Сопротивление

С О П Р О Т И В Л Е Н И Е

 Он проснулся в опоздавшей темноте и, расталкивая теплоту еще сонного восхода, вернулся от ветряных качелей в кабину. Взлетев, набрав высоту, он начал осознавать, когда после победы распускается грусть, а после исполнения, казалось бы, тысячелетней мечты одолевает несговорчивая глухота. На губах топтались слова: Дон Кихот, мельницы…
Летел в сторону дома. Не своего. Временно гостит. По необходимости, по работе (замкнутый круг). Есть недостроенный дом. Но без Неё возвращаться... - нет сил. Бывает, издалека посмотрит. И прочь.
 - Суматоха – тварь беды! – однажды в сердцах произнес близкий друг.
Вроде, всегда знал, что делать. Теперь растерялся. Не дошел на встречу кто-то нужный…
Где настоящее?! Чтобы без предубежденности. Ребенок, но с взрослыми глазами.
Можно умирать от тоски будучи совсем близко. Это, порой, еще несчастнее, чем в разлуке.
Подсказывает что-то ангел-хранитель, «подкидывает» знаки Господь. Только начинаешь улавливать смысл, и нечто чем-то ускользает… Разрешив едва прикоснуться. Показав краешек волшебства.
Ему думалось, он знает, где искать любовь. Что это за небыль такая, и какая у нее тональность.
У него всегда был хороший слух. И в небе он слышал музыку. На земле, - любой инородный стук в жизненных ситуациях близких. И он чутко реагировал. Выручал.
Конечно, это была интуиция. ВремеНная подсказка хранящего тебя. Чутье. И осознанное отношение к любви.
Как бы ни трепала жизнь, не переставал доверять этой необъяснимой силе, благодаря которой вертится этот немного сумасшедший мир.
Жаль тех, кто не узнал любви, но еще глупее те, кто ее не признал.
- Сын, ты начинаешь понимать такие вещи, что…, не знаю, радоваться мне или огорчаться. – Рассуждал отец, когда они между полетами отдыхали.
- Теперь, отец, я многое умею, понимаю, чувствую. Работаю, веду тренировки. Летаю. Живу. Люблю. И ищу себя. – Шептал Киану, рассматривая небо.
Дом везде – нигде дом. Домом стал ангар, кабина самолета, автомобиль, гостиница. Чужой дом… А небо и земля – отцом и матерью.
А любимая Леа…
За каким краем родные, прекрасные места где вырос? Где верные друзья? Где Леа? Никак не добраться. Никак не найтись…
Мечтатель! Почему ты плачешь?! Ты же можешь смотреть на солнце! Оно заходит. А вместе с ним исчезает дорога. По которой шагал дорогой человек. И в твоем огромном пространстве остается мало воздуха.
Черно-белые фотографии расскажут о незаметном. Дополнят спрятанное. Но он перестал улыбаться. Неужели теперь его нужно об этом просить!?
А может, он еще продолжает наблюдать за праздничным вечером. Притворившись, что отправился спать; чтобы не мешать взрослым, ради их спокойствия.
А может, это было вчера?! Нет. Это было тысячу раз вчера. Он оглянулся на это чудное «вчера», стоя под маленьким фонариком под козырьком небольшого дома. Прислушиваясь к запертой внутри, вальсирующей между стенами, едва доносимой мелодии, отправляя в отраженную в луже луну сигарету. Улыбнувшись. Легко, но грустно.
Сейчас вернется в комнату. Мыслитель! Но в дверях остановится, обернется. По привычке. Всегда ждет из темноты. Всегда кажется, что она придет вечером. И так тесно становится в уютном доме от этих ощущений. Хочется выйти снова на улицу, пообещав под ноги грязной луне, а вверх ее светлой реалистке, что вместе с последней (каждый раз последней) сигаретой, отдал бы эти мысли. Тяжело…
Возвращаться будет один. Так решил. А с ним не поспоришь. Мужчина.

Она сидела в кресле, уместив длинные ноги на столе, зажав зубами карандаш и слушала, как трещит старая лампа. Вот так она любила писать сказки. Вот такой он ее любил