Макароны по-флотски

 
 

 
 Макароны по-флотски
 
 трагикомедия


Действующие лица:
Глубокий Петр Васильевич - морской офицер в отставке
Врач - Вера Аркадьевна, участковый доктор
Топор и Античный - киллеры
Заборов - управляющий пенсионным фондом
Милиционер - лейтенант милиции Алехин
Петровна - почтальон
Капитан первого ранга
Моряки Северного флота
 
Конец 50-х годов прошлого века. У причала подводная лодка "Полундра". На борту выстроилась команда по случаю ухода в отставку их командира Глубокого. Это моложавый человек в парадной форме с кортиком.
ГЛУБОКИЙ. Благодарю за верную службу, орлы!
КОМАНДА. Служим Советскому Союзу!
ГЛУБОКИЙ. Вольно! Итак, вместе мы прошли почти все моря и океаны, а нынче я отправляюсь в самое длинное и опасное для меня плавание. На гражданку. Признаюсь, паникую больше, чем при аварийном погружении на дно Атлантического океана... Помните тот кошмар?
ГОЛОСА. А как же! И во сне не забудешь! Шли на тот свет прямым курсом...
ГЛУБОКИЙ. Но задание родины выполнили. А вот как меня примет гражданка – не знаю...
ГОЛОСА (со смехом). А какая гражданка, товарищ командир? Блондинка? Брюнетка?
ГЛУБОКИЙ (улыбается). Я ведь, считай, всю жизнь на военной службе. А ежели отторгнет меня эта капризная штатская жизнь, примете меня обратно хоть простым матросом?
ГОЛОСА (весело). На камбуз! Коком! Макароны по-флотски готовить.
ГЛУБОКИЙ (в тон). Макароны по-флотски - это самое то. Согласен...
ГОЛОСА. Командир, вы еще во цвете лет. Оставайтесь служить!
ГЛУБОКИЙ. Уставы не велят. Выслуга лет - строгая штука, особенно у подводников. Да и к Никите флот попал в немилость - резко сокращает. Не нужен ему флот.
ГОЛОСА. Ему одна кукуруза нужна. А чего! Нажремся от пуза, в позу станем и всех врагов распугаем. (Хохот).
ГЛУБОКИЙ. Не смешно, ребятки. Флот без государства как-нибудь проживет, а вот государство без флота - никак. Полагаю, опомнятся... Лишь бы не поздно... Но хватит политики. Я вам ничего не говорил...
КОМАНДА (хором). А мы ничего и не слышали!
 Глубокий прощается со всеми за руку, сходит по трапу на берег под "Марш славянки".

Наши дни. Квартира Глубокого. Огромная, старинная ванна. На ее боку написано "Полундра", висит спасательный круг. Реет морской флаг. Висит рында, на которой хозяин отбивает склянки, на видном месте парадная форма с иконостасом орденов, медалей и кортиком. Из мебели лишь пара табуреток, зато тренажеры: турник, шведская стенка, велосипед без колес, боксерская "груша", перчатки, эспандер, прочее. На занавеску у ванны брошена тельняшка. Звонок в дверь несколько раз требовательно повторяется. Из ванны, отфыркиваясь, выныривает голова Глубокого. Он вылазит, прыгает на одной ноге, прочищая от воды уши. Смотрит на секундомер.
ГЛУБОКИЙ. Три минуты двадцать четыре секунды. Шел на областной рекорд... Помешали.
Надевает халат, идет к двери. Это, конечно, постаревший в сравнении с первой сценой человек, но еще в хорошей физической форме.
Кто там?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Пенсия!
Он открывает. Входит Почтальон с сумкой через плечо.
ПЕТРОВНА. Че, Василич, опять нырял в свою иордань? Моряк с печки бряк... С праздником тебя.
ГЛУБОКИЙ. Каким, Петровна?
ПЕТРОВНА. Неужто не помнишь? Ой-ой! А ты вспомни…
ГЛУБОКИЙ. Что-то не могу… Мой день рождения вроде бы прошел, День Победы тоже…
ПЕТРОВНА. Эх, ты…Нынче у нас с тобой большой юбилей. Ровно полста лет я тебе пенсию ношу.
ГЛУБОКИЙ. Да-а?
ПЕТРОВНА. Да. Пришла я на наше почтовое отделение еще девчонкой. Ты был первый, кому я пенсион доставила.
ГЛУБОКИЙ. Постой, постой, Петровна... Правильно! Как же я забыл? Ровно пятьдесят лет назад меня с флота списали.
ПЕТРОВНА. Распишись в получении. (Отдает деньги). А чего, пенсия у тебя хорошая, военная. На моем участке более всех огребаешь...
ГЛУБОКИЙ. Не жалуюсь.
ПЕТРОВНА. Ты пересчитай.
ГЛУБОКИЙ. А зачем? Ни разу не обманула...
ПЕТРОВНА. Положено.
ГЛУБОКИЙ. (Делит деньги на две стопки, какую побольше возвращает) Расклад, значит, какой обычно... Немного себе оставляю, а остальное переведи по прежнему адресу... Поняла, Петровна? Самому не хочется у вас на почте в очереди торчать.
ПЕТРОВНА. Отправлю, не впервой. Не маловато себе оставляешь на проживание-то? Ведь гол, как сокол. Тельняшка да ванна, прости, господи.
ГЛУБОКИЙ. Зато старинная...
ПЕТРОВНА. Да уж агромадная! В жизни такой не видела.
ГЛУБОКИЙ. А вот эта сотенка тебе... По случаю такого юбилея. На конфеты.
ПЕТРОВНА. Спасибочки, Василич... Ох, чуть не забыла... (Достает из сумки бандероль). Еще распишись…
ГЛУБОКИЙ (Читает обратный адрес). Пенсионный фонд...
 (Разворачивает пакет, в нем веревка и кусок мыла).
ПЕТРОВНА (испуганно). Ой, что это, Василич?
ГЛУБОКИЙ. Поздравили меня с юбилеем! Мол, зажился.
ПЕТРОВНА. А год назад они прислали тебе белые тапочки.
Да какая же сволота! Дай, я на мусорку эту гадость выброшу. А мыло-то, какое вонючее. На туалетное и то не разорились...
ГЛУБОКИЙ. Нет, оставлю. Может, сгодится как вещественное доказательство. (Ссутулившись, садится на табуретку, держится за сердце).
ПЕТРОВНА. Ты только не расстраивайся. Выпей сердешного друга. Лучше рюмашку коньячку.
ГЛУБОКИЙ. Намек понял. (Находит бутылку и две рюмки, разливает). Заначка... Армянский. Случая ждал сколько лет. Ну, с юбилеем, Петровна!
ПЕТРОВНА. Чтоб тебе еще столько лет пенсию получать, а мне носить!
Пьют.
Получшало?
ГЛУБОКИЙ. Да, спасибо.
ПЕТРОВНА. Ну, пока. А то пенсионный день. Беготни - море. (Уходит).
Глубокий надевает боксерские перчатки, яростно лупит грушу, будто она пенсионный фонд. Звонок в дверь.
ГЛУБОКИЙ. Кто?
ГОЛОС. Участковый врач.
ГЛУБОКИЙ. Я не вызывал.
ГОЛОС. Профосмотр.
ГЛУБОКИЙ. Какой еще профосмотр? Сроду не было. (Открывает).
Входит довольно молодая женщина в белом халате, на груди стетоскоп, на лбу медицинское зеркало, в одной руке кувалда, в другой - клизма. На плече сумка с красным крестом.
ВРАЧ. Здравствуйте. Меня зовут Вера Аркадьевна.
ГЛУБОКИЙ. Очень приятно.
ВРАЧ. Присесть можно?
ГЛУБОКИЙ. Пожалуйста. (Ставит табуретку).
ВРАЧ. А стол где?
ГЛУБОКИЙ. К сожалению, не нажил.
ВРАЧ. Странно, такая пенсия... (Листает историю болезни) Так, пациент... Будем лечить или сами помрете? Шутка... Значит, вы у нас Глубокий Петр Васильевич... Правильно? Военный пенсионер... Ровно пятьдесят лет. Поздравляю. Какие жалобы?
ГЛУБОКИЙ. Никаких.
ВРАЧ. Выходит, средняя температура по больнице 36 и 6? В нашу поликлинику практически не обращаетесь. За льготными лекарствами не приходите. И зря. Вам многое чего положено. Как сон, аппетит, здоровье, Петр Васильевич?
ГЛУБОКИЙ. Вашими молитвами.
ВРАЧ. День и ночь за вас молимся. Лоб пробили... Когда были последние месячные?
ГЛУБОКИЙ. Что-о?
ВРАЧ, Ой, извиняюсь... запуталась... столько вызовов. Дайте руку. Пульс в норме. А давление? (Достает аппарат). Лучше, чем у меня. Снимите тельняшку... (Слушает). Сердце, как у юноши! Рот откройте... Шире, шире... Скажите "а". Громче... Горло в порядке... Господи, зубы все целы! Как прекрасно! Вернее, ужасно...
ГЛУБОКИЙ. Вы и стоматолог?
ВРАЧ. Я все на свете. Следите за моим пальцем...
ГЛУБОКИЙ. Вы что, и невропатолог тоже?
ВРАЧ. Сядьте. Нога на ногу! (Бьет кувалдой по коленке).
ГЛУБОКИЙ. Ой! Неужели даже медицинского молотка нету?
ВРАЧ. Один на всю поликлинику. И гвозди им забиваем, и пациентов. Реакция в норме. Петр Васильевич, откройте секрет вашего долголетия.
ГЛУБОКИЙ. А все она. (Указывает на ванну).
ВРАЧ. (Осматривает ванну, пробует воду). Ого! Значит, закалка?
ГЛУБОКИЙ. Погружаюсь каждый день.
ВРАЧ. Не переусердствуйте, а то придатки застудите... простите... предстательную железу. Кстати, как она? Потенция есть?
ГЛУБОКИЙ. Какая?
ВРАЧ. Женская... вернее... мужская.
ГЛУБОКИЙ. А вы и сексопатолог?
ВРАЧ. Участковый врач нынче все на свете: и невропатолог, и проктолог, и гинеколог, и сексот, и швец, и жнец... Врач общей практики, пили такой коктейль! Начальство зря десять тысяч не прибавит. Кстати, я вам лекарство принесла.
ГЛУБОКИЙ. Какое?
ВРАЧ. Льготное. Очень дорогое.
ГЛУБОКИЙ. Вату?
ВРАЧ. Что вы?!
ГЛУБОКИЙ. Зеленка?
ВРАЧ. Нет, лучше.
ГЛУБОКИЙ. Значит, йод. На большее не разоритесь.
ВРАЧ. (Вынимает из сумки три пакетика). Вот он, вам подарок от поликлиники. Стимулятор мужчин!
ГЛУБОКИЙ. Поливитамины?
ВРАЧ. Не угадали, не угадали... Хорошо, я подскажу: приняв это лекарство, мужчина набрасывается на женщину, аки зверь.
ГЛУБОКИЙ. Пищевая добавка!
ВРАЧ. Вы безнадежны. (Показывает). Виагра!
ГЛУБОКИЙ. (В ужасе пятится). Не надо.
ВРАЧ. А вы когда-нибудь пробовали?
ГЛУБОКИЙ. Сосед пробовал. Неделю дома не ночевал.
ВРАЧ. От такого подарка не отказываются. Знаете, сколько стоит? Одна таблетка под тыщу рэ. А вам бесплатно три выдали, как ветерану. Но условие: выпить при мне.
ГЛУБОКИЙ. Почему при вас?
ВРАЧ. А вдруг вы его продадите? Тому же соседу.
ГЛУБОКИЙ. Он теперь и даром не возьмет. Допустим, я выпью, а если оно подействует? Что делать? Я давно вдовец, и любовницы у меня нету.
ВРАЧ. Я к вашим услугам.
ГЛУБОКИЙ. Воистину врач широкого профиля. Но вы так молоды, а я, увы...
ВРАЧ. А я давала клятву Гиппократа. И не оставлю пациента в беде. Пейте!
