Только вперед журн. Порог, Очевидное и Невероятное

Я все еще помню, как это было. В то утро двадцать лет назад я открыл глаза. В окно бил солнечный свет. Будильник на тумбочке показывал без четверти десять. Маленькая секундная стрелка, неспешно щелкая, двигалась по кругу.
 
  Миг, когда я очнулся под деревом с разбитой бровью и увидел рядом ее тело с неестественно вывернутой шеей, вновь вспыхнул у меня перед глазами. Тогда, прежде чем мы свернули на ту тихую улочку, чтобы сократить путь, было полчетвертого, у меня по спине пробежал холодок, но я не обратил на него внимание. Не внял предупреждению.
 
  Голова болела после поминок, не хотелось вставать. Вообще бы не просыпаться. В мире грез гораздо спокойнее, там нет насилия и пьяных мордоворотов. Там все еще жива она.
Передо мной развернулись события двадцатилетней давности.
 
  Проснулся я на следующее утро после похорон. Ее отец уговаривал меня остаться ночевать, но я оказался. Ночевать в квартире у Ани после ее смерти я не мог. А, может быть, я специально отправился в три часа ночи домой, полупьяный, чтобы снова встретить тех, что едва не проломили мне голову, а ее изнасиловали и сломали ей шею? Может быть и так. Возможно, в этот раз, они меня отправили бы на тот свет, но я бы успел забрать некоторых с собой.
 
  Только мне ни кто не встретился, уже утро, и я проснулся в своей постели.
Без особого рвения съел яичницу, выпил кофе и вышел на улицу. На дворе июнь – тепло, все улицы залиты горячим солнечным светом. Ветерок трепал мою расстегнутую на груди рубашку. Справа по дороге мчались машины и автобусы, слева тянулись магазины, кофейни и многоэтажные дома. Навстречу мне шли одинокие прохожие, прогуливались, переплетя ладони, счастливые пары.
 
  Я прошел мимо кинотеатра «Спартак», выпил чашку латте в кофейне. Часы на стене показывали половину одиннадцатого.
Купив джина с тоником, вышел и отправился в сторону реки. К той улочке, где мы с Аней в ту ночь гуляли, и где я с ней расстался навсегда. Я шел, иногда отпивая из банки.
 
  Мы с Аней познакомились на вечеринке в кафе на набережной. Она с друзьями пришла туда праздновать чей-то день рождения. У Ани были короткие черные, слегка вьющиеся волосы, большие карие глаза. Синие джинсы и белая вязаная кофточка ей очень шли. Мне запомнилась ее чарующая улыбка, которая не могла не вызвать симпатию к ее хозяйке.
 
  После того, как у нас завязался разговор, она больше не возвращалась к друзьям. Мой же приятель, с которым мы собирались встретиться, не пришел. Мы с Аней танцевали, а потом садились за столик и разговаривали, разговаривали.
  Когда было уже почти 3 часа ночи, она сказала, что устала и хочет домой. Мы обменялись телефонами, договорились, что завтра я позвоню. Она хотела вызвать такси, но у меня было другое предложение.
- Не хочешь погулять у реки? – спросил я.
Она посмотрела на меня и с улыбкой кивнула:
- Пойдем.

  Мы прогуляли полчаса, а затем, видя, что Аню одолевает усталость, я решил, что пора выходить на Проспект Маяковского. В принципе, такси можно было поймать и здесь, но мне хотелось еще с ней погулять, не сразу отпускать от себя.
Я заметил двор, который, по идее, должен был послужить нам короткой дорогой к проспекту, и собрался туда свернуть, как вдруг у меня по спине пробежал холодок. Но я был слишком счастлив, чтобы обращать на это внимание, и потянул Аню за собой. Мы крепко держались за руки, первый поцелуй был уже позади. Я даже не хотел спать, но видел, что спать хочет она.
Что ж, подожду до завтра.
Но назавтра я увидел ее лишь в морге – слева из-за стола под акацией поднялась группа мужиков с опухшими лицами в грязной одежде и направилась к нам.

