Круговорот

Марина открыла глаза, зевнула, и потянулась рукой к прикроватной тумбочке, где стоял будильник. Так и есть: половина десятого. Для воскресного утра слишком рано. Но продолжать валяться в постели дальше совершенно не хотелось. Стас еще спал, укрывшись одеялом с головой, и по-медвежьи сопел.
Накинув халат, Марина вышла на кухню, сварила себе кофе и выпила его в одиночестве, перемешав горький терпкий вкус с сигаретным дымом. Было скучно, несмотря на хорошее настроение.
Пятьдесят каналов кабельного в выходной день изобилием интересного также не радовали.

Побродив по квартире, Марина заглянула в спальню.
- Стаааас! Лапа, проснись! Мне скучно!
Она просто хотела услышать его голос, посидеть с ним на кухне, поболтать об утренних пустяках.
- Не ори! Чего тебе? Дай поспать!
Грубость мужа мгновенно испортила утренний подъем. Причем, грубость явно незаслуженная.
В последнее время такое происходило все чаще и чаще: неоправданная грубость. Словно Марина сделала нечто недопустимое и неправильное. Помешала ему своим присутствием.
Сначала Марина глотала обиду и молча уходила подальше, чтобы не показывать выступившие на глазах слезы, потом пыталась поговорить со Стасом (на что он просто огрызался). Сегодня ее реакция была уже четко отработана:
- Ну, и козел же ты! – она так хлопнула дверью спальни, что лампочка в люстре жалобно звякнула.
Допивая остатки остывшего кофе и глотая кофейные песчинки, Марина пыталась подавить бунт бешенства, поднимающегося снизу живота. Испорченное настроение бурлило внутри нее и требовало мести. Отвратительные эпитеты в адрес мужа так и напрашивались на язык, но ни один из них не был в силах передать глубину ее обиды.

Взъерошенный и хмурый, Стас прошел мимо нее к холодильнику, достал оттуда сыр и паштет и уселся завтракать. Марина раздавила в пепельнице окурок, с трудом удерживая в желание раздавить его в лице Стаса.
- Доволен? Спасибо за испорченное утро!
- А какого … ты меня будила? Пришла, разбудила, наорала.
- Первый начал. Пока не извинишься, разговаривать с тобой не собираюсь.

Марина залезла в кресло перед телевизором с ногами, включила наугад канал, на котором оказались бессмысленные мультики про семейку Симпсонов, и уставилась в экран, стараясь не думать о разнице между Стасом утренним, грубом и ненавистном, и Стасом ночным, прижимающим ее к простыням.

Дверь за ним она закрывать не стала. Чтобы лишний раз не видеть его и снова не обменяться резкими репликами.
Кое-как убив полдня, Марина, решив, что сегодня все-таки – воскресенье, и воскресный обед должен отличаться от обеда будничного, начала колдовать на кухне. Запеченная курица была извлечена из жаровни и выложена в блюдо, обложенная картофелем, салатница наполнилась овощами и майонезом, а в чайнике настаивался зеленый чай, когда Стас, наконец, вернулся.
- Где ты был? – Марина попыталась сделать вид, что утром ничего не произошло.
- Какая тебе разница, где я был? Что, ты со мной уже разговариваешь?
На лице Стаса появилась отвратительная ухмылка. Марина поставила тяжелую чугунную жаровню на край раковины, чтобы выключить кран.
- А что, нельзя? Ты бы предпочел ледяное молчание? И ответить на вопрос по-человечески не можешь, да?
Механизм обиды и ненависти снова начал заводиться.
- Отстань от меня!

А вот это он зря сказал. Марина вцепилась обеими руками в ручки жаровни, подняла ее, отвела немного вправо и, резко развернувшись всем корпусом влево, круговым движением опустила жаровню на голову Стаса. Предел ярости был достигнут.
Несколько секунд он стоял неподвижно, Марина зачарованно ожидала, ответит ли он ей на удар, продолжая держать жаровню в руках, прижимая ее к груди. Потом Стас начал наклоняться к стене, словно хотел прислониться к ней виском, и, наконец, медленно повалился на пол лицом вниз.
На ногу Марине с донышка жаровни капнуло что-то теплое. Перевернув ее, Марина удивленно посмотрела на край донышка, вымазанный чем-то красным, с налипшими белыми осколками. Почему-то показалось, что это отколовшаяся эмаль. Ковырнув осколок ногтем, Марина поняла, что это, и брезгливо бросила жаровню в раковину.
Охромевший после последней перестановки мебели старинный буфет опасно покачивался, напоминая о том, что Стас так и не отремонтировал треснувшую ножку. Марина опустилась на колени и заглянула под буфет. Треснувшая ножка располагалась под углом к дну буфета и, если трещина, наконец, перейдет в перелом, буфет наверняка завалится. А для перелома достаточно небольшого усилия на середину ножки, например, если попытаться передвинуть буфет, не приподнимая его от пола…
Что Марина и сделала. Наклонившись второй раз, она убедилась, что несущая часть ножки превратилась в тоненькую потрескивающую щепочку. Прикинув расстояние между телом и буфетом, Марина вытащила из раковины жаровню и поставила ее на верхнюю полку с левой стороны. Когда буфет начнет падать, сначала на голову Стаса упадет жаровня, а потом этот огромный тяжеленный антиквариат.

Марина взяла сумку, накинула куртку, и вышла из квартиры. Когда она отошла метров на десять от дома, из раскрытого окна на кухне она услышала тяжелый грохот.

Побродив по окрестным магазинам около получаса, она вернулась домой. И увидела то, что осталось от некогда любимого и трепетного тела ее мужа. И от ужаса завыла в голос, внезапно осознав, как сильно она любила этого порой грубого и невоспитанного, но, все же, дорогого и нужного ей человека.

***
Марина вцепилась обеими руками в ручки жаровни, подняла ее, и с грохотом поставила на полку буфета.
- Обед готов. В курице – стрихнин, в салате – мышьяк. Травись. А я не голодна. И почини, наконец, буфет.
И ушла снова смотреть мультики про Симпсонов.