Мир поэзии и искусства

Поэзия это мир души, находящийся в галактике искусства. Только человек с способностями поэта или хотя бы с какими либо проявлениями искусства может добраться на эту планету. Собственно это люди, которые живут в двух разных мирах. Мир землянина и мир поэта. На земле они ни чем не отличаются от других, имеют так же, как и все, волосы на голове, уши, глаза, обладают очень мало различным телом, так же кто-то работает, кто-то учится. Работают в совершено разных местах и порой люди, находящиеся с ними и не подозревают о том, что этот вот Ваня существует не только здесь, а ещё и в другом мире.
Только единицы тех, которые существуют в этом прекрасном мире поэзии или разнообразных планетах искусства, создают что-то подобное на Земле. Они хотят показать землянам, дать им возможность тоже побыть в этом мире, некоторым дать возможность стать одним из жителей этой планеты. Но на земле рассказать людям с другим сознанием, чем так прекрасен этот мир, очень трудно. Они не могут их понять, хотя чувствуют, что там хорошо, но не могут. Поэтому в наши дни жители галактики искусства приспособились, как земляни пользуются интернетом для переписки по e-mail, участвуют в различных форумах, чтоб найти себе подобных, точно так же приходить в театр, оперный театр, на различные выступления, выставки, тоже общаться с себе подобными.
И не важно кто из них, кем является в данный момент. Ведь только с настоящими ценителями искусства артисты чувствуют себя на высоте, творят чудеса на сцене. Артистам приятны любые аплодисменты, но, если им аплодируют, когда они сами гордятся своей игрой, они часто входят в какую-то афорию, чувствуют себя на родине, и тогда начинается то, что потом остаётся на долго в памяти прекрасным чувством.
Бывают случаи, когда по каким-то причинам они не довольны своей общей игрой. Например, новый или приезжий артист, с которым они не поладили. И в результате они понимают, что, что-то не то, да, да, артисты это понимают лучше всех и, когда в таком случаи им начинают аплодировать, особенно тому, кто виновник не удачи, они улыбаются, но с такой ехидной улыбкой внутри, мол, хорошо хоть ценителей не было, значит не потерпели полного краха.


Да…! Я люблю бывать на этой планете, бывает через книги, иногда через музыку. Особенно приятно, когда вдруг, неожиданно, музыка сама тебя туда несёт. И так быстро, с таким трепетом, прямо к центру. Эти минуты хорошо запоминаешь. Как они прекрасны и душисты, а бывает напротив такие острые, сильные, аж дух захватывает.
Больше всего неприятно, когда в эту самую минуту тебя кто-то побеспокоит: «А ты готов к экзамену? Говорят он очень трудный». Зачем этот ничтожный вопрос, который ровно ничего не меняет и не несёт в себе никакой информации? Какая разница готов я или не готов. Если готов, то я и так готов, если не готов, то я, может, готовлюсь духовно, наслаждаясь этой музыкой, которая, может, и послана мне, чтоб дать мне силы к подготовке.
Почему нельзя просто помолчать?!
Как мы, однако, любим, чтоб другие молчали, хотя сами порой большие любители поговорить.


Но особенно мне нравиться путь через природу. Бывает, идёшь на родник, вдруг остановишься и смотришь, смотришь, какая красота, что за чудное место. Сочетание то какое: на первом плане деревенские домики, деревянные, как сто лет назад, берёзы во дворе, а там вот ёлочка уже довольно большая; затем сосновая роща, краешком выступающая; потом поле, большое красивое поле, а за полем лес, густой большой лес.
Вот смотришь на всё это и, кажется, что за этим лесом вся Россия. И, так бы и шёл, шёл, пока не пройдёшь всю. Он, как бы передаёт дух, всю мощь, этой великой, не проходимой страны.
Наслаждаясь этим пейзажем, я только тогда в первые, по настоящему понял, эти красивые слова, которые так часто говорят классики о нашей стране.

А помню все куда-то ушли и я остался на едине с Днепром. Я немного устал, был уже вечер, и я присел отдохнуть на бережке. Сначала я рассматривал берег на другой стороне, а потом просто стал смотреть в Днепр, наблюдать, рассматривать течение, пытаться плыть по течению вместе с этой великой рекой. И я замер, я ощутил на себе эту мощь, силу не постижимой реки. Она меня заворожила, я просто сидел и смотрел, смотрел, я постепенно стал плыть так же степенно, важно в месте с Днепром, ощущая эту великую, многовековую реку, по которой ещё много веков назад плыли великие князья, которые перед тем, как начать свой поход, обязательно кланялись перед ней и просили её, чтоб она доставила их благополучно к нужному берегу. Они понимали, что успех их похода целиком зависит от этой реки и что только она вправе решать, как скоро им добраться до своего берега. Может, вот на этом самом месте стоял когда-то один из велико киевских князей и просил, чтоб Днепр был к нему милосерден и помог ему, как можно скорее добраться до назначенного места.
Ну, эти мысли протекали у меня где-то внутри, в подсознании, я тогда ещё их так явно не чувствовал, я просто ощущал какое-то новое, мне непонятное чувство, которое овладело мной, захватило всё моё существо, и я подчинился ему.
Наверное, так просидел я полчаса. Я сидел и только смотрел на Днепр, не шевеля ни одной частью тела.