  Я пробродил по набережной около часа, посидел в злополучном дворе, где уже поработала милиция. Я был готов сидеть там хоть весь день, но все же заставил себя уйти. Человек я довольно рациональный, и понимал, что от долгого присутствия здесь станет лишь хуже.
Я вновь направился вдоль набережной, шел, наматывая ногами метры, куда глаза глядят.
Я посмотрел на часы на руке – без пяти час. К тому времени я устал – сказались остатки похмелья и непрошедшее горе, захотелось присесть и выпить чего-нибудь.

  Заметив впереди, чуть дальше по улице бар, я направился прямиком туда. Странно, но я не помнил, чтобы здесь когда-либо был бар. Но с другой стороны, в последний раз я здесь был в ночь убийства Ани, а бар мог появиться до этого – они сейчас возникают, как грибы после дождя.
Заведение располагалось в небольшом деревянном домишке. Старый частный домик с парой окон. Над дверью висела вывеска:

Бар «Спираль». С 11 до 3.

  Я толкнул дверь, внутри было прохладно, царила тишина. Стены бара деревянные и голые. Окно лишь одно, остальные оказались бутафорией. Над стойкой на стене нарисована огромная золотистая спираль.

  Бармен – здоровенный широкоплечий мужик с бородой, в видавшей виды кожаной куртке и деревянном шлеме обитом железными полосами протирал кружки. Шлем этот меня позабавил.
Я прошел между столиками, за которыми немногочисленные посетители пили пиво, и оказался у стойки.

  Мое внимание привлекла подвешенная к потолку над стойкой причудливая система тонких серебристо-белых труб и цилиндров, вместе напоминающих корни дерева. Все это заканчивалось краном на стойке, из которого бармен и наливал посетителям пиво.
За стойкой - ни бутылок с водкой, ни с виски, ни даже с кока-колой. Лишь корни-трубы под потолком и – только пиво. Что ж, пиво так пиво.

  Бармен подставил под кран большую стеклянную кружку и, повернув кран, наполнил ее, прежде чем я успел его об этом попросить. Я достал кошелек, но он, увидев, что я хочу заплатить, сделал запрещающий жест.
- Пей, - сказал он голосом с хрипотцой.
Я все же положил перед ним пятирублевую монету и собрался выложить следом банкноты.
- У нас пиво бесплатно, - сказал бородач-бармен.
- Ну тогда считайте это моим ответным подарком. – Я отхлебнул пива. Оно было мягким и приятным на вкус.
Бармен кивнул. Он взял монету и поднес ее к лампе над стойкой. Затем убрал ее в карман.
- Как вас зовут? – спросил я.
- Тор. – Бармен взял очередную кружку и стал протирать тряпкой.

  Я снова оглядел его кожаную куртку с металлическими бляхами, шлем.
Тор, значит. А я – Один, - так и подмывало меня сказать, но я сдержался.
Я попросил еще одну кружку и сел за отдельный столик. Перед глазами проносилось улыбающееся лицо Ани, вечер нашего знакомства, прогулка по набережной ночью. Я был раздавлен тоской и чувством вины – не предложи я тогда идти гулять, Аня была бы жива.

  За мой столик сел невысокий человек в черных брюках и кожаном пиджаке. На шее у него была массивная золотая цепь. В руке он держал кружку пива с тонким слоем пены наверху. Он сделал солидный глоток.
Я взял свою кружку и последовал его примеру.
- Не вешай нос, парень, - сказал нувориш. – Выглядишь ты... короче, в гроб краше кладут.
Я молча разглядывал его. Ему было за тридцать. Коротка стрижка, маленькие темные глаза. Нувориш. Плечи узкие, тощий – силой явно не вышел. Я заметил, что он нервничает, и все время поглядывает в окно.
- У меня вот тоже неприятности, - сказал он невесело. – Да такие, что... в общем, братки живьем могут закопать. Я вижу с тобой тоже беда, у тебя это на лице написано...
Я молча отпил пива.
Нувориш нагнулся ко мне через стол и возбужденно прошептал:
- Но нашему с тобой горю можно помочь. Это место...бар... предоставляет шанс. Дает возможность все исправить... при большом желании, конечно. Главное дождаться закрытия. Бар работает до трех, а потом ты выходишь и ….- Он поднес кружку ко рту и стал пить торопливо и жадно. – Мне очень надо. Очень… Если я не исправлю, того, что сделал, мне болты…

