История одного интереса 29 глава

 Глава 29.



Получив  приказ ноль третьей, и ноль четвёртой машинам цеплять прицепы и двигаться по дороге до пикета, ребята, солдатики из автобата, вздохнули и пошли готовиться к рейсу.

Всё было подчинено какой-то внутренней логике, но соображениями своими Сергей Нечаев старался ни с кем не делиться.  Одни не задумывались над этим, привычные к тому, чтобы монотонно работать, не ломая себе голову над философией своего руководства, другие решили, что Сергей просто, лепит, как Бог на душу положит. Только пан Яцек, да молчаливый программист Игорёк, с которыми он теперь был постоянно вместе, догадывались, что Нечаев решился ослушаться приказа, и своим молчанием стремится вывести из-под удара товарищей, искусственно замыкая всё управление на себя. Ну, а для солдат его приказы были просто, приказы, которые выполняются.

Когда колонна выдвинулась в путь, в её кузовах лежали мешки цемента, пилы, топоры, лопаты, бензопилы, пакеты сухих пайков, ящики строительных гвоздей от сотки и выше, и другая разная скобянка, и прочие мелочи, необходимые при строительстве.
Двое из четверых прибывших в прицепах, солдат стройбатовцев, так и поехали сопровождать груз дальше. Двое остались в усиление на территории базы, и, с некоторой опаской,  нет-нет, да косились на колыхавшиеся белыми волнами края поля.
Путь был довольно долгим, поэтому по хорошей, ровной дороге шли довольно ходко. Красота: слева – море, справа – море. Солнышко хоть и пригревало, но зноя не чувствовалось, может – из-за близости моря, а может и от того, что по ночам стал накрапывать дождик. Правда такой, что только пыль прибивал к утру, да свежестью зелень баловал.    Водители вели свою технику и радовались. Тухнуть в части, и знать только один маршрут, перевозя взвод на стройку и обратно кого хочешь утомит. А вот такая дорога, особенно после рассказа командира о древних римлянах и славянах, настраивала на желание поскорее увидеть невероятное, и ноги водителей невольно давили на газ чуть сильнее. Постепенно пейзаж сменился. Море видно не стало, а грунтовая дорога запетляла среди низкорослого лиственного перелеска, затем, через пронизываемый солнцем сосновый бор, и вот, уже через несколько километров, вышла на перекрёсток с довольно добротно выровненной и накатанной грунтовкой.
Появившейся на развилке колонне пришлось остановиться у самодельного шлагбаума. Солдаты вышли из кабин на солнцепёк с путевыми листами, направившись к будке часового, и обалдели: перед ними развернулся «людской» камаз, но под высоким тентом, на лавках, вместо взвода солдат в полевой форме, сидели натуральные римские легионеры! С копьями и щитами, как положено, в шлемах, а заметив наших водителей, стали приветливо размахивать руками, и на ломаном - переломанном, но, всё же, доступном пониманию языке, кто-то из них проскандировал: «Там, где чёрт сломает ногу, ВДВ найдёт дорогу!», при этом людская машина, словно нарочно, начала подскакивать на ухабах, увозя хохочущих воинов в лес, туда, где, судя по рёву бензопилы, шла активная заготовка древесины.
«Вот даёт, десантура! И здесь успели отметиться!» - искренне изумился один из водителей. Второй смачно, сквозь зубы, сплюнул в песок и заметил:
- Ничего, братан, мы им другую речёвку заучим: «Всё пропьём, но стройбат – не опозорим!»

