История одного интереса 23 глава

 Глава 23.


        То, что небо вновь вспомнило о легионе, доказали события вечера.
Марию было несколько непривычно оставлять свою палатку, впервые за четыре  года, но  внешний вид его был таков, словно посадка и полёт в вертолёте для легата дела обыденные, более того, рутинные.
Марий, подобно Александру, сильно побледнел только, когда земля в рыжих, закатных тонах, впервые начала быстро удаляться от него. Но страх вскоре уступил место восторгу: вот бы с такой высоты обозревать поле сражения и руководить когортами! А то, с какой быстротой перемещается это сооружение, невольно вызывало уважение и зависть к его создателям и пользователям.
Взгляд Зосимуса, утомлённый обыденными видами, то и дело поднимался над лентой давно брошенной дороги, и заставлял любоваться красотой мира в вечерних тонах. Небо чистое, лишь лёгкая дымка у горизонта. Леса кажутся чёрными, с бурыми от солнца макушками деревьев.
Постепенно привыкнув к ландшафтам, открывающимся с новых, для него, высот, Марий занялся делами. Он попросил Эвальда помочь определить их теперешнее местонахождение на карте, и вскоре констатировал факт того, что до предположительного расположения лагеря мятежников осталось совсем недалеко.
Когда же, очень скоро, вертолёт достиг цели полёта, Марий признался себе: за сегодня он настолько устал удивляться, что был просто приятно обрадован этим событием. Как истинный военачальник, едва убедившись в том, что машину умудрились привести точно в ту точку, куда предполагалось. Оказавшись над площадкой лагеря, в начинающихся сумерках, Зосимус непроизвольно принялся оценивать примерное количество сил, находящихся внутри него. Часть из тех, кто были в этот час здесь, выглядывали из палаток, и их было не так много.
Сергей предложил Марию коробочку на верёвке, в которую нужно было говорить, и легат заговорил:
- Солдаты, я, Марий Зосимус, из машины наших могущественных союзников, обращаюсь к вам. Я знаю, что вы смелые воины, и не боитесь битвы, и не ставлю вам в вину нежелание смерти от голода и холода в ожидании, когда командование предпримет хоть что-либо. Теперь ситуация переменилась. Мы получили известия о том, почему оказались забытыми здесь, получили приказы к действию, но не только это. Константин, правящий Восточной Империей, границы которой оказалась много ближе к нам, чем мы думали, прислал нам только за один сегодняшний день сто мешков пшеничной муки, масло, соль. Сейчас продукты поделены на десять когорт: девять, находящиеся в лагере, и десятую, которая одумается и вернётся в лагерь. Через три дня мы свернем наш лагерь и выступим в поход к постоянному месту дислокации, которое нам было указано. Снабжение продуктами и тёплой одеждой будет осуществляться именно туда. Ещё в приказе значится необходимость уничтожить бунтовщиков. Чтобы не оставлять в своём тылу скрытую угрозу. Я воевал вместе с вами, и мне трудно отдать такой приказ, поэтому, используя возможность наших друзей, я прилетел по воздуху на их машине, чтобы в последний раз призвать вас к возвращению. Даю вам слово, что даже оружие вам будет сохранено, что вы станете десятой когортой в легионе, по справедливости. Мы не ждём, что вы соберётесь в колонну, и вернётесь, как положено когорте, строем, хотя я надеюсь на это. Я уверен, что и вы сами уже поняли – вместе было легче, и пожалели о своей ошибке. Если вы удерживаете местных жителей, отпустите их перед своим уходом из лагеря. Не делайте им ничего плохого. На заре четвёртого дня наши товарищи прилетят сюда, чтобы убедиться, что здесь остались только воры и бандиты. Я, как комит новой провинции, вынужден буду поступить с ними соответственно их статуту.
Внизу раскрылся вход одной из палаток, и наружу вышел центурион. Он стал махать рукой, и звать к приземлению, видимо, желая переговорить с Зосимусом. Машину качнуло, она переместилась несколько в бок, и опустилась на поляну.  Римлянин, призывавший к приземлению вертолёта превозмог страх перед грохочущим чудищем, и приблизился почти под огромные секиры, со свистом рассекающие воздух над его головой. Гул постепенно стихал. Вдруг в машине открылась дверь, вниз спустилась лесенка, и центуриону махнули рукой, чтобы он заходил.