А бывает в тундре, у костра, держа в руке чашку горячего чая, в совершенном молчании, слушая только пении ветра, эту незабываемую мелодию, которая и по сей день иногда звучит у меня в ушах. И, кажется, что ветер, уже для тебя поёт свою странную, загадочную музыку, в которой он рассказывает о том, где он побывал, и как его везде уважают, а иногда и бояться. И стоит тебе лишь на незначительную долю усомниться, что он говорит правду или отвлечься, спросив у своего товарища, сколько время, не пара ли нам уже возвращаться, не опоздаем ли мы на последний автобус, как лиственницы начинают запевать свою шуршащию, похожию на умоляющий нежный голос женщины, которая просит, чтоб милый не уходил, а побыл ещё хоть капельку времени, музыку, убеждая, что он успеет, что ещё рано, что ее с ним так хорошо. А, когда видит, что два товарища решили ещё немного поседеть и сильней вслушиваются в её пение, в этой песни появляется какой-то весёлый, радостный оттенок, который звучит ещё громче, и слушать его становится ещё приятней. В нём слышится нечто похожее на громкий игриво-озорной, но вместе с тем очень тёплый девичий смех…

Потом, где-то через час, начинаем собираться, и опять они, заменяя протяжную песнь ветра о вечности, как когда-то он заменил их, начинают своё удивительное пение, в котором они, уже ни так настойчиво, но с тайной, с последней надеждой, пытаются тебя остановить. А ты на мгновение замираешь, прислушиваясь к этой необыкновенной музыки, решая остаться и слушать дальше это неповторимое чудо или уходить. Но тут же приходят неприятные воспоминания, как когда опоздал сам, а другой раз почему-то не пришёл твой автобус, и тебе пришлось идти по этой пыльной дороге, рядом с проезжающими белазами или ещё хуже камазами, которые, зная, что они не такие уже большие и что им не нужно больше тебя бояться, что они могут наехать, в наглую едут прямо на тебя, и если ты не отойдёшь, то, кажется, так и раздавят. И эти мысли заставляют тебя быть сильней и идти к тёплому хорошенькому автобусу, который обычно так точно приезжает и так же точно уезжает. Там наверное специально у водителя громко включено радио, чтоб после шести отпикиваний он тронулся не смотря не на что, и, что, находясь там, тебе даже очень нравиться, это точность тебя шокирует и заставляет уважать всех кто к ней причастен.
В нём ты сможешь, если не очень тепло на улице, согреться, но главное хорошо отдохнуть, вспомнить и просмаковать эту удивительную прогулку по тундре, понять которую, дано только избранным, людям с сильным духом и характером, неиспугавшимся ветра, холода, и умеющим по настоящему чувствовать и ценить её. Видеть больше, чем то что тебе говорят хорошо. Уметь не только видеть, а и чувствовать природу, эту сильную, не покорную, гордую, северную природу.
Но, если ты наедёшь с ней общий язык, она вознаградит тебя настолько, насколько это возможно.
Здесь становятся мужчина, в лучшем смысле этого слова. Она делает сильней сильных, и делает слабых сильными или ломает. Ей можно только покорится или, как можно скорее, убраться.
Люди, которые не могут или почему-то не хотят покорятся, здесь несчастны, на них жалко смотреть. Те же, кто решил принять её условия, гордятся этим решением всю оставшеюся жизнь.
Летом это не так сильно чувствуется, любой материковец, побывав здесь летом, в хорошее лето, удивляется всем моим сказанным словам насчёт суровости этого климата. Самое главное испытание наступает зимой. Которая здесь, как говорят сами Норильчани, одни с ужасом, выражающим муку и отвращение, а другие, быть может, даже с какой-то гордостью своего достоинства, длиться здесь 9 месяцев.
Вот именно зимой, ты можешь себя проверить, хотя, конечно, одной зимы не достаточно. Сколько их нужно это личное дело каждого человека.

Люди здесь делятся ровно на два лагеря: те которые любят эту природу и те кто здесь мучаются.