Мой маленький король

Маленький король, сидя на бархатной подушке, скучал на своем троне, и не было никого, кто мог бы его развеселить. Рядом на месте выселенного советника восседал в резном кресле большой плюшевый кролик разительно похожий на самого советника старческой залысиной и отсутствующим выражением лица. За неимением полагавшегося ему места у королевского трона сановник стоял перед малышом на коленях на предтронной ступени, всем своим видом выражая смирение и покорность, и читал обычный утренний доклад. Минуту ребенок умудрялся сидеть тихо и заинтересованно вглядываться в лицо советника, но вскоре терпение оставило его, и он начал кидать леденцами в закованных в доспехи стражников, добиваясь особо гулкого звона, подошедшего бы камертону. Стражники только посмеивались, после доклада король имел обыкновение угощать их такими же леденцами, забираясь на стул. Советник продолжал, но и у него терпение было в отличие от доспехов не железным, и он, кидая бумаги на пол, укоризненно воскликнул: «Иерон!1 Как можно?!». Но тут же вспомнив, что тот не его сын и может сделать с ним все, что захочет его маленькая головка, замолкнул и принялся собирать бумаги. Мальчик снова принял царственную позу и мирно дожидался окончания сбора. От столь невероятных нервных усилий стариковский лоб покрылся каплями пота, и король милостиво протянул ему платок. Советник продолжил, а маленький король, для проформы посидев тихо еще минуту, свистнул в серебряный свисточек, и в залу вбежал пушистый котенок, принявшийся тереться об ноги сановника, пытаясь вползти по штанине выше, при этом громко мурлыча, пока тот снова не начал терять бумаги, как осеннее дерево листья. «Не волнуйся, Маруф», – сказал ему мальчик, убирая поглубже в карман бутылочку с валериановыми каплями. – «Ты просто очень ему нравишься». Но пришло время, и сановник задал самый главный, самый важный вопрос и мальчик сосредоточенно сжал губы.

- Сир, Селта ждет ответа. Мы единственные, кто пока не вошел в союз.
- Мы не войдем в их союз ни сейчас, ни потом. А если ты подпишешь бумаги без моего позволения, будешь единственным, кто отправится на Селту безо всякой армии! – зажмурившись, ответил король.
Советник отступил, король выудил из-под трона котенка и принялся его гладить, больше не обращая на старика никакого внимания.

Старик почти выбежал из зала и, поймав первого своего заместителя, Василида, забился в его руках едва ли не в истерике.
- Этот мальчишка, он отказал Селте в военном союзе! Как он мог?! Селта нас растерзает, когда разберется с Астерой! – кричал он.
- Не волнуйся. Король никогда не ошибается, иначе с чего бы мы стали держать его на троне. Не знаю только, как это ему удается, – успокаивал его помощник.
- Пошли к нему вечером свою жену, пусть поиграет с ним, благо сама еще совсем девчонка. Может, ей удастся заставить его передумать.
- Но почему ее, неужели одна из ваших дочерей…
- Она тоже одна из моих дочерей, Василид, не забывай об этом. И еще о том, что пока живешь в моем доме и делаешь работу, с которой я и без тебя справился бы!

Василид прошел в зал и низко склонился перед королем в поклоне. Мальчик не обратил на него внимания, продолжая дразнить котенка плетеным шнурком.
- Сир, вам пора завтракать. Все уже накрыто, – надменно произнес он.
- Ах, это ты, Дула, – поднял голову мальчик.
- Меня зовут Василид, сир, – не разжимая губ, выдавил из себя помощник советника.
- Дула, все равно Дула, – безапелляционным тоном произнес маленький король и, спрыгнув с трона, двинулся к обеденной зале в сопровождении грызущей леденцы стражи. Двое воинов шли впереди с алебардами, а еще двое сзади торжественно несли подушку с котенком.
«И он еще до сих пор хорохорится! Может и впрямь королевских кровей? Чем черт не шутит!», – зло усмехнулся Василид и ударил кулаком по колонне.