ГЛУБОКИЙ. Не буду.
ВРАЧ. Сейчас клизму поставлю. Чтобы не капризничали.
ГЛУБОКИЙ. Не знаю… Выпить за ваше министерство соцобеспечения и захоронений, что ли?
ВРАЧ. А испугались клизмы! Пейте сразу три.
ГЛУБОКИЙ. Полундра! А если понадобятся три женщины?
ВРАЧ. Я заменю. Три в одной.
ГЛУБОКИЙ. Спасибо, доктор, но вынужден отказаться...
ВРАЧ. Хотите, чтобы меня уволили? А я шубу в кредит взяла. Молю вас, пейте, пожалейте меня.
ГЛУБОКИЙ. Но хоть все-таки одну... Зачем три?
ВРАЧ. Быстрее подействует. Я не могу ждать целый день. Вы у меня не один.
ГЛУБОКИЙ. Другим ветеранам тоже подарочек несете?
ВРАЧ. Врачебная тайна... Пейте да поскорее!
ГЛУБОКИЙ. Уговорили. Но можно выпью на кухне? Стесняюсь при вас. Такое, знаете ли, фривольное лекарство...
ВРАЧ. Хоть в туалете... У вас какая-нибудь музыка есть? Или только ванна?
ГЛУБОКИЙ. В углу проигрыватель. (Берет виагру, уходит).
Она включает музыку, танцует. Он возвращается, морщится.
ГЛУБОКИЙ. Фу, какое противное...
ВРАЧ. Вином запейте. Найдется?
ГЛУБОКИЙ. Коньяк перед вашим приходом распечатал...
ВРАЧ. И я хочу...
ГЛУБОКИЙ. А разве врачи на работе пьют?
ВРАЧ. Исключительно профессиональный напиток - спирт. А такой коньячок сроду не пробовала... Какая прелесть! Какой аромат!
(Он наливает ей рюмку).
ВРАЧ. А себе?
ГЛУБОКИЙ. Сосед смешивать такое лекарство со спиртным не рекомендовал... На своем опыте проверил.
ВРАЧ. А я рекомендую.
ГЛУБОКИЙ. За новый национальный проект! Если вы обеспечите всех мужчин бесплатной виагрой, то в России будет с успехом решена демографическая проблема.
ВРАЧ. Вот за это и выпьем!
Пьют. Она танцует.
Присоединяйтесь, морячок!
ГЛУБОКИЙ. Разве это музыка? (Меняет пластинку. Звучит "яблочко". Он лихо отплясывает).
ВРАЧ. (Пляшет вместе с ним). Ах, как я люблю моряков! Шикарные, смелые, щедрые! И летчиков люблю! И ракетчиков!.. Но сменим пластинку. Что-нибудь более интимное. (Меняют, танцуют под медленную музыку). Ну, как?
ГЛУБОКИЙ. Никак.
ВРАЧ. Обнимите меня крепче.
ГЛУБОКИЙ. И так иду на абордаж.
ВРАЧ. Попробуем стриптиз. Отпустите меня. (В танце медленно раздевается). А сейчас?
ГЛУБОКИЙ. Не знаю... немного...
ВРАЧ. У вас есть шест?
ГЛУБОКИЙ. Нету. А зачем?
ВРАЧ. Сейчас в хороших домах первым делом ставят шест, а уж потом ванну. У вас роды были?
ГЛУБОКИЙ. Не знаю...
ВРАЧ. Опять накладка... Я к вам сразу от одной бабушки- старушки... Как эрекция? Появилась?
ГЛУБОКИЙ. Так точно!
ВРАЧ. Поздравляю. А где кровать?
ГЛУБОКИЙ. Нету.
ВРАЧ. Что?! А где же вы спите?
Глубокий показывает на ванну.
Под водой? Ихтиандр какой-то.
ГЛУБОКИЙ. Пока не над водой. Голова наружу.
ВРАЧ. Хоть топчан или раскладушка?
ГЛУБОКИЙ. Выбросил. Чтобы соблазна не было.
ВРАЧ. И что же мы будем делать?
ГЛУБОКИЙ. (Снимает тельняшку, лезет в воду.) Прошу.
ВРАЧ. Я не умею плавать.
ГЛУБОКИЙ. Спасательный круг есть. Отставить разговорчики. Подействовало. И даже очень.
ВРАЧ. Я не полезу в эту прорубь.
ГЛУБОКИЙ. А клятва Гиппократа?
ВРАЧ. Гиппократу было хорошо. В Греции тепло. Шубу в кредит брать не надо... Добавьте хоть горяченькой.
ГЛУБОКИЙ. Отключили.
ВРАЧ. (Лезет в ванну одной ногой) Ой! Ой!
ГЛУБОКИЙ. Зато закалка.
ВРАЧ. Морячок, я что-то не пойму. Тебе нужен секс или закалка? (Ставит в воду другую ногу).
ГЛУБОКИЙ. Команда, все вниз! Погружение на предельную глубину! Торпеды к бою!
ВРАЧ. (Ладонью брызгает на себя воду) Я постепенно... как в Северный Ледовитый океан.
ГЛУБОКИЙ. Сейчас согрею...
ВРАЧ. Как же! С вами, пенсионерами, согреешься! Эх, если бы не шуба в кредит... (Залазит в ванну со стетоскопом, прибором для измерения давления, на лбу зеркало, в руках клизма и кувалда).
ГЛУБОКИЙ. Это что, такой сексуальный аксессуар? (Показывает на кувалду). Я даже у соседа на дисках такое тяжелое порно не видел.
ВРАЧ. Буду исследовать вас в процессе. Я все-таки ваш врач.
ГЛУБОКИЙ. Товсь!
ВРАЧ. Еще рюмашку. (Пьет).
ГЛУБОКИЙ. Лечь на дно! (Задвигает занавеску).
Слышны ее возгласы: "Ой, мамочка! Ой, папочка! Как холодно! Если бы не шуба в кредит!" Голос Глубокого: "Машина, полный вперед! Выхожу на угол атаки!" Она: "Ай! Ой! Уй! Теплее стало. Эх! Ых! Ух! Совсем тепло! Ой! Ой! Горячо! Жарко! Добавьте холодной!". Он: "Нету. Тоже кончилась". Она: "Остановитесь на минуту, я проведу исследования". Он: "Стоп, машина!" Она: " Пульс немного повысился. И давление тоже... Следите глазами за пальцем... Глаза вверх! Теперь вниз. На мой бюст. И ниже. Еще ниже… Нога на ногу... Щас молоточком..." Глубокий: " Ой!" Врач: " Все в пределах нормы! Продолжайте! Интенсивнее!" Он: "Машина, полный вперед! Самый полный! И еще полнее!" Она: "Хватит, хватит! Я больше не могу!" Он: " А я могу. Умру, но не посрамлю подводный флот! Шторм! Девятый вал. " Она: "Жарко! Щас вода закипит! Морячок, выпусти, ради Бога" Он: "Задний ход!" Она выскакивает из-за занавески, завернутая в полотенце. Он надевает халат.
ВРАЧ. Это какой-то садом с гаремом. Ты живой, морячок?
ГЛУБОКИЙ. Как видите.
ВРАЧ. Но тебе хоть плохо?
ГЛУБОКИЙ. Хорошо. А вам?
ВРАЧ. Мне плохо.
ГЛУБОКИЙ. Почему?
ВРАЧ. Потому, что тебе хорошо.
ГЛУБОКИЙ. Не понимаю.
ВРАЧ. Когда были последние месячные?
ГЛУБОКИЙ. Что-о?
ВРАЧ. Ой, прости... Голова болит?
ГЛУБОКИЙ. Нет.
ВРАЧ. Аборты были?
ГЛУБОКИЙ. Были, были.
ВРАЧ. Ой, все в голове перепуталось. Поздравляю, морячок. Такой возраст, тройная доза виагры на алкоголь, сумасшедший секс. Молодой жеребец откинет копыта. По всем правилам медицины - летальный исход. Значит, у меня никаких шансов. (Всхлипывает). Меня уволят. Шубу отнимут.
ГЛУБОКИЙ. Почему?
ВРАЧ. Ты живой! Живой!
ГЛУБОКИЙ. Но что это вас так огорчает? Впрочем, догадываюсь... Был знак - веревка, мыло… Вероятно, я должен был отдать концы на этом профосмотре... Так задумано?
ВРАЧ. Не знаю. Вскрытие покажет.
ГЛУБОКИЙ. В таком случае - равняйсь! Смирно! В ванну шагом марш!
ВРАЧ. (Испуганно). Нет, нет... я там умру... (Он несет ее к ванной, она вырывается). Не надо, морячок... Скажу, только отпусти... Да, это приказ. Считали, что тебе четыре виагры с лихвой хватит.
ГЛУБОКИЙ. Четвертая кто?
ВРАЧ. Я.
ГЛУБОКИЙ. Значит, меня хотели убить сексом?
ВРАЧ. Матросик, ты сам должен был умереть на бабе. Это самоубийство!
ГЛУБОКИЙ. Умереть на женщине! Прекрасная смерть. Но рановато. Лет этак через сто. А чем же я вам все-таки не угодил?
ВРАЧ. Точно не знаю. Подъехал на "Мерсе" какой-то важный господин. Костюмчик такой дорогой, что можно всю нашу поликлинику отремонтировать. Духи французские карболку на этаже забили! Шляпа на глазах. Закрылись они у главврача в кабинете, о чем-то шептались. А потом главврач выдал мне виагру и к тебе послал.
ГЛУБОКИЙ. И ты пошла!
ВРАЧ. А куда деваться? Шуба в кредит... Прощай, морячок. Много вызовов.
ГЛУБОКИЙ. (Заглядывает в ее сумку). Полная сумка виагры! Минутку... Ты кое-что забыла. (Приносит пакетики). Получи льготное лекарство обратно.
ВРАЧ. Не выпил?! Воистину зверь!
ГЛУБОКИЙ. Сэкономленное отдай начальству. Пусть само хлещет.
ВРАЧ. Ему уже ничего не поможет... Морячок, а если захочу принять холодную ванну, можно еще к тебе забежать?
ГЛУБОКИЙ. Все-таки хочешь убить?
ВРАЧ. Просто хочу. Ну, пока! Я ушла к другим дедам.
ГЛУБОКИЙ. Убийца в белом халате! Очень кстати прислали веревку. (Связывает Врача, она брыкается, дерется, кусается).
ВРАЧ. Дед, свихнулся от счастья, что молодую бабу поимел, да?
ГЛУБОКИЙ. Пусть старики еще поживут.
Раздается звонок в дверь.
Кого там опять нелегкая несет?
ВРАЧ. Морячок, ты пропал! Это наши! Меня страхуют, понял? (Вопит). Спасите! Помогите!
ГЛУБОКИЙ. Посиди-ка в трюме. (Сажает ее в ванну, заклеивает ей рот скотчем). Тишина на корабле! Ухожу на дно... (Снимает халат, тельняшку, опускает занавеску, ныряет в ванну).
Звонки повторяются. Слышно, как возятся в замке. Дверь открывается. Входят двое: Топор и Античный. Топор - пожилой, здоровенный детина в маске, неряшливый спортивный костюм, в одной руке пистолет, в другой - связка отмычек. Античный - полная противоположность: молодой, щупленький, в стареньком, но чистом костюме при галстуке, в очках, в одной руке пистолет, в другой потертый портфель. Рыщут по квартире.
ТОПОР. Блин, куда же дед смылся?
АНТИЧНЫЙ. Мы целый час под дверью торчали, как греки у стен Трои. Никто не покинул эту крепость.
ТОПОР. В окно ему прыгнуть не конкретно. Типа пятый этаж.
АНТИЧНЫЙ. А где же эскулап?
ТОПОР. Какой реально эскалоп? Я с утра не шамал. Кишки друг с дружкой базарят...
АНТИЧНЫЙ. Чертовски трудно работать со столь неинтеллигентным коллегой. Не эскалоп, а эскулап! В переводе с древнегреческого - врач, доктор.
