Так и страшно

Так и страшно. Так и странно, что это не ты, моя девочка-дурочка. Мурлыкой мой котенок, мой маленький. И кто тебя научил этому. Не я. За окном небо плюётся птицами, ты подрагиваешь от надежд… Славненький мой, как она, славненький. И телефон раздаётся не ей, он просто раздаёт бесполезные слова, девочек. Мерзких девочек, противных девочек, треснувших девочек, переспелым соком рябины, забродившим соком, заплутавшимся, заблудившимся во мне. Грязные женщины. Ненавижу ваши губы, деревянные руки, тысячу ваших сырых ног, ваши мокрые выражения в мои преданные её голосу уши.
В пожелтевшем теле провинции, я сижу за этим проклятым письменным столом, я живу не тут, не с той, не с этой, я живу в подвале, в чистом, зеркальном угле, за беленькой шторкой, с ней, самой Славненькой, испорченной мной девочкой. Та, которая меня простила за всё, впрочем, и не обижалась, от безразличия ко всему. Та, которая обижает меня, постоянно обижает, которая обидела меня навсегда, отсутствием моего внимания ко всем остальным. Зачем же вы приходите к нам? Вы же мешаете моей девочке, вы достаёте её из меня, вы заставляете меня злиться! Чёрт бы вас побрал! Зачем вы оставляете у меня свои незаметные вещи, чтобы они застревали в её глубоком горле!
Ах, вы не видели её нежной улыбки, её оскаленной улыбочки, девочка она моя! Она таскается со мной повсюду, она играет со мной ночью, она она. Помнится, как мы играли на полу, и она стукнулась головой об пианино и весь вечер смеялась, моё милое чудовище! Чудовище, переспавшее со всеми, кто этого желал, улыбнувшееся всем, обласкавшее всех! Мм… самая чистая и светлая. Мне так часто хочется бить её, что это становится новящивой идеей. По лицу.
Недавно мне снился сон. Она прыгала по лужам, напоминая мне саранчу-кобылку. Да, это не странно, зная то, что в детстве кобылки были любимым моим развлечением. Можно только улыбаться и догадываться, что творилось с ними в моих ручонках. М-р.… Ну, так сон… Она не просто прыгала, она была довольно интересно одета и от этого выглядела бесформенно, точнее какой-то ужасной объёмной массой. Как выяснилось позже, удивительной была не одежда, а само её тело. У неё было 4 груди и все расположены одна под другой, попарно. Животное. Она этому не удивлялась. Окружающий, проходящий мимо народ тоже. Она держала над собой плащ (похоже, он заменял ей зонт), что доставляло ей большое неудобство, и пыталась воспроизводить мотив кимигае. Через несколько минут, мне и это показалось прелестным. И снова захотелось утащить её за волосы домой.
Проснувшись в полной растерянности, умылся ей. Содрал с неё одеяло и выжал из неё ночной сок. Или ночной кошмар. Животное. Она. Славненькая.
С утра за окном играли дети. Это паршиво портило картину мира, видневшегося из окна. У нас с ней не будет детей… Хотя она несколько раз пыталась что-то родить, но это ничем не заканчивалось, кроме моих мучений, от не увиденного. Я всё утро пытался написать молитву, что бы молиться ей, моей рыбе, немой и скользкой, моей девочке, но никак не выходило, а получилось лишь:

Я готов молиться
Словам твоим, твоим страницам,
Рукам твоим, нелепым жестам
Молюсь.
Вися как мост над бездной.

С утра пью кофе. Дерьмовый телефон не звонит. Моей девочки где-то нет, а тут тем более.
Я ищу себя в её широких юбках. Она веер. Она стала рыжестью в моих глазах. Я плачу в её ладонях. Она будет меня читать, а ветер будет дуть в её волосы. Она будет смеяться. Она стала другой. Раз, два…
Она умерла и родилась заново. Другой.