой, подобие морской раковины. Мраморные стены играли роль зеркальных отражателей, и потому, за очередным плавным поворотом широкого коридора было почти так же светло, хотя, самой светоносной стены уже не было видно… Еще один поворот, и мы видим полукруглый зал, дальняя стена которого завершалась мраморным возвышением, к которому, так же вели три ступени. Рита поднялась по ним и села на него. Поболтав в воздухе ногами, сочла необходимым сообщить:
- Ложе Дианы.
Пару раз подпрыгнув на попке, добавила:
- Довольно твердое основание… Как тебе?
- Как скажите, госпожа! – склонился я, сложив руки в восточном поклоне. Рита фыркнула и пояснила:
- Вообще-то, в свое время, здесь была навалена целая куча шкур всяких зверей.., а у нас с тобой один барашек …без шкуры. Так что, переодеваемся, бери с собой все что надо для шашлыка и пошли на травку… Впрочем, поднимись-ка сюда на минутку.
Я поднялся и сел рядом.
- Посмотри-ка…- Рита указала на тонкую струйку воды, беззвучно бившую прямо из стены, рядом с мраморным изголовьем ложа. Струйка, так же беззвучно падала в стоящую около ложа, каменную чашу.
Рита подставила ладошки «лодочкой» под струйку и поднесла их к моему рту:
- Выпей…
Вода оказалась холодной и на вкус сладко-горьковатой…
- А теперь, напои меня…
…Рита выпила из моих ладоней и вздохнула:
- Ну, вот и все…
- И что это значит?
Рита пожала плечами:
- Обряд… Диана благословила нас, и теперь судьбы наши связаны навсегда.
- Предупреждать надо…- пробурчал я, - Спасибо, хоть не отравила…
- А какая, на вкус, была вода? – не обращая внимания на мое бурчание, оживилась Рита.
- Сладко-горьковатая.
- Все правильно… У меня тоже. Значит, такая у нас будет жизнь…
- А если б она, оказалась, например, соленой?
- Соль – это слезы, разлука: это еще хуже… А так – нормальная жизнь, со всеми ее горестями и радостями…
Переодевание Риты ограничилось тем, что она сняла с себя все, вплоть до шлепанцев и лишь повязала вокруг бедер полотенце.
- Это чтобы тебя не смущать, когда ты шашлыком будешь заниматься. – пояснила она.
Подумав, о возможных последствиях работы, вблизи столь огнеопасных предметов, как Рита и очаг, я, все-таки, одел плавки. Захватив с собой все необходимое для изготовления шашлыка, то есть, слегка полегчавшую сумку, я двинулся вслед за Ритой.
- Но сначала, я хочу искупаться. - заявил я.
- Все что угодно, милый! – улыбнулась Маргарита.
Когда мы подошли к водяной стене, я спросил:
- А что если я, прямо отсюда, прыгну в чашу?
- Попробуй. Только осторожно.
Будучи, человеком благоразумным, я не стал разбегаться и прыгать, а подошел к водяной стене и попробовал подставить под водопад ладони… Кисти мои без всяких брызг вошли в поток и их медленно потянуло вниз под напором падающей воды… Я попробовал просунуть руки дальше, но ощутил заметное «вяжущее» сопротивление: впечатление было такое, что вода постепенно превращалась в густой кисель, а затем и вовсе, в подобие, полузастывшей смолы. Так и не сумев продвинуть руки далее локтей, я вопросительно обернулся к Рите.
- С этой стороны время течет несколько иначе… Защитная мера. - пояснила она, - Зато, снаружи, ты сможешь полностью насладится всеми прелестями водопада.
- А если бы, я попытался, войти внутрь, сквозь водяной поток?
- Результат, в конечном итоге, был бы тот же, но «механизм» защиты, там действует несколько иной… Попробуешь, если захочешь.
- Прямо пещера Али-Бабы – пробурчал я.
- Пожалуй, - согласилась, Рита, - если учесть, что главное сокровище в ней я… и мои шлепанцы.
- А я?
- А ты, так, просто… погулять вышел. – засмеялась Рита.
Открыв водяную завесу, она пропустила меня вперед и вышла сама. Водяная стена сомкнулась со скалой. Поставив сумку, я подошел к водопаду, осторожно подставил плечо… и тут же, был сбит потоком в каменную чашу, сопровождаемый, смехом Маргариты… Вода была ледяная, но это было то - что нужно… Сначала я подставил голову и плечи под водопад и ощутил как тысячи маленьких молотков застучали по моему телу, а затем блаженно растянулся в каменной купели…
- Прыгай сюда! – крикнул я Рите, и она, сбросив на траву полотенце, с визгом бросилась вниз, как всегда, угодив в мои объятья. Некоторое время, мы лежали рядом, положив головы на каменный бортик, через который вода перекатывалась в озеро…
- Тебе не холодно? – спросил я Риту.
Она удивленно посмотрела на меня:
- Ведь, это же Мое озеро!
Затем она перевернулась на живот и как рыбка, соскользнула через бортик, вместе с водяным потоком, в озеро, сиявшее, на этот раз, чистейшим ультрамарином.
- Догоняй! – крикнула она, и я последовал ее примеру…
Наплававшись, она вышла из воды и растянулась на траве, подставив застывшему, в одной точке, солнцу, свое, уже загорелое тело…
Я, сделав, несколько кругов по озеру, решил понырять. Но каждый раз, когда я достигал глубины, равной, примерно, пяти метрам, тяжелая вода, уже несколько иного оттенка, выталкивала меня на поверхность. Дна, я так и не увидел…
Выйдя на берег, я прилег, на травяной ковер рядом с Маргаритой, уже целомудренно прикрывшей бедра полотенцем…
- А куда уходит вода?
- В озеро…
- А из озера?
- Туда…- Рита лениво махнула рукой на водопад.
- Как это?
- …У тебя в школе, по «Природоведенью» какая оценка была?.. Круговорот воды в природе - это называется…
- Ага… Замкнутый цикл, значит…
- Слушай, Игорь, что-то мне есть хочется… так что, давай я посплю, а?
- Тонкий намек понял. - сказал я, встал и пошел готовить шашлык.
XLIX
Сушняка, и впрямь, оказалось много и дело пошло быстро… Образовавшиеся, в кострище, угли, я подгребал в узкий конец очага, и вскоре, их оказалось достаточно, чтобы поставить первую партию… Подошла Маргарита, присела на нагретый солнцем валун и стала смотреть на пляшущие языки огня…
- Давно ты так сидела у костра?
- Давно…
-… Слушай, а мы ведь почти ничего не знаем друг о друге…
- Не совсем так. Я знаю о тебе больше, чем ты обо мне.
- …Ты считаешь это справедливым?
- А много ли ты видел в этом мире справедливости?
- … Расскажи мне о себе.
- А чтобы ты хотел знать?
- Все.
- Все о себе, даже, я сама не знаю… - усмехнулась Маргарита, - Спрашивай.
- …Ты всегда была… такой?
- Нет. Но с раннего детства, я чувствовала, что я не совсем такая, как другие дети… У меня уже тогда получались некоторые… «штучки». Но очень быстро я поняла, что эти свои способности, следует скрывать, иначе, они могут обратится против меня… Но, в тайне, я продолжала «экспериментировать» над собой… и, иногда, над окружающими. Знаний не было никаких – одна интуиция. Но, иногда и она подводила: я переоценивала или, наоборот, недооценивала свои силы и это, зачастую, ставило меня в достаточно опасные положения… В конце концов, нашлись люди, которые обратили серьезное внимание на мои «художества», и взяли под свою опеку и защиту… Они объяснили мне: кто я, откуда идут мои корни и сделали предложения…
Маргарита надолго задумалась, глядя на тлеющие, потрескивающие угли…
- Какие предложения? - напомнил я о себе.
… Они сказали, что не могут оставить все как есть. Ибо рано или поздно, я могу нанести себе вред или, что еще более серьезно – вред окружающим. Мне был дан выбор: либо я лишаюсь всех своих паранормальных способностей и становлюсь обыкновенной девочкой, живу, как большинство людей в этом мире… Либо, я становлюсь одной из них… Для меня открываются новые возможности… но я, почти полностью, теряю свою свободу до тех пор, пока они не сочтут, что я стала достаточно взрослой, чтобы распоряжаться собой и своими врожденными способностями самостоятельно… В случае моего согласия на второй вариант, мне было обещано, раскрыть полностью и «отшлифовать» мои «таланты», научить пользоваться ими, не нанося вред себе и другим людям и научить еще многому, многому другому… Мне было тогда тринадцать лет, характер у меня был прескверный (- Неужели еще хуже, чем сейчас? - не удержавшись, вставил я.) и, действительно, со своими «парахулиганскими» способностями, я могла натворить таких дел! Короче, я согласилась… Начались долгие годы учебы и путешествий… Но до сих пор я не уверена: правильно ли был сделан выбор…
- Почему?
- Потому что, то, что они говорили, было не совсем правдой.., точнее не полной правдой… Потому что абсолютной свободы не существует: чем старше я становилась, чем больше узнавала о себе, о людях и мире, чем больше я приобретала новых возможностей, тем больше я становилась зависимой…
- От кого?
- От себя, от людей, которые меня окружали, от мира, в котором я появилась на свет… И не только от него… Дело в том, как сказала одна твоя знакомая: «Я живу не только в этом Мире…».
- Ты и это знаешь?
- Я знаю многое… Я, к чему, тебе это говорю: у тебя все еще есть выбор. Ты все еще можешь отказаться от условий выполнения договора. Сегодня последний день – завтра будет поздно. И на кону окажется твоя жизнь.
- …Хорошо. И что я с того буду иметь?.. Я имею в виду, если откажусь от выполнения контракта.
- Жизнь. Обычную человеческую жизнь… Разве этого мало?
- Ох, уж эти женщины…- вздохнул я, - Какие вы, все-таки, одинаковые: делаете предложения и ничего не обещаете взамен.
- Кто это тебе еще делал предложения? – нахмурила «соболиные» брови Маргарита.
И я рассказал ей, вкратце, об утренней встрече с «Лореляй», ее «предложениях» и обещаниях, утаив лишь то, что расставание с жизнью мне было обещано уже сегодня. Внимательно выслушав мой рассказ, Маргарита сказала:
- Я назвала бы, их предложения, даже благородными… Но, с другой стороны, они свидетельствуют об их.., если не страхе, то серьезных опасениях: они снизошли до открытых переговоров с тобой – это кое-что значит! Твои котировки явно растут.
- Спасибо. Интересно, делаются какие-либо ставки на результат завтрешней ночи?.. Если да, то я хотел бы участвовать – тогда, появился бы, хоть какой-то стимул.
Лицо Риты пошло пятнами, но ответила она спокойно:
- Существуют условия контракта. И ты с ними знаком. Так чего же ты хочешь еще?.. Впрочем, как я уже сказала, ты еще можешь выйти из игры… Так что ты решаешь?
С шампуров запахло вкусным… Я снял один из них с очага, отрезал ножом маленький кусочек и задумчиво прожевал его… Предложил Рите – та, молча отказалась, с напряженным лицом ожидая моего ответа…
Ну, если вы не можете предложить ничего нового… Почему, собственно, я должен обещать одной женщине – одно, а другой – другое?! – взорвался я, - В конце-концов, это даже не порядочно! И нечего приставать ко мне со своими предложениями… Повторяю для тугодумов: я своих решений не меняю!.. Кстати, шашлык готов.
Рита глубоко вздохнула, положила мне руки на плечи и грустно посмотрела мне в глаза, своими бездонными озерами…
- Вот только не нужно меня заранее хоронить, мадам. – несколько раздраженно сказал я, - Не забывайте, что наши судьбы отныне связаны… И у меня есть все основания предполагать, что если со мной что-либо случится, то это событие негативно скажется и на Вас… И боюсь, самым серьезным образом. Моя прямая задача, в ходе акции, как я ее себе представляю – обеспечение безопасности Вашей царственной особы… И меня уже неоднократно предупреждали об этом… в приватных беседах. Да и сам результат акции коснется, положительно или отрицательно, как я полагаю, множества людей… некоторые из которых, мне симпатичны… Хотя бы уже потому, что переживают и заботятся о тебе. Риск наш - обоюден. И потому, если ты еще раз полезешь со своими дурацкими предложениями, я не посмотрю, что ты колдунья и нашлепаю тебе по заднице…больно!
В ответ, Рита мягко поцеловала меня в губы и промолвила нежным голоском:
- Я все поняла, мой господин!
- Тогда, давай есть шашлык.
- Подожди, милый, ты забыл о жертве Диане. Возьми-ка шампур и нож.
Я повиновался. Рита подошла к широкому основанию очага, где, собственно, и горел костер, с которого, потом сдвигались угли под шампуры. Подняв с земли, зеленую дубовую ветвь, Рита сгребла ею, остатки углей с широкого плоского камня, который, служил основанием для костра.
- Сдвинь ножом, первый кусок мяса на камень – скомандовала Рита.
Я аккуратно, не касаясь шампуром камня, (что-то мне говорило, что не следует этого делать) сдвинул мясо так, что оно не шлепнулось, а мягко легло на раскаленный камень… Я ожидал услышать шипение и запах горящего мяса, но этого не случилось: оказавшись на камне, мясо стало бесшумно таять, и, буквально, впитываться в камень, у меня на глазах… Через несколько секунд, на камне, не осталось даже пятна.
- Жертва принята. – прошептала Маргарита, - Теперь передай шампур и нож мне…
Ритуал повторился в точности. Затем, мы съели по куску шашлыка, (он удался на славу!) и Рита, наполнила вином, один из пластмассовых стаканчиков…
- Плесни чуть-чуть на камень…
Я плеснул и от камня пошел ароматный пар…
- Теперь отпей немного…
Я отпил (и молодое вино было замечательным!)
- Теперь, передай стакан мне…
Я передал, и Рита допила вино до дна.
- Какая хитрая… – пробурчал я.
Рита, крепко поцеловала меня в губы и тут же включилась в роль хозяйки:
- Так доставай второй стакан и не забывай ухаживать за дамой… Снимай мясо с шампуров в тарелку, а я займусь зеленью…
В общем, мы начали веселиться…
И было яркое солнце, застывшее в одной точке горизонта, и было меняющее свой цвет озеро… И был травяной ковер с яркими цветами, и было ложе Дианы… И текло молодое хмельное вино, и струились струи водопада… И сияла радуга, сопровождаемая звуками Эоловой Арфы и была Любовь…
L
Когда мы собрались назад, уже вечерело. Попутка, на пустынной трассе, появилась, как по волшебству (а, может, так оно и было?), но когда мы добрались домой, было уже довольно поздно…
- Сегодня я должна ночевать одна…- сказала Рита, - Нужно кое-что приготовить для завтрешнего дня… Давай просто погуляем по парку перед сном?
- Идет. Только сначала заскочим в «бунгало» - я брошу там сумку…
В «бунгало» я оставил сумку, но захватил с собой трость:
- А вдруг какие-нибудь хулиганы. – ответил я на вопросительный взгляд Риты. Она одобрительно кивнула:
- Тем более, что тебе придется провожать меня, а возвращаться придется одному… Ох, уж - эти условности: в данный момент, я предпочла бы наоборот.
- Не забывай, - возразил я, - что это моя функция – охранять тебя. Так что все правильно.
- А! – отмахнулась Рита, - Что может со мной случиться в моих собственных владениях?
- С тобой то, ничего. Но, представь такую ситуацию: допустим, ты препроводила мою драгоценную особу в «бунгало», и с чистой совестью направляешься к себе в Замок. А навстречу, тебе попадается развеселая, слегка поддатая компания молодых ребят, возвращающихся с дискотеки. Неужели ты думаешь, что они пройдут мимо такой молодой симпатичной девушки?.. Да не в жисть! Я даже не имею в виду попыток изнасилования, а просто захотят поиграть, позаигрвать, познакомиться. Молодая-то энергия – ключом бьет! Но, как счас, флиртуют, ты знаешь: наверняка, станут за руки хватать (как минимум), типа – «Ну, девушка, давайте познакомимся! Ну куда вы так спешите?»… Это я проигрываю самый мягкий вариант. Если будут чуть пьянее обычного, могут и нехорошим словом обозвать… А тут еще «стадное чувство»… В общем, всякое, может случиться… Но не с тобой. А с парнями. Я представляю, что, со своим скверным характером, ты можешь сотворить с бедными парнями, по запарке… Да еще на твоей собственной территории, как ты говоришь.
- Так, да? – иронично спрашивает Рита, - Ах ты мой заботливый! – гладит она меня, ладошкой, по щеке.
- Я - гуманный. – с достоинством отвечаю я, - А вот, если подобная компания попадется навстречу нам с тобой – то совсем другое дело: увидят дядька сопровождает свою тетку, да еще с дрыном, да и обойдут сторонкой… Разве что, вслед, из озорства, что-нибудь крикнут. Так то не со зла… Ну, а уж если самый плохой вариант – у ребят «руки зачешутся»… Ну, поломаю я эти самые руки, двум – трем, тем дело и закончится… Так что, лучше уж я, чем ты.
Немного подумав, Рита согласилась:
- Пожалуй, ты прав. Я, иногда, плохо понимаю шутки… и не всегда адекватно на них реагирую… Ну, ладно, пошли гулять.
Чинно-благородно, под-ручку, мы сначала спустились до самого пляжа, где полюбовались все усиливающимся штормом: волна шла уже на балла четыре, но небо, на удивление ясное, без единой тучки, было, буквально, усыпано огромными южными звездами.
- Утром погода будет солнечной, но уже не покупаешься. – сказала Рита, - Шторм усилится.
- Еще чего! – возмутился я, - Пять - шесть баллов, это как раз то, что нужно. Обязательно буду купаться: покачаться на волнах, для меня – самое милое дело.
- Смотри: оштрафуют. – усмехнулась Рита.
- Ну и черт с ним! Удовольствие того стоит.
Мы стали медленно подниматься по полутемным аллеям, с редкими горящими фонарями… Парк был старый, рассказывала Рита: он был заложен одновременно с началом строительства Замка, и, по праву, считался одним из красивейших на Юге страны. По приказу хозяев, сюда завозились редкие экзотические цветы и деревья из южных стран: начиная с пальм и заканчивая орхидеями. Многие из них, под присмотром заботливых садовников прижились, благо климат этому способствовал, и из всего побережья, росли теперь, только здесь. Сейчас, без твердой хозяйской руки, многое пришло в запустение, но когда-то, это можно было сравнить с Эдемом. Впрочем, и сейчас, многое поражало глаз. Взять, хотя бы, вот эту огромную поляну, поросшую, идеальным английским газоном, с огромным платаном посередине. Когда-то, на ней было устроено поле для игры в гольф.
- А ты умеешь играть в гольф? – спросил я Риту.
- Конечно, умею. А ты?
- А я нет. - грустно ответил я.
- Ничего, я тебя обязательно научу. – успокоительно погладила мне запястье, Рита. – Мы с тобой еще сразимся…
Мы прошли мимо системы искусственных прудов и водопадов, в которых, когда-то плавали лебеди, и даже, по легендам, водилась форель… Вот и ажурные решетки ворот Санатория…
- Завтра все решится. – шепчет мне Рита, на прощанье прижимаясь ко мне, - Я расскажу тебе - что и как, ты должен будешь сделать… Хотя, надо сказать, я и сама многого еще не знаю… Все зависит от случая, обстоятельств… а вернее от Бога.
- До свидания, моя Королева! – говорю я, целуя ей руку, - Все будет хорошо.