  Я молча слушал, ничего говорить не хотелось. К словам этого человека я оставался равнодушным – что бы мне сейчас ни говорили, о каких бы чудесах ни рассказывали, для меня все было пустыми звуками.
- Но только смотри – об этом никому! Этот бар будет работать, - продолжал нувориш, оглядывая уставленное немногочисленными столиками помещение, - пока здесь так вот мало посетителей. Силы этого места не хватит, если народу завалится, как на футбольный матч. Кто приходит просто попить пивка, а после закрытия уходит и не помнит, куда девалось время, от тех убытка нет. Но вот если кто приходит сюда с целью…вроде меня… Большого количества таких клиентов «Спираль» не выдержит. Как говорила моя преподавательница, когда ее просили поставить «автоматом» зачет – «Это не может быть массовым». – Он снова приложился к кружке. Несколько капель потекли ему на шею и на золотую цепь. – Так что держи рот на замке.

  Через некоторое время вошло еще двое парней, слегка навеселе, несмотря на то, что сейчас даже еще день. Судя по их лицам, если у них и были неприятности, то – мелкие. Никто из посетителей с ними не разговаривал. Нувориш мельком глянул на них и посмотрел на часы. В этом баре вообще каждый сидел сам по себе и не лез с общением к соседу.
Тор налил ребятам пива, они сели за столик рядом со мной. Бросив мимолетный взгляд на окно, я заметил, что на улице потемнело. Дождь собирается, подумал я. Только что было солнце, и вот теперь – дождь и тучи. Я встал и попросил у Тора еще пива.

  Шло время. От скуки я стал рассматривать соседей. Тор дал им волчок. Он был синего цвета с золотистой спиралью на боках. Мои соседи запускали его на столе – он двигался вперед, а затем возвращался в исходную точку. Они были под хмельком, и эта детская игрушка их невероятно забавляла, словно они снова стали детьми.
За единственным окном сгущалась тьма. Это уже было похоже на ночь, и никакого дождя, грома или молний. Мой недавний собеседник-нувориш напряженно смотрел в окно. Его лоб усеяли бисеринки пота, он то и дело нервно облизывал губы.
По бару разнесся хриплый голос Тора:
- Всё, други, закрываю. Давайте на выход!
На часах без пяти три.

  «Странный все же бар, - подумал я. – Какой смысл открываться в 11 и закрываться в три?». Но когда я вышел на улицу вслед за остальными, я сначала решил, что брежу: вокруг темно, на улице явно ночь, сквозь рваные облака просвечивает луна.

  Я ощутил в груди холодные щупальца паники. Увидев спину удаляющегося нувориша, я бросился следом, догнал и прижал его к тополю у дороги.
- Что здесь происходит? – потребовал я. Мою вялость как рукой сняло. – Тор, бесплатное пиво, а теперь и день провалился, как нога в открытый люк! Куда девалось время?!
- Я же тебе объяснял! – вскричал нувориш, стряхивая мою руку. – Что не понятно?
- Все! Но прежде всего – почему время прошло так быстро? Мы что – все дружно уснули и проспали до глубокой ночи? Объясни!
Мужик вздохнул, словно имел дело с кретином, не понимающим очевидных вещей.
- «Спираль», - сказал он, - работает с 11 до 3. Время в ней течет не не вперед, как обычно, а - назад. С тех пор, как ты переступил порог этого бара, ты двигался назад во времени! Ты говорил, у тебя что-то стряслось, да? Вот и иди, исправляй, мне тоже некогда! Жизнь висит на волоске! Но помни – никому об этом ни слова! Пользуйся сам, но другим – ни-ни! Иначе – все рухнет.
Он торопливо зашагал прочь.

  Первые несколько секунд я тупо смотрел ему вслед. А затем до меня дошло. «Время течет назад…». «Иди исправляй!». «Жизнь висит на волоске!».
Мгновенно взмокнув от волнения, я бросился бежать по набережной. На часах было пять минут четвертого.

