Умерщвление автора - что за зверь и где обитает

В Копирайте за номером 12 Неточка Незванова в статье «Воскрешение автора» сказала много очень верного, и почти подо всем я готов подписаться. Но хотя я тоже исповедую постмодернизм и склонен уважать братьев Вачовски, некоторые моменты её «спича» взывают о дискуссии и уточнении себя. Вот я и решил ещё пожевать эту тему.

Первое (основное блюдо :)). Неточка говорит о трёх исторических типах понимания значения текста: классике («герменевтическая формулировка интерпретации»), «не-классике» (структурализме) и «постнеклассике (постструктурализме)». Она их все даже друг другу противопоставляет, хотя с точки зрения формальной логики (не говоря уж о диалектической) противопоставлять (А | ) можно только два понятия.

Сразу хочу отметить, что по этому вопросу (принципиальной типологизации) я выступаю солидарно с Д. В. Затонским (его литературно-философской «Библией» - книгой «Модернизм и постмодернизм: мысли об извечном коловращении изящных и неизящных искусств»). Так вот, приципиальных типов – понимания значения текстов, самих текстов, литературы, мышления, человеческого сознания, философии и всего вообще (не слишком громко?) – существует всего два: модернизм и постмодернизм. Эта пара существует извечно, сменяя друг друга – в разные исторические периоды, на разных этапах творческого пути авторов. Ничего кардинально нового быть не может (уж простите, но философия и литература (плюс кое-что ещё) мертвы по части фундаментальных идей, которые выдвинуты очень давно, «и нет ничего нового под солнцем» - верьте пророку Екклесиасту). Просто в условиях глобализации и СМИзации к концу XX века наступила, по выражению Затонского, эпоха глобального постмодернистского отката, когда постмодернизм из отдельных произведений-вспышек (Рабле с его (или не его) «Гаргантюа и Пантагрюэль», например, или «Дон Кихот») превратился в массовую волну.

Для пущей ясности приведу рабочие определения, данные Затонским этим двум, с позволения сказать, мета-парадигмам: 1) модернизм «так или иначе жаждет создания Земного Рая, а, значит, как-то в Рай этот всё же верит», верит в возможность и необходимость достижения Высокой Цели – позитивной и самоудовлетворенной статики и гармоничной динамики во всём: обществе, человеческом сознании, художественном произведении и его понимании (Цель оправдывает средства); 2) постмодернизм, «напротив, вообще, и со всеми вытекающими отсюда последствиями, не верит». Модернизм – однозначность, постмодернизм – многозначность, полифония. Модернизм – ясность, постмодернизм – дискуссионность. Модернизм – диалектика (или вовсе монохром) и «система» (Инь и Ян), постмодернизм – метафизика и «совокупность» (Дао). Наконец, наглядно: модернизм – прямая линия (любая идеальная геометрическая фигура – с 3, 4, 5 и т. д. углами), постмодернизм – изогнутая линия (идеал – круг).

С этих позиций классика и структурализм (не-классика) есть формы (виды) модернизма, а «постнеклассика» – постмодернизм. Таким образом, я бы не стал вообще делить как-либо историю – это были бы усилия модерниста. Повторюсь, модернизм и постмодернизм всегда существуют параллельно – их просто больше или меньше.

Второе, дамы и господа! Основания выделения трёх исторических типов понимания значения текста (по Неточке) в соотношении с модернизмом и постмодернизмом.

Вообще, на мой близорукий взгляд :), всё самое важное в теории следует представлять просто и наглядно. Вот в нашем случае – при понимании текста – можно брать в расчет, символично выражаясь, лишь три вещи: Перо, Бумагу и Глаза. Каждая вещь – серьезная и почти самодостаточная группа факторов влияния на понимание. Объяснюсь:
1. Перо – символ группы, в которую входят, прежде всего, Автор, его внутренний мир, его жизненный опыт, индивидуальная психология и тот смысл (или бессмыслие), которые он вкладывает (желает вложить) в свой текст, а также Критик, Пиарщик и т. п. со своим внутренним миром, профессиональным опытом и проч., и проч.
2. Бумага – (может быть, не лучший) символ группы, которая объединяет «семиотические структуры (т.е. некие конструкции, данные, явленные объективно)»((с) – Неточка Незванова), язык, массовое (под-)сознание и проч.
3. Глаза – это, конечно, Читатели со всем их элитарным и массовым, быдловым и тонким, плюсами и минусами, короче, Разные Читатели – и долой! :).

