Водолаз

 [Отрывок]
 Игорь нырнул и шумно выдохнул в воду первый глоток невкусного консервированного воздуха из баллона. Рядом у борта лодки по воде ходили буруны – сыпались в море, поднимая волну ластами и пустыми питомзами [сетчатая сумка для подводного улова - М.Р.], такие же, как Игорь, водолазы. Совершенно безликие, в одинаковых черных гидрокостюмах и стеклянных масках, они вполне смахивали на стадо сильно исхудавших тюленей, покидающих лежку. Начинался еще один из череды опостылевших рабочих дней на добыче морского ежа.
 Игорь посильнее оттолкнулся от воды ластами и ушел от лодки к юго-западу, где, по его представлениям, должна была располагаться перспективная банка. Сквозь мутную воду вскоре проступило унылое серое морское дно, кое-где удерживающее в складках редкую щетину морской травы и чахлых водорослей. В этих складках в основном пряталась и местная морская живность: рыбы, крабы, улитки. А еще морские ежи, чью икру так любят азиаты с соседних островов, япона их мама! Тысячами тонн возят российские рыбаки колючие шарики, наполненные икрой, в порты ближнего острова Хоккайдо, а им все мало. Вот разворотливые бригадиры и вербуют нырять за ежом водолазов со всей страны. Даже аванс на дорогу дали: сперва от Новосибирска в Южно-Сахалинск, потом уж совсем на край света – в Южно-Курильск на острове Кунашире. А здесь посадили на пароход – и вперед, добывать «колючку».
 Вот на дне замелькали перспективные полосы водорослей. Игорь двинулся вдоль небольшой подводной гряды, споро собирая в питомзу серые колючие шарики морского ежа, отрывая их от листьев морской капусты и прочего мусора. На палубе РСа ежа еще тщательнее переберут и сложат в японские же пластмассовые корзины. И побежит их «рысак» [рыбацкое название РСа (рыболовного сейнера) – М.Р.] в японский порт Ханасаки, чтобы сбросить улов перекупщику и снова выйти на промысел. Водолазы получают установленную долю от общей выручки за сырец. Остальные деньги представитель фирмы тратит на «котел», расходы по судну, да еще пограничной «крыше» щедро отстегивает. Работает-то пароход «по-черному», без билета. Как большинство вокруг. Но это уже не проблема водолазов. Главное – взять ежа хорошего и быстро. И получить за него «бабки». А потом честно разделить их между собой по установленным паям. Игорь – новичок, первый раз завербовался. Поэтому и пай у него минимальный. И это притом что ему, профессионалу, бывшему флотскому разведчику, большинство свежеиспеченных «нырков» и в подметки не годится. Если бы не развал страны, вышвырнувший его сначала с флота, а затем и из родного Севастополя, не поехал бы он за десять тысяч верст браконьерского киселя хлебать. Но чего тут поделаешь. В деревне, где жили родители, диверсант - подводник никому на работу не требовался. Там, такое ощущение, и вовсе никто никому не нужен.
 Может быть поэтому Игорь не любил работать с другими водолазами в группе. Он быстро понял, что лучше быстро пронырнуть акваторию галсами и найти ежа в скоплении, а то и в куче, в которые эта тварь иногда зачем-то сбивается, чем медленно шариться возле лодки, собирая единичных «колючек». В своих силах и умении нырять Игорь не сомневался. Многолетние тренировки давали себя знать. Но и лихачить не любил. Декомпрессию производил всегда грамотно и аккуратно. При такой частоте ныряния «закессониться» можно, даже с десяти метров, сдуру выскочив несколько раз поскорее, чем положено. А про барокамеры в этих краях только и рассказывают, что «где-то у кого-то есть на борту одна».
 Сегодня водолаз был сильно не в духе. Ночью снова снилась дочь Лелька. Она, как и сотни раз до этого, смотрела в глаза серьезно и недоверчиво и спрашивала срывающимся голосом: «Папа, ты купишь мне, пожалуйста, вот этот домик на праздник?» И у Игоря, как обычно в этом месте, перехватывало горло. А некто из-за плеча хрипловатым голосом холодно произносил в ответ: «Дочь, если я куплю тебе домик, мне денежек не хватит на подарок маме». И больше ничего. Ни слез, ни истерики. Только серьезный профиль отвернувшейся Лельки, рассматривающей что-то глазами, полными слез, в глубине витрины злополучного лабаза. Сердце Игоря при этом воспоминании вновь сжалось. А память услужливо подбросила следующую ленту из смотренной – пересмотренной серии. Лето 19… года. Флот возвращается из похода. Он выполз из лазарета. Держит перебинтованные руки на леере у борта базы. Долго высматривал Игорь знакомые фигуры, побольше и поменьше, на пирсе среди встречающих. Так и не высмотрел. Сорвался на берег, в такси. Ветром прилетел на съемную квартиру. А там пусто. Только сетка кровати в спальне в бесстыдной наготе. Ни записки, ни адреса. Потом дом ее родителей в поселке, истерические крики тещи: «Не знаю ничего, уходи!» Сочувствующий и укоризненный одновременно взгляд тестя. «Не пишет она, Игорь. Ты уж ехал бы…» И электричка обратно. Водка с попутчиком. Какие-то козлы… «Бей его!» Тусклый блеск широкого лезвия выхваченного одним из них ножа. Уход в сторону, бросок, вдогонку удар. Тут менты. В общем, тогда с флота и поперли.
