Лето

В это лето вокруг горели леса, и солнце большую часть суток просвечивало тревожным багровым пятном сквозь светло-серую пелену опустившегося неба. Даже подушки в доме пропахли дымом, немного напоминавшим о детстве и старых деревенских избах Смоленщины, по которым на три- четыре дня останавливалась с ним, ещё пяти-семилетним тогда ребёнком, мать во время своих поездок по буровым геологосъёмочной партии. Но это было давно, уже сорок лет назад. Он привык считать себя человеком в годах, особенно после того, как по вечерам стала изматывающее ныть спина, и даже решил, что, пожалуй, ничего страшного, если каждая бутылка пива по вечерам у телевизора немножко увеличивает объём живота – ну, подумаешь, небольшой запас калорий к быстро надвигающейся старости. Чего уж там строить из себя героя – теперь можно и расслабиться. Положение в компании, где он служил главным научным сотрудником, было прочным, частенько его приглашали в качестве эксперта в различные государственные комиссии, а большая часть рабочего дня уходила на консультации и обучение собственных сотрудников, как молодых, так и постарше. Тем не менее, пиво и телевизор по вечерам были поразительно однообразны, а за свои геологические двадцать пять, а по большому счёту и все сорок шесть лет, он привык к быстрой смене окружающей обстановки, новым людям и общению. Перспектива запойного пьянства как-то не привлекала, а уход в мир молитвы и покаяния, в которые он одно время было уже погрузился, не состоялся. Практически уже вторым или третьим приливом он был быстро вынесен оттуда вновь на поверхность мирского моря. В глубине церкви слабым лёгким, видимо, не хватило воздуха, и стихийная вера не смогла пустить настоящие крепкие корни.

Как-то, зайдя для разнообразия в Интернете на портал Первого канала, он не удержался и что-то вякнул в уже замирающей дискуссии по поводу Светлых и Тёмных, потом выступил в поддержку понравившейся ему чем-то молодой певицы Подольской в форуме Фабрики Звёзд, а там уж постепенно втянулся – у него вдруг появился новый интересный круг общения, где можно было обсудить и обкатать любую понравившуюся мысль, получив в ответ массу разнообразных откликов. Конечно, контингент в сети был преимущественно молодёжным, с обязательным для этого поколения сленгом, скепсисом, пофигизмом и тягой к мрачной готике, но это было куда как интереснее телевизора с пивом.

Бродя по различным форумам, он с удивлением увидел, что периодически встречает ещё одного персонажа, высказывающего несколько несовременные, но удивительно близкие ему суждения на глобальные темы любви и смысла жизни, без которых не обходится ни одна интернетовская тусовка, вплоть, наверное, до фанатов футбольных клубов. Персонаж имел ник Тигрёнок, и, судя по прилагающейся информации, оказался девушкой лет 17-ти из далёкого пограничного города, что его страшно удивило. Типичного молодёжного эгоцентричного пофигизма в постах Тигрёнка практически не наблюдалось, а увиденные им посты тянули то ли на женщину уже лет за 30 с пережитым печальным опытом утраченной пылкой любви и обретённой устойчивой философией семейной жизни, не убиваемой бытом, то ли на девушку, живущую в полной изоляции от всего современного мира, исключительно на приличной литературе. В то же время по вопросам, не касающимся моральных тем, ничего подобного заметно не было, а изоляция от внешнего мира отметалась хотя бы количеством появлений Тигрёнка на разных форумах, где всё высказывалось юзерами во любых возможных современных формах и выражениях безо всякого стеснения – это же инет!