  Окна кафе «Веселый паром» светились. Рядом стояли машины посетителей. Я рывком распахнул дверь и стал пробираться сквозь танцующих к своему столику.
Вот она…Но этого не может быть! Я сдерживал улыбку и слезы счастья. Аня сидела за столиком и оттирала салфеткой небольшое пятно на плече.

  Я сел напротив нее, все еще не веря в происходящее. Она недовольно бросила салфетку на стол и посмотрела на меня:
- Накурился? Ты смотри, не оттирается. Какой-то неуклюжий идиот пролил мне на плечо пиво.
Я молча кивал и смотрел на нее, и мне казалось, что я сплю. Хотелось прижать Аню к себе и не отпускать.
- Я хочу домой, Алеш.
Я, наконец, справился с рвущимися из меня эмоциями, взял ее за руку и тихо сказал:
- Пойдем.
- Может, прогуляемся немного? – спросила Аня, когда мы вышли из кафе.
На мгновение перед моим взором предстал вид ее бездыханного тела на траве.
Я отвел ее в сторону и жадно прижал к себе. Она не противилась.
- Не сейчас, - сказал я, благодаря Бога за «Спираль». – Не сейчас.
Я поймал такси и отвез ее домой.

                ххх

  С той поры прошло 20 лет. Тогда вместо похорон, о которых знал только я, через две недели мы поженились.
С тех пор я довольно часто наведывался в «Спираль», чтобы исправить кое-что по мелочи или просто поговорить с Тором, выпить пива из корней-трубок под потолком. Я никому не рассказывал о волшебной особенности бара. Позже я случайно встретил того нувориша у набережной. Он сначала меня не узнал, но потом вспомнил, кто я.

  Я расспросил его, сколько людей знает о возможностях «Спирали». Оказалось, всего человек пять-шесть. Народ туда приходит редко, поскольку там для них скучно, и подают в «Спирали» только пиво и к тому же один сорт. Ни тебе водки, ни коктейлей. А те, кто все же забредает туда случайно, либо напиваются так, что когда выходят, им кажется, что все – как и должно быть: уже вечер, засиделся однако, либо – те, кто выходят трезвые, – как и большинство людей, не верят тому, что видят. Они думают: «Ни фига себе, уже вечер! Время летит – ого-го! Только вот часы, чтоб их, отстали. Уже, наверное, за полночь, а они показывают три часа дня!».

  Узнал я у новориша и другую любопытную деталь: если в бар приходят двое, желая вернуться в прошлое и исправить что-то одно, только – целясь на разные результаты, то ничего не выйдет. Для них «Спираль» и Тор никуда не переместятся – просто останутся в настоящем. Получается, Тор и его бар могут одновременно существовать и в прошлом, и в настоящем! Голова идет кругом. Но я ученый, и дотошный анализ мне ни к чему. Хватит и того, что я понял общий принцип работы и могу пользоваться «Спиралью». О баре я не рассказал никому. Ни единой душе!

  Жизнь стала казаться мне легкой – любая ссора с женой, конфликт на работе (один раз сорвался и дал начальнику в челюсть, после чего меня вышвырнули из фирмы), или случайная драка на улице, из-за которой могли посадить, – «Спираль» спасала меня от всего. Стоило случиться чему-то неприятному, я тут же шел туда, Тор наливал мне пива, а потом – все менялось. Я стал самоуверенным и наглым. Я знал, что мне все сойдет с рук – «Спираль» рядом, я всегда знаю, где ее искать.

  Когда нужны были деньги, я спокойно брал в банке ссуду и шел в казино. Выигрывал – ссуду отдавал, проигрывал – шел в «Спираль», и – никакой ссуды, никакого проигрыша. Никто ничего не знал. Даже Аня, которая к тому времени родила мне сына Сашку. Позже я стал изредка встречать в «Спирали» знакомых. Не знаю, как, но они узнали про это место. Один раз даже встретил там коллегу. Он приветствовал меня мрачным кивком. Подсаживаться я к нему не стал. Однако, круг «посвященных» расширился не намного, и я оставался спокоен. «Спираль» - по-прежнему страховала меня от любых бед.