Наши вообще не переставали удивляться воинам той или иной когорты, которые умудрялись споро и привычно выполнять довольно сложные задания без современной технической оснастки, так что сомнений в их профессиональной подкованности ни у кого даже не возникало, а уж оснащённый бензопилами, бетономешалкой и полевыми кухнями, легион превзошёл сам себя! По всей округе строительства бурлило непонятной радостью людское море. Благодаря этому, складывалось устойчивое мнение о том, что римские легионеры - это жители такого социума, в котором все прежде всего - специалисты своего дела, а уж в дополнение к тому, обучены ремеслу солдата.
Помощь со стороны ребят из группы Нечаева не была массированной, но тоже, была довольно ощутимой, в плане технического и научного проектирования. И всё же на военных строителей, и на механизмы, привычные нам, избалованным прогрессом, легионеры, помилованные судьбой, и избавленные от необходимости выполнения тяжкого физического труда, молились, в прямом смысле этого слова! Конечно, дай им бензопилы, и они покалечат себя в два счёта, валя кругляк, потому валили наши, а люди Петрония Пекфеста, например, вчерашние «оппортунисты», были отправлены на «легкий труд». Тот самый, которым при Сталине в лагерях занимались беременные и больные женщины: они обрубали ветви со стволов поваленных сосен, шкурили стволы для срубов, связывали по три-четыре хлыста для трелевщика.
Иногда было и так, что легионеры останавливались, и с нескрываемым, детским восторгом, наблюдали за тем, как двое стройбатовцев валяют кругляк бензопилами. Те же, видя внимание к себе, были веселы, как на субботнике, в фазе его завершения.
 Самым же радостным для тех и других солдат событием оказался запуск пилорамы. Это сулило и тем и другим тёплые дома к зиме. 
Очередная колонна преодолевала последние несколько километров. Наконец перелески закончились, и глазам ехавших в веренице транспортов, предстал вид грандиозного строительства. Впереди, на довольно ровном поле, напоминающем разворошённый муравейник, работали тысячи людей. Здесь и сваи заколачивали, и рыли траншеи, и ставили фундаменты будущих построек. Все что-то делали. На окраине этого вселенского строительства стоял вертолёт и пара БМД, три стандартные армейские палатки, щитовая казарма и  полевая кухня. Как водится, флагшток, и на нём чуть колышется Российский, трёхцветный, государственный флаг. Колонна привлекла внимание работавших легионеров. Особенно их заинтересовал ковш трактора. От одного из будущих домов приблизился, начальственного вида, центурион. Вновь прибывших вышел также встречать почти весь состав группы Нечаева.
Пока римлянин приближался, ребята успели поздороваться со старожилами, и доложиться о своём прибытии старшему по команде.
Едва Сергей принял рапорт, и скомандовал вновь прибывшим отдыхать до обеда, как к нему обратился командир легиона, и Яцек привычно начал переводить:
- Рад приветствовать тебя, Сергей! Каждую минуту легат Восточной Империи не перестаёт меня удивлять всё больше! Неужели такие машины будут когда-нибудь и у нашего легиона! Судя по её стальной кружке, отполированной песчинками, вы используете это чудо для рытья земли?
- Ты прозорлив, Зосимус, но и я тоже. Я читаю мысли страждущего о том, чтобы этот трактор потрудился на благо легиона, и не вижу причин отказать тебе в помощи, только мне тоже нужно жилище! Скоро зима, а наши палатки легки для стужи!
- Сергей, как ты мог подумать о том, что Зосимус забыл о тебе! Ладно, раз мой подарок потерял завесу неожиданности, поедем, я покажу тебе твоё новое жилище. Оно ещё не совсем готово, но, главное в нём не это, ты же понимаешь меня! Главное то, что твой дом примыкает к моему, а я, думается, со временем стану здесь не последним человеком. Я прямо тебе скажу, что завистников, даже здесь, у меня хватает, а искренних друзей  - маловато! Кроме того, водить дружбу с представителем сильной империи просто выгодно! – и они оба рассмеялись этой шутке.
Сергей согласился, но предложил Марию вначале посмотреть на то, как трудится тракторист. Возле диковинки собрались несколько десятков легионеров, и воины десятой когорты были в полном восторге от шоу – рытья траншеи под фундамент ковшом «Беларуси», которая прибыла в составе колонны! Сергей с командующим не могли задерживаться надолго, и вскоре отправились смотреть на строительство дома.
Строение в самом деле, успели только обозначить цоколем, но даже он был замечательно спланирован и просторен. Сергей вспомнил хрущёвку,  свою двухкомнатную квартирку, с неизбывным запахом чего-то тухлого или подгорелого, которую даже снос почему-то обошёл стороной, и он понял вдруг, что хочет здесь жить.
