Сухая палитра

       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       Рисовать мечтал с детства. Руки не оттуда выросли.
       Если в детском садике ещё как-то проходило, мол: "детские каракули, мило, не без способностей, но всё-таки", то с годами способности всё более явно намекали на полное наличие отсутствия таковых.
       А ему так хотелось рисовать! До дрожи в коленках. До судорог. До обморока. Очень хотелось поделиться со всеми водоворотом образов, красок, "запахом видений". Но - не дано.
       Не дано воплощать. Лишь только видеть, не в состоянии передать и раздать.
       "Неспособность" прочно укоренилась в голове, и лишь руки временами сопротивлялись. Брали в руки кисть и нервно дёргаясь, елозили по холсту.
       Получалось безобразно и раздражающе отвратно.
       Холст, краски и кисти летели в мусор.
       "Неумёха. Бездарь. Шарлатан от искусства".
       И грусть во взгляде.
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       Встретились совершенно случайно. Хотя и были знакомы заочно, очная встреча была предсказуемо-приятна и не более того. Два разнополых программера. С общими интересами и примерно одинаковым уровнем подготовки.
       Потрепались. Попили пивка с ещё полусотней коллег по "кодовому" цеху и стали прощаться.
       Она позволила себя скромно поцеловать в щеку.
      
       А ночью ...
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       Ночью к нему пришла Муза.
       "Ты можешь!!"
       "Могу ли?"
       "Обязан!!"
      
       Утром он купил краски, холсты. Принёс всё домой и нарисовал.
       Нарисовал и удивился. У него получилось! Получилось, потому что Она была незримо рядом с ним. Он рисовал для Неё, Её и о Ней
      
       Первые зрители, друзья и родственники были в неописуемом восторге.
       Это его воодушевило. Он нарисовал ещё одну картину.
       И снова получилось.
       Уверенность придавала сил. Вера в то, что Ей тоже понравится, подбрасывала всё новые и новые сюжеты.
       Краски буйствовали. Картины "светились" от перехлёстывающей через край нежности, ласки и любви.
      
       В конце концов, он решился и показал Ей свои рисунки.
       Она долго их рассматривала: внимательно и придирчиво. Потом, отложив в сторону полотна, подошла и молча поцеловала.
       - Я тобой горжусь!!
       Он взлетел на седьмое небо.
       Он парил над миром, радостно впитывая его тепло и ласку. Касался руками радуги, старательно запоминая ощущения, чтобы потом всё это перенести на холсты.
       У него было столько планов. Ради её поцелуя он был готов на всё.
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       - Тебе нужно открыть салон и зарабатывать, - в один голос твердили все, кто видел хотя бы одно полотно.
       - Я не могу продавать любовь!
       - Ну и дурак. Это хорошие деньги.
       - НЕТ!! - с максимальной решительностью в голосе,- Но галерею я открою. Я всегда мечтал делиться радостью с людьми. А тем более теперь, когда я счастлив и люблю.
      
       И открыл.
       Приходили люди и смотрели.
       Кто-то восторгался. Кто-то плевался. Некоторые, пройдя вдоль выставки, уходили молча или пожимая плечами.
       Кое-кто задерживался, расспрашивал, даже спорил. Таким он радовался больше всего.
      
       Изредка приходила и Она. У него не хватало решимости приглашать Её на каждую новую картину. Он просто ждал и надеялся: придёт, посмотрит и поцелует.
       Приходила.
       Смотрела.
       - Я тобою горжусь!
       Целовала и уходила.
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       - Я тобою горжусь! - и поцеловала, - Но теперь я не скоро приду. Извини.
       И вышла.
       Он увидел, как она целуется с другим.
       Горечь подкатила к горлу. Стало так больно и обидно.
       Не за себя. Он понял, что больше не сможет рисовать. Совсем.
       А раз так, то галерею нужно закрывать, и забыть всё, что было. Муза ушла.
      
