Красно-белое

До моего двадцатидвухлетия оставались считанные дни. Я отгоняла их, как докучливые мысли, но факт оставался фактом, - теперь мой возраст был похож на красно-белого леопарда.
Очертите мое пространство красно-белой разметкой, повесьте знаки «Огнеопасно» и «Не курить!». Мертворожденные слова будут биться в стекло клетки, оставлять на нем кровавые следы - красные полосы на фоне белого снега. Мальта? Монако? Польша? Швейцария? Беззвездный вертикальный американский флаг? Оказывается, зрительная память мне еще не изменила. Обманываться – сладко: это всего лишь кровь, которую поршень тянет вверх по цилиндру.
Я резко нажму на поршень вниз, и под тяжестью крови игла, как арбалетный болт, выстрелит в стену. Бесформенное красное пятно и полосы… sanguine addiction.
Бензовоз погружает шланг в подземный резервуар. Заслонка открывается, и жидкость льется по резиновой трубе, однако никто не заметил течи, и под бензовозом образуется маленькая лужица. Через час кто-то резко тормозит на месте этой лужицы, она загорается и в воздухе распространяется запах паленой резины. Бензиновая дорожка, как тополиный пух в мае, бежит-выгорает до самого резервуара. Через час от павильона с оградой остается черный обгоревший каркас. Третий цвет – черный.

Я наливаю прозрачную жидкость на белое блюдце и поджигаю ее. Это совсем не страшно: голубое пламя лижет мне пальцы, ногти сначала белеют, потом чернеют… этот отвратительный запах паленых ногтей и волос. Я искупалась в бензине. Меня можно закидать песком сейчас, - возможно, это меня бы спасло, но наиболее вероятно, что через несколько дней закидают землей то, что от меня останется. К сожалению, я не наделена способностью испытывать физическую боль, поэтому я чувствую только, как меня обдувает теплый ветер, как будто летом в жару. Сейчас надо обязательно выйти на воздух, иначе я буду тлеть, а не гореть. Глотнув кислорода, пламя на моих руках разгорается сильнее, кожа из белой становится красной. Глаза мои закрылись. Ресницы сгорели. Я ничего не вижу больше. Третий цвет – черный.