Думаю, что это был уже второй подвиг римского солдата за этот вечер, но он собрался с духом и наперекор ветру, поднимавшемуся от вращения громадных стальных листов, несмело, но шагнул навстречу неизвестности, и залез внутрь по трапу, спущенному для него. Внутри оказалось значительно тише и светлее, от искусственных свтлячков, не похожих на лампы или факелы.
Центурион узнал Зосимуса сразу, и на его лице отразилось облегчение, удивившее его бывшего командира.
- Кто ты?
- Бывший центурион второй центурии пятой когорты Петроний Пекфест. На сегодняшний день, когда центурион первой центурии, Деций Стратон, вышел с первой центурией на поиски съестного, я являюсь старшим и единственным центурионом, находящимся в лагере.
- Стратона не жди, он умер, столкнувшись с машинами наших союзников. Его сердце окаменело от ужаса. Сейчас остатки его центурии движутся сюда. Они прибудут к утру или полудню. Пустые, с телом командира.
- Тогда я сегодня же объявлю о нашем возвращении. Солдаты давно колеблются, и всё держалось на силе духа Стратона. Теперь ситуация изменилась. Мы дождёмся первой центурии, и выступим в обратный путь.
- Кто будет возглавлять когорту?
- Я, центурион Петроний Пекфест, пойду во главе… десятой когорты.
- Я представлю, что ты пересилил в себе, Петроний, чтобы войти сюда! Я рад, что десятой когортой командует умный, исполнительный, и смелый центурион.  Возвращайся к своим людям. Объясни им, что мстить им я не собираюсь, обманывать – тоже. Возьми, это шлем центуриона когорты, а свой передай достойному из своих подчинённых, и сообщи его имя, по прибытии, трибуну воинов Вегецию Флавию, чтобы он обоим повысил жалование. По прибытии когорту ожидает ваша доля припасов. Буду ждать тебя, с твоей когортой, в лагере. Место для палаток займёте соответствующее. Оно уже освобождено.
Когда Петроний покинул борт, уже совсем стемнело. Площадку подсвечивали прожектора, и солдаты в их непривычном, фантастическом свете, увидели своего командира в шлеме командира когорты, то всё поняли. Многие испытали облегчение. Остальные решили, что пришло время уходить и отсюда.

Поздней ночью, после возвращения двадцати семи солдат первой центурии, произошло стихийное собрание солдат. Сидя у костров центуриями, эти «солдатские комитеты» обдумывали своё будущее, и сообщали о своих сомнениях, перекрикиваясь. Решено было не неволить тех, кто боится или не желает возвращаться на службу, и дать им уйти из лагеря, выделив им, как положено, палатки на восемь человек, и хозяйственное барахло.
Утром начались сборы. За три часа лагерь полностью разобрали. По прошествии более, чем года, вновь зазвучали рожки, подавая команды, и поредевшая едва ли не вдвое, когорта двинулась в обратный путь. Около ста человек, чуть более центурии, решили пытаться пробиться назад, пройдя через горы и болота.
Они молча попрощались, и две колонны разошлись в разные стороны. Несколько молодых женщин постояли кучкой, не зная, что им делать, и только когда когорта удалилась достаточно далеко, начали вытаскивать немногочисленные вещи из своей одинокой палатки. А после, связав их в узлы, и разобрав палатку, потянулись со всем этим скарбом за солдатами десятой когорты, опасливо озираясь по сторонам на крики птиц, страшась гнева соплеменников.

  Когда auspicium, офицер, специально следящий за птицами, из-за давнего отсутствия голубей, просто наблюдавший за небом и поведением диких пернатых вдруг доложил о том, что птицы в лесу кем-то встревожены, Марий вскочил на коня и направился к воротам. По пути ему доложили о том, что на дороге видна пыль, и, наконец, центурион, дежуривший у ворот, подбежал и торопливо прокричал ему:
По дороге движется колонна. Похоже на группу мятежников. Прикажете «Лучников на стены!»? 
Легат непринуждённым движением вскинул к глазам свой бинокль, которым всё утро учился пользоваться, и после безупречно отрепетированного экспромта с жестом,  вгляделся в даль. Во главе пешей колонны он увидел единственного всадника в шлеме центуриона когорты, и за ним легионеров, несших символ когорты. Он с облегчением вздохнул, и вдруг понял, как устал за полтора года мятежнического бунта. Впервые за всё это время Зосимус просиял лицом и захохотал. Многие забыли то, как смеётся их командир и опешили. А он повернулся к своим соратникам, и громогласно сообщил всем:
Вы просто не узнали их! Это центурион Петронй Пекфест выводит  из леса свою, десятую когорту!  Когда они подойдут, ворота не открывать, пока центурион себя не назовёт, пусть всё будет для них так, как предписано правилами службы в гарнизоне или лагере. Когда же они войдут, прокричите: «Слава Петронию!». И помните, это не я вас вчера спас от голодной смерти зимой, а он, сегодня, вернув нам когорту!