       А утром у дверей толпился народ. Стучал, возмущался, требовал открыть.
       Он отнекивался и сопротивлялся.
       - Ну, поймите... Теперь это не важно. Она ушла. Совсем!
       - Но нам это тоже нужно!
       - А вам-то зачем?!
       - Потому что нам помогают Твои картины. И нам трудно будет без них. Без того, что Ты вложил в них. Без тепла, нежности, ласки. Без любви. Не важно, что Она ушла. Важно, что ты сумел раздать свою радость.
       - Ну как хотите, - и открыл дверь.
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       Среди вошедших он не сразу заметил молодую девушку.
       На её хрупком плече висел почти новенький мольберт.
       Она восхищенно, несколько раз, обошла всю галерею, восторженно ахая и украдкой утирая слезинки.
       - Простите, - Он оглянулся, отвлекаясь от очередного критика, - Извините. Можно Вас на секундочку?
       Она была совсем юная. И впервые за несколько лет он улыбнулся.
       - Да, конечно. Я чем-то могу помочь?
       - Вот тут у меня, - юное создание неловко засуетилось, пытаясь на весу открыть мольберт.
       В конце концов, ей это удалось:
       - Вот... Посмотрите, пожалуйста.
       Он испытал некоторую неловкость. Она явно обращалась к нему как к "мэтру", хотя сам он так никогда не считал, и всегда спорил до обид, когда ему говорили о гениальности или талантливости.
       Картина была небольшая. Совсем крохотная. Клочок осеннего леса. Но всё было нарисовано так живо, что ему послышался тихий шорох листьев, и даже почувствовался запах палой листвы.
       - Восхитительно!! - и это была чистая правда. Наичистейшая правда.
       - Вам правда понравилось? - девушка сияла от восторга, - Мне Ваши тоже, очень-очень. Просто супер! Я не знаю, как ещё сказать. Я могу нарисовать, если хотите.
       - Хочу. Конечно, хочу. Тем более, что у Вас получается намного теплее, чем у меня.
       - Хорошо… Я сегодня же нарисую и завтра принесу.
       - А давайте вместе? Вместе нарисуем картину, - он услышал тихий стук. Это возвращалась Муза.
       - Давайте! Когда?
       - А прямо сейчас!
       - Я согласна.
      
       Быстро вытолкав посетителей, они закрылись в галерее.
       - Вот только краски у меня ... - он открыл мольберт и печально смотрел на полу-опустошенные тюбики, ... похоже, закончились и подсохли. Я давно уже не рисую.
       - Я заметила, - Она подошла к нему вплотную и прижалась, - С Вами так хорошо и спокойно. А краски есть у меня.
       Он кивнул, и они написали свою первую картину.
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       "Второе дыхание".
       "Новая волна".
       "Свежее дуновение".
      
       А он просто любили и рисовали.
       Самозабвенно. Отдаваясь друг другу полностью, и душой и телом, и наслаждаясь этим. И щедро делились этим счастье с другими.
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       Когда подул первый сквознячок разлуки, он не успел заметить.
       Но с каждой новой картиной всё явственнее становилось, что вот-вот всё кончится.
       Он гнал эту мысль. Он уже настолько привык быть счастливым и любимым. Так привык любить, что испытывал животный ужас перед разлукой.
       А онавсё реже стала приходит в мастерскую. И уходила с каждым разом всё на дольше и на дольше.
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       - Я тебя никогда не забуду.
       - Я тебя всегда буду помнить, - попытался её поцеловать.
       Едва заметно отстранилась.
       - Извини.
       Лишь слабо улыбнулся.
       - Всё нормально. Так должно было произойти. Я только хочу знать, он хороший?
       - Да, он замечательный. - так и не смогла поднять глаза. - Как и ты.
       - Это очень хорошо, что он замечательный. Мы ещё увидимся?
       - Конечно. Обязательно. Я тебя никогда не забуду. - он же услышал "никогда"
       Закрыв за ней дверь, долго провожал взглядом:
       - Я тебя всегда буду помнить!
      
       Всё случилось так внезапно.
      
       * * *
       Он вернулся в мастерскую, открыл мольберт и привычно стал рисовать.
       Он научился рисовать без Музы.
       Всё так же светло, нежно и ласково. Но "мёртво".
       На его палитре "высохли" краски.

20 июня 2006/16:25