ТОПОР. Так бы и сказал: лепила. Да брось портфель и возьми пушку обоими руками. Ты хоть учебные сериалы по ящику глядишь?
АНТИЧНЫЙ. Что вы, коллега, ненавижу. Обеими, надо говорить.. И не по’ртфель, а портфе’ль. И не глядишь, а смотришь.
ТОПОР. Заткнись, а то увидишь! В натуре, где баба?
АНТИЧНЫЙ. (Держит в руке бутылку). Эврика! Эврика! Нашел!
ТОПОР. (Водит стволом из стороны в сторону, широко расставив ноги.) Где он?
АНТИЧНЫЙ. Пять звездочек! Такой в наши дни не сыщешь даже с фонарем Диогена.
ТОПОР. (Отнимает бутылку). Брось пузырь! В нашем деле не бухают. Слышь, очкарик! Если не будешь по-человечьи базарить, я тебя больше в пару не беру. Подыхай с голоду на своей кафедре. А то только одни ругательства: эскулап, эврика, Диоген! Тьфу!
АНТИЧНЫЙ. Простите, коллега. Знаю греческий, знаю латынь, но фене не обучен. Позвольте вопрос: кому в этот раз парки сплели печальную нить судьбы? Олигарху? Политику? Банкиру? Кто наш клиент?
ТОПОР. Пенсионер.
АНТИЧНЫЙ. О, боги Олимпа! Кому перебежал дорогу этот нищий, нагой, сирый?
ТОПОР. Такой заказ. Проплачено круто.
АНТИЧНЫЙ. Впервые в моей практике.
ТОПОР. И не такой уж он нищий. У него пенсия клевая. За занавеской глядел?
АНТИЧНЫЙ. Пусто, как во чреве кита, когда он исторг Иону.
ТОПОР. Завянь! Глянь еще, да получше.
АНТИЧНЫЙ. (Смотрит). Только ванна.
ТОПОР. Рвем когти. Значит, смылся дед. И лепилу увел, как заложницу. Перехитрил нас.
АНТИЧНЫЙ. Прекрасно! Я даже успеваю на заседание ученого совета. У нас очень серьезный диспут: Платон и его платоническая любовь. Мой доклад стоит первым.
Прячут пистолеты, идут к двери.
Может, хоть бутылочку вон того божественного нектара прихватим?
ТОПОР. Не борзей! Мы не типа домушники, мы конкретно киллера.
Они уже за дверью. Глубокий выныривает. Отфыркивается. Отдергивает занавеску, убеждаясь в безопасности. Вынимает из воды Врача.
ГЛУБОКИЙ. Отбой тревоги, Вера Аркадьевна. Живы?
Врач мычит.
Простите, что пришлось вас чуточку утопить, когда киллер шарил у занавески. Кстати, у вас неплохая дыхалка. (Смотрит на секундомер). Ровно полторы минуты. Мои поздравления!
В квартиру возвращается Античный.
АНТИЧНЫЙ. Тысячу извинений... Сейчас ретируюсь. Я портфель забыл. (Шаркает ножкой). Разрешите представиться. Наемный киллер. Я не профессионал. Жизнь заставила. Это шабашка. А вообще-то я ученый. Специалист по платонической любви...
Вваливается Топор.
ТОПОР. Что за базар-вокзал! (Выхватывает пистолет). Ого! Дед в ванне вместе с лепилой прятался! Почему хреново за занавеской глядел, очкарик?!
АНТИЧНЫЙ. Они нырнули, как наяды.
ТОПОР. Козел! Кому сказано: брось портфель и возьми пушку. Дед, значит ты после ванны чистый. Теперь чистую рубаху надень.
Глубокий надевает тельняшку. Топор приставляет пистолет к его голове.
АНТИЧНЫЙ. Фи, коллега! Кровь! Дырка в голове! Негуманно! Вы знаете, как умер древнеримский поэт Сенека?
ТОПОР. Как?
АНТИЧНЫЙ. В ванной. В воде.
ТОПОР. Очкарик, а ты в этот раз волну не гонишь. Да твой этот Сенека был в законе. В воде дырку делать сто пудов удобней. Меньше следов. (Глубокому). Ныряй обратно.
ГЛУБОКИЙ. (Ложится в воду). Скажите хоть перед смертью: за что?
ТОПОР. А заказчики нас не извещают.
ГЛУБОКИЙ. Значит, за пенсию...
Топор приставляет пистолет к голове Глубокого.
АНТИЧНЫЙ. А шум от выстрела, коллега? К чему?
ТОПОР. Опять не гонишь, очкарик. (Убирает пистолет). Будем мочить. (Пробует воду). Дед, ты на каком флоте служил?
ГЛУБОКИЙ. На Северном краснознаменном..
ТОПОР. Правильно, дюже вода ледяная. Сам нырнешь или топить, как щенка?
ГЛУБОКИЙ. Сам.
ТОПОР. Я понятия имею. Горяченькой добавить?
ГЛУБОКИЙ. Не надо.
ТОПОР. Да ты у нас морж. Раз, два, три! Ныряй и не выныривай!
Глубокий ныряет.
(Включает секундомер). Ну, перетопчемся, пока пузыри пойдут. Давай клиента помянем. Ненавижу рюмашки, я от них сразу косею. В аршины лей!
Садятся на край ванны, поднимают стаканы.
ТОПОР. За упокой его души! Не чокаемся. Ну и дедок в натуре! Чуть заказ не сорвал.
АНТИЧНЫЙ. Парадокс: я нищий - завалил нищего.
Пьют. Врач мычит, трепыхается.
Опутана веревками, как Лаокоон змеями? Давайте, коллега, ее развяжем.
ТОПОР. Кого, Айболита? Ты, фраер, баб, конкретно, не знаешь. Они сами змеи. Красиво вмазать не даст.
АНТИЧНЫЙ. Пожалуй, хоть ленту со рта снять можно.
ТОПОР. Ты че, в натуре? Разорется тут, как кум. И то ей не так и это... Баба хороша, если молчит. Я своей тоже пасть лентой заклеиваю, когда на хазу возвращаюсь... Еще наливай. Ох, коньячок крутой. (Смотрит на секундомер). Больше минуты.
Пьют. Врач мычит.
Баба, тоже хочет выпить.
АНТИЧНЫЙ. Нальем нимфе?
ТОПОР. Самим мало.
АНТИЧНЫЙ. Тогда хоть выпьем за прекрасную даму. Всю жизнь поднимаю бокал исключительно за прекрасный пол. И меня хоть пристрели, ни за что другое пить не буду. За вас, мадам!
Пьют.
Как мельчает наша профессия. Скоро дворников будут нам заказывать.
ТОПОР. А кто его закажет, дворника-то?
АНТИЧНЫЙ. Жильцы. За плохую уборку.
ТОПОР. Лишь бы отстегивали.
АНТИЧНЫЙ. Не все, к счастью, измеряется деньгами.
ТОПОР. А тогда какого хрена на дело просишься?
АНТИЧНЫЙ. Увы, увы... Все он, презренный металл. Наука - копейки. Наш завкафедрой звал меня у стадиона резиновой обувью торговать, да я деньги считать не умею.
ТОПОР. Сам себя обул!
АНТИЧНЫЙ. А эта работа в тепле, в сухости. Раз стрельнул, потом на месяц в античный мир, чтобы этого не видеть...
ТОПОР. Уже три минуты, а пузырей нету. Крепкий дед попался. Наливай по последней.
Пьют. Постепенно хмелеют.
АНТИЧНЫЙ. На кого мы раньше охотились? На знаменитых журналистов, на депутатов, на правозащитников... То были порядочные люди. Цвет нации! А теперь? Пенсионеры! О времена, о нравы!
ТОПОР. А где, блин, нынче, возьмешь их, порядочных-то? Всех перемочили. Я бы замечательных людей бесплатно валил...
АНТИЧНЫЙ. Да, бывало, убьют хорошего человека, радио шумит, телевизор. Киллер ходит, словно герой. А кто уронит слезу по пенсионеру ...
ТОПОР. А если по понятиям жить? У этого деда пенсия ого-го. А мне возраст подошел... и чего? Большой и толстый в руку. А я санитар леса. Сколько я бандюг завалил, сколько сутенеров, рекитиров, других киллеров опрокинул! Мотаешься, будто волчара позорный. Раз в сугробе всю ночь пас одного барыгу. Из администрации. Застудил себе руки, ноги, голову, жопу и все остальное... Весь гонорар на айболитов ушел... Так почему же нам, киллерам, пенсию не платят? Народ на выборы не ходит, а я первый бегу...
АНТИЧНЫЙ. Потому что очень рано похмеляетесь, коллега...
ТОПОР. Не только. Потому как верю в нашу родину... Самые большие патриоты кто? Уголовники. За Россию пасть порвем... Три минуты... Кажись, хана. Без еды живут сорок дней, без воды четыре, а без воздуха, конкретно, не больше трех минут.
АНТИЧНЫЙ. Потомственные ловцы жемчуга в Индийском океане до четырех дотягивают.
ТОПОР. Он, в натуре, не ловец и жемчугов на дне ванной что-то не видать.
Врач снова мычит, бьется.
Лепила, не базарь, а то от себя веревок добавлю. Вишь: фраера расслабляются. Ща допьем и выпустим тебя на волю... А если власть отстегнет мне пенсию, то я завяжу и выброшу пушку. Ты же без меня пропадешь, очкарик.
АНТИЧНЫЙ. Пойду просить милостыню у статуй, как греческий философ Диоген.
ТОПОР. Блин! Разве у статуй выпросишь? Все равно, что у жены на опохмелку.
АНТИЧНЫЙ. Обращаясь к статуе, Диоген психологически готовил себя к отказам. Философам люди не подают, а только нищим и больным, ибо нищим и больным может стать каждый, а философом вряд ли.
ТОПОР. Фраерок, он этот твой грек. Теперь я тебе загадку задам. Кто такой Загиб Петрович?
АНТИЧНЫЙ. Право, я с ним не знаком.
ТОПОР. Загиб Петрович - на зоне труп, покойник. А кто такой будет рыночник?
АНТИЧНЫЙ. Вам требуется точное экономическое определение?
ТОПОР. А на кой оно мне? Рыночник - вор, какой на базарах и рынках шурует. Опять не догоняешь. Может, хоть скажешь, что такое слушать Мендельсона?
АНТИЧНЫЙ. Полагаю, наслаждаться музыкой этого композитора...
ТОПОР. Это значит грабануть свадьбу... Уже пять минут... Пошли пузырики, но редкие... Еше минутку для перестраховки... А что значит, слушать Шопена? Сроду не ответишь... Красть на похоронах!
Врач опять трепыхается.
Завянь, баба, тебе налить уже нечего. Очкарик, последняя загадка, греческая, учти. Кто такой нетрезвый Пегас?
АНТИЧНЫЙ. Коллега, вы в своем уме! Пегас разве пил? Он же конь.
ТОПОР. Сам ты конь. Нетрезвый Пегас - это Серега Есенин! Ну, че, уже восемь минут. (Достает бумажку). Ставим на деде, конкретно, крест. Какие еще были заказы? В этом подъезде тоже старичка надо завалить. А в соседнем три бабки на пенсию жируют... Работы по горло. Бухать нам некогда.
АНТИЧНЫЙ. Боже, кто же всех этих стариков заказал?
ТОПОР. Один крутой фраер в фортовом прикиде, на "Мерсе"!.. Девять минут. Уже и пузыри не идут... (Вынимает пистолет, целится).
АНТИЧНЫЙ. Зачем? Труп он уже.
ТОПОР. Я без контрольного выстрела не работаю. Иногда даже две контрольки делаю.
АНТИЧНЫЙ. Не зря вас Топором прозвали. Хотите выстрелом весь дом переполошить? Нам же в соседнюю квартиру.
ТОПОР. (Нехотя прячет пистолет). Лады, отваливаем к соседу. Блин, а меня ноги не несут.
АНТИЧНЫЙ. И меня тоже. Коварный напиток богов. Голова ясная, а ноги не держат. Посидим немного.
ТОПОР. Да, перекурим.