Ему представился солнечный день, открытая стеклянная дверь во внутренний дворик, и лёгкий ветерок, доносящий запах чайной розы из сада, где в тени поют птицы, чуть колышет белёсые волны полупрозрачного тюля и наполняет свежестью всю комнату, весь дом, смешиваясь с чуть слышной, лирической музыкой фортепиано Иржи Малашека. Да что там дом – всю жизнь наполняет радостью жизни одно мгновение такого покоя и уединения! На улице - знойно, но здесь – приятная прохлада. Большой письменный стол из дуба, чертежи, книги, и тихо, как в раю, только ласковая музыка, да сладколголосые птицы поют, словно в награду за правильный выбор!
 - Да, Зосимус, о таком прекрасном доме я действительно, прежде, мог только мечтать!
- Я знал, что тебе понравится! Это жилище, почти такое же, как и моё, а моё я приказал скопировать своим людям, которых когда-то взял с собой из дома, поступая на службу. Они помнят тот, родной нам дом, и скопировали всё, расположив всё так же, как и там, не далеко от Рима.  А это что, неосторожное слово, или неосторожная мысль про зимовку в гарнизоне, вместе с нами? Мы говорим на чуждой тебе латыни, это будет трудно!
- В легионе не так уж мало рамеев, и они выживают как-то! Но это пока только мои фантазии на тему будущего!
- А я всерьёз намерен соблазнить тебя прекрасным домом, отыскать для тебя самую замечательную девушку, в жёны, и предложить стать в новом городе вторым Архимедом. Знания твои столь обширны, что даже мне, человеку читающему, и имевшему некогда прекрасного учителя, познания твои кажутся не имеющими границ, и, видимо, так было угодно богу - дать тебе это бесценное богатство. Кстати, о богатстве, у нас началась очень активная работа, и скоро в соседних деревнях мы начнём нанимать на работу местных жителей, нам тогда придётся увеличить количество монет в своих сундуках, но у нас нет ничего для этого ни – серебра, ни - меди, ни – чекана. Подумай, как нам выйти из такого положения? Возможно, ты свяжешься с восточной империей через свой тайный ход, и они пришлют нам необходимое? Легион мог бы отправить им солнечный камень, скоро мы начнём производить свою посуду, выращивать фрукты, ловить рыбу. Я не тороплю тебя, но поразмысли над этим, возможно, что соломоново решение принесёшь нам ты.
- Ты знаешь про царя Соломона?
- Кто же о нём не знает! Мы неопытны, но не глупы, и о таких отдалённых, для вас событиях знаем наверняка много больше вашего…
- Это тоже товар. Пожалуй, учёные купят его с удовольствием!
- Отлично! Тогда не предложить ли мне сделку Империи: я приказываю переписать  свои книги, и закреплённые на бумаге знания отправляю вашим учёным за медь, серебро и чекан.
- А что ты будешь чеканить?
- Птицу, знак Рима.
- Не спорю, а на аверсе, чьё изображение?
- Это не дружеский вопрос, Сергей. Ты намекаешь на то, будет ли это законное для легионных денег изображение какой-нибудь удачи или победы, или же изображение меня, как нового императора?
- Именно друг и должен знать об этом прежде других, чтобы предостеречь от ошибки.
- Ты прав, но как это соотнести с предложением построить здесь, на берегу холодного моря своё маленькое государство, а не пытаться пробиться в никуда?
- Я не против государства, в котором будет править закон, но мне не всё равно, если его возглавит диктатор, ведь тогда может произойти катастрофа новой, сделанной на пустом месте, войны! А здесь живут наши сородичи, славяне.
- Мы оба правы, и оба знаем об этом. Стоит ли продолжать? Конечно, я согласен с утверждением о том, что человек даже сам не знает, будучи блистательным военачальником, каким он окажется цезарем. Но, пока не примеришь незнакомую тебе шкуру, и сам не ответишь на свой вопрос!
Я рад, что твой дом тебе понравился, а об остальном  поговорим долгими, зимними, вечерами. Так он понравился, или это просто твои лары устали, и хотят передать работу пенатам?
Ладно, я отвечу тебе прямо: я напечатаю свой профиль, как цезаря, но не августа, потому, что напишу, как требует закон, название монеты, а не имя императора, и назовётся она «возрождение».
- Тогда, лучше, назови её «Феникс». Это божественная птица у славянских народов, они живут и к югу, и к востоку от тебя, и никогда ни на кого не нападают, в отличие от диких племён запада. Такая монета будет у славян в чести. Это мой народ. Феникс выходит из огня невредим, кажется сгорев, но возрождается всякий раз из ничего, из пепла.
- Это про нас. Я подумаю над твоим предложением. В нём что-то есть.