Теперь становится очевидно, какая «вещь», какое основание служило для выделения каждого из вышеозначенных типов:
1) классика при понимании текста смотрит на Перо, коим в совершенстве и владеет;
2) не-классика (структурализм) для тех же целей смотрит на Бумагу, где и находит бездонный колодец для своего тяглового скота;
3) постструктурализм (современной эпохи) отказывается от всех трех «вещей» либо пытается найти некое синтетическое среднее между ними и, таким образом, встает на путь нарочитого изыскательства, забвения Читателей, деградации и неизбежного отмирания – во славу новой литературной эпохи, которая наступит, если художественная литература и всё человечество не загнется совсем.
О постмодернизме, его обращении к Глазам, последующем развитии, а также о постструктурализме современной эпохи (развитом постмодернизме), его экспериментах и о том, как передовая литература потеряла читателей, – будет сказано ниже. А пока…

«Правильное, «фиксированное» значение» (как это верно обозвала Неточка) – вот что ищут, чего ненасытно жаждут представители как классики, так и структурализма! Это их объединяет принципиально и неразрывно! Вот почему я считаю никчемным делом их разделять – они одинаковы своей породой, они модернисты! Это приговор.
Мне не нравятся (и я не пытаюсь скрывать!) современные (развитые, если угодно, продвинутые) постмодернисты, но я отдаю им должное – они отбросили Высокую Цель, единое, «фиксированное» значение. Хвала! Хвала! Мы одной крови: постструктуралисты, старые и новые постмодернисты. Наша вера – постмодернизм (в широком смысле, в понимании Затонского)! (Это оправдание :).)

Третье («За жарким подали шампанское.» Л. Н. Толстой, «Война и мiръ»). Постмодернизм, Читатель, Автор и умерщвление последнего.

Итак, мир пережил две мировые войны, начало глобализации и уже значительную часть СМИзации, а также – что едва ли не самое важное – коммерциализацию (капитализацию) практически всех сфер жизни (включая литературу, искусство), пережил экзистенциализм, структурализм и много чего ещё. И вот – начинается (допустим, с пресловутого 1968-го) подъем волны «глобального постмодернистского отката». Что это значило для большинства гомосапиенсов в ракурсе нашей проблемы – понимания текста?
[Вообще-то это много что значило, например:
война – зло,
мир, дружба, глобализация – добро,
радио и телевидение, реклама и пиар, «пипл хавает и платит» столь же важны, как и старички книги и периодика,
и мн. др.]
Так вот, при выявлении значения текста во главу угла, наконец, встают Глаза – Читатели. [Ура!!!]
В подтверждение сей мысли могу отослать к Итало Кальвино (прежде всего, к рассуждениям в его романе «Если однажды зимней ночью путник…»). [Жаль, не могу полноценно (то есть без выдергивания фраз из контекста) сослаться на Александра, нашего, Сергеича, на, Пушкина – многие бы сразу пали на колена, согласились, прослезились, отрезвились, а я бы плюхнулся жиреть и стал курить дорогой табак :)…]
То есть в литературе происходит очень важный поворот – Автор теперь оценивает свой текст с точки зрения, как его могут понять, «интерпретировать», оценивать различные и очень различные(!) читатели. Ведь теперь это могут быть читатели не только с разными взглядами и убеждениями, но разных национальностей, культур, конфессий, каст, возрастов, полов, уровней доходов и т. д. Главный здесь плюс – это, наверное, доверие по отношению к Читателю, Его миру. Это осознание способности Читателя самостоятельно додумать и, если угодно, дописать текст Автора. Это полный конец авторского диктаторства и эпоха, так сказать, Активного Читателя. Автор – это уже не полноценный Автор, он теперь должен дать только определенные посылы, отправные точки, а заканчивать содержание текста, делать из него посильные выводы должен Читатель. Поэтому и Читатель – это уже не полноценный Читатель, он теперь и сам себе Автор.

Отсюда – наш прекрасный тезис: в постмодернизме происходит (после того, как автор уже сдал позиции в модернизме-структурализме, – окончательное) умерщвление Автора, по крайней мере – Автора в традиционном его понимании.
Отсюда же, кстати, и идея построения названного романа Кальвино: в повествование вплетены первые главы десятка самых разных романов – эти первые главы выступают теми самыми авторскими посылами, а закончить мы вольны сами (главный вывод из этого – в постмодернистских произведениях конец сугубо формален, логического конца (итога, выводов, морали) нет и быть не может; вообще, начало в постмодернизме важнее, конкретнее (телеснее) продолжения и, тем более, конца; начало – труд Автора, конец – дело Читателя).
Отсюда, наконец, и появление одной из основных задач постмодернизма – соединить элитарную и массовую литературу в одном произведении (в этом вопросе Кальвино, на мой взгляд, является великолепным образцом). Чтобы и заработать, и хорошие идеи выразить; чтобы остаться и гением, и сытым; чтобы заинтересовать не слишком прозорливое большинство читающей публики поверхностными словами и сюжетом, а глубоких читателей привлечь скрытым смыслом или оригинальным посылом. То есть учесть возможность и способность (и, кстати, желание) Читателя различно понимать и додумывать текст.

Таким образом, именно в постмодернизме явление Автора приобретает известную размытость (не будем называть это смертью). (С чем связаны и морально-психологические кризисы писателей, ставших прототипами персонажей-масок романа Кальвино.) Автор, Автор… Сей зверь активно размножался, широко распространился и обитает теперь во множестве мест. Этот пронырливый вид скрывается и, отчасти, среди конструкций семиотики, языков, психики, и среди «мещанского» общества Читателей, но, не станем отрицать, живет он и в «аристократическом» писательском кругу.