Садятся на пол спиной друг к другу, быстро засыпают и храпят. Из воды стремительно вырывается голова Глубокого. Тяжело, часто дышит. Смотрит на секундомер.
ГЛУБОКИЙ. Боже мой! Десять минут! Областной, российский и мировой рекорды! Жаль, что не было представителей от книги Гиннеса. Вера Аркадьевна, вы подтвердите рекорд?
Она мычит и отрицательно вертит головой.
Какая вы вредная, а говорили, что любите военных, здоровенных.
Забирает пистолеты, веревкой связывает вместе Топора и Античного. Тащит их в ванну.
Не возражаете, Верочка? В тесноте да не в обиде. Все-таки ваши подельники.
Античный на секунду просыпается.
АНТИЧНЫЙ. Был у Пандоры ящик зла, а тут его целая ванна... Лучше бы я резиновой обувью торговал. Эх, погнался за длинным рублем...
Глубокий заклеивает им рты лентой. Звонит по телефону.
ГЛУБОКИЙ. Милиция, на мою жизнь покушались. Дома, только что. Улица Клячкина, 16, квартира 28. Глубокий Петр Васильевич. Жду! (Яростно метелит "грушу").
Звонок в дверь.
ГЛУБОКИЙ. Кто там?
ГОЛОС. Лейтенант Алехин. Вызывали?
ГЛУБОКИЙ. (Тщательно задвинул занавеску у ванны, спрятал оружие). Да, да! (Открывает дверь).
Входит Милиционер.
Какая оперативность! Будто у меня под дверью дежурили, товарищ лейтенант...
МИЛИЦИОНЕР. Здравия желаю! Вижу, хорошенько вас грабанули, даже мебель вынесли.
ГЛУБОКИЙ. Чуть меня не вынесли... вперед ногами.
МИЛИЦИОНЕР. Мокруха?!
ГЛУБОКИЙ. Да, это были киллеры. С пистолетами. Двое.
МИЛИЦИОНЕР. А почему они вас не пристрелили?
ГЛУБОКИЙ. В ванной топили. Без шума хотели.
МИЛИЦИОНЕР. И не утопили?
ГЛУБОКИЙ. Это даже фрицам в войну не удалось. Обманул. Пошел на дно и пузыри пустил.
МИЛИЦИОНЕР. Плохие профессионалы. А зачем вы киллерам понадобились? Вы у нас кто - пенсионер.
ГЛУБОКИЙ. Именно поэтому.
МИЛИЦИОНЕР. И кто же вас заказал?
ГЛУБОКИЙ. Товарищ лейтенант, хочу сделать официальное заявление для протокола. Идет охота на стариков и старух!
МИЛИЦИОНЕР. (Роется в папке, достает листок). Глубокий Петр Васильевич, капитан третьего ранга в отставке, на военный пенсии уже пятьдесят лет... Все правильно?
Из-за занавески раздается мычание.
Кто мычит?
ГЛУБОКИЙ. Корова на балконе. Отелилась.
МИЛИЦИОНЕР. Шутник. (Показывает листовку). Ваш портрет на всю листовку. (Читает). Просим сообщить за большое вознаграждение о местонахождении опасного государственного преступника...
ГЛУБОКИЙ. Меня разыскивает милиция? За что?
МИЛИЦИОНЕР. Читайте сами.
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Враг народа. Расхититель бюджета. Опустошитель казны... Боже мой! Даже интерпол к розыску подключили. А что искать? Я не прятался.
МИЛИЦИОНЕР. Вдруг сбежишь. Хорошо, что сам позвонил. Зачтется как явка с повинной.
ГЛУБОКИЙ. Опять кому-то моя пенсия помешала...
МИЛИЦИОНЕР. А ты знаешь, к примеру, сколько мент получает? Это справедливо?
ГЛУБОКИЙ. Нет.
МИЛИЦИОНЕР. А ты знаешь, как русский народ страдает без тюрем и лагерей? Бараки старые, тесно, грязно, нет телевизоров, ковров, холодильников, кондиционеров, микроволновых печей, джакузи...
За занавеской стук.
Кто стучит?
ГЛУБОКИЙ. Дятел в трубе.
МИЛИЦИОНЕР. Отставить шуточки! А не хотели бы вы, гражданин Глубокий, отказаться от пенсии в пользу тюрем и лагерей?
ГЛУБОКИЙ. Не хотел.
МИЛИЦИОНЕР. Вот доставлю в отдел, там не то от пенсии, от жизни откажешься.
ГЛУБОКИЙ. Верю.
МИЛИЦИОНЕР. Пиши: я такой-то, проживаю там-то, находясь в здравом уме и полном рассудке, отказываюсь от пенсии в пользу милиции… Число, подпись. Вот бумага и ручка...
ГЛУБОКИЙ. Без нотариуса не имеет законной силы.
МИЛИЦИОНЕР. Найдется нотариус, не твоя печаль.
ГЛУБОКИЙ. Ничего писать не буду.
МИЛИЦИОНЕР. (Вынимает наручники). Глянь, какие для тебя браслеты у начальника выпросил. Заграничные. Не жмут, не трут. Сам бы носил... Эх, у нас в стране даже наручников хороших сделать не могут. А кандалы вообще на вес золота. Руки!
ГЛУБОКИЙ. Пожалуйста! (Сует ему под нос две "дули").
МИЛИЦИОНЕР. Беги! (Выхватывает пистолет).
ГЛУБОКИЙ. Застрелите при попытке к бегству?
МИЛИЦИОНЕР. Догадливый.
ГЛУБОКИЙ. Если убьете, пенсию мою вам не видать.
МИЛИЦИОНЕР. Зато пенсионному фонду экономия будет. Беги, сказал!
ГЛУБОКИЙ. Ни от кого не бегал. (Рванул на груди тельняшку). Стреляй, гад!
МИЛИЦИОНЕР. Без побега мне стрелять не положено.
ГЛУБОКИЙ. А куда бежать?
МИЛИЦИОНЕР. Куда хочешь.
ГЛУБОКИЙ. Покажите, в какую именно сторону.
МИЛИЦИОНЕР. (Водит пистолетом). Туда... Нет, лучше вон туда... Мне удобней...
ГЛУБОКИЙ. На сколько шагов?
МИЛИЦИОНЕР. Не больше десяти... Предупреждаю: выстрел в воздух, потом в цель. Сперва в ноги. (Снимает пистолет с предохранителя). Пошел!
Глубокий бежит. Милиционер стреляет вверх, потом в Глубокого. Тот подпрыгивает.
Мимо! Не с руки. Попробую с колена. (Стреляет с колена). Теперь имею законное право в грудь.
Глубокий присаживается.
Промазал. Ну-ка из положения лежа. (Ложится, стреляет).
Глубокий виляет.
Чуть-чуть не попал. Надо пристреляться.
ГЛУБОКИЙ. У вас в милиции все так плохо стреляют?
МИЛИЦИОНЕР. Нет. Я лучше всех.
ГЛУБОКИЙ. Если бы мы в войну так стреляли... Хочешь постою?
МИЛИЦИОНЕР. Не имею права в стоячего. Но особо не виляй, у меня патронов мало... Денег у наших славных оганов даже на патроны нету.
ГЛУБОКИЙ. Небось, киллерам боеприпасы загнали.
МИЛИЦИОНЕР. (Стреляет). Сегодня мой личный рекорд: ни одного попадания. Обойму расстрелял. Один патрон остался... надо для себя беречь, но хорошему человеку не жалко. (Стреляет, хватается за локоть). Ой, ой! Я ранен!
ГЛУБОКИЙ. Рикошет. От ванны пуля отскочила.
МИЛИЦИОНЕР. Упаду в обморок. Я крови боюсь. Особенно своей.
ГЛУБОКИЙ. Не хнычь, перебинтую. Снимай китель. Царапина.
(Заливает йодом). А теперь руки за спину! (Защелкивает Милиционеру руки наручниками).
МИЛИЦИОНЕР. Пойдешь по этапу. Я при исполнении. (Пытается встать).
ГЛУБОКИЙ. Почему ловишь меня, а не тех, кто убивал?
МИЛИЦИОНЕР. Пусти, рукам больно!
ГЛУБОКИЙ. Отпущу, если скажешь, кто дал команду меня гондобить?
МИЛИЦИОНЕР. Не знаю.
ГЛУБОКИЙ. Сейчас узнаешь... (Тащит Милиционера к ванной, отодвигает занавеску). Понял, откуда стук? Это они стучат зубами. Попробуй водичку.
МИЛИЦИОНЕР. (Пробует). У меня радикулит.
ГЛУБОКИЙ. Там как рукой снимет. (Вынимает у Милиционера из кобуры пистолет).
МИЛИЦИОНЕР. Дед, не балуй, это табельное оружие.
ГЛУБОКИЙ. Ого, у меня уже три ствола. Целый арсенал. От любого отобьюсь. Бух! Бух! Бух! ( Якобы стреляет с двух рук). Ну, как, узнаешь своих орлов?
МИЛИЦИОНЕР. Добрый вечер, граждане... Не знаком.
ГЛУБОКИЙ. (Связывает Милиционера, толкает в ванну). Подвиньтесь, ребятки. Вашего полку прибыло.
МИЛИЦИОНЕР. Мента в камеру с уголовниками? Не положено. Эти бандитские хари меня пришьют. Требую отдельную ванну.
ГЛУБОКИЙ. Ныряй, оборотень в погонах!
МИЛИЦИОНЕР. (Упирается). Не надо... Узнал, узнал! Наши пацаны.
ГЛУБОКИЙ. Как это ваши?
МИЛИЦИОНЕР. На нас работают.
ГЛУБОКИЙ. А ты их за дверью страховал? Они прокололись, тогда сам пошел. А кто твой заказчик?
МИЛИЦИОНЕР. Я его не знаю. Один господин в дорогом костюме на шикарной машине, в шляпе. Навестил наш отдел. Начальник его принимал, руки по швам.
ГЛУБОКИЙ. О чем толковали?
МИЛИЦИОНЕР. Клянусь табельным оружием, не знаю, они в кабинете заперлись, слышал только, как ксерокс работал.
ГЛУБОКИЙ. Листовки на меня печатали...
МИЛИЦИОНЕР. Замерз, как бобик... Выпусти из своего КПЗ.
ГЛУБОКИЙ. Дальше что было?
МИЛИЦИОНЕР. Когда важный господин уехал, начальник дал мне листовки, оружие и пулей к тебе послал.
ГЛУБОКИЙ. Так, так... Ты прикрывал киллеров, а кто тебя?
МИЛИЦИОНЕР. Не знаю, клянусь кобурой. Я все тебе выложил, как на допросе с пристрастием. Ой, поясница ломит. Выпусти, имей уважение к закону.
Звонок в дверь.
ГЛУБОКИЙ. Сейчас узнаем, кто тебя прикрывает. (Заклеивает Милиционеру рот, задергивает занавеску. С пистолетами в руках идет к двери). Кто там? Врачам, ментам, киллерам больше не открываю.
Голос за дверью:" Пенсионный фонд!"
О, это еще страшнее. (Открывает дверь).
Входит Заборов, респектабельный, с иголочки одетый, вальяжный мужчина в шляпе.
Руки вверх!
ЗАБОРОВ. Прямо так сразу? Добрый день! Я - Заборов. (Снимает шляпу, кланяется).
ГЛУБОКИЙ. Очень приятно! Давно мечтал. Дура есть?
ЗАБОРОВ. Какая дура?
ГЛУБОКИЙ. (Обыскивает). Нету.
ЗАБОРОВ. Как вы не поймете, что мое оружие - звонкое слово, мощный аргумент, сила убеждения.
ГЛУБОКИЙ. И веревка с мылом. (Смотрит в окно). "Мерс" под окном... Ну, господин хороший, раздевайтесь.
ЗАБОРОВ. Зачем?
ГЛУБОКИЙ. Костюмчик ваш жалко портить... (Отдергивает занавеску). Прошу к их шалашу! Подельники потеснятся. Веревку возвращаю. Она ваша. (Берет веревку, чтобы связать).