- До завтра, мой верный шевалье! – улыбается Рита и исчезает за кованными воротами…
С одной из башен, доносится бой часов – час ночи. Где же мои обещанные поединщики? Время позднее – уже спать пора. Но, поблизости, никого не наблюдается и вообще, вокруг подозрительное безлюдье и тишина. А ведь, час ночи – не время для отдыхающих, а, пожалуй, самый разгар веселья… Ну, что ж, надо будет – сами найдут. Выскочат, откуда ни-будь, из кустов, на темной аллее… Я, не спеша, иду вдоль фасада Замка, с высокими «итальянскими» окнами… Когда я прохожу мимо Мавританского портала, с его синим сводом, усыпанным золотыми звездами, я слышу какие-то, странные звуки… что-то, отдаленно, напоминающие… Я останавливаюсь и оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти источник звука… И, наконец, замечаю движение, которое можно отождествить со слышимым…
Знаменитая шестерка мраморных львов, охраняющая вход в портал, на ведущей к нему лестнице, проявляет недвусмысленные признаки жизни. Тихое предупреждающее рычание, а именно это я и слышал, постепенно нарастает и обращено, именно, в мой адрес. Каменные глотки скрипят, после долгих столетий молчания, но глаза каменных тварей, наливаются алым пламенем. Если раньше, первая пара львов мирно спала на нижней площадке лестницы, вторая пара - проявляла признаки настороженности на средней площадке, и только третья, на самом верху, олицетворяла саму агрессию и готовность защищать вход в Замок, от непрошеных гостей… то теперь - все изменилось. Мрамор так и остался мрамором – львы не превратились в настоящих животных. Но, я, явственно, видел перекатывающиеся мощные мускулы под мраморными шкурами, воздух со свистом рассекали, ставшие гибкими, каменные хвосты, и не истертые временем, белые клыки, угрожающе сверкали в лучах лунного света. И весь, этот, нездоровый ажиотаж, был явно вызван появлением моей скромной персоны… Вот оно – обещанное… Поединок?.. Может быть. Но, только, в римских гладиаторских традициях. И уж, во всяком случае – не благородный двубой. Пока я размышлял подобным образом, один из львов тяжело спрыгнул с нижней площадки (под ногами явственно дрогнула земля) и преградил мне дорогу… Остальные, оставались пока, на своих местах, ожидая, по-видимому, свою очередь. Мраморная туша, весящая не менее тонны, начала, по-кошачьи, подбирать ноги, готовясь к прыжку. «А ведь, действительно, - подумал я, – не сожрет, так раздавит.» Впрочем, времени для размышлений не оставалось, и я торопливо обнажил клинок. В этот момент туша и сиганула на меня. Я не стал дожидаться результата столкновения куска мрамора с моей хрупкой плотью и успел сделать шаг в сторону – «уходя с линии удара», и шаг вперед, с одновременным режущим ударом клинка, вскользь, по голове «истукана». (Прямой рубящий удар наносить было еще бессмысленней – у меня бы, попросту, массой выбило клинок из руки.).
Но удар, по всей видимости, оказался удачным: огромная кошка пронеслась мимо меня, шлепнулась, сотрясая землю, и с воем закрутилась на земле, лапой пытаясь закрыть пораженную часть черепа… И только тут, я заметил валяющийся у моих ног, кусок мрамора… Это было ухо. Я начисто срезал ему ухо, даже не почувствовав столкновения клинка с камнем…
Остальные кошки, возбужденные фиаско своего собрата, усилили рык и приготовились к прыжкам со своих постаментов. В голове мелькнуло: хорошо, что они теперь будут мешать друг другу… Но, если, хотя бы, одна из них, не промахнется и плюхнется на меня…
Я встал в прямую стойку и занес клинок повыше. И в этот момент, ярким зеленым светом, на клинке вспыхнула выгравированная арабская вязь, прославляющая моего святого пращура… Звери взвыли и присев, стали медленно отползать вглубь постаментов, стараясь прикрыть лапами глаза от нещадного для них, зеленого света… Ожидая, пока они не забьются, с воем, в дальние углы своих обиталищ, я увидел, как у моих ног, жалобно повизгивая, проползает на каменном брюхе, отчаянно зажмурившаяся одноухая кошка… Дождавшись, пока визг и вой понемногу утихли и зеленое зарево постепенно сошло на нет, я осмотрел клинок (на нем не оказалось ни одной царапины!), вложил его в трость и продолжил свой путь к «бунгало».
Приключений, на моем пути, больше не встретилось, и я лег спать, с чувством удовлетворения от хорошо выполненной работы…
LI
Но мне не спалось. Меня мучила совесть. Да что же это, в самом деле, получается?! Меня постоянно пытаются давить всеми подручными средствами, вплоть до лошадей и львов, а я, практически, ни как на это не реагирую?!.. Ну, защищаюсь, ясно, да и то: частично, с помощью женщины. Но, сам то я на что-либо гожусь или нет?!.. А, ведь, я обещал предпринять встречные меры… Так почему бы не осуществить их сегодня?.. Завтра последний день, завтра будет, попросту, некогда. Значит, следует это сделать сегодня. Ведь, я прекрасно знаю (правда, сам не знаю - откуда, но, уверенность полная), что вся эта гоп-компания заседает сейчас в номере главного корпуса (где же им еще быть, домики-то сгорели) и делает «разбор полетов» по вопросу неудавшейся травли меня львами. А затем, естественно, перейдет к планированию мероприятий на завтрашний знаменательный день.
Размышлять и мучиться угрызениями совести я более не стал, а максимально быстро перешел к непосредственной подготовке операции. На часах было два, и время хотя и терпело, но и поторапливало – светает здесь рано.
Вновь надев костюм «черного мстителя Карибских морей», я привычно сунул кастет в левый задний карман джинсов, взял трость и, подумав, присовокупил небольшую, но прочную сумку, используемую мной, обычно, для хозяйственных целей.
Выйдя на трассу, я подошел к ночному ларьку и, прикинув, приобрел там пятнадцать бутылок водки (на пятерых – по три: в самый раз), предварительно поинтересовавшись: не «паленая» ли? Меня заверили, что «водка настоящая – «ничтяк», местного завода разлива». Меня это вполне удовлетворило. Идти пешком не пришлось: радушный продавец, услышав куда мне надо попасть, поручил напарнику доставить «оптового покупателя» к месту назначения на стоявшем тут же хозяйском «жигуленке», благо, это было рядом.
Уже через десять минут мы были на месте. Поблагодарив водителя, я хотел, было, дать ему денег, но тот отказался, пожелал мне на прощанье «веселой ночи» и уехал.
Ворота санатория были уже закрыты, но это меня не смутило: кирпичный забор не препятствие, для бывшего, но, все-таки, спецназовца. Через пару минут я уже находился на территории санатория.
Народ частично все еще развлекался: слышны были женские голоса с пляжа, светился огнями рекламы ночной бар. Тут и там, по дороге к главному корпусу шебуршило в зарослях: отдыхающие, жаждущие романтики, принимали сеансы «кустотерапии». Более цивилизованные особи, не особо обремененные буржуазными предрассудками, предавались тем же процедурам на затемненных парковых скамьях.
Приблизившись вплотную к главному корпусу, я увидел, что, по крайней мере, треть отдыхающих еще не спит: практически, на всех семи этажах, то там, то сям, в номерах горел свет. Найти нужный номер – задача не многим более легкая, чем поиск иголки в стогу сена. Но мне не нужно было ее решать: я знал, где находится нужный мне номер. Он был на самом верхнем, седьмом этаже. Но, даже если бы я не знал, то это, на мой взгляд, достаточно легко было бы вычислить. «Ожегшись на кипятке – на воду дуют», - говорят в народе. Незадачливым магам, пораженным огненной стихией в самом низу, у моря, да еще на отшибе от основной массы людей, где же искать убежища, как не на самом верху, защищаясь от неведомой, но вполне реальной опасности, за спинами этой самой людской массы – расходного материала и быдла, по определению этих деятелей. Да, и исходя из легенд, маги всегда предпочитали башни любому другому жилью. Не учли они одного: я давно уже не участвую в «массовых акциях» - война для меня давно закончилась. А, если и приходилось, в критических моментах, вспоминать былые навыки, то действовал я исключительно хирургически.
Недолго думая, я воспользовался пожарной лестницей, благо, она была вполне капитальной и имела выходы на каждый этаж. Поднявшись до седьмого, я решил не ломиться в двери, а воспользоваться крышей. Выйдя на нее, я уверенно двинулся вдоль стороны, обращенной фасадом на море. Осторожно ступая, я останавливался напротив освещенных балконов и прислушивался к звучащим снизу голосам. Большей частью, я различал либо звуки чисто эротического характера, либо, сопровождавшегося музыкой позднего веселья с употреблением горячительных напитков.
Наконец, я услышал голоса, обладатели которых, вели, судя по всему, чисто деловой разговор. Причем, разговор, идущий, время от времени, на повышенных тонах. Понятно: начальник давал подчиненным очередную «накачку». А вот, среди робко оправдывающихся голосов, я услышал и знакомые.
Итак, я прибыл на место назначения. Скандал этот, необходимо было срочно прекращать, пока он не перешел в деловое русло. Не дело это – посреди ночи работать. То ли дело водку пьянствовать, чем мы, собственно, сейчас и займемся…
Прыгать на балкон с крыши, мне не хотелось – я убежденный противник излишне экзальтированных эффектов. Пришлось снять ремень и, закрепив его бляхой за какую-то железяку на краю крыши, другой его конец обмотать вокруг левой руки. С тростью и сумкой в правой, я осторожно коснулся ногами балконных перил. Сквозь гардинное полотно, я увидел сидящую за пустым столом, уже знакомую мне компанию (по крайней мере, с Лореляй – фактически, со второй девушкой – визуально, а с двумя молодыми людьми – «акустически») во главе с мужчиной, сорока с небольшим лет и ничем не примечательной физиономией. Судя по тому, как к нему обращались, остальные члены компании, а величали они его не иначе как Магистр, таковым он, видимо, и являлся.
Отпустив край ремня, я мягко спрыгнул на балкон. Бутылки, конечно, звякнули, но увлеченные спором члены уважаемого собрания не обратили на это никакого внимания. Для вящего успеха дела (некоторый эффект, все-таки, был необходим), я обнажил клинок, тут же испустивший зеленое сияние и переложил трость и сумку в левую руку. Взмахнув клинком наискось по гардине, я вошел в комнату.
Мое появление имело, примерно, тот же эффект, как и в заключительной сцене «Ревизора». Или, скажем иначе: на меня смотрели как на тень отца Гамлета или ожившую статую Командора. Призрачность моему облику, видимо, придавал, наполнивший комнату зеленоватым светом, клинок моего пращура. Но бесконечно тянуть паузу было нельзя, и я прервал ее самым прозаическим способом: разжал левую руку. Сумка, а вместе с ней и трость упали на пол, донышки бутылок дружно звякнули. Момента отвлечения мне хватило на то, чтобы выхватить кастет из кармана и обрушить всю мощь прямого удара моей левой на полураскрытую челюсть Магистра. В результате челюсть его была капитальнейшим образом раздроблена, как, впрочем, и оба ряда зубов. Главное было сделано: ни то что какие-либо заклинания, но и самые простые слова, он теперь нескоро будет в состоянии произнести. Магистр, естественно, ушел в «отруб», а я, теперь уже по-хозяйски, обвел взглядом компанию. Причем, слегка подрагивающий кончик моего клинка, без всякого участия с моей стороны, следовал за моим взглядом… Прежде всего, я прикрыл балконную дверь (о входной - нужды заботиться не было: она, наверняка, была закрыта на ключ, торчащий в замочной скважине).
- Добрый вечер, господа! Я вижу, вы не очень-то рады моему, несколько, позднему визиту?.. Ну, что ж, это понятно: незваный гость, говорят, хуже татарина, а поскольку, я и сам немного татарин, то ваши чувства можно понять. Но, коли эта встреча была предопределена, то лучше уж поздно, чем никогда… Впрочем, у каждого дела имеется и своя светлая сторона: есть повод «вспрыснуть» знакомство. И в честь этого знаменательного момента, я кое-что с собой захватил…
Нагибаясь к сумке с водкой, я краем глаза засек попытку движения одного из парней. Рука моя метнулась к лежащей на полу трости и через мгновение, парень уже валялся на полу в позе эмбриона и, будучи в полном сознании, не мог из себя исторгнуть не то что вопль, но даже и стон. Причина тому была простая: я нанес ему удар тростью, снизу вверх, в промежность, так, как меня когда-то учили: с резким продергиванием древка назад после нанесения удара.
- Ай-ай-ай! Как нехорошо получилось… Но что поделаешь: не люблю я резких движений в своем присутствии… Надо же - какое несчастье! Такой еще молодой, и до девушек охоч, как я слыхивал… Только вот, замашки у тебя, парень, были сутенерские… не любил ты девушек по-настоящему, быдлом их почитал. Нехорошо это… Ну, да теперь, это уж все равно: девушки теперь тебе ни к чему. Так ведь, все на этом свете, рано или поздно, заканчивается. И, жизнь, тоже… Не правда ли, друзья мои? – я обвел серые лица, оставшихся сидеть за столом, мертвенным взглядом.
…Ну, что ж вы приуныли?.. Счас пить-гулять будем! Не хотите?.. Напрасно! А, я вот, выпью…
Достав бутылку из сумки, я отсек клинком горлышко, и не спуская глаз с компании, вылил ее себе в горло полностью (этому фокусу я научился еще в Чечне, а сейчас, мне это было просто необходимо).
- Вот так, - сказал я, занюхав напиток рукавом. - А теперь пришла пора заняться раненными…
Срубив донышко у опустевшей бутылки, я подошел к лежащему на полу Магистру с сумкой, похлопал его по вискам и тем самым привел в минимальное чувство.
- Анестезия и дезинфекция, больной, – объявил я, - а, иначе, придется – хирургически, – и выразительно повертел у него перед наполненными болью и ужасом глазами острием клинка. Особо не церемонясь, я вставил импровизированную воронку в то, что когда-то называлось ртом Магистра, открыл сразу две бутылки и стал осторожно вливать в него их содержимое, внимательно следя, за глотательными движениями… Магистр очень любил жизнь, а по сему, добросовестно выпил лекарство и отключился.
Затем, я подошел ко второму «больному», уже легонько постанывающему на полу, и проделал ту же операцию, предварительно зажав ему нос двумя пальцами. Бывший сводник от боли быстро перешел к эйфории, а затем и благополучно оказался в состоянии «нирваны».
- Ну, вот! Первая помощь больным оказана. Теперь можно и повеселиться! – радостно объявил я. Открыв еще три бутылки, я торжественно раздал их троим оставшимся.
- Ну, пейте же, пейте, друзья мои! Право же, есть повод… Чудесное спасение из лап хищников – это вам не хуры-мухры. Ну, не заставлять же вас?! – слегка повысил я голос.
Внимательно проследив мужественный процесс борьбы с «Зеленым змием», в ходе которого дамы ничуть не отставали от «кавалера», я немного помолчал, наблюдая их осоловевшие лица и, вздохнув, обратился к парню:
- А для тебя, корешок, есть у меня еще работа… И сделать ее надо, как сам понимаешь, во избежание излишних эксцессов, добросовестно.
Приказав всем троим покрепче опереться на стол, взмахом клинка, я легко отсек массивную ножку стола у самой столешницы. Стол так и остался стоять, но уже на трех ногах.
- Усади его за стол, – указал я парню на Магистра.
Тот, безропотно выполнил мое приказание, приткнув к столу его бесчувственное тело. Открыв еще три бутылки, я приказал им отхлебнуть по половинке за здоровье начальника.
- Понимаешь, друг мой, - проникновенно начал я, - плохому магу, говорят, пальцы пассы делать мешают. Надо исправить эту ошибку природы…
Сложив рядком кисти рук Магистра на столе, я подал импровизированную дубинку парню. Дико взглянув на меня, он судорожно сглотнул и прошептал:
- Я не могу…
Немедленно приставив клинок к его горлу так, чтобы выступила капелька крови, я почти ласково пропел:
- Можешь, голуба, еще как можешь… Или забыл, как меня топил, вкупе с невинным парнем, а?! – повысил я голос и усилил нажим на клинок (из под него уже потекла тоненькая струйка). В глазах парня мелькнул дикий ужас, и он дрожащими руками взялся за дубинку.
- Вот, так-то лучше, голуба… - сказал я, слегка отстраняя клинок, - Только испей сначала водочки, чтобы руки не дрожали, чтоб единым ударом, а то переделывать придется.
Я услышал глухой стук: одна из девиц, предварительно закатив глаза, ушла в «откат», вторая же – Лора, побледнев еще сильнее (хотя, казалось, куда уж более!) неподвижно сидела, наоборот, тщательно зажмурившись.
- Ох, уж эти женщины! – проворчал я, - как разбивать головы гидроциклом незнакомым мужчинам, так это – пожалуйста, а тут… Ну, да мы то, с тобою – мужчины, – обратился я к парню, - и нам надо делать свое мужское дело. Ну, давай, не тяни…
Для придания бодрости, я еще раз слегка кольнул его в основании шеи, под затылок. Бледный, не менее чем Лора, парень, предварительно тщательно примерился, с тем, чтобы плоскость дубины накрыла все фаланги, и… размахнувшись, нанес удар… Хруста суставов слышно не было, так как часть удара дубины пришлась по столешнице, но результат был на лицо: фаланги и суставы были раздроблены, из под расплющенных ногтей обильно сочилась кровь. Подвергаемый экзекуции, Магистр дернулся и замычал, но я тут же, влил ему в глотку еще полбутылки водки и он затих.
Послышался еще один стук: на этот раз, «в осадок выпала» Лора. «Тем лучше», - подумал я.
Импровизированный палач все еще стоял у стола с опущенной дубинкой и тупо смотрел на дело рук своих… В голове мелькнул отрывок детской песенки: «Ну, а ему – все ни почем: что ж, палачом – так палачом.». Забрав у него дубинку, я дал ему допить оставшуюся после Магистра водку (освященное веками право палача!).
- Ну, что ж, мой юный друг – полдела сделано. Осталось совсем немного. А, ну-ка, отодвиньте-ка Магистра от стола, – скомандовал я.
Парень, с остекленевшими глазами, беспрекословно повиновался и ноги Магистра, протащенного вместе со стулом, вытянулись во всю длину.
- А теперь… во имя Высшей справедливости – еще два удара по голеням. Один из «братков», которых он на меня натравил, ноги поломал, – доверительно пояснил я, кивнув на Магистра, - так что, бери палочку и вперед! Можешь смело считать себя орудием Возмездия.
Снова сунув ему в руки дубинку, я пояснил:
- Да бей аккуратненько: нам нужны закрытые переломы – мы люди не кровожадные…
На этот раз, был слышен характерный неприятный треск. Магистр пару раз дернулся, но в это время я уже вводил ему новую дозу анестезии…
Ну вот, пожалуй, и все! – широко улыбнулся я. - Ты присаживайся: в ногах правды нет… - я указал ему кончиком клинка на свободный стул. - Некоторые, правда, считают, что нет ее и выше. Но у меня лично, за то, что ты пытался меня утопить – претензий нет. Дело-то – житейское… А вот парня, которого ты подверг зомбированию и лишил памяти, жалко… Ну да ладно: и нам с тобой пора бы все забыть – слишком много мы здесь «наворочали». А по сему, давай-ка, это дело «взбрызнем».
Я подошел к сумке, достал очередную бутылку водки, и, обойдя парня сзади, обрушил ее ему на голову - «а ля Штирлиц». На сей раз, в голову ударил не коньяк, но за неимением лучшего… Тот безмолвно свалился со стула. Ну вот, небольшая амнезия ему обеспечена: каждому воздастся по делам его.
Пришло время заняться девочками. Я подошел к ним и прислушался: обморок каждой перешел в естественный алкогольный сон. Придется потревожить его, хотя бы у одной из них. Похлопал по щекам Лору – безрезультатно. Пришлось вновь воспользоваться испытанным методом. Открыв еще одну бутылку, я зажал ей нос и стал осторожно заливать в рот водку. Она закашлялась, но, все-таки, стала глотать. Много я ей не дал, но взамен отвесил еще несколько крепких пощечин. Открыв глаза, она увидела перед собой сияющее лезвие клинка, и, судя по ужасу, вновь проступившему в ее глазах, сразу все вспомнила.
- А теперь, послушай меня внимательно, девочка, и постарайся запомнить все, что я тебе сейчас скажу… Ты слышишь меня?
Она слабо кивнула, не отводя взгляда от завораживающего сияния клинка.
- Я не воюю с женщинами. Но на войне, как на войне. И не дай Бог тебе встать еще раз на моем пути!.. Я всего лишь человек, а потому не буду милосерден. Помни, что Бог принес людям не Мир, но меч… Ты понимаешь меня?
Она вновь кивнула, не сводя взгляда с клинка.
- А подруге своей еще раз передай: мне нравится ее улыбка. Но, если я еще раз увижу эту улыбку, то она станет такой же широкой, как у Гуинплена, - я выразительно поводил клинком вдоль рта Лоры.
- Я передам, – едва слышно прошептала она.
- Теперь слушай внимательно. Сейчас ты снова уснешь, и будешь спать до самого утра. Проснешься ты первой, разбудишь подругу и передашь ей мои слова. Затем вызовешь скорую и милицию. Когда приедет милиция, скажете, что была пьянка, какая-то сора и скандал, повода их не помните – слишком были пьяны. Затем мужчины стали драться между собой. Кто первым начал, тоже не помните. Затем вы отключились. Ты хорошо все запомнила?