  Я чувствовал, что стою на грани. Во мне росло чувство безнаказанности. Я знал, что теперь могу давать волю всем своим черным порывам. Начальник доводил меня до того, что хотелось размозжить ему голову.
Я знал, что могу спокойно это сделать, а потом придти сюда, и бар, где часы идут назад, все исправит – наутро мой начальник Федоров будет живой и здоровый. Однако, что-то меня удерживало от убийства. Внутренний голос подсказывал мне, что смыть кровь с рук не поможет никакой волшебный бар. Однако моя ненависть к Федорову росла...

  Время шло, и завсегдатаев у «Спирали» прибавлялось. Мы все знали друг друга в лицо.
И однажды я решил бросить – возможности бара могли в любой момент иссякнуть, как ручей, из которого пьют много и часто. А без своего волшебного качества «Спираль», казалось мне, просто исчезнет из нашего мира. Но была и другая причина: я стал рабом этого бара. Тор был мне не собеседником, а господином, раздающим Ангельскую Пыль.

  Вот уже несколько лет я не хожу в «Спираль» и стараюсь о ней не думать. На худой конец, решил я, пойду туда в самом крайнем случае, когда другого спасения не будет – если что-нибудь случится с Анютой или Сашкой.
И вот – случилось.

  Я спустил ноги с кровати и влез в испачканные кровью тапки. Заслонил лицо рукой от солнца. Вчера я на день раньше вернулся из Тамбова, где навещал родственников, и застал Аню с моим треклятым начальником. Уж не знаю, как они спелись и где познакомились, но застал я их у себя дома в постели. Теперь я понял, почему Федоров так по-свински обращался со мной на работе.
Пробил час мщения!

  Сашка гостит у моей матери, так что им никто не мешал. А вот я – помешал!
Она и Федоров лежат с раздробленными черепами на кровати в соседней комнате. Как только я их услышал скрип кровати и увидел их вместе, то схватил из ящика молоток, и выпустил всю злость. На нее – за то, что она меня обманывала, притворяясь любящей женой, его – за то, что ездил на мне верхом в офисе, грубил, повышал объем работы, а в это время, оказывается, пользовал мою жену, которую я любил больше жизни! Да-да, пользовал жену! Двадцать лет назад я спас ее от смерти, а, значит, теперь был волен убить, рассудил я, все еще чувствуя в душе гнев.
Одевшись, я машинально взял куртку и вышел за дверь.