ЗАБОРОВ. Уважаемый Петр Васильевич! Я пришел поговорить по душам.
ГЛУБОКИЙ. Душить будете? Что-то новенькое.
ЗАБОРОВ. По душам - это значит сядем и спокойно потолкуем. Уверен, сумею вас убедить, ибо вы патриот, блестящий морской офицер, хоть и бывший. Закопаем топор войны.
ГЛУБОКИЙ. Ребятки, послушаем? ( Все кивают головами, мычат. Пододвигает гостю табуретку). Аудитория к вашим услугам. Извините, если аплодировать они не смогут. Начинайте. Прошу.
ЗАБОРОВ. Не мне вам объяснять, в каком тяжелом положении находится наша родина...
ГЛУБОКИЙ. Знаю! На девятом месяце.
ЗАБОРОВ. Образно говоря, да. Народ бедствует...
ГЛУБОКИЙ. И вы вместе с ним?
ЗАБОРОВ. Пусть не материально, но морально вместе. Умираю от стыда. Спросите меня, как я сплю...
ГЛУБОКИЙ. Плохо?
ЗАБОРОВ. Отвратительно. Ночью на даче после сауны и шашлыков лежу, ворочаюсь, думаю, что народ ест, пьет, не замерз ли, не спился ли?.. Не могу глаз сомкнуть. Уезжаю на работу, не поверите, без первого завтрака... Нет аппетита. Супруга недовольна.
ГЛУБОКИЙ. На чем уезжаете? На "Мерсе"?
ЗАБОРОВ. Да, но это машина не моя, персональная...
ГЛУБОКИЙ. Значит, моя. Вернее, народная. А где же второй завтрак бывает, то бишь для вас первый?
ЗАБОРОВ. В кабинете. Наспех. Чай, кофе, бутерброд.
ГЛУБОКИЙ. Бутерброд, с какой икрой?
ЗАБОРОВ. Скажу, не кривя душой. С красной. Черную нельзя, от нее у меня аллергия на лице. Подчиненные думают, что я в губной помаде секретарши. Так несправедлива ко мне природа.
ГЛУБОКИЙ. Примите мои соболезнования. А от щей и каши у вас на морде ничего не бывает?
ЗАБОРОВ. Не пробовал.
ГЛУБОКИЙ. Продолжим. Итак, что, по-вашему, может спасти наш народ?
ЗАБОРОВ. Вы!
ГЛУБОКИЙ. Я?
ЗАБОРОВ. Сколько лет получаете пенсию? Есть в социальном обеспечении термин: срок дожития пенсионеров. У женщин он около десяти лет, а у мужчин почти нулевой, ведь сильный пол редко доживает до шестидесяти. А вы полвека лишних протянули в свое удовольствие. Прикиньте, на какую сумму за эти годы вы ограбили своих соотечественников?
ГЛУБОКИЙ. Что заслужил, то и получил.
ЗАБОРОВ. А вы полагаете, другие не заслужили? Ошибаетесь. Но какие у людей нищенские зарплаты! А какие дороги - на "Мерседесе" не проедешь. В коммуналках миллионы живут. А зарплата учителей! А здравоохранение! Это же позор! А детские пособия! Стыдно выговорить! А ведь дети наше будущее. Не старики и старухи, нет, дети! Если хотите, пенсия для государства - это выброшенные на ветер средства.
ГЛУБОКИЙ. Какой же выход?
ЗАБОРОВ. Радикально понизить число пенсионеров. Только так мы сможем поднять пенсии. Петр Васильевич, вы были отважным русским офицером, вам ли бояться смерти...
ГЛУБОКИЙ. Вот почему вы прислали мне веревку и мыло.
ЗАБОРОВ. Я рад, что мы понимаем друг друга с полуслова.
ГЛУБОКИЙ. Осознал. Растроган до слез. Заговорила совесть. Готов положить жизнь на алтарь государства. ( В раздумье держит веревку и мыло). А что посоветуете как специалист: мылить сперва веревку, а потом крепить ее на потолке или сначала крепить на потолке, а потом уже мылить?
ЗАБОРОВ. Я полагаю - мылить веревку.
ГЛУБОКИЙ. А я считаю наоборот. А как поступают другие старики?
ЗАБОРОВ. По разному. Дело вкуса. Этот наш с вами спор, словно диспут средневековых схоластов: что было сначала - курица или яйцо. Поступайте так, как вам велит сердце.
ГЛУБОКИЙ. Пусть будет по-вашему. Пожалуй, я начну с намыливания веревки. Вы мне поможете?
ЗАБОРОВ. Я всегда помогаю пенсионерам.
Заборов мылит веревку.
ГЛУБОКИЙ. Вы очень любезны... Теперь будем крепить. Как считаете, люстра выдержит?
ЗАБОРОВ. Думаю, да. Старинная работа. Красивая вещь. Я бы купил.
ГЛУБОКИЙ. Завещаю ее вам. Кто полезет привязывать? Вы?
ЗАБОРОВ. А почему я?
ГЛУБОКИЙ. Расклад такой: вы привязываете, я вешаюсь. Или наоборот?
ЗАБОРОВ. Опять дебри схоластики. Хорошо, хорошо, я полезу привязывать.
ГЛУБОКИЙ. Вот выручили, так выручили. А кто выбьет у меня из-под ног табуретку? Тоже вы?
ЗАБОРОВ. Нет, уж увольте. Я хочу, чтобы у меня остались чистые руки.
ГЛУБОКИЙ. Ногой!
ЗАБОРОВ. И чистые ноги.
ГЛУБОКИЙ. Не понимаю, кто из нас жертва, а кто палач. Так и быть, уговорили. Я буду и жертва и палач. Сам из-под себя ногой выбью. Привязывайте веревку.
ЗАБОРОВ. (Становится на табуретку). Не достаю. Что-нибудь еще подложите.
ГЛУБОКИЙ. Нечего.
ЗАБОРОВ. В углу книжки.
ГЛУБОКИЙ. Да, да... Лев Толстой, Достоевский, Чехов... Подойдут? (Ставит на табуретку книги).
ЗАБОРОВ. Вполне. Люблю классику. Пусть погибнет мир, если прольется слеза ребенка... Замечательно сказано. (Крепит веревку). У вас высокие потолки, а веревка коротковата...
ГЛУБОКИЙ. Моя вина, я казенную веревку на этих арестантов транжирил.
ЗАБОРОВ. Дайте свою.
ГЛУБОКИЙ. У меня нет.
ЗАБОРОВ. Займите у соседей.
ГЛУБОКИЙ. А кто даст? После 122 закона каждому нужна.
ЗАБОРОВ. Хватит софистики. Обойдусь этой. Прикрепил-таки. Удалось. Петля к вашим услугам...
ГЛУБОКИЙ. Благодарю вас.
ЗАБОРОВ. Не за что. Прошу вас, господин Глубокий.
ГЛУБОКИЙ. Минутку. Сперва покажите, как это делается... Мне не приходилось. Первый раз… Боюсь, не получится…
ЗАБОРОВ. Это же элементарно. Вот так вы всовываете голову в петлю... (Всовывает). И вы же выбиваете из-под себя табуретку. Все!
ГЛУБОКИЙ. Вот так, да? (Выбивает табуретку).
ЗАБОРОВ. Именно! (Болтается в воздухе, ухватившись руками за веревку). Что за глупые шутки… Я задохнусь…
ГЛУБОКИЙ. Не беда. Люди будут мне благодарны. Ты киллеров
нанял? Признавайся.
ЗАБОРОВ. (Хрипит). Я...я...я...
ГЛУБОКИЙ. (Обрезает веревку. Ведет Заборова к ванне). Господа, киллеры, получите главного заказчика! Заграничный костюмчик все-таки снимешь или как?
ЗАБОРОВ. Конечно! От Версачи.
Заборов снимает.
А туфли?
ЗАБОРОВ. От Дольчи и Габанна.
Заборов разувается. Остается в рубашке и трусах.
Рубашка от Кардена. (Снимает рубашку, тянет вниз трусы).
ГЛУБОКИЙ. Отставить!
ЗАБОРОВ. Трусы от Армани. Они дороже костюма. (Снимает, прикрываясь руками).
ГЛУБОКИЙ. Часы забыл.
ЗАБОРОВ. От Картье. Водонепроницаемые. Пятьдесят тысяч долларов. Подарок от благодарных пенсионеров.
Глубокий его связывает.
ЗАБОРОВ. Петр Васильевич, вы сделали из меня козла отпущения. Да, я этим господам дал заказ, признаю. Но ведь и сам я его получил.
ГЛУБОКИЙ. От кого?
Заборов показывает пальцем в потолок.
ГЛУБОКИЙ. И туда доберусь. (Заклеивает Заборову рот, пытается засунуть в ванну, удается с трудом). Правду люди говорят: говно не тонет. (Командует). Задраить люки! (Закрывает окна, отбивает склянки). Срочное погружение! Лечь на дно! (Выключает свет).

Через месяц. Та же комната, в ванной сидят те же. Пистолеты на табурете. Глубокий разминается на снарядах.
ГЛУБОКИЙ. (Отбивает склянки). Внимание! Сегодня ровно месяц, как мы легли на дно. Господа киллеры, подведем итоги. Не возражаете?
Всеобщее мычание.
Мычание - знак согласия. Но требую мычать потише. Режим в лодке на дне - тишина, как в морге. Нас здесь нет. Вы спросите, зачем я вас тут держу? Хороший вопрос. Пока вы у меня под прицелом, я в безопасности. Не только я, но и другие старики и старухи. Вы спросите меня, когда же наша субмарина всплывет? Не знаю, не знаю. Можем и всю жизнь на дне прокантоваться, а можем и продуть кингстоны в любое время. Зависит от дислокации противника. Кстати, салаги, у нас большие проблемы. Голод схватил за горло костлявой рукой. Мои скромные запасы провианта кончились, а пойти в магазин - значит обнаружить себя. Глубинные бомбы ложатся рядом. Я не раз слышал под дверью провокационные вопросы: "Петр Васильевич, вы не займете соли? Петр Васильевич, дайте похмелиться. Это ваши соседи. " Я не отвечал, потому что голоса своих соседей прекрасно знаю. Дважды стучался, якобы, водопроводчик, хотя я его вызывал еще зимой. В форточку пытались влезть домушники. А когда явился сам домоуправ, узнать, какие жалобы на коммунальное обслуживание, я понял, что на меня продолжается охота. А посему, господа киллеры, экономия и еще раз экономия. У вас слишком хороший аппетит. Вы требуете баланду из рыбьих голов три раза в день, хотя на дне Атлантики моя команда питалась только хлебной корочкой через день, а рыба плавала за бортом. Но и рыбьи головы уже кончились. Вы доели консервы, что я привез еще с флота, последнюю крупу, трухлявые макароны, трехгодовалые сухари. Вы сожрали даже всю виагру. (Отклеивает рты). Рты отклеиваю на ужин... Я на камбуз. (Уходит.)
МИЛИЦИОНЕР. Бабу! Бабу! Ой! Чтоб она провалилась эта виагра! Зачем я ел горстями? А все из-за голода.
ЗАБОРОВ. Хорошо хоть я отказался. Лучше с голоду умереть.
ТОПОР. И я не стал. Я вам не петух.
АНТИЧНЫЙ. А мне зачем? Я вообще диссертацию защищал по платонической любви.
Милиционер ревет и стонет.
ВРАЧ. Садом с гаремом! Виагру слопал мент. А теперь и сам ночами не спит, и другим не дает.
МИЛИЦИОНЕР. Развяжите меня на минутку. И ее тоже... Впрочем, ее не обязательно...
АНТИЧНЫЙ. Словно Одиссей, привязанный к мачте, у острова сирен...
ТОПОР. Фраера жадность губит... Очкарик, а про какую такую ты платоническую любовь, в натуре, гонишь?
АНТИЧНЫЙ. Это воздержание от плотских утех, чему учил великий Платон. Поведать?
ТОПОР. Валяй, романист. А чего еще тут делать, как не воздерживаться.
