Ибануро Яибудзо

Журнал "КубаГлэм" - последний форпост авангарда на Территории П. Мы сознательно используем слова "последний" и "авангард" в одном предложении, чтобы вызвать у думающего читателя ухмылку, а у олигофрена - мозговой коллапс.

Территория П - мягкая, как персидский ковер. Усыпанная депилированными волосами хаусфрау, залитая готическими соплями и свежей кровью нимфеток, забрызганная слюнями маразматиков и затоптанная кирзачами членов партии "Воля и народовластие" - она стала податливой, как сиська.

Мы будем сосать ее, пока не высосем мозг.

Для нас нет ничего святого. Кроме мамы. Но мамы у нас тоже нет, потому что мы ее съели.

Мы - гопники авангарда.

У нас нет ничего СВОЕГО. Мы воруем, тащим, что плохо лежит, и "заимствуем" в лучших традициях Хаклберри Финна. Даже наши имена нагло спижжены у братьев Коэнов.

Мы заботимся об искусстве из благодарности. Потому что в свое время искусство позаботилось о нас. Мы стали такими, какие мы есть, впитывая неокрепшими умами бумажный героин, бумажный инцест и индустриальный fist fuck. Мы доподлинно занем, как получить буфотенин из жабы. Но мы не станем этого делать, потому что любим жаб.

Мы прячем свои лица, но мы не анонимны. Гэри Олдмэн блестяще сыграл обезображенного миллионера в "Ганнибале". Эдвард Нортон так и не снял маски в "Царстве небесном". Тим Рот неподражаем в роли гориллы в "Планете обезьян". Считайте это мэйк-апом. Или фэт-липом.

Если тебя интересует фэн-шуй, и дейл карнеги, и гитлер, и гришковец - ты можешь остаться. Но знай, что ты обречен подносить нам фаст-фуд до конца сеанса. Не забудь также темрюкский совиньон по 70 рублей бутылка. Мы его любим. Даже больше, чем жаб.

Смысл затеи прост. Мы - слово, ты - два. Так рождается интерактивный текст. Если бы мы имели дело с головой, у нас бы получилась компьютерная томограмма голового мозга. Но Территория П - это сиська, а значит речь идет о лазерной мастоэктомии. Аппетитный срез этой мягкой белой, розовой и красной губки.

Все, о чем мы говорили раньше - это просто способ заявить, что мы, бля, не шутим. Мы серьезные пацаны. Мы звенели яйцами, чтобы дать понять, что они у нас есть.

Сборка текста из мусора имеет многовековую историю, которая нам не известна. Вслушайся в музыку слов: дадаисты, Бретон, буримэ, кат-ап, фист фак. Эти слова не имеют значения. Гораздо раньше, еще до Тцара, шаманы накуривались, чтобы понять, что к чему. Пятна Роршаха. Шрифт Брайля. Авгиевы конюшни.

Красивый труп будет пить молодое вино.

Теперь даже ганджубас-пионэры из летнего лагеря "Ласточка" знают, что когда художник-новатор Гайсин показал Берроузу свои эксперименты с кат-апом, тот изрек: «У тебя здесь нечто большее, чувачок». (Берроуз, если кто не знает, это тот парень, которые написал про Тарзана и "Марсианские хроники". Гений палп-фикшн. Он знал, о чем говорил).

Мы пишем первое предложение. Ты пишешь второе. Кто-то пишет третье. Так родится нечто большее, чем мы можем создать по отдельности. Это будет круче, чем анимэ. Круче, чем джазовая импровизация. Уиндом Эрл сделал свой первый подземный ход. Наши набитые пружинами мишки никогда не умрут.

И вот вам первый кусочек паздла, украденный нами у самого Гука:

"Могучий, бесстрастный, как Фудзияма, красивый, как опадающий лист в
прошлогодней росе, он скакал по горизонту навстречу своей судьбе; и имя
ему было - Ибануро Яибудзо. Или Покусай Сибязахуй.".

"Обветренными вентилятором Phillips губами он прижимался к покосившемуся мрамору гипсовых статуй жертвам эвтаназии. Птичий кал заглушал неумолимое звучание его алмазных брекетов, поющих об осеннем пилигриме из свиной тушенки. И песнь эта, подобно детородным органам допотопных животных, вздымалась над послушными горами Узбекистана".

Ы?

Ночью бродячая собака зашла в мой сад и околела под сливовым деревом. Я обнаружил ее утром, когда вышел из дома, чтобы прополоть сорняки. Дворняга была крупной, но худой, в спутанной шерсти застряли репейники. Наверное, умерла от старости, а перед этим долго бродила по окрестностям, выискивая спокойное место. Чтобы похоронить ее, мне пришлось спуститься в нижний дом за лопатой. Я вырыл небольшую яму в глубине сада – у самого забора. Я не хотел прикасаться к собаке голыми руками и вернулся в дом, чтобы надеть эластичные перчатки, в которых обычно мою окна. Теперь их придется выбросить. Ухватив собаку за задние лапы, я сдвинул ее с места, вспугнув стайку мух, которые уже успели на ней обосноваться. Не смотря на худобу, собака оказалась тяжелой. Мне пришлось дважды передохнуть прежде, чем я дотащил ее до нужного места. Хорошо хоть глазомер меня не подвел, и не пришлось расширять яму – собака уместилась в нее идеально. Я закопал могилу, утрамбовал получившийся холмик лопатой, ногами разбросал излишки земли в разные стороны и вернулся в дом.
Я живу в одноэтажном домике на
Желание работать в саду пропало, да и возвращаться в нижний дом не хотелось. Хватит с меня раскопок на сегодня. Я принял душ.


Рецензии
Обветренными вентилятором Phillips губами он прижимался к покосившемуся мрамору гипсовых статуй жертвам эвтаназии. Птичий кал заглушал неумолимое звучание его алмазных брекетов, поющих об осеннем пилигриме из свиной тушенки. И песнь эта, подобно детородным органам допотопных животных, вздымалась над послушными горами Узбекистана.

Ромка Кактус   28.07.2006 16:01     Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.