- Да.
- Что ж, тогда, помни… и прощай. Открой рот.
Она послушно открыла его, и я влил туда еще со стакан водки.
- Теперь спи. Спи, но помни.
Подойдя к ее подруге, я так же зажав ей нос, влил в нее остатки водки из бутылки, но будить не стал. Еще одну бутылку, я по-братски разделил ее между Магистром и «сутенером». Что касаемо «палача», то, на мой взгляд, последней дозы ему хватит надолго. Еще раз обошел «поле битвы» - все вокруг дышало мирным сном с изрядной примесью запаха алкоголя.
Для придания достоверности антуражу, я аккуратно опустил на пол, все еще стоящий на трех ножках стол, предварительно слегка расщепив край столешницы. То же самое проделал с ножкой, сыгравшей роль дубины. Таким образом, если не проводить специальную экспертизу, создавалось впечатление, что ножка была выломана - по «ходу» винта, прикреплявшего ее к столешнице.
Стаканы, стоявшие на тумбочках, ополоснул водкой и побросал к столу, предварительно убрав с них мои пальчики. Туда же бросил последнюю открытую и еще одну непочатую бутылки. Однако, сколько добра переведено! Не проще было бы сделать небольшое локальное аутодафе?.. Технически это возможно: выгорел бы только один номер. Но не хочется беспокоить мирно почующих отдыхающих. Так что, пусть живут…пока. А то, что я с ними сегодня сделал, эти подлецы заслужили полностью!.. Не знаю, послужит ли для них происшедшее достойным уроком, но, надеюсь, один вывод они сделают правильный: не хрен становиться на моем пути.
Процедуру ликвидации собственных пальчиков пришлось проделать и со всеми бутылками, «отпечатав» на них затем, пальчики мужчин.
Горлышко бутылки, разбитой мной о голову «палача», я также, тщательно обтерев, вложил в правую руку «сутенера».
Прошелся «хозяйским взглядом» по номеру – если был бы художником, обязательно написал бы с этой сцены картину под названием «Люди уже гуляют - а мы до сих пор стакан ищем». Но, не судьба, не дал Бог таланту… Но, главное сделано: завтра решающий день, и, хотя бы, одна помеха, которая могла бы возникнуть на пути к выполнению Миссии – надежно устранена.
Как последний штрих, протер ручку балконной двери, вложил клинок в трость и прикрепил ее к «тренчику» на джинсах. Закинув опустевшую сумку на плечо, вышел на балкон. Влезть обратно на крышу большой сложности не составило: стал на перила, вновь накрутил конец ремня на руку, на нем же подтянулся, подъем-переворот и вот я уже на месте.
Отцепил трость, вдел ремень в джинсы, слегка привел в себя в порядок, и, не спеша, спустился по пожарной лестнице.
В парке было уже гораздо тише: угомонились даже самые любвеобильные, но ночной бар продолжал функционировать, потому что эту «страсть» некоторым особям удовлетворить невозможно.
Преодолев забор, я решил, что ждать «попутки» в моем случае неуместно и широким солдатским шагом двинулся в сторону «бунгало».
Я никогда не был сторонником карательных акций, но, на этот раз, это было «производственной необходимостью». Но, на душе все равно было погано, и я надеялся, что вынужденный «вечерний променад» выветрит из меня ненужную хандру и вольет в мышцы тела достаточно усталости, чтобы я смог сразу заснуть, не предаваясь бессмысленным переживаниям.
«Бунгало» я достиг за пол часа. А вся операция, таким образом, заняла чуть более полутора часов.
Заснул я почти мгновенно. Но шестой день моего пребывания «на отдыхе», закончившийся для меня, некоторым образом, «физически», нашел свое продолжение в «духовной сфере»: мне приснился сон. И характер этого сна, был настолько связан с предыдущими, а возможно и предстоящими событиями, что я не могу не рассказать о нем.
LII
Сначала, это был сон, не приходивший ко мне уже долгие годы. Он был из серии ночных кошмаров и посещал меня достаточно часто, чтобы его запомнить (тем более, что события в нем, варьировались минимально). Обычно, это случалось так: ощущение дремы, предшествующее глубокому сну, вдруг, начинало наполняться новым содержанием – ночная тьма, окружающая меня, начинала концентрироваться где-то рядом, сопровождаемая неясной, нарастающей высокой нотой, напоминающей свист. Чаще всего, я отчетливо ощущал, что это – сон, но в тоже время, полной уверенности в этом - не было никогда. Сгусток тьмы, олицетворявший жесточайший ужас, накатывался на меня волной, и я знал, что допустить себя быть захваченным им полностью, нельзя ни в коем случае – случится что-то непоправимое: поглощенный этим ужасом - я потеряю себя. Иногда, ужас отступал сам, (обычно, на ранней стадии сна), когда я, неимоверным усилием воли заставлял себя просыпаться, пошевелившись или заставив себя перевернуться с живота на спину (чаще всего, Зло, а это было, именно, оно, в его чистейшей аморфной не персонифицированной форме, подкрадывалось сзади). Это было неимоверно трудно - мое тело почти не слушалось команд разума.
Когда же, сон, был более глубоким, и я не ощущал себя спящим, а чувствовал позади меня только нарастание настигающего ужаса, единственным выходом, было перебороть свой личный страх и развернуться лицом, к надвигающейся опасности. Это было почти невозможно, тело мое было полностью парализовано: я ощущал свои руки, ноги, голову, но не мог ими даже пошевелить. Мой мозг, отчаянно слал сигналы, по цепочкам нервных клеток, к моим обездвиженным членам, но все было напрасно – теперь он существовал изолированно от тела, команды шли в никуда…
Но, в конечном счете, я делал это: страх перебарывала злость – я не мог сдаться без боя, пусть даже безнадежного. Мне нужно было посмотреть противнику в лицо (если, оно, конечно, у него было). Я должен был принять бой и злость выручала меня… Страшно медленно, с титаническими усилиями, как в воде или какой-то вязкой жидкости, я поворачивался к врагу и делал ему навстречу первый, неимоверно трудный шаг. Иногда, удавалось сделать второй, а иногда, у меня не хватало сил, даже на первый. Но в любом случае, я презрительно улыбался своему невидимому противнику, и порой, на эту улыбку уходило больше сил, чем на все остальное. Я чувствовал, как одеревеневшие мышцы лица складываются в какую-то неимоверную гримасу, лишь отдаленно напоминающую улыбку… Улыбаясь, я ощущал себя, Давидом перед Голиафом, но знал, что приму бой, пусть даже он будет последним.
И этого было достаточно – Зло не принимало боя с человеком, не боящегося его и медленно отступало (сконцентрированный мрак рассеивался, и звук, сопровождавший его, утихал).
На этом месте, кошмар, обычно, заканчивался, и я просыпался с лицом, еще одеревеневшим от победной улыбки.
Но, на этот раз, этим дело не закончилось – я не проснулся, а остался пребывать в той действительности, из которой постепенно утекал Ужас.
Мрак рассеялся и превратился в темноту обычной пасмурной ночи. Я стоял на нижней аллее знакомого парка и за моей спиной, были слышны звуки разбушевавшегося шторма. И я видел, как вверх от меня, быстрыми шагами, удаляется вполне реальная фигура человека, одетого в черное… На бедре его колыхалась тяжелая шпага… И я чувствовал, что он покидает меня не потому, что устрашился предстоящего поединка, а потому что, ему проще уйти к другому, не имеющему сил противостоять ему, и сделать то, что он делал уже много, много раз, оставляя меня. Он шел - к более слабому, и сейчас, я точно знал, к кому он идет. Он шел к Маргарите…
В голове мелькнула мысль: нужно остановить его, во что бы, то не стало. И я двинулся за ним, вверх по аллее, ведущей к Замку, на ходу нащупывая клинок на своем бедре…
Но в этот момент, раздался очередной, на этот раз, оглушительный, удар шторма о берег…И я проснулся.
ДЕНЬ СЕДЬМОЙ
LIII
Берег, а вместе с ним и «бунгало», сотрясались от ударов волн о береговую линию… В принципе, то что раньше называлось пляжем, уже больше не существовало: были смыты и унесены в море эллинги, ряды стационарных лежаков, кабинки для переодевания… Вот такая вот, милая картина предстала перед моими заспанными глазками… И, надо всем, этим вселенским безобразием, сияло солнце на безмятежном голубом небе, чистом, как глаза девственницы. Впрочем, картина разоренного пляжа не долго занимала меня: ну, разбушевалась стихия – ну и пусть её… А вот прерванный сон ( хотя, он был так же был неприятен, как и прерванный оргазм) вспомнился мне во всех подробностях… Ох, уж эти сны – вечно они прерываются на самом интересном месте… Надо было бы, догнать этого господина: у меня накопился к нему ряд вопросов… Бог дал бы, может быть, и порешали бы, все разом – к чему «тянуть волынку»? Но сон есть сон: его не воротишь, хотя вернуться в него, в принципе возможно. Были такие случаи в моей практике. Самое лучшее, в таких случаях – проснувшись, немедленно закрыть глаза и попробовать снова заснуть (если сон, конечно, шибко интересный). Иногда получается. Но, были и такие, правда, очень редкие случаи, что к одному и тому же сну, я возвращался несколько раз. Причем, это было не повторение предыдущего сна, а именно продолжение. Но в данном случае, уже ничего не поделаешь… Хотя, чует мое сердце, что повстречаюсь я, когда-нибудь, с этим человечком наяву… Только когда это будет? Может быть сегодня?.. Кто знает…
На всякий случай, я набираю номер мобильника Маргариты… На четвертый звонок, она все-таки отвечает, зевком в трубку.
- Э, ты спишь?
- …Спю…
- И что тебе снится?
- Ни че…
- Это хорошо. А вообще-то, давай очухивайся и двигай на пляж: полюбуешься на разгул стихий. И вообще, что за безобразие! Я тут, чуть свет уж на ногах… и вот уже звоню… Короче, подъем, соня – дома будешь бока отлеживать! Я бодрствую, а она, видите ли, спит… Вставай давай!..
В ответ - невнятное бормотание с упоминанием моих родственников и Рита отключается.
Ну и Бог с ней… Слава Богу – с ней все в порядке… Готовя пляжный кулек, я продолжал размышлять о сне. И чем больше я о нем думал, тем меньше он мне нравился. То, что меня сегодня посещали - это без сомнений. Но визит был, так сказать, традиционный. Типа – давай-ка загляну к старому знакомцу, проверю: не ослабли ли рубежи обороны? А вот вторая половинка сна, была явно смоделирована в ракурсе возможного будущего – метод экстраполяции, возможно… Причем, я не уверен, что модель была выполнена моим собственным подсознанием – похоже, это был чей-то посыл, предупреждение.
Эх, девочки, девочки, хотя вы и из разных команд, но обе толкуете мне о многоцветности Мира. Но, то, что ко мне сегодня приходило – никакого отношения к радужному спектру не имеет… И запашок от него, фигурально выражаясь, серный… Нет, – без третьей силы, в этой истории, пожалуй, все-таки не обошлось… А вот знают ли об этом «конкурирующие фирмы»?.. Надо бы серьезно поговорить об этом с Маргаритой…
Ну, да ладно. Надо идти принимать морские и солнечные ванны. Кто его знает, придется ли завтра?..
Выйдя из бунгало, я направился в сторону городского пляжа: там полоса отдыха пошире, могло все и не смыть…
Действительно, пляж смыло не весь, и на оставшейся узкой полосе сконцентрировался народ, частью просто загорающий, частью, принимающий ванны из грязной пены, обильно поставляемой прибоем. Хотя, на мачте висели черные шары, пара мужиков все же делала попытки зайти в воду.
Расположив свои «пожитки» подальше от морских брызг, я не стал дожидаться прихода Маргариты, а прямо двинулся к полосе прибоя. Войти в штормящее море довольно трудно (а, на мой взгляд, было баллов шесть), но все-таки возможно. Гораздо труднее, обычно, выйти. И в том, и в другом случае, надо только рассчитать удобный момент…
Постояв на берегу минут пять, и уловив длинный разрыв между большими валами, я, как мог, быстро побежал навстречу надвигающемуся валу – главное не дать захлестнуть себя волной на размытом мелководье, иначе, результат, обычно, плачевен: может здорово шваркнуть о камни… причем, не один раз.
Но, на этот раз, обошлось все удачно: пробежав, сколько успел, я поднырнул под нависшую надо мной волну, затем под вторую… и вот уже на приемлемой глубине я, как на крыльях, вознесся на третью. Вот, здесь-то, и пошел самый кайф… Отплыв подальше, на чистую воду, я вдосталь накачался на огромных валах, то поднимаясь на них вверх, казалось к самому небу, то соскальзывая с их крутых спин, прямо в бездну… Это удовольствие заняло у меня, минут двадцать. Но пора было возвращаться к родным берегам, тем более что, периодически до меня доносились хрипы мегафона, изрыгающие, что-то вроде: «молодой человек в плавках немедленно вернитесь на берег!» Видимо, других особых примет, кроме плавок, спасатели на мне не обнаружили… В пределах видимости, других купающихся молодых людей, но без плавок, я не наблюдал. Спасателям не терпелось получить свою законную мзду…
Приближаясь к берегу, я периодически ловил волну и потихоньку подъезжал на ней к пляжу. Когда я, наконец, достиг рубежной черты между глубиной и мелководьем, начались сложности: нужна была хорошая волна, на которой, я мог бы, максимально приблизиться к берегу, и успеть выскочить на него, так, чтобы меня не захлестнуло следующей волной, которая, меня, могла бы сбить с ног, ударить о камни и увлечь назад в море.
В общем, в течение сорока минут я сделал четыре попытки: то волна оказывалась недостаточно длинной и обрушивала меня вниз, слишком далеко от берега, и мне приходилось вновь подныривать под следующую волну и опять возвращаться в море, то меня просто утягивал от берега отлив, а пару раз, перекувырнув, меня шваркало о гальку. Но, не это меня волновало: среди зрителей, наблюдающих мою схватку с водной стихией (а число их заметно увеличилось) я заметил Маргариту, грозящую мне кулачком. Это не слишком меня устрашило, но вдруг, я заметил за ее спиной, знакомое лицо: весело улыбаясь, и приветственно махая мне рукой, там стоял, мой не столь давний дуэлянт и потенциальный труп, безуспешно разыскиваемый мной, среди скал «дикого пляжа». Был он, по всей видимости, жив и здоров и на труп вовсе не походил. Маргарита, наблюдая за мной, не замечала его… Сон был явно «в руку», и я понял, что нужно срочно выбираться на берег.
«Оседлав», первую же попавшуюся волну, я увидел удаляющуюся от Маргариты, черную фигуру, походка которой слишком запомнилась мне сегодняшней ночью. Когда я, сделав несколько сальто в воде, умудрился выскочить на берег, на собственных ногах, фигуры уже не было видно…
Зато, мне организовали «торжественный прием», разъяренная Маргарита и два суровых спасателя…
LIV
…Нет, я не знал, что в море нельзя купаться… Я не знал, что это шторм. Море, я видел только на картинках Айвазовского, а оно всегда там такое… Вы ж, читали Айвазовского?.. Я только сегодня приехал из Мухосранска, там у нас моря нет, только водопровод… Нет, плавать я не умею, подошел ноги помочить, меня и унесло… Почему не утонул?.. А мне еще мама в детстве говорила, что такое как я, не тонет… Это у нас наследственное… Вот меня и носило…как в проруби… Нет, если б я знал что я тонул, я бы обязательно закричал и вы б меня спасли… Мегафон слышал… но плавок много, а я один… Да я не знал, что это ко мне… Незнание закона не освобождает от ответственности?.. Неужели, вы меня посадите? Я больше не буду, дяденьки!.. Штраф, за то, что я чуть не утонул?! А, если б, утонул - меня б, наверно, расстреляли?.. Правила нарушал? Какие правила, братан, я по понятиям живу. Я тебе должен, да? Ну, давай забьем стрелку, перетрем это дело – кто кому должен… Не тебе, государству должен?.. Нарушал общественный порядок? И этот бардак на море, ты называешь порядком?.. И никакого общества я там не видел, один мусор плавает…Кстати, а где у нас представители этого порядка? Я им бабки и отдам, я с ними всегда делюсь. Что, все в парке?.. Хулиганы ночью ухо оторвали? Кому?.. Неужели Льву Моисеичу?! Это ж мой сосед по камере, тьфу, по палате. Ваще беспредел!.. Что, живому льву оторвали? Что у вас здесь, сафари в национальном парке? Уже не живому?.. А кто его замочил?.. Каменному льву?.. У дверей сидел?.. Так то ж, памятник, кто ж его посадит. Ну, и порядки здесь у вас: если не ухи крутят, так норовят на бабки поставить. Ну да ладно, парень, вижу, вижу - душа горит. Сам такой. Да и горло тебе промочить надо – ты ж когда орал, свой мегафон перекрикивал… Твое счастье – сегодня выходной: я по выходным подаю… Рита, ласточка, дай ребятам на опохмел, ведь, еще чуть-чуть и они б меня спасли.
Малость, подрастерявшая гнев Рита, раздраженно достает из косметички какую-то купюру и сует ее спасателям.
- Сдачи не надо, - великодушно говорю я спасателям, и ободряю Риту, - Ты не боись, я тебе натурой отдам. Вот только позавтракаем, сразу и отработаю.
Удачно увернувшись от оплеухи, я крепко обнимаю ее за плечи и веду к своим вещам. Не давая ей вставить слово, изменяю свой тон, на более серьезный:
- А ведь у меня к Вам серьезный разговор, Маргарита Сергевна… Можно сказать, предъява… Да и потом, пару вопросиков обсудить «треба».
- Что случилось? - нервно спрашивает Рита.
- Ничего страшного, пока не случилось… хотя и могло… Но, вполне, еще может случиться.
- Ты можешь изъясняться яснее? – еще более нервно спрашивает Рита.
- Не могу. Пока я голодный. Я, малость, перекупался, так что и выпить немного не грех, хотя, это и против правил. Так что идем в кафе – там и поговорим.
LV
-…Так в чем дело? - нетерпеливо спросила Рита, наблюдая, как я размешиваю остатки пятидесяти граммов коньяка в специально мной заказанном, горячем крепком чае.
- А в том, что непорядок в твоем хозяйстве, Хозяйка… Если ты таковой, конечно, являешься. По крайней мере, ты не раз, так себя называла…
- Ты толком, давай рассказывай! – немедленно вздернув нос, отзывается Рита.
- Ты, что ж, зверье-то свое, пораспустила?.. Честным людям прохода не дают.
- Какое еще зверье? – нервно спрашивает Рита.
- Львов.
-…Львов?
- Каменных львов.
- …Так это ты вчера нахулиганил?.. Льву ухо отломал?
- А с кем поведешься – так тому и надо!
- Как это?
- А вот так…- и я поведал ей, очередную, душещипательную историю, об очередном неудавшемся покушении на мою драгоценную жизнь, а вот о последующих приключениях прошедшей ночи я предпочел умолчать. Не то чтобы, я стыдился содеянного, но эта история – не для нежных ушек моей Маргариты…
-… А ведь могли бы и раздавить, как обещали… В общем, не все благополучно…в Датском королевстве. – закончил я свой пространный рассказ, - Ты бы навела порядок в своем… зверинце.
- Я разберусь. - закусив нижнию губу, мрачно пообещала Рита, - Что тебя еще беспокоит?
- Ты верно сформулировала: именно беспокоит. И беспокоит, не своя, а, именно, твоя безопасность… Ты знаешь, я давеча, еще бы долго бултыхался в прибое, выбирая «удобную» волну, если бы не одно обстоятельство…
- Да? То-то, я заметила, что ты, как ошпаренный, на берег выскочил.
- И, поверь мне, было от чего… А вот, кое-что еще, ты не заметила – слишком была увлечена моим единоборством со стихией. Впрочем, может, оно, и к лучшему…
- Что я должна была заметить?
- Нашего общего знакомца – твоего незадачливого кавалера, на дискотеке.
-…Неужели?..
- Да, да. Несостоявшегося покойника – живого и здорового. Он стоял, как раз, за твоим левым плечом, улыбался и весело «делал» мне ручкой.
-…Ну и что, здесь, в общем-то, плохого? Мы, собственно, и предполагали, что он жив.