Вечером в королевскую детскую осторожно заглянула молоденькая девушка. Король, раскладывавший оловянное войско, поманил ее пальцем и усадил на ковер рядом с собой.
- Как тебя зовут? – спросил мальчик, глядя, как ловко она управляется с расквартировкой игрушечной армии.
- Касиния, сир, – ответила девушка.
- Оставь церемонии. Тебя я буду звать Гали, мне так больше нравится.
- А почему ты зовешь моего мужа Дулой, а для папы не придумал никакого прозвища? – спросила девушка, рассмеявшись.
- Потому что у твоего отца имя и так уж очень подходящее, – ответил король, улыбаясь одними глазами.
- Он очень волнуется, что Селта нам отомстит. Почему ты не велел ему вступить в союз с ней? – лицо Гали стало серьезным.
- Пусть не волнуется. Я не заключил с ними союза, потому что знаю, что когда Селта покончит с Астерой, а Селта это сделает, она примется завоевывать планеты, заключившие с ней договор, так они не ожидают такого поворота событий, воюя на ее стороне, а посланные ей на помощь армии состоят из роботов, которым все равно, с кем воевать. Если мы присоединимся к этой кампании, Селта разобьет нас первой, как самую маленькую и незащищенную планету, обладающую природными богатствами.
- Как ты мудр, Иерон. Ты позволишь мне так себя называть? – смутилась девушка.
- Конечно. Я вовсе не так уж мудр, поскольку еще слишком молод. – вздохнул мальчик. – А тебе нравиться имя Гали? – вдруг спросил он.
- Да, конечно. Так звала меня мама.
- У тебя была мама? – удивленно вскинул брови король.
- Почему была, Иерон? Она и сейчас есть, просто я больше не живу в родительском доме, – ответила девушка.
- Значит и у меня должна быть мама, правда?
- У всех есть мама, Иерон. А ты никогда не видел свою? – спросила она, не задумываясь.
- Нет, Гали.
- Прости меня, прости, что я сделала тебя грустным. Хочешь, я спою тебе, и уложу спать со всеми твоими игрушками? Уже поздно.
- А ты посидишь со мной, пока я не засну? – застенчиво улыбнулся маленький король.
- Конечно, посижу. Тебе, наверное, скучно тут одному? – улыбнулась в ответ девушка.
- А ты никому не скажешь, если я тебе кое в чем признаюсь?
- Не скажу, Иерон, не волнуйся.
- Если честно, я просто боюсь темноты, – нерешительно прошептал он.
Она нежно обняла его и принялась укачивать.
- Бедняжка, ты ведь и впрямь еще совсем маленький. Сколько же тебе лет?
- Шесть, только ты это тоже никому не говори, не надо.
- Глупышка, спи спокойно, – крепче прижала его к себе Гали.
- Значит, ты все-таки останешься? – снова улыбнулся Иерон.
- О да, останусь. Неужели ты всегда сидишь тут один, разве к тебе совсем никто не приходит?
- Стража стоит снаружи. А Дула и Маруф приходят, только если им что-нибудь нужно. Они меня спрашивают, сколько собирать налогов, с кем воевать, а с кем заключать договоры о мире и дружбе, когда сеять хлеб и собирать плоды, – скучающим голосом пояснил мальчик, уже почти засыпая.
- Спи, Иерон, спи. Не думай об этом сейчас.

