часть первая

Она вошла к нему в комнату, когда все уже спали. Тихо, чуть шелестя полами белого платья. Она улыбалась. Грустно, впрочем, потому как никто из тех, кто видел ее, никогда не воспринимал улыбку как знак расположения.

Каждый раз, когда она заходила в чье-либо жилище, люди пугались. Они начинали кричать и плакать. И тот человек, которого ей положено было увести, тоже плакал. Иногда. Когда у него были для этого силы. Часто у ее вынужденного спутника сил на это как раз не оставалось.
Правда, потом, во время их длинного пути, человек, кем бы он ни был, начинал жалеть. Близких, знакомых, любимых... порою даже врагов. Она закатывала глаза к небу, выслушивая очередную порцию упреков, причитаний и прочих мыслеизречений. Люди жалели всегда. Но всегда тщетно.
Обычно она клала человеку на плечо руку и говорила: "Пора..."
Иногда ее не слышали. Или делали вид, что не слышали. А толку? Все равно, взяв человека за руку, она неизменно уводила его, куда положено. Что поделаешь, такая работа.
Сегодня она решила придти поздно вечером, но как-то задержалась. Поэтому за окном было совсем темно. К тому же, холодно.
"Бр-р-р..." - подумала она, представив, по какой холодище придется топать добрых пол мира. Или чего там еще? Она не знала. Да и люди не знали. Но путь всегда казался им долгим. Таким же долгим, как жизнь.

Он сидел на табуретке, глядя на правый носок. В нем шевелился большой палец. Он сосредоточенно созерцал его, временами улыбаясь. Грустно, впрочем. Может быть, у него тоже было какое-нибудь неудачное общение с себе подобными?
Она подошла и хотела уже положить руку на его плечо, но засмотрелась на большой палец, который шевелился в правом носке. Носок был коричневый и, кажется, несвежий. Впрочем, запах не ощущался.
Она присела на корточки, чтоб получше разглядеть сие странное явление. Полы белого платья разостлались по полу.
"Ух ты!" - заключил он, переведя взгляд на платье.
"Да, не без того" - ответила она, все так же грустно улыбаясь.
"А ты чего здесь делаешь?" - спросил он. В его глазах сквозило недоумение.
"Ну,.. это,.. типа пошли..." - она сконфузилась оттого, что ее появление не было эффектным. Но большой палец так занимательно шевелился, что скоро она забыла об этом.
"А куда пошли?.. А у меня печенье есть..." - сказал он через пару минут. Оба следили за движениями пальца.
"А туда..." - она говорила, не отрывая глаз от того, что происходило в носке.
Он вдруг перестал шевелить пальцем и тяжело вздохнул.
"Ну вот, опять начинается!.. Сейчас плакать начнет..." - подумалось ей. Улыбка сошла с ее лица. Она даже встала с корточек, чтоб положить руку ему на плечо и сказать: "Пора..."
"Знаешь, я всегда мечтал побывать там..." - задумчиво произнес он. Потом встал с табуретки и пошел зажигать газ.

Чайник закипел быстро.
"А скажи, как ты это делаешь?" - не выдержала она, когда они сидели за столом и ели печенье.
"Что как?" - он недоуменно посмотрел на нее, как и в первый раз.
"Ну, там, в носке?" - она глупо улыбалась и даже рот чуть-чуть приоткрыла, ожидая ответ.
"Не, эт легче показать, чем словами..." - он скрылся в коридоре, но скоро вернулся. В руках у него была еще одна табуретка.
Уже светало, когда они, уставшие, но довольные, легли на пол.
"Знаешь, мне очень интересно бывает смотреть на потолок" - сказал он мечтательно.
"Он же не белый..." - поморщилась она, взглянув на оставшиеся на потолке куски штукатурки. Куски, казалось, тоже поморщились, глядя на нее сверху.
"Это-то и прикольно!"
За окном начинало темнеть, когда он повернулся на бок и уснул. Крепко.


"Вообще-то, я пришла, потому что пора..." - она улыбнулась чуть виновато. Внутри у нее все сжалось в предчувствии слез и криков отчаянья.
Он улыбнулся.
"Да, конечно..."
"Тебе ничего не нужно брать с собой, потому что ничего из вещей ты унести не сможешь. Все, что может помочь тебе, находится внутри, в твоей душе..."
"Клево!" - он снова улыбнулся. Глуповато, но естественно.
"Ну так что, пора?" - спросила она. Она стояла в нерешительности. Это был первый человек, который никого не пожалел. Пока еще.
"Погоди!.."
Он подошел к зеркалу. В зеркале отражался еще один он. Оба глуповато, но естественно улыбались.
Ему было немногим за сорок, наверное. Хотя может он просто плохо сохранился. Неровное лицо, взъерошенные светлые волосы и совершенно "нездешние" глаза. Голубые, кажется. Он был некрасив, но чертовски привлекателен. Чем? Кто ж его знает. Просто так оно и было.
Он разглядывал себя задумчиво и долго. Глаза бродили по всей поверхности зеркала, ища чего-то. А может, хотя, просто так. Лицо, кроме недоумения, ничего не выражало. Но в этом недоумении было слишком много. Наверное, даже не скажешь, чего и откуда.
Рубашка была старая, красная в белую полоску. Или белая в красную. Брюки коричневые, но не такие, как носки. Он пошарил в кармане и вытащил оттуда бумажку. Синей пастой было написано что-то неразборчивое. Он с недоумением разглядывал листок, а потом поднял глаза и сказал, ни к кому, кажется не обращаясь:
"Это стихи какие-то... по-моему, даже мои... странно, да?"
Он отошел от зеркала, засунул руки в карманы и начал смотреть в пол.
"Знаешь, я иногда думаю... я думаю о том, куда все уходит..."
Она положила руку ему на плечо.
"Пора..."


Они шли по холодной земле ноября прошлого года.
"Тебе не повезло, - сказала она. - Если бы ты умер в июне, сейчас было бы теплее"
"Да ладно" - бросил он, перешагивая через мерзлые лужи. В левом носке была дырка. На пятке. Большая и круглая. Она смотрела на нее задумчиво. Не решаясь сказать ему об этом.
"Вот на этом самом месте год назад я встретил человека. Он играл на трубе. Было безумно холодно, вот как сейчас, и я удивился, что он здесь делает. По-моему, он не просил денег. Не знаю точно. Все равно ему бы никто не подал - никого не было. А он играл на трубе, и ему было все равно, кажется. Я тогда еще подумал: "Блин, как же клево он играет!", но прошел мимо. Я боялся ему помешать или типа того что-то. Да, так оно и было..."
"А который был тогда час?" - спросила вдруг она.
"Не знаю. Половина первого, быть может... Или час. Я не запомнил точно, потому что было холодно. Да и не надо было на часы смотреть - не к кому мне было торопиться. В общем, не знаю..."
"Сейчас он, я думаю, появится. Сейчас как раз половина первого"
Из арки вышел маленький человечек с трубой под мышкой. На вид ему было лет пятьдесят пять или чуть побольше. Он не был седым, но серебристые волоски пробивались в его темной шевелюре. Да, он был лохматый. Хотя и уже лысоват. Странное сочетание.
На нем была черная кожанка. Странный тип. Да еще с трубой.
Он прошел до того места, где стояли они, и остановился.
"Пошли" - сказала она.
"Пошли..." - согласился он.
Быстрыми шагами они удалились по тротуару, перешли по "зебре" дорогу и пошли через парк. Было холодно и зачем-то тоскливо.
"А знаешь, у меня в левом носке дырка..." - сказал он вдруг.
"Да, знаю..."

Он заплакал.