- Да вот, «сумлеваюсь» я, что сие хорошо… Во-первых, он проявлял столь искреннюю заинтересованность в твоей особе, что, за малым, не отправил меня в Валгаллу… Хотя, у меня есть некоторые основания полагать, что в случае его победы, я мог бы туда и не попасть.
- Что за ерунда?!
- Если бы ерунда… На мой взгляд, все обстоит намного сложнее и хуже. Дело в том, что за последние сутки, мне выпала сомнительная честь видеть этого субъекта дважды. Причем, в первый раз, в не очень-то приятных, для меня, обстоятельствах.
- И где же ты его видел?
- Во сне.
- …Расскажи немедленно. Это, действительно, может быть очень важно.
И я поведал Маргарите о моем очередном поединке с «силами Тьмы», не забыв, упомянуть о предыдущих, рассказал о нестандартном продолжении кошмара, а также, о моих личных соображениях по вопросу существующих красок Мира…
Рита долго молчала, опустив глаза и нервно комкая бумажную салфетку…
-…Да, ты прав. Краски Мира не ограничиваются спектром радуги… И я, кое-что, слышала о подобных кошмарах… И боюсь, что твои соображения о «третьей силе» не лишены смысла… Похоже, твой поединок, не был простой проверкой… У меня и раньше были, по этому поводу, подозрения… Но, как же, тогда, этот твой «крест», на груди?.. Ничего не понимаю! – она подняла на меня жалобные глаза, - Понимаешь, то, что должно сегодня с нами случиться – во многом, мое личное дело. Мне даже не с кем посоветоваться. Более того: я не имею на это права… Это, своего рода, испытание для меня. И помочь мне, может только любящий меня человек – ты.
- За мною дело не станет. – я успокаивающе погладил ее запястье, - Я сделаю все, что в моих силах, и даже, более того… Ибо, смысл моей жизни сейчас - в тебе… Но, ты могла бы помочь мне, рассказав, хотя бы то, что имеешь право рассказать.
Слезы навернулись на ее глаза, и она надолго замолчала, вновь опустив голову и перебирая своими пальчиками мои пальцы… Когда, наконец, она подняла на меня глаза – они были сухи.
- Мне нужно сейчас подумать. Крепко подумать. И, можешь быть уверен: я расскажу тебе все, на что имею право. Хотя, если честно, я и сама многого не знаю… Поверь, твоя жизнь - мне не менее дорога, чем тебе моя…Потому, что я тоже люблю тебя… Но отказаться от Миссии я не могу, пусть я даже рискую жизнью и, к сожалению, не только своей… Но, тут уже, ничего не поделаешь – наши Судьбы связаны и обратной дороги нет… Мы встретимся с тобой, во-он на той лавочке, - Рита указала на скамью, стоящую на нижней парковой аллее, под каким-то деревом, с раскидистой густой кроной, - скажем, часа в четыре, по-полудни… Да не забудь с собой зонтик – скорее всего, уже будет идти дождь.
- Хорошо. Я провожу тебя… У меня все никак не идет из головы мой «Черный Человек». Я не хотел бы, чтобы ты встретилась с ним. А он, наверняка, где-то рядом.
Рита вздохнула:
- Если это то, что мы с тобой предполагаем, то он может быть где угодно - расстояний для него не существует.
…Когда мы вышли из кафе, стало заметно, что погода уже начала портиться: солнце, начали, периодически, затмевать кучевые облака, шторм усилился, а на горизонте показалась огромная черная туча… Но, ветер был еще, относительно, слаб и настоящая буря, по всему, должна была разразиться ночью… Поднимаясь к санаторию, я спросил Риту:
- Как ты думаешь, у него – свой интерес в этом деле?
Он жалобными глазами посмотрела на меня:
-… Я не уверена… Я не знаю… Пожалуй, для него это слишком мелко. Хотя…
Пришла моя очередь вздыхать:
- Если он не заинтересован в этом деле, значит, он заинтересован в тебе, лично. А это гораздо хуже. Но я тебя ему не отдам.
Рита, с благодарностью, посмотрела на меня, и, поцеловав, скрылась за чугунной решеткой ворот…
LVI
Настроение, у меня было, самое отвратительное, и ни какого подъема боевого духа, перед предстоящими «подвигами», я не ощущал. Впереди было решение уравнения с несколькими неизвестными, а тяги к математике, я не испытывал никогда. И вообще, хуже нет – чем ждать и догонять. Меня, отнюдь, не радовал тот факт, что уже сегодня, все разрешится, тем или иным образом. Самое поганое, заключалось в том, что я никаким образом не мог поторопить события (со временем не поспоришь!). О том, чтобы их,
как-то изменить, я даже и не мечтал. До встречи с Маргаритой оставалось еще несколько часов, и я решительно не знал, чем их занять. Разумеется, самым идеальным вариантом было пойти в «бунгало» и попытаться заснуть. Но, если честно, меня охватил «предэкзаменационный мандраж», порождающий, в свою очередь, некий, «параксизм действия». Именно поэтому, в студенческую бытность, при сдаче экзамена, я не тянул, до последнего, как некоторые, а старался попасть в «первую пятерку». Я знал, что если сейчас пойду в «бунгало», то не засну, а буду слоняться из угла в угол. Судите сами, вот такой я «бесстрашный человек»… Хотя в Чечне, в ожидании боя, когда многих моих товарищей, бил подобный мандраж нетерпения, типа «скорей бы уже», а другие, по традиции, взбодрялись водкой, у меня было все иначе. На меня нападало глубокое безразличие, граничащее со столь же глубокой апатией. Мне становилось - все абсолютно все равно. Причем, это был, не знаменитый русский «пофигизм» с его «авосями» и «небосями» и адреналина в моей крови не было ни миллиграмма. То есть, причин для воинского куража, который у нас традиционно почитают за бесстрашие, для меня - не существовало. Мое состояние, скорее уж походило на глубокую депрессию, только без ее тоски, безнадежности и «опущенных рук». Когда бой, все-таки, начинался, мое настроение оставалось неизменным, и мои действия в его ходе, можно было бы назвать, с эмоциональной стороны - действиями «зомби», если б, мой разум, сам четко не отфиксировал все изменения ситуации и принимал, на мой взгляд, самые оптимальные решения. Какие-либо эмоции, типа - страх, ярость, ненависть, жалость, сострадание, в ходе боя, у меня отсутствовали начисто. Хотя, вру: иногда, проявлялось нечто, вроде, холодного как лед азарта, но только в тех случаях, когда создавалась не рутинная боевая обстановка, а некое подобие игровой ситуации. Появлялся, так сказать, некий личный интерес к происходящему. Но и это не было, как-то связано, с инстинктом самосохранения: тот действовал совершенно изолированно и, на мой взгляд, великолепно. Свидетельством тому служит, тот непреложный факт, что я вернулся домой живым и невредимым.
Подобное мое состояние в бою я не могу объяснить. Я воспринимаю его, как некую защитную реакцию мозга, причем, направленную не на защиту моего организма в целом, а исключительно, на защиту психики, нервной системы. Почему у меня выработалась подобная реакция, я тоже, точно сказать не могу. Знаю лишь, что выработалась она у меня, еще во время (как я уже упоминал) срочной службы. Хоть и говорят, что к смерти привыкнуть нельзя, но, по крайней мере, свыкнуться с ее довольно близким и частым присутствием, можно.
К чему я это рассказываю? Да к тому, что не было у меня предощущения боя. А вот, «предэкзаменационный мандраж», был. И было предчувствие, что в скором времени, мне придется решать задачку, типа транспортного подряда на перевоз мелкого рогатого скота, овощей и передвижного зверинца с хищниками, причем, в одном транспортном средстве. А в условиях контракта, недвусмысленно указаны высокие штрафные санкции, в случае порчи товара, до доставки на место назначения, всех трех составляющих…
Итак, поторопить ход событий я не мог, но «убить время» - было в моих силах, и, пожалуй, я придумал, как это сделать…
Вследствие шторма, катера, привозившие отдыхающую публику на экскурсию в замок из Ялты и других курортных городков, по понятным причинам, не функционировали. Поток местных отдыхающих, желавших посмотреть «как люди жили», с утра, вместе с ухудшением погоды, также потихоньку иссяк. Но, для работников Музея, день продолжал оставаться рабочим до 19.00 по московскому времени. Следовательно, я, с полным правом, мог посетить Замок, и еще раз - без суеты и без лишних глаз, осмотреть место предстоящей «баталии».
Приобретя билет, я поздоровался с уже знакомой, сидящей на входе пожилой контролершей:
- Вот, решил еще раз посмотреть на вашу красоту, без суеты, благо погода-то не балует.
Контролерша благосклонно кивнула:
- И то, разве в энтих экскурсиях, что как надо рассмотришь. Все «галопом по Европам», да и видишь то, больше, одни спины… А посмотреть-то, есть на что.
- Так я пойду потихоньку, экскурсовода-то я уже слышал.
- Иди, касатик, иди. Только, не трожь там ничего, Христа ради. Билетик–то, давай…
Отдав билет гостеприимной бабусе, я не спеша, двинулся по анфиладе комнат. Надо сказать, что вкусы наших недалеких предков, в отношении «квартирного вопроса», значительно отличались от наших. Совсем еще недавно, в советские времена получить двух-трех комнатную квартиру с изолированными комнатами – было пределом мечтаний. Например, в объявлениях о квартирном обмене, непременно указывалось, допустим: «… две комнаты смежные, одна – изолированная». И то, что комнаты, не были «проходными» - считалось значительным преимуществом. Стиль, который предпочитали состоятельные люди XVIII века, отчасти, напоминает нашу знаменитую классическую «хрущевку», где комнаты расположены «паровозиком», только этих комнат по более, и они располагаются, так называемой, анфиладой. В общем, коридорной системы не существовало как таковой, и обитателей этих комнат вовсе не смущало, что их комнаты являлись «проходными». В каждой из зал, была как минимум, пара двустворчатых дверей, расположенных, обычно, друг против друга, а сами комнаты располагались, как бы, в нишах. Днем, эти двери, обыкновенно, оставались открытыми, скрывать от гостей богатое убранство комнат было ни к чему. А к вечеру, те из них, которые служили опочивальнями, будуарами или кабинетами закрывались изнутри, безопасности ради, или, просто, для приватной беседы или веселого времяпрепровождения. И наличие двух дверей, считалось скорее преимуществом, чем недостатком. В тот «амурный век», когда нравы в высшем свете были, относительно, свободны, все же не приветствовалась открытая компрометация женщины: все должно было быть в рамках строго установленных приличий. Если же эти приличия нарушались, то расплачиваться за это приходилось: женщинам - светским «остракизмом» (их, попросту, переставали принимать в модных салонах высшего общества), а мужчинам – зачастую, кровью на поединках.
Пройдя, через анфиладу покоев, я достиг Голубой спальни. На этот раз, в ней, в уголке у входных дверей, на высоком стуле расположилась немолодая женщина интеллигентного вида, в очках, с вязанием в руках… Поздоровавшись, я вновь стал рассматривать портрет, в очередной раз поражаясь несомненному сходству. В тоже время, я чувствовал за своей спиной любопытствующий взгляд служительницы…
- Интересуетесь, молодой человек?
Я обернулся:
- Да. Поразительной красоты была женщина…
- Да. Да только, не в красоте счастье. Как в народе говорят – «Не родись красивой – а родись счастливой». А счастья-то, ей Бог и не дал…
- Я слышал об этой романтической истории. – согласно кивнул я, - Но темное, по всему, было дело…
Немного помолчав, продолжая вязанье, служительница вновь поддержала беседу:
- Да, в те времена, много тайных дел творилось… Только молодая графиня, сама была не без греха, видно, потому Господь ее и не отпускает, бедняжку…
- Вы это, серьезно?..
- Стара я уже, молодой человек, чтобы врать-то… Прости мя Господи… - перекрестилась она.
- И, Вы сами видели…
- Я, молодой человек, здесь уже тридцатый год работаю… Даже, кандидатскую, в свое время, защитила… И много чего видела и слышала…
- …Сколько уж времени прошло с тех пор… почти два столетия… Сколько же ей еще мучиться? Не уж то, вечно?..
Еще помолчав, со значительным видом, «ученая дама» ответила:
- Я, так полагаю, молодой человек,… всему, всемилостивый Господь, свой срок дает… Все, рано или поздно, заканчивается… Да, только, не в графине-то одной, дело.
- А в ком же еще?..
- В старом хозяине – муже ее законном. Ему тоже покоя Господь не дал, за зло им сотворенное… Все ходит, сторожит свою красавицу…
-…Вы и его видели?
- Его не видела, грех на душу брать не буду… А слышать - слышала… Его и портрета, по счастью, не сохранилось.
- Ну, что графиня ждет, понятно – ждет своего, так и не пришедшего на свидание возлюбленного.
- Да приходил он, приходил… Да, только, не дали ему дойти сюда…
- А что ждет граф?
- Да его же и ждет… Коли придет офицер и одолеет графа в поединке, а не умрет, от бесчестного удара кинжалом, с графа-то и снимутся сразу три его греха.
- А какие ж, еще, его грехи?
- Да отравил он свою супругу в ту же ночь, медленным ядом, привезенным, откуда-то, с Востока… Странствовал он там, по молодости… Подлил яд в вино в два бокала, только себе дозу поменьше определил, чтобы значит, смерти ее дождаться… местью своей насладиться, а потом уж и самому помереть… Любил он ее очень и ревнив был… Вот и получается - три смертных греха. А самоубийство – за тягчайший, почитается.
- …И, что ж, тот офицер, так просто и дал себя, как овцу, зарезать?
- Да, он бы не дал – офицер-то был боевой, не из паркетных шаркунов, хоть и гвардеец… Да, рассказывают, «отвел» ему глаза, старый граф, колдовской силою. Он еще, с молодых лет, оккультными науками увлечен был… По всему, видно, без Лукавого, не обошлось. Прости мя, Господи, грешную…- и служительница, вновь, на этот раз, троекратно, перекрестилась.
- Прямо-таки, шекспировские страсти!
- Да куда там Шекспиру, молодой человек. Но, как он сам и писал: « …есть многое на свете, что и не снилось нашим мудрецам».
- И, что же, Вы верите, что этот молодой офицер может вернуться?
Служительница грустно улыбнулась:
- Я верю, что на все есть Господня воля… И знаю, что все рано или поздно возвращается на круги своя.
Я еще немного посмотрел на портрет, на глаза Маргариты исполненные страдания, и, обернувшись к женщине, сказал:
- Спасибо Вам … за рассказ.
- Спасибо и тебе, сынок… за беседу. Удачи тебе… и храни тебя Господь! – оторвавшись от спиц, она перекрестила меня и вновь склонила голову к своей работе.
LVII
С совсем уже другим настроением, я вновь, продолжил свой путь по замковой анфиладе: я знал - что должен сделать, знал зачем должен это сделать, но, не знал еще - как я это сделаю. Но это был уже вопрос техники…
В череде покоев, был чудесный зимний сад, с небольшим фонтаном и копиями античных статуй, эффектно выделявшихся своей белизной на фоне розовых стен… Видимо, когда-то он был еще более заполнен экзотическими растениями, но и сейчас производил отрадное впечатление. Пожалуй, это было самое большое помещение замка…Пройдя еще ряд комнат, я подошел к выходу из музейной экспозиции: двери холла выводили во двор замка, с этой стороны, представлявшего архитектуру традиционного итальянского палаццо. Миновав мощную крепостную стену с контрфорсами, я начал спускаться вниз по парковым аллеям…
С одной, из садовых скамеек, меня окликнули по имени… Оглянувшись, я с удивлением узнал старика-антиквара из Ялты, одетого, во все ту же, полосатую «тройку». Между коленями у него стоял большой старомодный зонт с белой костяной ручкой в виде орлиной головы.
- Здравствуйте, Игорь. Ничего, что я Вас так – без отчества? Я ведь, немного старше Вас…
- Да, да, конечно, уважаемый…
-…Мурат Ахметович. – церемонно кивнул головой антиквар, - Как поживает уважаемая Маргарита Николавна?
- Спасибо, хорошо. Сейчас она… отдыхает. Ближе к вечеру, мы должны с ней встретиться, здесь в парке.
Мурат Ахметович посмотрел на небо:
- Погода портится.
- Да, Рита говорила, что к вечеру, будет дождь – предупреждала, чтобы захватил с собой зонтик.
- Все верно, к вечеру – дождь, а вот ночью, уверяю Вас, разразится настоящая буря. И не только на море, но и здесь, на суше… Настоящий тропический ливень, только холодный как лед, да еще с градом. Жаль, старый парк сильно пострадает: град побьет цветы, много деревьев будет повалено… Да что деревья – крыши со многих домов полетят… Но ничего не поделаешь.
- Что, по радио было предупреждение?
- Да что, предупреждение… я и сам знаю. Я ведь, здешний сторожил и всякого на своем веку повидал… Такая буря случается, обычно, раз в пол столетия, Вы уж, поверьте мне – все приметы сходятся. Вы, кстати, на каком этаже квартируете?
- На третьем – последнем.
- Это плохо. – озаботился Мурат Ахметович, - Я б Вам советовал, на сегодняшнюю ночь, найти крышу понадежнее.
- Да я, собственно, и не собирался ночевать сегодня дома…
- Правда?! – явно обрадовался Мурат Ахметович, - Вот и замечательно! Понимаю - дело молодое… Да не смущайтесь Вы, как красна девица – я уже старый, мне все можно говорить. И из дому, наверно, выйдите попозже, так?
-…Да, пожалуй…
- Ну, тогда, берите – это Вам будет в самый раз, для позднего визита. - и Мурат Ахметович, жестом фокусника, достал откуда-то из-за своей спины, два средних размеров свертка, упакованных в целлофан: один побольше, другой поменее…
- …Что это? – несколько ошарашено спросил я.
- Как раз то, что необходимо для прогулки, в столь дурную погоду, какая и предстоит, сегодня, ночью. Поверьте мне, лучшей экипировки не придумаешь: легкая бурка, настоящий валяный башлык и сапожки офицерские, с высоким голенищем (устаревший фасон, правда, сейчас таких уже не носят, а зря!).
- Но… Мурат Ахметович! Как я могу все это принять? Неудобно, как-то, право…
Ах! Оставьте, пожалуйста, Игорь! Неудобно спать на потолке – одеяло все время падает. – пошутил старый антиквар не менее антикварной шуткой. – Вы знаете, в мою «лавку древностей», что только не попадает, но торгую я, как вы, надеюсь, заметили, более тонкими предметами, нежели носильные вещи… И потому, денег за эти вещи, взять с Вас я не могу. Да и достались они мне случайно: квартировал у меня когда-то один молодой офицер, служил он здесь, в Крыму… Упокой Аллах его душу – хороший был человек, настоящий джигит… погиб, вот только, странно: ушел от меня в ночь, вот в такую же бурю, сказал, что к утру будет и не вернулся… А куда пропал – один Аллах знает: могло и смерчем в море затянуть, а могли и люди злые подстеречь… Время тогда было смутное – абреков в горах было поболе, чем сейчас… Так что, берите и не спорьте, а то обижусь и еще Маргарите Николаевне нажалуюсь… Ведь, если выйдете в бурю, в том что у Вас есть: в кроссовках, да ветровке какой-нибудь – в миг вымокнете насквозь, да пока дойдете – промерзнете весь. Далеко ли до беды: лечи Вас потом… А в этом снаряженьице, Вам сам шайтан не страшен, не то что буря…
И то, в старину, мои предки (да и Ваши, как погляжу) бурку, как доспех использовали: и от шашки (вскользь удар шел), да и пуля, бывали случаи, отскакивала…Так что, берите – не обижайте старика, в моей лавке этим вещам уже места нет. Вот и нес домой: думаю – отдам какому-нибудь хорошему человеку. А мне они ни к чему – стар я уже…
-…Ну что ж, спасибо вам большое, Мурат Ахметович!
- Да не за что. Как пришли ко мне эти вещи, так и ушли… А Вы, Игорь, идите, идите - примерите «обмундирование» дома, а там уж и на свидание пора… А Даму, заставлять ждать нехорошо. А я сейчас еще немного отдохну, да и сам пойду.
- Спасибо еще раз… До свиданья.
- Всего доброго… И да хранит вас обоих Аллах!