Четвертое («На сладкое.» Верка Сердючка, альбом «Чита Дрита»). Развитой постмодернизм. Что имеем и что нас ждет.

Что ж это в мире-то деется, люди добрыя-а-а? Количество писателей-постмодернистов всё растет и растет, а вот армия их читателей (если уж не количественно, то в процентном отношении) сокращается! Эпоха постмодернизма сходит на нет? Кто виноват: валим всё на издателей или по привычке выльем ушат грязи на читательские нравы? Либо всё-таки писатели сами хлопнули дверью перед носом своего Читателя?
Да что армия читателей!.. Почему лично я не желаю читать своих современников-писателей, а предпочитаю старых добрых постмодернистов первой и до-первой волны – тех же Итало Кальвино, Умберто Эко, Робера Мерля, Дино Буццати, Чезаре Павезе, Луиджи Малербу. Вы уже поняли, конечно, что я склонен возлагать основную вину в потере передовой литературой своей читательской аудитории таки на писательскую братию.

Что ж, постмодернизм развивался, неизбежно экспериментировал и пришел к современному состоянию, которое я с российскоисторической иронией называю развитым (с ударением на последнем слоге) постмодернизмом. В контексте понимания значения текста я выше ещё называл это состояние постструктурализмом современной эпохи. И Неточка Незванова преимущественно говорила о понимании текста именно в рамках современного постструктурализма. Например:
«Какая-либо интерпретация невозможна, ибо смысл децентрирован, конструкции деконструированы, структуры разыграны в "брызги шампанского". Не автор пишет, а текст САМ пишется, САМ находится в процессе организации, вместо статики - динамика, порядок если и создается, то - из хаоса. Никаких детерминантов, но - синергетика: вместо причинности - случайность, бесконечное, нестабильное "кочевничество" смысла. Значение зафиксировать невозможно, на месте мнимого "фиксированного" значения - смыслы-номады. Не прелюдия и финал, но - интермеццо: все знаки пусты, все коды раскодированы, все шифры расшифрованы. Кто сказал: "Логос"? Нет Логоса, если нет самого бытия, на месте которого становление. "Быть"? Бросьте. Становиться, а не быть! Кем становиться? Логосом? Не имеет смысла! Ибо сам Логос разыгран на взбесившейся рулетке жизни и смерти. Ставки увеличиваются, рулетка раскручивается сама собой, игра бесконечна, ничего нельзя предсказать, спрогнозировать, ничем невозможно управлять, всё - нестабильно. Ибо нет Центра (ни центра Власти, ни центра Сопротивления). Где Морфеус? Здесь и нигде одновременно. Труднопредставимо? Конечно, очень трудно. Но такова реальность: нет более центральных ориентировок на организацию структуры, ибо нет самого гаранта (автора) ограничения ИГРЫ. Иначе говоря, разрешить проблему не удастся, ибо нет самой проблемы, она не существует. Проблема призрачна, ибо стоит перед автором или интерпретатором только в том случае, если они пытаются ее решить. Как только проблема отложена, оставлена, она САМА СОБОЙ "разрешается". Сам автор более не противостоит читателю.»
«Интерпретация как РЕКОНСТРУКЦИЯ смысла отныне - нонсенс. Ибо нет самих задающих этот смысл ни авторского замысла [Пера], ни объективных структур [Бумаги].»
«Бог умер. Но если Он и воскрес, то воскрес для того, чтобы стать гиперреальным, виртуальным, несуществующим, призрачным, фантомным.»

Вот-вот, заигрались, изыскатели, экспериментаторы! Плевать на структуры, плевать на язык, плевать на смысл, на систему, на самих себя и, что ужасней всего, на читателей… Или пустились синтезировать нечто среднее между Пером, Бумагой и Глазами для понимания текста (только тут понимать стало некому нечего и незачем – грязь, бессмыслица, болото, саморазложение, мерзость и – смерть). В случаях такого синтеза как раз и происходит частичная «реанимация субъекта» (впрочем, не только субъекта), реабилитация, «воскрешение» Автора (Пера), столь большое неудовольствие от коего испытывает Неточка, в целом разделяемое мной неудовольствие…
Вот и читают теперь болотные изыскатели сами себя – в узком кружке у «буржуйки». И сколько таких! На той же Прозе.ру.
И сгинут в болото забвения, как пить дать.

А на смену придет новая волна. Что это будет – мне трудно сказать. Может статься, что в условиях названных мировых процессов (особенно, глобализации и капитализации) изящная словесность вовсе загнется и отомрет как класс. Чем черт не шутит?! Или – ядерная зима нам всем… и всё. И отмучаемся… и отдохнём…

P. S. Извиняюсь, что не склонен относить себя к подвиду «технарь су-губый» и считать такое отнесение каким-либо оправданием, а также за то, что не вижу разницы между Львом Толстым и Веркой Сердючкой, а итальянский постмодернизм уважаю и люблю гораздо больше русского.

Спасибо за внимание!
Евдоким Антипов.