 
Когорта остановилась перед запертыми воротами, и у многих, в колонне, пробежал холодок по спинам.
Тогда Петроний закричал с коня:
- Откройте ворота!
- Кому? – ответили с башни.
- Центуриону Петронию Пекфесту и его, десятой, когорте легиона Примигения!
За воротами послышалось:
- По приказу Мария Зосимуса десятой когорте разрешается войти в лагерь!
Ворота заскрипели и открылись. Едва первая центурия вновь ступила на территорию лагеря, холодок прошёл, но идти под пристальными взглядами легионеров, выстоявших и не поддержавших мятеж, было ещё страшней, и все шеренги чрезмерно внимательно смотрели себе под ноги, пока не услышали первый возглас:
Слава центуриону Петронию!
Несколько раз их приветствовали с возвращением, и, наконец, подняли солдаты свои лица. Некоторые уже даже не скрывали слёз радости от возвращения назад, и появилась в них надежда на лучшее, и укрепилась вера в правильности своего выбора, в правильности поступка их нового центуриона.
К Петронию подъехал преторианец:
- Следуйте на преторий, на общее построение, все ждут только вас.
Когорта прошла на своё новое, малопочётное место. Увидев, что даже значки на шестах длинных копий солдаты не бросили, сохранив, легат заметно смягчился:
- Я обещал, что вы продолжите службу, и ни один легионер не посмеет вам помянуть вашей ошибки. Страшно не совершение ошибки, а отказ исправлять её. Поэтому я принял решение о примерном наказании вернувшихся только переводом в десятую когорту. Таким образом вы начинаете службу заново. У вас есть прежний опыт. Используйте всё своё умение, докажите, что вам можно доверять, и я, с радостью, каждого, кто отличится, переведу назад, в пятую когорту.
Центурион десятой когорты, Петроний Пекфест, ты знаешь своих людей лучше меня. Представь мне список командиров центурий и манипулов, и прикажи центуриону второго манипула заняться размещением когорты, а сам ступай в мою палатку, на совет центурионов триариев, поскольку ты теперь занял эту должность.
Зосимус подошёл к Пекфесту и тихо, уже ему одному, добавил:
-Хотя, пойдём вместе, а то они тебя живым съедят!
В палатке на Петрония устремились взгляды полутора десятков командиров. Одни смотрели на молодого для такой должности парня с любопытством. Некоторые - откровенно враждебно, кое-кто с доброжелательной улыбкой. И все – промолчали.
Зосимус огляделся, оценивая ситуацию и реакцию центурионов триариев на то, что теперь равный им по званию бывший мятежник станет их сослуживцем. Их, совершенно очевидно, останавливало от высказываний только то, что по рангу центурион десятой когорты был самым последним, среди центурионов. Вот тут Петроний и оценил в полной мере ум своего Легата, ведь если бы ему было дано право просто получить должность центуриона, как было, пятой когорты, они все взвились, и, как знать, не стало бы воспринято это оскорблением, оправдывающим новый мятеж! А так, Зосимус дал понять, что со временем достойные вернутся на свое место, и центурионы триариев, особенно с шестой по девятую когорты, проглотят это.
Молчание нарушил Зосимус:
Петроний Пекфест, Я награждаю тебя памятным кинжалом от имени императора Константинополиса за подавление мятежа и возвращение в состав легиона десятой когорты, как боевой единицы, и тем самым увеличение численности нашего легиона на двести восемьдесят семь клинков. Не забывай, что этим памятным подарком отличаются самые достойные из нас.
- Это не справедливо, что такого он сделал?!
Зосимус спокойно повернулся на голос:
- Я не узнал голоса, это Муций Котта?
- Да, это я сказал, тот, который ныне по праву командует пятой когортой.
-Ты, Муций ещё вчера командовал шестой, а позволь мне спросить тебя, что такого ты сделал за один день, чтобы сразу перепрыгнуть через две ступеньки: должности командира второго и третьего манипулов пятой когорты? У нас в расположении что, мятеж подавлялся?
- Я охранял лагерь во время приезда делегации.