Когда я дошел до поворота аллеи и обернулся: парковая скамья была уже пуста…
Придя в «бунгало», я развернул свертки… Черная горская бурка, действительно оказалась очень легкой, и со стриженной валяной шерсти должна была свободно скатываться вода. Пошита она была традиционно, даже наличествовал разрез для правой руки – он, обычно, использовался для работы с шашкой. Валяный белый башлык, прошитый красными выцветшими шнурами крест-накрест, был казачьего покроя и таковым, по всей видимости, и являлся… Но что меня поразило, так это сапоги… Это были не сапоги. Это были офицерские ботфорты, формы лейб-гвардии Кавалергардского полка Его Императорского Величества, образца 1801 года (после гибели Павла I, и с воцарением Александра, русская армия, с нескрываемым удовлетворением, стаскивала прусские шмотки и переодевалась во вновь введенную форму русского образца).
Почему я это знаю наверняка? Это, как раз таки, не вопрос. Тут два обстоятельства: начинал я свою срочную службу в полку, расположенном в самом центре Ленинграда, в казармах бывшего Кавалергардского полка. Рота, в которой я служил, занималась, исключительно, охраной Смольного, ну, да не в этом, дело. А дело в том, что, в виду, некоторого привилегированного положения нашей роты, свободного времени было относительно много (правда, львиная доля его посвящалась физической подготовке) и я заинтересовался историей этого, надо сказать, не очень-то удачливого, хотя и первого по своему рангу, полка, в ряду прочих полков лейб-гвардии – он охранял Зимний дворец. Впрочем, вскоре, меня из «гвардии» перебросили в «линейный полк» на Кавказ, но это уже совсем другая история…
Второе обстоятельство – это то, что, по прошествии ряда лет, я все-таки, стал дипломированным историком и, в частности, занимался военной историей, а так же историей военного костюма…
Так вот, ботфорты, стоящие передо мной, были совершенно новые, и в тоже время, было видно, что их, хотя бы, один раз, но одевали: на коже остались следы от массивных накладных шпор…
Вот, вам, настоящий вопрос: в каком году стоял на постое у уважаемого антиквара Мурата Ахметовича, исчезнувший в бурю офицер?
LVIII
Ну, вот, пошел дождь. Пора идти на встречу с Маргаритой. Я люблю летний дождь, когда он идет там, за окном. Люблю слушать, как капли падают на листья деревьев, люблю этот шепот и шелест, создающий извечную песню жизни… Под эту песню так хорошо думается и спится… И не люблю, когда холодные капли падают за шиворот. Спасибо китайцам, за их изобретение, воплощенное, ныне, в марке «Три слона». Открываю зонтик и смело выхожу навстречу стихии…
Скамья, под раскидистым деревом неизвестной мне породы, еще пуста. Что ж, право на опоздание – святое, неотъемлемое право любой женщины. Такое же, как право изменять свои собственные принятые решения. Будь моя воля, я бы даже внес их, во Всеобщую Декларацию прав человека. В этом, даже, есть своя прелесть: слушать учащенный стук своего сердца, в ожидании знакомого стука каблучков… Если это длится не более пятнадцати минут, конечно… Но, Маргарита, укладывается в установленные приличиями сроки и садится рядом, откладывая в сторону свой зонтик. На ее лице нет и следов макияжа, нет никаких украшений или бижутерии, волосы свободно распущены волнами по покатым плечам, и одета она в скромный брючный костюм темно-синего цвета… И я вновь говорю себе: неужели эта прекраснейшая из женщин – моя? И ответом служат ее бездонные глаза, и волна счастья захлестывает все мое существо… Я обнимаю ее и мы вновь сливаемся в поцелуе, длящемся вечность… Но, к сожалению, и вечность имеет свои пределы, по крайней мере, для человека.
- Ну, что – последний инструктаж? – грустно усмехаюсь я.
- Да, последний… И даже, может быть, последний наш с тобой разговор, последняя встреча… Хотя, нет. Не верю. Не хочу верить! Ты должен дойти до Голубой спальни. Ты слышишь меня, Игорь? Во чтобы то не стало, должен! Я буду ожидать там тебя.
- Слушаю и повинуюсь, Моя Королева. – тихо отвечаю я, успокаивающе проводя рукою по волнам ее вьющихся волос, - Все будет так, как ты пожелаешь. Разве когда-нибудь было иначе?
Она опускает голову на мое плечо и кожей шеи, я чувствую, что глаза ее мокры…
- Ну, что ты, что ты… Ты же знаешь, если я что-то говорю – то я делаю.
- Да, я знаю, ты сделаешь все, что только возможно…
- И даже невозможное, Моя Королева. - решительно перебиваю я Риту, - Потому что я люблю тебя, а Любовь – великая сила.
- Я верю, но тебе будут мешать… Тебя обязательно попытаются остановить. Они будут стараться убить тебя.
- Успокойся, родная, не впервой. Прорвемся.
- Но ты должен знать, что если ты погибнешь – умру и я.
- Я знаю об этом. И это, всего лишь означает, что я не погибну. Я помню – наши судьбы связаны неразрывно.
Я еще раз, успокаивающе поцеловал ее и предложил:
- Давай-ка, перейдем к делу. Итак, что ты имеешь мне сказать?.. Только помни, что ты обещала рассказать мне все, на что имеешь право… Я слушаю тебя.
Глубоко вздохнув, Маргарита начала свой рассказ:
- Скажу сразу, в этом деле, помимо прочего, существуют и…меркантильные интересы двух…групп людей, к одной из которых, принадлежу и я. Это ты должен знать. Ну а там, где имеет место быть корысть, всегда появляется Зло… Это и есть - пресловутая Третья Сила. Но, дело и в том, на что пойдут, полученные в случае успеха предприятия…средства. Клянусь тебе, они будут направлены на благое дело. Но все же это не главное. Я бы не взялась за выполнение этой Миссии, хотя она и сулит мне лично, значительные выгоды, если бы в данном случае, не имелась возможность восстановить утраченную частицу одного из проявлений Высшей Справедливости… Ты спросишь, что я под этим понимаю?.. Отвечу – Любовь. Обычную человеческую любовь. И, именно, здесь, проявляется мой основной, кровный интерес…
Одну, из групп устраивает сложившееся положение вещей и она не желает что-либо менять. И в этом, им будут содействовать ставшие на их сторону Силы Зла. А интерес, проявленный ко мне лично, с их стороны, порожден как раз тем фактом, что я осмелилась взять на себя Миссию, которая разрушит свершившееся два столетия назад проявление этого Зла…
Тут, Маргарита приостановила свою речь, еще раз вздохнула, и твердо посмотрев мне в глаза своими уже сухими глазами, продолжила:
- И ты должен знать: даже в случае нашего успеха, Зло не оставит в покое, ни меня, ни тебя – оно не умеет прощать. И это значит, что вся наша оставшаяся жизнь будет посвящена борьбе с ним.
- Когда враг не сдается – его уничтожают. – пробормотал я себе под нос, и уже громко спросил Маргариту, - Ты, что же, считаешь что зло победить невозможно?
- Оно бессмертно, - пожала плечами Маргарита, - так же, как вечен Свет.
- Ох уж эти дуалистические воззрения…- пробормотал я, - Но ты мне вот что скажи, Маргарита, мы ему насыплем перцу на хвост, если провернем намеченное на сегодня?
- О, это – да! – оживилась Рита.
- Ну, так в чем же дело? Не вижу причин для уныния: жизнь – это борьба, как учила нас коммунистическая партия! А сподобится случай, а он, как я понимаю, сподобится, насыплем еще и соли. А мало покажется, намажем ему задницу скипидаром. В общем, жить станет лучше, жить станет веселее. Да и противник, надо сказать, достойный. Короче, меня такая веселуха, устраивает… Что, касаемо твоих личных, как ты говоришь, меркантильных интересов, то предполагаемое повышение твоего материального благосостояния, меня только радует. И если в этом будет и моя заслуга – так тем более! Для тебя, родная, я готов на все.
Маргарита, обнимая, благодарно целует меня, но, слегка отстранив ее, я говорю:
- Но все это, как я понимаю, прелюдии. Твоими объяснениями я вполне удовлетворен, так что, давай, приступим к делу: я жажду услышать твой инструктаж.
Рита сразу посерьезнела.
- Слушай внимательно. Из «бунгало» выйдешь сразу после полуночи. Не медли – это опасно. Буря будет очень сильной. У тебя есть, во что одеться сверху?
- Да. Обо мне позаботились, нашелся добрый человек.
Рита удовлетворенно кивнула.
- Не забудь про свой крестик, он обязательно должен быть на тебе. Под верхнюю одежду, ты должен надеть, все белое. Это обязательно. На пояс, отогнув кольцо, прикрепи трость. В Замок войдешь, через мавританский портал. (Я поморщился.) Зверей не опасайся, я их приструнила. Опасность подстерегает в самом Замке. Двери будут открыты. Как только ты войдешь внутрь, сбрось верхнюю одежду и будь готов ко всему. Ни чему не удивляйся. Ты изменишься. Изменишься не только внешне, но и внутренне. В твоем теле, параллельно с твоим сознанием, возникнет и сознание другого человека. Не бойся этого. Этот человек будет близок тебе по духу. Твои и его цели совпадают. Причем, ты будешь ощущать его мысли и чувства, но он твоего ментального присутствия не заметит. Будь готов к тому, что и убранство Замка, несколько изменится. Пусть этот человек ведет тебя, до тех пор, пока ты не почувствуешь реальную опасность. Он знает о существующей опасности, но степень ее, реально оценить не может. Сколь возможно, корректируй его действия и движения незаметно для него. Я думаю, это будет достаточно легко. Повторяю: вы с ним очень близки по духу, да и в его внешности ты легко обнаружишь свои черты. Но, зеркал следует сторониться – они опасны. Далее действуй по обстановке. В случае крайней опасности, переключай тело полностью на себя. Он этого не заметит. Если вы, все-таки, доберетесь до Голубой спальни, там ты увидишь меня. Но, я буду, примерно, в том же состоянии, что и ты: в моем обличье будут существовать параллельно два сознания: мое и другой женщины, еще более близкой мне, чем твой «напарник». И потому, в отличии от тебя, я буду почти полностью лишена возможности как-то контролировать обстановку. Вся надежда на тебя. Говорить сам, от своего имени, ты имеешь право лишь в случае непосредственного обращения к тебе, как личности, или появления представителя Третьей силы, если таковая, проявит себя в персонифицированном виде… Если же все окончится благополучно и опасность исчезнет, помни: это их ночь…но не забывай и обо мне – я ревнива.
Тут, впервые, за время инструктажа, Маргарита улыбнулась:
- Ну, вот, пожалуй, и все… А, Бог даст – завтра мы будем вместе.
- На все воля Господня. - ответил я, - Ну, что, давай прощаться, Моя Королева… Мне было очень с тобой хорошо… За долгие годы я вновь встретил Любовь… Было бы досадно потерять ее… Так что жди меня. Я обязательно приду.
- Я всегда буду тебя ждать… Как ждет она его… Мы ведь с ней одной крови. И все же, я надеюсь, что наша с тобой «lave story» не будет столь печальной.
- Какая там печаль! – отвечал я, - Обыкновенный курортный роман… Разве что, с элементами готики.
Мы оба рассмеялись, но смех наш был, все-таки, не очень весел…
LIX
…Я проснулся от порывов ветра, сотрясающего, нашу гостиницу. Бросил взгляд на часы – половина двенадцатого. Пора собираться.
Я заснул, под какой-то, дурацкий сериал, но сейчас, экран покрывала лишь серая рябь. И не мудрено: при такой-то погоде… Вполне возможно, что внешняя антенна, на крыше, уже сорвана. Внезапно, экран прояснился, и на нем, возникло лицо моего соперника, по дуэли… Он сидел, по всей видимости, в кресле, одной из зал Замка и спокойно смотрел на меня…
Его внезапное появление на экране, меня не очень-то, удивило. С его-то возможностями… Я так же спокойно смотрел на него, ожидая объяснений причин его телевизионного визита, и, одновременно, старался вспомнить: в какой же из комнат Замка, он находится. Наконец, он усмехнулся и спросил:
- Ну, что же ты не собираешься?.. Тебя уже ждут.
Помедлив, я ответил:
- …А с каких это пор мы на «ты»?
- Ах, оставь! – небрежно взмахнул он рукой, - У нас уже были с тобой, довольно близкие отношения. – он неприязненно кивнул на шрамы на моей груди, - В некотором роде, ты, даже, мой «крестник». Разве этого не достаточно?
- Хорошо. – согласился я, - Но, тогда бы уже, хоть, представился.
Он досадливо поморщился:
- Да какая разница! Ты же знаешь – у меня тысячи имен… Впрочем, если уж без церемоний, именуй меня просто по титулу – Князем.
- Хорошо, Князь. – согласился я, - Так кто же ждет меня?
- Да, хотя бы я, разве этого мало?! Должен же я узнать, чем закончится этот бородатый, двухсотлетний анекдот.
- Почему анекдот? – поинтересовался я.
Князь снисходительно улыбнулся:
- Потому что, во-первых, как тебе преотлично известно, из примечаний к «Онегину», под анекдотом, как раз в те романтические времена, подразумевалась какая-либо история. Во-вторых, скажу тебе по секрету, - он сделал таинственное лицо и перешел на громкий шепот - … Муж уже вернулся из командировки…
Тут он громогласно расхохотался (но, отнюдь, не демоническим хохотом) и продолжил:
- Нет, ты представь себе, какая досада: муж внезапно возвращается из командировки, входит к супруге, а любовника-то и нет! Он - в шкаф: нет любовника, под кровать – нет любовника, не поленился: обошел все балконы – и там нет любовника! Нет, ты представляешь, как он раздосадован?! Да он просто вне себя! Погнал всю дворню обшарить весь парк с факелами и собаками, в такую-то погоду – те, разумеется, тоже ничего не нашли. А почему, спрашивается?.. А потому что, любовник, дрыхнет, видите ли, у телевизора!.. Слушай, у тебя совесть есть? Тебя люди ждут!
- А она ждет?- поинтересовался я.
- А вот она не ждет…- сочувственно вздохнул Князь, - По приезде супруга, послала было, ближнюю служанку, с запиской к тебе, да перехватили ее графские прихвостни, записочку ту изъяли и их сиятельству преподнесли… Но, переживает, конечно… Служанка-то, до сих пор не вернулась: в чулане сидит, запертая… Так что, давай, давай – собирайся: не томи людей, а то там у них уже крыши едут… Да, и твоя-то, может поехать от всех этих чудес.
- … А тебе-то, какой интерес предупреждать меня?
Усмехнувшись, он пожал плечами:
- Ну, скажем, участь твоя, мне не совсем безразлична… Как я уже говорил – ты мне симпатичен. А твоя работа предыдущей ночью – просто достойна восхищения! Такие люди мне нужны. Хотя… - он опять неприязненно покосился на шрам, - а, впрочем, какая разница?.. Исход-то один. Кисмет!
В этот момент, на улице раздался такой грохот от очередного удара ветра, что я невольно вздрогнул и зажмурился. Когда я открыл глаза, на экране телевизора опять была только серая рябь. Я взглянул на часы – они шли, и на них, по-прежнему, было половина двенадцатого. Я невольно встряхнул головой… Приснилось мне, что ли, все это?.. Так, действительно, недолго и крыше поехать…
Но, как бы то ни было, пора было собираться. Надев крестик, я переоделся в белые джинсы и толстовку. Примерил ботфорты: они были пошиты как на меня, и в самый раз, для такой погоды. Отогнув кольцо на трости, прикрепил ее, к имеющемуся, на ремне, карабину. Надев башлык, закинул его длинные концы за спину, и, наконец, накинул бурку. Она, действительно, оказалась очень легкой. Не удержавшись, посмотрел на себя в зеркало: как есть - натуральный абрек!
Как только обе стрелки соединились на двенадцати, я вышел из «бунгало»… На улице творилось нечто невообразимое! Сколько я мог разглядеть, в царящей вокруг, кромешной тьме, ветер гнал огромные валы, разбивавшиеся о прибрежные скалы, и потоки морской воды докатывались почти до самой гостиницы. Деревья, со страшным скрипом, угрожающе раскачивались. Штормовые порывы, вкупе, с тропическим ливнем и ледяной крупой, секли листья и срывали целые ветви. По улице струились настоящие реки воды, сбегавшие навстречу волнам…
Надвинув поглубже башлык на лицо, я начал продвигаться вперед, преодолевая, бьющие навстречу, порывы ветра… Не успел я пройти и десяток шагов, как за спиной раздался оглушительный треск. Я оглянулся и увидел зрелище, которое, наверно, не забуду никогда в жизни: мощный порыв, буквально, оторвал одну половину двускатной крыши «бунгало», и она, как гигантский воздушный змей, упорхнула куда-то, в сторону моря… Сквозь штормовой грохот я услышал женский визг и приглушенные крики мужчин. Чуть погодя, вторая половина крыши, как раз над моей комнатой, со скрипом обрушилась внутрь здания. Визг и крики усилились… «А крыша все-таки поехала…» - мелькнула в голове. К счастью, с моей стороны здания, верхние номера сейчас были свободны, а вот тем, кто остался без крыши, предстоит веселая ночка. В любом случае, дороги назад для меня уже не было. Меня несколько согрела мысль, что все мои вещи уже были упакованы в сумку: останется только забрать их завтра… Если, конечно, у меня будет это «завтра».
«Однако, как хорошо иногда следовать инструкциям». - подумал я, и решительно развернувшись, двинулся к Замку.
Ох, как же мне не понравился ночной парк, в такую погоду! Вода, лившаяся вниз по аллеям, порой достигала коленей, и если бы не ботфорты, мне пришлось бы весьма туго. Бурка, тоже, великолепно спасала меня от ливня, града и падающих и летящих веток. Я шел, низко опустив голову, стараясь уберечь глаза, от бьющей порывами, ледяной крупы. Я почти ничего не видел, и ориентиром для меня служили, светящиеся желтизной, окна Замка. Несколько раз я слышал, как позади меня и на соседних аллеях, со скрежетом и треском, гулко обрушивались деревья. Это, невольно, заставляло меня ускорять шаг…
А, вот, наконец, и «спасительные» стены Замка, где с нетерпением, как я слышал, ждут меня добрые люди, вооружившиеся уже, наверно, всяким железным антиквариатом… А, может быть, все не так уж и плохо?.. Да, и кому какое дело до странствующего офицера, да еще без подорожной по казенной надобности?.. Нет, есть дело до меня, хотя бы, одному человеку в этом доме! Он ждет меня и ждет моей помощи. И потому, я и иду сюда, чтобы разобраться со всеми делами и решить все наболевшие вопросы. И решать я их буду, хирургически – только хирургически!
Пройдя вдоль фасада, я подхожу к мавританскому порталу. По мере моего приближения, медленно загораются красным огнем, глаза у просыпающихся каменных кошек. Сначала, у нижней пары, затем, у средней, и, наконец, у верхней… Но, помня обещание Риты, я не обращая внимания, продолжаю идти вперед… и пламя их глаз медленно гаснет, как только я начинаю подниматься по лестнице. Мне почудилось, как будто у одной из кошек, нижней слева, с приклеенным ухом, шевельнулся из стороны в сторону кончик хвоста… Не забыла, значит. Ну, да ладно. Передо мной массивные, обитые изукрашенной бронзой, двери… Пора! Там, за этой дверью, меня наверняка поджидают…Великие Подвиги и Увлекательные Приключения!
