Тварь ли я дрожащая или голос имею?

Тварь ли я дрожащая или голос имею?

Грохот утих , Али медленно открыл глаза и начал понемногу приходить в себя. Сквозь рассеивающийся дым были видны пустые глазницы домов Бейрута. Али приподнялся на локте и огляделся вокруг себя, рядом лежало окровавленное тело жены и дочери. Внутри у Али ощутил пустоту, он, казалось, остался ко всему безучастен и с трудом поднявшись, медленно побрел по улице, спотыкаясь о валявшиеся тут и там камни. Неожиданно ему попался на глаза аккуратный и чистый листок бумаги, странно смотревшийся среди всеобщего разрушения. Это оказалась израильская листовка. Еле шевеля губами Али прочитал:

" Граждане Ливана! Мы воюем не против вас, а против экстремистов Хазбаллы.
Давайте вместе освободим страну от врага! "

Али выронил бумажку и пошел дальше. Через несколько времени он очутился в толпе, которая выбравшись из разрушенных домов, устремилась в район Бейрута, который по ее расчетам не будут бомбить в ближайшее время. Впереди Али шли две полные женщины и жестикулируя быстро и лихорадочно говорили. Высокая и худая женщина, по видимому потерявшая ребенка, высказывала предположения, где он может быть и как его она будет искать, а вторая толстая и низкая давала ей советы. Неожиданно до Али донеслись слова высокой женщины:
- Мы же ни в чем не виноваты, мы - мирные люди, почему израильтяне нас бомбят? Низкая и толстая ответила хрипло и чуть иронично:
- говорят, что бомбят не нас , а террористов.
- Террористов, не заметила иронии высокая и худая, - да разве террористы находятся в жилых кварталах Бейрута? Они сначала разбомбили все дороги, а потом начали колошматить по городу. И женщинам с детьми, конечно, теперь не выйти из города .А разве разбитая дорога удержит солдата?

Али почувствовал сильную жажду и свернул в переулок, где еще работало маленькая кофейня. Это был еще не разбомбленный квартал города. Кафешка была почти пустая, только бородатый седой старик сидел в задумчивости у стены. Али сел молча за свободный столик и хозяин, видя его состояние, сам принес ему чашку кофе. Мысли Али неожиданно потекли рекой.
- Государство? - думал Али,- что такое государство, если оно имеет право убивать невинных? Допустим, хотя бы свое государство. Но свое тоже не имеет... Но не в этом сейчас дело. Пусть хазбаллисты сделали зло израильтянам, но он то, Али, ничего плохого им не делал. Он был простой продавец воды, скромно живущий с женой и ребенком. За что убили его жену и ребенка? Лес рубят , щепки летят? Они имеют право убивать за свое зло, а я не имею?
Али почувствовал как кровь приливает к его телу и наполняет его силой, силой возмездия.
- Государство имеет право убивать ради своих целей заодно и невинных, а отдельный человек не имеет? А что такое это государство? Несколько тысяч человек, ежедневно лгущих с экрана телевизора. Допустим, что убили случайно, нечаянно... Так ведь не нечаянно, знали что будут убивать женщин и детей, когда бомбили города !Конкретно кого не знали, но что будут убивать невинных знали! По какому праву? Для безопасности своего государства... а безопасность моей семьи - это что?
Седой старик тихо подошел к Али и положив руку ему на плечо мягко сказал:
- Держись, мусульманин. Аллах милостив и милосерден.
Али, словно что-то поняв, взглянул старику прямо в глаза и твердо сказал:
- Где взять оружие?
Старик кивнул головой на дверь кухни.

Через несколько часов Али, держа автомат на руках, уже ехал с двумя мужчинами на машине на юг. Он ехал сражаться не за хазбаллу и не за Ливан и даже не жену и дочь .Он ехал сражаться за себя.