- Ты стоял возле моей палатки, когда «стрекоза» снизилась, и из неё сбросили тубус с посланием. Что ты сделал после этого?
- Как все, укрылся от возможной опасности.
- Петроний, когда вчера к лагерю мятежников прилетела «стрекоза», и все попрятались, что сделал ты?
- Я встал в луче света, чтобы меня увидели, и жестами попросил опустить на землю эту жуткую машину.
- Тебе было страшно?
- Да, очень, ноги просто прирастали к земле.
- А чего ты больше всего боялся, Петроний?
- Я боялся того, что в меня выстрелят, как в мятежника, и я не успею предотвратить уничтожения нашей когорты.
- После тебе открыли дверь и сделали знак войти, что ты сделал?
- Я вошёл.
- О чём ты думал тогда?
- О том, что будет обидно, если сейчас меня заколют мечом или кинжалом, и я не успею поговорить с легатом, а нашу когорту перебьют.
- После того, как я убедился в том, что этот командир второй центурии переживает о людях всей когорты больше, чем о собственной безопасности, как истинный командир когорты, я присвоил ему право вступить в должность центуриона триариев его же когорты. И что он сделал? Он принял моё предложение, но  только после того, как узнал от меня же, что Деция Стратона, его прямого командира нет в живых. Он вернулся в лагерь мятежников в шлеме центуриона триариев, который дал ему я. Скажи мне, Муций Котта, мятежники могли его убить, как предавшего их, увидев мой шлем на нём?
- Могли, и я разочарован и удивлён, почему они этого не сделали.
- А я не удивляюсь, и напротив, рад этому. Не удивляюсь, потому, что командир всегда на виду у солдата, и если он о солдате печется, то солдат будет беречь своего командира, и пойдёт за ним на край света!
Петроний, сколько мятежников осталось в лагере?
- Мятежников, и самого лагеря уже нет. Но я привёл с собой не всех. Были такие, кому смерть не так страшна, как стыд перед товарищами в легионе, и они решили пробиваться на Родину, пройдя назад по нашему пути сюда. Я написал сообщение о судьбе нашего легиона и попросил в нем не карать гонцов, поскольку они выполняют волю своего командира, меня, и не считать их бежавшими с поля сражения.
- Петроний, сколько мятежников было в вашем лагере перед тем, как вы его покинули?
- Ни одного.
- А вчера, до прилёта «стрекозы»?
- Все.
- Что такое ты им сказал, что они переменили своё мнение?
- Я сказал, что говорил с легатом Зосимусом, и он дал мне слово, что никого не казнят за мятеж, если они придут со мной не как бродяги, а как признающие во мне своего командира, центуриона триариев десятой когорты, а в  Марии Зосимусе  командующего всем легионом и ими в том числе.
- Сколько человек отправились с донесением о судьбе легиона?
- Девяноста пять. Я что-то напутал?
- Нет, всё так, только боюсь, что Римской Империи больше нет. Остались италийские земли, населённые нашими согражданами, но, ни цезаря, ни августа в Риме нет. Там сидят варвары. Эти солдаты ушли, чтобы умереть.
Все снова, как вчера, понурили головы, но Зосимус дополнил свою фразу:
- Но Италийские земли ведь вернут, да и Восточная Империя будет существовать!
Но вернёмся к теме нашего разговора. Итак, Петроний за одну ночь организовал из сброда боевую единицу, как говорят наши друзья, русские.
Вопрос ко всем, достоин ли Пекфест Петроний должности центуриона триариев?
- Достоин, уверенно ответили присутствующие.
Второй вопрос, достоин Пекфест Петроний, центурион триариев, командир десятой когорты, водиночку ликвидировавший угрозу для нас с тыла, и тем развязавший легиону руки, награждения памятным подарком?
- Достоин – так же уверенно ответили присутствующие.
- Бери его, Петроний, и береги, как себя не берёг.
С этим вопросом закончили, надеюсь, и потому переходим к плану общей передислокации на новое место, где нам предписано построить долговременный лагерь.
Нам предстоит путём привлечения местного населения на работу и службу в легионе, усилить своё влияние во всей местности, окружающей нас, развить легионные земли, создать под прикрытием гарнизона порт, и флот, которые дадут всё необходимое новой провинции, включая сообщение с нашей далёкой Родиной. Вы хорошо знаете это место, мы там зимовали два года назад. Вот оно на карте, а эта черта – предполагаемые границы новой провинции, которая временно, до восстановления Рима, будет находиться под юрисдикцией Восточной Империи. Теперь о подробностях…