Берусь, за бронзовую ручку и осторожно, тяну дверь, на себя… Она не заперта, как и было обещано. Вдохнув воздух, как перед прыжком в воду, делаю шаг, и…
LX
-…дверь, с металлическим лязгом, захлопывается за мной… Помещение, в котором я оказался, раньше, без сомнения, называли сенями. Впереди, в свете, мерцающего тусклым фитилем, стоявшего в углу старинного фонаря, виднелись еще три ступени, ведущие к следующей двери, за которой, видимо, уже начинались покои. В другом углу прихожей, опершись, на еще более старинный протазан и привалившись к стене, стоял человек, на взгляд современного человека, довольно странно одетый. На нем были огромные валенки, из которых выглядывали белые чулки и расстегнутый нагольный тулуп, надетый поверх лакейской ливреи. На звук, закрывающейся двери, он никак не отреагировал. Из его открытого рта, доносился мощнейший из храпов, которые, я, когда-либо, слышал: он спал. Причина, столь крепкого сна, выяснилась, как только я подошел к нему поближе: крепкий сивушный запах и, стоявшая, у его ног, объемистая бутыль, решительно отметали всякие сомнения – он был мертвецки пьян. Будить, столь бдительного стража, было бесполезно, и я понял, что мне придется войти в покои, без предварительного доклада. Помня, наставления Маргариты, я сбросил бурку прямо на пол, размотал и отправил туда же следом, башлык. Когда, поднявшись по ступеням, я правой рукой начал открывать тяжелую дверь, а левой, инстинктивно, взялся за трость, желая ее придержать, то внезапно понял, что это уже не трость, а ножны какого-то эспадрона… Решительно распахнув дверь, я вошел в ярко освещенный холл…
…Холл был совершенно безлюден. По привычке, я хотел, было, подойти к высокому венецианскому зеркалу, с тем, чтобы поправить волосы, но что-то удержало меня и я решил полюбоваться на себя издали. Передо мной, все еще стоял поручик лейб-гвардии Кавалергардского полка Его Императорского Величества - Олег Урусов, 25 лет от роду - в полном парадном мундире, разве что без кирасы и каски…Увы, в последний раз я вижу себя в этом обличье. Скоро придется сменить это великолепие на черный армейский сюртук с номерными пуговицами, а кавалергардский палаш, на казачью или горскую шашку. Ибо, именным Указом Его Императорского Величества переведен из гвардии в Действующую армию на Кавказе, без положенного повышения в чине, за недостойный гвардейского офицера проступок, сиречь, дуэль… А, не дале, как вчера, приказом Наместника, переведен из его Ставки в Тифлисе, в расположенную в Чечне, крепость Грозную, в 14 егерский полк. Ну, да Бог с ними, с чинами: пара крестов, а там глядишь, Государь, сменит гнев на милость и снова в Петербург! Да и родня, Бог даст, поспособствует… Единственно, что гложет мое сердце сейчас, так это расставание с Марго… Сегодня, мое последнее свидание с ней…Даст ли Бог еще свидеться?.. На войне – как на войне: все может статься…Судьба ее меня более беспокоит, нежели, моя собственная. Что смерть? Наш полк, даром, что гвардейский, по традиции, всегда бросали в самое горячее дело. И, не мало, кавалергардских касок украшают собой фамильные склепы… Да и в егерях, в крепости стоять не придется: не то род войск. Известно – дело солдатское!. .Марго… После этих глупых сплетен, его высокопревосходительство, изрядно осерчал. Знать бы кто распускает, я бы его ужо.. Ну, да ладно… Как следствие, мне сначала было недвусмысленно отказано от дома, а вот теперь – этот перевод. Мне-то, как с гуся – вода, а вот каково ей? Не обошелся ли он с ней слишком сурово? Явных поводов, мы то, не дали… А слухи – что слухи?.. Но, Бог, в неизбывной милости своей, дал нам время для прощания – его сиятельство в инспекторской поездке по крепостям, и ранее третьего дня, ждать не велел. Так что, завтра, на рассвете - в путь, к месту назначения, но сегодняшняя ночь - наша!..
Оправив-таки, свою густую шевелюру, вкупе с бакенбардами, иду по анфиладе пустынных покоев. Дворня, без хозяина, дрыхнет без задних ног, а сторож-то – эка нализался! Все к лучшему…Эх, Марго! Кабы, не государева служба, да пустые карманы, увез бы я тебя из этой золотой клетки! А может, пресечь кордон, да и в Париж, с желанной?.. Нет, пустое… Я русский дворянин и присягал на верность - Государю и Отечеству. Что я там буду делать? И на какие доходы содержать мою золотую пташку? Кроме титула, да ветхих столбцов, за душой у меня ничего нет. Кроме, как служить, я более ничему не обучен. А образование, полученное в Пажеском корпусе, может дать мне лишь место учителя французского языка, да модных танцев, у тамошних нуворишей, желающих пробиться в высший свет. Да и время военное: отставки государь не примет… Да, что я все о плохом! Впереди, в Голубой спальне, ждет меня моя Маргарита! Стоит ли омрачать, может быть, последнее свидание, пустыми надеждами?
Вот и зимний сад, кажущийся огромным, из-за зеркал, которыми сплошь покрыты его стены (очередная причуда графа). Сколько раз, скрываясь в его буйных тропических зарослях, на скамье, возле фонтана, который, своим неумолчным журчаньем приглушает все звуки, мы с Марго предавались невинным ласкам!..
Но что это?! В дальнем конце залы, я вижу приближающегося ко мне человека с обнаженной саблей в руке. Неожиданно для себя, я делаю оборот кругом, и вот он уже, опять, передо мной! Проклятые зеркала! Что за чертовщина?! Это же…
Передо мной стоит, саркастически улыбаясь и поигрывая узкой кавказской шашкой, сухощавый загорелый господин, лет сорока пяти. Одет он, почти по-домашнему: в свободного кроя белую рубашку с открытым воротом и широкими буфами рукавов. Принадлежность к воинскому сословию, выдают генеральские позументы на лампасах лосин. Приспущенные ботфорты на ногах, покрыты каплями грязи. По всему видно, что он только с дороги, и за заботами, не успел, толком, переодеться… Он удивленно приподнимает брови:
- …Господин Урусов?.. Чем имею честь быть обязанным, для столь позднего визита? Сколь, я помню, Вам было, недвусмысленно рекомендовано забыть дорогу к моему дому… Может быть, служебная нужда, привела Вас сюда? Так, извольте, доложить по форме. Я слушаю Вас, поручик.
- …Ни как нет, Ваше высокопревосходительство! Я, здесь, по сугубо личному делу.
- Вот как? – вновь, удивленно вздел в гору брови, всесильный Наместник (а это, несомненно, был он), - Извольте объясниться, князь. Какое такое личное дело, может быть у Вас, в моем доме, в мое отсутствие? Вы же не будете отрицать, то, что Вы знали, что я ныне в отъезде?
-… Нет, не буду. Извольте, я объяснюсь. Вчера, Вашим приказом я переведен из штаба Наместничества в 14 егерский полк, в крепость Грозную. Выписаны уже все подорожные, и завтра утром, с оказией, я отправляюсь на место нового назначения. Но, несмотря, на Ваш отказ от дома, я не мог уехать, не попрощавшись с Маргаритой Сергевной.
Некоторое время граф задумчиво ходил из стороны в сторону по зале, небрежно покачивая шашкой. Затем резко остановился передо мной.
- Значит, последнее свидание… Признаться, я не хотел верить слухам, но вижу, что они подтвердились… Ну, что ж, дело мне вполне ясно и Маргарита Сергеевна, за нанесенное мне бесчестие, будет примерно наказана…
- Но…
- Помолчите молодой человек! – властно перебил граф, - Вас уже не должна волновать участь Маргариты Сергеевны – это уж, дело решенное. Вас, теперь, должна волновать Ваша собственная судьба!
- Ваше сиятельство! Я весь к Вашим услугам. И готов принять любые условия.
- Не почину, поручик! Не по чину - Вам драться со мной!.. Что же мне с вами делать?.. Кликнуть, что ли дворню, да затравить Вас, псами?.. Или еще проще: бросить Вас в каземат под Замком, да и забыть. Искать-то никто не будет – уехал с утра поручик по месту назначения, да и сгинул! Кого этим сейчас удивишь – война.
- Граф, то, что Вы собираетесь сделать – это бесчестно! Я буду защищаться.
- Вам, который пробрался в мой дом, как тать ночной, Вам ли говорить о чести?! – повысил голос Наместник, - Вам, поправшему мою честь и честь моей семьи?!
Я обнажил тяжелый палаш и деловито взвесил его на руке, ища центр тяжести. Чертовски неудобная штука. К тому же, палаш, не был отведен (что поделаешь – парадное оружие!). Может им и хорошо, прошибать, на полном скаку, доспех, или, скажем, рубить свиные туши, но, для фехтования он мало пригоден. Вывод: против кавказской шашки графа, видимо, в должной мере ею владеющего – придется туго.
С интересом, наблюдая за моими манипуляциями, граф промолвил уже спокойно:
- А, пожалуй, поручик, Вы правы. Даже, с этой железякой, Вы натворите бед, покуда, Ва0с скрутят: людей моих покромсаете, а паче (что еще хуже) собак покалечите… Так что, я принимаю Ваше предложение. Решим все по-домашнему, без чинов. Обойдемся без секундантов. А то, как, узнают, что генерал-аншеф, Наместник края: на дуэли с поручиком дрался – позору не оберешься. Да и Государь не одобрит… А, до первопричины дойдут – совсем нехорошо. Так что, выпускать Вас живым из дома - мне резона нет. Что, до оружия, то я свое уже выбрал, а вы останетесь при своем… Ну, да ладно, час уже поздний, начнем если, не возражаете. А то, у меня еще к Маргарите Сергеевне разговор имеется…
- Я к вашим услугам, граф! – сказал Олег Урусов и принял классическую стойку, то есть стал боком, ноги на одной линии, переднее колено чуть согнуто, клинок вытянут вперед и чуть вверх, левая рука за спиной. Я немедленно внес коррекции: отставил левую ногу на ширину локтя в сторону, чуть развернул корпус навстречу и свободно опустил тяжелый клинок вниз.
Граф, с некоторым изумлением, наблюдал за моими манипуляциями. Затем, встал в стойку, напоминающую мою, только еще шире. Развернул корпус мне навстречу, и клинок занес, как для рубящего удара (видимо, на Востоке, его, кое-чему, научили)…
Поединок начался…
LXI
-…совершенно неожиданно для меня, первым атаковал Олег. Из той непривычной стойки, в которую я его поставил, он, вытянув свой длинный клинок, стремительно ринулся вперед, желая, видимо, насадить противника на острие, как бабочку. Со стороны, это напоминало атаку Гамлета на Клавдия, с той лишь разницей, что противник не сидел, развалившись в кресле, а собирался активно противодействовать нападению. Ну, что ж, отчаянные бессмысленные атаки, это вполне в традициях кавалергардов: Олег летел прямо под рубящий удар, а вместе с ним, естественно, и я. Единственно, что я смог сделать в этой ситуации, так это споткнуться, зацепившись за собственную ногу, и падая, перейти в кувырок через правое плечо. Шашка со свистом рассекла воздух и, одновременно, подошва моего ботфорта вошла в грудь графа. Раздался металлический звон, подковки ботфорта соприкоснулись с металлом. Несомненно, под рубаху графа, была поддета еще одна – кольчужная. Ай, да граф! Он основательно подготовился к поединку. Разумеется, из кувырка, я сразу вышел в обратную стойку, а граф, сбитый ударом ботфорта, оказался у моих ног. Тут бы, и добить мерзавца, но вместо этого, естественного, на мой взгляд, завершения, Олег, склонился над ним, подавая руку, со словами:
- Простите, ваше сиятельство…Эко, я, право, неловкий.
- Да, уж…- раздраженно пробормотал граф, и, оттолкнув протянутую руку, неожиданно легко поднялся на ноги, - Продолжим…
Проведя серию классических выпадов в стиле итальянской школы (этот момент, мысленно, отметил Олег), граф начал теснить его к зеркальной стене зимнего сада. Олег умело парировал атаки, но перехватить инициативу ему явно не удавалось. Наконец, отчаявшись, он предпринял еще одну безумную атаку, стараясь, рубящим, на этот раз, ударом, поразить графа в незащищенную голову. Олег грудью шел на колющий удар шашки и только сделанный мной разворот корпуса не дал ему нанизаться на острие. Граф легко ушел от рубящего удара в сторону и результатом отчаянного демарша Олега, стал пропоротый, как лезвием бритвы, кавалергардский колет. Часть его откинулась на манер русской косоворотки, обнажив, чудом, не задетую грудь.
Граф готов был продолжить поединок, но взгляд его остановился на моей обнаженной груди и он резко побледнел…
- Что с Вами, граф? Меня, к счастью, даже не задело. Только колет испорчен… Так мне, сей мундир, боле не носить - хоть так, хоть эдак! Я готов продолжить…
Граф перевел взгляд со шрама на моей груди на мое лицо и тихо спросил:
- Так, Вы - …Избранный?
На этот раз, ответил я сам:
- Увы, граф. И это - моя первая Миссия.
Лицо графа ожесточилось:
- Ну, что ж, тем хуже для Вас. Я постараюсь, чтобы она оказалась безуспешной и последней.
- Иншалла.- отвечал я, и вдруг почувствовал, как клинок в моей руке стал легче и заметил, промелькнувшее вдоль его лезвия, зеленое сияние. Внешне же, он продолжал оставаться все тем же, неуклюжим палашом…
Раз уж я обнаружил свое присутствие словом, пора было переходить и к делу, а потому я решительно подавил ментальное поле Олега и полностью включился в поединок.
На этот раз, я действовал совершенно иначе, чем в предыдущем поединке, так как, к моему боевому опыту «рукопашника», присоединился немалый арсенал фехтовальных приемов, известных Олегу. Инициатива полностью перешла в мои руки, и уже я, теснил противника к середине залы. Граф, не теряя хладнокровия, отражал мои атаки, и продолжал медленно отступать к противоположенной зеркальной стене. Внезапно, перейдя в контратаку, он обрушил на меня сильнейший рубящий удар сверху и… его шашка, парированная лезвием моего клинка, почти у самой гарды, разлетелась на две части… И, опять, я не смог нанести завершающий удар: меня остановила прорвавшаяся ментальная сущность Олега.
Граф, меж тем, отбросив бесполезный обломок, внезапно шагнул в сторону и скрылся за одной, из стоящих рядом, мраморных статуй… Осторожно заглянув за нее, я там никого не обнаружил. Повел глазами по зале: графа нигде не было видно. Впрочем, в зарослях сада было, где скрыться…
- Ваше сиятельство, где Вы?! Полно ребячиться. Возьмите новое оружие и продолжим!
- Я здесь. - внезапно раздался голос графа, - И, с удовольствием, воспользуюсь Вашим любезным приглашением…
И тут, я увидел графа: он вышел из-за той же статуи и приблизился ко мне, но руки его были пусты… Неожиданно легко, он изогнулся, и ловким движением левой руки, извлек из-за голенища ботфорта, горский кинжал. В моей голове промелькнули одновременно две мысли: одна Олега – «Кинжал против палаша – не оружие…», и вторая, как воспоминание – «…зеркал следует сторониться – они опасны». Ни секунды более не размышляя, я провернул клинок на «обратный хват» и с коротким шагом нанес резкий удар назад и вверх…
Не оборачиваясь, я увидел, как лезвие почти наполовину ушло в грудь графа… Кинжал выпал из его рук, но он был еще жив. Ментальность Олега, попыталась, было, вмешаться, но я, твердо держа клинок, резко сделал поворот кругом, через правое плечо и лезвие, рассекая грудь графа слева направо, легко вышло из его левого бока. Когда граф падал к моим ногам, он был уже мертв… Я наклонился к нему: и плоть и кольчужные кольца, лезвие рассекло, как масло… Аккуратно обтерев клинок о рубашку графа, я вложил его в ножны.
Поединок был закончен. Но, впереди меня ждала Маргарита.
LXII
-…Меня ждет Маргарита. Поединок закончен. Однако, старый каналья пытался использовать систему зеркал в зимнем саду. В результате искусно устроенной оптической иллюзии, я чуть было не отправился на тот свет, с кинжалом между лопаток…Каков подлец! Да ладно – о мертвых либо хорошо, либо ничего… Это был самый странный поединок в моей жизни. Сначала я, как кадет-первогодок, старался проткнуть графа, явно подставляясь под рубящий удар (как будто, черт меня толкнул в эту нелепую атаку!). В результате, я на ровном месте запутываюсь в своих собственных ногах и падаю, невольно сбивая с ног графа. Благо, навыкам падения нас обучали на курсах вольтижировки, в Пажеском, и я вышел из падения прямо в позицию. Какое усилие воли мне пришлось приложить, чтобы, не прикончить негодяя, распростертого, у моих ног! Затем, меня снова понесло в безумную атаку, словно кто-то толкал меня в спину, с тем, чтобы я напоролся на подставленную шашку графа. Результат – испорченный колет (что скажет Маргарита, увидев меня в таком виде?) . Затем, этот странный разговор с графом… О какой избранности он спрашивал он меня?.. О том, что, Маргарита избрала меня своим амантом?.. И, почему я ответил о какой-то первой миссии? Ничего не понимаю! В голове все путается… Может я хотел сказать, что Маргарита моя первая пассия (хотя, какая , к черту первая?) сиречь, любовь?.. Когда он сказал, что она будет последней, я хотел ответить, что на все воля Господня, но почему-то сказал это по-татарски… Однако, любо-дорого, как я фехтовал после этого! А его расколовшаяся шашка? А еще говорят, что палаш становится церемониальным оружием! Это настоящее оружие - достойное мужчины, рыцаря. Доказательством тому, и последний удар, прошедший сквозь кольчугу и плоть, как сквозь масло! Перед тем, я, однако, вновь поблагородничал, но он преподнес мне достойный урок, едва не стоивший мне жизни. Как до меня дошло, что противник позади меня, а я пялюсь на зеркальное отражение?! Это было как озарение! Поистине, Господь сегодня на моей стороне!.. А, вот, что будет завтра?.. Дуэль без свидетелей – убийство первой степени, при отягчающих обстоятельствах… Вечная каторга… Но завтра – будет завтра. А сегодня – меня ждет Маргарита…
Так думал молодой повеса, идя по анфиладе комнат к «предмету своей страсти». Но вот уже и Голубая спальня… Портрета на стене еще нет, но «оригинал» живописно возлегал на голубых простынях, в том же платье, что и на портрете и с бирюзой на шее и в ушах, но рядом, с ней стоял какой-то мужчина… Позвольте, да это же, его сиятельство – живое и невредимое! И, в руках его - два хрустальных бокала, с красным, как кровь, вином, один из которых, он уже подает Маргарите. Поручик, при виде ожившего покойника, попытался, было, упасть в обморок, но, некоторым образом, это его состояние, буквально развязало мне руки. Выхватив клинок из ножен, я сделал гигантский прыжок, и снес одним ударом оба бокала из рук графа. Красное вино обагрило его рубашку, так же, как и ранее, кровь… Маргарита, запоздало взвизгнула, а я направил острие к горлу незадачливого отравителя… Прежде чем я успел что-либо сказать или сделать, черты лица графа и его одежда неуловимо изменились: передо мной стоял мой старый знакомец, имеющий тысячи имен, но милостиво разрешивший именовать себя Князем…
Он слегка отстранился от клинка и миролюбиво произнес:
- Ну, полно, полно… Не будете же Вы тыкать этой железякой в безоружного?.. И не я пытался отравить Вашу возлюбленную, а всего лишь, ныне покойный… Просто я немного сместил рамки времени. Я, вообще, редко делаю что-либо сам. Разве что, в особых случаях, как, например, с Вами… Ничего личного, как говорится. Просто каждый делает свое дело. А тут, если хотите, было дело принципа… Ну, что ж, на этот раз - не получилось…Да и ладно! – он виновато развел руками, - В первый раз, что ли?.. В следующий раз, придумаем что-либо более оригинальное… А за сим, разрешите откланяться. С Вами, крестничек, мы еще обязательно свидимся… Как и с Вами, моя милая диссиденточка. Вам же, господин Урусов, по всему, в ближайшем будущем, предстоят дальняя дорога и казенный дом… А пока, приятного вам всем времяпрепровождения… де-кварто! Оревуар! – он громко расхохотался и двинулся по анфиладе, мелодично напевая себе под нос: «Дин-дон, дин-дон. Слышен звон кандальный…». Затем, шаги и звуки, издаваемые им, окончательно растворились в ночной тишине…
Тут, нервная система бедного поручика не выдержала всех этих метаморфоз, и он грохнулся в обморок, увлекая за собой, естественно, и меня…
Очнулся он от легких пощечин, которые щедро отвешивала неведомо как сохранившая присутствие духа, Маргарита:
- Олег! Милый! Что с тобой? Ты ранен?!
- Марго?.. Успокойся, я не ранен… Просто порван колет…Со мной уже все в порядке… Так, легкое головокружение. – сказал он, поднимаясь с пола.
- Милый, приляг на кровать… Хочешь я дам тебе соли? Олег, я ничего не понимаю! Кто был этот странно одетый человек?.. И куда подевался мой муж?.. Я посылала к тебе служанку, с тем, чтобы ты отменил визит. Граф так неожиданно возвратился из поездки и довел меня до истерик, своими подозрениями… Он искал тебя здесь, но, естественно, никого не нашел. Когда ты так неожиданно появился, мы уже было почти пришли к примирению. В знак его он предложил выпить бургундского…
- В бокалах был яд. – сказал я, - Не спрашивай меня, откуда я это знаю. – добавил Олег, - Но я уверен в этом. Я чувствовал это…
- Но где граф? И кто был этот человек?