Как-то незаметно для него на одном из малолюдных полупустых форумов, он ввязался с Тигрёнком в диалог, потом в другой, потом диалог стал постоянным. В какой-то из дней он понял, что скучает, когда она долго не появляется, и радуется, когда видит её ник в онлайне. Не особенно задумываясь, он сказал ей об этом в режиме личных сообщений, попросив дать ему номер телефона, чтобы на всякий случай быть в курсе, где она пропадает. В общем, дальше произошла вполне обычная для Интернета история… Кем и когда было сказано первое «люблю» вряд ли возможно теперь установить. Несомненно, была обсуждена тема трагической разницы возраста, но вопрос был свёрнут как-то очень быстро, обсуждать его долго никому не захотелось. Конечно же, в голове у него прокрутились все известные ему случаи, как молодые хищницы охмуряют старых козлов и выкачивают сотней хитроумных способов из них деньги, квартиры, алименты на чужих детей и тому подобное. Однако, он уже устал от серой жизни, и был готов рискнуть ею, слишком сильно истосковавшись по настоящей искренней любви и ласке. К осени они уже не могли обойтись без двух-трёх писем ежедневно, договорившись встретиться следующим летом. В ту же осень он в одночасье бросил курить и занялся отчаянной борьбой с остеохондрозом, изнуряя спину часовыми тренировками. Год ежедневной нежности в письмах и тревоги друг за друга, а также коротких телефонных разговоров – просто она была не очень разговорчива - постепенно рассеял в его голове возможные мрачные подозрения.

Когда он выезжал на шоссе в пять часов утра, багровое солнце только вставало из-за горизонта. На тёмном асфальте ослепительно белые полосы тумана чередовались с более тёмными и тяжёлыми серыми полосами дыма лесных пожаров, лениво клубящимися по сторонам дороги вслед пролетавшим по ней одиноким фурам. За Ржевском радио заглохло окончательно, он врубил сначала Зи-зи-топ, а через пару часов – все диски Шаде на mp3. Сердце пело вместе с мотором, все мысли были на другом конце дороги, на западе, в утопающем в зелени городе, где его ждала она. За всю тысячу километров пути он остановился всего один раз, поняв, что спина окончательно превратилась в кусок камня. Вывалился прямо на траву на обочине, проделал несколько упражнений, чтобы размять мышцы, выпил бутылку воды, повалялся пять минут, бездумно глядя на облака, послал ей смс-ку с наказом ждать к вечеру и помчался дальше. Весь путь занял 12 часов, в 5 вечера он был уже на повороте с шоссе к пригородному посёлку, где стоял её дом. Дом скрывался за длинным серым зданием городской больницы, окна её комнаты на втором этаже было видно из-за ворот, хотя весь двор утопал в зелени вишен и яблонь.

Он остановил машину у ворот, перевёл дух и достал телефон. Руки тряслись, сердце выплясывало тарантеллу. Он выбрал её телефон из списка, нажал кнопку. Пять звонков.
-Да?
-Я здесь, Ми.
- Я вижу.
Он всмотрелся в тёмное окно. За зеркальными стёклами не было ничего видно, и он только представил, как она стоит у окна с телефоном и смотрит на дорогу. Он вышел из машины.
- Выйдешь?
Молчание. Минута, две.
- Ты выйдешь ко мне?
- Нет.
- Я ехал весь день. Я приехал, как обещал.
- Я вижу.
- Мне ехать обратно?
- Не знаю. … Да.
Он помолчал. Что там, за зеркальными стёклами? Сложил телефон, сел в машину. Положил руки на руль, уронил на них голову. Вокруг проезжали машины, какие-то люди пробежали по направлению к больнице. Он ждал. Через час снова достал телефон. Пять звонков, шесть.. десять. «Абонент Ми не отвечает».

Дорогу назад он почти не запомнил. Руки забыли включить музыку, поэтому всю дорогу он слушал только звук мотора. Кажется, была луна, потом ночная гроза, на подъезде снова – полосы дыма и тумана. Машину он бросил у подъезда. Прямо в ботинках по ковру пробежал к компьютеру, нажал кнопку. Рамблер. Почта. Новое письмо. «Я всё собиралась тебе сказать, не получалось. Понимаешь.. Мне исполнилось только 15 лет. Только ты не уходи. Я люблю тебя. Очень».

Багровое солнце за окном обещало тяжёлый душный день, быстрое сумасшествие и долгое-долгое ожидание.