АНТИЧНЫЙ. Что ж, слушайте… О, как вдохновенно лицо Платона, о, как сияют его глаза, когда философ призывает учеников к победе духа над плотью, учит считать женщин исчадием Аида и отказаться от них во избежание соблазнов! Но с заходом солнца Платон сворачивает занятия, сытно ужинает, налегая на вино и мясо, а когда ночь укроет Афины черным плащом, философ пробирается к заветной вилле. А вот и ограда, увитая виноградом, а вот и желанное окно. Философ стучит в него легонько три раза, и, если супруг в отъезде, нежная женская ручка одним рывком втянет гостя за шиворот в дом...
ВВРАЧ. Типичная аморалка!
АНТИЧНЫЙ. А утром опять оратор снова пылко вещает ученикам, что никакая любовь к женщине не сравнится с мужской дружбой. И чем темпераментнее была ночь, тем с большим пылом учитель зовет к воздержанию. А следующей ночью снова Платон крадется к возлюбленной матроне, но только к другой. У него их по штуке на каждый день недели...
МИЛИЦИОНЕР. Тоже виагру жрал?
АНТИЧНЫЙ. Но воскресенье он оставляет для поездки за город в оливковую рощу к очаровательной молодой пастушке... А как-то весенним утром, когда солнце еще не раскалило камни в саду, на которых сидели ученики, Платон витийствовал особенно вдохновенно. Под напором его железной логики три ученика отказались от женитьбы, один бросил жену после десяти лет безмятежной супружеской жизни, а еще один, чтобы уберечься от женских чар, решил удалиться отшельником в пещеру. И тут случилась беда. К Платону ворвались разгневанные матроны, готовые разорвать философа на части, а вскоре явилась и очаровательная пастушка. В гневе она была особенно хороша: искры летели из синих, как море, глаз, а волосы стояли дыбом, будто лава при извержении вулкана. Оказывается, Платон потерял бдительность, одна узнала про другую, вдвоем они пронюхали про третью, а в оливковой роще нашли очаровательную пастушку. И шумным табором явились к Платону.
ТОПОР. Прокололся фраер!
ЗАБОРОВ. А дальше партком, профком… Знаю.
АНТИЧНЫЙ. Философ юркнул в кусты, но был изловлен, бит, исцарапан, покусан, при этом мстительные женщины метили в самое уязвимое для любого мужчины место. Пастушка сорвала с его головы лавровый венок, коим благодарная Эллада венчала философа за мудрость и аскетизм, напялила венок на шею мыслителя и, будто на аркане шелудивого козла, проволокла по земле со словами:
- Платон мне друг, но истина дороже.
ВРАЧ. Так и надо! Хоть одного проучили.
АНТИЧНЫЙ. Сидя под кипарисом, Платон считал синяки и шишки, проклиная весь слабый пол на свете. Он понимал, что зачеркнул свое великое учение, что ему теперь не найти последователей - ученики разбегутся, а слава рассеется, как утром дымка над горами. Однако ученики взоры учеников были светлы и вдохновенны, словно заря, а речи журчали, как ручей:
- О, учитель! Спасибо! Теперь мы окончательно уверовали в платоническую любовь!
Платон поднялся, подвывая от ран и позора:
- Но почему, вы уверовали именно теперь, не в лучшую для вашего учителя минуту?
- Уж слишком больно тебя колотили эти фурии…
МИЛИЦИОНЕР. Я понял. Мое место рядом с нашей пастушкой. Уступите. Хочу платонической любви!
ВРАЧ. Твое место рядом с парашей. Помогите! Он смотрит на меня такими голодными глазами...
Топор яростно грызет веревку.
ЗАБОРОВ. Мы все стали учениками Платона поневоле уже целый месяц… Господин Топор, когда вы, наконец, догрызете веревку? Сколько дней возитесь! Безобразие!
ТОПОР. Я на зоне кандалы в ночь перегрызал. Сам ты, козел, виноват. Веревки старикам выдаешь крепче железа.
ЗАБОРОВ. Это в гуманных целях. Чтобы не упали, не разбились.
ВРАЧ. Тсс... морячок идет...
ГЛУБОКИЙ. (Вносит на подносе сапог). Хромовый сапог в собственном соку! С солью и перчиком - пальчики оближешь. К сожаленью, соль тоже кончилась, остался только перец. (Обильно сыпет перец в сапог, режет на куски). Кажется, проварился. Прошу, господа киллеры... (Кладет куски в широко открытые рты).
МИЛИЦИОНЕР. Мой сапог! Кто снял с меня последний сапог?
ГЛУБОКИЙ. Я, когда вы спали.
МИЛИЦИОНЕР. Это казенное имущество. Вы съели мой ремень, кобуру, а теперь и сапоги?! Меня за это начальство самого съест. Объявляю официально голодовку!
ТОПОР. А какую: сухую или мокрую?
МИЛИЦИОНЕР. Сухую, хоть и по горло в воде.
ГЛУБОКИЙ. Буду кормить вас насильно. Доктор, сапог пролезет через зонд?
ВРАЧ. Такой вкусный? Проскочит, как по маслу! А если нет, через клизму.
Все едят.
ЗАБОРОВ. Чудный аромат!
МИЛИЦИОНЕР. Еще бы! Я сапоги гуталином мажу.
ЗАБОРОВ. А добавка будет?
ГЛУБОКИЙ. Только бульон.
ТОПОР. Кум, а это какой сапог, в натуре? Правый или левый?
ГЛУБОКИЙ. Левый.
ТОПОР. Правый был вкуснее.
АНТИЧНЫЙ. Мне больше всего понравилась кобура. Это была пища богов! Амброзия! А сапог, увы, свиной. Какое счастье, что я не мусульманин.
МИЛИЦИОНЕР. Кобура маленькая, я даже не распробовал.
А когда ели мой ремень, мне досталась только пряжка. Зубы обломал.
ВРАЧ. Ах, как хочется солененького огурчика. Или кислого яблочка. Умираю!
МИЛИЦИОНЕР. Гражданин начальник, я официально прекращаю голодовку. Требую кусок побольше.
ГЛУБОКИЙ. Пожалуйста! (Подает).
МИЛИЦИОНЕР. Что это? Какая-то резина.
ГЛУБОКИЙ. Подошва.
МИЛИЦИОНЕР. Беспредел! Все люди голенища ели, а мне подошву?!
ГЛУБОКИЙ. Только она осталась. Не надо было голодать.
ЗАБОРОВ. Если посадили, соблюдайте права заключенного и Хельсинскую декларацию. Я требую адвоката.
МИЛИЦИОНЕР. А я прокурора. Имею право на один звонок: секс по телефону... Давайте подошву. (Грызет). В милиции даже подошвы вкусные.
ГЛУБОКИЙ. Изволили отужинать? Отбой!
ТОПОР. А прогулка, кум? Зажал!
ГЛУБОКИЙ. Была прогулка.
ТОПОР. Куда? На парашу!
ГЛУБОКИЙ. У меня нет параши. Только гальюн.
ЗАБОРОВ. Мы требуем настоящую прогулку!
ВРАЧ. Морячок, веди нас во двор, а лучше в сквер.
ЗАБОРОВ. В казино!
АНТИЧНЫЙ. А меня на кафедру!
МИЛИЦИОНЕР. В публичный дом!
ВРАЧ. Хоть глоток свежего воздуха. И соленый огурчик с кислым яблочком.
МИЛИЦИОНЕР. А свидания? Когда пойдут свидания? Я все-таки мужчина в самом соку.
ВРАЧ. Виагры от пуза нажрался.
АНТИЧНЫЙ. Милейший Петр Васильевич! Я могу жить не только в ванне, но даже в бочке Диогена.
ТОПОР. Я тоже, если бочка с вином.
АНТИЧНЫЙ. Но я не могу жить без книг. В моем портфеле лежат: "Легенды и мифы Древней Греции". Не соизволите ли почитать вслух на сон грядущий?
ТОПОР. Кум, режимом не запрещено.
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Зевс - верховный олимпийский бог, царь и отец всех богов и людей...
ТОПОР. Типа авторитет!
ГЛУБОКИЙ. (Читает). История жизни Зевса такова. Его отцу Криносу было предсказано, что он будет свергнут с трона одним из своих сыновей. Поэтому он отбирал у своей супруги Реи детей и проглатывал их...
ТОПОР. Это нехорошая статья...
ЗАБОРОВ. Своих детей! Хоть бы уж чужих.
ТОПОР. Забор, ты вон, сколько стариков схарчил. И не подавился.
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Когда Рея родила Зевса, она обхитрила мужа: дала ему проглотить камень, который запеленала, как ребенка, а Зевса надежно спрятала...
ТОПОР. Вот и верь после этого бабам!
ВРАЧ. И я свое дитя не дам в обиду. Никому-никому! Ой, как хочется солененького и кисленького и сладенького.
МИЛИЦИОНЕР. (Стонет) А мне женской ласки!
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Когда Зевс возмужал, он отравил отца и взял власть в свои руки... (Комментирует). Бунт на корабле!
ТОПОР. Режим был слишком строгий. Секи, кум.
ЗАБОРОВ. Да, кое-кому хорошая наука...
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Зевс управлял громом, молнией, ведал сменой времен года...
ТОПОР. Пахан!
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Свою первую жену богиню Метиду он проглотил, вторую жену богиню Фемиду, наоборот, сам побаивался.
ТОПОР. Зря не проглотил. Из-за этой суки Фемиды я вон, сколько ходок сделал!
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Третья супруга Гера была главной женой...
МИЛИЦИОНЕР. Он, что, многоженец? Как я ему завидую. Прекратите читать эту книгу: она слишком эротическая... Не могу!
ВРАЧ. Бабник!
ЗАБОРОВ. А я пять раз был женат. Только официально...
ГЛУБОКИЙ. (Читает). Но не обходил он своим вниманием и смертных женщин. К примеру, Европу он похитил, обратившись в быка...
ТОПОР. Типа зоофил. Тоже нехорошая статья. За это Зевса на зоне пацаны мигом опустят.
АНТИЧНЫЙ. Столь оригинальным комментариям к древним мифам даже сам Гомер бы позавидовал.
ЗАБОРОВ. Уважаемый Петр Васильевич! Давайте посмотрим правде в глаза. Ну, доели мы последний сапог, что дальше? Мне сдается, что есть смысл вашей лодке всплыть.
ТОПОР. Давай амнистию, кум!
МИЛИЦИОНЕР. А какое меню на завтрак, гражданин начальник?
ТОПОР. Я знаю, в натуре. В тебе сколько кило?
МИЛИЦИОНЕР. Было шестьдесят три. До виагры.
ТОПОР. Не угрызешь. (Античному). А в тебе, очкарик?
АНТИЧНЫЙ. Пятьдесят восемь.
ТОПОР. Еще хуже. (ЗАБОРОВУ) А в тебе, фраер?
ЗАБОРОВ. Восемьдесят пять, было месяц назад...
ТОПОР. Годишься!
ЗАБОРОВ. Вы о чем?
ТОПОР. Об завтраке хлопочу. Какие понты?
ЗАБОРОВ. Караул, милиция! Он хочет меня съесть. Как папаша Зевса.
ВРАЧ. Скоро мы все друг друга ам-ам...
ЗАБОРОВ. Я не хочу, чтобы меня ам-ам!
АНТИЧНЫЙ. Но почему? Если в хорошем соусе, да под сухое вино - сам себя добавки попросишь. А если сделать макароны по-флотски? Лукуллов пир!
ЗАБОРОВ. Где справедливость? А почему с меня начинаете?
ВРАЧ. А с кого?
ЗАБОРОВ. С вас. Вы не будете оспаривать, что женщины нежнее, мягче, слаще, ароматнее... А уж вы у нас вообще лакомый кусочек!
ВРАЧ. Каннибал!
ТОПОР. Я баб не ем! Даже в бегах. Лучше с голодухи дуба дам.
ВРАЧ. Спасибо, Топорик. Я тебя тоже даже на необитаемом острове есть не буду. Разве только маленький кусочек...