- Человека, принявшего обличье графа и пытавшегося отравить тебя, вряд ли, можно назвать человеком… Скорее всего, это какое-то дьявольское отродье…Что касаемо графа… то он мертв.
- Как …мертв? – Маргарита смертельно побледнела.
- …Он ждал меня… И, у нас была дуэль в зимнем саду…Разрезанный колет – это след от его шашки…
- Господи, он мог убить тебя! – Маргарита всплеснула руками.
-…Да. Во время поединка, Господь трижды оберегал меня от, казалось бы, неминуемой смерти… В последний раз, он спас меня от предательского удара в спину. Я вынужден был защищаться и…
- …Боже, что же теперь будет? – в отчаянии, Маргарита ломала тонкие пальцы.
- Успокойся родная! – Олег (или я, не знаю, кто точно) нежно поцеловал ее в висок.- Главное, мы оба живы… А завтра… я сдамся властям. Потом суд, Сибирь, каторга… Но, это все потом, завтра… А сегодня я хочу любить тебя… Сегодня наша ночь…
- Олег! – Маргарита нежно прижалась к нему, - Я хочу чтобы ты знал: куда бы, не забросила тебя Судьба, я не покину тебя… Я буду с тобою рядом.
- Спасибо, любимая! Но, все это потом, завтра… А сейчас, я хочу быть с тобой…Может быть, в последний раз…
LXIII
Скажу сразу: «квартета» не получилось. Любовь – это дело двоих: все, что больше числом, можно назвать как угодно, только не этим словом. И если, то, что происходит с числом людей, большим чем двое, опосредованно, как-то и можно связать с Любовью, то эта связь, примерно такого же характера, как если бы это понятие сопоставлялось с онанизмом.
Их было двое, и они любили друг друга, так же, как мы с Маргаритой. Если б можно было просто встать и уйти – я бы тотчас так и поступил. Ибо, это была - их Любовь. Но, к сожалению, это было невозможно: мое сознание было накрепко связано с сознанием Олега и нашим общим телом. Видимо, так же, дело обстояло и с Маргаритой. Хотя, скорее всего, узы, связующие ее, были еще прочнее – ибо они были кровными.
Единственное, что мне оставалось, так это, как можно более самоустраниться, с тем, чтобы все шло своим естественным ходом. Но и это не получилось у меня. Я - никак не мог оставаться бесстрастным наблюдателем: ведь то, что, происходило со мной, отнюдь, не было просмотром фильма эротического содержания. Да и как могло быть иначе – передо мной была Маргарита! Пусть она была одета в старинное платье, пусть у нее была иная, непривычная для меня прическа, пусть она называла меня Олегом, но – это была она! Это было ее, такое знакомое мне, тело, это были ее руки, обнимающие меня, это были ее бездонные глаза, хранящие множество тайн, кроме одной – ее Любви ко мне. Я не в силах был отказаться от всего этого!
Я все еще искал выход, а ее руки уже ласкали меня, ее губы искали мои губы… И я сделал то, что должен был сделать, в этой ситуации – я потерял себя, я полностью растворился в сознании Олега, меня не стало…
Нужны ль слова?.. Да, видимо, нужны. Но для того, чтоб, только звуки эти, ласкали слух прелестницы моей. Все остальное скажет тело, право - оно красноречивее меня. Как многое сказать умеют руки! Будь даже ты - бездарным музыкантом, владея столь прекрасным инструментом, как будто, вышедшим, из под резца Амати, касаясь струн души ее небесной – любой создаст мелодию Любви! Я – не любой. Мои, привыкли руки, к изгибам деки этой бесподобной, и, покоряясь только этим пальцам, ты обретаешь пламенный настрой.
Как много могут губы эти! Они, ведь путешествовали долго, по долам и горам страны чудесной, известной мне, под именем Марго. Известны им все тайные тропинки, ведущие, к душе твоей прекрасной…
Холодный мрамор тела твоего, освобожденный от одежд ненужных, я оживлю чредою поцелуев, и рук моих, прикосновений страстных. Согрею я своим горячим телом – твое, и вот уж между нами, как искра, пролетела огневая! И ты, еще безвольная недавно, лежащая с закрытыми глазами, вдруг оживаешь, как принцесса в сказке и жадно ищешь новых поцелуев, и руки твои нежные порхают, мое, лаская, пламенное тело…И я, ловя твои шальные губы, впиваюсь в них столь долгим поцелуем, что голова кружится начинает, как от бокала полного «Аи»…
Ловлю губами перси… и бутоны, казалось, наливались страстной негой, настолько, что еще б, еще б, немного - и розами раскрылись бы они!
Губами я твои ласкаю бедра, и вижу, как «венерин бугорок», беззвучным сотрясается вулканом, и створки приоткрыла уж ракушка, где жемчуг наслаждения мы ищем… Пришла пора нам воедино слиться…И вновь твои ловлю губами перси и вновь впиваюсь в губы поцелуем… Но корень мой, уж ищет в поле лунки, что б прорости и дать цветы блаженства..... Но путник мой, от страсти уж усталый, убежища в волшебном гроте ищет. И вот уже, заботливо, хозяйка своею ручкой, корешок сажает. Приют находит в узком гроте странник, направленный перстами нимфы милой…
Слились мы воедино, но известно, что счастье постигаешь лишь в движенье, и медленно начав его, спешим мы, разъединяться вновь соединяясь. И сладки нам короткие свиданья и радостны короткие разлуки!
И близится уж миг, когда в порыве, мятежной, неостановимой страсти, взорвется мир Фейрверком Наслажденья! И истечет Источник Сладострастья… И долго еще будут сотрясаться, тела, от затихающих конвульсий…И Мир умрет… чтоб вновь опять воскреснуть, вернув нам вновь, объятия Любви…
Ну, что ж, как поэт, я еще не умер, но как гражданин, я уже безусловно, мертв… Как я там писал, сидючи, в последний раз на гауптфахте – «Сломана шпага над головой, сорваны с плеч эполеты…». Как чувствовал…Но, тогда обошлось, а теперь уж нет… Бедная Марго! Каково то ей придется… Сколько всего обрушится на ее бедную головку – смерть мужа, злые языки… Самое печальное в том, что я буду бессилен помочь ей в чем-либо. Последняя ночь нашей Любви… Сколько мы с ней не увидимся?.. Месяц, год, десять лет… или никогда? Какая безысходность в этом слове – Никогда…Надо будет отговорить ее от этой безумной идеи – ехать за мной в Сибирь. У меня нет будущего… Но, что там, за шаловливая ручка, призывающая меня к любви?.. Маргарита…Единственно, о чем я жалею, так это, о предстоящем расставании с ней… Но она права – эта ночь наша. И надо спешить любить друг друга. Прочь - печальные мысли, и да здравствует Любовь!
И они любили друг друга, всю ночь, страстно и нежно – как в последний раз. И вместе с Олегом, и я любил свою Маргариту. И мое сердце, тоже говорило мне о скором предстоящем расставании с ней… Но это будет завтра… А сегодня… Прочь - печальные мысли, и да здравствует Любовь!
… Неожиданно пропели петухи: один раз…, другой…, третий.
В комнате, что-то неуловимо изменилось… На стене возникла портретная рамка. Легкая тень отделилась от Маргариты, и, обернувшись, указала на стоящее у изголовья кровати, небольшое бюро. Грустно улыбнулась на прощанье, и замерла в рамке портрета…
- Вот и все. – сказала Маргарита, в глазах ее стояли слезы, - Мы сделали, для них для всех – все что могли… Тени моих пращуров больше не будут появляться в стенах Замка… И, надеюсь, что их души, наконец-таки, обретут покой.
Рита поднялась с голубых простыней, подошла к бюро и повернула какой-то бронзовый завиток, на верхней крышке. С мелодичным звоном, с боку выдвинулся небольшой ящик. Достав из него толстый свиток каких-то бумаг, с цветными и висящими, на витых шнурах, сургучными печатями, она повертела его в руках, вздохнула, и присев на кровать, передала его мне.
Я так же повертел его в руках и спросил:
- И из-за этого все затевалось?..
Она вздохнула:
- Да. И из-за этого тоже.
Помолчав, она сказала:
- Ну, что, пойдем ко мне. Пришла моя очередь отрабатывать свою часть контракта.
Я с удивлением спросил ее:
- А разве ты не устала?
- С чего бы это? – удивилась она, - А разве я что-нибудь делала?
Прислушавшись к себе, я понял, что, несмотря, на бессонную ночь, я тоже, не ощущаю ни капли усталости. Я чувствовал себя, бодрым и полным энергии, как после хорошего сна. Более того, я почувствовал, что немедленно, сейчас, жутко хочу Маргариту.
Быстро одевшись, и захватив свою трость, я в последний раз обвел взглядом Голубую спальню. Женщина на портрете, по-прежнему, грустно улыбалась, но ее глаза, как мне на этот раз показалось, уже небыли исполнены безысходного страдания… Посмотрев на голубые простыни, чудесным образом (стараниями Риты) приобретшие свой первоначальный вид, я сказал:
- А, все-таки, на тех «голубых простынях», в «бунгало» - было гораздо лучше!
- Еще бы. – задрав точеный носик, ответила Маргарита…
ЭПИЛОГ
LXIV
Пол дня, мы провалялись в постели, занимаясь любовью с такой силой, так, как это было бы, в последний раз. В сущности, это и было в последний раз, по крайней мере, как я надеялся - в ближайшее время. Отпуск мой заканчивался, и завтра утром, поездом, я должен был уехать в Ростов. Рита еще не знала об этом, хотя, кто знает – с ее способностью читать мои мысли… Во всяком случае, я старался не думать об этом…
В одном из кратких перерывов, когда мы лежали, взявшись за руки, она спросила:
- О чем ты думаешь сейчас?
- …Об этих двоих… Мне жаль их. Скажи: как сложилась их судьба?
- Не знаю. Главное – они оба живы и у них - все еще впереди.
- Как это?... Насколько я понимаю, мы с тобой побывали в Прошлом и изменили его.
- Нет, это не так. Прошлое изменить невозможно. Можно изменить только настоящее и будущее. Наше с тобой прошлое осталось неизменным.
-…Что-то я ничего не понимаю.
- В нашем, с тобой, Настоящем, мы, своим деянием, освободили души моих пращуров, от грехов, тяготевших над ними - и не более того. Повторяю, что случилось – то уже случилось. Двести лет назад, мой предок предательски убил любовника своей жены, а затем, отравил и ее и себя. И здесь уже ничего не попишешь. Но мы смогли изменить их посмертное бытие, облегчить их участь. И, поверь мне, это очень много. А побывали мы с тобой - в альтернативном прошлом, практически идентичным с нашим, и теперь, там дела пойдут, совсем по-другому. Вполне возможно, что все сложится не так уж печально, несмотря, на грозящую, Олегу, каторгу… В дело могут вмешаться, весьма влиятельные родственники, с обеих сторон и его участь будет, насколько возможно, смягчена. Я не исключаю варианта, что дело, может быть вообще замято властями: убийство, пусть и на дуэли, столь важной политической фигуры, как Наместник – это грандиозный скандал… И, можешь мне поверить – никому не нужный. Но больше всего, я надеюсь на здравый смысл Марго, если она, конечно, сможет уговорить своего, совершенно излишне, жертвенно настроенного возлюбленного. Свидетелей дела ведь, практически не было. Мог же граф, например, пропасть во время шторма? Вспомни: ведь именно эта версия была официально поддержана властями при расследовании исчезновения Олега - в нашем с тобой прошлом. А если говорить о моральной стороне дела, опять-таки, вспомни: да мало ли результатов дуэлей было списано на всякого рода несчастные случаи? В конце концов, дуэль – дело вообще противозаконное. И, раз уж, человек идет на определенное нарушение закона, то, как следствие, его нравственные принципы могут разрешить ему и уйти от карающей десницы правосудия. Во всяком случае, нравы того времени позволяли это делать, при условии, конечно, что это был честный поединок, а не вульгарное убийство.
- Что ж… Это внушает надежды. – подумав, ответил я, - Но ты меня совершенно огорошила. Выходит, помимо нашего Мира, существуют еще…
- Существует Роза Миров, - перебивает меня Маргарита, - в различной степени отдаленных от нашего Мира, как прошлым, так и будущим. И далеко не все они идентичны нашему, так как, ты сам имел возможность участвовать в преображении будущего иного Мира. И таких вмешательств – не счесть, а, следовательно, и - альтернативных вариантов развития различных реальностей… Время - вещь очень сложная и тонкая, но все же, допускающее воздействие на него. Ты, ведь, помнишь рассказ Бредберри «Мотылек»?
- Да, конечно. А…
- Предваряя, твой вопрос, - вновь перебивает меня Маргарита, - отвечаю: сколько лепестков-реальностей существует в Розе Миров - не знает никто. Более того, одни из лепестков – отмирают, в силу разных причин, на, опять-таки, разных стадиях своего развития (если ты подумаешь, то согласишься, что причин для подобного исхода существует более чем достаточно) и, наоборот, прорастают новые лепестки… Я тебе уже говорила, что живу не только в этом Мире, а в годы ученичества, мне пришлось побывать во многих. У тебя тоже есть такая возможность – все зависит только от тебя.
- …М-да? Это предложение?
- Нет. Я не полномочна делать такие предложения. Но, ты - Избран. Ты выполнил, вместе со мной, смертельно опасную Миссию, и успешно. Я думаю, что ты уже не сможешь жить так, как жил раньше – жизнью обычных людей…
… Тем не менее, похоже, Сказка заканчивается, и скоро снова потекут обычные «суровые» трудовые будни. – грустно заметил я.
- Почему?
- Потому что, вчера – был последний день моего отпуска. И, вечером, я должен был, поездом, уехать в Ростов. Но, как видишь, я никуда не уехал. Из корыстных побуждений, разумеется. – я нежно поцеловал Маргариту в шею, - Не мог же я отказаться от выполнения контракта! Материальная заинтересованность – великая сила! – добавил я, поглаживая, Ритину попку. – А потому, взял, да и продлил себе отпуск еще на один день…Точнее, на два, так как, я теперь, уезжаю завтра утром, и второй день - пройдет в пути… Должен же я был, насладиться, хотя бы, одним днем обещанной награды, как ты считаешь?
Маргарита поднимает на меня глаза, в них опять стоят слезы:
-… Одним днем… должен, конечно… Дело в том, что я тоже, должна тебе сказать… сегодня вечером, у меня рейс на Петербург… И дело не терпит отлагательств… Я не могу свой отпуск, как ты… Ты ведь, проводишь меня? Правда?
- Ну, конечно, провожу!.. Все верно, Сказка заканчивается. Пора собирать вещички…
- Да, нет же! Для тебя все еще только начинается, вот увидишь!.. И встретимся мы с тобой, как только я улажу свои дела. Разумеется, формальности займут некоторое время…
-…Это связано с теми бумагами?
- Да. Они представляют собой, недостающее звено в цепи доказательств, на право владения мною, выморочным имуществом и денежными средствами потомков графа.
- Ага! Вот он – корыстный интерес!.. Скажи мне… а из-за этого, действительно, стоило рисковать жизнями? Ведь, если бы мы проиграли –там, в другом Мире, мы бы умерли?
- Да. Наши физические сущности, в нашем мире, исчезли бы… По традиции, все списали бы на шторм… Что касается риска, то для меня он оправдан не только материальным фактором, но и долгом по отношению к моим пращурам, а, так же, ответственностью, которую на меня возложили, поручившие мне, исполнение этой Миссии. Ты же, о риске - был извещен с самого начала, мог отказаться от выполнения контракта - на любой стадии подготовки (тебя, неоднократно, извещали об этом. И, не только я.) Условия контракта, тебя вполне устраивали. Разве не так?
- Все так. Но меня мучит один вопрос… Материальный интерес, снятие расплаты за грехи – все это я понимаю!.. Но должна же быть у этой Миссии какая-то – Высшая цель!
- Так ты еще не понял? – усмехнулась Маргарита, - Что ж, я тебе скажу… Высшая цель заключается в окончательном Торжестве Любви – во всех ее проявлениях… А Любовь – есть Бог.
LXV
…Я шел по искореженному бурей парку и думал: вот так умирает Сказка. Изломанные остовы деревьев, разворошенные клумбы, с побитыми градом, цветами, груды сломанных веток под ногами, вперемежку, с принесенным ветром, разного рода, сором…
Но, шторм, уже идет на спад – грязно-серые валы, уже с меньшим рвением бьются о береговую линию. Дождь прекратился, и, капли срываются, только с устоявших, под напором стихии, деревьев. Серая пелена туч, изредка, прореживается голубыми лоскутками неба. С нижних аллей доносятся бодрые голоса работников парка: уборка уже началась. Пройдет время, и вновь, все наладится: сначала, засветит умытое солнце над головой, утихнут и очистятся волны, пробьются новые лепестки и листья… Со временем, старый парк залижет свои раны, и вновь, будет восхищать взоры людей. Все вернется на круги своя. Только Сказки уже не будет.
Я возвращаюсь в Замок из «бунгало», со своей сумкой – целой и невредимой: даже, вещи, упакованные мной, накануне, остались сухими. В гостинице, никто, слава Богу, не пострадал. Хозяин очень обрадовался, увидев меня – он думал, что меня унесло в море. Поднявшись к себе, я увидел не слишком веселую картину: полосы пластикового «шифера», обрушились в комнату в двух местах – одной из них, был прошит экран телевизора, а три другие, насквозь, пронзили мою тахту… Сумка же, оказалась, стоящей, под неповрежденным креслом…
Мне ничего не оставалось, как только распрощаться с хозяином (деньги были уплачены вперед) и пожелать ему успехов, в восстановлении личного хозяйства.
- Э-э, дорогой, что хозяйство: соседи, родственники помогут – еще лучше сделаем! Главное - люди живы остались! Как я за тебя переживал, дорогой…
Все верно: главное, люди остались живы. Только умерла Сказка…
Я возвращаюсь к Маргарите: она уже собрала свои вещи и ждет меня. Времени, у нас, еще много – мы едем троллейбусом, через перевал в Ставрополь, а оттуда в аэропорт…
Маргарита сидит в своей комнате, на постели, но, мысли ее, уже где-то далеко. Я не могу прочитать ее мысли, да и мне и не хочется – там нет места для меня… Но она поднимает на меня глаза, и я вижу, что это не так: глаза ее полны грусти. Рита молча кивает на место рядом с собой, и когда я сажусь рядом с ней, кладет голову на мое плечо… Некоторое время мы молчим…
-… Я чувствую тебя, слышу твои мысли… Ты не прав. Сказка не умерла, так как, жива Любовь, в наших сердцах… Другое дело, что этой Любви предстоят испытания… Но я сделаю все, чтобы мы вновь, были вместе… Не стану скрывать, есть некоторые обстоятельства, которые могут этому противодействовать. Тебе предстоит преодолеть некоторые трудности, которые, в свое время, пришлось преодолеть и мне. Мы ведь, близки с тобой, не только по духу, но и по роду.
- …Не понимаю, мы что, с тобой – родственники?
- Нет, я употребила слово «род» в более широком, древнем смысле…- Маргарита успокаивающе целует меня, - Видишь ли, все мои паранормальные способности достались мне по линии графа – моего пращура.
- Постой. Выходит, я убил твоего родственника?.. Я предполагал, что дочь, Марго родила от Олега.
- Нет, это не так – девочка родилась в законном браке. Иначе, я и не могла бы претендовать на имущество потомков моего пращура… Что касается, убийства… С чего ты взял, что ты убил его?.. Граф умер сам, по своей воле, выпив свой собственный яд… Я надеюсь, что, ныне, душа его успокоилась, ибо, совершенные им злодейства, вершились им, лишь, вследствие, его огромной любви к жене… Граф, как тебе известно, был чернокнижником, ему, каким-то образом, досталась часть библиотеки Брюса – знаменитого сподвижника Петра Великого… И, судя по всему, он немалого добился в своих изысканиях и установил прочные связи с Силами Тьмы.
- Так, теперь мне понятно, почему Князь назвал тебя диссиденткой.
- Да, он в праве меня так называть – диссиденткой, отступницей, ренегаткой и прочее. Ибо, по роду своему, как и ты, я должна была бы стоять на стороне Сил Тьмы. Но случилось иначе – я выбрала Свет.