 Питомза между тем наполнялась отборным ежом, и водолаз сменил курс, двинувшись к лодке. Вот еще полоска, да какая богатая! Небольшой распадок между двух гряд камней наполнен ошметками листьев морской капусты и ползающим по ним ежом. Игорь снова задержался, встряхивая дель садка, пытаясь поплотнее «утрамбовать» тварей. Что-то я задержался, мелькнула мысль, может, уже собрались место менять и тревожатся. Игорь оглянулся вокруг, на всякий случай запоминая приметы уловистого участка.

 А на борту судна, между тем, начался "шухер". Еще с час назад капитан обратил внимание на некую новую точку, быстро перемещавшуюся по экрану радара. Какой-то пароход, судя по скорости – не рыбак, подошел в район с севера и вскоре присоседился на экране к другой точке, обозначавшей лежащую в дрейфе шхуну. Капитаны РС и этой шхуны уже не первый год браконьерили ежа в Южно-Курильском проливе, знали друг друга хорошо, но взаимных подлянок не творили, притопленные ловушки с запасом выловленного ежа друг у друга не таскали. Поэтому иногда добродушно переговаривались в эфире, а то и делились информацией о ценах на рынке, о «погранцах», о судовой рутине. Капитан уж было хотел позвать соседа, спросить про пароход, но что-то встревожился и передумал. Ладно, мол, освободится, кликну. Еще через какое-то время точка отделилась от шхуны и двинулась в сторону «рысака». Еще чутка – и корабль появится на горизонте. Капитан, не мешкая, позвал коллегу со шхуны на условленной волне коротковолнового передатчика. Тот сперва не отзывался. Потом, подождав, пока оставленный на борту пограничник вышел на палубу, быстро ответил: «Капец, Никодимыч! Вельбот подходил. Погранцы - чужие. Злые, как черти. Вдули по полной, все документы в мешок – и никакого базара. Сейчас к тебе пошли! Так что смотри, либо ежа майнай и прикидывайся лаптем, либо вали отсюда. А я собираю водолазов, поднимаю яшку и пилю на Горячий пляж, мне тут бойца на борту оставили». Капитан метнулся по рубке, схватил трубку японского сотового телефона «До-ко-мо» и скомандовал старшим на лодках – мигом на борт! Куда там ежа майнать! Почти десять тонн на борту, полторы недели, считай, набирали. И жалко, и не успеть уже. Правда, если сейчас чужие погранцы за хобот зацепят, платить больше придется. Да еще уголовка, суд, все нутро вывернут. Надо валить. До границы рукой подать. «Рысак» зафырчал дизелем, развернувшись, пошел подбирать лодки.
 
 Игорь вынырнул на поверхность, вынул изо рта загубник и отдышался. По его прикидкам, лодка должна была остаться восточнее, и не заметить ее на фоне отсвечивающего металлом моря было невозможно. Но надо же – не видать нигде. Игорь приподнялся в воде и покрутил головой. Во все стороны расстилалась подернутая рябью гладь Южно-Курильского пролива. Что за черт? Неужели спутал направление и пронырнул не в ту сторону, ушел от лодки? Невозможно! Все равно ее было бы видно. «Стоп, водолаз, - сказал себе Игорь, - да не спишь ли ты? Углубился, блин, в воспоминания. Так и утонуть в них недолго». Крепко зажмурился, потряс головой, снова раскрыл глаза. Увы, ничего не изменилось, ни лодка, ни ржавый обшарпанный корпус сейнера на горизонте не появились. Растерянность сменилась отчаяньем. Живо всплыли в памяти рассказы ушлых мареманов: «И тут появился из тумана ПТР, скинули с него на пирс жмура в водолазном облачении, и – ходу назад, даже не ошвартовались». «Налетело ГМИ, а у них подо льдом водолаз в трехболтовке. Так они помпу – в майну и морду кирпичом: сидим, рыбу ловим, мол». Мысли эти промелькнули, как кадры из ужастика и вылились в одну короткую мысль: «Бросили, суки! Свалили и бросили!! Теперь трындец». Звонкое ругательное слово зазвучало в башке набатом. А глаза все еще шарили в истерике по линии горизонта в надежде увидать хоть что-то, опровергающее горькую мысль и дарящее хоть какую-нибудь надежду. Тщетно.