ТОПОР. Гуляш по коридору, отбивные по ребрам.
МИЛИЦИОНЕР. А мне опять достанутся голые кости...
ВРАЧ. Начинать надо с того, кто больше всех принес вреда обществу. С тебя, Забор. На твоем месте я бы сама заявила: "Ешьте меня, люди, я это заслужил".
АНТИЧНЫЙ. В древние времена вопросы жизни и смерти решал жребий.
ЗАБОРОВ. Прекрасная идея! Господин начальник, у меня в пиджаке колода карт. Не крапленая. Предлагаю большую игру.
На кону завтрак. Кто проиграл, тот и завтрак.
ТОПОР. А как играть типа со связанными руками?
ЗАБОРОВ. Играют же хорошие игроки в шахматы без досок. Господин начальник сдаст карты и будет каждому их тайком показывать.
ТОПОР. Катала!
ГЛУБОКИЙ. Отставить азартные игры на судне!
ВРАЧ. Матросик, дай мне кислое яблочко и соленый огурец...
ГЛУБОКИЙ. У меня не овощной магазин.
ВРАЧ. Ну, хвостик селедки.
ГЛУБОКИЙ. И не рыбный.
ВРАЧ. Но мне очень, очень надо. Я в положении.
ГЛУБОКИЙ. В каком?
ВРАЧ. В интересном. И это твоя вина.
ГЛУБОКИЙ. С какой стати?
ВРАЧ. Склероз? Забыл? А месяц назад? Шторм! Девятый вал! Полный вперед! Торпеда к бою! Как не стыдно отказываться, а еще военный. Поматросил и бросил?
ГЛУБОКИЙ. Чушь! В моем возрасте интересных положений не бывает. Моей дочери шестьдесят, у меня внуки, правнуки...
ВРАЧ. А теперь будет сын, сыночек. Вырастет, тоже станет моряком. Выпусти меня. Беременных с зоны раньше срока отпускают.
ГЛУБОКИЙ. Хватит травить баланду! Вы, доктор, эту версию придумали, чтобы я вас освободил... Вы это... как это у вас говорят, Топор?
ТОПОР. Косит Айболит!
АНТИЧНЫЙ. Ехидна - полуженщина, полузмея. Родила Химеру, адского пса Цербера, Нимейского льва, орла, терзавшего Прометея, Лернейскую гидру...
ТОПОР. Хватит, хватит, очкарик…Чудо, в натуре! Я месяц не бухал, а все еще пьяный... Кум, налей похмелиться!
ГЛУБОКИЙ. На борту сухой закон.
ГОПОР. Нарвешься на бунт. Секи.
ГЛУБОКИЙ. Пойду посуду мыть. (Уносит поднос на кухню).
ТОПОР. Повезло, что мне на зоне зубы выбили, а железные вставили. Реально догрызаю веревку...
ЗАБОРОВ. Значит, скоро в бега!
Все: " Побег! Бунт! Русский! Жестокий! Не бессмысленный!" Звонок в дверь.
ГЛУБОКИЙ. Цыц! Тишина на борту! Нас нет. (Заклеивает рты, крадется к двери с пистолетами). Кто?
ПЕТРОВНА. Почтальон Печкин.
ГЛУБОКИЙ. Ты, Петровна?
ПЕТРОВНА. Я, я! Всплывай!
ГЛУБОКИЙ. А хвост не привела?
ПЕТРОВНА. Нету хвоста. Я не кошка.
Глубокий открывает. Входит Петровна.
ПЕТРОВНА. Живой, Василич?
ГЛУБОКИЙ. Еще на плаву. Пенсию принесла?
ПЕТРОВНА. Только газету. Нету пенсии.
ГЛУБОКИЙ. Деньги нужны. Кормить их нечем. Мои пассажиры скоро съедят друг друга.
ПЕТРОВНА. И пускай жрут. Чего ты их кормишь, лоботрясов? Ишь, прикастрюлились. И русалку, погляжу, ты себе завел. Срамота. День и ночь она у тебя в ванной плещется, как на Канарах.
ГЛУБОКИЙ. Как на нарах.
Милиционер стонет и мычит.
ПЕТРОВНА. Чего он мычит, будто племенной бык?
ГЛУБОКИЙ. Виагры объелся, а ты у нас дама.
ПЕТРОВНА. Ща по рогам врежу! Ну, че они у тебя без делов сидят. Ты бы их ремонт в квартире делать заставил, что ли.
ГЛУБОКИЙ. У них руки и ноги связаны.
ПЕТРОВНА. Жена тебе нужна. Ох, как нужна! Уж я бы их и связанных заставила вкалывать. А пенсию не жди. Сам виноват. Ты Заборова арестовал, а он, оказывается, бумаги на пенсию не подписал.
ГЛУБОКИЙ. Что же мне делать? Отпустить его не могу.
ПЕТРОВНА. А зачем отпускать. Я сюда бумаги принесла.
ГЛУБОКИЙ. Ты, что? Брякнула, что он тут? Да ты же меня выдала...
ПЕТРОВНА. Я могила. Не выдала. Носила почту в их контору. А там у них переполох. Начальник, как в воду канул, а без него хоть плач. Банк документы не пропускает. Ну, я и шепни, дескать, знаю, где ваш Заборов да не покажу. У бабы, моей лучшей подружки. Они поржали, но поверили. Он ходок известный. Дали мне бумаги. Пускай подмахнет, я бегом назад. А то народ на ушах стоит. Без копейки живут. Старухи перекрыли дороги. Стоят с транспарантами: "Руки прочь от Заборова!" Ежели узнают, что ты его арестовал, они тебя на клочья разорвут. Страшнее старух в России силы нету. Это ты, Василич, на носу заруби. (Вынимает из сумки бумаги).
ГЛУБОКИЙ. (Освобождает Заборову руку, дает ручку). Исполните-ка свои служебные обязанности.
Заборов мычит, отбрасывает перо.
Что это за капризы такие? (Снимает ленту с его рта).
ЗАБОРОВ. Подпишу только в своем кабинете.
ПЕТРОВНА. Во сволота какая! Отпускай его, ежели жить хочешь.
ЗАБОРОВ. Господин Глубокий, это вы палач, а не я. Ведь по вашей же милости люди с голода умирают...
ПЕТРОВНА. Отпусти его ради Христа. Наши люди убьют не чиновника, какой их обобрал, а соседа, если у него на копейку больше.
АНТИЧНЫЙ. Вы между Сциллой и Харибдой.
ГЛУБОКИЙ. У тебя остались еще деньги, Петровна?
ПЕТРОВНА. Немного, от зарплаты.
ГЛУБОКИЙ. Они хоть и киллеры, но тоже люди. Вот тебе вещмешок. Купишь десяток буханок хлеба и каких-нибудь консервов.
ПЕТРОВНА. Перетопчутся! Еще консервами этих дармоедов кормить. Вон как разжирели, в ванной не помещаются. Крупой какой ни на есть обойдутся. (Идет к двери). А ты всплывай скорей, Василич. Будет беда!
ГЛУБОКИЙ. Возьми ключи от двери. Больше не звони, не стучи, входи без лишнего шума.
Петровна уходит.
(Садится на табуретку). Отбой! (Засыпает, храпит).
ТОПОР. Я догрыз веревку. Свобода! (Снимает с себя и Античного путы, они, как Тяни-Толкай, привязаны веревкой спина к спине. Топор шарит по квартире, заглядывает во все закоулки. Античный отклеивает всем рты).
ВРАЧ. Сморило бедолагу. Старенький уже морячок.
АНТИЧНЫЙ. Устал. День и ночь нас сторожит, как Цербер!
ТОПОР. Нету, нигде нету.
АНТИЧНЫЙ. Что вы ищете, коллега?
ТОПОР. Пузырь.
АНТИЧНЫЙ. Значит, вам, мой друг, свобода нужна только ради возлияний Бахусу?
ТОПОР. А на кой хрен еще? Есть! Тут у него целый погребок! (Находит бутылки, пьет).Тьфу, гадость! Никаких градусов. (Читает этикетки). Вода из Индийского океана. Атлантическая, Тихоокеанская, Североледовитая... Пасть порву деду. Со всех морей и океанов бухало навез...
МИЛИЦИОНЕР. Ой! Ой! Развяжите меня! И ее.
ЗАБОРОВ. Надо устроить побег.
ТОПОР. Я уже бегал, статью добавили. Я лучше вас куму заложу, а он мне срок скостит. Буду стукачом. Хоть и не плотник, а стучать охотник.
ЗАБОРОВ. Кто в клетке зачат, по клетке плачет.
ВРАЧ. Топор, это имя или фамилия?
ТОПОР. Погоняла.
ВРАЧ. Не поняла…
ТОПОР. Кликуха.
ВРАЧ. Как красиво! Как романтично! Топорик, милый, освободи. Ну, пожалуйста. Подумай сам - свобода! Иди на все четыре стороны!
ТОПОР. А куда конкретно?
 ВРАЧ. В гастроном. За - водкой. Ее там хоть залейся.
ТОПОР. А магазин открыт?
МИЛИЦИОНЕР. Он круглосуточный. Я его крышевал.
ТОПОР. Нет, кум - зверь. Лучше оттрублю от звонка до звонка.
ВРАЧ. Топорик, милый, а если что с тобой случится, я тебе письма на зону писать буду. А хочешь, за тобой поеду в Сибирь, как декабристка? Только позови.
ТОПОР. На кой мне там шмара нужна...
АНТИЧНЫЙ. Чтобы пилить тебя коллега день и ночь: зачем пошел на Сенатскую площадь.
ЗАБОРОВ. Господин Топор, за свободу вы с каждого беглеца по бутылке получите. Только развяжите.
ТОПОР. С носа по пузырю? Четыре получается? А если и с меня - уже пять. Да за пять пузырей я всю Калыму выпущу, век воли не видать!
ВРАЧ. Мальчики, молю, мента не развязывайте. Я его боюсь.
Топор и Античный снимают со всех веревки. Раздаются голоса: " Свобода! Нас примет радостно! У входа! Лучше умереть в ванной стоя! Чем жить в ней на коленях!" Вылазят, Гурьбой наваливаются на Глубокого, связывают его. Он просыпается.
ГЛУБОКИЙ. Что? Боевая тревога?
МИЛИЦИОНЕР. Всплыли на поверхность, командир. Даже одна русалка есть с крепким телом и без хвоста.
ЗАБОРОВ. Штиль.
ВРАЧ. Яркое солнышко.
АНТИЧНЫЙ. Видимость три мили. Именно в такую ясную погоду аргонавты ушли в поход за золотым руном.
Открывают окна. Комнату заливает свет.
ГЛУБОКИЙ. Самоволка!
ЗАБОРОВ. Нет, демобилизация.
ВРАЧ. Дед, хватит с нас дедовщины.
ТОПОР. Амнистия, кум.
ГЛУБОКИЙ. Только через мой труп!
ЗАБОРОВ. (Заклеивает ему рот). Вы и есть труп! Господа Топор и Античный, вам сполна уплачено. Немедленно выполните заказ!
Топор целится в Глубокого из пистолетов.
АНТИЧНЫЙ. (Закрывает его грудью). Не дам Прометея!
ЗАБОРОВ. И я не дам. К чему лишний шум. На дно его! Срочное погружение!
Тащат Глубокого в ванну. Связанный, он сразу тонет.
АНТИЧНЫЙ. Теперь этот корабль уж не всплывет. О, горе нам, нищим духом!
ВРАЧ. Он не всплывет? От него всего можно ожидать. Такой здоровый пациент попался.
ТОПОР. Кончай базар! Надо смываться в гастроном, а то водяра подорожает.
ВРАЧ. Кто куда, а я шубу от моли проветрить.
МИЛИЦИОНЕР. И я с тобой рядышком. На шубу…
ВРАЧ. Отстань, постылый.
АНТИЧНЫЙ. А я на ученый семинар по платонической любви. Истина мне дорога, но Платон дороже.
ЗАБОРОВ. А я иду лоббировать через парламент свой проект о назначении всем трудящимся пенсии не раньше ста лет.