- Погоди, погоди!.. Ничего не понимаю. С тобой – все ясно, но, я, какое, имею отношение к этим Силам?!
- Скажи-ка, мне лучше, были ли в твоем роду колдуны, прорицатели, ведьмы и так далее? Или, хотя бы, сохранились какие-либо предания, об этом?
- Что за чушь! Нет, конечно.
- А ты подумай хорошенько, вспомни... – и Маргарита провела рукой по моей голове, задержав ее на затылке.
И я, действительно, вспомнил:
- … Да, судя по рассказам бабушки в раннем детстве (смутно, но вспоминаю), были у меня такие родственнички, хотя я и не уверен, что прямые… Одна древняя бабка-травница, лечившая людей и наводившая порчу на коров, как считали ее хуторяне. Бабушка рассказывала, что хуторские дети сильно допекали ее, дразнили… А она, в отместку, оборачивалась в тележное колесо, которое, затем, наезжало на детей и калечило их, ломая конечности. В конце концов, взрослые казаки поймали это колесо, забили в отверстие для оси, клин и бросили… Бабку, потом, нашли у нее дома, умирающей… Клин оказался забитым в одно ее ухо и выходил из другого и, тем не менее, она еще была жива. Умирала она долго, мучительно… По-крайней мере - несколько дней. Как потом выяснилось, она не могла умереть, не передав кому-либо своей Власти. И она, все-таки, умудрилась передать эту Власть своей родственнице, ухаживающей за ней, в надежде на наследство. Та была уверена, что у бабки полным-полно золотых червонцев. Золота, после смерти бабки, она так и не нашла. Зато начали одолевать ее черти, требуя от нее, немного-немало, приказаний… И, только, по совету, дав им физически невыполнимое задание – засыпать Море-Окиян, она избавилась от них. Вот, такая вот, жуткая сказочка… Был еще дед-пасечник (этот, точно, родственник), тоже слыл травником и колдуном, тоже лечил людей, бабушку мою медом угощал, дети его любили… Жил на отшибе, один, за Доном… Были у него огромные сады… И, золото, говорят, тоже было… И, погиб он тоже - страшной смертью: запытали его зятья-казачки, за которых он отдал замуж, своих трех дочек. Он был еще крепок и прожил бы еще очень долго. А зятья не хотели дожидаться наследства… Но, золота, они тоже не нашли, и под пыткой, он им ничего не сказал. Такие, вот, семейные предания… Постой! Да ведь, и бабушка моя, владела некоторыми нетрадиционными способами лечения!
- Вот видишь,- сказала Маргарита, - значит, все сходится. А то, что с происхождением у тебя не все чисто, подтверждали два обстоятельства: первая – твоя хваленая непотопляемость. В средневековье, существовал способ выявления ведьм: подозреваемых связывали и бросали в воду. Если те тонули – то все в порядке, они были чисты. Если же женщина оставалась на плаву, то ее объявляли ведьмой и сжигали.
- Да, я читал об этом виде испытания… Но мне и в голову не приходило - сопоставлять свои качества с происхождением!
- Второе обстоятельство, - продолжила Рита, - заключается в твоей неосознанной возможности, воздействовать на Время. Помнишь историю в Ялте, с конями и прочее?
- Да, помню, конечно.
-…Но есть еще одно обстоятельство… И, пожалуй, самое странное…
Я, думаю, могу открыть тебе, что, право посвящать людей, имеют, только, Ангелы…
Князь Тьмы (а теперь мы знаем, что это был, именно, он), не имел желания убить тебя на поединке. Стоило ему нанести тебе третью царапину, и ты стал бы его верным Адептом… Но случилось иначе. Сам, не желая того, он посвятил тебя Свету. Знак на твоей груди – не только крест, но и первая буква прозвания Сына Божия… Князь, хотя, и, был, низвергнут, но так и остался Ангелом, пусть и падшим. И, следовательно, имел право на Посвящение… Согласись, вся эта история, со стороны, выглядит очень подозрительно. Без сомнения, он имеет на тебя какие-то виды… Как, впрочем, наверно, и на меня… В общем, там, - Рита показала вверх пальцем, - пока что, воздерживаются делать какие-то определенные выводы относительно тебя… Вот, такие вот, дела.
…Я, буквально, взорвался:
- Да какое мне дело до всех до них: до черных, до белых, до серо-буро-козявчатых! Не доверяют мне, видите ли, да плевал я на их высокое доверие с высокой колокольни! И по хрену мне это Посвящение! Я сам по себе!.. И интересуешь меня только ты… И влез я во всю эту историю, только ради тебя! Понятно?!
- Ты у кого так громко спрашиваешь? – холодно осведомляется Рита, - Не уж-то, у меня?.. Так, слышу я хорошо. И, о тебе, мне все понятно… А тем кому надо - услышат и без крика. Побереги-ка эмоции. Что-то я тебя не узнаю.
-…Прости, действительно, дурацкий взрыв эмоций. Меня взбесило, что кто-то может стоять - между тобой и мной.
Она, вновь, прильнула ко мне:
- Успокойся, я же обещала, что сделаю все, чтобы мы с тобой были вместе как можно скорее. Но, в отличии от тебя, меня связывают некоторые обязательства… Но, я считаю, что все это преодолимо… Ты считаешь себя независимым от кого-либо? Чудесно. Как, я уже не раз, тебе говорила: тебя никто ни к чему не принуждает… И, ни за что, не агитирует… Тебе надо лишь, подождать, пока я сама не улажу формальности с бумагами и …прочим.
- Хуже нет - ждать и догонять…- проворчал я, - Но ты не права – я уже не независим: я связан с тобой. Но, что, я-то, могу сделать, чтобы ускорить нашу встречу?
- Ну вот, слышу наконец, слова не мальчика, но мужа! – Рита шутливо кусает меня за мочку уха, но тут же серьезнеет, - Человек, как, известно – существо социальное. И не может существовать вне общества: герои-одиночки – пустая легенда. И абсолютная свобода невозможна… Вот, и у меня, помимо любви к тебе, существуют некоторые обязательства по отношению к другим людям… Людям, которым я многим обязана в моей жизни, которые помогли мне стать такой, какая я есть. Эти люди, как и я, принадлежат к определенному сообществу, перед которым я тоже имею некоторые обязательства.
- Ты мне, кстати, так и не рассказала об этом своем сообществе…- проворчал я, - Как, впрочем, и о другой… «группе людей», противостоявшей нам в этой истории.
- Не вижу в этом нужды. – безапелляционно отвечает Рита, - ты ведь у нас, пока что, абстрагируешься, отстаиваешь свою независимость от кого-либо… кроме меня. Возможно, это и есть - твой Путь, кто знает?.. Кроме того, - Рита лукаво улыбается, - должна же быть у женщины какая-то загадка?.. Что касается другой «группы», я теперь уже и сама, не уверена… Может быть, она была просто прикрытием для Князя?.. Я думаю, что когда-нибудь, мы в этом разберемся… А твоя помощь, с тем, чтобы ускорить нашу встречу… Обещаю, если она понадобится, я обязательно позову тебя… А пока что – пора в путь!
LXVI
Почему-то, всегда, когда возвращаешься с моря домой, тучи рассеваются, голубеет небо, начинает светить яркое солнце. Так было и на этот раз… Так, да не совсем…
Когда, мы с Ритой, спустились к причалу, море мерно катило свои сероватые волны, продолжая выбрасывать, на почти смытый пляж, зеленые водоросли, щепки и всякую мелочь, утопленную, в свое время, отдыхающими. Море самоочищалось… По еще не просохшим, скользким плитам мола, взявшись за руки, мы вышли на самый его конец, туда где рассекаемые им волны, взвивали вверх фонтаны брызг и облизывали подошвы наших туфель.
- Ну что, давай прощаться с Морем. – сказала Рита.
Я порылся в карманах шорт и, достав пару «серебряных» монет, одну из них передал Маргарите.
- Кто первый? – спросила Рита.
- Уступаю первенство Даме. – галантно ответил я.
- Ну, ладно…- усмехнулась Рита.
Изогнув руку, как для броска камушка, она ловко швырнула монетку, и та, ударившись, о поверхность воды, вдруг, действительно, запрыгала по волнам, серебряной искоркой удаляясь в даль… И, как по волшебству, (а, может, именно, по нему), в той стороне горизонта, куда ускакала монетка - раздвинулась серая пелена облаков и ярко засияло освобожденное солнце на голубом небосклоне, а серые волны сменили свой цвет на лазоревый…
- Здорово! – восхитился я, - У меня так не получится.
- А ты попробуй! – подзадорила Рита.
- Ну, чтоб, не в последний раз…
После моего броска, монета также поскакала по волнам... И неожиданно, из конца в конец горизонта, дамасской саблей, выгнулась радуга…
- Вот видишь! Это – к Счастью. Все будет хорошо…
Из-за оконечности мыса, показался белый кораблик и ходко пошел к молу… Передав наши сумки загорелому «белопортошнику», я собственноручно перенес Маргариту на катер.
- Совершенно излишняя предосторожность. - шепнула Рита, шаловливо целуя меня в ухо, - Ты ведь, знаешь, что я тоже не могу утонуть.
- Ну, не могу же я лишить себя удовольствия!.. Кстати, а почему в прошлый раз, ты подняла такой шум?
- Как – почему?! – возмутилась Рита, - А мой новый костюм, который я для тебя специально надела?
Кораблик уносит нас от серого замка, на башнях которого, весело вертятся, умытые ливнем, блестящие флюгера. Я верю, мы сюда еще вернемся!
- Ну, что, Королева, показались ли на Вашем горизонте Алые паруса?
- Показались, стоило мне только перевернуться с боку на бок, на лежаке, неделю назад!
Мы весело смеемся…
- А, не тревожит ли Вас - Страх Небытия?
- Не-а. Нисколечко. – беспечно отвечает Рита.
-… А не влекут ли Вас мысли о Вечности?
- Нет, не влекут. Ибо Вечность для нас с тобой уже наступила – серьезно отвечает Маргарита.
- А почему я об этом ничего не знаю?
- Пока, достаточно того, что об этом знаю я. – усмехается Рита.
- Ох уж, эти «Тайны Мадридского двора»… И когда наступит моя очередь?
- Возможно, очень скоро. – вновь серьезнеет Рита.
- Хорошо, я подожду.
- А что же тебе еще остается делать. Доля у тебя такая…- по-бабьи пригорюнивается Рита.
- Издеваешься, да?.. Ну, ничего, вот ужо, разберусь я с тобой, при первой же встрече…
- Да, ладно тебе! – кладет мне голову на плечо Маргарита, - Когда-то еще будет, эта встреча…
- Вот то-то и оно. – вздыхаю я.
… История наша закончилась. По крайней мере, наш курортный роман, с его готическими элементами, закономерно подошел к своему логическому завершению. А потому, ни в Ялте, куда нас доставил белый кораблик, ни по пути в Симферополь на троллейбусе, ни в самом Симферополе, с нами ничего стоящего внимания не приключилось…
Уже, в аэропорту, перед отправкой рейса на Петербург, Маргарита, вздохнув, сняла с себя ожерелье из бирюзы, и решительно расстегнув ворот моей рубашки, надела его на мою шею, рядом с крестиком.
- Что это значит? – спросил я, - Ты возвращаешь мой подарок?
- Еще чего!.. Отдаю во временное пользование… И не вздумай снимать!.. Посредством его, я буду слышать твое сердце… и знать, что в нем творится.
- Так, значит… Ярмо на шею… И всегда будешь знать? – поинтересовался я.
- Нет. - улыбнулась Маргарита, - Только тогда, когда на мне будут эти сережки. – она коснулась пальчиком своего ушка, с вдетой бирюзовой серьгой.
- Ага, понятно… А под каждое платье у тебя, разумеется, свой гарнитур… Представляю, как часто ты будешь меня «слушать»… Ладно. А я, не могу узнать, посредством этого ожерелья, что будет твориться в твоей непутевой головке?
- К счастью, нет. – улыбнулась Маргарита, - Ничего не поделаешь: односторонняя связь… Устаревшая техника – XIX век!.. Ну, что ж, мне пора… Посадку уже объявили… До свиданья, мой верный рыцарь!
Я крепко поцеловал ее…
- До скорой встречи, Ваше… сиятельство…
- Ну, коли уж, Вы меня разжаловали, шевалье,.. Вашему сыну придется удовольствоваться, всего лишь, титулом графа…
С этими словами, Маргарита развернулась и исчезла за стойкой регистрации…
LXVII
…И была бессонная ночь, с коньяком, в привокзальном ресторане… И было утро, с поездом, увозящим меня домой…
В купе вагона, я сразу занял свою верхнюю полку и заснул…Мне снился сон…
Я стоял, на все том же, причале, а в лазурное море уходил белый кораблик, увозящий от меня Маргариту… Она стояла на корме и безмятежно улыбалась, держась за поручни фальшборта. Внезапно, лицо ее изменилось и она стала делать мне какие-то знаки, а за моей спиной раздался голос:
- Вот и кончилась Твоя Сказка…
Я обернулся. За моим плечом, слева от меня стоял, сложив руки на груди, Мой Черный человек. С непонятным выражением лица, он также, смотрел вслед уходящему кораблику…
…С чего ты взял?.. Она сказала, что у нас будет сын.
- Да, будет. – согласно кивнул Князь, - И это будет, замечательный мальчуган, который унаследует не только все ваши с Маргаритой неординарные способности, но и способности, а самое главное, наклонности ваших предков – моих верных слуг… Я возлагаю на него большие надежды: он будет верным моим помощником.
- …Мы с Маргаритой не допустим этого.
- Не обольщайся, - небрежно отмахнулся Князь, - гены возьмут свое… Кроме того, твоя Сказка, уже действительно, закончилась. Как говорится, мавр сделал свое дело… Она не вернется к тебе – она уже получила все что хотела… А одной ей, мальчика… нет, не удержать, в рамках…приличий.
- Посмотрим.
- «Посмотрим» - на этот раз, сказал слепец. Тебе ведь, далеко не все было сказано. Да ты и сам это знаешь… Есть некоторые нюансы, в вопросе вступления в права владения имуществом потомков графа, Маргаритой. Суть дела в том, что имущество передается на правах майората, старшему в роду ребенку мужеска пола. Маргарита может быть только опекуншей своего сына до его совершеннолетия… Итак, через двадцать лет (а, для меня это - как секунда для тебя) в законные права владения вступит сын Посвященного мной. Вот так-то, рыцарь… Теперь, я надеюсь, ты понимаешь цель своего Посвящения и суть, твоей (увы!) первой и последней Миссии?.. Ты теперь, никому не нужен: ни ей, ни мне, ни, тем более твоему будущему сыну. Ты останешься, сам по себе, как и хотел.
-…Я не верю тебе.
- Помилосердствуй! Мне это даже как-то не к лицу…- лгать по мелочам. Впрочем, боюсь, у тебя не представится возможность проверить истинность сказанного мной. Кораблик уплыл, и больше никогда не вернется к этому причалу.
- И, все-таки, мы посмотрим. У нас, ведь, имеются свои взгляды на Истину. Не так ли, Игорь? – вновь, за моей спиной раздался знакомый голос. Я обернулся. Справа от меня стоял Андрей. Он, так же, как и Князь, сложив руки на груди, смотрел вслед уплывающему кораблику. Соленый ветер трепал его распущенные русые волосы, а на устах его застыла мечтательная улыбка.
- А, это ты, Андрей, – скучным голосом сказал Князь, - Ну, что ж, надо признать, что первый раунд в этой истории остался за тобой.
- Он уже был выигран еще до вашего с Игорем, памятного поединка. Шрамы твоего Посвящения были наложены на кальку ран, нанесенных на его сердце ранее… Туда был привнесен Дар. И Путь его предопределен… И это не только Путь Шпаги. Он Воин. И он достойно доказал это - во всей этой истории. Им он и останется, но Миссия его - многогранней любой иной… Так что, не смущай, понапрасну, парня: у него впереди еще много работы – он нужен людям.
- Ах, вот оно как… - огорчился Князь, - Ну, если так решили… Пусть работает – каждому свое. Иначе говоря, Игорь, - обернулся он ко мне, - у каждого своя каторга.
Я посмотрел на Андрея. Тот кивнул:
- Хлеб твой будет омыт, не потом лица твоего, а кровью твоего сердца. Но сладок вкус его будет - не едино тебе, а многим.
- …А Маргарита.., сын?
- А вот тут, мы еще повоюем! – удовлетворенно потер руки Князь и весело подмигнул, - А, Андрей?
Тот, слегка нахмурился, но отмахнулся небрежно:
- Ну и повоюем… Ты как, Игорь?
- Да, пошли вы… с Вашими играми! – разозлился я, - У вас впереди Вечность – вот и развлекаетесь, а у меня…- я судорожно сглотнул комок в горле и отвернулся к морю…
- Во, да ты, ни как, обиделся? – услышал позади себя я насмешливый голос Андрея.
- Люди! – философски произнес Князь, - Что же касаемо Вечности, то тебя, Игорь, она, между прочим, тоже ожидает: раньше или позже.
- Иншалла. – ответил я, не оборачиваясь: в глазах моих стояли злые слезы.
- Он прав, Игорь. - вновь услышал я голос Андрея, - Только у каждого она, тоже, своя… Ну, да ничего! – ободряюще похлопал он меня по плечу, - Прощай, покудова. Свидимся еще… Пойдем-ка, Князь…
Когда я обернулся, я увидел их, бок о бок, поднимающихся, вверх по алее, ведущей к Замку, и о чем-то увлеченно беседующих…
Я проснулся, когда поезд уже подходил к Ростову…
Чередой потянулись рутинные рабочие будни и одинокие вечера. И единственно, что согревало мне душу, в этом сером бытии, так это мысли о Маргарите и, оставленное, ею, бирюзовое ожерелье. Именно оно, каждодневно подтверждало мне, что все, что случилось со мной, в дни моего отпуска, не является плодом моей собственной фантазии. Именно оно, связывало мое нынешнее существование, с той Чудесной Сказкой, где главным Чудом была наша Любовь.
Каждый вечер, я, мысленно, перебирал события своего короткого отпуска, разговаривал с Маргаритой, говорил ей о своей любви к ней, и о том, как мне плохо без нее…
А иногда, во сне, я возвращался на все тот же причал и спорил с Князем, приводя все новые и новые доводы в пользу нашей любви с Маргаритой и будущности нашего, еще не рожденного сына. Но, Князь только усмехался и ничего не говорил мне. Молчал и Андрей, стоявший рядом.
Шло время… Минул месяц, и ничто не изменялось в моей жизни, вестей от Маргариты не было… Прошла еще неделя, и я понял, что так дальше продолжаться не может. Нельзя жить только Прошлым, иначе, я просто-напросто, сойду с ума. Я снял ожерелье и положил его в нижний ящик моего письменного стола, твердо решив для себя, что моя жизнь – это Моя Жизнь, и я не имею права превращать ее в кассету, с записью курортных эпизодов. Моя настоящая жизнь – здесь, в Ростове. Только нужно прожить ее так, чтобы не было мучительно больно… А, следовательно, нужно выкинуть из головы, все связанное с прошедшим отпуском, и жить дальше, полной жизнью… И плевать мне на все это дуалистическое противоборство, которому конца и края нет. Похоже, что всех этих, что сверху, что снизу – такое положение вещей вполне устраивает. Происходит что-то, вроде, нескончаемого шахматного турнира, и никто не торопится продудеть в трубу о его окончании. А зачем, собственно?.. А раз так: не буду я плясать ни под чьи дудки, в какие бы цвета радуги они не были бы выкрашены. И пошли они все… Говорите – есть свобода волеизъявления?.. Вот и буду жить своей собственной грешной жизнью! Какая бы то Вечность меня не ждала.
Я не успел, как я и предполагал. Ибо, каждый человек – Творец своей собственной Судьбы.
На следующий день, когда я уже хотел сделать звонок своей старой знакомой, на мобильнике раздалась тревожная мелодия Стинга - «Desert Rose…». Я поднял трубку…
- Игорь, это ты?.. Ты зачем снял ожерелье, дрянь, ты этакая?! Я немедленно, сегодня же, вылетаю в Ростов…
Но, как говорится, это уже совсем другая история…
Курортный роман с элементами готики
© Copyright: Игорь Сахно, 2006
Свидетельство о публикации №206072200156
Свидетельство о публикации №206072200156
Рецензии