Вернувшись домой, Гали-Касиния набросилась на отца и мужа, дожидавшихся ее, развалившись на шелковых подушках, вышитых ее матерью.
- Разве вы не знаете, что он еще ребенок! Как вы могли взвалить на него такие заботы? – кричала она, и подол ее платья ходил ходуном, как и ее руки.
- Молчи. Ты ничего не знаешь! – прикрикнул на нее Маруф, кидая ей под ноги подушку.
- Так расскажите мне, – устало опустилась она на ее край.
- Такие, как он, рождаются раз в тысячу лет. Они становятся мудрыми правителями, которые делают свою страну богатой и процветающей, – начал рассказ Василид, почти с презрением воспроизводя каждое слово.
- А где его родители, он не знает своей матери?
- Неужели вы с ним и об этом успели поговорить! Несчастное создание, как ты могла говорить ему о родителях! – снова закричал Маруф, грозя ей обычно заткнутой за пояс плетью.
- Да что я такого могла сказать! Где его родители, где они? – не успокаивалась Касиния.
- Дура, ты не понимаешь!
- Он должен был родиться при дворе, у короля и королевы! – визгливо пояснил Василид.
- А он?
- У нашего славного короля Вианора жена умерла в родах, больше он не женился, а спустя год погиб в битве при Лауманло. Мы не спали той ночью, гадая, кто станет наследником, но тут стража доложила нам, что город взбудоражен рождением необычного младенца. С первого взгляда он ничем не отличался от всех других детей, но у него была татуировка золотом на руке. Этот древний знак мы нашли в книге, которую часто читала королева Перпетуя6. То был символ избранного правителя. Она, верно, молилась богам, чтобы те послали ей такого наследника, но она умерла и сын ее тоже, и младенец родился у дальней ее родственницы, прачки Текусы7. Той же ночью послали мы стражника с приказом подменить младенца, благо у твоей матери как раз накануне родился сын. Мы сделали ему такую же татуировку и подложили в колыбель в доме прачки.
- Но как ты мог, отец?! Отдать собственного сына! Единственного сына! – воскликнула девушка, не веря своим ушам.
- Ничего страшного, ради благоденствия государства можно и сыном пожертвовать. Хоть и кроме него у тебя дома лишь вереница безмозглых женщин, – сверкнул глазами Маруф.
- Ради собственной выгоды, ты хотел сказать? Ты же пользуешься тем, что он не видит, как ты обворовываешь казну и продаешь титулы.
- Это неважно! Ты была всем довольна, когда я покупал тебя на эти деньги украшения и тряпки! Запомни, ты никогда больше не пойдешь к нему! Василид, я назначаю тебя наместником Аркасиды, забирай свою жену и уезжай. Завтра же! – махнул рукой, разрезая воздух, советник.
- Спасибо, Маруф. Я не ожидал от тебя такой щедрости, – с волчьей улыбкой поблагодарил тестя Василид.
- И правильно не ожидал. Если бы не обстоятельства, ни за что не отдал бы тебе такой жирный кусок, – зло плюнул в него словами старик.
- Не волнуйся, Маруф, я поделюсь им с твоими внуками. Пойдем, любимая, – все с той же хищной улыбкой схватил он жену за руку, уводя из собственной спальни.
- Отец, как ты можешь так поступать! Скажи мальчику, кто его мать, – упиралась Касиния.
- Вот еще. Вот еще, – буркнул Маруф, глядя в пол.
Лицо девушки застыло, пронзенное внезапной догадкой. Василид отпустил ее, удивленный тем, что та перестала сопротивляться.
- Это же король Вианор родился той ночью у прачки Текусы, у родственницы единственной женщины, которую он любил! – закричала она, дрожа. – Молитвами его жены душа справедливого монарха вернулась. Думаешь, я не знаю, что это ты послал его в Лауманло, что ты виновен в его гибели?! Он же отомстит тебе, когда вырастет, ты же пожалеешь, что так обращался с ним! – почти плача хрипло шептала девушка.
- Успокой ее, не видишь, она в истерике. Никак беременна, – махнул старик побледневшему Василиду.
- Да, но Маруф… – начал было он.
- Убирайтесь оба с глаз моих, не желаю ничего больше слышать.
Василид почти вытолкнул Касинию за порог и на прощанье уставился в лицо старика долгим пристальным взглядом. Тот ничего не сказал, лишь отвернулся.

Следующим утром советник снова читал никому не нужные, сочиненные его не ленившимся умом доклады, но на сей раз мальчик не разу не перебил его шалостью. Когда он уже поднялся, собираясь уйти, тот спросил:
- Скажи мне, Маруф, кто мои родители?
- Они были славными людьми. Я сожалею, сир, но они оба умерли. Король Вианор и королева Перпетуя, так их звали, – сказал советник, отыскивая в королевском лице незамеченные ранее вианоровские черты.
Слезы текли по лицу маленького короля, черты размывая.
- Расскажи мне про них, – шепнул он сквозь слезы.
- Обязательно, сир, я когда-нибудь расскажу вам. А сейчас, простите, меня ждет неотложное государственное дело, – Маруф отступил, не в силах смотреть ему в глаза.
Маленький король, сидя на бархатной подушке, плакал на своем троне, и не было никого, кто мог бы его утешить.

1 Иерон - посвященный (греч.),
2 Василид - царственный (греч.), Дула - раб (греч.),
3 Касиния - служанка (лат.), Гали - прекрасная (греч.),
4 Маруф - безволосый (евр.),
5 Вианор - жестокий, сильный (греч.),
6 Перпетуя - всегда юная, вечная (лат.),
7 Текуса - рождающая (греч.).