ТОПОР. Фраера, сперва в гастроном. Договор дороже денег.
ВРАЧ. Мальчики, держите мента, я первой убегу. (Выскакивает в дверь)
МИЛИЦИОНЕР. Да здравствует Платон! (Бросается за ней).
Все уходят. Английский замок захлопывается. Через несколько минут дверь снова открывается. Входит Петровна с полным вещмешком.
ПЕТРОВНА. Василич, ты где прячешься?.. Глянь-ка ванна пустая... Неужто отпустил? (Идет к ванной). Ты че, опять ныряешь... Господи, да он связанный... и рот ему заклеили. Бандюги! Видать, сбежали... Василич, а ты уж и не колышешься. (Тащит его из ванны, снимает путы, делает искусственное дыхание). Глубокий приходит в себя).
ГЛУБОКИЙ. Спасибо, Петровна, спасла. (Смотрит на секундомер). Тринадцать минут. Новый рекорд! Подтвердишь?
ПЕТРОВНА. (Сажает его на табуретку). Твои любимые макароны принесла. С луком, с мясом... Поешь, голубок, а то отощал. А где же твои гаврики?
ГЛУБОКИЙ. Сбежали. (Ест).
ПЕТРОВНА. А я, как дура с чистой шеей, мешок хлеба и крупы, как ты велел, притащила. Куда теперича девать?
Дверь открывается. Входят Топор и Античный. Привязываются друг к другу спинами, садятся в ванну.
ТОПОР. Спрячь, кум. У тебя в натуре, как в комендатуре... Не хочу больше никого мочить. А если не я, то меня.
АНТИЧНЫЙ. И я не желаю.
ТОПОР. Там киллеров как мух. Наняли питерских, московских, чикагских пацанов... Отвязанных! Пули над головой свистят.
АНТИЧНЫЙ. Убивают стариков и старух! О тэмпора, о морэс! Входит Милиционер без сапог и ремня. Под глазом синяк, держится за пах, но отдает честь.
МИЛИЦИОНЕР. Гражданин начальник, лейтенант Алехин для продолжения дальнейшей отсидки явился!
ПЕТРОВНА. А че фингал-то под глазом?
МИЛИЦИОНЕР. Обидели меня. Я докторшу в вашем дворе догнал, хорошенько зажал, а все орут: " Сексуальный маньяк! Бей мента, спасай Россию!" Какой-то мальчишка камнем мне в глаз. А кто постарше - между ног… Как того философа Платона. О, как я его понимаю... Я у вас пересижу, пока преступность не снизится. (Связывает себя, лезет в ванную).
Входит Заборов с веревкой и мылом.
ПЕТРОВНА. Бумаги подмахнул?
ЗАБОРОВ. Уже почти пришел в кабинет, как вдруг вспомнил, что я проиграл весь пенсионный фонд в карты.
ТОПОР. Общак опрокинул! Накрылись бабки у дедов и бабок!
ЗАБОРОВ. Увы и ах! Месяц назад я продулся в пух и прах. За игральный стол сели главные чиновники, в том числе и я. В казино свечи, приглушенная музыка, бургундское, красивые крупье в мини-юбках. Все располагало. Сперва мне везло по крупному. Я выиграл у федерального казначея региональную казну. Потом архиерей за пять минут проиграл мне свою епархию, хотя у него были крапленые карты. И снова я сорвал банк: МВД отдал мне вытрезвитель. Тут бы остановиться, а я не смог. И удача отвернулась. К утру я проиграл весь пенсионный фонд: основную часть, накопительную и страховую. И даже свой "Мерседес". Отыграть удалось лишь "Мерс" да еще на три туза в конце игры взял у налоговой инспекции вот эти швейцарские часы, которые оказались китайскими, от воды остановились…
ТОПОР. Эх, пентиум! С кем связался? Развели тебя налоговики на бабки…
ЗАБОРОВ. Зато в последнюю минуту я выиграл у нашего мэра рельсы, правда, без трамваев...
ПЕТРОВНА. А трамваи кто себе отгрыз?
ЗАБОРОВ. Директор кладбища.
ТОПОР. Теперь на них будут жмуриков возить! Шел трамвай десятый номер, на площадке кто-то помер, тянут, тянут мертвеца, ламца-дрица, гоп ца-ца...
АНТИЧНЫЙ. Уверен, если бы вы играли на свои кровные, к вам Фортуна повернулась бы лицом, а не спиной.
ТОПОР. Жопой!
ЗАБОРОВ. Вы, что, смеетесь? Да кто же в наше время на свои играет?
ГЛУБОКИЙ. И ты, банкрот, когда играл, даже не вспомнил про пенсионеров?
ЗАБОРОВ. Ошибаетесь, господин Глубокий, вспомнил. Но лишь когда вышел из казино.
ГЛУБОКИЙ. Значит, ставкой была жизнь пожилых людей. И вместо того, чтобы стреляться самому, стал нас губить. А для прикрытия развел демагогию, политику. Интересы родины! Россия, гибнет! Если она и погибнет, то от таких негодяев, как ты.
ЗАБОРОВ. Почему же негодяй?! Просто мне в тот вечер не повезло. А представьте, как счастливо зажили бы дедушки и бабушки, если б я раздел всех чиновников до кишок.
Входит Врач в шубе.
ПЕТРОВНА. Вот и русалка явилась. У-у глаза бесстыжие.
ГЛУБОКИЙ. Опять виагру принесла?
ПЕТРОВНА. Во дурища. На кой шуба летом?
ВРАЧ. Вода очень холодная. Морячок, я у тебя рожать буду. В ванне…
ПЕТРОВНА. Еще чего? Обнаглела!
ВРАЧ. Водяные роды, слыхали про такие? Очень полезны для младенцев. Особенно в холодной воде. Сразу и закалка, и учатся плавать... Где моя веревка? (Связывает себя, садится в воду). И мент здесь?! А ну отодвинься, платонист!
МИЛИЦИОНЕР. Да, меня так отметелили, что женщинами больше вообще не интересуюсь.
ВРАЧ. А что на улицах творится! Садом с гаремом! Еле к вам пробилась. Не знаете? Включите радио.
ГЛУБОКИЙ. Ну-ка, ну-ка... (Включает радио).
Взволнованный голос диктора: "Внимание, наши камеры и микрофоны установлены на главной площади города. Тысячи обманутых стариков и старух собрались на митинг. Их можно понять: эти люди остались без пенсии. Месяц назад исчез очень известный чиновник, замечательный, отзывчивый человек, управляющий пенсионным фондом Заборов. Силовые структуры перевернули весь регион, но поиски ничего не дали. Просьба всех, имеющих хоть какую-то информацию, сообщить в милицию или ФСБ за приличное вознаграждение"...
ЗАБОРОВ. Я бы хорошо заработал, если о себе сообщить... И в казино - отыгрываться.
Радио. Крики: "Свободу Заборову! Руки прочь от Заборова! Он наш кормилец и поилец!" Диктор: " Вы слышите взволнованные голоса участников митинга. И милиция не разгоняет народ дубинками, хотя митинг не санкционированный"....
МИЛИЦИОНЕР. Попробуй, разгони их. Бабки - страшная сила. Хуже революционных матросов. Я теперь со старухами не связываюсь. Они на каком-то митинге в самый мороз с меня шапку и погоны сорвали, а также шинель сняли.
ГЛУБОКИЙ. Заборов, что-то уж подозрительно вас диктор нахваливает. Признайтесь, что вы проиграли хозяину местного радио и телевидения?
ЗАБОРОВ. Компенсацию и индексацию. Слышите? Как все-таки меня любит простой народ! Обожает!
АНТИЧНЫЙ. Народ во все времена любит кого не надо. А лучших из лучших подвергает остракизму, как благороднейшего Сократа.
МИЛИЦИОНЕР. Ученики Платона опять все вместе…
ТОПОР. Дед, заклей нам всем пасти, чтобы не базарили. А то соседи услышат. Нет нас здесь.
Петровна заклеивает рты. Глубокий надевает морскую форму.
ПЕТРОВНА. Брюки клеш. Хорош! Хоть женись. Вон моль чуть тронула.
ГЛУБОКИЙ. Меня или мундир?
ПЕТРОВНА. Мундир, конечно. Да, жениться тебе край надо. Уж при мне моль не тронет. Ты, я погляжу, куда-то намылился?
ГЛУБОКИЙ. Мне тут больше ловить нечего, Петровна.
ПЕТРОВНА. Значит, опять на дно?
ГЛУБОКИЙ. Так точно! Угадала.
ПЕТРОВНА. А вернешься скоро?
ГЛУБОКИЙ. Не могу знать.
ПЕТРОВНА. Правильно. Ложись, поглубже. Разворошил ты тут муравейник. (Вытирает слезу). Буду ждать тебя, Василич, мне не привыкать. Полвека ждала.
ГЛУБОКИЙ. За квартирой присмотришь?
ПЕТРОВНА. Не боись. К твоему возврату ремонт сделаю. Еврейский.
ГЛУБОКИЙ. Какой-какой?
ПЕТРОВНА. Евро... Скопила деньжат. А рабочая сила - вот она. Они у меня в помывочном пункте прохлаждаться не будут. Каждую ложку каши отработают. (Крестит его). Ну, с Богом!
ГЛУБОКИЙ. Честь имею, господа киллеры. Желаю здравствовать! (Удаляется под всеобщее мычание).
 Почтальон садится на табурет, закидывает нога на ногу, ловко, как ковбой, подбрасывает и ловит пистолеты.
ПЕТРОВНА. Власть переменилась! У меня уж не забалуешь...

Северный флот. У причала подводная лодка "Полундра". На палубе строй моряков. По трапу поднимается Глубокий. Раздается команда: "Равняйсь! Смирно!" Командир лодки, молодой капитан первого ранга, отдает рапорт.
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Товарищ капитан третьего ранга! Личный состав подводной лодки "Полундра" для встречи своего первого прославленного командира построен.
ГЛУБОКИЙ. Здравствуйте, внучки!
КОМАНДА. Здравия желаем, товарищ капитан третьего ранга!
ГЛУБОКИЙ. Вольно! (Идет вдоль строя). Орлы, орлы... Готовы к выходу в море?
КОМАНДА. Так точно! Давно готовы! Все не получалось! Родина про нас забыла.
ГЛУБОКИЙ. Но ведь вспомнила.
КОМАНДА. Вспоминает помаленьку.
ГЛУБОКИЙ. Лодка новая, атомная. Вот на такой бы мне послужить...
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Петр Васильевич, низкий поклон вам за ежемесячную поддержку.
ГЛУБОКИЙ. О чем вы? Копейки.
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Не скажите. Такие времена были, хоть планктоны ешь. С вашей пенсии кое-что на камбуз подкупали.
КОМАНДА. Даже макароны по-флотски перепадали! Спас ты нас, дед, от голодной смерти! А как сам был без пенсии? Небось, на воде и хлебе?
ГЛУБОКИЙ. И каша перепадала. Моряк моряка в беде не бросит... А нынче, признаюсь, у меня беда.
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Что случилось, Петр Васильевич?
ГЛУБОКИЙ. Обложили меня, как волка. Долго рассказывать. Потом. Короче, возьмете на борт пассажира?
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Но мы в мировой океан уходим. Целый год на дне лежать.
ГЛУБОКИЙ. Отлично! Меня устраивает.
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Уставы не велят, но для первого командира "Полундры" попробуем сделать исключение. А здоровье позволяет?
ГЛУБОКИЙ. А здоровье лучше всех. Врач проверял.
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Как, товарищи матросы? Возьмем?
КОМАНДА. Как не взять! Возьмем! Моряк моряка в беде не бросит.
ГЛУБОКИЙ. Покорно благодарю, внучки! Обузой не буду. На камбуз определюсь. Макароны по-флотски готовить. Научился - не нужны ни макароны, ни мясо, ни лук…
КАПИТАН ПЕРВОГО РАНГА. Готовиться к погружению! Отдать концы! Всем вниз! Убрать перископ!
Все ныряют в люк. Лодка исчезает.

 КОНЕЦ