 Постепенно Игорь пришел в себя. Отпустил линь питомзы с ежом, который судорожно сжимал в руках. Шевельнул плечами, сбросил бесполезный теперь баллон с воздухом. Нужно биться за жизнь, плыть к берегу. Только где он, этот берег? Где-то на юго-востоке должен прятаться в тумане крохотный островок Танфильева. А ну как промахнешься мимо него? Тогда только весь Тихий океан наискосок в Южную Америку. Или на запад плыть, к Кунаширу? Далеко, да и против течения, не выгрести. Нет, надо на Танфильева попадать. Вот оно, солнце, светится сквозь дымку. Значит, берем чуть левее от него. Сто взмахов руками и ластами, потом на счет 100 отдыхать. Потом снова. Главное, размеренно, не рвать себя. «Доберусь, - подумал про себя Игорь, - обязательно доберусь!» А чтобы в голову не лезли лишние мысли, Игорь, как всегда, когда приходилось заниматься тяжелой монотонной работой, включил в мозгах магнитофончик с записями Высоцкого, которых знал наизусть превеликое множество. «Час зачатья я помню неточно…» - зазвучал в голове голос привычного тембра. И даже губы шевельнулись, подхватывая: «Спасибо вам, святители, что плюнули да дунули…».
 Вечерело. Где-то за спиной закатывалось за Кунашир красное солнце. Игорь вновь перевернулся на спину и начал отсчет времени отдыха. Сто секунд истекли мигом, и Игорь, поколебавшись, добавил еще сто. Эх, ощутить бы под ногами твердь да размять деревенеющие мышцы! Но долгожданный остров все никак не появлялся. Хватит отдыхать. Снова перевернуться на живот и отдать сотню взмахов. Вперед, только вперед! Игорь закашлялся, хлебнул соленой океанской воды и с трудом сплюнул. Силы были уже на исходе. Уже не раз заползала в душу холодная мысль, что все впустую. И что ж теперь, вопрошал разум, сложить руки по швам и медленно утонуть? Нет, даже пока чувствуешь невыносимую боль в мышцах и груди, это все равно еще жизнь. Еще на что-то можно надеяться. А за прекращением борьбы уже нет ничего. Ни-че-го. Игорь сжал зубы: нужно плыть! Двадцать шестой взмах руками, двадцать седьмой… Скоро можно будет снова отдохнуть.
 Боль пронзила икроножную мышцу, крепко сжимая ее в судороге. Игорь изогнулся и схватил ласт руками, потянул его на себя. Голова его на мгновение скрылась под водой, и водолаз снова хлебнул соленой океанской воды. Закашлялся, стал отплевываться. Зато прошло чувство полного отупения, в кровь выплеснулись последние запасы адреналина. Можно полежать в воде, отдышаться. Игорь помешкал, потом все же снова заставил себя отсчитывать заветные сто секунд. Главное - задать ритм, тело должно привыкнуть, чтобы работать стабильно и усердно, как лошадь, вращающая ось каменных жерновов на мельнице в селе из далекого детства. А вот и сам Игорь, еще мальчишка, на крыльце мельницы. На маслобойне его угостили "макухой", и белые мальчишечьи зубы азартно терзают прессованный подсолнечный жмых. Как ни пытался водолаз отринуть от воспоминаний, он вновь и вновь возвращался к наиболее ярким картинкам прошедшей жизни. А тело продолжало работать совершенно автоматически.
 В темноте в Игоря уткнулся косяк каких-то некрупных рыб. По-видимому, вожак рыбьей стаи тоже вздремнул и с разгона ткнулся водолазу в грудь, не успев поменять курс. А за ним и вся стайка проскочила по рукам и ногам, взболтав воду и вырвав человека на какое-то время из забытья. Впрочем, Игорь так и не понял, взаправду ли это было или ничего не различающие глаза его смотрели уже куда-то поверх окружающего мира. 
 Вновь взошедшее с востока солнце застало Игоря на воде, хотя он уже едва держался. В кромешной темноте ночи он, без сомнения, несколько раз терял сознание, но благодаря глубоко въевшимся в тело инстинктам, методично двигал руками и ластами. Он уже не видел и не ощущал, куда плывет. Тем неожиданнее случилось первое касание ластом чего-то живого и податливого. Снова рыба? Нет, рыба бы удрала, а ощущение близкого постороннего предмета под ногами оставалось. Да это ж водоросли! Значит, уже неглубоко и берег где-то близко. Господи, неужели доплыл?! Игорь еще какое-то время греб к проступающему из тумана берегу, потом, пошатываясь, шел по воде, выбрался на гальку. И, отойдя от прибоя десяток метров, рухнул как подкошенный и отключился. Он еще несколько раз приходил в себя в машине, куда затащили его двое низкорослых азиатов, переговаривающихся не по-русски. Потом, когда почувствовал боль в правой руке, и очнувшись, увидел у края кровати человека в белом халате со шприцем. Но голова не желала анализировать эту информацию. Все узелки и извилины в ней тряслись, подпрыгивали и кричали один-единственный лозунг: «Доплыл!», наотрез отказываясь служить.