  Бар стоял там же, где и в прошлый раз, когда я заходил, – на набережной. Я испытал облегчение, увидев его, поскольку думал, что это заведение, пришедшее в мой город из некоего магического, параллельного – называйте, как хотите – мира исчезло.
Я вошел. «Спираль» изменилась. Теперь она была отделана в современном стиле – выкрашенные красной и серебряной красками стены расписаны разноцветным граффити. Прямо над стойкой, которая в прошлый раз была деревянной, на стене теперь красовался нарисованный юнец в джинсах и черной майке с рожицей из аниме, с торчащими в разные стороны от лака волосами. Из ушей у него торчали наушники, в руке – банка с надписью Energetic.
Спирали, ранее дававшей бару название, больше не было. Однако я настолько горел желанием поскорее вернуться в прошлое, что перемена изменение обстановки и даже исчезновение спирали не имели значения. Я снова здесь, в безопасности. В баре, который заставляет время идти вспять.
  Нет, я не собирался возвращаться и предотвращать лично совершенное убийство жены и начальника. Я хотел вернуться назад на двадцать лет, просто посадить Аню в такси, отправить домой и выбросить к черту салфетку с номером ее телефона. Никаких объятий, никаких поцелуев. Я хотел перерезать веревку еще до появления узла, который теперь не разрубит даже сонм всех святых.
  Мы начнем наши жизни сначала…раздельно. Пусть она живет, а я стану моложе на двадцать лет и буду жить заново, помня о совершенных ошибках.
Я посмотрел по сторонам. В зале появилось два бильярдных стола, чего раньше никогда не было. За ними играли люди, разноцветные шары, пересекая зеленое сукно, стукались друг о друга, изредка падая в лузы. Ни у кого я не заметил волчка со спиралями, в который посетители играли здесь раньше. Появились и дорожки для боулинга. Люди с грохотом сбивали кегли.
  Я подошел к стойке. Тор теперь был в черных брюках и рубашке, борода подстрижена. Одет в соответствии со стилем бара. Угрюмо оглядывая посетителей, он смешивал коктейль.
Над стойкой по-прежнему нависала хитроумная система из цилиндров и труб, напоминающих корни дерева. Но теперь казалось, что корни засохли. Я спросил пива. Тор открыл кран и сунул кружку под янтарную струю, которая теперь была темнее, чем раньше.
- Как жизнь? – спросил я.
- Сам видишь, - буркнул Тор. – Времена меняются, и мы – вместе с ними. – Он протянул мне кружку.
- Движемся по спирали, - подбодрил его я. – Кстати, а почему здесь столы для бильярда? Никогда раньше этого не было. И куда делись волчки?
  Я приложился к кружке, и едва не поперхнулся. В отличие от пива, что я пил здесь раньше, это было невыносимо горькое.
Я отошел к ребятам у бильярдного стола. Их двое, обоим лет по двадцать пять. Рыжий и черноволосый.
Рыжий, согнувшись над столом, прицелился и ударил по белому шару. Биток помчался вперед, и мне в голову вдруг пришла мысль, что без этого бара я и моя жизнь стали бы таким же вот бильярдным шаром – придали тебе ускорение, и ты летишь строго по прямой, никаких разворотов, никаких возвратов в прошлое, чтобы его изменить.
  Я сделал еще глоток горького, как жизнь, пива. Через несколько часов должно стемнеть. Я это прекрасно знал и поэтому не смотрел в окно. Я вернусь в прошлое, начну жизнь заново, а в этот бар – больше ни ногой.
  Прошло около часа. Потом – два, три…народу в «Спирали» прибавилось. Здесь были молодые и старики, мужчины и женщины. У всех лица затравленные, угрюмые. «Эти тоже пришли вернуться назад», - понял я. Лишь единицы заходили как в обычный бар, заказывали выпивку, играли на бильярде, сшибали кегли. Глядя, как строй кеглей разлетается от удара шара, я снова машинально отметил прямолинейность его движения. И в биллиарде, и в боулинге шары летели лишь в одну сторону. Причем с такой скоростью, что их не остановить и не заставить двигаться назад.
  Народу становилось все больше и больше. Я тихонько присвистывал и качал от удивления головой. Не нравилось мне все это. Никогда в «Спирали» не было столько людей. Неужели всем приспичило исправить ошибки прошлого? Но я тут же себя одернул – сам-то здесь зачем? За тем же самым. Такой же, как и все они.
  Люди все приходили и приходили. Тор уже даже не был угрюмым, он наливал клиентам пиво машинально, молча продавал напитки и закуски, его лицо превращалось в застывшую маску.
  В баре уже почти не осталось места. И тут у меня по спине пробежал холодок, который в прошлом неоднократно предупреждал меня об опасности.
Я повернулся и посмотрел поверх голов на окно. В стекло бил яркий свет, который бывает лишь…днем!
  Не веря своим глазам, я ринулся к двери, расталкивая людей, сбивая на пол пивные кружки, полные пепельницы, тарелки с едой.
У самой двери было скопилось еще больше людей. Они жались от нее, словно боялись, что их выгонят. Мне пришлось оттолкнуть одного, другого. Пробившись через толпу и дыша тяжело и надрывно, я распахнул дверь.

  В лицо ударил яркий солнечный свет. Почему солнце здесь? Почему время не идет вспять?!
И тут я все понял. Я повернулся и посмотрел на бильярдные столы, на людей, что сшибали шарами кегли. Шарами, которые летят только по прямой. «Придали тебе ускорение, и ты летишь, никаких разворотов, никаких возвратов в прошлое». Я посмотрел на Тора за стойкой. Он поднял на меня глаза и горько усмехнулся.

  Я выскочил из бара и повернулся к нему лицом. Над дверью в лучах солнца висит вывеска с мчащимся локомотивом и пылающими путями позади.
Прямо над вывеской горит, жжет мне глаза, как кислота, новое название бара –
«Только вперед».

Посмотреть рассказ на сайте журнала "Очевидное и Невероятное" можно здесь